Павел Владимирович Лешинский
На горизонте Мраморного моря
Я бы сказал еще, что любое высокое чувство, это – вторичный продукт, появляющийся в процессе обработки через мозг, информации, полученной от органов чувств.
Хорошо. С чувством более или менее выяснили.
Но ведь чувство и сочувствие далеко не всегда идут рука об руку. Чувствительный и умный не всегда сочувствующий, добрый. Да, суть доброе начало в человеке, сочувствие, может практически отсутствовать и в умном, и в чувствительном. Но осмелюсь утверждать, что если же оно имеется в достаточной мере, то чувствительность и интеллект – качества, которые помогут ему этому началу раскрыться и достигнуть новых высот.
Может показаться парадоксальным, что делающий добро другим, по нашим понятиям добрый человек, сам себе, при этом, наносит вред, причиняет зло. Но это только на первый взгляд. Творящий добро сознательно, понимает, что даже действуя во вред своему телу, он получает моральное удовлетворение. Оно, для него, во много раз ценнее. И даже, порой, способно укрепить его и физически, поскольку физическое здоровье тесно связано с душевным.
Итак, подведу итог: нравственное развитие человека немыслимо без его интеллектуального развития.
Знаю, в этом месте, со мной очень многие могут не согласиться. В первую очередь, это – люди религиозные. О них я скажу позднее, но также и так называемые материалисты, совершенно правомерно выскажут сомнения.
– Я, например, замечу, – вновь взял слово Петр, – что среди талантливейших, если не гениальных людей, была и есть масса дьявольски безнравственных. Как это увязать с тем, что сказал ты?
– Прекрасно. Твои слова – типичная иллюстрация непонимания. Тебе, как и моим верующим оппонентам, отвечу: совершенствование разума делает нравственней тех, кто изначально имеет и дорожит зерном добра. Таким людям пренебрегать разумом все равно, что пренебречь самим добром. Пренебрежение же нравственностью, как таковой, взгляд на нее, как, например, на еще один инструмент для организации общества, ведет к вульгарно-материалистическому цинизму и, в результате, – к злу. Действительно, материалисты в большинстве своем, во всем видят природный рационализм. Рационализм в чистом виде, без морально-нравственных пут, которые создаются, сильными интеллектуально и физически, лишь с целью обеспечить себе стабильное доминирующее положение, спокойную жизнь, возможность пользоваться львиной долей земных благ, с минимальными для себя затратами.
Наиболее дальновидные философы и политики от этой братии понимают, что для того, чтобы все, как можно дольше, оставалось на собственных местах, сильным мира сего, необходимо не только подчинять большинство своим интересам, но и большинству дать реализовать свои мизерные интересы. Сильнейший и способнейший выберется наверх, слабейший будет барахтаться внизу. Пресловутое "выживает сильнейший". Трудно не согласиться с тем, что таковое положение дел в мире существует. Но при этом, никто меня не убедит в том, что не существует на Земле чувства сострадания, что гуманность – пустые слова и демагогия. Наверное, Ницше и иже с ним сказали бы, что гуманизм – не что иное, как плод человеческого воспитания, а релятивисты добавили бы, что в разных частях света, в разное время, понятие гуманности принимает самые причудливые формы, а то и вовсе отсутствует. Я скажу на это: формы – да, и уровень гуманности, у различных народов, в разное время, действительно, разный.
Но корни гуманизма, нравственности, добра, мы найдем повсюду, где есть человек.
Кроме того, наблюдая за целыми народами и государствами, можно отметить, что самые передовые из них в научно-техническом смысле, часто являются и наиболее продвинувшимися и в смысле гуманности. Здесь, надо оговориться. Я, ни в коем случае, не хочу сказать, что зависимость прямая. Не хочу, чтобы слова мои вы истолковали таким образом, что, например, если Америка сейчас самая сильная, в экономическом смысле держава, то ее политика всегда нравственна и гуманна. Связь здесь несколько иная. Развитые индустриально государства, с высокоорганизованными социальными структурами: образовательной и медицинской, способствуют появлению в этих странах мыслящих, воспитанных на гуманистических ценностях людей. Там, есть условия для появления людей, чей интерес – не просто выжить, но и задуматься над жизнью. В этой стране, добрый от природы, человек, имеет больше шансов преуспеть.
– Хорошо. А как же Руссо со своей тягой к дикой природе?– слегка недоумевая, произнес Петр.
–В самом деле, Руссо высказал парадоксальную мысль. Не боясь быть оригинальным, он заявил: "Наши души развратились по мере того, как шли к совершенству наши науки и искусства. И вот теперь кому уже не ясно, что личность не находит места в структуре человеческой самости; человек оказывается вне самого себя. Такая потеря – следствие общественной бездуховности, когда права индивида попраны, растрачены, обесценены."
От себя, могу поддержать великого гуманиста.
– Но ведь на лицо явное противоречие?
– Только при поверхностном рассмотрении. Почему – попытаюсь объяснить после еще одной блестящей его цитаты из "Рассуждений о происхождении и основании неравенства среди людей":
"… Первый, кто, огородив участок земли, придумал заявить: "Это – мое." и нашел людей достаточно простодушных, чтобы этому поверить, был подлинным основателем гражданского общества. От скольких бы преступлений, войн убийств, несчастий и ужасов уберег бы род человеческий тот, кто, выдернув колья или засыпав ров, крикнул бы себе подобным: "Остерегайтесь слушать этого обманщика; вы погибли, если забудете, что плоды земли для всех, а сама она – ничья". Но очень похоже на то, что дела уже пришли тогда в такое состояние, что не могли больше оставаться в том же положении. Ибо понятие "собственность", зависящее от многих понятий, ему предшествовавших, которые могли возникнуть в человеческом уме. Нужно было достигнуть немалых успехов, приобрести немало навыков и познаний, передавать и увеличивать их из поколения в поколение, прежде чем был достигнут этот последний предел естественного состояния…"
Из сказанного ясно, что Руссо всеобщий прогресс, развитие наук и искусства связывает с развитием общества, с возникновением социальных факторов, которые помимо благотворного влияния на людей оказывают и разлагающее.
Хотел бы обратить ваше внимание, что этот первый, который сказал "мое", нашел "простодушных". Т.е. грубых и бесхитростных, а такими, надо полагать, в те далекие времена, были практически все. Человек – существо социальное и то, что происходило – естественный процесс его развития и, соответственно, общества, в котором он жил. Неприглядные стороны этого развития Руссо не преминул обозначить: "Ненасытное честолюбие, страсть к увеличению относительных размеров своего состояния, не так в силу действительной потребности, как для того, чтобы поставить себя выше других, внушает людям низкую склонность взаимно вредить друг другу, тайную зависть, тем более опасную, что желая вернее нанести удар, она часто рядиться в личину доброжелательности, словом, состязание и соперничество, с одной стороны, противоположность интересов с другой, и повсюду скрытое желание выгадать за счет других. Все эти бедствия – первое действие собственности и неотделимая свита нарождающегося неравенства". В целом, трудно не согласиться с тем, что неравенство и зло росло вместе с прогрессом. Но откуда он взял, что равенство между людьми вообще, когда-либо существовало? Не было такого имущественного и социального контраста, да. Но равенства, при условии, что уживались вместе сильный и слабый откуда могло быть? Неодинаковость людей очевидна, но превращается она во зло не по причине прогресса, а по причине их моральной неразвитости или извращенности. Ведь грубость и дикость уж никак не есть добродетель, с высоты нашего сознания. Разве можем мы самостоятельно определить момент, в который человек попал под власть зла? Мы знаем, что дикари некоторых стран и теперь могут употреблять в пищу себе подобных, а это, с точки зрения большинства цивилизованных людей, мягко говоря, безнравственно.
Не гнездиться ли это зло в самой природе человека, также впрочем, как и добро? Здесь, предлагаю моим гипотетическим оппонентам, если такие найдутся, следует либо отказаться от идеи и ценности нравственности, либо все таки признать, что это понятие развивалась вместе со всеобщим прогрессом. Именно поэтому, я совершенно не согласен со следующей мыслью Руссо: " До тех пор пока люди довольствовались своими убогими хижинами, пока они ограничивались тем, что шили себе одежды из звериных шкур с помощью древесных шипов и рыбьих костей, украшали себя перьями и раковинами, расписывали свое тело в различные цвета, совершенствовали и украшали свои луки и стрелы, выдалбливали с помощью острых камней какие-нибудь рыбачьи лодки или грубые музыкальные инструменты, словом, пока они были заняты лишь таким трудом, который под силу одному человеку, и только такими промыслами , которые не требовали участия многих рук, они жили, свободные, здоровые, добрые и счастливые, насколько они могли быть такими по своей природе и продолжали в отношениях с собой наслаждаться всеми радостями общения не нарушавшими их независимость."
Я склонен думать, что прогресс одной рукой, усиливает злонравие в обществе, делая его более изощрённым, другой же, побуждает людей к совершенствованию добродетелей для противостояния злу. Не развивая свой ум, добродушный, но неискушенный человек, в так называемых цивилизованных странах, подвергается опасности стать не только пешкой и жертвой злодеев, но и сам, того не ведая, может способствовать злу и совершать злодейства. Ни для кого, ни секрет, что уже давно мир живет единой жизнью. Цивилизация, в той или иной степени, распространилась повсюду, поэтому такое положение дел касается всех людей. И граждане мира, если им не безразлична нравственная сторона их поступков, должны постоянно развивать свои чувства посредством образования, чтобы не оказаться втянутыми в заблуждение и зло. В этом вопросе, конечно, самое важное – верно найти учителей. Ведь, в большой степени, от них будет зависеть, каким путем пойдет ученик. Но, в любом случае, самое главное – выбор самого человека, умение следовать за своей совестью. Поэтому, я думаю, учителя должны учить не своему взгляду на жизнь, как правильному, а учить прислушиваться к голосу собственной совести, привычке прислушиваться к нему, умению разбираться в собственных чувствах, ну и, конечно, мужеству следовать своим убеждениям. Только в этом случае, путь учеников будет путем их собственного познания мира и сознательным стремлением к добру. Тому же, кто глух, в нравственном смысле, не помогут и самые настоятельные благие увещевания.
Итак, интеллектуально-нравственный прогресс можно определить, как процесс перехода от положения почти отсутствия всяких морально-нравственных понятий к познанию таковых, и таким образом, появлению их в человеческом обществе. Вольтер, со свойственным ему сарказмом, подметил в письме своему именитому другу Руссо: "Вы единственный, кто употребил столько ума, чтобы постараться сделать нас животными…" Но самое интересное, что в дальнейшем, сам же Руссо принимает практически противоположную точку зрения: "Хотя в состоянии общественном, человек и лишается многих преимуществ, которыми он обладает в естественном состоянии, но зато он приобретает гораздо большие преимущества – его способности упражняются и развиваются, мысль его расширяется, чувства его облагораживаются, и вся его душа облагораживается до такой степени, что если бы злоупотребления новыми условиями не низводили его часто до состояния более низкого, чем то, из которого он вышел, он должен был бы беспрестанно благословлять счастливый момент, вырвавший его навсегда из прежнего состояния и превративший его из тупого ограниченного животного в существо мыслящее, в человека."
Таким образом, Руссо, в конечном итоге, согласен с защищаемым мной тезисом. При этом, истинно верующим христианином, Руссо скорее не был. Он раскаивался в этом, впоследствии, но, хоть и говорил, что верит в Бога, в то же время, утверждал, что "христианство проповедует лишь рабство и зависимость. Его дух слишком благоприятен для тирании, чтобы она постоянно этим не пользовалась. Истинные христиане созданы, чтобы быть рабами, они это знают, и это их почти не тревожит; сия краткая жизнь имеет в их глазах слишком мало цены". Не хочу это оспаривать прямо сейчас, но постараюсь, теперь, обосновать тезис о том, что нравственное развитие человека зависит от его интеллектуального развития, и с точки зрения Христианской религии.
Под нравственными людьми, я понимаю тех, кому свойственно чувство сострадания, чувство, которое есть корень добра, основа гуманности. Без принятия безусловной ценности нравственности человека, нет смысла рассуждать о пользе интеллектуального развития. Очевидно, что, тем, кто не имеет и крупицы сострадания, добра, зачатков нравственности в себе, не из чего его и развивать. Развитый интеллект такого существа будет интеллектом циника. Необходимо, с другой стороны, также отметить, что люди желающие расти морально, должны также обладать и неким минимальным интеллектуальным потенциалом, ведь в противном случае, также бессмысленно будет говорить об их интеллектуальном, а соответственно и нравственном прогрессе. Казалось бы, ясно, что развитый умственно человек, в поиске сделать добро, будет надежнее защищен от возможных ошибок, чем человек недалекий, хотя и имеющий те же устремления. Первый, как личность способная разбираться в окружающем мире, правильно интерпретирует, больше замечает, острее чувствует, адекватнее реагирует, в итоге, больше понимает.
Но каков общепринятый взгляд церкви и верующих на этот вопрос?
Среди таковых, в ходу понятие божественного света, объяснить, которое исчерпывающе не берутся даже богословы. Вот именно этот божественный свет и является для церкви достойным большего уважения, нежели свет естественный, свет последовательного разумного подхода, в основе которого лежит познание мира и гармоничное развитие человека в интеллектуальном и нравственном смысле.
Проблему приоритетов одного или второго света, на мой взгляд, детально изложил великий голландский философ и богослов Бенедикт Спиноза. Положение дел, с тех пор, в корне не сильно изменилось, поэтому воспользуюсь его трудом и процитирую: "О Боже бессмертный! Благочестие и религия заключается в нелепых тайнах! Люди, которые прямо презирают рассудок, отвергают разум и чураются его, точно он от природы испорчен, считаются взаправду – что горше всего – обладателями божественного света! На самом же деле если бы у них была бы хотя бы искорка божественного света, они не безумствовали бы столь высокомерно, но учились бы разумнее почитать Бога и выдавались бы среди других не ненавистью, как теперь, но, наоборот, любовью; они не преследовали бы столь враждебно людей, разномыслящих с ними, но скорее жалели бы их( если только они бояться за их спасение, а не за свое благополучие)."
Как известно, самые большие авторитеты церкви- библейские пророки, люди, несшие божественные истины в мир, люди получавшие божественные откровения напрямую от Бога, с помощью этого самого божественного света. Это значит,– они не имели точного и обоснованного толкования этих откровений, ставших в их устах пророчествами. Они – люди, по дошедшим до нас сведениям, в большинстве своем, праведники. Во всяком случае, таковые в пору своих пророчеств. Но не забудем, они – также и люди, скрытые от нас бездной времени. Для того, чтобы мы, в нашей сегодняшней жизни, могли быть уверены в их обладании божественным светом, в том его понимании, котором говорит клир, у нас нет никаких возможностей. Из наших же современников или даже людей последних столетий, тех столетий, о которых возможно говорить с той или иной степенью достоверности, я лично, не осмелюсь указать ни на кого достойного быть названным пророком, обладателем этого таинственного света. Так или иначе, именно, божественный свет озаряет, посредством Святого Духа, пророков, при написании и произнесении ими своих пророчеств. Вот так, во многом, на признании божественного света основным признаком святости базируется религия. В общем, поэтому не удивительно почему церковь признает его намного более высоким, чем свет естественный. Ведь, следуя их логике, все божественное – выше, чем естественное, человеческое. Более того, многие ревнители церкви видят в научном методе познания (т.е. с помощью естественного света) корень зла и ереси. При желании, даже, можно разглядеть поддержку этой их позиции в библии. Особенно, в Ветхом Завете, где с первых его страниц вскрывается первородный грех. Адам и Ева вкусили, вопреки велению божию, от древа знания. Польстились на увещевания змея и захотели сами знать что есть что, что есть добро и зло, встать вровень с самим Создателем. Как видим, они получили то, что хотели, хотя бы, отчасти. Они сразу заметили, что наги и почувствовали стыд. Приглядевшись к этой, казалось бы, простой в своей наивности древней истории обнаруживаем, что, с этого момента неповиновения, они оторвались от всего живого их окружающего, созданного Богом. Т.е. с того момента, они стали людьми в сегодняшнем понимании этого слова. Они стали сознательными существами, они осознали сами себя и мир, они почувствовали стыд, у них появилась совесть, они стали способны различать добро и зло. Далее, как все знают, Бог был разгневан на людей и наказал их и всех их потомков смертностью, вечным сердечным беспокойством, лишил счастья, как естественного состояния. Думаю, что как раз, с того времени у людей не осталось другого способа стремиться к добру, как к счастью, кроме, как через дальнейшее познание себя и мира, и совершенствования собственной души. Зерно познания уже было брошено нашими прародителями, и коль мы несем на себе их грех, вернуться в первоначальное состояние мы сами в одночасье не можем. Исключение может быть сделано лишь для пророков, как обладателей милости божией, и то, как правило, только на время их пророчеств. Один путь есть у нас, обычных смертных, в постижении Бога Истины – познавать Его через Его творения, используя при этом, как спасительную путеводную звезду естественное чувство добра, подаренное нам Им. И путь этот, хоть, может быть, сейчас, преждевременно говорить, указан в Новом Завете, где Иисус дает всем нам надежду на спасение. Но ведь и Завет, как и все на свете, можно понимать различно. С одной стороны новое учение согласуется с тем, что я пытаюсь отстаивать, с другой, внушает необходимость безоговорочной веры и утверждает, что "блаженны нищие духом, ибо они Бога узрят». Принимая во внимание консерватизм церковников, не так уж легко их разубедить и развенчать неведение, которому они даже склонны приписывать святость, и которое, в их интерпретации, есть чуть ли не основа добродетели и признак близости к Богу.
Сейчас я предлагаю нам обратиться к тому же Спинозе, как к безусловно уважаемому теологу, к некоторым другим философам, а также к Писанию и здравому смыслу. Попробуем уяснить для себя понятия Духа, души и, наконец, божественного Святого Духа. Того, чей свет, падающий на святые головы, и есть тот самый божественный.
Адам на минуту замолчал, достал с книжной полки зачитанный фолиант, сразу же открыл его на нужной странице и, нацепив на переносицу, в тонкой оправе, очки продолжил:
"" Слово "руах" в собственном смысле означает, как известно, ветер, но оно очень часто употребляется во многих других значениях, производимых, однако, от него. Его применяют 1) для обозначения дыхания, как в псалме 135, ст17: "И нет духа в устах их". 2) Для обозначения бодрости или одушевления, как в первой книге Самуила(30:12) " И возвратился к нему дух", т.е. он стал бодрым.
3)Отсюда принимают его в значении бодрости и силы, как в книге Иисуса Навина(2:11): " И ни в одном человеке не стало потом духа". Также у Иезекииля(2:2): " И вошел в Меня дух( или сила), который заставил меня встать на ноги мои".
4) Также оно применяется в значении таланта и способности, как у Иова(32:8): "Конечно оно(знание) есть дух в человеке".
5) Берется оно затем в значении голоса чувства, как в книге Чисел(14:24) "Потому, что в нем был иной дух", т.е. иной голос чувства или иная мысль. Так в книге Притчей(1:23): "Я выскажу вам дух( т.е. мысль) мой". И в этом смысле употребляется для обозначения воли или решения, душевного побуждения или задора, как у Иезекииля(1:12): " Они шли туда, идти куда был дух"(или воля).
6) Далее это слово "руах", поскольку означает дух (аnimus), служит для выражения всех душевных страстей, а также дарований, как например: "высокий дух" для обозначения гордости, и уничиженный дух для обозначения смирения, "злой дух" вместо ненависти и меланхолии, " добрый дух" вместо благосклонности, "дух ревности", " дух ( или желание) любодеяния, "дух мудрости, благоразумия, храбрости", т.е. (так как по-еврейски мы употребляем чаще существительные, нежели прилагательные).
Означает самый ум (mens), или душу (anima), как в Екклесиасте(3:19): " Дух (или душа) один и тот же у всех", "И дух возвращается к Богу".
7) Наконец, это слово означает страны Света, а также стороны всякой вещи, обращенные к тем странам света (см. Иезекииль 37:9 и 42:16,17,18,19)
Далее он напоминает, что прилагательное Божий у евреев в большинстве случаев означало превосходную степень. Как видно после такого длительного перечисления всевозможных смыслов употребления этого слова, его можно, а может быть, даже и лучше было, для точности, заменить другими словами или словосочетаниями. Но среди всего выше сказанного у Спинозы обнаруживается словосочетание "дух Божий", которое никак не заменить известными нам словами. "Через дух божий означается само жизненное начало в человеке, как у Иова(27:3): "И дух Божий в носу моем"– намек на то, что имеется в Бытии, именно, что Бог вдунул душу жизни в нос человека. Так Иезекииль пророчествуя мертвым говорит (37:14): " Если бы Он(т.е.Бог) захотел, то дух Свой и Свою душу жизни Он возвратит Себе."
Впрочем, мыслью о движущей силе всего живого задавались практически все философы, но независимо, признавали ли они ее материальной или нематериальной, внятно ее природу объяснить не смог никто. А для обозначения этой движущей силы – духа, фактически, первопричины жизни, как для феномена недоступного нашему пониманию, вполне подходит эпитет Божий, как категория превосходная. Действительно, если церковники, даже и не пытаются объяснить, например, природу человеческой души (как Божьего духа в наших носах), то и не привыкшие себя связывать канонами и предрассудками философы или совершенно неубедительны в своих фантазиях ( например теория монад), либо ссылаются на религиозное понимание Бога. Так, например, Декарт говорил, что Бог – единственная действующая причина движения и, что Он постоянно передает его всем телам. Также и великий богохульник Жюльен Ламетри, согласившись с тем, что природу души (понимая ее также как часть Бога) не удалось постигнуть всерьез никому, заявляет, что и в дальнейшем она останется неизвестной также как и сущность просто материи. Это нужно, на мой взгляд, понимать в смысле, что Первопричина, Истина или Бог – непостижимы. Но я вспомнил о Ламетри не для того, чтобы повторить эту, в общем, неоригинальную мысль, а для того, чтобы процитировать его понимание души:
" Сама по себе материя представляет собой пассивное начало; она обладает только силой инерции; вот почему всякий раз, как мы видим, что она движется, можно сделать вывод, что ее движение проистекает из другого начала, так ,что здравый ум никогда не смешает его с началом, которое его содержит, т.е. с материей или субстанцией тел, ибо идеи о том и о другом являются двумя интеллектуальными идеями столь же отличными друг от друга, как активное и пассивное начало; Поэтому если в телах имеется движущее начало и если доказано, что последнее заставляет сердце биться, нервы чувствовать и мозг думать, то отсюда вытекает с несомненностью, что именно это начало называют душой."
Далее он (Ламетри) пытается классифицировать души на растительные и чувствующие. Природу первой он склонен отождествлять с природой эфира(огня), таким образом, предполагая первопричиной огонь. Версия,– может быть, и достойная изучения, особенно, если учесть, что множество языческих культов обращено как раз к огню и Солнцу. И все-таки она – не более чем версия, и правдоподобна она не более остальных. Кроме того, сам Ламетри ни в коем случае не авторитетная персона в среде верующих. Для верующих, действительно, та же самая душа приводит в движение тело. Приводит его в движение сознательно. Т.е. она обладает волей.
Если же логически определять понятие души только исходя из Писания, то наша душа – нечто, что заставляет нас жить, т.е. двигаться, чувствовать и желать. Идя в рассуждении несколько дальше, для большей определенности, я отважусь заключить, что душа – это количество движения (энергия) в системе (теле) наделенной интеллектом.
Для того, чтобы лучше разобраться в вышесказанном, предлагаю не больше не меньше рассмотреть сущность веры, понятие Бога и Божественные законы. Углубиться в эти непростые вещи нам опять же помогут Писание, Спиноза и тот самый естественный свет, которым наделил нас Господь.
В Писании нет определения веры, но именно Писание – основное и истинное предание для верующих. Поэтому, для начала, обращусь к апостолу Иакову, он говорит, что вера сама по себе, без дел, мертва(2:7). В (2:18) он же: "Покажи мне веру свою без дел, а я покажу из моих дел свою веру". Иоанн в Первом Послании говорит (4:7,8) "Всякий кто любит (ближнего), от Бога родился и знает Бога, ибо Бог есть любовь." Из сказанного следует, что мы способны оценить насколько человек верующий лишь на основании его дел.
Теперь, предлагаю для ясности прибегнуть к спинозианскому определению веры, данному им, опираясь на весь дух Писания:
"…вера означает не что иное, как чувствование о Боге того, без знания чего прекращается повиновение Богу, и, что при наличии этого повиновения необходимо принимается."
А вот, что говорил, данный Богом евреям, мудрейший царь Соломон, тот при котором еврейское государство процветало и благоденствовало(6:22): "Источник жизни (есть) разум своего господина, и наказание глупцам есть глупость." Здесь должно заметить, что у евреев под жизнью вообще понимается истинная жизнь, как видно из Второзакония(30:19).
Таким образом, мудрость – человеческий путь к истинной, вечной жизни. Далее, у того же Соломона(2:3):
" Ибо если ты призовешь благоразумие и разуму дашь твой голос и пр., тогда уразумеешь боязнь перед Господом и обретешь познание о Боге, ибо Бог дает мудрость, из уст Его знание и благоразумие."
В то же время, Спиноза справедливо заметил в Писании, что пророки не знали некоторых вещей. Многие же церковники, предпочитают не признавать этот факт, пытаясь отыскать некий подтекст в явных несуразицах, содержащихся в пророчествах, таким образом, зачастую, даже, меняя и сам первоначальный смысл пророчеств. Как сказал Спиноза, по этому поводу, при такой трактовке; "все Писание пиши пропало".
Наиболее яркие примеры в подтверждение сказанного – Иисус Навин и Исайя, думавшие, что Солнце движется вокруг Земли, и даже, какое-то время, остается неподвижным. Думаю, что из этого следует заключить, что пророки прославляемы за то, что имеют благочестие и постоянство духа, т.е. дух, который люди почитают, как благодать Божью. В предсказаниях же необходимо выделять суть, с позиции нашего времени, делая скидку на некоторые ошибки в изложении. Ведь любой, кто примется за исследование текстов пророков и апостолов, без труда обнаружит разницу в содержании текстов, вещающих казалось-бы об одних и тех же событиях. Например, четыре Евангелия, или Судный день в пророчествах Иоанна Богослова, Иезекииля и Исайи.
Апостол Иоанн сказал в Первом послании: "Знаем также, что сын Божий пришел и дал нам свет и разум, да познаем Бога истинного и да будем в истинном Сыне Его Иисусе Христе." Свет, о котором говорит Иоанн – любовь к ближнему. Любовь к ближнему, по сути, и есть – любовь к Богу, соблюдение Его заповедей.
Надеюсь, все же, что обладаю, хоть малой толикой, божественного света, в таком его понимании. Поэтому пользуясь этим даром вкупе с разумом, также дарованным Богом, и Писанием, продолжу. Наверное, краеугольный камень всех предыдущих и последующих рассуждений на заданную тему, – понятие Бога. Для того, чтобы прояснить его, обратимся, для начала, к самому главному еврейскому пророку Моисею. Изучая воззрения Моисея и откровения ниспосланные ему, можно сделать вывод: 1)Бог – разумен, потому, как кроме того, что Его послания разумны, также и в Мире Им сотворенном существует определенный порядок вещей; 2) что Бог – существо вечное, т.е., что Он всегда был и будет. Иегова, с еврейского, – слово, выражающее три времени существования. 3) Также надо отметить, что Он милосерд и всемогущ. 4) Он – ревнив, что видно из многих мест Пятикнижия, и требует повиновения только Ему. 5) Бог – вездесущ. 6) Моисей учил, что увидеть Его человек не может, а увидевший Его – умрет. Правда, последнему есть множество противоречий. Исайя, Иезекииль, другие пророки и вожди еврейских племен, так или иначе, видели Бога. Даже сам Моисей видел Бога со спины. Но, как я думаю, будет разумным предположить, это было явление, присутствующее в их воображении, а не в реальности, и не опровергает невидимость Бога. «Увидеть Бога», это образное выражение, используется для более ясного и удобоваримого преподнесения сущности откровений людям той эпохи. 7) В Писании, неоднократно, настаивается на уникальности и единстве Бога. 8) В тоже время, говорится о том, что место Бога заступают существа, которые являются проводниками Его воли в отношении различных народов, или даже, отдельного человека. Существа эти, – по сути, ангелы (духи). В Библии, их и называют богами с маленькой буквы. "Кто из богов подобен Тебе?"– воскликнул Моисей.
Изучая Ветхий завет, трудно отделаться от мысли, что Бог, представляемый многочисленными пророками, не есть личность. Ведь о Нем, все время, говорится как о человеке, хоть и наделенном всеобъемлющим могуществом. Особенно, противоречиво то, что касается его видимости. Но я предлагаю не брать за факт то, что можно, вполне разумно, списать на игру воображения пророков, которое преподносит им самые разные видения, а стремиться осмыслить понятие Бога по существу.