Леонид Резников
Зай по имени Шерлок
– Но я продолжу. Охранник оказался сообразительным. План, как обогатиться без забот, родился у него за считаные секунды. Возможно даже, он давно лелеял мысль что-нибудь спереть, но все никак не выпадала возможность. И наконец, как он посчитал, ему улыбнулась удача. Улучив нужный момент, когда вы, Проционе, отошли по нужде, он тут же позабыл о завтраке и принялся расхаживать по залу. И когда внимание посетителей было отвлечено появлением суслика, охранник, проходя мимо стенда, схватил и припрятал яйцо, а затем, отойдя на некоторое расстояние, поднял панику. Вот, собственно, и вся история незадачливого похитителя драгоценных яиц.
– Но почему он надумал вдруг вернуть его? Неужели настолько испугался?
– Нет, просто я, подозвав охранника, шепнул ему на ухо, что если он сию же минуту не вернет яйцо на место, мне придется сдать его полиции.
– Так вот что вы ему сказали! – воскликнул я, подпрыгнув на подушке. – А я-то все недоумевал, зачем вам понадобилось шептаться с ним.
– Малый он оказался сметливый, да и выдержки ему было не занимать. Поэтому, правильно истолковав мою фразу «входит суслик», он ускорил шаг, незаметно поставил яйцо на место и, действуя по старой, уже отлично зарекомендовавшей себя схеме, воскликнул, выражая неподдельное удивление чудесным появлением яйца. Вот, собственно, и все, – закончил Шерлок Зай, выколачивая трубку в камин. – Так что, Проционе, на сей раз вам крупно повезло.
– Полностью с вами согласен. И еще раз благодарю за помощь.
– Не стоит. Я это делал вовсе не ради вас, а поскольку меня заинтересовала пропажа яйца.
– И все же. – Енот поднялся со своего места. – Вы действительно талантливый сыщик, Шерлок Зай. Очень приятно было лично оценить вашу работу, – пафосно заявил он. – А теперь прошу меня простить, мне нужно идти. Дела, знаете ли…
– Что ж. Прощайте, Проционе.
Енот ушел. Я даже не поднялся проводить его. Несмотря ни на что, был он мне противен, даже омерзителен, и я почувствовал облегчение и радость от того, что он так скоро покинул наш дом.
– Вот вам и яичко… – задумчиво пробормотал Шерлок Зай. – И не простое – золотое.
И замолчал.
Я тоже молчал, думая о своем. Я не понимал, чем так притягивает зверье золото, что в нем проку, кроме его фальшивого блеска, не дающего ровным счетом ничего, не могущего обогатить духовно и дать покой истерзанной жаждой обладания душе. Красивая бесполезная побрякушка или целый слиток, над которым приходится трястись, чтобы им ненароком не завладел другой. Жажда наживы – не отсюда ли проистекает желание творить преступления во имя удовлетворения собственных корыстных помыслов?
Перед глазами у меня возник препротивнейший, совершенно беспринципный енот. Я тряхнул головой, чтобы отогнать мысль о нем.
– Крайне неприятный тип, хотя, надо признать, и не дурак, – произнес я, нарушив затянувшуюся паузу.
– Вы о Проционе? – откликнулся Шерлок Зай. – О, дорогой Уотерсон, он очень умен!
– Как вы считаете, после того, что вы для него сделали, он не подложит вам очередную свинью?
– Уверен, что подложит! Причем, обязательно.
– И вы так спокойно об этом говорите? – поразился я выдержке и самообладанию моего друга.
– Добро и зло существуют лишь в непрестанном соперничестве – без него они ничто, – философски заметил Шерлок Зай и отрешенно уставился в окно.
Пусть так, решил я. Но все же лучше бы этого соперничества не было вовсе. А если бы и случилось, то как можно позже.
И оно, как и предвидел мой друг Шерлок Зай, действительно произошло, но это уже совсем другая история…
Кот без Cапог
– Любопытно! – воскликнул сидящий в своем удобном кресле Шерлок Зай с неизменной трубкой в правой лапе. В левой он держал раскрытую книгу.
Трубка давно погасла, но Шерлок Зай, увлеченный чтением, казалось, не замечал этого, продолжая посасывать кончик чубука.
– Что вас так заинтересовало? – спросил я, протирая запылившиеся мясистые листья фикуса.
– Как вам сказать, дорогой Уотерсон. – Шерлок Зай вынул трубку из пасти и опустил книгу на колени. – У меня возникли некоторые сомнения. Помните, я вам говорил о письме из Ойропы?
– Да, разумеется. – Я отошел от окна. – Но я полагал, она называется Ейропа. Помните дело Карконты и Ко?
– Похоже, эта загадочная страна имеет множество названий. Но в данном случае именно «ой».
Шерлок Зай быстро перелистал книгу и извлек из нее сложенный пополам листок плотной белой бумаги.
– На чем же, смею спросить, основывается ваша догадка? – Мне стало крайне любопытно, почему именно «ой», а не «ей» или даже «ай», и я заглянул сбоку в испещренный убористым почерком листок.
– Вот, взгляните, – коготь Шерлок Зая скользнул по второй строчке и замер на двух буквах.
– «Еи», – прочел я, хмуря лоб. – И что?
– Как-как вы сказали? – пронзительно уставился на меня Шерлок Зай.
– Еи, – повторил я, но уже без особой уверенности в голосе.
– Знаете, Уотерсон, – брови Шерлока Зая недовольно сошлись на переносице, – ваша безграмотность и неосведомленность переходит всякие границы!
– Что вы имеете в виду? – состроил я невинно-наивную физиономию, хотя прекрасно понимал, о чем идет речь.
– Я имею в виду ваше обещание подналечь на иностранные языки, в частности на англейский и херрманский. Не говоря уже о латыни. Успехи, так сказать, налицо!
– Помилуйте, Шерлок! – возмущенно взмахнул я крыльями. – Когда же практиковаться в языках, если на моей шее висит весь дом – от уборки до походов на рынок? К тому же что прикажете делать с латынью – будь трижды прокляты ее падежи и склонения! – читать мухам мемуары Гая Юлия Цезаря в подлиннике или давать звучные названия всяким ползучим и скачущим гадам?
– Бог с ней, с латынью! Но почему вы ничего не рассказали мне о ваших затруднения? – никак не сдавался Шерлок Зай. – Я бы мог снять с вас часть обязанностей, а также позаниматься с вами. Ведь наша поездка уже вот-вот должна состояться. Как же вы собираетесь общаться со зверьем в Ойропе, если до сих пор даже не освоили латинского алфавита?
– Нет, почему же! Латиница мне знакома, – возмутился я.
– Еи? – едко поддел Шерлок Зай, и мне не осталось ничего другого, как пристыженно потупить взгляд. – Вот именно, – мрачно произнес сыщик и вздохнул. – Ладно, с латиницей мы разберемся позже. – Он недовольно повозился в кресле. – Данное сочетание, состоящее из двух букв «И» – «Ю» в херрманнском произносится как «Ой». Отсюда мы имеем именно Ойропу.
– Гениально!
– Благодарю, – склонил голову Шерлок Зай, – но, смею вас заверить, в том нет ни малейшей моей заслуги.
– О, простите, – сконфуженно пробормотал я и поспешно перевел тему. – Но ведь вас что-то удивило в письме, не так ли?
– Скорее, в книге. – Шерлок Зай потеребил усы. – Но для начала я перечту вам письмо, а после поделюсь соображениями.
– Как пожелаете?
Я выдвинул стул и опустился на него, приготовившись слушать.
– Заранее прошу простить мой акцент, вовсе не было практики. Так вот. – Шерлок Зай одернул все норовящий сложиться листок и начал:
«Зир геэхтер херр Зай!…»
– Вы это нарочно, да? – встрепенулся я.
– Ну что вы! – слишком уж театрально взмахнул листком Шерлок Зай. Я собрался было обидеться, но сыщик снисходительно добавил: – Ладно, не сердитесь. Я уверен, вы все еще наверстаете.
И начал читать по новой, но в переводе:
«Уважаемый господин Зай!..»
– Другое дело. Так даже лучше звучит, – расслабился я, сложил крылья на животе и прикрыл веки, вновь обратившись в слух.
«…Испытывая восхищение Вашими методами расследования, а также успехами на этом поприще, спешу засвидетельствовать Вам свое глубочайшее почтение.
Я решился обеспокоить Вас, поскольку попал в кажущуюся мне совершенно безвыходной ситуацию и, что хуже всего, мне больше не к кому обратиться, поскольку никто не воспринимает меня всерьез: ни дальняя немногочисленная родня, ни знакомые, ни полиция. Одна надежда на Вас.
Дело в том, что с некоторых пор начали происходить весьма странные события, а именно: у моего родового поместья постоянно крутится неизвестный мне хвостатый субъект, сильно смахивающий на кота. Но зверь так верток и неуловим, что разглядеть его толком мне никак не удается.
Все бы ничего, но уже несколько раз я заставал его в саду, и в летней террасе, и даже на кухне! Но стоит мне приблизиться, как неизвестный поспешно скрывается. Насколько я могу судить, ничего из вещей не пропало, что, согласитесь, очень и очень подозрительно! Зачем постороннему зверю ошиваться во дворце, если он даже не собирается ничего красть? Для этого, замечу, у него было множество возможностей. Отсюда я делаю вывод: неизвестный определенно что-то вынюхивает. Вероятно, ищет способ добраться до меня.
А недавно я стал свидетелем и вовсе ужасного зрелища. Ночной порой, когда я собирался отойти ко сну, в окно моей спальни заглянула кошмарная, светящаяся во тьме образина, отчего липкий страх сковал меня на долгий миг. Это могло бы показаться Вам болезненным порождением воспаленного сознания, не окажись невольным свидетелем явления образины и мой дворецкий, в панике запустивший в окно канделябром. Образина пропала и боле в ту ночь нам не докучала. Серебряный же канделябр утром обнаружился лежащим под окнами спальни. Неизвестное мне существо не польстилось на него.
Не понимая сути происходящего и оттого пребывая в сильном волнении за свою жизнь, я потерял покой и сон. Умоляю Вас помочь несчастному старому зверю!
С совершенным почтением и надеждой,
барон Велленканте фон Гросер Люве»
– Кто-кто? – вздрогнул я, распахнув глаза.
– Велленканте фон Гросер Люве. – повторил Шерлок Зай. – Велленканте из рода Больших Львов.
– Мне послышалось «великан», и я, грешным делом, решил, будто в Ойропе водятся великаны!
– У меня тоже возникла ассоциация, подобная вашей. – На губах Шерлока Зая наметилась легкая снисходительная улыбка. – Но будем реалистами: великанов не существует, даже в таинственной Ойропе. Уверяю вас, там живут такие же звери, как и в нашем родном Среднелесье.
Шерлок Зай наклонился вперед, выколотил трубку в камин, затем принялся вычищать нагар ножом для бумаги.
– Хорошо, если так, – невольно поежился я. – Не хотелось бы встретиться с одним из этих созданий.
– Дорогой Уотерсон, ничего подобного там нет, поскольку существовать не может. К тому же, как вы могли заметить, досаждают именно барону Гросер Люве, а не наоборот.
– Ваша правда. – По здравому размышлению мне невольно пришлось согласиться с другом, и у меня немного отлегло от сердца. – Но что касается безобразий, творимых разбойником с неясными намерениями… И еще светящаяся в ночи образина, заглядывающая в окна. Нет, вы как знаете, а я в Ойропу ни ногой! – со всей возможной категоричностью заявил я и поставил восклицательный знак резким взмахом крыла.
– Дорогой Уотерсон, – посерьезнел Шерлок Зай. Он отложил нож, взял кисет и принялся вдумчиво набивать трубку, – берясь за расследование, первым делом следует абстрагироваться от всякой мистики. В реальном мире все происходит исключительно по двум причинам: либо оно угодно самой природе, либо живому существу.
– Да-да, вы неоднократно уже говорили об этом, – с некоторой нервозностью отозвался я.
– И скажу еще раз! К природе светящаяся образина, как ее именует Велленканте, несомненно, не имеет ни малейшего отношения.
– Вы уверены?
– Абсолютно!
Шерлок Зай вытащил из камина горящую веточку и раскурил трубку.
– И как же с точки зрения своей теории вы объясните выходки образины, да и ее саму?
– Множеством способов. Например, у некоторых ночных тварей есть, как вы знаете, способность светиться в темноте. Те же светлячки. Вас не пугают светлячки, Уотерсон?
– Вот еще! – фыркнул я со всем возможным презрением. – Но то, о чем пишет Велленканте, мало походит на светлячка.
– Почему бы не предположить целый рой светлячков, сложившийся по странной случайности в некий пугающий рисунок.
– Ваше предположение мне кажется, как вы говорите, слишком притянутым за уши, – не согласился я.
– Вы полагаете?
– Убежден! – удачно ввернул я одно из излюбленных словечек Шерлока Зая.
– Хорошо, – кивнул сыщик. – Тогда вот вам другой пример, даже два: кто-то решил глупо подшутить над бедным бароном и развлекался с нарисованной на доске рожей, или некто вымазался фосфором. Для чего – отдельный вопрос. Но, как видите, никакой мистики. Наука и здравый рассудок, Уотерсон, могут дать вполне логичное и простое объяснение явлениям, на первый взгляд кажущимся мистическими.
– Предположим. Но вы, кстати, так и не сказали, что вас удивило в книге, – напомнил я. – Оно имеет какое-то отношение к делу барона?
– Трудно сказать, – пожал плечами Шерлок Зай, отстраненно выпуская из пасти одно за другим облачка дыма. – Неожиданные ассоциации играют с нами порой злую шутку. Вы представили себе великана; я же – великана-людоеда.
– Час от часу не легче! – У меня по спине пробежал невольный холодок, встопорщивший перья.
– Особо памятуя о родовой фамилии Велленканте – Лев, причем, заметьте, Большой! – добавил Шерлок Зай. – И тогда я решил перечитать одну известную сказку – «Кот в Сапогах».
– Сказку? – Я в сомнении скосил глаза на друга. – Я не ослышался? Вы, трезвомыслящий зверь, борец с мистикой – и какие-то сказки?
– Именно так. Но раз уж возникла ассоциация, отчего не попробовать развить ее? – Шерлок Зай помолчал, пыхтя трубкой, затем продолжил: – Сказка – ложь, да в ней намек. Вы, кстати, помните эту забавную книжку про услужливого кота?
– Честно говоря, не читал. И как-то не особо тянет, знаете ли, – пробормотал я.
– Зря, очень рекомендую. Но вернемся к сказке: некий Кот в Сапогах, действуя хитростью и обманом, пытается устроить жизнь своего хозяина. Ему удается одурачить не только короля, но и великана-людоеда. Последний, кстати сказать, ко всему прочему оказался еще и волшебником. Понимаете, о чем я?
– Помилуйте, Шерлок! – всплеснул я крыльями. – Не хотите же вы сказать, будто сказочные герои ни с того ни с сего ожили?
– Разумеется, нет! Я еще в своем уме, – ворчливо отозвался Шерлок Зай и пошевелился в кресле, словно устраивался поудобнее. – Я всего лишь сравнил сказку и действительность: и там, и тут присутствует кот, – если, конечно, барона фон Гросер Люве не подвело зрение. Хитрая, досаждающая хозяину дворца бестия, не помышляющая о воровстве. Конечно, зачем коту какой-то канделябр, если он замахивается на весь дворец разом!
– Кот? Вы, верно, шутите!
– Нисколько. На забавы приблудного сорванца это мало походит, согласитесь? Ценные вещи, как оказалось, его тоже не интересуют. Месть? Возможно. Но за что коту мстить старому затворнику, живущему в горном дворце вдали от остального зверья?
– За то, что он – барон, – буркнул я и отвернулся к окну.
– А кот, выходит, никто? – засмеялся Шерлок Зай. – Полно вам, Уотерсон. Месть, тем более пустая, – дело слишком хлопотное и часто затратное. А коты по своей природе рассудительны и весьма ленивы. Да они лишний раз когтем не шевельнут, если им с того не будет ни малейшей выгоды. Следовательно, коту выгодно доставать Велленканте.
– Или кому-то еще, – резонно предположил я, – если верить сказке.
– Вполне логичное допущение! – утвердительно кивнул Шерлок Зай, взмахнув трубкой, отчего горящий в ней табак прочертил в сгущающихся в комнате сумерках замысловатую огненную кривую. – За котом, несомненно, кто-то стоит. И нам с вами предстоит выяснить, кто именно.
– Постойте, но ведь у Велленканте должны быть наследники. Может, это их козни?
– У него нет наследников. – Шерлок Зай поднялся из кресла. Трубка его погасла, и он с горечью отложил ее на каминную полку, предварительно тщательно выколотив.
– Похоже, мне наконец удалось подловить вас, дорогой Шерлок, – возликовал я. – Вы не можете этого знать наверняка, поскольку в письме о них не говорится.
– Все-таки с внимательностью, друг мой, у вас по-прежнему наличествуют явные проблемы, – заметил Шерлок Зай, и я возмущенно надул щеки. – Вы не обратили внимания на одну немаловажную деталь в письме барона. Я процитирую ее: «никто не воспринимает меня всерьез: ни дальняя немногочисленная родня, ни знакомые, ни полиция…»
– И что же с того? – нахмурился я еще больше.
– Ох, Уотерсон, все же вы неисправимы! Дальняя немногочисленная родня.
– Ах, дальняя! – дошло до меня, о чем толкует мой друг. И вправду, надо же было так оплошать, не отметив очевидного.
– Вот именно. У Велленканте нет близких родственников, а значит, и прямых наследников. Хотя кое в чем вы правы: наследников второй очереди тоже сбрасывать со счетов никак нельзя. Вы молодец, Уотерсон!
В гостиной уже начал сгущаться мрак. Я перенес с каминной полки на стол подсвечник на пару свечей и подпалил их новенькие фитили. В комнате сразу стало уютнее, а я задумался об ужине. Приготовив на скорое крыло тертой моркови с ботвой для Шерлока Зая, а себе – оставшуюся с обеда отпаренную с репой сельдь, я быстро собрал на стол, и мы сели за поздний ужин.
Ели молча. Шерлок Зай был поглощен собственными мыслями и уплетал салат, уткнувши нос в тарелку. Мне же не терпелось продолжить прерванную беседу, но отвлекать друга от размышлений было как-то неловко. И вдруг раздался стук в дверь.
– Кого еще нелегкая принесла? – ворчливо спросил я, нехотя поднимаясь из-за стола. Шерлок Зай и ухом не повел, продолжая налегать на салат.
Пройдя к двери, я приоткрыл ее и выглянул наружу. Ну, конечно, кто же еще мог так поздно пожаловать в гости, как не Листрейд!
– Добрый вечер, господин Кряк! – довольно прогудел инспектор, тщательно отирая ноги о половик у входа.
– Вы в этом уверены? – буркнул я в ответ. Похоже, у меня врожденная антипатия к данному конкретному лису, с коей я ничего не могу поделать.
– Что-что? – Листрейд, вероятно, не расслышал меня, поскольку лишь наивно вскинул брови и навострил уши.
– Вечер добрый, инспектор! Перестаньте уже протирать до дыр половик и входите наконец, – посторонился я, пропуская Листрейда в дом.
– Благодарю! – расплылся инспектор в улыбке до ушей. Не в пример мне, он был настроен в отношении меня вполне дружелюбно. – Вы, я вижу, сегодня не в духе?
– Так, – пространно отозвался я, проглотив рвавшуюся наружу очередную колкость.
Закрыв дверь, я вернулся к столу, где Листрейд уже раскланивался с Шерлоком Заем.
– Прошу извинить за столь поздний визит, но раньше у меня не получилось, – произнес инспектор, вынимая из подмышки внушительный сверток и кладя его на стол. – Вот!
– Что это? – заинтересовался я.
– Подарок. – Листрейд опустился на стул.
Я развернул сверток. Из шуршащей обертки показалось закрытое промасленной бумагой и перевязанное бечевой горлышко глиняного кувшина. На его боку виднелись белые потеки.
– Это сметана, – пояснил Листрейд, заметив мое недоумение. – Я подумал, будет вовсе не лишним захватить ее с собой, поскольку я порядком истощил ваши запасы.
Сказав так, он выжидающе уставился на меня, я же долго подбирал достойную для ответа фразу, а после, вздохнув, произнес:
– Право, не стоило. Может быть, вам наложить немного?
– Нет, нет, ни в коем случае, – запротестовал Листрейд.
– Я настаиваю, – продолжал я гнуть свое. Сдалась мне его сметана по большому счету! Ведь знает же, что мы с Шерлоком Заем ее не потребляем, и потому припер для себя.
– Ну, если так, – сдался Листрейд.
Я принес из кухни чистую тарелку. Инспектор самолично наложил себе сметану и заработал языком. Ложек Листрейд категорически не признавал, полагая, будто слизывать сметану с тарелки гораздо вкуснее.
Мы продолжили ужин.
– Скажите, инспектор, как продвигается ваш херрманский? – спросил Шерлок Зай, хрумкая салатом.
– Шпрехен зи дойч? – прищурился Листрейд.
– Яволь!
И они оба расхохотались, я же, смущенный до предела, опустил клюв.
– А вот наш Уотерсон, – сказал Шерлок Зай, отсмеявшись, – до сих пор шпрехт нихьт.
– Почему? – расстроился вдруг Листрейд.
– Сатур вентер нон студет либентер17, – изрек я, и у инспектора с Шерлоком Заем одновременно вытянулись морды.
– Значит, придется ограничить вас в еде, дорогой Уотерсон, – поддел меня Шерлок Зай. – Ну да ладно, уверен, Уотерсон еще блеснет языковыми познаниями. А теперь перейдем к делу.
– Да, – сразу посерьезнел Листрейд. – Я утряс формальности, связанные с поездкой. Все проездные документы в полном порядке.
– Постойте! – воскликнул я.
– Что такое? – обернулся ко мне лис, вскинув белесые брови.
– Разве инспектор едет с нами?
– Не понимаю вашего вопроса. Да, я еду с вами, но что, позвольте спросить, вас так удивило?
– Что же вы собираетесь делать в Херрмании?
– Странный вопрос, – дернул плечами Листрейд. – Меня пригласили херрманские коллеги для обмена опытом. Вы разве не в курсе?
– Впервые слышу! А как же ваша работа, преступность?
– Ох, вы совершенно правы, – несколько расстроился Листрейд. – Но, надеюсь, за месяц – другой моего отсутствия ничего ужасного не случится.
– Мне тоже так кажется, – выдавил я кислую улыбку.
Листрейд, хмуря лоб, с подозрением покосился в мою сторону, но ничего не сказал.
– Это исключительно моя вина, инспектор, – снял напряженность, воцарившуюся за столом, Шерлок Зай. – Я совсем забыл сказать о вас Уотерсону. Закрутился, знаете ли.
– Понимаю. – Листрейд поиграл когтями. – Так вот. Как я уже говорил, с документами все в полном порядке. На завтра заказан экипаж, утром выезжаем. Кстати, – обернулся он к Шерлоку Заю, – вы уладили вопрос с жильем?
– Я снял дом на Вэлд-штрассе. Три комнаты с прекрасным видом на бор, добрая хозяйка и дивный лесной воздух.
– Но зачем вам три комнаты? – удивленно воскликнул Листрейд. – Господи, такие расходы!
– Я полагал, вы остановитесь с нами.
– О нет! – повел лапой инспектор. – Во-первых, не совсем удобно стеснять вас, а во-вторых, мне уже выделено прекрасное жилье в центре города. Наша полиция тоже кое-что может и делает для своих служащих, – не без гордости заметил он.
– Дело ваше, – не стал настаивать Шерлок Зай, прекрасно зная упертый характер инспектора. – А теперь расскажите, что вам удалось разузнать про барона фон Гросер Люве?
– Немногое на самом деле, – задумчиво протянул Листрейд. – Он стар, и потому избегает торжеств, празднеств, тем более не устраивает их в своем дворце – к чему они старику? Живет уединенно, почти не поддерживает связей с миром.
– Но так не бывает. Не будете же вы уверять, будто зверь может жить абсолютным затворником. Ему нужны еда, питье. За его здоровьем кто-то должен следить. К тому же рантье его уровня, как правило, имеет доверенных лиц, занимающихся его состоянием в ценных бумагах, землях и прочем, для чего нужен целый штат.
– Совсем не обязательно, – покачал головой Листрейд.
– Вот как? – Шерлок Зай прошел к камину, взял трубку и, неспешно набив ее, раскурил. – Весьма любопытный субъект!
– Вот что мне удалось выяснить, – начал Листрейд, сложив лапы на столе. – Владения барона не ограничиваются одним лишь дворцом. Гросер Люве также принадлежат прилегающие к его поместью обширные поля, сдаваемые в аренду, на которых крестьяне выращивают зерно, табак и овощи. Моим агентам удалось переговорить с некоторыми из крестьян. Барона они ни разу в глаза не видели, а всеми делами заправляет его управляющий, некто Гаунер.
– Гаунер? – пыхнул дымом Шерлок Зай, и глаза его округлились. – Жулик? Досталась же бедняге фамилия.
– Да, весьма мутный тип, смею заметить, – ухмыльнулся в усы Листрейд. – Один из агентов решил переговорить с ним, но опоссум при первом же вопросе задал стрекача. Догнать его, увы, не удалось.
– Что же это был за вопрос? – полюбопытствовал Шерлок Зай.
– Совершенно обычный. Агент спросил его: «Вы Гаунер?» До сих пор в толк не возьму, с чего вдруг опоссуму приспичило столь поспешно скрыться.
Меня пробрало на смех, и я с трудом сдержался, чтобы не расхохотаться. На морде Шерлока Зая, однако, не дрогнул ни один мускул.
– То есть ваш агент подошел к зверю и спросил его в лоб, не жулик ли тот?
– Хм-м. – Листрейд озадаченно поскреб переносицу. – Похоже на то.
– И, полагаю, агент был в полицейской форме.
– Все так. Но, согласитесь, форма полиции вовсе не повод для забега!
– Возможно, господин Гаунер иного мнения на сей счет. – Шерлок Зай позволил себе скупую улыбку. – Вполне вероятно, что у него рыльце в пушку.
– Да-да, морда у него очень пушистая, судя по словесному портрету, – подтвердил Листрейд.
– Но вернемся к крестьянам, – проигнорировал замечание Шерлок Зай.
– Охотно! – обрадовался инспектор. Мне показалось, что ему не очень-то хотелось и дальше обсуждать оплошность агента. – Крестьяне, как я уже говорил, ничего не знают о бароне, кроме того, что он существует. Но утверждают, будто старый Гросер Люве добр к ним, а плата за пользование землей весьма умеренная. В общем, крестьяне всем довольны.
– Еще бы им не быть довольными!
– Барон неприхотлив, не слишком требователен. Его рацион скромен: овощи и – простите, Уотерсон, – яйца перепелов с личной фермы.
– Ничего, – поежился я.
– Что еще? – Инспектор потер лапой лоб. – Да! Никто ни разу не видел, чтобы старый барон выезжал куда-либо из дворца.
– Что известно о родне? – спросил Шерлок Зай.
– Близких родственников у него нет. Во дворце проживают лишь сам барон и его дворецкий.
– А прислуга?
– Насколько мне известно, больше никого.
– Весьма необычно! – заметил Шерлок Зай и, выпустив еще одно облачко дыма, задумчиво уставился на него. – Как же дворецкий справляется со всем в одиночку?
– Говорят, он шустрый малый, но агентам встретиться с ним не удалось. Подобно своему хозяину, дворецкий редко покидает дворец. – Листрейд почему-то вздохнул.
– Вы сказали, ближней родни. А что насчет дальней?
– Дальней? – Инспектор сосредоточенно почесал когтем за ухом. – Мне известно только о двух родственниках барона. Один по отцовской линии – то ли его дядя, то ли дядя его дяди, – скромно доживает свой век в небольшом особняке на северо-западе. Достаточно стар, чтобы не интересоваться наследством барона.
– А второй?
– Разбитной ухарь. Молод, горяч, вспыльчив. Заядлый игрок. Начисто проигрался в карты и теперь едва сводит концы с концами. Барону приходится двоюродным племянником. Больше мне ни о ком неизвестно.
– Разбитной ухарь… Как его имя?
– Ханс. Ханс Люве. Безо всяких «фон».
– Входит, Ханс является наследником состояния рода фон Гросер Люве и в данный момент находится на мели. Потому безвременная кончина дядюшки пришлась бы как нельзя кстати. Тем более не стоит сбрасывать со счетов баронский титул.
– Вы полагаете, именно он строит козни барону? – спросил я, собирая со стола грязную посуду и расставляя чайный сервиз. Чайник как раз закипел, и можно было продолжить беседу за чашкой чая.
– Сейчас еще слишком рано делать выводы, друг мой. – Шерлок Зай отложил трубку. – Но чем не версия? Инспектор, у вас есть еще что-нибудь?
– Увы, больше ничего узнать не удалось.
– Спасибо и на том. Что ж, тогда просто попьем чай…
Утро выдалось туманное и унылое, что нисколько не помешало Шерлоку Заю оставаться в приподнятом настроении в предвкушении скорого отъезда. С самого утра он развил бурную деятельность, перепроверяя вещи, уложенные еще с вечера. Впрочем, вещей было не так много – обычный джентльменский набор. Но больше всего Шерлок Зай жалел о невозможности захватить с собой книги.
– Я без них как без рук, – сетовал он, кружа у книжных полок и касаясь лапой корешков то одной, то другой книги и все не решаясь взять какую-либо определенную.
– Полно вам, дорогой Шерлок, – ответил я. – Чтобы вывезти вашу библиотеку, понадобилось бы три экипажа. Да и к чему вам в дороге книги?
Шерлок Зай ничего не ответил. Наконец остановив выбор на томике стихов Гейне в подлиннике и «Новейших успехах науки о преступнике» Ломброзо, он сунул обе книги в саквояж.
За окном послышался стук копыт, и у нашей калитки замерли две лошади, впряженные в открытую повозку, на задней скамье которой с гордым видом восседал Листрейд.
– А вот и транспорт! – вскочил я со стула, горя нетерпением поскорее отправиться в путь.
– Замечательно! – заторопился Шерлок Зай. «Новейшие успехи» никак не хотели влезать в скромных размеров саквояж, и сыщик прилагал немалые усилия к достижению поставленной им цели. – Одну секундочку.
– Господа, долго нам еще ждать? – нетерпеливо окликнула нас правая из лошадей – гнедая, с лоснящимися упитанными боками – и переступила с ноги на ногу. – Время поджимает.
– Да-да, – крикнул в ответ Шерлок Зай, насилу втолкнул книгу в саквояж и выскочил с ним наружу.
Я поспешил следом за другом, не забыв плотно прикрыть дверь. За имущество мы не беспокоились, поскольку Листрейд поручил охрану дома одному из своих подчиненных.
Не успели мы разместиться в повозке, как лошади тронулись и перешли на неторопливую рысь. Вскоре дом и сад скрылись за деревьями, а и без того узкую тропинку еще больше стиснули великаны-сосны.
Шерлок Зай с комиссаром вели о чем-то неспешную беседу на заднем сиденье. Я же вертел головой по сторонам, хотя, конечно, было не совсем удобно ехать спиной вперед.
– Послушайте, милейшие, – окликнул Шерлок Зай лошадей. Вторая, в белых яблоках, с длинной шелковистой гривой и вытянутой мордой, вывернула голову назад, – долго ли нам ехать?
– Четыре дня и шесть часов, согласно графику, – отозвалась бесцветным голосом лошадь. Похоже, ей было все равно.
– Благодарю, – дернул подбородком Шерлок Зай.
– Ско-олько? – поразился я.
– Четыре дня и шесть часов, – повторила лошадь и отвернулась.
– Так долго?
Мне никак не приходило в голову, что расстояния могут быть столь большими.
– Не переживайте, Уотерсон, – сказал Шерлок Зай и достал из саквояжа томик Гейне, – зато у нас с вами будет время попрактиковаться в херрманском…
Господи, таких кошмарных нескольких дней кряду у меня не было никогда в жизни! Шерлок Зай, не ведая усталости, донимал меня херрманским и днем и ночью. Он тыкал мне в нос стихами, указывал на разные предметы, мимо которых мы проезжали, и называл их, складывал из слов короткие фразы и заставлял меня многократно повторять их. Он не знал покоя, а у меня от иностранной тарабарщины нестерпимо кружилась голова. Спасибо еще моей цепкой памяти, а то бы мне точно несдобровать.
В общем, к концу нашего путешествия я уже сносно мог изъясняться на херрманском. И когда однажды я по-херрмански витиевато послал Шерлока Зая ко всем чертям за не вовремя потревоженный сон, сыщик разулыбался и, пусть не оставил меня в покое, но все же прекратил неистово донимать. Тем самым у меня появилось немного свободного времени на созерцание уголка природы, по которому с приличной скоростью неслась наша повозка.
Местность постепенно становилась холмистой, а дорога устремилась к подножию высоких гор на горизонте. Здесь не было привычных мне лесов – так, разрозненные деревья, росшие тут и там на холмах. Много речушек в низинах и широких бурлящих потоков, один из которых мы совсем недавно пересекли по каменному мосту. Я с восхищением взирал на невиданные доселе пейзажи, в то время как Шерлок Зай казался невозмутимым. Листрейд же откровенно дремал, повесив рыжую голову на грудь – ему было вовсе неинтересно.
