Леонид Резников
Зай по имени Шерлок
Листрейд был полностью поглощен беседой со свидетелем и не сразу заметил нас.
– Добрый день, инспектор, – произнес Шерлок Зай, обращая на себя внимание.
Листрейд нехотя оторвался от запуганного суслика и обернулся к нам, окатив недобрым взглядом, но затем расплылся в улыбке, сменив гнев на милость.
– А! – воскликнул он, взмахом лапы показывая свидетелю, что тот может удалиться к остальным. – Это вы, дорогой Шерлок! Какими судьбами? – И тут он наконец заметил за нашими спинами енота. – Проционе! – Глаза Листрейда готовы были вывалиться из орбит. – Вот и отлично: вы арестованы, подлый грабитель!
– Постойте, инспектор, – попытался урезонить инспектора Шерлок Зай, легонько коснувшись лапы лиса набалдашником трости. – Я пообещал этому господину, что полиция отнесется к нему с уважением.
– С уважением, вы сказали? Вам не кажется, что вы дали несколько опрометчивое обещание? – нахмурился Листрейд. – Его разыскивает полиция и…
– Он пришел сюда сообщить все, что знает о краже. Причем, заметьте, пришел добровольно, из желания содействовать поимке преступника.
– Что вы мне голову морочите! – взорвался Листрейд, меча глазами молнии, которые, впрочем, не произвели на Проционе никакого впечатления. – Он преступник. Да вы на его хитрую рожу посмотрите! – Инспектор рванулся вперед, взмахнув лапами. – Он еще и насмехается надо мной! И еще эти дурацкие бантики…
Я скосил глаза на енота, стоявшего рядом со мной. По морде Проционе действительно гуляла презрительная ухмылка. А бантики он поспешно сорвал с ушей, скомкал и зажал в лапе.
– Инспектор, прошу вас, держите себя в лапах! – Шерлок Зай насилу удержал рвущегося к еноту Листрейда. – А вы, Проционе, – обернулся сыщик к еноту, – проявите, в свою очередь, уважение к представителю закона!
– Как вам будет угодно, – пожал плечами енот и согнал улыбку с морды.
– Итак, – Шерлок Зай упер трость в пол и сложил лапы на ее набалдашнике, – господин Проционе явился сегодня ко мне и просил меня свести с вами, инспектор…
«Вот это номер!» – восхитился я своим другом. Впрочем, не говорить же Листрейду напрямую, что сыщик не доверяет полиции, и потому решил взять дело в свои лапы.
– …дабы развеять возникшие разногласия между ним и законом, – между тем продолжал вещать Шерлок Зай. – Он утверждает, что не крал яйца и не меньше вас, инспектор, заинтересован в поимке вора.
– Даже так! – фыркнул Листрейд, пожирая глазами ненавистного «врага». – И вы ему поверили?
– Мне кажется, вам стоило бы переговорить с ним. А уж потом решать, так ли уж необходим его арест.
– Но если он скроется, что мне тогда прикажете делать?
– А какой в том смысл, если он пришел сюда сам? – парировал Шерлок Зай.
– Да, действительно. – Инспектор почесал когтем переносицу. – Глупость какая-то… Хорошо! Я выслушаю вашу версию, господин Проционе, – скрипнув зубами, согласился он после длительных колебаний. – Но позже! Сейчас мне нужно закончить с другими свидетелями. Прошу, если вас не затруднит, обождать там, – указал Листрейд на длинную деревянную скамейку в углу у дверей.
– Нисколько, – безразлично отозвался енот и, развернувшись, ленивой походкой направился к указанному ему месту и развалился на скамейке, словно барин.
– Не будете ли вы так любезны, инспектор, – произнес Шерлок Зай, как только Проционе удалился, – просветить меня, что здесь, собственно, произошло?
– С радостью, – отозвался Листрейд, когтем подзывая к себе следующего свидетеля – сонную черепаху. Та, вытянув шею из панциря, вздохнула и начала сползать с низенькой скамейки. Листрейд обреченно покачал головой. – Господи, это надолго… Итак, слушайте! Как было установлено предварительным следствием, сегодня между половиной десятого и без четверти десять пропало золотое яйцо. Похитителя никто не видел. Также никто не заметил исчезновения яйца, даже охранник. Он утверждает, будто стоило ему на минутку отвернуться – вы только вдумайтесь: на минутку! – как яйцо волшебным образом исчезло. Растяпа умудрился проворонить едва ли не самый дорогой экспонат музея.
– Как же он это объясняет?
– А никак. Говорит, ходил туда-сюда. Посетителей мало, к яйцу никто не приближался. Он прошел до дальней стены, потом обратно и еще раз. И только тогда заметил отсутствие яйца. Он якобы просто не обращал внимания на подставку – поразительное головотяпство! Да… Так вот, преступник мог похитить яйцо в эти пятнадцать минут. В половине десятого яйцо еще было, а без четверти уже исчезло. Однако охранник клянется, что в указанный промежуток времени никто не выходил в двери, но как, скажите на милость, можно верить болвану, проворонившему яйцо, торчавшее у него под самым носом?!
– Вероятно, у него «замылился» глаз, – предположил Шерлок Зай. – Такое бывает. Тебе кажется, будто все на месте, а на самом деле его уже нет – результат однообразности обстановки и нудной работы. Разумеется, это всего лишь одна из версий, не более того.
– Но где, в таком случае, яйцо? Все, кто был в тот момент в зале, находятся сейчас здесь. Охранник, как только заметил пропажу, сразу же заблокировал двери и открыл их только по прибытии полиции. Но я вовсе не уверен, что кто-то не ускользнул от него, кто-нибудь хитрый и ловкий вроде… – Инспектор не договорил, бросив выразительный взгляд на сидящего в углу енота.
– Возможно, есть и более простое объяснение пропаже. Если все так, как утверждает охранник, яйцо все еще должно находиться в зале.
– Мы всё и всех обыскали. Ничего, – развел лапами приунывший Листрейд. – Остается одно: преступнику удалось бежать.
– А что показывают свидетели?
– Я еще не всех успел опросить, но те, с кем я уже закончил, твердят одно и то же: не обратили внимания, ничего не видели, никто в дверь не выбегал и к яйцу не приближался.
– Поразительно! – воскликнул Шерлок Зай. – Не растворилось же оно, в самом деле, в воздухе!
– И я того же мнения, – согласился инспектор, опуская глаза. Черепаха наконец добралась до его ног и теперь бесстрастно взирала снизу вверх, ожидая вопросов. – Наконец-то! Назовитесь, прошу вас, – Листрейд поднял блокнот с ручкой, приготовившись записывать.
– Тортиллье, – проскрипела старая черепаха, растягивая слова. – Быстрина Тортиллье.
– Быстрина? – нервно дернул подбородком инспектор, выводя в блокноте. – Ну-ну, так и запишем. Сообщите нам, что вы видели, госпожа Тортиллье?
– Я не видела никого…
– Ну вот, видите! – пожаловался Листрейд Шерлоку Заю. – И что за свидетель пошел: ничего-то они не видят и не слышат. Продолжайте, госпожа Тортиллье.
– Молодой человек! – Черепаха возмущенно вытянула шею во всю длину. – Что у вас за манеры, перебивать даму? Я не видела никого, кто бы мог спереть яйцо, из-за которого мы торчим тут уже почти три часа!
– Что вы имеете в виду?
– Я хочу сказать, что к нему никто не приближался.
– Почему вы так уверены?
– Потому что я сижу в зале с самого утра!
– Зачем?
– Здесь прохладно и тихо.
Листрейд не нашелся что ответить. Лишь еще больше насупил брови, записав ответ черепахи в блокнот.
– И как же, по-вашему, оно могло исчезнуть?
– Затрудняюсь ответить на ваш вопрос. Я отвернулась на секундочку, потому что в дверь вошел вон тот господин, – указала черепаха морщинистой лапой на только что опрошенного низенького суслика, – а когда повернулась обратно, яйца уже не было.
– Откуда же вы в таком случае знаете, что к нему никто не приближался?
– За то время, что я смотрела на двери, никто к нему не успел бы приблизиться. Я вас уверяю. Дверь открылась – я повернула голову – вошел суслик – дверь закрылась – я отвернулась. Все, кто был в зале стояли на тех же местах, что и прежде, то есть далеко от яйца.
– Понятно. Во сколько появился суслик?
– Стенные часы показывали девять тридцать шесть. Получается, кража произошла в девять тридцать пять.
– Почему? – уставился на черепаху Листрейд, позабыв на время о блокноте.
– Да потому, молодой человек, что в тот самый момент заголосил охранник. Значит, кража случилась немного раньше, когда я отворачивалась.
– Хорошо, – сдался измученный Листрейд, пытавшийся вникнуть в суть объяснений. – У вас еще есть что сообщить следствию?
– Можно мне в туалет?
– Гм-м! – Листрейд состряпал суровую физиономию, и черепаха втянула шею.
– Понятно, значит, придется терпеть. – Черепаха развернулась и, переваливаясь с боку на бок, поползла обратно на свое место.
– Видите, с кем приходится работать? – вновь пожаловался инспектор.
– Всей душой сочувствую вам. Но теперь, по крайней мере, вы знаете точное время преступления.
– Если, разумеется, черепаха ничего не напутала.
Листрейд задумчиво повертел ручку в когтях.
– Сомневаюсь. Старухи, пусть и бывают довольно вредными созданиями, но, как правило, на редкость наблюдательны.
– Хотелось бы в это верить. Только проку от их наблюдательности, как с коня кумыса…
– Отчего же! Тортиллье сообщила, что в момент кражи никто не приближался к яйцу, и я склонен ей верить. Вы, кстати, всех уже опросили?
– Почти. – Листрейд скользнул глазами по толпе свидетелей. – Остались двое, но боюсь, от них и вовсе не будет никакого проку.
Я проследил за взглядом инспектора и понял о чем идет речь: в уголке на скамеечке сидел сухопарый пожилой гусь, щуря подслеповатые слезящиеся глаза. У себя на коленях он держал малолетнего внука.
– И все же давайте отпросим его, как того требует долг, а после попробуем воссоздать похищение, так сказать, в лицах.
– Будь по-вашему, – нехотя согласился Листрейд, подзывая к себе старика с внуком.
Но старик никак не прореагировал на Листрейда, размахивающего лапой, пока суслик не ткнул его локтем в бок. Тогда гусь встрепенулся, завертел головой и наконец заметил подающего ему нетерпеливые знаки инспектора. Гусь, несмотря на почтенный возраст, оказался на редкость подвижным и болтливым. Не дав раскрыть рта Листрейду, он принялся тараторить без умолку:
– Наконец-то, комиссар! Я уже заждался, когда же вы нас вызовете.
– Инспектор.
– Вот-вот, я и говорю, господин комиссар. Решил внука сводить в музей, приобщить, так сказать, а тут такое! Вы только подумайте, средь бела дня…
– Простите, как вас зовут?
– Да какая разница, в самом деле? Яйцо золотое пропало, а вы, вместо того, чтобы делом заниматься, знакомиться надумали. Лучше послушайте, что я вам скажу: смотрим, мы, значит, с внуком на перо жароптицево. Внучок-то и спрашивает: деда, а оно настоящее? Ну откуда, скажите на милость, в ребенке может взяться столько подозрительности? Верно, улица все, нездоровый социяльный климат…
– Но… – попытался вставить слово Листрейд.
– А вот вы, как эксперт, скажите, настоящее оно или нет?
Листрейд рассеянно взглянул сначала на меня, потом на Шерлока Зая, словно ища в нас поддержки, но старый гусь уже переключился на другое.
– А яйцо – кто ж такую дорогую вещь выставляет на всеобщее обозрение без сигнализации, а? Кто, я вас спрашиваю? Даже стеклянным колпаком прикрыть не удосужились.
– Я… – только и успел вставить Листрейд.
– И еще, комиссар, настоятельно прошу обратить ваше внимание на того сушеного мамонта на подпорке! Это же вопиющее безобразие, согласитесь? Он же скоро завалится набок и обязательно кого-нибудь придавит! Вы представляете, сколько он весит?
– А…
– Именно! А оружие – зачем оно здесь? Мы должны воспитывать в ребенке доброе начало, а что может воспитать в моем внуке вид страшного ржавого клинка или копье с острым наконечником?
– Уважение к своему прошлому и умение не повторять его ошибок, – заметил старому гусю Шерлок Зай.
– Простите? – обернулся гусь к сыщику. Словоизвержение разом прекратилось, будто кто-то заткнул неиссякающий поток слов пробкой. – Не понял или не расслышал?
– Я говорил о важности изучения истории, дабы исключить повторение ошибок прошлых поколений, но, разумеется, у вас на сей счет может быть иное, исключительно ваше, личное, мнение. К тому же инспектор торопится, как и все здесь присутствующие.
– Нет, я конечно, согласен, но… – Гусь так и не нашелся чем возразить.
– Благодарю вас, дорогой Шерлок, – сказал Листрейд, беря инициативу в свои лапы. – Итак, ваша фамилия?
– Лапчатые мы, – ответил гусь, переступив с ноги на ногу.
– Прошу вас, господин Лапчатый, пояснить следствию, что вы знаете о пропаже яйца?
– Ничего, – помотал головой гусь. – Мы с внучком мамонта разглядывали, а потом началась паника.
– Все ясно. – Листрейд захлопнул блокнот. – Вы можете быть свободны.
– А как же?..
– Свободны, я говорю! – с нажимом прорычал инспектор.
Гусь втянул голову в плечи и попятился, бормоча неловкие извинения.
– Вот так, – заключил Листрейд. – Никто ничего не видел и не знает. В двери никто не выходил, но яйца нет. Просто уму непостижимо!
– Совершенно с вами согласен, – пробормотал Шерлок Зай, приглядываясь к вещам, лежавшим на узком высоком круглом столике с резной ножкой.
Столик стоял у самых дверей слева. На столе находились газета, стакан с остатками чая и промасленный сверток.
– Чьи это газета, бутерброд и чай? – спросил он, хмуря брови.
– Мои! – подлетел к сыщику охранник. – Я, видите ли, не успел сегодня позавтракать и…
– Нехорошо, любезнейший, – покачал головой Шерлок Зай. – Если мне не изменяет память, столик имеет историческую ценность, а вы его захламляете, сделали из него барную стойку.
– О, прошу прощения, – засуетился охранник, бросаясь к столику. – Я сейчас все приберу.
– Приберете, когда закончится следствие! – осадил охранника Листрейд.
– Как вам будет угодно, – поклонился охранник, нехотя отходя от столика.
– Постойте, – остановил его Шерлок Зай, коснувшись плеча тростью. Охранник обернулся и преданно уставился в глаза сыщику.
– Да?
– Ваш завтрак не съеден, как я вижу. Почему?
– Понимаете, я только решил позавтракать, как начал собираться народ, и я был вынужден отказаться от еды и приступить к своим обязанностям. И вдруг такое… – печально закончил он.
– Но газету вы успели почитать, как я вижу. И даже выпить немного чаю.
– Это да, – закивал охранник. – Я обычно читаю только объявления. Бывают довольно презабавные, скажу я вам.
– Хорошо, – сказал охраннику Шерлок Зай, утеряв к его персоне интерес. Он отошел к столику, ненадолго задержавшись возле него, и поглядел в окно на улицу. Затем прошелся вдоль экспонатов и вернулся на прежнее место рядом с Листрейдом. Уже неплохо изучив моего друга, я понял, что у него родилась какая-то версия.
– Ума не приложу, – Листрейд тем временем расхаживал взад-вперед, решая непосильную для него задачу, – что тут можно предпринять? У вас есть на этот счет какие-нибудь соображения, дорогой Шерлок?
– Есть, но сейчас еще рано делать конкретные выводы. Если вы не против, я бы предложил расположить всех, кто находится в зале, так, как они стояли в момент преступления.
– Неплохая мысль! – воодушевился Листрейд. – Но что нам это даст?
– Возможно, и ничего. А может, и очень многое, – уклончиво ответил Шерлок Зай.
– Господа и дамы! Вы слышали? – обратился Листрейд к свидетелям. – Я попрошу вас занять те места, где вы находились в предполагаемый момент преступления.
В зале произошло оживление. Измученное бездельем зверье наконец обрело какую-то цель своего пребывания в музее, и все быстро разбрелись по залу, вспоминая, кто где стоял и чем занимался. Роль постановщика негласно выпала черепахе.
– Нет, вы не там стояли! Сдвиньтесь чуть правее, – размахивала морщинистой лапой активная Тортиллье. – Да, вот так. А вас вообще здесь не было, вы стояли у вон того окна… А вы повернитесь вот так, нет, в другую сторону. Да-да… – И так далее, и тому подобное. Спустя минут пять все заняли свои места, как это видела старая черепаха, и в зале повисла вопросительная тишина.
– А теперь я попросил бы вас заниматься тем, чем вы занимались тогда, – пояснил Шерлок Зай. – Не обращайте на нас с инспектором внимания.
Звери послушно отвернулись и принялись разглядывать экспонаты, возле которых стояли. Суслик, что терся у подоконника, напряженно пялился в окно.
Шерлок Зай вопросительно взглянул на черепаху.
– Все именно так и было, – подтвердила Тортиллье, обведя залу внимательным дотошным взглядом. – Можете не сомневаться, господа. Вот только суслик должен был войти в дверь и только потом встать у окна.
– Благодарим вас, госпожа Тортиллье, – произнес, качнув головой, Листрейд. – Должен признать, вы оказали следствию неоценимую помощь.
– О, не стоит! Ничего особенного, – расцвела от похвалы черепаха, подтянув морщины на шее.
– И что нам это дает? – повернулся инспектор к Шерлоку Заю, который в тот момент изучал «расстановку фигур» на «игральной доске».
– На самом деле, очень немало, дорогой Листрейд, – ответил Шерлок Зай. – Мы видим, что ближе пяти метров к яйцу никого не было, из чего можно заключить о невозможности совершения ими кражи яйца за столь короткий срок, как появление в зале суслика.
– Да-да, вы правы. – Листрейд заметно нервничал, теребя когтями нос. – Но кто же в таком случае мог это сделать?
– Не будем торопиться. Мне кажется, воссозданная госпожой Тортиллье картина не совсем полна – не хватает еще одного персонажа, а именно охранника. Для понимания картины в целом мы должны воссоздать все до мелочей. Любезнейший, – обратился Шерлок Зай к охраннику, стоявшему в сторонке, – я попрошу вас пройтись так, как вы это делали в момент пропажи яйца.
Охранник пожал плечами, затем, немного поколебавшись, занял позицию у столика и начал ходить взад-вперед с задумчивым видом, глядя в пол.
– А вы, – Шерлок Зай повернулся к суслику, – выйдите, пожалуйста, за дверь и через минуту-другую войдите.
Суслик кивнул и, пройдя через залу, скрылся за дверью.
Листрейд, словно завороженный и явно ничего не понимая, следил за приготовлениями. Мне кажется, он даже поверил, будто яйцо вдруг, само собой, вновь окажется на подставке, и все закончится к всеобщему удовольствию. Но, как вы понимаете, так случается только в сказках, и яйцо, разумеется, не появилось…
– Госпожа Тортиллье, так ли все выглядело? – спросил Шерлок Зай у старой черепахи.
– Я не уверена насчет охранника, – пожевала безгубым ртом черепаха. – Мне кажется, когда открылась дверь, он шел не к двери, а от нее. Но, возможно, я и ошибаюсь.
– Понимаю. Но в остальном все было именно так?
– Несомненно! У меня отличная зрительная память, молодой человек.
– Нисколько не сомневаюсь, госпожа Тортиллье, – учтиво склонил голову Шерлок Зай.
Дверь отворилась, и в нее вошел суслик, опасливо озираясь по сторонам. Все мгновенно обернулись к нему, и он, застыв истуканом на пороге, совершенно растерялся.
– Нет-нет! – запротестовала черепаха. – Все произошло совершенно не так! Молодой человек вошел и, ни на кого не глядя, прошел к окну. На него тоже никто не смотрел.
– Кроме охранника, разумеется, – подсказал Шерлок Зай, оборачиваясь к застывшему на полушаге охраннику посреди зала. – Не так ли, почтеннейший?
– О да! – с гордым видом откликнулся тот. – Это же моя работа. Хотя за нее и платят сущие копейки, чтоб их!
– Если честно, вы даже эти самые, как вы выразились, копейки не отрабатываете, – заметил Листрейд, и пристыженный охранник отвел взгляд.
– Превосходно! В таком случае повторим все еще раз. Попрошу вас удалиться и вновь войти, – сказал Шерлок Зай суслику. Тот только вновь пожал плечами, повторно вышел за дверь и притворил ее.
– К чему весь этот балаган? – спросил Листрейд, ничего не понимая.
– Я вас уверяю, инспектор, появление суслика очень важно, – загадочно произнес Шерлок Зай.
Двери вновь отворились. Суслик с безразличным видом, ни на кого не глядя, переступил порог, затворил за собой дверь и направился к окну. Никто из остальных не обернулся в его сторону. Охранник продолжал бродить вдоль экспонатов как ни в чем не бывало.
– Итак, госпожа Тортиллье, все ли теперь выглядело именно так, как в момент кражи?
– Именно так, – подтвердила пожилая дама. – Но вот насчет охранника я все же не совсем уверена.
– Я тоже, кстати! – обернулся к Шерлоку Заю один из посетителей, стоявший у стенда с оружием, который располагался метрах в семи вглубь залы от стенда с пропавшем яйцом. – Мне кажется, охранник шел к двери, но, возможно, я и ошибаюсь.
– Почему вы считаете, будто он шел к двери? – уточнил Шерлок Зай.
– Я хорошо помню, как наклонился вперед, чтобы прочесть надписи, а охранник как раз прошел между мной и стендом, задев мое левое плечо… Да, именно так все и было. Помню, я еще разозлился на него: неужели нельзя было обойти меня сзади?
– Подтверждаю, – сказал охранник. – Но это вышло случайно, за что прошу прощения.
– А где вы находились, когда заметили пропажу? – обратился к нему Шерлок Зай.
– Я-то? – почесал макушку охранник. – Я прошел мимо стенда, а потом у меня в голове будто щелкнуло: яйца-то нет! Я остановился вот здесь. – Охранник прошел чуть вперед и замер метрах в двух от стенда с пустой «яйцедержкой». – Потом обернулся и закричал.
– Все ясно. Можно вас на пару слов?
– Да-да, конечно.
Охранник с готовностью приблизился к Шерлоку Заю и склонил к нему голову.
Шерлок Зай что-то произнес шепотом, так, что даже стоявший рядом с ними Листрейд, напряженно вслушиваясь, не смог различить слов. Охранник на мгновение застыл, будто его мышцы свело судорогой, затем он, словно нехотя, кивнул и вернулся на место, где, по его словам, он обнаружил пропажу.
– Теперь повторим все еще раз, внеся коррективы в перемещение охранника, – сказал Шерлок Зай.
Суслик тяжко вздохнул и поплелся к дверям.
Охранник развернулся и пошел вглубь зала, обойдя посетителя, которого он толкнул в плечо.
Листрейд еще больше нахмурился.
– И не надоело вам, Шерлок?
– Отнюдь. Сейчас, как мне кажется, наступит момент истины.
– Вряд ли, – отмахнулся Листрейд. Надежда на положительный исход задуманного Шерлоком Заем боролись в нем с пессимизмом и неверием.
– Начали! – дал сыщик команду, пристукнув об пол тростью. – Прошу вас внимательно следить за всем, что происходит.
Охранник пошел вперед, посетитель склонился к стенду с оружием. Охранник, проходя мимо, задел его, толкнув в плечо. Посетитель недовольно заворчал.
– Входит суслик! – словно завзятый режиссер, крикнул Шерлок Зай.
Суслик, смущенный подобным вниманием, возник на пороге и, напряженно, едва переставляя ноги, направился к окну. И тут вскрикнул охранник. Застыв в трех метрах от стенда с яйцом, он пялил глаза в его сторону. Листрейд проследив за взглядом охранника, тоже вскрикнул, непроизвольно бросившись вперед, к стенду. На подставке стояло, сверкая полированной поверхностью, целехонькое золотое яйцо! И это было настолько невероятно, что в зале воцарилась гробовая тишина.
– Не может быть! – Листрейд, не веря глазам, осторожно, словно боясь спугнуть наваждение, протянул коготь к яйцу и коснулся его. – Яйцо! Но откуда?
– Видите, все разрешилось как нельзя лучше, – приблизился к нему Шерлок Зай. – Теперь вы смело можете закрыть дело, дорогой Листрейд, и забыть о нем.
– Но как?! Как такое возможно? – Листрейд до сих пор был не в силах справиться с охватившим его волнением.
– Неужели так важно? Меня, знаете ли, больше волнует вопрос, что за курица могла нести подобные яйца…
Несколько позже мы втроем – я, Шерлок Зай и счастливый, но старательно скрывающий радость Проционе – собрались у нас дома. Никаких претензий к еноту у Листрейда, разумеется, больше не могло быть, и инспектору, пусть и с большой неохотой, но пришлось принести извинения еноту и отпустить его на все четыре стороны.
Едва переступив порог дома, Шерлок Зай забрался в любимое кресло и раскурил трубку. Проционе и я удобно расположились по обе стороны от него.
– Никогда не думал, что произнесу подобное, но вынужден это сделать, – сказал Проционе и, поколебавшись, продолжил: – Я благодарю вас за избавление меня из лап полицейского дилетанта, – последнее слово он произнес с плохо скрываемым презрением в голосе.
Я понимал его чувства. Не вернись яйцо на положенное ему место, и уже ничто не спасло бы енота от Листрейда.
– Не стоит. Дело было пустяковым, но прелюбопытным, смею заметить.
– Так откуда же взялось яйцо? – нетерпеливо спросил я. Мне и так стоило огромных усилий дотерпеть, когда же мы вернемся домой, и странное исчезновение яйца, равно как и его последующее удивительное появление сбросит с себя завесу тайны. По крайней мере, для меня. – И куда, собственно, оно пропадало?
– Никуда оно не пропадало, – отозвался Шерлок Зай, глядя на разгорающиеся в камине дрова. – Дорогой Уотерсон, берясь за расследование, необходимо сразу абстрагироваться от всяких сказок вроде вмешательства потусторонних сил или новомодной телепортации. Все происходящее, с чем мне до сих пор приходилось сталкиваться, является результатом деятельности лап и крыльев вполне реальных зверей и птиц.
– И кто же, в таком случае, украл яйцо, а после столь же виртуозно вернул его на место? – продолжал недоумевать я.
– Вы еще не догадались? – удивленно взглянул на меня Шерлок Зай.
– Увы, – развел я крыльями.
– А вот Проционе, мне кажется, знает.
– Совершенно верно, – кивнул енот, засмеявшись. – Этот охранник – большой плут, скажу я вам.
– Охранник? – не поверил я. – Вы верно шутите!
– Нисколько. – Шерлок Зай пососал чубук трубки и выпустил в потолок струйку дыма. – Яйцо украл именно он.
– Но как вы догадались? И почему, черт побери, он вернул украденное яйцо на место?
– Догадаться о причастности охранника к преступлению оказалось совсем не сложно. Вы находились там, дорогой Уотерсон, когда Листрейд сказал главное: никто не мог взять яйца, и в зале, равно как и у присутствующих, его обнаружить не удалось, при том, что из залы никто не выходил с момента пропажи экспоната. Логично было предположить, что яйцо все еще находится в музее, не так ли?
– Разумеется, – вынужден был признать я.
– А дальше идет уже чистая психология. Если вы заметили, то даже наблюдательная госпожа Тортиллье, знавшая все о каждом из посетителей музея, и та не смогла точно указать, где находился охранник, и что он делал. Да и сильно сомневаюсь, что кто-то из присутствующих мог это знать.
– Почему?
– Вы когда-нибудь удостаивали вниманием официанта в ресторане или охранника в дорогом магазине?
– Я и в ресторанах-то ни разу не был, – честно признался я, о чем, впрочем, не особо жалел.
– И все же ответьте на вопрос, дорогой Уотерсон?
– Думаю, я не стал бы отвлекаться на них.
– Остальные поступают подобным же образом, уверяю вас. Если, разумеется, посетитель какого-либо заведения не планирует совершить преступление – в этом случае ему необходима информация о наличии обслуги и ее перемещении. А для рядового обывателя охранник, метрдотель или официант – не более чем приложение к зданию, его подвижная обстановка, как бы грубо это ни звучало. Охранник в музее – та же деталь интерьера, но деталь, на которую всем наплевать – ходит себе туда-сюда и ходит.
– По-вашему, сопри он мамонта, никто бы и тогда не обратил на него внимания?
– Вы утрируете, друг мой. Разумеется, охранник, пытающийся вытащит мамонта, неизбежно заинтересует всех уже своим необычным поведением. Что же касается яйца, то его можно взять незаметно в нужный момент, всего лишь проходя мимо. И сразу поднять шум, заблокировать двери и вызвать полицию – кто же после такого будет подозревать охранника? Это ведь то же самое, что лично сдаться полиции и во всем сознаться. Листрейд, возможно, думал именно так, что и было его ошибкой. К тому же инспектор такой же обыватель, как и все мы, потому и не воспринимал охранника в роли потенциального похитителя. Обыщи он его, яйцо давно было бы возвращено на место.
Охранник же, в свою очередь, только и ждал случая, чтобы незаметно покинуть помещение, пока на него никто не смотрит, и припрятать яйцо получше вне залы. Вспомните, когда мы вошли, он находился совсем рядом с дверями, но мы своим появлением спутали ему карты, и он спешно покинул место у дверей.
– Да-да, все именно так и было, – припомнил я. – Он повертелся у дверей, а потом вернулся в середину залы и встал у пустой подставки под яйцо! Вероятно, хотел вернуть яйцо на место, но не знал, как это осуществить.
– Вы правы, – кивнул Шерлок Зай, попыхивая трубкой. – Но тогда я еще не знал, был ли обыскан охранник, да и веских подозрений насчет него у меня не было. Первые сомнения зародились, когда я увидел газету на столике рядом с завтраком охранника. Она-то и навела меня на мысль о спонтанно спланированном на скорую лапу преступлении.
– Такое преступление – и на скорую лапу? – усомнился я в словах своего друга.
– Именно спонтанное и именно на скорую лапу. Если вы помните, охранник жаловался на низкую зарплату. Охранникам, если они, конечно, не работают в отелях или ресторанах, платят действительно очень мало, что, вероятно, и послужило главной причиной кражи. Толчком же могла послужить статья в газете, которую за завтраком проглядел несчастный охранник, уставший от безденежья. Она называлась «Ты тоже можешь стать миллионером!» – некая богатая дама недалекого ума дает гениальные по своей глупости советы, как без усилий достичь высот благополучия, подобного ее собственному. Разумеется, все это чушь, особо учитывая, что сама дама за всю жизнь палец о палец не ударила. Но не только статья сподвигла охранника на преступление. Мое внимание, как и его, привлекло известие на той же странице газеты, почему, собственно, я и обратил на нее внимание. Крупная фотография и небольшая заметка о том, что из тюрьмы выпущен некий ловкий вор по фамилии Проционе.
– Ха! А я, оказывается, знаменит! – усмехнулся енот.
– Смешного здесь мало, поскольку именно ваша физиономия в газете помогла разработать преступнику план похищения.
– Вы именно для этого подошли к столику? – уточнил Проционе, который, похоже, уже догадался, о чем идет речь. Хотя я, честно признаться, до сих пор недоумевал на сей счет. – Чтобы выглянуть в окно, не видна ли оттуда забегаловка напротив?
– Именно так. На самом деле, охранник покривил душой, пытаясь объяснить прерванный завтрак наплывом посетителей. Прочитав статью о богатстве без забот, а ниже увидев вашу фотографию, он случайно посмотрел в окно и заметил вас, сидящим в баре с кружкой пива в лапе. И тогда у него родился план: незаметно изъять яйцо, поднять шум, вызвать полицию, а после аккуратно подсунуть им версию, будто именно вы совершили кражу.
– Нет, каков подлец! – процедил сквозь зубы енот, саданув кулаком по коленке. – И ведь ему почти удалось!
– Вы ничем не лучше, Проционе! – выговорил еноту Шерлок Зай.
– Я никогда никого не подставлял, а действовал скрытно – это совсем другое.
– И все же, преступность держится исключительно на худших звериных качествах, чего вы отрицать не можете.
Проционе и не отрицал. Он лишь ухмыльнулся в короткие усы, уставившись на полыхающие в камине дрова.
