Ася Ливен
Чаги
– Забудь.
– Что-то ты темнишь. Раньше я не замечала за тобой спонтанных поступков и неадекватного поведения. Тебе показалось, что этот Хван мой заинтересовался, что ли?
– Мечтай больше! Видела, какую набитую дуру он с собой притащил? Вряд ли ты отвечаешь его стандартам.
– Даже не знаю, обрадоваться или обидеться. Тогда к чему была эта демонстрация?
Евсей оторвал взгляд от дороги и коротко посмотрел на Аню.
– Извини. Но я рад, что ты оказалась такой умницей и отличным товарищем. А вообще, – добавил он после некоторого размышления, – на будущее: не советую витать в облаках, оказавшись в компании подобных типов.
Аня очень удивилась:
– Подобных типов?
– Таких, как мы с Хваном. – Евсей рассмеялся. – Не хочешь познакомиться с ним поближе? Поесть вместе чачжанмён? Или итальянскую пасту? Еще один теплый вечерок повысил бы мои шансы на успех.
– Ты сейчас шутишь?
– Наверное, да. Шучу.
Аня помолчала.
– Такой был хороший день! – с сожалением проговорила она. – А теперь у меня разболелась голова. Весь этот обед и антураж… – Аня закрыла глаза. – К чему все это?..
***
Евсей высадил ее у дома, попрощался и уехал. Следующие четверть часа Аня слушала словоохотливую соседку, так легко вжившуюся в роль няньки и – сверх ожидаемого – в роль опытного наставника, пока торопливо собирала ребенка и собаку, чтобы выйти прогуляться перед сном.
Голова была тяжелой, а на душе кошки скребли. Почему-то из памяти не шла недовольная подружка бизнесмена Хвана, брезгливо гоняющая по тарелке тайский баклажан. На минуту Аня представила себя на ее месте – сверкающую бриллиантиками в ушах и на запястьях, рядом с этим плотным, массивным человеком с насмешливой полуулыбкой и хитрыми глазами. А Евсей, пожалуй, и не шутил, когда говорил о чачжанмёне. Богатое воображение с готовностью откликнулось на фантастическое предположение. Аня остановилась. Впервые за долгое время, кажется впервые с тех самых дней, когда она только познакомилась с Вадимом, ей пришло в голову представить себя с кем-то в паре. Наивная и смущающая мысль о себе как о покорительнице богатых бизнесменов была достойным завершением неприятного вечера. Сама эта мысль и подобные ей – тайные, сокровенные помыслы, которые, к счастью, никто не мог подслушать, – только добавили раздражения. Нет, все эти игры Аниного воображения никуда не годились. Ей не понравился Хван. Она не ощутила ни малейшего волнения, когда Евсей взял ее руку и поцеловал, а картинка, как она гуляет по парку с детской коляской, Локи и кем-нибудь из этих двоих, представилась вообще несусветной глупостью.
Весь оставшийся вечер Аня ходила по дому, принимаясь за какие-то дела, рассеянно поглядывая в телевизор, ощущая тягостную маету и ни в чем не находя покоя. Следовало признать – этот проклятый обед выбил ее из колеи, и еще долго, лежа ночью без сна, она ворочалась, вздыхала, досадовала, а когда усталость все-таки взяла верх, ее хаотичные сны оказались наполнены красными фонариками, подвесными колокольчиками, статуэтками Будды, подносами, вазочками и узорчатыми ширмами.
Несколько следующих дней прошли в подспудном и оттого напряженном ожидании, что Евсей все-таки позвонит и пригласит на новую встречу с Максимом Хваном. Но он не позвонил. К концу этой недели, полной довольно странных и противоречивых переживаний, Аня решила, что пора успокоиться и вернуться в свое привычное состояние – состояние эмоционального покоя, которое больше не должны нарушать случайные люди, чей облик, принадлежность к социальной или этнической группе или, того хуже, гастрономические предпочтения способны, как оказалось, легко и надолго лишить ее душевного равновесия.
***
Как-то незаметно наступил март, и с приездом господина Ярвинена Аня снова окунулась в насыщенную светскую жизнь – ходила в театр, на концерты, причем на этот раз модных клубных групп, и почти с сожалением встретила день открытия выставки. Всем треволнениям и заботам пришел конец, и Анне подумалось, что она была бы не прочь стать частью команды еще одного такого проекта, принесшего ей столько ярких и незабываемых впечатлений. День открытия выставки запомнился суетой, торжественностью и вкусом шампанского, а также Настиным замечанием при виде спутницы Евсея.
– Боже, – протянула Настя, задумчиво разглядывая подружку блистательного пиарщика. – За что ей такие ноги?
Аня облилась шампанским и потом глупо хихикала всякий раз, когда ей на глаза попадалась эта шикарная девица, непринужденно дефилирующая среди почтенной публики.
Спустя день или два господин Ярвинен пригласил Аню на обед и сделал неожиданное предложение – поработать в Хельсинки в Центре современного искусства. Работа открывала хорошую возможность для участия в международных проектах, и как раз такой проект должен был пройти в Швеции в конце этого года. С ответом не следовало затягивать, так как господин Ярвинен отбывал из Петербурга и не планировал сюда приезжать в ближайшее время.
Аня возвращалась домой под большим впечатлением от этого предложения. Прокручивала в голове всевозможные варианты развития событий в случае положительного ответа. Сначала предложение вдохновило и обрадовало – это был приятный комплимент самолюбию и отрадный факт, подтверждающий ее профессиональные навыки, ведь, что ни говори, она пережила время, когда чувствовала себя человеком, не способным ни на какой интеллектуальный труд. Однако здравое размышление о возможном переезде за границу заставило ее взволновавшееся было сердечко биться ровнее, а мысли – войти в более спокойное русло.
Объективно не существовало причин, удерживающих ее на месте. Прежняя работа была делом увлекательным, но не сказать чтобы прибыльным. До конца декретного отпуска оставалось еще два года, но можно было (и, сказать по правде, нужно) вернуться раньше, поскольку работа была единственным стабильным источником ее дохода. История с выставкой подвернулась очень кстати, однако не было никакой уверенности, что такие проекты будут постоянно. К сожалению, Аня не обладала талантом легко устанавливать полезные связи, но она покривила бы душой, если бы втайне не надеялась, что знакомство с Евсеем еще пойдет ей на пользу. Пожалуй, сейчас как раз такой случай. Аня живо представила, как собирает вещи, переезжает в другой город, в другую страну, потом совершает рабочие поездки в Швецию и, возможно, еще дальше, встречается с деловыми и творческими людьми, ведет активный образ жизни; попадает в водоворот событий, который, как знать, может быть, навсегда прибьет их с Илюшкой и Локи утлое суденышко к другому берегу. Пускай эта фантастическая жизнь рисовалась чем-то невероятным, но, поразмыслив, Аня пришла к выводу, что у нее хватило бы светских и профессиональных навыков адаптироваться к новым обстоятельствам. Почему нет, спрашивала она себя с некоторым вызовом. Даже ребенок и собака не станут препятствием для по-настоящему уверенной в себе женщины, стремящейся кардинально и навсегда изменить свою жизнь.
Весь следующий день в Аниной голове бурлил поток лихорадочных мыслей. С полной серьезностью она обдумывала дальнейшие варианты развития событий, размышляла, как быстро, если начать заранее, у нее получится найти на месте няню для малыша и квалифицированный присмотр за собакой. Просчитывала допустимые риски и воображала вероятные дивиденды, которые отнюдь не ограничивались финансовой сферой. «Уверена, Настя согласилась бы сразу», – как-то подумала она в минуту особенно острых душевных переживаний. Настя. Отважная, дерзкая, умная, практичная до мозга костей – она ни минуты бы не колебалась. Такой шанс мог стать отличным трамплином для свободного и независимого полета, а в случае, если вдруг эксперимент не заладится, – просто увлекательной авантюрой. Именно так. На ее месте Настя со всей возможной серьезностью приняла бы предложение господина Ярвинена и в то же время отнеслась бы к нему как к приключению. Но с Аней все обстояло иначе. С каким-то даже раздражением она спрашивала себя: почему, в самом деле, она не может быть легка на подъем, разумна и деловита? Почему бодрые и оптимистичные мысли о грядущих переменах омрачены непонятно чем? Совершенно естественно переживать, даже бояться шагнуть за пределы своей привычной, пусть и не совсем удовлетворительной жизни. Что здесь плохого? Что стыдного? Аня упрямо не желала быть никчемной слабачкой. За что ей держаться в этом доме? В этом городе? В этой стране? Она ощущала за собой священное право выбора и рациональную способность своими руками строить свою судьбу.
Все разумные доводы говорили в пользу переезда. Но подспудные переживания, проистекающие из неизвестных, иррациональных глубин подсознания, противились этому. К концу второго дня ее подавленное настроение придало размышлениям меланхоличный характер. Они текли словно в безбрежном океане уныния и печали. В воображении вставал образ судна, лишенного якоря, и Анне представлялось, что это она сама, потерявшая связь со всем, что было ей знакомо и дорого. Она знала, что вполне способна отряхнуть прах со своих ног (как высокопарно выразилась бы ее бабушка), нырнуть в пучину неизвестности и без оглядки прокладывать путь только вперед, невзирая на неминуемые штормы и бури. Знала, что она способна превратиться в почти бездушный механизм, машину, которая будет решать четко поставленные вопросы новых бытовых, финансовых и профессиональных задач, иными словами, способна стать человеком, запретившим себе сентиментальные переживания и рефлексию. Да, вот в этом, подумала она, ее главное отличие от Насти, вернее, от ее воображаемого оппонента. Бросить все и ринуться в неизвестность означало для Ани не увлекательное приключение. Это означало стать кем-то другим.
Странно, что такой простой, в общем-то рядовой повод, как предложение поработать за границей, затронул в Аниной душе настолько болезненные струны. Неохотно Аня призналась самой себе, что не хочет и боится перемен. Ей лень сниматься с места, ее нервирует необходимость везти куда-то далеко годовалого Илюшу. Но, помимо прочего, ее пугала мысль, хотя, возможно, это было всего лишь неясное предчувствие, что такой переезд не принесет ей ни пользы, ни удовлетворения.
Результатом этих душевных метаний стал спонтанный звонок господину Ярвинену. Аня поблагодарила за работу, оказанное ей доверие и сказала, что, к сожалению, не имеет возможности принять его предложение в силу объективных причин. После этого она еще несколько минут сидела словно в оцепенении, потом с досадой убрала телефон, сказала: «Ну и ладно!» – и постаралась заняться отложенными в долгий ящик домашними делами. Спустя какое-то время Аня могла думать об упущенной возможности уже без сожаления и внутренних угрызений совести. Весна, ранняя и необычно теплая в этом году, дарила позитивный заряд энергии – Анне некогда было переживать и упиваться самоедством. Она занималась сыном, который, научившись ходить, скоро обнаружил, что куда интереснее бегать, и Анины будни пролетали, как один день, в неустанной заботе о своем шаловливом, непоседливом ребенке.
***
Майские праздники они с Илюшкой отметили на пикнике в большой компании. Настя, в предвкушении шашлыков, варила над костром уху из купленной в магазине рыбы. Денис предлагал все-таки поймать что-нибудь в озере, на что Настя отвечала, что здесь он может наловить только лягушек, но лично она никогда не любила французскую кухню. Уха пошла на ура, и даже Борис, который не признавал супов, но знал толк в хорошей еде, сняв пробу, вынес вердикт: для женщин и детей сгодится. Локи бегал на воле, гонял ворон и заливисто лаял, пока от усталости не улегся поодаль, получив на обед приличный кусок мяса.
День выдался солнечный и почти безветренный. Наевшись до отвала, Настя растянулась на траве и жмурилась, глядя в небо – синее, высокое, без единого облачка.
– Кстати, ты в курсе, что Юлька на лето домой прилетает? – спросила она.
Аня перевернулась на бок и подперла голову рукой.
– Нет, не слышала. На все лето?
– Не знаю, мне Маринка что-то сумбурное написала. На несколько недель точно – родителей проведать. Зовет нас всех в Левашово на каких-нибудь выходных. Вроде в этом году десять лет, как мы школу закончили.
– Уже десять? – подивилась Аня. – Боже, как время летит!
Настя зевнула.
– У тебя там работы никакой больше не намечается?
– Нет, – Аня тоже легла на спину, и перед ней раскинулась небесная ширь. – Хотя, знаешь, я, наверное, упустила отличный шанс поработать за границей.
Настя заинтересовалась, но не показалась Анне особенно удивленной.
– Это тебе финны предлагали? Или музей?
– Финны. Конечно, скажешь, что я сглупила?
Настя состроила неопределенную мину. В целом она отнеслась к новости философски и куда спокойнее, чем Аня ожидала. Та решила ни о чем Насте не рассказывать, но сейчас признание вырвалось как-то само собой.
– Если честно, не могу представить тебя оторванной от родных берегов, так сказать. Да еще с таким багажом… собака, ребенок. Был бы какой-никакой мужик рядом, куда ни шло, а так, на работу не пойми куда…
– Ты обо мне невысокого мнения, – в тон ей заметила Аня. – Но, в общем-то, я подумала так же. Что мне делать за границей? Ты же знаешь, я трусиха. Тут что-нибудь да еще подвернется. Всего годик продержаться, а потом Илюшку в ясли отдам, как раз очередь подойдет. Нет, все у меня отлично! – заключила она с воодушевлением.
– Да, ты молодец, – согласилась Настя и закрыла глаза. Она с удовольствием вдыхала ароматный, напоенный цветами воздух, нежилась на солнышке и вполуха слушала, как где-то рядом Рита и Борис что-то насмешливо пеняют друг другу, а Денис смеется. – Лето впереди, надо отдохнуть. Может, съездишь на море?
– Почему бы и нет, – отвечала Аня. – Немного подзаработала, недельки две могу себе позволить где-нибудь в Крыму. Рванем вместе?
– Нет, у нас с Денисом уже все распланировано, да и отпуска у меня этим летом не будет. Только осенью.
– Жаль. Я тебя в последнее время редко вижу.
– Да тут то одно, то другое. Мама еще разболелась. Тетя Лида покоя не дает, говорит, перевози ее в Питер, что ей в Ропше делать? Там и правда тоска, ни уму ни сердцу. Но она ни в какую. Ей же от дядьки дом остался, вот она и держится за него. Чего, спрашивается, за старую развалюху? Воздух чище, природа и все прочее – с этим не спорю, но зимой и осенью… только представь себе эти унылые пейзажи…
– Не уговорить никак?
– Пока нет. Ты ж знаешь мою мамочку, она боится, что помешает нам с Денисом. К тому же мы тут задумали нашу старую квартиру продать и купить что-нибудь побольше. Денис не хочет жить с родителями, понятно. Да и я думаю, что нам пора расширяться.
– Ой, а не недоговариваешь ли ты мне чего-нибудь? – Аня с любопытством взглянула на Настю.
– Почему бы мне не выйти замуж? – с наигранным равнодушием ответила та.
– Да ладно! – воскликнула Аня и даже села от неожиданности. – Он сделал предложение?
– Более-менее.
– Это как – «более-менее»?
– Я не рассчитываю на букет, кольцо и преклоненное колено, – фыркнула Настя. – Это в кино хорошо смотрится, а в жизни странновато, не находишь? Вряд ли меня это впечатлит, а Денис уж точно на такое не способен. Но кое-какие мыслишки на эту тему у него есть. Почти уверена.
– Почему прямо не спросишь? С тебя станется.
– Подожду. Пусть сам двигается в нужном направлении. О доме задумался, планы какие-то строит… Чем черт не шутит, может, и правда замуж позовет?
Аня снова улеглась на траву.
– Давно пора. Он хороший парень.
– Это точно! Повезло так повезло! Кстати, я слышала, Юлька там у себя в Находке только так мужиками крутит. Ты можешь в это поверить? Помнишь, какой была – два крысиных хвостика, отличница-зубрилка, и когда руку на уроках тянула, аж привставала от нетерпения. И вот те на, уже второго мужа в отставку отправила. Обалдеть!
– С удовольствием всех наших увижу, кто соберется. Точно поедем?
– Обязательно!
***
В Левашово поехали в середине июня. Настя загрузила машину какими-то подарками и шампанским, Аня добавила пару пакетов с детскими вещами, из которых Илюшка вырос, чтобы отдать их однокласснице. Илюшка разместился на заднем сиденье рядом с Локи. Участие Локи в путешествии было заранее оговорено с принимающей стороной. Аню заверили, что хозяйская собака – крупный рыжий пес, отдаленный родственник немецких овчарок, – отправился с главой семейства на рыбалку, а потому миролюбивому улыбающемуся Локи были гарантированы полная свобода и безопасное перемещение по двору частного дома, расположенного на улице Коммуны.
В дороге Илюшка не спал, а потому Настя включила радио погромче и умудрялась пританцовывать за рулем, подпевая рвущимся из динамиков песням. Аня сначала смеялась, потом начала вторить ей, энергично взмахивая руками и мотая головой, чем очень веселила Илюшку и приводила в недоумение Локи.
Вдруг случилось непредвиденное: где-то на полдороге машина внезапно подпрыгнула, что-то хлопнуло. Настя вскрикнула от неожиданности, резко вывернула руль и съехала на обочину. Несколько секунд сидели молча, приходя в себя, потом Аня выскочила из машины, распахнула заднюю дверь и быстро оглядела Илюшку со всех сторон. Убедившись, что с ним все в порядке, она подошла к Насте, которая тоже выбралась из салона и теперь сидела на корточках перед передним колесом.
– Колесо спустило! Твою ж дивизию! – Настя встала. Было заметно, что она с трудом справляется с эмоциями. – Как я испугалась! Думала, сейчас врежусь куда-нибудь. Ужас!
Аня положила руку на плечо подруги, желая ее успокоить, хотя сама не могла сдержать нервную дрожь.
– Не волнуйся, все хорошо, – сказала она. – У тебя запаска есть?
– Да. – Настя все никак не могла прийти в себя. Она терла лоб почти неосознанным движением и часто моргала. – Ладно. Надо взять себя в руки. Сейчас поменяем. Извини. Сердце в пятки ушло от неожиданности. На что же это я наехала?
Достали запаску, домкрат и инструменты. Настя призналась, что никогда самостоятельно не меняла колеса, но теоретически имеет представление о процессе. Аня предложила начать действовать, а дальше видно будет. С помощью домкрата удалось приподнять левое переднее колесо – спущенная шина превратилась в бесформенную смятую резину, от вида которой Настю заметно покоробило. Взяв большой гаечный ключ, девушка принялась откручивать колесо, но после нескольких минут напряженной работы поняла, что сделать это не в состоянии. Сколько она ни старалась, колесо не сдвинулось ни на йоту. Аня тоже приложила усилия, но и у нее ничего не вышло.
– Вот говорила, не ставьте мне эти дурацкие секретки! – воскликнула Настя. Она выпрямилась и отерла пот со лба. – Ты посмотри, как засела! Как ее снять?
– Это вот эта фигулина? Мне кажется, мы ее скрутили.
– Проклятье! Что будем делать?
– Может, Денису позвонить?
– Да за каким он здесь? Если и звонить, то Леше.
Настя похлопала себя по карманам.
– В машине оставила. Ань, достань, пожалуйста, и набери – в контактах «Леша шиномонтаж». Может, что подскажет.
Аня принесла телефон. Но никаких результатов звонки не принесли. Настя говорила эмоционально, слушала с нетерпением, садилась на корточки перед колесом, наконец в раздражении отдала Анне телефон и опять взялась за гаечный ключ.
– Остановись уже, – сказала Аня, наблюдая за ее упорным нежеланием сдаваться. – Я в этом ничего не понимаю, но, кажется, ты уже свернула эту секретку напрочь. Там то ли резьбу сорвало, то ли еще что. Давай вызывать выездной сервиз. Есть же такие?
– Ну есть, – с неохотой согласилась Настя. – Ладно, набери, какой поблизости найдется. Еще не факт, что они сюда приедут: лес да трасса! И главное – когда?
Настя продолжала бубнить и ругаться. Первый испуг давно прошел, и теперь только настырное упрямство не позволяло ей смириться с полным фиаско. Еще несколько раз она принималась крутить злополучную секретку, крепко державшую колесо, но все с тем же эффектом. Вдруг она обнаружила, что Аня на протяжении довольно продолжительного времени молчит и не отрываясь смотрит в ее телефон.
Настя мгновенно вскочила и подошла. Одного взгляда хватило, чтобы досадливо цокнуть языком и выхватить у подруги трубку.
– Я не сообразила, что ты можешь наткнуться здесь на что-то такое. Извини.
– Откуда…– начала было Аня, но не сразу смогла подобрать слова. – Почему твой мобильный интернет собирает такие новости?
– Меня больше удивляет, почему твой их не собирает! – огрызнулась Настя. – Я, в отличие тебя, ничего не забываю и желаю быть в курсе событий.
– Что это за статья?
Настя быстро пробежала глазами текст. «Очередная трагедия в кей-поп», – гласил заголовок.
«Звезда кей-поп-музыки южнокорейской певец Доджун (настоящее имя Кан Дон Чжун) умер в возрасте 28 лет. Доджун был участником бойз-бенда „Ultramarine“. Последний релиз группы – четвертый студийный альбом под названием „BBlue“ – вышел в январе. Артист известен участием в группе „FiftyFive“, к которой присоединился три года назад. Когда коллектив распался, он стал выступать в составе „Ultramarine“.
Это уже пятый случай смерти молодой южнокорейской звезды за последний год. 12 февраля сообщалось, что южнокорейская актриса Ю Ан Хи умерла в 24 года. В декабре 27-летнего актера Ли Сен Хо нашли мертвым дома. В октябре 25-летняя кей-поп-исполнительница, актриса и модель Чо Да Ён, широко известная под именем Хари, покончила с собой. В ноябре, также вследствие суицида, скончалась подруга Хари, певица и актриса Со Ми Джу. Ранее, два года назад, мир халлю потрясла добровольная смерть Ванхона, второго солиста и композитора успешной группы TJV.
Кей-поп претерпевает серьезный кризис перепроизводства. Создание бойз- и герлз-бендов в последние годы возведено в ранг национального вида спорта, поставлено на армейскую основу и превращено в конвейер. Не каждый талант способен выдержать жесточайший режим, его непрерывное давление на нервную систему в течение нескольких лет, когда продюсерская компания регламентирует и контролирует каждый шаг своих подопечных. Суицидальные смерти певцов кей-поп, по мнению некоторых представителей общественности, давно должны были бы стать сигналом к началу массовой кампании по защите прав молодых дарований, которых продюсерские лейблы превращают в свою собственность через кабальные контракты. Зачатую роли, прописанные компаниями для участников кей-поп-проектов, лишают их всякой личной жизни. В частности, певицы Хари и Ми Джу столкнулись с критичным освещением в СМИ, а также травлей в соцсетях за несоответствие их частной жизни идеализированным образам. Так, Хари долгое время страдала от хейтерских кибератак, в социальных сетях ей желали „исчезнуть из этого мира“, писали, что „ты не заслуживаешь ходить по земле, а заслуживаешь смерти“, „жалко воздуха для тебя“, „убейся“ и много других очень злых слов. Ми Джу подверглась общественной критике после того, как стали известны подробности ее отношений с бывшим парнем.
Причина смерти Доджуна официально не объявлена, хотя известно, что полиция не обнаружила в его доме следов проникновения или взлома. Не исключено, что причина ухода из жизни певца кроется в его профессиональной деятельности. Отмечается, что в последнее время он находился в подавленном состоянии и размещал на своих страницах в социальных сетях фотографии и посты, встревожившие фанатов. Агентство артиста выразило соболезнование его родным и поклонникам, а также выступило с призывом не спекулировать на этой неожиданной смерти, в частности заявив: „Нас переполняет горе из-за новости, в которую невозможно поверить. Мы искренне просим не распространять слухи, чтобы семья Кан Дон Чжуна, которая испытывает самую большую печаль, мирно попрощалась с ним“. Тем временем полиция заявила, что певец был найден мертвым в своем доме 10 июня и причина смерти в настоящее время расследуется».
Настя взглянула на Аню.
– Ты и о нем читаешь? – пробормотала та. – О нем…
– О нем нет таких новостей. Не волнуйся. И не будет, если я правильно смогла понять… – Настя опять перевела взгляд на статью и несколько секунд смотрела на фотографию Доджуна. – Красивый. И несчастный. Очень жаль.
Нервозность и досада в одночасье иссякли. Настя нашла контакты нескольких сервисов. Во втором или третьем ей обещали приехать в течение получаса, это было самое короткое время ожидания. Усевшись боком на переднее пассажирское сиденье, она смотрела на Аню, примостившуюся на низкой ветке растущего у обочины дерева.
– Честно, я думала, тебя отпустило. Но, судя по выражению твоего лица, – нет?
– Этот парень… он покончил с собой?
– Похоже на то. Ничего удивительного. Я кое-что почитываю от случая к случаю, как ты поняла. Азиатский шоубиз – это нечто. Фаны – сборище бесноватых, репортеры – пираньи, готовые сожрать заживо, агентства – рабовладельцы. Ужас… Нашему уму неподвластно.
– И он вернулся туда?
– А куда ему, в таксисты идти? К тому же его эта машина уже перемолола.
– Что о нем пишут?
– Тебе лучше не знать – ничего хорошего. Во всяком случае, в Корее.
– Так у него нет работы?
– Ну почему же? Он что-то поделывает. За последний год выпустил два мини-альбома, но этому только фанаты радуются, потому что только они об этом и знают. Канал на «Ютьюбе» ведет, соцсети обновляет. Как-то живет.
Аня задумчиво смотрела себе под ноги, потом вздохнула и подняла голову к небу.
– Странно, что он живет где-то под этим же небом, правда?
– Как и все мы, грешные… – Настя внимательно изучала Анино лицо, озаренное солнцем. – Хочешь поговорить о нем? – вдруг спросила она.
Аня посмотрела на подругу и засмеялась:
– Видела бы ты себя! Такая торжественная, серьезная! – Аня встала и сладко потянулась, разминая спину. – Не нужно. Зачем мне подробности? Жив-здоров, «как-то живет» – и слава богу. Раз уж мы застряли, давай поищем землянику? Здесь в подлеске ее должно быть много. Лесная земляника хоть и мелкая, но самая вкусная. – И Аня пошла вдоль дороги, время от времени нагибаясь, чтобы разглядеть красные ягоды в траве.
До поселка Левашово они добрались к вечеру. Полтора часа – если не больше – ремонта по замене скрученной и намертво засевшей в колесе секретки, а также замена болта, на котором держалось само колесо, привели Настю в состояние крайней раздражительности. Она бранилась всю оставшуюся дорогу, почему-то ругала Дениса и строила планы напиться. Только теплая встреча с заждавшимися одноклассницами, щедро накрытый стол и жарко натопленная баня позволили ей расслабиться.
Аня в этот день пребывала в лирическом настроении. Пушистая собака и румяный карапуз произвели впечатление – Локи гладили и нахваливали, Илюшку тискали и голубили, и еще добрую половину вечера разговоры крутились только вокруг детей и мужчин. Как же было здорово сидеть, а потом уже почти возлежать за столом, слушать байки, вспоминать школу и смеяться над тем, что раньше казалось важным и серьезным, а теперь таким милым и глупым! Кто-то из девчонок припомнил, что Настя в свое время удачно пародировала учительницу химии, и Настя, подогретая несколькими бокалами шампанского, под общий хохот (Аня так смеялась, что у нее прихватило живот) доказала, что за прошедшие годы нисколько не утратила былые навыки. Когда есть, пить и смеяться уже стало тяжеловато, решили «растрясти жирок» и отправились гурьбой на прогулку. Неподалеку от дома обнаружилась большая детская площадка, искусственный пруд с утками и велодорожки. Аня с радостью ухватилась за возможность прокатиться на велосипеде.
Пока шумная компания, ударившись в детство, веселилась на опустевшей к вечеру детской площадке, Аня не спеша каталась по тихой, почти безлюдной улице Коммуны и соседней Первомайской. Бледные вечерние сумерки живописно оттеняли густую зелень всевозможных оттенков. В воздухе пахло дымом и шашлыками, и почти в каждом дворе можно было увидеть компанию, сидящую за ужином на веранде дома или в саду.
Поднявшийся к вечеру ветерок слегка освежил гудящие от катания на качелях головы, и бывшие одноклассницы вернулись к разоренному столу. Суета, уборка и чай с сытной домашней выпечкой наконец привели компанию в полное изнеможение. Час был поздний, Илюшка, весь день необычайно возбужденный от переменны обстановки и контактов со столькими незнакомыми людьми, раскапризничался, и это грозило перерасти в безостановочный рев. Настя почувствовала подступающую головную боль. Она с неудовольствием посмотрела на вяло реагирующую на все это Аню и заявила, что, конечно, не в состоянии сесть за руль. Видно, придется вызывать такси, сказала она, а потом возвращаться за машиной. Но Юлина мама, которая весь вечер подтрунивала над подгулявшими подружками, предложила им с Аней остаться на ночь.
– Мальчишечка измучен вашими криками и беготней, да и вы обе едва держитесь на ногах. Уж оставайтесь. Постелю вам в мансарде.
– Совсем не держимся, – понурив голову, сказала Настя, а потом потянулась с явным удовольствием. – Боже! Какое счастье, что не надо никуда тащиться на ночь глядя! Спасибо, тетя Лена!
Через полчаса дом опустел. Гости разъехались, оставшиеся получили по чашке крепкого кофе с каплей ликера. Илюшка задремал на Настином животе, а Аня с Юлей, все еще о чем-то хихикая и перешептываясь, навели в гостиной порядок, перемыли посуду и наконец были отпущены спать.
Как ни старалась Аня осторожно перенести сына наверх, он проснулся и долго не мог успокоиться – хныкал и вертелся на незнакомой большой кровати. В Настино распоряжение был предоставлен диван. Она тут же юркнула под одеяло и еще некоторое время пыталась отвлечь Илюшку, комично жестикулируя и гримасничая, но скоро выдохлась, сказала, что «умывает руки», и достала телефон.
– Уж мы как-нибудь сами успокоимся и заснем, – Аня присела на кровать. Поглаживая ножки малыша, она принялась что-то напевать, тихое и заунывное, подавляя зевки, потому что так уж у нее повелось – усыпительные сказки и песенки вызывали у нее самой невероятную сонливость.
Настя спать не хотела. Она так и лежала, уткнувшись в телефон, время от времени издавая звуки, выражавшие довольно ограниченные, но ярко окрашенные эмоции. Аня поглядывала на нее, но вопросов не задавала. Что-то подсказывало ей, что Настя, памятуя их нежданный дневной разговор, бродит по информационным сайтам, освещающим последние новости и сплетни корейской поп-культуры. И действительно, когда Илюшка наконец уснул, раскинув руки на подушке, а Аня со вздохом опустилась в кресло, Настя сказала:
– Ты в курсе, что у его бывшей «цветочной» группы в этом месяце юбилей? Пятнадцать лет со дня дебюта.
– Конечно, нет. Откуда мне знать?
– Ну так послушай… хотя, погоди, если не хочешь, не буду читать.
