Антон Тарабриков
ШИЛО_В
Я: Верно, решаются они не за один день, но и не за десятилетия, которые были у Вас в распоряжении. Но я нисколько не ратую за Вашу отставку, и уж, тем более, к это не призываю. Я всего лишь обращаю внимание на то, что в управлении мегаполисами, и не только в этом, очень много внимания уделяется показным вещам, и практически не уделяется внимание вещам насущным. Прекрасно понимаю, что такое положение вещей сформировалось давным давно, и Вы, почему-то, считаете это неким оправданием, только это все ведет прямо к коллапсу, от которого пострадают все.
Губернаторша: К такому же коллапсу, какой был при кризисе общественных институтов? Кризисе, к которому Вы имеете непосредственное отношение, и катализатором которого послужили Ваши действия, в том числе? После этого Вы имеете наглость заявлять нам что-то о коллапсах.
Я: Это все трактовки и интерпретации, от того, кто эту проблему озвучивает, проблема не исчезнет. У нас есть предложения с хорошо просчитанными результатами. Не устраиваем мы, есть еще пару групп с адекватным видением. Вы же просто этот вопрос, фактически игнорируете. Но проблема эта наступит, не сомневайтесь, и Вы будете первой, на ком это скажется. Собственно, мне без разницы, со своей карьерой Вы разберетесь без меня, а вот парализованные мегаполисы могут стать проблемой для всей страны.
Губернаторша: И все же, одним из самых главных залогов того, что подобный коллапс не случился является то, чтобы держать Вас и подобным Вам подальше от вмешательства в эти процессы.
Я: А кто же в таком случае будет крайним?
Губернаторша: Я отказываюсь вести дальнейшую дискуссию в подобном ключе…»
На этом включение было завершено. А главный его итог, да и всех остальных подобных включений, заключался в том, что промахи с интеграторами, кооператорами, инвестклиматом и кризисом общественных институтов нам будут вспоминать до скончания времен, что предсказуемо и понятно, но надо было как-то минимизировать негатив от этого. И первым решением было провести своего рода «работу над ошибками» и опубликовать в свободном доступе результаты этой работы.
Да уж, задачка была веселенькой. С одной стороны в этой работе мы ни в коем случае не должны были компрометировать госаппарат, и даже его касаться, с другой стороны содержание должно было быть настолько понятным и прозрачным, чтобы его интерпретация была непосильной задачей. Вот мы и решили публиковать по одному аспекту за раз, так и началась та самая серия статей, которая потом переросла в большой цикл, и благодаря которой мы втроем получили необходимый пиар-эффект. Содержание этих статей Вам хорошо известны, некоторые из них стали хрестоматийными.
Я вам больше скажу, благодаря этим публикациям, во многом, сформированы мои взгляды на общество, бизнес и государство. Пожалуй, во время моей учебы эти статьи были единственной здоровой альтернативой «официальной образовательной линии» в плане государственного устройства.
Ну-ну, ты, Юр, преувеличиваешь, просто эти публикации были до такой степени конкретны, показательны и обезличены, что резко выделялись на фоне всего остального, что тогда публиковалось. С моей, точки зрения интереснее то, как эти статьи писались. Алгоритм написания был довольно стандартный, хоть и требовал обработки огромного количества информации и данных, благо, таковые в нашем распоряжении имелись. В общих чертах, алгоритм состоял в следующем: отфильтровывались все данные, согласно выбранного аспекта, по нашей деятельности; отфильтровывались все данные, согласно выбранного аспекта, по деятельности государства; данные обезличивались и абсолютизировались; данные накладывались друг друга; выявлялись и описывались проблемные места при наложении. Финальная редактура, разумеется, была за Шиловым. Более того, в самых спорных и «опасных» местах он делал прямую ссылку на себя. В результате всего этого получалась статья с очень прозрачными и понятными ответами на вопросы: «Что делать не надо» и «Как надо делать», по конкретному узкому аспекту функционирования связки «общество-бизнес-власть».
Глава 23.
А это самопожертвование Шилова было специальным и осознанным, или это было неотъемлемой частью его характера?
Вы о просьбе или предложении ссылаться на него в случае чего? Он точно не считал это самопожертвованием. Это был обычный расчет и один из вариантов разрешения «опасных» ситуаций. Такой подход объясняется несколькими причинами, во-первых, самая очевидная, Авдей Наумович был гораздо известнее и авторитетнее нас, а его репутация говорила о том, что лучше с ним лишний раз не сходится в прямых дискуссиях, особенно если позиции очень шаткие, как у большинства аппаратчиков, поэтому они старательно избегали публичных контактов с ним. Во-вторых: на Шилова итак было завязано много негатива, в связи со всем тем, что мы уже рассказали, так-что тут рассуждение простое – «один негативом больше одним меньше», Авдей Наумович спокойно это все принимал, и даже многое использовал в свою пользу. «Абсорбировать весь негатив лучше на ком-то одном, чем «размазывать» его ровным слоем по всем», таков был аргумент Шилова по этому поводу. Плюс ко всему Авдей Наумович был с самых истоков настроен на подобное положение дел, так-что можно сказать, что для него противоположная ситуация была бы странной и непонятной.
Понятно. А когда, по-вашему, завершился этап вашего широкого пиара?
Ха, пиар – процесс постоянный и непрерывный. Но, если говорить о тогдашних текущих нуждах «ДВиК», то в течение полугода мы стали узнаваемыми на уровне самых известных представителей выборных органов, этого было достаточно, чтобы спокойно представить нас в качестве нового руководства движения. Это и было сделано, причем без всякой помпы, пафоса и прочих атрибутов, свойственных ведущим политическим организациям, и не только им. Процедура передачи прошла очень буднично, даже рутинно: «веселая троица» написала заявление о выходе, «в связи с пассивностью движения, на фоне их активности»; голосующие участники движения, практически единогласно, так как не было альтернативы, избрали нас высшим руководящим органом; мы подписали соответствующее соглашение и все, начался период, когда мы были лидерами «ДВиК». После всей этой ускоренной передачи, мы начали сразу же реализовывать все те тезисы, о которых было сказано раньше. Происходило это все, разумеется, при непосредственном и активном участии Шилова, иногда подключался Видов. В частности, Геннадий Евсеевич предложил нам эффективный механизм по выявлению «деструктивных элементов», после применения которого были выявлены практически все анархисты, «шпионы троицы» и просто праздно шатающиеся.
И как же вы в отношении них поступили?
А ничего особого мы выдумывать не стали, мы их сделали, номинально, публичным активом. Проще говоря, они проводили согласованные виртуальные митинги, дискуссионные площадки, «одобренные» пикеты и тому подобное. Конечно же, тематикой всех этих акций был чистейший популизм и демагогия, но главная задача в отношении этой части движения решалась – удовлетворялась потребность в чувстве собственной важности. Мы же могли спокойно сосредоточится на реализации главных задач. Например, мы достаточно быстро смогли сформировать наполнение персоналом для ОАММ из участников движения. Для многих это даже стало профессиональным занятием.
Очень хорошо, что Вы вернулись к ОАММ. Сам хотел предложить это сделать. Как же функционировала связка ОАММ-«ДВиК»?
А очень связанно они функционировали, тут по другому и не скажешь. ОАММ, в том числе с помощью сил движения, собирал и обрабатывал данные, делая на их основании отчеты, выкладки и прогнозы по различным сферам и направлениям. «ДВиК» же выступал легитимной площадкой для оглашения данных и выводов. Более того, теперь даже научное сообщество и академсовет могли использовать движение для публичных обсуждений вопросов, по которым раньше была с этим проблема.
Тут, думаю, надо пояснить почему была проблема. А проблема была из-за, якобы, низкого интереса к информации и публичным мероприятиям научного сообщества со стороны широких масс. Проще говоря, все информационное поле, персональные ИИ, информационные потоки были настроены и заточены исключительно под развлекательный и «быстро продающий» контент. Ресурсы научного сообщества просто не могли через это пробиться, то есть были, как бы, невидимыми для подавляющего большинства. У общественно-политического движения же было свое гарантированное законом место в «видимом» информационном пространстве. Этой возможностью мы также воспользовались.
Возможно глупый вопрос, но как этим вам позволили воспользоваться верхи?
Отнюдь, вполне логичный вопрос. Мы, признаться, тоже были в некотором недоумении по этому поводу. А ответ на него был достаточно простой, хоть и комплексный. Во-первых, очевидно, фактор административного и государственного ресурса никто не отменял. И давно уже никого из аппаратчиков не волновало, что этот административный ресурс, как правило, применялся в интересах частного во вред общему, это давней болезненный вопрос, не будем его сейчас развивать. Второе, все-таки объем покрытия и охват официальных и государственных информпотоков был несравненно шире нашего информпространства, мы могли претендовать только на не самые заметные ссылки с государственных ресурсов. Ну, и третье, роль «крайних» лучше всего реализуется теми, кто всегда на виду. Как ты что-то свалишь на никого? А тут пожалуйста, известные, медийные персоны, тут тебе и резонанс, и распространение, и пиар-эффект, в общем, все, что угодно. Да еще и с нашим послужным списком, при неразрывной ассоциации с Шиловым. То есть, наше постоянное нахождение на виду верхам было выгодно, да до такой степени, что они даже начали нас приглашать на расширенные мероприятия госсовета. В качестве, как им казалось, «шутов», разумеется. Мы это понимали, поэтому, чтобы не давать им возможности закрепить за нами подобную роль, в дискуссии и полемики не вдавались, а оперировали только фактами, и ставили вопросы на основании реальных данных.
Вадим, думаю, что для демонстрации подобных типичных мероприятий госсовета с нашим участием, можно вспомнить примерное содержание какого-нибудь мероприятия. Мне вот, например, вспоминается обсуждение вопроса применения данных в государственной деятельности. Если позволите, приблизительную суть нашего выступления я озвучу. Только, для начала, надо обозначить, что наши выступления всегда жестко регламентировались, и даже не по времени, а по объему информации, так-что мы всегда были вынуждены подгонять наши доклады под дозволенный объем. Вот, что это из себя представляло: «
Председательствующий: Традиционно, как в любом цивилизованном государстве, даем высказаться представителям альтернативных и неофициальных точек зрения. Руководители «ДВиК», пожалуйста.
Вадим Максимович: Всех приветствуем! Много времени не займем. В очередной раз вынуждены обратить внимание, что официальные данные расходятся с данными ОАММ на десять-пятнадцать процентов минимум, в сторону выгодную государству. Это уже становиться некой нерушимой закономерностью. Особенно это примечательно в контексте заявленной темы. Вот вам и принципиальный ответ на многие озвученные здесь вопросы – с какими данными работаете, такие результаты и получаете. И это не говоря уже о проблеме подгонки данных под нужные значения.
Председательствующий: Предложения, Вадим Максимович, предложения, а-то от вас постоянно только критика.
Вадим Максимович: Предложение простое, вы хотя бы из всех доступных данных выводите среднеарифметические значения, и уже будут несколько другие результаты, гораздо более объективные и отвечающие общественным интересам. А-то когда государство делает все только в свою пользу, страдает, прежде всего, самого государство, об этом говорят множество фактов, приведенных в пояснительных материалах к нашему сегодняшнему выступлению. Елена Федоровна же, коротко озвучит предложения по сегодняшней повестке.
Елена Федоровна: Действительно, очень коротко. Первое, рекомендуем брать консолидированные данные с частных предприятий, они более объективные. Второе, упростите процедуру доступа к данным, не сопряженных с безопасностью суверенитета, это позволит выявлять неточности на ранних стадиях. И третье, необходимо использовать специальный набор данных под соответствующие задачи, а не руководствоваться только макроданными.
Председательствующий: Елена Федоровна, мы все это слышали от Вас и вашей группы уже не раз, наше отношение к данным предложениям Вам известно. Есть что-то более конкретное? А-то получается некий сломанный речевой бот в Вашем исполнении.
Елена Федоровна: А вот на счет этого, в частности, относительно исполнения и обязательного принятия к сведению альтернативной информации и альтернативных данных, поведает Матвей Сергеевич. Матвей Сергеевич, представьте, пожалуйста, ситуацию по данному вопросу.
Я: Собственно, с этим аспектом все просто, принятия решений, заключений и протоколов в сами данные включаются, но в финальных решениях к исполнению они не учитываются. Об этом говорит не только наш мониторинг, но даже службы внутреннего мониторинга некоторых государственных ведомств. Причем, альтернативные данные не включаются по-умолчанию, то есть нет никаких официальных контраргументов или обоснований. Это является прямым нарушением, как минимум, двух международных конвенций и около десятка внутренних нормативных актов, среди которых есть прямые директивы председателя госсовета. Показательным и вопиющим является пример, когда одна из государственных монополий для государственных субсидий формирует запрос исключительно исходя из своих данных, игнорируя даже данные правительства. И при этом, этот запрос удовлетворяется. И таких примеров масса. В этом, по моему мнению, и есть одна из главных проблем по заявленной сегодня теме.
Председательствующий: Ясно, вы предлагаете устроить информационный хаос при принятии решений.»
Далее слово было передано другим выступающим. Но чем примечательно именно то мероприятие? А тем, что нас, в большей степени Шилова, очень сильно не устроило последнее высказывание председательствующего. Да так, что мы решили организовать в отношении него процесс о допустимости и правомочности подобных высказываний и суждений.
Не могли бы Вы нам это остановиться чуть подробнее?
Я к этому и веду. Тем более, много времени это не займет. Собственно, сам процесс был довольно бюрократичный и процедурный, и примечателен не он, а его результаты, которые были оглашены на финальном слушании. И это было первое за долгое время появление Авдея Наумовича в высших государственных структурах, пусть и не публичное. Процесс, как Вы понимаете, был закрытым. Финальное слушание проходило в Верховной комиссии по этике, и вот его основная суть: «
Глава комиссии: Авдей Наумович, в качестве основного заявителя, выскажете официальное прошение комиссии.
Шилов: Прошу комиссию, на основании предоставленных и рассмотренных материалов, отстранить указанного государственного служащего от занимаемой должности с запретом занимать любые должности в государственном секторе в течение трех лет.
Глава комиссии: Прошение понятно. На основании рассмотренных материалов, в виду существенных доказательств и систематичности указанных нарушений со стороны обвиняемого, комиссия постановила: удовлетворить прошение группы лиц об отстранении от должности и запрете на работу в государственном секторе указанного гражданина. Решение комиссии носит настойчиво-рекомендательный характер и передается в главный секретариат государственного совета.»
Данное решение для нас было очень неожиданным. Максимум, на что мы рассчитывали, было вынесение предписание о внесении корректив в поведение. Но чтобы прошение было полностью удовлетворено, даже близко такой вариант не рассматривался.
По-началу, мы даже думали, что это чье-то сведение счетов. Но если чуть углубиться, то становится понятно, что данный процесс был слишком сложный и долгий для «стандартного» сведения счетов в государственном секторе. Нам ничего не оставалось кроме, как согласиться с тем, что мы действительно представили неопровержимые доказательства, аргументы и доводы, а самое главное, убедили в прямом вреде государству от подобных действий со стороны данного чиновника, в результате чего его отстранили по всем существовавшим на тот момент правилам. Более того, поскольку мы не рассчитывали на то, что наше прошение удовлетворят и указанное лицо снимут сложности, мы не продумали, как будем нивелировать его месть и ответные шаги, а они последовали. Разумеется, для нас все его потуги на этой почве не стали проблемой. Да и что он мог, находясь, пусть и в официальной, опале? Тем не менее, кое на что нам отвечать пришлось, а вот если бы мы были готовы, то до этого вообще бы не дошло. Я это вспомнил лишь для того, чтобы еще раз проиллюстрировать на сколько подавляющее большинство тогдашних чинуш были мелочными и склочными, как уж сейчас не знаю, и знать не хочу.
А вот после того, как мы «сняли» с должности этого достаточно высокопоставленного чиновника еще и отбив, при этом, все его мстительные нападки, да еще и используя только объективные, на сколько это возможно, аргументы, произошло событие из области фантастики. Точнее, мы тогда посчитали его фантастическим, это сейчас мы понимаем, что по другому и быть не могло, но обо всем по-порядку. После той «маленькой победы» над бюрократической машиной у нас, даже близко, не было никакой эйфории, мы спокойно продолжили заниматься текущими задачами ОАММ. Шилов своими, мы своими. И где-то через месяц после оглашения вердикта по прошению, Авдей Наумович собрал нас на срочную виар-конференцию. Вот ее примерное содержание: «
Шилов: Буквально вчера произошло событие, которое, признаться, не то что предположить не мог, у меня даже на горизонте подобных вариантов не было. К сути, со мной связался руководитель внутреннего управления госсовета, и вот по какому поводу – предлагает нам, то есть ОАММ, стать главной организацией по оценке и анализу комплексной ситуации внутри государства. Ваши соображения?
Я: Какова мотивация и аргументация?
Шилов: Да-да, упустил, исправляюсь… Мотивация простая: давно хотели и была необходимость, но не было достойной команды. В процессе со «снятием» чиновника подобного ранга, мы показали, что достойны. Аргументация еще сильней – настояние Самого.
Матвей Сергеевич: Ясно – настоятельная просьба с обязательным исполнением. Что тут рассуждать? Надо исполнять. Какие варианты?
Шилов: Это все понятно, вопрос в том, как, в каком виде? Видение надо предоставить через неделю.
Елена Федоровна: Сделаем, не проблема. По-сути, нам надо адаптировать нашу существующую модель под их хотелки. При этом обязательно и без остатка учесть весь опыт с инвестклиматом.
Шилов: Целиком и полностью согласен, только вот поскольку для меня подобное предложение абсолютная неожиданность, я даже предположить не могу, какие у них могут быть хотелки.
Матвей Сергеевич: Может это происки Лобова?
Шилов: Очень сомнительно. Он бы сам уже давно связался, да и занят он сейчас совершенно другими заботами.
Елена Федоровна: Давайте исходить из явных интересов Верховного. Каковы они?
Я: Это-то, как раз, не сложно – чтобы вся «свора придворная» его не «загрызла». Какие у его еще могут быть интересы?
Елена Федоровна: И как в этом ему можем посодействовать мы? При том, что мы ну никак не его сторонники.
Матвей Сергеевич: Полагаю, что только превентивным воздействием располагаемой информацией, других вариантов я не вижу. Полномочий же нам никто не даст.
Я: Мить, поясни, не уловил.
Матвей Сергеевич: Да просто все, разыгрывается следующий оборот: «вот тебе последний шанс образумиться, поизучай и прими верные решения; если нет, то готовься к соответствующим процессам в отношении тебя».
Я: Теперь понял. А сейчас-то почему они так не могут?
Шилов: Это-то как раз понятно – они не знают, что требовать к выполнению. У меня картинка сложилась, у вас я вижу, тоже. Картинка нормальная, действуем исходя из нее. Реализацию описанного Матвеем Сергеевичем «оборота» и предложим.»
И весь этот концепт мы упаковали, расписали и визуализировали за три дня, да так, что было понятно даже школьникам. Оставалось представить его руководителю управления и ждать ответной реакции. Причем, мы все же оставляли вероятность того, что это может быть негативно для нас, поэтому и к этому мы тоже подготовились. Но, к вопросу о полномочиях, все прошло, можно сказать, в позитивном неожиданном для нас ключе – наш концепт был не просто принят, были даже даны небольшие полномочия в вопросе пресечения искажений и неправильного использования данных. Правда, было одно существенное условие – во всех своих отчетах и выводах мы должны были убеждаться, что называется, воочию, и все, что могли устранить самостоятельно, применяя наши полномочия, должны были устранять. Но, я бы не назвал это каким-то отягощением, даже наоборот, Шилов воспринял это с некоторым воодушевлением.
Так и есть. Только вот, как водиться, совсем без неприятностей не обошлось. И первой из них было проявление Лобова. Разговоры с ним никогда не были приятными, особенно после передачи программы и ГОИ, а тут, в этом контексте, да еще и, как оказалось, без его ведома, ну совсем получился разговор на грани его самообладания. Состоялся он, по-случайности, в нашем присутствии, когда мы с Авдеем Наумовичем составляли консолидированный план действий ОАММ, с учетом новых обстоятельств и задач. Содержание его было, приблизительно, следующим: «
Лобов: Ты Авдей, со своей бандой, хотите заставить меня жалеть о том, что я вас репутационно не уничтожил, когда у меня была возможность?
Шилов: И Вам здравствуйте, Евгений Генрихович! Нельзя ли пропустить часть с угрозами, и перейти непосредственно к сути?
Лобов: Авдей, ты себя неприкасаемым возомнил? Тебе разуверить в этом? Сам решу, что и как мне делать. В общем так, ребятки, слушайте внимательно и внимайте, если хоть какое-то малейшее поползновение в сторону моих интересов, или я увижу, что вы пользуетесь своей осведомленностью о программе и ГОИ, я вас с вашей конторкой захлопну так, что про вас уже точно никто и никогда не вспомнит.
Шилов: Господин Лобов, мы будем действовать в точном соответствии с нашими договоренностями с Управлением, и никаких исключений, особенно основанных на угрозах, мы делать не будем. Если Ваша деятельность, на основании наших данных и выводов, не будет представлять интереса для соответствующих служб, то и опасаться Вам нечего. Это все зависит от вас. Могу гарантировать, что предвзятости к Вам с нашей стороны не будет. Более того, наша деятельность не подразумевает анализа чего-то или кого-то конкретного, мы занимаемся комплексным мониторингом…
Лобов: Знаю я, чем вы занимаетесь. Будем считать, что мы друг друга услышали. Не делайте из меня врага, с которым не справитесь.»
На этом Лобов разорвал подключение. У нас же по итогам этого разговора сформировалась только одна мысль – и это каждый аппаратчик, в случае негативных выводов для него, будет принимать все на свой личный счет. Мы, конечно же, другого и не ожидали, но данный разговор с Лобовым нам явно проиллюстрировал, как это может быть. И с этим надо было что-то делать. Лучшим решением на тот момент было приглашать кого-нибудь из Управления к участию в таких вот разговорах, пускай разбираются между собой в своих кругах.
Я правильно понимаю, что именно после этих событий, связанных с соглашением с Управлением, ОАММ стала главной независимой структурой государства по мониторингу и аналитике?
Ну, можно сказать и так. Хотя, не скрою, что в самих верхах, да и среди всего госаппарата, мы воспринимались, как организация, которая делает их грязную работу, чтобы их руки оставались чистыми. Проще говоря, роль крайних с нас никто не снимал, даже наоборот, она за нами еще больше закрепилась, так как, в случае чего, всегда можно было сказать: «это не мы, это они», пусть и все все понимали. Тут ведь еще какой аспект присутствовал, публичности-то нашей деятельности для Управления никто не давал, и не собирался давать, это уж точно не в интересах верхов. Точно также, как не было большой огласки в случае снятия с должности того чиновника. Так-что для широких масс и обывателей мы так и оставались, лидерами «ДВиК», а ОАММ некой аналитической структурой. Про Шилова к тому моменту уже практически забыли, так как тогда, если не появляешься в публичном пространстве больше недели-двух, то все, выпадаешь из поля зрения главных информационных потоков. Сам Авдей Наумович, разумеется, считал это благом для себя, и не только потому, что был нелюдимым, а еще и потому, что это была, своего рода, перезагрузка его общественного образа. «Всем известно, что лучше всего запоминается первое и последнее. А еще лучше это все запоминается, когда средняя часть не вспоминается вовсе», этого его точное восприятие происходящего. Конечно, были неоднократные попытки и нашей стороны, и со стороны Видова вытащить Наумовича из информационной тени, даже изоляции, но на все эти попытки он отвечал односложно: «Не вижу резона». И правда, особого смысла в этом не было, скорее мы руководствовались наших субъективным пониманием должного положения вещей.
Глава 24.
И каковы же были ваши первые существенные результаты в вашем новом, пусть и не официальном, статусе?
Почему же неофициальном? Вполне официальном, только не публичном. Достоверно известно, что наши отчеты рассматривались наравне с отчетами государственных ведомств. Но, для начала хотелось бы остановиться не на первых серьезных результатах, а на том, как мы реализовывали все эти вновь возникшие задачи. Во-первых, стало понятно, что «сидением на одном» месте мы не обойдемся, надо было ездить по стране и наблюдать все воочию. По этому поводу, Авдей Наумович вновь запустил «жабу», живучая все-таки машина оказалась. Правда, на этот раз, мы ему компанию не составили, так как: «Вы уже давно самостоятельные, самодостаточные фигуры, нечего вам меня сопровождать. Для оценки на месте достаточно только моих глаз.», с такой установкой он начал свой, казавшийся бесконечным, объезд страны. У нас, конечно же, тоже были разъезды, но, как правило, они совмещались с задачами, связанными с «ДВиК». И уж явно не в таком безвылазном режиме, как у Авдея Наумовича. Мне лично кажется, что состояние «постоянно в пути», наиболее соответствовало его характеру и мировоззрению на тот момент.
И сколько в общей сложности длился этот объезд?
Более четырех лет, с небольшими перерывами для участия в мероприятиях госсовета, академсовета и наших крупных мероприятиях. Тут важен еще такой момент – во время своего объезда Шилов параллельно основным задачам проводил, своего рода, ревизию или инвентаризацию всего, что важно было учесть в масштабах государства. Физически такого давно никто не делал, все полагались на данные различных ИИ, нейросетей, виртуальных аналитиков и так далее. «Человеческий мозг ничто и никогда не заменит. Иногда полезно и субъективное восприятие». Так появился, пожалуй, самый главный научно-аналитический труд его жизни «О положении дел через призму крайностей», который стал одной из основ всего современного «альтернативного мышления». И современный «ДВиК» и подавляющее большинство современных неорганизованных альтернативщиков основывают свои доктрины и тезисы именно на этом труде.
Вот и для меня «О положении дел…» является базой для понимания реального государственного устройства и функционирования. Но, мы можем вернуться к этому труду позже? Когда к этому подойдем хронологически. Хотелось бы продолжить о том, как работала сформированная вами, на тот момент, система, и как вы решали весь этот широчайший спектр задач.
Позже, так позже. Продолжаем про повседневность ОАММ. А самым интересным во всей этой повседневности, как раз таки и была, так сказать, экспедиция Шилова, что не удивительно. В ОАММ к тому моменту моменту было все отлажено до автоматизма, даже с учетом новых задач от Управления. Нам оставалось только развивать все это: разрабатывать новые методики, формировать новые формы отчетов, расширять спектр исследований. Все это было так же не сложно сделать, так как все вытекало из логики текущей деятельности. Что же касается «ДВиК», то тот темп и те объемы мероприятий, которые были взяты при нашем «первичном пиаре», мы продолжали и даже немного наращивали. На основе рассказанных ранее принципов, движение окончательно было преобразовано из популистского, в движение, которое может «проанализировать, предложить и сделать». Мы даже допустили практику, при которой многие участники движения параллельно участвовали в деятельности других организаций и даже политических партий, разумеется не провластных и, тем более, не крайних взглядов. Кстати, подобный подход себя оправдал со всех сторон, во влиятельности мы от этого только выиграли. Но, сейчас не о «ДВиК».
Да-да, к нему мы еще вернемся. Если вы утверждаете, что самым ярким в деятельности ОАММ была «экспедиция» Авдея Наумовича, то можно о ней чуть подробней? Каким был первый запоминающийся момент из того периода?
На самом деле, яркие и запоминающиеся моменты начались сразу же с первой «остановки» Шилова. Начать он свою экспедицию решил с самого северного мегаполиса страны, как он выразился «самого забытого и депрессивного скопления людей в нашем государстве». В рамках первых оценочных поездок, перед ним стояло три основные задачи: оценить реальную реализацию базовых и гарантированных прав; оценить общее состояние инфраструктуры; оценить деловую среду. Да, надо сказать, что в каждом из пунктов Авдей Наумович останавливался не больше, чем на дав-три дня, этого ему было достаточно. И еще один немаловажный аспект, с Шилова было взято обязательство сообщать о необходимости принятия срочных мер. Так вот, на второй день пребывания в том северном мегаполисе, Шилов сообщил Управлению и, автоматически, нам о том, что очень плохо реализуется, а в некоторых случаях даже саботируется реализация программы «северных дотаций». В результате чего, структура расходов, как частных так и муниципальных, очень сильно отличается от остальной части страны. Потенциальные последствия и фактическое положение, думаю разъяснять не нужно. По этому поводу к Авдею Наумовичу была направлена направлена специальная группа по урегулированию этого вопроса, с нас, соответственно, нужны были предложения по этому урегулированию. Лично нам их делать не пришлось, Шилов сам с этим прекрасно справился. Тем более, что решение было достаточно простое – целевое первоочередное финансирование. Если чуть подробнее, то средства, выделенные в рамках этих дотаций предлагалось расходовать на социальные нужды до расходования средств мегаполиса. Прибывшая от Управления группа такое предложение приняла, лишь существенно сократив направления расходования, и, что не удивительно, существенно бюрократизировав процесс. В общем, программа «северных дотаций» была полностью переподчинена группе, считай центру в лице Управления. Чиновники же, занимавшиеся этой программой на постоянной основе в мегаполисе, остались не у дел. И вот, после отладки программы по новой схеме, был проведен «разбор полетов» по этому поводу, с отстранением соответствующих лиц, точнее несоответствующих. Этот разбор и стал первым ярким запоминающимся событием в рамках нашего сотрудничества с Управлением.