Антон Тарабриков
ШИЛО_В
Вадим, можно я один маленький момент отмечу, прежде, чем ты продолжишь. А отметить я хочу то, что этот самый долгосрочный инвестиционный климат, в нашем случае, был достаточно странный. Странность заключалась в том, что климат был, а прироста инвестиций не было. Более того, по сути все инвестирование держалось на том, что Шилов изначально закладывал в программу. Проще говоря, на реинвестировании. Из-за чего сложилась подобная ситуация, тоже, очень просто. Из-за того, что потребительство, в самом широко смысле, на малых территориях было, практически полностью, сведено с минимум. Вот и получилось, что главным катализатором роста на наших территориях было не постоянный оборот, а создание реальных ценностей. И проблема заключалась в том, что ни кто не знал, да и не хотел знать, как инвестировать в таких условиях. Извини, Вадим, продолжай…
Правильное дополнение, Мить. Так вот, данные по мировому лидерству были сформированы тремя независимыми мониториговыми и аналитическими нейросетями. Проще говоря, наши верхи этого не могли не заметить. Вот Лобов и заметил, после чего связался с Авдеем Наумовичем. Каково было содержание того разговора, мы не знаем, не присутствовали. Но после, у него с нами, состоялась следующая беседа: «
Шилов: … Ни когда не думал, что скажу такое, но ни по программе, ни по ГОИ обсуждать нечего, достаточно того, что происходит в текущем режиме. Я с вами вот по какому вопросу связался. Впервые за долгое время, у меня состоялся разговор с Лобовым, на предмет недавних данных консолидированных аналитических нейросеток. Говорит, что верхи хотят таких же показателей для всей страны.
Матвей Сергеевич: Мда, ни при каких обстоятельствах не назвал бы Лобова фантазером.
Шилов: Матвей Сергеевич, а это не только его пожелание, это пожелание всей верхушки. Но я не договорил. Что значит пожелание верхушки в отношении нас, думаю, объяснять не нужно. Сам Лобов называет это пожелание не иначе, как мое и ваше «искупление» за самоуправство с консолидаторами и интеграторами. В общем, задача такая – за год мы должны выйти из умеренно стабильной зоны, в умеренно позитивную. Ваши мнения?..
Я: Глупый, но логичный вопрос – а если нет, то что?
Шилов: Не спрашивал, но могу предположить: вас отправят на досрочную пенсию, меня сделают вечным посмешищем и показательным изгоем. Или около того.
Матвей Сергеевич: Веселая такая перспектива. И что нам в помощь для реализации сего пожелания?
Шилов: Поясни, уточни…
Матвей Сергеевич: Надо же будет что-то менять, реализовывать, они или окологосбизнес к этому готовы?
Шилов: Матвей Сергеевич, ну не будь наивным. Все «по-взрослому», как обычно: если получиться, то все лавры их, если нет, то мы крайние. Мне и так Лобов сказал, чтобы мы радовались тому, что по нам не стали дисциплинаркой лупить и затаскивать по соответствующим структурам и ведомствам, он, вроде как, сам лично за это ходатайствовал.
Елена Федоровна: Так они же не стали нас пропускать через свои карательные жернова только из-за того, что были заняты растаскиванием отобранного…
Шилов: Как бы там ни было, а решать поставленную задачку придется, хотя бы для того, чтобы дать им новое отвлечение от нас. Иначе они будут не отобранное растаскивать, а нас лично.
Я: Когда и с чего начинаем?
Шилов: Начинаем немедленно, с изучения критериев, алгоритмов, данных и так далее, в общем всего, что связано с этими аналитическими нейронными сетями. Уверен, что будет достаточно определенного набора показателей с конкретными значениями, чтобы получить этот чертов индекс привлекательности инвестклимата. Или как он там называется?»
Такая вот была вводная от Авдея Наумовича по той хотелке верхов. Сражу скажу, что, действительно, достаточно было определенных значений показателей, чтобы нейросети показали то, что было нужно. Только вот, показателей этих было больше сотни. И ни по одному из них значения не были в порядке. Более того, по некоторым показателям данных не было вовсе.
А я правильно понимаю, что с этого началось формирование организации автономного масс-мониторинга? Той самой ОАММ, которую называют не иначе, как главной контрольной и аналитической структурой нашего государства? По хронологии совпадает…
Да, Юр, ты абсолютно прав, мы к этому и подводили. ОАММ началась именно с этого, точнее с разработки методик получения желаемых результатов от международных мониторинговых и аналитических систем. И да, в случае той хотелки верхов, звучание отражает суть, проще говоря, методики были направлены на подгонку решения под ответ. Это был единственный вариант реализации той хотелки, исходя из условий на тот момент. Разумеется, никто методик и алгоритмов анализа нам бы не предоставил, да и не мог предоставить, потому они и автономные, так как корректируют и обучают себя сами. Поэтому нам пришлось сделать свою нейросеть, полностью моделирующую поведение и методы трех крупнейших на тот момент международных аналитических нейросетей. А уж на основе разработанной нами «имитационной» нейросети, и появилась ОАММ, но мы к этому еще подойдем.
Для понимая, я коротко поясню на счет нашей нейросети. Как уже отмечалось, мы начали с отслеживания поведения тех сетей, под которые нам нужно было «подогнать» результаты для верхов. Оказалось, что они прежде всего реагируют и отслеживают пять базовых аспектов: движение капиталов, миграционные потоки, транспортные потоки, концентрации деловой активности, правоприменительную практику. Конечно, всех аспектов и показателей несоизмеримо больше, но на основе этих пяти формировался, сформулируем так, дальнейший «интерес» сетей, то есть насколько пристально и глубоко будет продолжен дальнейший анализ и мониторинг. После этого понимания, сразу была понятна первичная задача – сформировать условия в перечисленных сферах под «стандарты» нужных сетей.
Мить, тут же еще, что важно отметить. Мы уже упомянули, что получили нужный для верхов результат на малых территориях. Именно поэтому они и поставили нам эту задачку в ультимативной форме. Я к чему. К тому, что достаточно точная имитация работы мировых аналитических нейросетей была достигнута, как раз за счет понимания устройства процессов на малых землях. Хотя, почему понимания? На самом деле, точного знания. Да и по времени формирование имитации прошло достаточно быстро.
Полезные дополнения. А я продолжу про наши дальнейшие действия для решений той задачки. После того, как мы получили результаты имитации, и стало понятно, как работают необходимые аналитические ресурсы, мы перешли к разработки программы действий по достижению показателей, требуемых верхам. Понятно, что если бы госаппарат и структуры, причастные к нему, согласились бы на незначительные изменения методов и подходов, то все было бы гораздо проще. Но, сослагательное наклонение не работает, так что в нашем распоряжении оставались только формальные и операционные инструменты. Да, конечно, плюс еще «ресурсы» неаффилированного бизнеса и общества. Все это также осложнялось тем, что подавляющий акцент надо было сделать на мегаполисах, так как на территориях ничего, по сути, делать и не надо было. Вот с такими вот входящими мы и приступили к реализации задачи. Более того, первое время мы даже не обращались к Лобову, из-за банальной бессмысленности такого обращения, сказано же было: «мы меняться не будем».
И с чего же вы начали реализацию?
С самого очевидного, с того, что можно было сделать быстро, много и дешево – восполнение самого необходимого: первичная медицина, локации досуга, экология. Короче говоря, долгие вложения с минимальной рентабельностью.
Тут отдельного упоминания стоит то, как и за счет чего были добыты эти самые вложения. Ведь ни о каких дополнительных вложениях, тем более в долгую, со стороны правительства и крупняка не могло быть и речи, а доходы малых территорий полностью изымались центрами. Шилов же нашел достаточно нестандартное решение, которым «убил сразу двух зайцев», даже трех. Решение состояло в следующем: перевод пассивов в активы, но не как обычно – за счет переноса непрофильного в профильное, а за счет полного переформатирования и перестраивания их структуры. Как это происходило на практике: находились объекты, которые либо не использовались, либо использовались минимально; объекты разбивались на мелкие составные части; эти части пересортировывались; создавались новые объекты; вновь созданные активы передавались под заявленные направления. Да, надо пояснить откуда появлялись подобные объекты, которые составляли основу для новых активов. Все очень просто, либо вследствие показухи, либо в качестве дополнения для более крупного объекта, либо вследствие неудачных решений. В общем, таких объектов было достаточно много. А в результате подобных манипуляций мы решили проблему не только наполнения активами наших задач, но также и разгрузки бюджета, его «очищения», плюс это было очень похоже на «исправление ошибок прошлого». Все это, в свою очередь, нас значительно приблизило к достижению хотелок по инвестиционному климату.
Занимательно! Не спрашиваю, как были использованы высвободившиеся бюджетные средства, и уж тем более, глупо спрашивать, пошло ли что-то из них на реализацию вашей текущей, на тот момент, задачи. Спрошу другое, кто и как вам мешал в решении той задачи? Ведь если никто не помогал, значит мешать должны были точно.
Разумеется, мешали. Только вот на счет высвободившихся бюджетных средств не совсем верно, Лобов предлагал и даже настаивал использовать часть из них на создание контрольно-расчетных центров, но Шилов наотрез отказался. Во-первых потому, что все мы знаем про его отношение к госфинансированию в исполнении того госаппарата. Во-вторых очевидно, что профинасировав эти самые контрольно-расчетные центры, Лобов бы забрал их себе под полный контроль. А так, они хотя бы в какой-то части оставались автономными. А что касается помех, то все было более менее стандартно – в духе «это мое, это не отдам». В этом нам хорошо посодействовал, опять же, Лобов, точнее посодействовал он, прежде всего, самому себе. В общем, он выпустил внутреннее распоряжение с общим смыслом – «все, что с минусом, отдавайте». После чего, особых проблем не возникало. Самое большое «сопротивление» было со стороны нашей вечно обиженной троицы, которая ну никак не могла отойти от своей линии мелкого вредительства в отношении нас. То они тормозили передачу некоторых объектов, то инициировали нелепые разбирательства по источникам финансирования, и все в таком духе. Дело в том, что в рамках программы и по ГОИ у них больших возможностей нам пакостить не было, а тут они начали отыгрываться по-полной. На определенном этапе пришлось на это все отвлекаться неприлично много, до такой степени, что Шилову пришлось среди них провести примерно такую разъяснительную беседу: «
Шилов: Ребятки, вам внимания не хватает? Если да, то обратитесь к Евгению Генриховичу. Если стесняетесь, то это я могу сделать. Или скажите, чего вы добиваетесь?
Беглый: Авдей Наумович, Вы все еще продолжаете считать себя всемогущим, даже после того, как Вас чуть не приговорили за Ваши аферы с кооператорами и интеграторами.
Шилов: Вы-то здесь причем? Это мой и только мой просчет. На вопрос-то ответьте…
Пиров: Чего тут не понятного? Мы просто делаем все, чтобы Вас вновь не занесло куда не надо. С нас этой функции никто не снимал, да мы бы и сами ее с себя не сняли…
Шилов: Мда, эту бы исполнительность да в созидательное русло… Но, мечтать не умею. В общем, ребятушки, знаю, что договориться с вами нереально, поэтому таким образом, если вы свой пыл в отношении меня и моей организации не умерите, то я инициирую в отношении каждого из вас оценку эффективности деятельности. И вы прекрасно знаете, что Лобов этому помешать не сможет, так как вы у многих поперек горла. А чтобы было предметно, посмотрите на кредитный портфель вашего общего банка.
Ваксин: И что там?
Шилов: Доказательство серьезности моих возможностей в отношении вас…»
По этому кредитному портфелю ситуация была достаточно простой, даже стандартной для того времени – кредитов частного сектора было менее пятнадцати процентов, что противоречило всему, чему только можно. Это давало основание для определенных действий более, чем десятку «не самых приятных» структур. А то, что эта троица была, действительно, поперек горла у многих, это факт, даже Лобов с этим ничего не мог поделать. Но тот разговор и аргументы возымел действие, и активность, как с их стороны, так и стороны других структур, снизилась. Правда, это было связано еще и с тем, что была запущена еще одна очередная государственная инвестиционная программа, и, как водится, все кинулись на ее освоение.
А что это была за программа?
Сейчас точно не вспомню. Ее можно найти в официальных дата-банках. Помню, что она была связана с «формирование единой потребительской среды», что-то в этом роде. Если коротко, то ставилась задача «подтянуть малые территории по доступу к рынкам, на уровень мегаполисов». Разумеется, нормально заработать она не могла изначально, так как принципы, действовавшие на территориях, никак не совпадали и не соотносились с принципами мегаполисов. Кстати, формально эта программы была задумана, в том числе, и для улучшения инвестиционного климата. Но мы отвлеклись, про реализацию хотелки по инвестиционному климату интереснее.
Да-да, конечно, просто сделал уточнение для понимания вашего внешнего фона. Продолжайте…
Так вот, после того, как Шилов ослабил ненужное давление, мы перешли к фазе практической реализации. Начали мы с создания многофункциональных зон досуга – они стали некими «якорями» для всего остального. К ним затем, постепенно, добавлялись многофункциональные центры здоровья, образовательные центры, научные центры и так далее. Замечу, что выстраивали мы все эти структуры не по допотопному кластерному принципу, который только приводил к гигантским диспропорциям по всем направлениям, а по принципу, который Шилов назвал «принцип одеяла». «Если ты хочешь сохранить тепло во время сна, ты же укрываешься весь, а не по частям».
Тут надо пояснить, что Авдей Наумович не был противником «кластерного принципа». Более того, он считал его достаточно естественным, но «как всегда, кажущаяся стройность и логичность, перечеркивается специфической реализаций», так он высказывался по этому поводу. Если коротко, то кластеры должны формироваться естественным путем из мелких частей, а не втыкаться посреди всего, с единственной целью – «откачать все, что попадется». У нас, для реализации хотелки верхов, времени для естественного формирования кластеров не было. Поэтому Шилов и придумал «одеяльный» подход, который заключался в равной доступности по ключевым надобностям, с учетом частоты обращений. Проще говоря, в среднем, инфраструктурой досуга мы пользуемся существенно чаще, чем, например, медициной, поэтому и степень присутствия в этих новых зонах у досуга была соответствующей. Вообще, кое-какие «локации равного доступа» еще остались, можете посмотреть, как все это выглядело.
Извините, вопрос по ходу, а где вы места находили?
Ха, на самом деле, вопрос с нехваткой места, в то время, был несколько преувеличен. Понято почему, из-за пресловутого направления бюджетного финансирования. То есть тема с нехваткой места раздувалась именно для того, чтобы что-то выбить из бюджета для этих целей. Но места было достаточно. И я сейчас говорю не о малых или прилегающих к мегаполисам территориях, я говорю именно о местах в самих мегаполисах. Другой вопрос, что их надо было расчищать, адаптировать или переориентировать, а это большая возня, госаппарат к этому не привык, вот откуда и пошло это нытье про нехватку места. Более того, подавляющее большинство объектов для расчистки были государственными либо окологосударственными. Чаще всего это были различные технопарки, выставочные комплексы, дата-центры и тому подобное. Короче, все то, что начиналось возводится на какой-то волне, но забрасывалось при угасании этой волны. И это, надо сказать, самое яркое проявление реакционности нашего госаппарата – движение исключительно в фарватере амбиций верхов. Но, мы сейчас не про них. Возвращаясь к ответу на твой вопрос, места получали мы достаточно просто – выкупали государственную по остаточной балансовой стоимости, со всеми долгами и проблемами, то есть, практически, даром.
Небольшое дополнение про то, на какие средства это все приобреталось и создавалось. В этом случае Шилов не пошел по своему обычному пути приобретения самого необходимого на негосударственные средства, с последующим реинвестированием. Для задачки по инвестклимату он поступил хитрее. Дело в том, что у окологосударственных компаний образовались операционные прибыли, исчисляемые нереальными размерами. Не буду вдаваться в подробности почему. И существенная часть этих сумм была «в плену» у правил, которые они сами себе придумали. Если говорить утрированно, то эти средства нельзя было ни реинвестировать, ни выплатить дивиденды, можно было только покрывать долги, но долги окологосударственного сектора это, фактически, оксюморон. Вот Шилов и предложил Лобову пустить эти средства на создание локаций, придуманных нами, а когда будет достигнута хотелка по инвестклимату, «инвесторы» могли бы использовать эти локации на свое усмотрение. Лобов на это достаточно быстро согласился. Еще бы, он везде был в выигрыше: решалась хотелка; получались новые активы, весь геморрой по созданию которых, был на нас; подрастал политический капитал верхов и его лично. Единственным условием Шилова было полное неучастие в этом «веселой троицы».
И как быстро вы начали создавать эти самые локации?
Матвей Сергеевич и говорит, что все прошло на удивление быстро. С другой стороны, по другому и быть не могло, столько задач сразу решалось в пользу верхов и Лобова, они такое сразу же просекают. В течение десяти-одиннадцати месяцев были сделаны около двухсот тридцати комплексных локаций в девятнадцати мегаполисах. После года функционирования, хотелка по общегосударственному инсветклимату была достигнута. Более того, результаты, по некоторым показателям, даже превзошли прогнозы. Например, по показателю вовлеченности, по показателю участия реального сектора, по уровню административных издержек.
А самый главный вывод, который можно сделать из решения этой задачи, состоит в том, что – чем меньше государство вмешивается в то, во что ему вмешиваться не надо, тем лучше это отражается на росте и развитии. Ведь ключевое, что сделал Шилов, при решении этой задачи, это убедил Лобова применять на этих локациях регулирование и администрирование по самому минимуму.
И это же сделало невозможным долгое существование этих локаций, так как методы и принципы, по которым они были созданы, явно демонстрировали ненужность государства в таком количестве, и несостоятельность, как минимум, восьмидесяти процентов его действий. Но, об этом многие догадывались, а вот главное, что в этом всем не устраивало госаппарат, это явная необходимость меняться. Чего, как Вы сами понимаете, они не просто не хотели, они не могли физически. Вот и образовался выбор: либо уровень инвестиционного климата, либо их образ жизни. В пользу какого варианта он был сделан, очевидно.
Глава 17.
Последствия реализации хотелки по инвестклимату были далеко идущими. Этого Шилов тоже не предусмотрел и не просчитал, что является вторым его огромным промахом. В чем же состояли эти последствия? А в том, что осознав свою уязвимость и неприглядность на фоне созданных нами локаций, верхи провели очевидную аналогию с программой по малым территориям и ГОИ. Выводы их были, сам понимаешь, вполне очевидными. И начался полномасштабный процесс установления тотального контроля со стороны чиновничьей машины над программой и инициативами, с параллельным отстранением от управления ими нас и нашей организации.
Не хочу показаться недалеким, но не уже они этого не замечали раньше? Ведь ГОИ и программа существовали достаточно продолжительное время.
Конечно замечали. И, прямо или косвенно, мы это отмечали ранее. Но, принцип «нет ничего нагляднее, чем прямое сопоставление» никто не отменял. А на фоне комплексных локаций вся деятельность власти и «околовласти» выглядела не очень приглядной, мягко говоря. Плюс стали заметными такие процессы, как: отток населения из мегаполисов на территории, автономизация экономики и инфраструктуры территорий, а также куча более мелких процессов без какой-либо привязки в госаппарату. Это все в совокупности и побудило верхи к активным действиям «по разворачиванию ситуации в свою пользу».
Лен, извини, ты так рассказываешь, что может сложиться впечатление, будто на территориях процветали чуть ли не сепаратистские настроения. Это абсолютно не так. Более того, Шилов был противником институционального обособления и противопоставления. «В идеале надо стремиться к тому, чтобы отличались только природные условия, а все остальные, рукотворные, условия должным быть максимально унифицированы. А вот уже в таких условиях социальные единицы должны быть автономными. Любая другая конфигурация автоматически несет в себе высокий риск конфликтов и конфронтаций. Что же касается ресурсов, то они должны быть выведены в надгосударственные институты, главной целью которых должно стать не их перераспределение, а их преумножение. Прекрасно понимаю всю утопичность подобной конструкции, но сам факт движения в этом направлении приведет к более устойчивым и созидательным конфигурациям.» Я процитировал часть доклада Авдея Наумовича на одной из общегосударственных научных сессий, которые он посещал с гораздо большим желанием, чем любое заседание госсовета. Кстати, эта научно-практическая сессия и была посвящена проблеме того, что на территории нашей страны, фактически, образовалось два государства. Шилов был главным действующим лицом той сессии, и он прямо сказал: «Разделение это только социально-экономическое, и никак не институциональное. Институционального нет и будет потому, что на малых территориях практически полностью отсутствует политика. А социально-экономическое обособление от мегаполисов было сделано намеренно, так как другого варианта реализации программы капитализации территорий и быть не могло.» Почему нельзя было по-другому, мы разъяснили ранее. И про то, куда ушла вся политическая активность, также объяснили. А вот про что мы не упомянули, так это про социальную сторону программы по капитализации территорий.
Благо, объяснить ее достаточно просто. По сути, социальная составляющая программы была логичным продолжением ГОИ, только в более развернутом виде. Фундаментально, по этому направлению, мы решили следующие задачи: наглядно и показательно разъяснить; научить принимать решения; сформировать среду для реализации решений. И самое главное – при всем при этом, не должно быть затронуто «личное пространство» человека, только публичное. Глобально, это привело к тому, что аполитичные жители территорий самостоятельно организовывали свою социальную жизнь пользуясь предоставленной инфраструктурой. Политически же активные – были заняты в «ДВиК». «Не надо бороться с тем, что человек от природы эгоцентричен, надо лишь создать условия, при которых столкновения эго не будут фатальными. А еще лучше, чтобы эгоцентризм проявлялся, как можно реже.» Так Шилов формулировал главную задачу по социальному направлению программы. В результате, была созданы социальная среда и инфраструктура, в которых нашлось место практически всем. По крайней мере, на территориях не было районов-изгоев или закрытых гетто, как это было в мегаполисах.
Да, на счет социального фона на территориях, очень полезно.
Только вот в чем парадокс, этот самый социальный фон и сыграл против нас в вопросе отбора у нас управления программой и ГОИ. Но, обо все по порядку. В течение первого года после достижения нужных показателей по инвестиционному климату, наблюдался значительный, даже резкий, прирост иностранного капитала в нашу страну. Как он использовался и распределялся, рассказывать не надо, всем это давно известно. Скажу только, что на деятельности нашей организации этот прирост не отразился ни в малейшей степени. Разве что, на этот год мы снова получили передышку от внимания госаппарата. Но мы-то ладно, мы изначально ни на что не претендовали, а вот международный капитал такого обращения не прощает. В результате, на крупнейшем мировом экономическом совете нашему государственному руководству было прямо сказано, что статус нашего инвестиционного климата пересмотрен и, исходя из этого, были даны соответствующие рекомендации. А самое главное, что мировые аналитические нейросети изменили критерии и методики так, что сделанное нами для «нарисованного» инвестклимата, больше не работало. Точнее, работало – люди пользовались, но без существенных результатов, так как осталось без государственного рычага. И самое скотское в этом всем заключалось в том, что крайними в вопросе «манипулирования» показателями инвестиционной привлекательности, оказались мы, прежде всего Шилов, разумеется. И, надо признать, формально это было действительно так.
Вадим, я бы не стала нагонять жути по этому поводу. Этот риск и сценарий был хорошо просчитан, на такую вероятность мы обращали внимание изначально. И готовились мы в тот момент к тому, что нас с Шиловым окончательно изолируют в рамках программы и трех ГОИ, с гарантией стабильных поступлений в бюджет. Тогда казалось, что это наиболее вероятный сценарий: ну сделают нас крайними, ну распекут в новостных потоках, от стабильных финансовых потоков при хорошем социальном фоне они же не откажутся. Но нет, случилось то, что Авдей Наумович не просчитал, Лобов, в нашем присутствии, озвучил следующее решение верхов: «
Лобов: Ну что, господа и дама, надо с вами что-то делать. Резонанс-то с инвестклиматом получился очень существенным, с большим негативом.
Шилов: Евгений Генрихович, простите за дерзость, а можно сразу к сути? Без констатации очевидного.
Лобов: Говоришь, очевидное? Вот и для нас с коллегами все очевидно, что-то вы с вашей организацией подустали от постоянной практической деятельности на высшем государственном уровне, часто просчитываться стали: то кооператоры, то интеграторы, то немотивированные отказы от почетных должностей. Теперь вот еще и скандал с манипуляциями показателями, как-то это все нехорошо, мягко говоря. Исходя из всего этого, решение такое – мы отстраняем вас от руководства организацией и, как следствие, от руководства программой и ГОИ. Мы не можем рисковать хорошо отлаженными и функционирующими проектами.
Шилов: Ясно. Мы свободны?
Лобов: Нет уж, Авдей, подожди. Просто так вас никто не отпустит, особенно, если учитывать, что вы наворотили. Но, и о ваших заслугах никто не забыл, несмотря на твое своенравное и вызывающее поведение. В общем, даем вам шанс реабилитироваться, но только не по исполнительной линии. Как уж вы это сделаете, придумайте сами, это у вас хорошо получается.
Шилов. Понятно. Я правильно понимаю, что программа и ГОИ передаются в ведение Вашим «обезьянкам», Пирову, Ваксину и Беглому?
Лобов: Кому и что я передаю, уже не твоя забота. Особенно, учитывая хамский тон твоего вопроса. Ты сейчас думай о себе и своих людях. Срок на обдумывание и придумывание – месяц, не больше, иначе может случиться другой срок.»
Вот такой короткий и однозначный посыл донес тогда Лобов – либо они оставляют нас «вне правового поля», либо мы должны придумать, как мы еще сможем быть полезными, но без непосредственного контакта с ресурсами.
Я прошу прощения, для окончательного прояснения, а как все-таки в вопросе по инвестклимату крайними оказались только вы?
Тут все просто, была выпущена следующая формулировка для информационных потоков: «Для большей объективности и продуктивности по задаче формирования инвестиционного климата нашего государства, была выбрана самая эффективная из организаций, контролируемых общественностью. Соответственно, решение данной задачи осуществлялось ей в автономном режиме, так как невмешательство, в том числе – одно из необходимых условий формирования инвестиционного климата. Никто из органов государственной власти никак не мог обнаружить, что показатели подгонялись под нужный результат». Проще говоря, все свелось к достаточно стандартной отговорке: «мы обмануты также, как и все остальные». Кстати, на основание этой линии был сформулирован и официальный повод для нашего отстранения от программы и ГОИ. Звучал он как-то, так: «Учитывая массовое нарушение государственной дисциплины, и нанесенный ущерб международному имиджу, такие-то такие-то отстраняются от управления тем-то и тем-то». Вот так, коротко и сухо.
Мда, даже не могу представить насколько это неприятно и обидно. Ну а как же жители территорий, предприятия на территориях, ученые, деятели культуры? Не уже ли никто не возмутился, хотя бы?
Логичный вопрос, только ответ на него, к сожалению, достаточно однозначный. Во-первых, сам понимаешь, ни у жителей ни у предприятий особых возможностей «для возмущения» не было, в этом вопросе госаппарат уже давно себя подстраховал со всех сторон. Во-вторых, как это ни странно, мы сами никак не пиарили нашу деятельность. Более того, о нашей работе знал достаточно ограниченный круг лиц: Лобов и его окружение, наш наблюдательный совет и их хозяева, видные представители общественных, научных, культурных и бизнес кругов, вот и все, кто был в курсе, предметно.
То есть получается, что в массе все думали, что изменения были связаны с деятельность государства, так получается?
Да, именно так, и нас это не просто устраивало, мы изначально стремились к такому положению вещей. Вижу твое удивление. На самом деле, ничего удивительного. «Чем менее изменчивы входящие условия, тем более достижим и предсказуем результат. Думаю, это для всех очевидно». И действительно, на момент запуска программы, данный тезис Шилова, для нас был очевиден. И потом, еще раз обращаю внимание, никто из нас не собирался ничего раскачивать, это вредно и непродуктивно, уже не раз доказано. У Авдея Наумовича на этот счет даже был сформулирован некий «псевдо-парадокс» – «Массовое сознание формирует среду. Среда формирует частное сознание. Из частных сознаний состоит массовое сознание. Вопрос, где точка отсчета?». Не пытайся ответить, все равно будешь одновременно и прав и неправ, Шилов разъяснял это так: «Ответ всегда будет субъективным, как и постановка вопроса, поэтому лучшим решением будет искать ответы на естественные вопросы, а не на искусственные или, тем более, навязанные». На практике это вылилось в то, что мы никогда не реагировали ситуационно, а вся всеобъемлющая текучка воспринималась нами не иначе, как обычное проявление субъективности. Проще говоря, чем больше ты основываешься на объективности, тем меньшее значение для тебя имеет субъективизм. Поэтому, вопреки официальному мнению, никаким «противостоянием государству» мы не занимались. Просто государство у нас субъективное, которое считает, что если ты его явно не поддерживаешь, значит ты ему противостоишь. Вот мы и стали «жертвой» подобной установки.