Антон Тарабриков
ШИЛО_В
Я правильно понимаю, что для вас это обернулось серьезными последствиями?
Разумеется, иначе и быть не могло. Только, обо всем по-порядку. После того, как мы запустили ОАММ, к нам, неожиданно, обратились несколько иностранных научных сообществ для анализа и оценки их данных, по их странам. Мы подготовили и отправили для них все аналитические выкладки, наше видение и предложения, в том же виде и с теми же подходами, которые мы применяли для своих данных. Где-то через месяц после этого, к нам, точнее к Видову, обратились еще несколько иностранных научных сообществ. Мы все сделали точно также, только на это раз среди обратившихся была «неугодная» часть научного сообщества одного из ведущих государств. «Неугодной» она была, исключительно для своего правительства. Надо сказать, что и у нас в стране были «провластные» научные группы – некая оппозиция академсовету. Нам это не мешало, так как наука была сферой не очень «интересной» верхам, мы об этом упоминали в самом начале, поэтому появилась одна из ГОИ. Собственно, оппозиция академсовету сформировалась из участников и «реализаторов» научной ГОИ, эти научные группы подпитывались и наставлялись «веселой троицей». А вот в крупнейших мировых экономиках «оппозиционная» наука имела реальную силу, так как она и была самой прогрессивной и результативной. Так вот, наши изыскания по одному из лидирующих мировых государств были опубликованы в качестве «взгляда со стороны». Не было подчеркнуто, что это именно наша работа, но источник данных был указан явно, иначе бы публикации не было. Это привело к гневному разговору главы правительства того государства с первым министром нашего правительства, как я понял в духе: «Какого черта, вы не можете разобраться со своими бунтарями?» А уж данный разговор привел к внеочередному созыву Суверенной Коллегии. Да, вот такой серьезный оборот это все приняло. Ты же понимаешь, что Суверенколлегия собиралась по вопросам, касающимся суверенитета государства? То есть, последствия могли быть очень печальными.
Прекрасно это осознаю, даже не могу представить ваше состояние на тот момент…
На самом деле, никакого «состояния» у нас по этому поводу не было, мы были заняты своими задачами. Действия в той ситуации продумывали исключительно Шилов и Видов, они же сообщили нам про процесс Суверенколлегии в отношении нас, и о том, какая планируется линия поведения. Вообще, надо сказать, что на тот момент Суверенная Коллегия уже долгое время использовалась только в двух случаях, либо запугать кого-то, как правило, какое-нибудь правительство малого государства, либо придать чему-нибудь «особый» статус, например, статус административных центров присваивался именно это коллегией. Вот и в нашем случае было очевидно, что нас хотят серьезно запугать. Почему только запугать? Потому, что в противном случае придется признать «угрозу» суверенитету, а это уже целая тяжелая процедура, включающая отстранения в правительстве и спецслужбах, никому это не было нужно. Но и навешивание нехороших ярлыков, тоже довольно ощутимая неприятность. В этой связи Видов и Шилов вытащили из законодательной базы о Суверенной Коллегии все, что только может сыграть за нас, а на основании этого подготовили подробные сценарии возможных мероприятий. Нам оставалось только «залить» их в свои персональные ИИ. В общем, ко всем поддающимся анализу ситуациям в Суверенколлегии мы были подготовлены.
Я так понимаю, эта подготовленность в конечном счете вас и выручила?
Так очевидно же, что лучше действовать осознанно, чем наугад. В нашу пользу еще сыграло то, что не было суперспециалистов по процедурам и функционированию этой самой Суверенной Коллегии. Проще говоря, в части бюрократии, мы разбирались в происходящем чуть ли не лучше, чем сам состав Коллегии со всеми своими аппаратами. В качестве примера приведу приблизительное содержание первого заседания Суверенколлегии с нашим участием: «
Генсекретарь коллегии: Вы, господин Шилов, все никак не уйметесь. Уже докатились до подрыва суверенитета…
Шилов: Прошу прощения, это официальное заключение Коллегии?
Генсекретарь коллегии: Пока нет, до официального заключения еще дойдем. А Вы, впредь, извольте выслушивать до конца. Так вот, к предмету сегодняшнего заседания, разъясните нам с чего вы решили, что можете без существенных оснований вмешиваться в дела других стран? Да еще и проводя при этом параллели и взаимосвязи с нашим правительством.
Видов: Господин Генеральный секретарь, хотелось бы реальные факты и цитаты, а-то получается какая-то субъективная интерпретация.
Генсекретарь: Пытаетесь уличить в предвзятости? Ладно, вот вам факты – как прикажете трактовать фразу: «… прямой интерес иностранных чиновников в данной отрасли составляет порядка девятнадцати процентов, причем это прямые издержки отрасли…»? Когда это вы стали мировой финансовой спецслужбой?
Шилов: Для того, чтобы сделать такой вывод не нужно быть спецслужбой, достаточно восстановить структуру цены. Тут возникает другой вопрос, с каких это пор Вы стали заступником формально недружественных нам правительств?
Генсекретарь: Не передергивайте, речь, еще пока, идет лишь о том, что вы позволяете себе вольности во всеуслышание на международном поле, не согласовывая это со своим законным правительством.
Видов: Это происходит потому, что вы всячески бы мешали разработке и отправке обсуждаемого сейчас документа. Об этом говорит весь мой опыт многих лет работы с государственным аппаратом. Это во-первых, а во-вторых, подобная постановка вопроса – прямое покушение на независимость фундаментальной науки…
Генсекретарь: Можете не продолжать, знаем мы Вашу позицию и отношение. Ближе к делу, нам в любом случае по данному прецеденту нужно решение принять. Поскольку вы в штыки воспринимаете все, что мы произносим, предлагайте вы.
Шилов: Интересный подход – надо вам, а предлагайте мы! Ладно, дабы не усугублять положение, предлагаем следующее – все иностранные вне научные обращения к нам мы будем перенаправлять через международный секретариат и Коллегию, и будем полностью раскрывать весь информационный обмен по таким запросам. Устраивает?
Генсекретарь: Сейчас Вы ответ не получите. Более того, быстрого ответа не ждите, мы гораздо серьезнее относимся к своим решениям. Ждите, с вами свяжутся…»
И «мариновали» они это предложение около месяца, скорее всего, просчитывали со всех сторон. В итоге, было принято соответствующее соглашение с незначительными дополнениями. Разумеется, у государства никаких обязательств по нему не было. Да, как ты, наверное, понял, Юр, то предложение с Шиловым не было спонтанным, они вместе с Видовым его также достаточно долго просчитывали.
Так иметь предложения, вообще очень характерно для Авдея Наумовича. «Нужно быть всегда готовым что-то предложить, и не одно. Особенно при общении с госаппаратчиками, иначе будешь вынужден реализовывать чьи-то субъективные амбиции.» И у него они были всегда, и в большом количестве, по каждой сфере, которой он когда-либо касался. Можно даже сказать, что это было, своего рода, хобби для него – разрабатывать и просчитывать идеи для сфер, не входивших в его профессиональную деятельность. «Может эти идеи и предложения никому и не пригодятся, с большинством из них так и будет, за-то работа над этим улучшает мое понимание и расширяет кругозор». Это его «хобби» привело к тому, что он стал компетентен практически в любой сфере. Хотя, сам он себя называл «Вечно находящий ответы на несуществующие вопросы». И в этом он находил понимание только у нас троих и у научного сообщества, хотя сам он себя ученым не считал, даже близко.
Яркое дополнение, Елена Федоровна. И как же отразилось на вас принятие того соглашения с Суверенколлегией?
Для начала, нам всем пришлось побегать с этим соглашением, провести его через ряд слушаний. Обычная бюрократическая волокита, конечно, но время и нервы это отнимает. В день же самого принятия соглашения у Шилова состоялся неожиданной, даже для него, разговор. На связь вышел сам Лобов. Мы были свидетелями этого разговора, так как в этот момент находились у Авдея Наумовича, он нам разъяснял новою диспозицию в связи с соглашением. Вот чем примечателен был это разговор:
Лобов: Приветствую, Авдей! И все-таки ты камикадзе. При твоем «багаже», такое себе позволять. Я удивляюсь тому, как ты из таких ситуаций выползаешь. Да еще и без моей протекции. Ладно, я не за этим. Ты же за нашими успехами по территориям и по ГОИ следишь? Наверняка, следишь. Короче, мне этот «ДВиК» поперек всего огромным балластом висит. Надо что-то делать. Я готов целиком и полностью предать его тебе, только чтобы меня это больше не касалось. Порешили?
Шилов: Добрый день, Евгений Генрихович! По-порядку. Ваши эпитеты я опущу, и не такое от Вас слышал. За вашими действиями по программе и ГОИ не слежу. Скажу честно, прискорбно было бы за этим наблюдать. Якобы успехи ваши, обусловлены исключительно административным ресурсом и направлены исключительно на выгоду узкого круга лиц. Что же касается «ДВиК», получается, что Вы его хотите повесить на меня?
Лобов: Ты, Авдей, границы-то дозволенного не нарушай. Я не какой-нибудь отставник из Суверенколлегии, размажу так, что не соскребешь. А не размазал до сир пор потому, что много полезного для меня ты сделал, от этого не отказываюсь. Но, благодарность моя не безразмерна. А задача по «ДВиК» остается, решай, месяц тебе даю. В противном случае, оберну все против тебя. Ты знаешь, я могу.»
Реакция Авдея Наумовича на этот ультиматум была простой и понятной: «Еще одна задачка до кучи. Нормально, за-то в тонусе буду.» После этой фразы он опять переключился на инструкции, которые он давал нам до разговора с Лобовым. Собственно, до появления решения по «ДВиК», мы об этой проблеме больше и не слышали.
И каково же было решение?
О, это была многоходовка, целью которой было преобразование движения из политического в практическое. Если утрировать, то Шилов задумал из него сделать некий исполнительный актив ОАММ. Это было очень актуально, так как уже на тот момент наблюдался ощутимый дефицит исполнителей. Дальше он бы только усиливался, принимая во внимание плановый объем решаемых задач. Из научной среды этот дефицит не мог быть закрыт, так как во-первых: и в научной деятельности нужны были исполнители, во-вторых: не под то была «заточка» этих людей. Поэтому, Авдей Наумович отнесся к этому ультиматуму Лобова, как к хорошей возможности для решения одной из ключевых текущих задач. Правда, как обычно, не все было так безоблачно, существовала гигантская проблема – как высадить лишних «пассажиров», коих за время существования движения набралось ну очень много. Вообще, ситуация с большим количеством ненужных «пассажиров» свойственна всем общественным и политическим организациям, главное, чтобы это не было бесконтрольно, а «ДВиК» к тому моменту уже года три, как существовал сам по себе, без единоначалия, без четких ориентиров. Короче, был похож на слабо организованное сборище. Так-что, для начала предстояло решить задачу, своего рода, мобилизации движения, чтобы четко понимать, кто лишний, а кто нет. И уже на этом основании производить дальнейшие действия.
Глава 22.
Кстати, давайте немного отвлечемся от основной линии. Не могли бы вы кратко рассказать о том, что происходило с «ДВиК» все время без вас. А потом мы вернемся к процессу его преобразования в часть ОАММ.
По этому поводу рассказывать особо нечего, но кое-какие ключевые моменты припомнить можно. Как ты помнишь, в процессе снятия нас с программы и ГОИ, официально «ДВиК» занял позицию против нас. На самом деле это были происки и работа Лобова. То решение движения для нас было не удивительно, так как к тому моменту «ДВиК», по сути, перестал быть движением, а превратился в очередную политически-коммерческую корпорацию, каковыми были все, без исключения, общественно-политические силы в стране. Мало того, «ДВиК» было еще чрезвычайно не самостоятельным движением, чаще всего это выливалось в то, что его использовали в качестве разменной монеты или «до кучи» в своих политических задачах либо Лобов, либо другие верхи с позволения Лобова. Формальное руководство движения было просто «говорящими головами». Да и чего можно ожидать от бывшего главы госбанка, бывшего директора госслужбы, и главы второстепенного комитета госсовета? В общем, Лобов намеренно превратил «ДВиК» в пристанище политиканов, госотставников и прочих демагогов с непомерно раздутым самомнением. Само же движение стало обычной массой, необходимой для проведения того или иного решения. Именно потому, никто из «ДВиК» никогда не был избран в представительные органы, присутствие было обозначено только в общественных и социальных институтах, а до представительных органов «ДВиК», банально, не допускался, не нужно было.
Складывается такое впечатление, что движение было тем самым одним из немногих просчетов Шилова.
Формально, нет, так как задачу отвлечения «политически гиперактивной части» населения малых территорий от программы оно решало. Скорее, оно было неким стыдом Авдее Наумовича. Да он и сам неоднократно говорил: «Стыдно и обидно мне за «ДВиК», но альтернативы я не вижу, и создать ее не готов.» В общем, Шилов признавал то, чем стало движение, и ответственности с себя не снимал. Но тут, опять же, по его собственному выражению: «Либо оздоровление движение, либо серьезная уязвимость программы. Про отсутствие политических амбиций я говорил неоднократно, поэтому выбор в пользу программы очевиден». Вот и пришлось закрыть глаза на все деструктивные метаморфозы, связанные с движением. Это быстро привело к тому, что «ДВиК» обернулся против нас, и в вопросе с интерграторами и консолидаторами, и в вопросе оценки нашей деятельности по программе и ГОИ. Более того, когда начался кризис общественных институтов, в движение пришло огромное количество анархистов, собственно, подавляющее большинство анархистов пришло именно в «ДВиК», так как стать его участником не представляло никакого труда, но при всем при этом это была, какая-никакая, «трибуна». Так что, после всего описанного, движение стало еще и «токсичным» для самих хозяев – Лобова и «веселой троицы». Это все только усиливало их желание избавится от движения. Но, просто так, чисто технически это было сделать невозможно – слишком заметно. Сами они этим заниматься не хотели, понятно почему – все, что не приводит к прямой сиюминутной существенной личной выгоде, должно делаться чужими руками. Крайнего долго искать не пришлось, тем более, Авдей Наумович опять засветился.
И все же, почему Лобов перекинул эти задачи именно на Шилова? Он же мог под видом супер подарка подподлить кому-нибудь из своих конкурентов или оппонентов.
Вот, Вы уже и сущность Лобова понимаете. Хороший вопрос. Ответить на него не сложно. Ну, первое: все конкуренты и оппоненты Лобова совершенно не дураки, и такие варианты тоже просчитывать умеют. Второе: Евгений Генрихович очень долго находился в верхах, поэтому стилистика его действий была всем хорошо известна. И третье: «ДВиК» стал до такой степени токсичным, что вообще никто связываться не хотел. Поэтому Вадим Максимович и сказал о том, что тут-то и подвернулся проверенный крайний, каковым являлся Авдей Наумович, и мы вместе с ним.
Понятно. И как же вы решали все обозначенные вами задачи, связанным с «ДВиК»?
Для начала, надо еще раз отметить, что у всех у нас было понимание, что от этой «головной боли» нам не отвертеться. В противном случае, действительно, взыграла бы мстительность Лобова, а там уже велик риск того, что это все перекинется и на научное сообщество. Кстати, Видов был бы не против такого развития, он открыто презирал Лобова, а подобная конфронтация позволила бы ему легитимно реализовать все это презрение. Но, не об этом. Я это все к тому, что ситуация «не отвертеться» стала фундаментом для всех дальнейших решений по «ДВиК». В том числе поэтому, Шилов в этом всем нашел пользу и применение. Правда, было еще одно существенное, так сказать, «отягчающее» обстоятельство – после того, как мы передали программу и ГОИ, Шилову, формально, запрещалась любая деятельность, кроме научной и коммерческой, и-то не публичной. А этот статус, как ты понимаешь, ну никак не вязался с общественно-политическим движением. Не учитывать это было нельзя. За-то у нас троих таких ограничений не было. Кстати, даже не знаю почему. Ну, и ладно, сейчас это не важно, будем считать, что повезло, должно же хоть в чем-то везти, не все же тащить. Так вот, самым логичным было поставить нас во главе всех процессов, связанных с «ДВиК». Только это предполагало еще большую публичность, чем у нас была на тот момент, так-что перед началом активных действий по движению, нам предстояло вынести нас на видные роли. «Даже если не сыграет с «ДВиК», в любом случае будет полезно, давно вы уже в тени засиделись», так нас напутствовал Авдей Наумович. Вот мы и начали нашу раскрутку и пиар, параллельно занимаясь разработкой преобразования «ДВиК».
Тут еще вот, что важно отметить – мы втроем выступали и «раскручивались» именно как единое целое. Это было сделано для большей эффективности и ускорения процесса раскрутки, так как подбавляющее большинство сограждан уже поняли то, что единоначалие, практически всегда, превращается в автократию, считай в безальтернативное ручное управление, которое зачастую приводит к откровенной тирании. Вот и наш основной посыл, можно даже сказать политическая платформа, заключался в том, что нельзя давать безграничную власть одному человеку, это естественно приводит к злоупотреблению ею. Мы предлагали модель профессионального реагирования и развития по узким сферам деятельности. Если говорить проще и конкретнее, то наши тезисы или наша принципиальная модель была следующей:
1. Елена Федоровна – знает как обеспечить устойчивое технологическое развитие.
2. Вадим Максимович – знает как обеспечить устойчивое экономическое развитие.
3. Я – знаю как обеспечить устойчивое правовое развитие и грамотную законотворческую деятельность.
4. Социальная сфера, научная сфера и бизнес – должны быть саморегулируемыми в рамках общих правил и принципов.
5. Каждому должно быть гарантирована максимальная реализация созидательного потенциала.
Собственно, наш «политический слоган» и звучал, как «Созидание на благо личного в интересах общего». Разумеется, весь этот концепт был разработан при непосредственном участии Авдея Наумовиче и при поддержке научного сообщества. Видов даже как-то сказал: «С такой вот базой, я бы задумался над тем, чтобы пойти дальше, чем просто стать во главе общественно-политического движения.»
Матвей, сказать-то он сказал, но, думаю, он понимал, что у нас подобных планов и быть не могло, так как Шилов «выжег» из нас без остатка все политические амбиции, поэтому все эти «пляски с движением» мы воспринимали не иначе, как технические процедуры, пусть и многоходовые.
И с чего же начался ваш пиар в этом качестве?
Как уже отмечалось, нас нужно было вывести в широкую публичную сферу до того, как должны были начаться основные процессы по «ДВиК», чтобы не сложилась ситуация «передаем непонятно кому», как это бывало неоднократно, и на самом высоком уровне. Мероприятие же для нашего заявления было выбрано самое, на тот момент, очевидное – внеочередной общегосударственный научный конгресс, и тема его была соответствующей: «Преимущества саморегулирования перед единоначалием». Для освещения этого мероприятия были задействованы все возможности научного сообщества, как внутригосударственного, так и общемирового, так-что распространение и резонанс получились существенными. На этом конгрессе мы озвучили сказанные ранее тезисы, а также каждый из нас выступил с сорокаминутным докладом по своему направлению, заявленному в тезисах. Завершался тот конгресс огромным количеством подготовленных нами наглядных примеров, доводов фактов и кучей разной конкретики, которую можно найти в архивах академсовета. Не скрою, что абсолютное большинство материалов было основано и взято из нашей деятельности по программе и ГОИ. А как иначе? Конечно, можно было бы истолковать это использование нашего опыта «работы на государство» против него же, чего мы, по итогам «трибунала» над нами, обязались не делать, но формально и юридически это было сделать очень сложно. Вот ни госаппарат, ни Лобов лично, делать этого не стали, хотя подобный вариант Шиловым рассматривался и учитывался. Так-что результаты того мероприятия можно назвать успешными.
Так и есть. А потом начались бесконечные подключения к информпотокам, виар-конференции и публикации, публикации, публикации. Благо, для всего этого у нас, опять же, были опыт и материалы по программе и ГОИ. Но суть не в этом, я лично не думала, что эта пресловутая публичность отнимает только времени. Нет, я, конечно, догадывалась, что быть публичным – отдельный образ жизни, даже отдельный вид деятельности, но чтобы до такой степени. И кстати, после этого я еще больше начала понимать и разделять позицию Шилова относительно публичности. А есть ведь те, которые этой публичностью бредят, не понимаю. Да и не должна я это понимать.
А можете припомнить самые запоминающиеся подключения к информпокам? Для каждого из вас.
Конечно, можно. Лично для меня это не составит труда. Видишь ли, взялись мы вместе с Шиловым за наш пиар со свойственной нам основательностью. В результате, это все приобрело такой масштаб и охват, что начало доставлять некий дискомфорт верхам, вот они и решили нас «остудить» типа дебатами с их «ручными» прокачанными болтологами. Одним из таких болтологов, с которым мне довелось «подебатировать», был президент фонда крупнейшей на тот момент политической партии. Имея его даже вспоминать не буду, сам найдешь, но содержание разговора было занятным: «
Президент фонда: То есть Вы утверждаете, что любая политическая партия в нашей стране является коммерческой корпорацией?
Я: Это утверждаю не я, а Авдей Наумович Шилов, и я с ним солидарен. А я утверждаю, что модель и структура под названием «политическая партия» уже давно себя изжила. На данный момент гораздо более актуально формировать движения по сферам деятельности, которые бы вбирали лучшие практики, вне зависимости от политических взглядов. И вообще, степень политизированности всего и вся такая, что многое работает на политику, а не наоборот.
Президент фонда: Странная логика – уничтожить эффективные консолидированные структуры, а вместо них создать некие «проходные дворы». Это во-первых, а во-вторых, кто вам мешает создавать подобные движения при наличии политических партий?
Я: Вы меня, как всегда не слышите, собственно, Вы и не должны слышать, это нормально. Для получателей потока разъясняю: политические партии стали общегосударственной издержкой, мы с вами их оплачиваем во всем, они присутствуют в цене всего, что мы покупаем. А оценка типа «эффективные консолидированные структуры» это только их субъективная оценка…
Президент фонда: Знаем мы все эти приемы «я говорю не с вами, а с людьми» – это ничто иное, как уход от прямого конкретного вопроса. По-факту получается, все Ваше предложение сводится к тому, чтобы все разрушить и ничего не делать…
Я: А если и так, то даже такой подход даст лучшие результаты, чем есть сейчас. По крайней мере, политика начнет выстраиваться в интересах чего-то, а не мы будем подстраиваться под политику.
Президент фонда: Отличные рассуждения, надо отрезать руку, чтобы перезапустить организм.
Я: В случае гангрены – да.
Президент фонда: И чем же таким, по-Вашему, политические партии заражают государство? Ведь, мы и есть государство.
Я: Многовато Вы на себя берете, тем самым подтверждая мой тезис о том, что сейчас все для политики, а не политика для всего.»
Дальше было много долгих интерпретаций того же самого. Тут надо отметить, что я не случайно сослался на Шилова, это он просил, даже требовал, так делать. С какой целью он это просил, достоверно сказать не возьмусь, но предполагаю, чтобы в случае чего неудачные ходы и высказывания «адсорбировались» на нем.
Юрий, Вадим, прошу прощения, но мне кажется, что мы немного забежали вперед. Прежде чем вспоминать про включения в информ-потоки, надо кратко рассказать принципиальный концепт будущего «ДВиК». Проще говоря, что мы с ним собирались сделать, так как вопрос по передаче был уже решен, ну очень оно мешалось Лобову и «веселой троице». А концепт был простым, и заключался он в следующем: «Будем исходить из названия движения «Для всех и каждого», поэтому цель сделать движение действительно для всех и каждого, без всяких членств и прочей корпоративной интеграции. Для этого, в рамках движения, мы создадим несколько саморегулируемых рабочих направлений, которые вы будете координировать и доносить решения и предложения во всеуслышание. А дальше действуем, как по программе и ГОИ», такую вот простую, но емкую, установку мы получили от Авдея Наумовича. Собственно, это отстаивал и развивал Вадим Максимович с этим партийным функционером. А что касается «дальше действуем, как по программе и ГОИ», тут на сто процентов очевидный и разумный ход. Зачем что-то придумывать, если уже все это проходили, пусть и в другом виде? Тем более, другие задачи с нас никто не снимал.
Матвей Сергеевич, а для Вас какое публичное включение до реформы «ДВиК» было самым запоминающимся?
Если честно, то я ко всем ним относился, как к проходным рутинным мероприятиям. Но, было одно, которое меня чуть не вывело из равновесия. И, как ни странно, было оно с одним из «веселой троицы», Беглым – самым подчеркнуто наглым из них. Тема была, что-то о юридическом статусе государственных корпораций. В общем, вечный спор – особый он ли нет. И вот момент, на котором я чуть не высказал о нем все, что думаю: «
Беглый: Матвей Сергеевич, Вы несете какой-то несусветный бред, что не позволительно для человека с Вашим опытом в юриспруденции. Ну что это за термины «тираническая олигополия» или «межкорпоративный каннибализм»? Давайте вернемся в рамки определений закона.
Я: С радостью бы вернулся, это единственно верный подход, только вот вся законодательная база написана под вас и в вашу пользу. Разумеется, странно было бы, если бы было по-другому, но вы же, пользуясь этим, «выжигаете» все вокруг себя. Спрашивается, если вам итак «зеленый свет» во всем, зачем еще вокруг себя все «выжигать»?
Беглый: Ну вот опять, «выжигать», что это за термин такой? Давайте возвращаться в область нормальных юридических терминов, или эта дискуссия бессмысленна. По оценке многих международных рейтинговых и экспертных организаций у нас созданы оптимальные условия для деловой активности в любой сфере, в том числе и в законодательной. Вы же руководствуетесь какими-то своими субъективными соображениями и доводами, при обсуждении данной темы это не позволительно.
Я: Вот только в конечном итоге все сводится к реальному положению дел, которое прямо показывает, что темпы капитализации госпредприятий, даже не в разы, в десятки раз выше, чем у любых других…
Беглый: Разумеется, так и должно быть, это стратегические, ключевые предприятия, на них и работают лучшие из лучших, отсюда и результаты. И да, к некоторым ресурсам и возможностям у госсектора больше допуска, но, как я уже сказал, на нем и ответственности существенно больше.
Я: В чем же это проявляется?
Беглый: Ну, это уже к теме дискуссии не относиться. Если говорить обо всем, это пустой треп получается. Может это связанно с Вашими собственными неудачами на малых территориях или ГОИ? Более того, Вы ведь и сами некоторое время возглавляли, пусть и не большое, но государственное предприятие, что-то тогда Вы не заикались про несправедливо особые условия для подобных организаций.
Я: Я могу привести Вам тысячи задокументированных свидетельств обратного, но это бессмысленно, так как всей нынешней дискуссией Вы показываете, что у предприятий госсектора принцип один: «у нас все хорошо, а остальные нас не волнуют». Это естественно, только есть одна проблема для вас, в случае чего, вы не сможете изолироваться или отвертеться, это я Вам гарантирую.»
Признаю, что последняя фраза была похожа на угрозу, и была лишней. Собственно, это мне и бросил Беглый, прервав свое подключение, дескать на «языке угроз» они не общаются. А из равновесия меня вывела именно его вселенская безразмерная наглость, типа он на что-то способен, он только на эту наглость и способен. Соглашусь, что не надо было реагировать, но это все вылезло на фоне очень большого количества задач. И надо сказать, что ни Шилов, ни Видов, ни друзья-коллеги мне по этому поводу вообще ничего не сказали, как-будто не заметили. Очень им за это благодарен, а я уж выводы про себя сделал.
Матвей, а нам-то, что на это реагировать? Каждый из нас мог оказаться в подобной ситуации. Вот и я, если вспоминать о самом ярком моем пиар-мероприятии в информпотоках, нарвалась на одну чрезвычайно стервозную и высокомерную губернаторшу мегаполиса. Вопрос был что-то типа о технологичном переустройстве и переоснащении мегаполисов. Тема сама по себе чрезвычайно дискуссионная и острая, а тут еще ее замашки «повелительницы урбанизации». В общем, вот, как мне это запомнилось: «
Я: Зачем нагромождать такое количество, да еще и слабо динамичных технологий, если можно создать несколько крупных сверх динамичных самообучающихся ядер?
Губернаторша: Елена Федоровна, Вы еще и специалист по настройке технологической инфраструктуры мегаполисов? Что-то я не припомню, чтобы Вы когда-то имели к этому отношение. Поэтому, любое Ваше мнение относительно этого вопроса является дилетантским. У Вас уже был шанс проявить в себя в рамках управления мегаполисами, когда занимались этой вашей аферой с локациями досуга. Напомнить результаты?
Я: Будьте добры, напомните. Напомните про: снижение заболеваемости в короткие сроки, ранее диагностирование, снижение количества разбойных преступлений и так далее. Напомните. Также напомните про: технологическую отсталость наших мегаполисов, даже не от мегаполисов соседних государств, это характерно и для столицы; необоснованно высокую плотность застройки, связанную с патологическим нежеланием расширять инфраструктуру; «золотые» коммунальные ресурсы. Напомните про все это, пожалуйста.
Губернаторша: И что толку от того, что Вы сейчас все это перечислили? Лично я, все эти вопросы поднимала неоднократно, и добилась немалых результатов. Да, есть большое количество нерешенных вопрос, но не я их создала, и не за один день они решаются, а огульно критиковать проще всего.