Александр Зиборов
Доспехи Бога, или Сын Богини Севера
Глава 27. Поход на юг
Группа дружинников принесла пленника с кусками прилипшей паутины. Рассказали, что только что освободили его из кокона, в которые того упаковали пауки. Положили на траву перед Россом.
По виду неизвестный казался почти стариком с седой головой, ввалившимися щеками. На нём была рубашка, шаровары, самодельные кожаные башмаки и плотный плащ.
– Мёртв? – спросил подошедший Сечень.
Дружинники покачали головами:
– Нет, дышит и пульс бьётся. Мы проверяли.
Росс уже заглянул в сознание старика, всё понял и сообщил:
– Пауки его парализовали, но не убили. У них было специальное задание о его поимке.
– Значит, кому-то он был нужен, – заключил волхв. – Кому? И зачем?
– Это мы спросил у него самого. – С этими словами Росс подошёл к незнакомцу, сосредоточил на нём внимание и стал посылать волны своей энергии. Человеческий организм способен сам нейтрализовать действие большинства ядов, только нужен срок. Ускорил этот процесс: по его воле сильнее заработала печень, активизировались почки, усилилось дыхание и выделение пота…
Через несколько минут старик открыл глаза. Поморгал ими. Щеки его приняли чуть более живой вид. Неожиданно он улыбнулся:
– Вижу, что я могу поздравить себя с освобождением.
Взгляд его стал почти ясным и притягивал к себе.
Росс с изумлением ощутил в нём немалую силу. Таковой не было даже у Сеченя. Мужчина пытался проникнуть в его сознание, но встретил там блок. Оказался слегка разочарованным.
Неизвестный поднялся. Он был среднего роста, имел крепкое телосложение. Теперь было видно, что это был вовсе не старик, несмотря на почти полностью седые волосы. Он огляделся по сторонам и сказал:
– Великий князь, у какого-то паука была моя сумка. Вели её отыскать. Конечно, я и без неё не пропаду, но там были совсем не лишние мне вещи.
– Откуда ты знаешь, кто я?
– Ты своё сознание от меня закрыл, но они этого делать не могут, – мужчина показал на дружинников. – Потому я знаю, что имею дело с Великим князем Россом, чья храбрая дружина только что перемолотила пауков. Рад этому обстоятельству и приношу свою искреннюю благодарность тем, кто освободил меня и вылечил. Знаю, что тебя таким даром наградила твоя мать – Богиня Севера.
Росс почувствовал скрытую иронию в словах, но понял, что такова была манера выражаться у незнакомца. Не стал проникать в его голову, спросил:
– Как тебя звать? Кто ты? Откуда?
– Звать меня Махайн. Сам бы хотел знать, кто я теперь? Могу рассказать, откуда я, но это займёт слишком много времени. История моя непростая и вряд ли кто здесь слышал подобное… А-а, вот и моя торба, вернулась-таки к хозяину.
Дружинник протянул бывшему пленнику пауков вещевой мешок с двумя лямками, чтобы носить за плечами. К нему паутиной были примотаны спальный шёлковый мешок, изготовленный из кокона гусеницы, копьё, меч в ножнах и длинный нож.
Паутину перерезали, Махайн наскоро просмотрел содержимое мешка:
– Всё на месте. Нужно отдать должное этим паукам, они большие аккуратисты. Ничего не потеряли и даже оружие моё примотали к сумке. Был бы кто из них жив, я бы поблагодарил их за это.
– Обойдутся они без твоих благодарностей, – усмехнулся Селич, – не переживай. Уже смеркается, пора поискать нам место для ночёвки.
– Подальше от них, – показал Сечень в сторону, – лучше там. Оттуда ветер дует, а от них как бы смердеть не начало. Да и сюда скоро явятся зубастые охотники полакомиться этой падалью. Нам лучше держаться от них подальше.
– Нет, пауки обонянию не угроза, – помотал головой Махайн, – а вот то, что их трупы ночные хищники без внимания не оставят, забывать не следует. Тут будет шумное местечко, лучше находиться подальше от него.
– Верно, – согласился Селич.
Росс невольно ловил некоторые мысли простых дружинников и не все ему нравились. Некоторые вспоминали, что Великий князь в бою не участвовал. Не то что осуждали его, скорее равнодушно, просто отмечали, что это было так. Другие думали, что так и нужно: Сыну Богини негоже самому лезть в бой. Один вспомнил, что Одур водил в бой их лично. Не всегда, но обычно.
Решил пресечь подобные мысли. Громко окликнул воеводу:
– Селич, тебя не удивило, что пауки были обращены к нам задом?
– Да, это очень даже удивило, но потом ушло из головы, не до этого было.
– Знай, что такое возможно и в будущем, будь к такому готов и всех дружинников предупреди об этом. Я вас как бы прикрыл, пауки вас не видели, я внушил им, что на них нападают с противоположной стороны. Сколько мог, держал их в таком обманном состоянии.
– Вот это да! Ты и на такое способен! – протянул Селич, удивлённо качая головой.
Махайн не сдержался, рассмеялся:
– Жалею, что пропустил столь дивное зрелище! Правда, у меня имеется уважительная причина, я тогда находился в коконе, и почти в беспамятстве.
Росс велел Селичу:
– Веди дружину, воевода, пусть все устраиваются на отдых.
Затем обратился к Махайну:
– Приглашаю на ужин, если у тебя сохранился аппетит.
– Ещё какой! – заулыбался тот. – Я словно заново родился. Сил просто невпроворот! Да я с голыми руками на любого паука или таракана пойду с голыми руками! И есть хочется так, словно неделю во рту и крошки не было.
Уже во время ужина в походном шатре Великого князя Махайн начал свой рассказ. Его слушали с неослабевающим интересом Росс, Всеслав, Сечень и Селич. Последний подошёл, когда уже все были за столом. Воевода перепоручил дальнейшее руководством своему сотнику и уселся за стол отдать должное яствам.
– Мои родители жили далеко, очень далеко отсюда. В унылой степи со скудной растительностью. Жили впроголодь, пока моя мать не забеременела мною. Над степью в воздушных шарах летали пауки, выискивали убежища людей, хлестали сверху своей волей, превращая людей в сгустки ужаса и лишая возможности не только сопротивляться, но даже и двигаться. Непокорных поедали тут же, а остальных уводили с собой.
Моя мать сказала отцу, что такой жизни она не выдержит, а тем более, она теперь носит ребёнка. Ей нужна более безопасная жизнь. И они ушли в горы. Там им повезло, они нашли пещеры, которые давным-давно были созданы старыми людьми, которые добывали там известняк. Штольни тянулись очень далеко в гору, разветвлялись и имели несколько выходов. Там оказалось жить безопасно. Правда, раз их заметили пауки, но мои родители скрылись в пещере. Внутри имелись запасы еды, а воды было вдоволь: текли ручейки, кое-где они образовывали озёрца. Пауки оказались слишком большими и пролезть внутрь не смогли, какое-то время сторожили снаружи, но потом потеряли терпение и удалились.
В скором времени после этого родился я. Эти пещеры стали моим домом. Я часто вспоминаю их и, если сказать честно, то хотел бы когда-нибудь к ним вернуться. Там прошло моё детство. До сих пор помню то удовольствие, которое я испытывал, купаясь в подземном озерце. Вода в нём была холодная. Потому я выбегал наружу и грелся на скалах у выхода пещеры.
Никто нас не тревожил, пауки словно нас не замечали. Я был с детства так запуган ими, что страх пронизывал меня всего, порой тело покрывалось пупырышками. Я цепенел и молил высшие силы, чтобы они не заметили нас и пролетели мимо. Так и было. Уже взрослым я понял, что дело не только в удаче. Уже тогда – только неосознанно – я прикрывал и себя, и родителей от сознания пауков. Они нас просто не видели. Подобное я мог проделывать с кем угодно: тарантулами, скорпионами, пауками-верблюдами, стрекозами. И даже более, умел внушить им любой образ, заставляя в него поверить.
После этого, не скрою, я почувствовал себя сверхчеловеком. С усмешкой смотрел на пролетающих мимо меня пауков-смертоносцев, они видели пустое место, хотя порой я мог бросить камушком в них. Осмеливался даже проникать им в мысли, но часто они обнаруживали это, приходилось придумывать что-нибудь, дабы они не догадались о моём существовании. Обычно создавал какое-нибудь страшилище, их мысли переключались на него, а я поспешно удалялся. Но иногда мне удавалось сделать себя невидимым. Особенно, когда пауков было много, большая часть их сил уходила на общение друг с другом и тогда моё присутствие оказывалось незамеченным. А я читал паучьи мысли, наслаждаясь своими возможностями.
Происходило такое в далёкой молодости. Был я не особенно умён. И строптив. Это правда, от неё не денешься, признаю.
После меня у матери родилось ещё четверо. Один ребёнок вскоре умер. Два брата и сестра выросли.
А меня потянуло в большой мир. Родная пещера обрыдла сверх всякой меры. Мне она казалась тюрьмой, а требования родителей чрезмерно суровыми. Под разными предлогами, а зачастую и без них, я уходил всё дальше и дальше. Меня просто тянуло заглянуть за горизонт.
Когда возвращался, то мать кидалась меня обнимать, плача и ругая за длительную отлучку. Отец скрывал радостью за внешней суровостью, он считал себя обязанным воспитывать меня, чего я не понимал и сильно обижался на него. Братья тоже упрекали, рассказывая, как сильно плакала по мне мать. Только сестра была сестрой, хотя и ругала меня, но больше радовалась. Кидалась мне на шею при встрече, а я её кружил на руках, как всегда делал с самого раннего её возраста. Это ей очень нравилось.
Однажды я ушёл очень далеко в степь. Там оказался оазис, в котором жила группа людей. Там я встретил прекрасную Унну. Я спас её отца от скорпиона, напугав того воображаемым огнём. Он уже сталкивался со степным пожаром и умчался быстрее ветра. Разве что паук-смертоносец смог бы тогда его догнать. И я стал для них самым лучшим человеком. Унна стала моей женой и родила мне сына. Но и они не смогли удержать меня.
Внутри росла смертная тоска. Я по ночам видел родных, пещеру, купался в озерце…
Унна не хотела отпускать меня, но в конце концов противиться перестала. И я ушёл.
Я спешил, как мог домой. Но опоздал. Издали увидел вход в пещеру затянутым свежей паутиной. Не сразу понял, что это означает. Потом заметил, что сюда спешит паук. Пришлось стать для него пустым местом, а ему подбросить мысль, что он ничего не видел, ему только показалось, что здесь находится человек.
Вспомнил о других ходах в родную пещеру, ведь они все были мне знакомы, как пять пальцев. Направился к ближайшему, но и у того находился паук. Каюсь, я пошёл к следующему, не веря, что все они перекрыты. Пошарил в мыслях у того паука, что здесь находился – а это мне следовало сделать сразу же, когда я увидел первого из них! – то с ужасом узнал, что доступ в пещеры был перекрыт во время отсутствия моих родителей, братьев и сестры. Теперь их вылавливали и наказывали за строптивость. Я знал, что за это пауки карают смертью.
От ярости я бросился на паука и прикончил его ударом копья чуть наискосок в глаз, чтобы острие проникло в мозг. Он тут же сдох.
Я чувствовал, где идёт охота и со всех сил помчался туда. Издали я видел, как из последних сил отбивается отец, а затем падает укушенный врагом. Надеюсь, что в самый последний миг он успел заметить, как я поразил паука опять же ударом в глаз, закрыв себя от него. Он так и не понял, от кого принял смерть.
Прикрыл глаза отцу и осмотрелся. Вдали пировал ещё один паук. Я не стал залезать в его сознание, чтобы узнать, кто это был: моя мать, сестра или кто-то из братьев?.. Кто бы то ни был, от него оставались лишь отдельные части тела.
Паук почувствовал моё проникновение, поднял голову, оторвавшись от ужасной трапезы, и помчался ко мне.
Я презрительно усмехался, готовя копьё для привычного смертельного удара. В последний момент сотворил для него видение испугавшегося человека, который спрятался в земляную яму, показав её чуть в стороне от себя. А когда он приблизился, не видя меня в упор, я поразил его в глаз, да столь мощным ударом, что едва потом вытяну обратно копьё. Плюнул на его тушу и пошёл к следующему пауку.
По дороге обошёл кругом место, залитое кровью, здесь валялись кости и чья-то обгрызенная голова. Мне казалось, что при виде их моё сердце разорвётся.
Скоро я несколько утолил свою жажду мести, убив ещё одного паука. Затем другого у главного входа в пещеру.
Я знал, что они ждали меня. Из памяти родителей пауки извлекли все нужные сведения, знали, что у тех имелось четверо детей, трое с ними, а четвёртый находился в отлучке. Отец был пятой их жертвой, они хотели дождаться и шестого, меня. Дождались на свою беду…
Я вошёл внутрь, посмотрел на все наши скромные пожитки, что там оставались. Плакал горючими слезами.
Больше не буду об этом.
Я ушёл из родных пещер, взяв с собой только ленту, одну из тех, которые вплетали в свои косы сестра. Она и сейчас со мной.
Махайн отвернул ворот рубашки и показал на своей шее синюю выцветшую ленточку, связанную концами. Затем продолжил повествование…
– Теперь меня ничего не держало, я направил свои стопы обратно в оазис, к Унне, своим детям. Наверное, я был под впечатлением расправы пауков над моей семьёй, что не чувствовал ничего плохого. Спешил, оазис казался мне вожделенным раем…
А когда пришёл, то там никого не увидел. Вообще никого и ничего. Долго смотрел, словно оцепенев, не веря своим глазам. Бился головой о дерево, плакал ещё сильнее, чем в пещере. Исходил весь оазис и вокруг него. Следов было много, ведь тут жила большая семья, но каких-то особых, чужих не заметил.
Сколько недель или месяцев я пробыл в оазисе – не знаю. После этого, значительно позже, когда я однажды оказался у реки и посмотрел на своё отражение, то увидел, что волосы на голове словно светятся. Рвал их клочьями и убеждался: они седые. Когда такое произошло со мной – у пещеры или в оазисе – сказать не могу. А может, каждая из этих трагедий внесла свою лепту.
Глаза Махайна увлажнились. Он опустил голову и глухим голосом продолжил:
– В конце концов я понял, что ждать совершенно бесполезно и отправился буквально куда глаза глядят. Внутри грела слабая надежда, что я где-то отыщу свою Унну, своих детей…
Много где побывал, об этом долго рассказывать.
Однажды я шёл по морскому берегу и оказался вблизи лагуны, где стояли крутобокие корабли. Неподалёку виделся на просторной водной глади скалистый островок с остатками древней башни. На берегу кипела работа по загрузке или разгрузке кораблей.
По старой дороге, словно сделанной из серого камня я пошёл к холмам, выудив из голов работников в порту, что там находится город. Навстречу мне проехала повозка, которую тащили здоровые мужики. Как потом я узнал, их называли гужевыми мужиками. В повозке сидела чванливая особа, весьма миловидная собой. Она посмотрела на меня довольно пренебрежительно. Я заглянул в её сознание и узнал, что повстречался с принцессой Потоллой. Меня она сочла стариком. Конечно, был сильно раздосадован, но решил больше о ней не вспоминать.
Двинулся дальше. Сначала увидел верхушки огромных строений, казалось, что эти дома скребут небо. Птицы уважительно пролетали мимо. Здания казались грязными, серыми, иные почти чёрными. Многие больше походили на руины. Многие улицы были завешаны тенетами пауков. По-видимому, именно их боялись птицы, облетая стороной эти страшные для них места, где они легко могли стать жертвой голодного паука.
На этом унылом фоне бросался в глаза высокий купол тёмно-серого цвета. Он казался монолитным и совершенно целым, без единой трещинки…
– Лунный котёл? – чуть ли не в один голос воскликнули Росс с волхвом.
Махайн с интересом поглядел на них и подтвердил:
– Так вы его называете – Лунным котлом?
– Да, а как в твоих краях?
– Не знаю, не слышал, потому сказать не могу.
– Ты был в нём?
– Нет, – честно ответил Махайн. – Он меня не принял, что до сих пор мне непонятно и обидно. Обидно, досадно, но ладно… А вот тамошний правитель города, как я узнал, часто её посещал. После этого, узнав, что он туда был допущен, я испытал упомянутые чувства – досаду и сильнейшую обиду. Не мог понять: а я чем хуже?
– Как его зовут? Ну, тамошнего правителя.
– Понтен. У него был титул или звание – Посланник Богини.
– Там тоже есть Богиня? – спросил Росс.
– Да, имеется. Она находится в дельте огромной реки. Понтен побывал у неё, пообщался как-то и стал её Посланником.
Присутствующие заулыбались скрытой иронии в словах.
– Вижу, ты не очень уважаешь ту Богиню, – сказал Селич. Крякнул и налил себе кваса.
– Плесни-ка и мне, – попросил Махайн, – совсем горло пересохло. А квас у вас вкусный. Даже очень. Истинный бальзам! Услаждение губ и желудка!
– Расскажи о Понтене и его городе, – попросил Росс.
– Понтен совсем молодой, вроде тебя. Только ростом пониже, в плечах поуже. Сила в нём есть, и немалая, но не намного больше моей. Во всяком случае, мне так показалось. А может, я в этом пристрастен. Или что-то в нём не разглядел. С братом его Поймером немного пообщались, этот всё время проводил с девками, меняя их, словно перчатки.
Что меня удивило, так это то, что у них со Смертоносцем-Повелителем был заключён договор и люди там жили с пауками в мире, каждый правил своими: Найл – людьми, а тот – пауками. В чужие дела не встревали.
Присутствующие изумлённо переглянулись. Сечень переспросил:
– Действительно люди с паучьим племенем жили в мире? Никто никого не трогал?
– Верно. Это и меня удивило. Но за всё время моей жизни в городе, а там я был не менее месяца, ни разу не видел, чтобы пауки набрасывались на людей. Куда там, они уважительно кланялись Понтену! Видели бы вы подобные сценки, со смеху бы подохли!
Правда, такое сравнительно недавно повелось. После того, как Понтен побывал в дельте, встретился и поговорил с Богиней. Пауки готовились его сожрать, но тут Богиня дала знак, что он её Посланник. Пауки разом присмирели и на всё согласились.
– На что согласились?
– Освободить людей. Вернее, тех, кто этого сам пожелал. И никого не трогать. Если кто договор нарушит, то виновника отдают на суд другой стороны.
– Согласились бы на такое наши пауки? – спросил Всеслав.
Селич покачал головой:
– Ни за что! И особенно после сегодняшнего!
– А что случилось особенного сегодня? – спросил Сечень. – Они вон каких дел в наших деревнях понаделали! Народа истребили столько, что князь Казак на поклон явился, умоляя спасти оставшихся. У нас счёт к ним куда длиннее.
Росс их остановил:
– Давайте Махайна послушаем. Он ещё не всю свою историю рассказал! Продолжай, Махайн. Всё это очень интересно.
– Итак, вернёмся к нашим баранам… Да, кстати, главным у пауков был вовсе не один и вовсе не мужчина, а группа престарелых паучих! Это они именовались так – Смертоносец-повелитель, вроде как бы так грознее. Охранницы у него… у них – сплошные богатырши, просто кровь с молоком. В каждую влюбиться можно. Только к мужчинам они относятся плохо. Хуже, чем к собакам. Это мне пришлось не по душе.
Я приглядывался к этому Посланнику Богини, думал: а может, найти вблизи него себе уютное местечко? Со своими способностями я бы оказался не лишним. Начальник паучьей стражи Паланд часто бывал у него, огромный такой паучище, немного поблекший от старости, правда. К людям относился с уважением.
Потом узнал, что рядом находится селение жуков-бомбардиров, которые столь же разумны, как и пауки, с которыми у них тоже мирный договор. Хозяин у них Хиленган. С ними тоже люди живут, и даже ещё лучше тех, что в городе. Правда, считаются слугами жуков, но почти свободные, никто их и тронуть не решается. Меня с ними свёл сам Понтен, у него были приятельские отношения с Коллиным. Тот жил так, что я позавидовал и даже поначалу решил, что осяду тут же. Ещё бы! У мужика особых обязанностей нет, а между тем имеет великолепный дом, где у него чуть ли не десяток жён и куча детишек. Все его ждут не дождутся, привечают, ублажают. Коллин словно сыр в масле катается. Но подумал и понял, что долго на одном месте усидеть не могу. Тянет куда-то вдаль с неудержимой силой. Справиться с собой не могу.
Особенно запали в душу воздушные шары пауков. Страсть как захотелось полетать. Вот и пришла идея использовать для дальнейших странствий именно такой транспорт. Принялся всё высматривать, по чужим умишкам полазил, в том числе и по паучьим. Нашёл большое здание, в котором размещалась шёлковая мануфактура. Там делали эти самые шары. Выяснил, что управлять ими плёвое дело. Для меня плёвое дело. Газ для шаров вырабатывали моллюски порифиды, их ещё называли скунсовыми губками. Уж больно противный был тот запах.
Сам сине-голубой воздушный шар в полностью развёрнутом виде имел в поперечнике пятнадцать метров. Снизу к нему подвешивался лёгкий шелковистый мешок с плоским дном. В нём могли поместиться двое-трое человек. В зависимости от их комплекции. В мешке имелись прорези, сквозь которые можно было обозревать окрестности. Сбоку шара имелся доступ внутрь длиной в пару кулаков, он закрывался липучей застёжкой, к которой вела верёвка, ею можно было из корзины стравить лишний газ. Правда, порифиды могли сами его поглощать обратно, что было предпочтительнее. Этот процесс можно было контролировать мысленно. Вот почему умели летать пауки, но не люди. Последние не обладали способностью ментального воздействия. А я мог, да ещё как! Так что лучшего средства для моего передвижения нельзя было сыскать.
Меня просто очаровала перспектива воздушного путешествия. Я тут же принялся готовиться. Собрал всё необходимое. Воздушный шар мог поднять очень большой груз, потому я заготовил много провизии, особенно воды. Взял оружие, одеяло.
Мне стало известно, что пауки наметили вылазку к северным горам и подготовили к полёту новенький воздушный шар. Я его издали осмотрел, он мне понравился. В развалины неподалёку перетащил все свои запасы и принялся дожидаться удобного момента. Таким мне показались сомнения пауков насчёт погоды. Им не нравилось небо, надвигалась сильная гроза и они сочли полёт опасным. Ветер мог унести их слишком уж далеко в сторону, откуда будет затруднительным возвращение. Меня же подобное не пугало: пусть унесёт далеко, ничего страшного, познакомлюсь с тамошними местами. Захочу вернуться, двинусь в обратном направлении. Не захочу, отправляюсь в любом ином.
Тут же стал действовать. Пауки уже готовились выпускать газ из оболочки и складывать её, но я послал в их сознания приказ, якобы, от Смертоносца-повелителя немедленно явится к нему. Эти дурни чуть ли не галопом поспешили во дворец своих паучих…
Я посмеялся, перетаскал все свои припасы в подвесной мешок, прихватил даже корм моллюскам – мерзкого вида личинок. Взобрался в него сам и побыстрее отвязал веревку. Я взлетел, увидев в конце улицы одураченных мною пауков, которые возвращались после разноса от повелителя за самовольную явку. Не стал им ничего объяснять, внушил, что сильный ветер оборвал удерживающую шар верёвку, потому он и улетел. Это для того, чтобы они не ринулись в погоню. Впрочем, пауки в любом случае на подобное вряд ли бы решились. Во-первых, они сильно запоздали меня догонять, а во-вторых, погода была очень уж неподходящий для их полётов. Ветер тащил меня с огромной силой, земля мелькала прямо подо мной. Шар несся прямо на самое высокое здание в городе, я испугался, что ударюсь о него и дал порифидам команду выделять больше газа…
И они успели, мы пролетели на расстоянии вытянутой руки от крыши небоскрёба. Вздохнул свободно. Даже посочувствовал обманутым паукам, но быстро забыл о них.
Под моими ногами находился твёрдый деревянный круг сбитый из тонких досок, иначе бы стоять в мешке было бы невозможно. Я постелил одеяло, сел на него, посматривая в прорезь мешка на то, над чем летел. Потом мне это надоело. Я достал хлеб, окорок, пару яблок и бутылку вина. Так я отпраздновал начало своего путешествия. Задремал, а когда проснулся, то уже был вечер. Внизу ничто не просматривалось из-за темноты. Вспомнив, что могут быть высокие здания, а то и горы, велел моллюскам порифидам выработать ещё чуток газа, чтобы подняться повыше. На всякий случай. Бережёный лучше бережётся. Они же послушно последовали моей команде…
Делать было нечего. Пожевал немного мяса, схрумкал пару яблок. Опять заснул. Ночью было очень холодно, завернулся в одеяло, только в нём едва согрелся.
Утром долго не хотел вылезать из своей скрутки на холод. Именно в это время я установил мысленный контакт с порифидами. Каждая из них обладала крохой сознания, они взаимодействовали между собой, проявляли любопытство к новому собеседнику. Только не смог понять, чем я им интересен? Да и они мне скоро наскучили.
Я выглянул в прорезь мешка и оторопел, просто не веря своим глазам. Мой воздушный шар застыл высоко в небе над водным пространством, которому не было пределов. Куда ни глянь – вода, вода, одна вода. И только вода! Никогда не мог представить себе, что может быть столько воды.
Наверное, среди волос на голове прочесал дорожку, скребя по ней пальцами и гадая: что же мне делать? Вернуться я не мог, управлять сильнейшим ветром я не мог, а про то, чтобы опускаться на воду, не было и речи. Оставалось лишь одно: ждать!
Этим я и занялся, ещё не зная, что терпения предстоит набраться изрядного. Я ел, спал, разговаривал с порифидами. Они оказались не лучшими собеседниками, но других просто не было. Правда, раз подлетела огромная птица, практически не шевеля даже крылом, сделала круг, словно разглядывая нахала, который вторгся в её исконные владения. Затем также величественно удалилась, не тратя силы на взмахи крыльями.
– По всей видимости, тебе встретился буревестник, альбатрос, – сказал Сечень.
– Наверное, он мне не представился, – пошутил Махайн и продолжил. – Я был ему рад. Хоть какое-никакое, а развлечение. Хотя в один момент я опасался, что он ринется в атаку на мой шар. Приготовился мысленно закрыть его и внушить образ какого-нибудь врага. Правда, так и не придумал – какой именно? Не скорпиона же рисовать ему в воображении!
