Игорь Юрьевич Додонов
Трудные дороги освобождения. Третья битва за Харьков
«Тылы 69-й армии отстали от армии. Один автобат нр (номер – И.Д.) 864 – без горючего, дистанция подвоза более 200 км.
Сегодня войска армии без боеприпасов и горючего.
Операция материально не обеспечена» [20; 57].
Успешнее всех действовала 11 февраля 40-я армия К.С. Москаленко. Её войска стремительно наступали на Харьков с севера, одновременно продолжая охват города с северо-запада и запада. Теперь, с поворотом фронта на юг, главные задачи были возложены К.С. Москаленко на войска центра оперативного построения армии. До того, как помним, ударная группировка находилась на правом крыле. Теперь ударная группировка включала в себя 340, 183, 305-ю стрелковые дивизии. К ней присоединялись и подходящие части 25-й гвардейской стрелковой дивизии и 4-го танкового корпуса. Именно эти войска осуществляли главный удар в южном направлении. Обход Харькова с северо-запада был возложен на 107-ю стрелковую дивизию (она наступала на Грайворон), с запада – на 309-ю стрелковую дивизию (продвигалась на Богодухов) [29; 425 – 426].
Противостояла армии К.С. Москаленко на тот момент фактически одна танкогренадёрская дивизия «Великая Германия», повернув свой фронт на север. Её бывший северный сосед, 168-я пехотная дивизия, а точнее, то, что от неё осталось, стремительно откатывался на запад. Как доложил Ланц в штаб группы армий «Б», 168-я пехотная дивизия «отступила слишком быстро» (да, профессиональная честь, честь мундира требует аккуратно подбирать слова!) [20; 56]. Однако суть событий от подбора слов в докладах не меняется. А суть была такова, что левый фланг «Великой Германии» повис в воздухе, не будучи никем прикрыт.
Тем не менее немцы оказывали упорное сопротивление наступающим советским частям. 11 февраля два полка (78-й и 81-й гвардейские стрелковые), составлявшие первый эшелон 25-й гвардейской стрелковой дивизии, заняли населённые пункты Прудянка и Дергачи. Но из Дергачей их вскоре немцы выбили неожиданной контратакой, и вернуть посёлок обратно наши части не смогли [49; 64].
Дергачи были отбиты разведывательным батальоном «Великой Германии», который и был самой крайней частью этой дивизии на левом её фланге. Дальше была уже только пустота [20; 56].
На помощь 78-му и 81-му гвардейским стрелковым полкам подошёл 73-й гвардейский стрелковый полк 25-й гвардейской стрелковой дивизии. Однако и тут дело не сдвинулось с мёртвой точки. Вступивший с ходу в бой полк атаковал южные окраины Дергачей без артиллерийской поддержки, т.к. полковая и приданная артиллерия сильно отстала из-за труднопроходимости дорог. Немцы не только отразили атаку 73-го гв. сп, но и сами предприняли несколько контратак [48; 64]. О дальнейшем командир 73-го гв. сп Н.Г. Штыков повествует так:
«В ходе их отражения (т.е. немецких контратак – И.Д.) к нашему наблюдательному пункту неожиданно подкатили три «виллиса». Из них вышли два генерала в сопровождении группы незнакомых мне командиров.
– Гвардейцы двадцать пятой? – хмурясь, спросил один из генералов.
– Так точно, товарищ командующий! – ответил я, сразу поняв, что передо мной стоит не кто иной, как сам командующий войсками Воронежского фронта генерал-полковник Ф.И. Голиков.
– Почему же тогда воюете не по-гвардейски? Застряли в каких-то Дергачах, а впереди ведь Харьков. Почему так слабо работает ваша артиллерия? Выкатывайте орудия на прямую наводку и бейте.
– Рады бы, товарищ командующий, но артиллерия почти вся отстала, – пояснил я. – Обходимся пока тем, что есть в наличии.
– Ну, тогда дождитесь её, не лезьте на рожон. Зачем нужны лишние потери? И атакуйте не днём, а ночью. Ночь – наша союзница.
(Интересная фраза генерала Ф.И. Голикова. Это к вопросу о сталинских генералах, которых «совершенно не волновали» потери среди советских солдат, как упорно поучают нас «демократические» историки [39; 9] – И.Д.)
Так мы и поступили. Тем более, что теперь могли оправдать свою задержку со взятием Дергачей – приказ командующего! Подтянули артиллерию и, едва стемнело, обрушили весь её огонь на противника. Вслед за этим в атаку пошли стрелковые батальоны. Один из них, под командованием капитана Никифорцева, сразу же ворвался на южную окраину посёлка…
На улицах Дергачей разгорелся скоротечный ближний бой.
Гвардейцы дрались с такой яростью, что гитлеровцы не выдержали и в панике отошли не только с южной окраины, но и вообще оставили посёлок. Это был большой успех, о котором я немедленно сообщил в штаб дивизии.
Итак, ещё один барьер на пути к Харькову преодолён!» [49; 65].
Таким образом, взяв в ночь с 11 на 12 февраля Дергачи, ударная группировка 40-й армии находилась всего в нескольких километрах к северу от Харькова [20; 56].
Однако боевые задачи дня 11 февраля, кроме армии К.С. Москаленко, не выполнила ни одна из штурмующих Харьков советских армий. О приказе командующего Воронежским фронтом Ф.И. Голикова командарму-69 уже говорилось выше. Что же касается 3-й танковой, то по результатам боевого дня 11 февраля она должна была находиться буквально уже на окраинах города, т.к. на 12 февраля П.С. Рыбалко ставил своим соединениям задачи по захвату Харькова и недопущению отхода оборонявших его немецких сил. 6-й гвардейский кавалерийский корпус при этом должен был образовать заслон к западу и юго-западу от города [19; 387 – 388], [20; 54]. В реальности получилось, что войска 3-й танковой армии к концу 11 февраля вели бои на восточных, южных и юго-западных подступах к Харькову. 15-й танковый корпус «забуксовал» под Роганью. 12-й танковый корпус вырвался к Мерефе, но дальше продвинуться не смог, ведя напряжённый бой с левым крылом группы Дитриха. Этот бой, правда, спутал карты немцам, однако и для наших сил стал препятствием. Кавкорпус Соколова не только не был способен что-то перекрывать и блокировать, а сам вынужден был отбиваться от наседающих эсэсовцев и даже подался немного назад, к Новой Водолаге. И К.С. Москаленко ничуть не преувеличивает, говоря о возрастании в таких условиях роли именно его армии, 40-й [29; 426].
Генерал Ланц словно бы и не замечал всё более возраставшей опасности с севера. С завидным упорством он решил разделаться с 6-м гвардейским кавалерийским корпусом, угроза со стороны которого ему, вероятно, представлялась гораздо более серьёзной, чем со стороны армии К.С. Москаленко. Поэтому 12 февраля началось с атаки группы Дитриха на Новую Водолагу. Все попытки эсэсовцев захватить данный населённый пункт, несмотря на активное участие в атаках танков 2-го батальона танкового полка «Лейбштандарта», в этот день провалились [19; 390], [20; 65].
В ночь с 12 на 13 февраля начался рейд так называемой группы Пайпера на выручку выходящей из окружения 320-й пехотной дивизии Георга Постеля. Эта дивизия группы Ланца, находясь на её крайнем правом фланге, попала под удар 6-й армии Юго-Западного фронта, которая вела наступление в ходе операции «Скачок» (об этой операции – в следующей главе). Понеся значительные потери и будучи окружена войсками 6-й армии, дивизия Постеля пыталась вырваться из окружения, отходя на северо-запад, в общем направлении на Змиев. Возможности для выхода из кольца у 320-й пехотной дивизии были, т.к. 6-я армия генерала Ф.М. Харитонова, выполняя поставленную ей комфронта Н.Ф. Ватутиным задачу, вела наступление к Днепру в юго-западном направлении и выделить значительные силы для удержания в «котле» немецкой группировки (в окружение, кроме 320-й, попала ещё и 298-я пехотная дивизия группы Ланца, державшая оборону несколько севернее 320-й пд) была не в состоянии. Как отмечает А. Исаев, воспрепятствовать объединению дивизии Постеля и группы Пайпера могли только отдельные части 350-й стрелковой дивизии 6-й армии Ф.М. Харитонова и заслоны из состава 6-го гвардейского кавалерийского корпуса [20; 47, 61]. Словом, ни о каком создании сплошного фронта окружения речь вести не приходится.
12 февраля частям 320-й пехотной дивизии удалось выйти к деревне Лиман, северо-западнее Андреевки, откуда Постель дал радиограмму в штаб группы Ланца. Расстояние между 320-й пд и объединённой эсэсовской группой, действовавшей в районе Мерефы и Новой Водолаги, сократилось настолько, что давало какую-то надежду на успех деблокирующих действий. Поэтому Дитрих, командир дивизии «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», а по совместительству – и командир объединённой эсэсовской группы, получил приказ выделить силы для помощи окруженцам.
Дитрих оперативно организовал боевую группу, ядром которой стал 3-й батальон 2-го танкогренадёрского полка «Лейбштандарта». Командиром батальона был штурмбанфюрер СС Йоахим Пайпер. Вполне естественно, что он и возглавил боевую группу, призванную прорваться к окружённым пехотинцам Постеля.
Батальон был довольно сильной боевой единицей. Гренадёры батальона перемещались на БТР «Ганомаг». В составе батальона была артиллерия, в том числе и самоходная (взвод «Штуммелей»). Кроме того, командование усилило батальон артиллерией, придав ему среди прочего и две самоходки «Штурмгешюц» [20; 59 – 61].
Таким образом, группа Пайпера, будучи сравнительно немногочисленной, всё-таки как нельзя лучше подходила для боя с отдельными стрелковыми частями Красной Армии и «сшибания» малочисленных заслонов, которые могла встретить в ходе своего рейда.
Основные события рейда группы Пайпера относятся к 13 февраля, и о них ещё будет сказано.
12 февраля 15-й танковый корпус 3-й танковой армии продолжал вести бой за Рогань. Командир корпуса генерал В.А. Копцов перенацелил удар основных сил своего соединения на северо-западные и западные окраины Рогани. Здесь штурм оказался более удачным. Уже к полудню танкисты и мотострелки корпуса очистили западную часть города от немцев.
Гитлеровцы оказались зажаты меж двух огней и начали отход из города в западном направлении, воспользовавшись тем, что сплошной охват с запада 15-й танковый корпус обеспечить физически не мог. Отход эсэсовцев прикрывали пехотные группы, усиленные артиллерией [10; 116].
12-й танковый корпус 12 февраля продолжал вести бои с противником под Мерефой, в районе Лизогубовки и Тернового [20; 64].
В полосе наступления 40-й армии в бой вступил 4-й танковый корпус генерала Кравченко. К этому времени он был преобразован в 5-й гвардейский танковый корпус за успехи в боях в районе Сталинграда и под Воронежем.
С вводом в бой 5-го гвардейского танкового корпуса темп наступления 40-й армии ещё более увеличился. Она продвигалась уже на ближних подступах к Харькову и, как пишет К.С. Москаленко, «командиров дивизий и бригад так и тянуло повернуть к городу» [29; 427]. Командарм-40 одёргивал своих подчинённых, т.к. задачей армии был как можно более глубокий охват города с запада [29; 428].
Части 25-й гвардейской стрелковой дивизии 40-й армии в течение дня вели бои за Ольшаны и Пересечную, населённые пункты на подступах к Харькову. К ночи овладев ими, а также Гавриловкой, передовые части 25-й гв. сд вышли к западной окраине Харькова [49; 66 – 67].
13 февраля группа Дитриха продолжила атаки на Новую Водолагу и Борки. На сей раз немецкий натиск увенчался успехом – соединения кавкорпуса оставили Новую Водолагу и Борки, форсировали реку Удай с севера на юг и заняли новые оборонительные позиции. 11-я гвардейская кавалерийская дивизия и 201-я танковая бригада отошли к Мелиховке, 33-я гвардейская кавалерийская дивизия – в район Охочаго [19; 390], [20; 65].
Начавшая рейд по прорыву к окружённой 320-й пехотной дивизии в ночь с 12 на 13 февраля группа Пайпера уже в 5.15 утра неожиданной атакой захватила мост через реку Удай в районе Красной Поляны и начала продвижение к Змиеву. Уже через час она заняла Змиев, а к 12.30 её передовые отряды соединились с авангардами дивизии Постеля. Никаких крупных советских сил на пути группы Пайпера не оказалось. В течение 13 и 14 февраля в Змиеве происходил сбор растянувшихся частей 320-й пехотной дивизии [20; 61 – 63], [39; 26].
13 февраля 15-й танковый корпус 3-й танковой армии, продвигаясь к Харькову, овладел хутором Лосево и подошёл к Харьковскому тракторному заводу, за который и завязал бой с оборонявшими его гитлеровцами. Эсэсовцы упорно здесь оборонялись. Построению прочной обороны на территории завода способствовало наличие значительного количества прочных железобетонных зданий корпусов заводских цехов. Кроме того, как свидетельствует А.А. Ветров, немцы в массовом порядке применяли свои танки, зарытые по башню в землю. К исходу 13 февраля бой за ХТЗ был в самом разгаре [10; 116 – 117].
К исходу дня танки 5-го гвардейского танкового корпуса были в районах Богодухова и Люботина [19; 392], [20; 66].
13 февраля части сразу трёх дивизий 40-й армии ворвались в Харьков.
С северо-запада в город проник 1140-й стрелковый полк (командир – капитан Д.Д. Бойко) 340-й стрелковой дивизии. Полку удалось при посредстве партизан сделать это скрытно. Партизаны (А.Г. Дрегуляс, Н. Жеретина, Л. Алёхина, Н. Сиденко), зная точное расположение вражеских сил, указали полку Д.Д. Бойко безопасный проход между ними. Заняв несколько улиц и расположенную на одной из них церковь без единого выстрела, красноармейцы открыли внезапный ураганный огонь по противнику. Гитлеровцы от неожиданности запаниковали, и тут нанесли удар с фронта остальные части 340-й стрелковой дивизии. Успешно ворвавшись на северо-западные окраины города, части 340-й сд проникли практически до его центра, очистили от гитлеровцев площади Дзержинского и Тевелёва, а также здание ЦИК УССР, над которым бойцы 1142-го стрелкового полка во главе с младшим лейтенантом Шевченко водрузили Красное Знамя [29; 428 – 429].
С другого направления в Харьков вошли полки 183-й стрелковой дивизии и также значительно продвинулись к его центральным районам [29; 429].
Наконец, поздно вечером 13 февраля с запада после ожесточённого боя в районе Холодной горы в Харьков вступили полки 25-й гвардейской стрелковой дивизии. До полуночи некоторым подразделениям 73-го гвардейского стрелкового полка этой дивизии удалось выйти на одну из центральных магистралей города – улицу Свердлова, пересекавшую его с запада на восток [49; 67 – 68]. Однако в восточной части Холодной горы гитлеровцы продолжали оказывать упорное сопротивление [49; 68].
В ночь с 13 на 14 февраля в системе управления немецкими войсками на южном крыле советско-германского фронта произошли существенные изменения. Группа Ланца передавалась в подчинение группы армий «Юг» (так в ночь с 11 на 12 февраля стала называться группа армий «Дон»). Естественно, что и территория, на которой действовала группа Ланца (даже на тот момент утраченная), передавалась в полосу ГА «Юг». Если говорить более точно, то зона ответственности последней простиралась теперь до Белгорода включительно. 2-я армия передавалась в подчинение группы армий «Центр». Штаб группы армий «Б», как звено управления немецкими войсками на Восточном фронте, ликвидировался [19; 392], [20; 67], [21; 116 – 117], [27; 462 – 463].
Надо полагать, что германское верховное командование и лично Гитлер исходили не только из соображений централизации управления наличными силами на данном участке фронта в столь критический момент. Видимо, тут сыграло роль и присутствие здесь именно Манштейна, которого верховное командование считало способным ликвидировать кризис, стабилизировать, а то и переломить ситуацию. Т.е. сыграл определённую роль личностный фактор. Во всяком случае, с чисто военной точки зрения даже сам Манштейн не считал решение о ликвидации группы армий «Б» бесспорным. Вот что он пишет в своих «Утерянных победах»:
«Намечаемая реорганизация группы «Б» на решающем участке фронта как раз в этот момент означала, несомненно, опасность. Хотя командование этой группы и имело, кроме 2-й армии, только остатки разбитых частей (про «только остатки» Манштейн несколько преувеличил – И.Д.), оно всё же было существенным звеном в цепи объединений, действовавших на Восточном фронте. Исключение его привело бы к разрыву фронта на стыке между группами «Центр» и «Юг».
Практически группа «Юг» не могла ещё принять доставшийся ей участок в районе Харькова (группа Ланца), поскольку отсутствовала связь» [27; 463].
Но далее Манштейн отметил и положительный эффект централизации управления:
«Хотя ликвидация группы «Б» вначале затрудняла общее согласованное руководство операциями на самом трудном участке Восточного фронта, всё же это принесло и свою пользу. В результате подчинения группы Ланца группе «Юг» создалась возможность организовать единое управление операциями в решающий момент на решающем участке. Это как раз и помогло успешно закончить зимнюю кампанию 1942/1943 гг.» [27; 463].
К моменту написания мемуаров Манштейн знал, что плюсы перевесили минусы. Тем не менее о первых днях после реорганизации командования он всё же заметил:
«Сначала район Харькова доставлял группе «Юг» только новые заботы…» [27; 463].
Но обо всём по порядку.
Уже в 5.10 утра 14 февраля Манштейн направил армейской группе Ланца свой первый приказ. Он, по существу, копировал приказ фюрера об удержании Харькова любой ценой [19; 392], [20; 67].
Приказ этот Манштейном дублировался вынужденно, ибо его точка зрения на ситуацию была несколько иной. Во всяком случае, так он пишет в своих мемуарах:
«Группа Ланца получила приказ от Гитлера – во что бы то ни стало удержать Харьков, потеря которого могла отразиться на престиже Германии, как своего рода новый Сталинград.
…Я… предложил Гитлеру, чтобы группа Ланца… отказалась от Харькова и попыталась разбить противника южнее Харькова… Но такое решение не соответствовало планам Гитлера, для которого Харьков… стал уже вопросом престижа. Он отдал поэтому 13 февраля ещё раз строгий приказ группе Ланца при всех обстоятельствах удерживать Харьков.
Я запросил поэтому у ОКХ, сохраняет ли силу этот приказ и после того, как Ланц перешёл в моё распоряжение, в том числе и на случай опасности окружения танкового корпуса СС в Харькове» [27; 464].
Гитлер через генерала Цейтцлера, начальника штаба ОКХ, вновь подтвердил свой приказ об удержании Харькова [27; 464]. Вот после этого Манштейн и отдал вышеупомянутую директиву Ланцу. В общем, ему попросту ничего другого не оставалось делать.
В 5.00 14 февраля группа Дитриха при активной авиационной поддержке (работали бомбардировщики Ю-87) продолжила атаки на позиции 6-го гвардейского кавалерийского корпуса. Немцы наступали четырьмя боевыми группами. На правом фланге наступления двигался мотоциклетный батальон дивизии СС «Рейх», который достиг деревни Староверовка к западу от Мелиховки и Охочае. Центральная группировка, состоявшая из полка «Фюрер» той же дивизии «Рейх», была наиболее сильной, но её продвижение 14 февраля оказалось наименьшим – ей удалось дойти только до деревни Рябухино к северу от Охочае. Третью атакующую группу составлял усиленный разведывательный батальон дивизии СС «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер». Первоначально эта группа продвигалась вперёд довольно уверенно, однако вскоре вынуждена была остановиться из-за нехватки горючего. Четвёртая группа, состоявшая из 1-го батальона 1-го танкогренадёрского полка «Лейбштандарта», вышла к населённому пункту Берека и тем самым пересекла полосу наступления 6-го гв. кк с севера на юг. Это был наиболее весомый результат [19; 390], [20; 65].
Таким образом, немцы предпринимали попытку охватить части кавкорпуса Соколова. Хотя сил для его окружения у группы Дитриха, конечно, не было. Кавкорпус получил сильный удар во фланг, был частично раздроблен, но не более того. Кавалеристы Соколова, развернув свой фронт на север, окопавшись в районе Мелиховки, Охочае и Береки, успешно отражали в этот день все атаки эсэсовцев. При этом снабжение корпуса производилось по воздуху самолётами У-2. Причиной построения воздушного моста был отнюдь не перехват дорог немцами, а технические сложности наземного снабжения, ибо кавкорпус дрался довольно далеко от баз снабжения 3-й танковой армии (значительно дальше остальных её соединений), к тому же находясь в полосе действия соседней (6-й) армии [19; 391 – 392], [20; 66].
Итогом четырёхдневных боёв группы Дитриха явилось только то, что ей удалось не допустить 6-й гвардейский кавкорпус в Мерефу, где он мог соединиться с наступавшими на этот населённый пункт соединениями 40-й армии. Однако корпус оттянул на себя значительные силы немцев, которыми Ланц не смог воспользоваться для обороны Харькова на других направлениях.
14 февраля успешно закончился рейд группы Пайпера по вызволению из окружения 320-й пехотной дивизии. В этот день остатки дивизии Постеля вышли к своим через Красный Лиман. Сама же группа Пайпера отошла к Мерефе через Змиев [20; 63].
Для вызволения из советского кольца северного соседа дивизии Постеля, 298-й пехотной дивизии, подвижной группы у немцев не нашлось. Сама дивизия из окружения, несмотря на всю «рыхлость» его фронта, вырваться не смогла и была полностью уничтожена. В расположение танкового корпуса СС вышли только отдельные небольшие группы её солдат и офицеров [20; 64].
Эти маленькие триумфы эсэсовских вояк состоялись в то время, когда войска 40-й армии уже были на окраинах Харькова и даже продвигались к центральным районам города.
Генерал Ланц, получив приказ на удержание Харькова от своего нового командующего, пытался как-то стабилизировать положение. Первым шагом стал приказ полку «Германия» дивизии «Рейх», который оборонялся на восточных подступах к Харькову против войск 69-й армии М.И. Казакова, подтянуться ближе к городу. Следующий приказ полетел Дитриху: ему приказывалось прекратить наступательные действия против 6-го гвардейского кавалерийского корпуса и как можно скорее высвободить участвовавшие в них части для обороны Харькова. Успех «миссии Пайпера» дал в руки Ланца ещё один «инструмент обороны». Правда, не очень важного качества, но всё-таки. Речь идёт о 320-й пехотной дивизии. Её сильно потрёпанные части, утратившие почти всё тяжёлое вооружение, тем не менее тут же получили задачу сосредоточиться к югу от Харькова в качестве резерва корпуса Хауссера. Здесь их можно было использовать против двигавшихся к городу с этого направления частей 12-го танкового корпуса и 62-й гвардейской стрелковой дивизии [19; 392 – 393], [20; 67]. Как говорится, на безрыбье и рак – рыба.
В составе двух эсэсовских дивизий на тот момент оставалось боеготовыми всего 74 танка и 39 САУ «Штурмгешюц»: в дивизии «Рейх» – 21 танк и 18 САУ; в дивизии «Лейбштандарт» – 53 танка и 21 САУ [19; 393], [20; 68]. Напомню, что накануне вступления в бои с советскими войсками под Харьковом танковый парк этих дивизий насчитывал 223 машины (92 танка в «Лейбштандарте» и 131 танк в «Рейхе»; см. данные выше). И это без учёта САУ.
Как видим, потери танков были очень существенными. Особенно в дивизии «Рейх». Поэтому в этой дивизии даже стали использовать захваченные советские танки (1 КВ и 5 Т-34) [19; 393], [20; 68].
Понимая всю критичность ситуации, Ланц вылетел в 8.00 14 февраля для совещания к Хауссеру в Мерефу и на месте убедился в том, что у танкового корпуса СС взять для перекрытия бреши в обороне на западе и северо-западе города просто нечего. Третья танкогренадёрская дивизия эсэсовского корпуса, на которую рассчитывал Ланц, только прибывала в район Харькова. Но и её силы (полк «Туле»), по приказу Манштейна, занимали оборону в 40 км к западу от города с целью воспрепятствовать продвижению войск Красной Армии в этом направлении [19; 393 – 394], [20; 68]. Т.е. Манштейн никаких иллюзий в отношении удержания Харькова не питал, а потому, видимо, и решил не бросать «свеженькую» эсэсовскую дивизию (да ещё прибывающую по частям) под «русский каток» – она всё равно в городе ничего не могла изменить. Командующий группы армий «Юг» решил использовать силы этой дивизии с большей пользой. Забота же Манштейна о группе Ланца в данный момент выразилась в том, что он отдал приказ её командующему (т.е. генералу Ланцу) о перебазировании штаба группы из Харькова в Полтаву, чем ещё раз подтвердил, что с большим скепсисом смотрит на возможность удержания Харькова [19; 394], [20; 68 – 69].
Насколько легче стало от последнего распоряжения Манштейна Ланцу, который имел «в своём багаже» неоднократные категорические приказы фюрера, повторённые к тому же самим Манштейном, об удержании Харькова – большой вопрос. Единственное, что у него могло появиться в этот момент, так это уверенность, что в самом Харькове он голову не сложит и в советский плен именно там не попадёт.
Дальше события для немцев приобрели обвальный характер.
Танки 15-го танкового корпуса овладели наконец территорией Харьковского тракторного завода и вступили на окраины города.
14 февраля с востока продолжала напирать активизировавшая свои действия накануне 69-я армия М.И. Казакова. Её напор привёл к тому, что дивизия «Рейх» уже была не в состоянии удерживать позиции к востоку от города, о чём её командир Валь и сообщил в 15.30 Хауссеру. Последний среагировал мгновенно: по радио он запросил у штаба армейской группы Ланца разрешения отдать приказ на отход в 16.30 этого же дня. При этом данная просьба фактически просьбой не являлась, ибо Хауссер ставил в своём сообщении Ланцу ультиматум: если до 16.30 приказа на отход из штаба группы не последует, то он, Хауссер, сам отдаст его. В ответ Ланц напомнил Хауссеру о директивах Гитлера и Манштейна, а также попытался указанием, казалось бы, на чисто военно-тактические соображения апеллировать и к совести Хауссера: он отметил в своём сообщении, что если дивизия корпуса СС «Рейх» отступит, то она потеряет локтевую связь с дивизией «Великая Германия», правый фланг которой тогда повиснет в воздухе, а следовательно, для этой дивизии создаётся угроза обхода, удара во фланг и даже тыл.
Однако Хауссер был опытным военным, хоть и носил форму СС 2, и прекрасно разобрался в обстановке. Никакой локтевой связи его дивизия «Рейх» с «Великой Германией» уже не имела. Последняя сама под напором советских войск откатывалась назад. Поэтому Хауссер пошёл на следующий шаг: в 16.45 14 февраля отправил Ланцу донесение, в котором сообщал, что приказ на отход дивизии «Рейх» уже отдан. Ланц напомнил Хауссеру директивы Гитлера и, лично позвонив ему по телефону в 18.00, потребовал немедленно приостановить отход и продолжать оборонять Харьков до последней возможности. Хауссер попытался было сослаться на сложности приостановки уже идущего отхода, но Ланц был непреклонен. И тогда командир эсэсовского корпуса в 18.15 радировал в штаб дивизии «Рейх» о приостановке отступления и удержании города до последнего человека.
Впрочем, командир дивизии «Рейх» тоже оказался не лыком шит. Валь промолчал до 22.00, а затем послал Хауссеру «изящный» ответ, что отходящие части дивизии находятся «вне зоны радиоконтакта» [19; 394], [20; 69 – 70].
Словом, части корпуса Хауссера уходили из Харькова вопреки директивам командования всех уровней. Ситуация получалась довольно скандальной. По её поводу Манштейн заметил в своих мемуарах:
«Если бы Харьков был оставлен по приказу какого-либо армейского генерала, то Гитлер, несомненно, предал бы его военному суду. (Чуть более года назад за подобное несанкционированное отступление в Крыму под угрозой окружения загремел под суд подчинённый Манштейна – командир 46-й пехотной дивизии генерал Шпонек. Так что Манштейн знал, что говорил – И.Д.) Но так как это был танковый корпус СС, который, – действуя, впрочем, совершенно правильно, – избежал окружения, этого не произошло. Правда, командующий группой – Ланц через несколько дней был заменён генералом танковых войск Кемпфом под тем предлогом, что генерал Ланц принадлежал к горнострелковым войскам, а Кемпф был танкистом» [27; 464 – 465].
Так и сквозит в этих словах определённая обида на любимчиков Гитлера – эсэсовских военных. Впрочем, обида, как представляется, отчасти и справедливая: последним действительно прощалось то, что армейским генералам с рук не сходило. Отсюда, наверное, и достаточно вольное поведение эсэсовцев перед лицом армейского командования, что подтвердили и дальнейшие события под Харьковом.
Пока 14 февраля продолжалась «директивная дуэль» немецких командующих, боевые события шли своим чередом.
Части 40-й армии вели бои на улицах Харькова, а вот к югу от города своё наступление на позиции 6-го гвардейского кавалерийского корпуса продолжала эсэсовская группа Дитриха, продолжала, несмотря на отданный ещё в шестом часу утра Ланцем приказ прекратить контрнаступление, максимально быстро вывести части из боя и отойти к Харькову для его обороны. Вот вам и эсэсовская вольность. Вольность эта, впрочем, принесла кое-какой результат: немцам удалось к концу дня захватить деревни Мелиховка и Парасковия. Попытки атаками на Береку с севера (1-й танкогренадёрский полк дивизии «Лейбштандарт») и юга (разведбат дивизии «Лейбштандарт») полностью окружить кавкорпус С.В. Соколова успеха не принесли. В ночь с 14 на 15 февраля части кавкорпуса стали выводиться из боя и отходить на восток. Выше уже говорилось, что кавалеристы С.В. Соколова оттянули значительные немецкие силы от защиты непосредственно Харькова, чем облегчили другим советским войскам взятие города. В схватке с механизированными частями противника они с честью выполнили свой долг. А. Исаев так отозвался о действиях 6-го гвардейского кавалерийского корпуса в ходе операции «Звезда»:
«Обходной манёвр корпуса вполне может претендовать на звание одной из самых результативных акций советской кавалерии в Великой Отечественной войне» [19; 396], [20; 75].
В эту же ночь, с 14 на 15 февраля, получила продолжение «директивная дуэль» немецких командующих. На сей раз в неё вмешался командующий группой армий «Юг». В 2.40 Манштейн радировал Ланцу напоминание о категоричном приказе фюрера удерживать Харьков при любых обстоятельствах [19; 395], [20; 72]. О данной радиограмме Манштейн, признавший в мемуарах «высшую» правоту действий Хауссера, почему-то на страницах своего труда умалчивает. Оно и понятно: не очень красиво получается – считаем так, а в реальности поступаем этак, явно ведя игры по прикрытию одной части тела. «Веселей» всего в данной ситуации было Ланцу: в городе русские, одни эсэсовцы уходят, другие так и не подошли, продолжая «увлекательное» единоборство с советскими конниками. В распоряжении у него только дивизия «Великая Германия», потрёпанная и не успевшая хоть как-то прийти в себя 320-я пехотная дивизия и различные вспомогательные части.
В 11.00 15 февраля Ланца прорывает: он отправляет в штаб группы армий «Юг» донесение, в котором обрисовывает создавшуюся ситуацию, утверждает, что удержание существующих позиций приведёт к большим потерям, при том что удержание Харькова не будет гарантированно [19; 395], [20; 72].
