Игорь Юрьевич Додонов
Трудные дороги освобождения. Третья битва за Харьков
Е.Е. Беловым был разработан следующий план прорыва. Прорыв должен был осуществляться в юго-восточном направлении, между Змиевом и Чугуевом. Пробивающиеся советские войска собирались в три группы. В первую входили 303-я и 350-я стрелковые дивизии, 17-я стрелковая бригада войск НКВД и 179-я танковая бригада. Во вторую – 19-я стрелковая дивизия, 104-я и 253-я стрелковые, 86-я и сводная танковые бригады. Третью группу составлял арьергард, в задачу которого входило прикрытие отхода войск. Этот арьергард был составлен из частей 62-й гвардейской стрелковой дивизии [19; 434 – 435], [20; 140 – 141], [21; 122].
Прорыв армии П.С. Рыбалко был осуществлён успешно, и к 17 марта армия заняла оборону по восточному берегу реки Северский Донец, в районе 10 – 20 км юго-западнее Чугуева [19; 435], [20; 141], [21; 122].
В ходе прорыва не обошлось без потерь среди командиров соединений – погибли командир 17-й стрелковой бригады войск НКВД полковник И.А. Танкопий и командир 62-й гвардейской стрелковой дивизии генерал-майор Г.М. Зайцев [19; 435], [20; 141].
Упоминавшийся выше доклад А.М. Василевского № 5130 от 15 марта 1943 года в Ставку ВГК в качестве одного из пунктов содержал предложение о передаче 3-й танковой армии после её выхода на рубеж на восточном берегу Северского Донца в состав Юго-Западного фронта:
«…4. Армию Рыбалко с 16.3. передать в состав Юго-Западного фронта, поставив перед фронтом задачу прочной обороны восточного берега р. Северский Донец. Разграничительную линию с 22 часов 15.3. между Воронежским и Юго-Западным фронтами установит: Волоконовка, Волчанск, Харьков – всё для Воронежского фронта включительно» [37; 285].
Поскольку предложения А.М. Василевского были утверждены Ставкой в полном объёме, то 3-я танковая армия заканчивала 17-го числа сосредоточение на новом оборонительном рубеже, уже будучи вновь армией Юго-Западного фронта. Одновременно в её состав передавался 1-й гвардейский кавалерийский корпус, что позволило П.С. Рыбалко организовать более прочную оборону на левом берегу Северского Донца [19; 435], [20; 141].
В то время как немцы брали и окружали Харьков, и основные силы армии П.С. Рыбалко начинали отход к Северскому Донцу, южнее города, на рубеже реки Мжи продолжала героически сражаться 25-я гвардейская стрелковая дивизия, усиленная частями 152-й стрелковой дивизии. Бойцы и командиры этих двух советских соединений не давали XLVIII танковому корпусу немцев сначала замкнуть кольцо к востоку от Харькова, а затем, когда действия танкового корпуса СС всё же привели к окружению дивизий и бригад 3-й танковой армии под Харьковом, сдерживая XLVIII танковый корпус, не давали это кольцо уплотнить. Во многом благодаря их стойкости и мужеству прорыв из окружения армии П.С. Рыбалко прошёл относительно успешно. Если бы две танковые дивизии (6-я и 11-я) XLVIII танкового корпуса немцев вырвались на простор к востоку от Харькова с юга, то неизвестно, какая бы судьба ждала наши соединения, защищавшие город.
Однако, удерживавшие рубеж на Мже части 25-й гвардейской и 152-й стрелковых дивизий сами оказались фактически окружены. О боях 14 – 16 марта вспоминает Н.Г. Штыков:
«14 и 15 марта. В эти дни мы из последних сил сдерживали натиск врага на новом рубеже (имеется в виду именно рубеж на реке Мже, на который полки 25-й гв. сд отступили после сдачи Тарановки – И.Д.). О накале тех боёв говорит хотя бы тот факт, что ежедневно гитлеровцы бросали против нас до 80 танков. Противник стремился во что бы то ни стало смять части, мешавшие ему выйти к Северскому Донцу, и тем самым перерезать пути отхода наших войск из района Харькова.
Двое суток обороны на Мже стали для нашей дивизии поистине драматичными… Со стороны Боровое и Рогани противник уже вышел к нам в тыл. На Мже его пехота и танки тоже кое-где просочились через нашу оборону. Полки теперь дрались в окружении, в полной изоляции друг от друга. Дальше так продолжаться не могло.
В ночь на 16 марта наши части вынуждены были пробиваться к Северскому Донцу. Утром мой полк (73-й гвардейский стрелковый – И.Д.) вышел к его западному берегу в районе Мохнача. Но в селении оказался противник. Доложил об этом командиру дивизии. Тот приказал взять Мохнач наличными силами, а затем закрепиться в нём. Подчеркнул, что этот населённый пункт может стать впоследствии важным предмостным районом обороны, который значительно затруднит манёвр немецко-фашистских войск в сторону Чугуева.
Мы выполнили приказ генерала П.М. Шафаренко, взяли Мохнач. Теперь нужно было как следует закрепиться в нём. Оценил обстановку. Правее нас, в районе Эсхара, занял оборону приданный нашей дивизии 914-й стрелковый полк. Это уже хорошо. А что же у нас слева?
Слева, на наше счастье, оказались труднопроходимые болота. Здесь гитлеровцы тоже не пройдут. Значит… Решил построить оборону полка системой опорных пунктов, наиболее плотно прикрыв направление со стороны Замостья и Красной Поляны.
Противник не заставил себя долго ждать. Уже вечером на Мохнач обрушился шквал артиллерийского и миномётного огня. Потом в атаку пошли фашистские танки» [49; 79 – 80].
Плацдарм на западном берегу северского Донца в районе Мохнача части 25-й гвардейской и 152-й стрелковых дивизий удерживали вплоть до 24 марта [49; 81]. Героическая оборона этого плацдарма сначала помешала немцам отрезать отступающим из-под Харькова советским войскам пути отхода к Северскому Донцу. В дальнейшем она воспрепятствовала переправе немецких войск через реку на данном её участке, что дало дополнительное время армии П.С. Рыбалко для организации обороны на новых рубежах.
* * *
Овладение Харьковом было во многом вопросом политического престижа и для советской, и для немецкой стороны. Как-никак вторая столица Советской Украины, один из крупнейших промышленных центров СССР. Потому-то так рвался Воронежский фронт к городу в феврале 1943 года. Потому-то Гитлер отдал своим войскам тогда приказ удерживать Харьков во что бы то ни стало, а затем, после его сдачи, требовал от Манштейна быстрейшего его возвращения.
И вот 15 марта Харьков вновь оказался в руках немцев. Вопрос престижа решился не в пользу советской стороны. Но это было бы ещё полбеды. Планы Манштейна не ограничивались отбитием у русских Харькова. Он имел намерение развивать наступление дальше на север. Захват Белгорода был следующим шагом. Затем же «у группы (т.е. группы армий «Юг» – И.Д.) была ещё одна цель, – пишет Манштейн в мемуарах, – в качестве заключительной фазы операции совместно с группой армий «Центр» очистить от противника дугу в районе Курска, врезающуюся глубоко на запад в немецкий фронт, и создать здесь более короткий фронт» [27; 477 – 478].
Продвижение немцев к Белгороду, а затем Курску, как отмечалось, несло в себе угрозу не только для Воронежского, но и для Центрального фронта, тылы которого подпадали под немецкий удар. То, о чём Манштейн говорит как об очистке от противника дуги в районе Курска, означало окружение крупной группировки Красной Армии западнее Курска в случае перехода в наступление войск группы армий «Центр» с Орловского плацдарма. Словом, перспективы для советской стороны были угрожающими.
Наступление на Белгород, собственно, разворачивалось одновременно с боями за Харьков. Его развивала группа Кемпфа, на острие удара которой находилась танкогренадёрская дивизия «Великая Германия». Противостояли этому наступлению 40-я и 69-я советские армии.
После захвата Богодухова (11 марта) «Великая Германия» двинулась в северном направлении. За ней следовали другие соединения группы Кемпфа. Обозначились два направления немецкого наступления: одно – Грайворон, Борисовка, Томаровка; второе – вдоль шоссе Харьков – Белгород [29; 453].
Положение для наших войск, пытавшихся сдержать немецкое наступление на Белгород, осложнялось тем, что фланги 40-й и 69-й армий не смыкались, между ними существовал разрыв, что очень умело использовал неприятель – он охватил левый фланг 40-й армии [29; 453]. Армия, чтобы избежать выхода противника к себе в тыл, вынуждена была отступать. После ожесточённых боёв были сданы Большая Писаревка и Грайворон, и войска армии К.С. Москаленко (100-я и 309-я стрелковые дивизии и 5-й гвардейский танковый корпус) закрепились в районе Головчино, населённого пункта на полпути между Грайвороном и Борисовкой [29; 453].
В это время 69-я армия М.И. Казакова вела бои с противником на Белгородском шоссе [37; 284].
Продвижение войск группы Кемпфа под Головчино было на какое-то время приостановлено. Бои здесь носили исключительно упорный характер. Вспоминает К.С. Москаленко:
«В Головчино… организовали противотанковый опорный пункт. Враг упорно пытался овладеть им, но каждый раз откатывался с потерями.
Здесь боем непосредственно руководил командующий артиллерией армии полковник И.М. Снегирёв. Таранному удару немецких тяжёлых танков он противопоставил гибкое и эффективное применение всей имевшейся в районе Головчино артиллерии. Две трети её Иван Михайлович Снегирёв, лично возглавлявший расстановку огневых средств, поставил на прямую наводку. Артиллеристы нанесли тяжёлый урон эсэсовским танковым частям (речь идёт о танках танкогренадёрской дивизии «Великая Германия» – И.Д.). Особенно отличился в этом бою 4-й гвардейский истребительно-противотанковый полк, который и прежде не раз наносил врагу весьма чувствительные удары.
Под Головчино мы понесли тяжёлую утрату. Здесь смертью храбрых пали полковник Снегирёв и старший помощник начальника оперативного отделения штаба артиллерии армии капитан М.В. Давыдов» [29; 453 – 454].
После оставления Головчино соединения 40-й армии отступили к Борисовке. Здесь на усиление армии прибыл 3-й гвардейский танковый корпус И.А. Вовченко. На тот момент в составе корпуса насчитывалось около 50 танков [19; 435], [20; 141], [29; 454], [37; 284]. Это танковое подкрепление было очень кстати. 14 марта Борисовка была атакована дивизией «Великая Германия» и захвачена ею. Немцы атаковали при поддержке до 65 танков. Однако продвинуться из Борисовки далее на север «Великая Германия» не смогла, т.к. подверглась контрудару сил 40-й армии, поддержанных 3-м гвардейским танковым корпусом. Немцы были отброшены обратно в Борисовку и даже полуокружены в ней. При этом корпус И.А. Вовченко действовал не в полном своём составе, а всего двумя танковыми бригадами (3-й и 96-й, приданной корпусу). С утра 15 марта с подходом к Борисовке двух других танковых бригад 3-го гв. тк советские войска продолжили атаки на Борисовку. Генерал Раус вынужден был срочно перебрасывать к Борисовке 167-ю и 320-ю пехотные дивизии для помощи «Великой Германии» [19; 435], [20; 141], [37; 284].
Танкисты 3-го гвардейского танкового корпуса в боях под Борисовкой впервые столкнулись с немецкими танками «Тигр». К.С. Москаленко в мемуарах так описывает эту ситуацию:
«Против 40-й армии действовали крупные силы противника, оснащённые новейшим вооружением. Именно там мы впервые встретились с танками “тигр”…
Помню, под Борисовкой пришёл ко мне генерал Вовченко и доложил, что его танки не пробивают лобовую броню немецких танков. Я удивился, так как ничего подобного до тех пор не было. Заинтересовались случившимся также приехавший к нам член Военного совета фронта генерал-лейтенант Ф.Ф. Кузнецов и член Военного совета армии полковник И.С. Грушецкий. Все вместе мы и отправились на наблюдательный пункт генерала Вовченко и убедились, что он прав. В бинокли мы увидели, что снаряды наших танковых пушек высекают сноп искр на лобовых частях немецких танков и рикошетируют в сторону.
Эту “загадку”, однако, разгадали вскоре наши артиллеристы. Они учли, что лобовая броня у новых немецких танков была действительно мощной, и решили, что раз так, то нужно бить их не в лоб, а в борт или в корму. Это, конечно, совсем не одно и то же, так как требовало не только иной расстановки орудий в противотанковых опорных пунктах, но и величайшей силы духа. Ведь теперь нужно было сначала пропускать немецкие танки мимо себя, а уже потом бить по ним. Но, как известно, и силы духа, и отваги у советских воинов достаточно. Поэтому “тигры” горели не хуже, чем все остальные фашистские танки» [29; 454].
Ничуть не ставлю под сомнение этот рассказ Кирилла Семёновича Москаленко. Однако здесь есть один нюанс, вызывающий удивление. Танкогренадёрская дивизия «Великая Германия» к моменту боя под Борисовкой отнюдь не была «новичком» под Харьковом. Сюда она была переброшена ещё в феврале 1943 года и принимала самое активное участие в обороне города. Тогда же, в феврале, вместе с 1-м батальоном танкового полка дивизии прибыла и рота «Тигров» (2-й батальон танкового полка «Великой Германии» прибыл под Харьков 1 марта). Действительно, на начальном этапе операции «Звезда» 40-я армия с «Великой Германией» не сталкивалась. Но уже на подступах к городу её соединения вступили в противоборство с этой танкогренадёрской дивизией. В самом Харькове 40-я армия вела бои и с частями «Великой Германии». И при этом «Тигры» танкового полка последней не были нашими бойцами замечены. Более того, Pz.VI имелись и в составе танковых полков дивизий СС «Рейх» и «Лейбштандарт, защищавших Харьков. С ними бойцы 40-й армии тоже вполне могли столкнуться. И опять эти танки остались вне поля зрения. Далее. И впрямь после освобождения Харькова советскими войсками в середине февраля и вплоть до взятия «Великой Германией» Богодухова 11 марта «тягались» с этой дивизией немцев соединения 69-й армии М.И. Казакова. Но вот когда Богодухов был взят, и «Великая Германия» устремилась на север, противостоять ей стали уже войска армии К.С. Москаленко. Бои под Большой Писаревкой, Грайвороном, Головчино предшествовали бою под Борисовкой. И в них принимали участие танкисты 5-го гвардейского танкового корпуса А.Г. Кравченко, И опять никто, включая танкистов, не заметил «Тигров» танкового полка «Великой Германии». И только под Борисовкой их разглядели танкисты 3-го гвардейского танкового корпуса генерала И.А. Вовченко, которые совсем недавно прибыли с Южного фронта и для которых «Тигры», действительно, оказались «сюрпризом». Но, по воспоминаниям К.С. Москаленко, не меньшим «сюрпризом» Pz.VI «Тигр» явились и для командования 40-й армии. И это, согласитесь, учитывая всё вышеизложенное, не может не удивлять.
И ещё. С «Тиграми» самоотверженно боролись и советские танкисты, и советские артиллеристы, и советские пехотинцы. И, безусловно, подбивали их, выводили их из строя. Однако безвозвратные потери среди танков Pz.VI танкового полка дивизии «Великая Германия» за период с 7 по 20 марта 1943 года составили, согласно рапорту командования дивизии, всего одну единицу [3; 108 – 109]. Приходится полагать, что остальные подбитые нашими бойцами «Тигры» после ремонта вводились в строй, т.е. получаемые ими повреждения допускали восстановление машины.
Когда бои под Борисовкой были в самом разгаре, а П.С. Рыбалко отдавал соединениям своей армии приказ об отступлении из Харькова, А.М. Василевский отправил в Ставку ВГК доклад № 5130 от 15.00 15 марта 1943 года. Фрагменты из данного доклада уже приводились выше. Но сейчас всё-таки хотелось бы привести этот документ полностью (разумеется, выпустив ранее цитировавшиеся участки текста, касающиеся 3-й танковой армии П.С. Рыбалко). Он не только хорошо характеризует обстановку, складывающуюся под Харьковом и на белгородском направлении к 15 марта, но и показывает, как оценивало эту обстановку командование Воронежского фронта и какие намеревалось принимать меры. Итак:
«I. Докладываю обстановку на Воронежском фронте к утру 15.3. и свои предложения по ней.
1. Наступление подвижной группы противника из района Борисовки, имевшей, по показанию пленных, задачей во второй половине 14.3. захватить Белгород и во взаимодействии с ударами из района Липцев на север окружить наши войска южнее Белгорода, остановлено. Корпус Вовченко, действовавший на Борисовку, к исходу 14.3. своей 3 тбр и приданной 96 тбр отбросил танки противника (до 65) в Борисовку и полуокружил последнюю. С утра 15.3. с подходом к Борисовке остальных двух тбр корпуса началась ликвидация этой группы противника.
Направление от Харькова на север по Белгородскому шоссе и северо-восточнее Харькова в обход Белгорода с востока прикрывает армия Казакова, усиленная корпусом Баданова (до 120 танков).
2. На фронте Чибисова (38-я армия – И.Д.) и Черняховского (60-я армия – И.Д.) изменений нет.
[…] ( 3-й пункт I-го раздела доклада содержит сведения об армии П.С. Рыбалко, и выше он уже цитировался – И.Д.).
3. Армия Чистякова (21-я – И.Д.) к утру 16.3. заканчивает сбор и развёртывание на р. Псел в районе Обояни. По данным из Курска и Москвы, эшелоны Катукова (1-я танковая армия – И.Д.) 15.3. направляются на Курск, где сегодня и приступят к выгрузке.
II. Считаю целесообразным:
1. Армию Чистякова к утру 17.3. выдвинуть на рубеж Пены (15 км вост. Белого), Покровка, Гостищево и с этого рубежа 18 – 19.3. перейти в наступление в общем направлении через Борисовку, Золочев в обход Харькова и харьковской группировки противника с запада. С выходом армии южнее Борисовки армию усилить корпусом Вовченко.
Выход армии на указанный рубеж прикрыть армией Москаленко, оставив в её распоряжении до 18.3. корпус Вовченко.
2. С выходом 21-й армии в район южнее Борисовки армию Москаленко уплотнить на фронте Краснополье, Головчино с задачей – наступлением на Ахтырку обеспечить фланг 21-й армии.
3. Одновременно армией Казакова, усиленной корпусом Баданова, нанести удар по Харькову с севера и северо-востока.
Общая цель операции – вырвать инициативу у противника сев. и сев.-зап. Харькова, разбить харьковскую группировку противника и тем самым ещё до подхода армии Катукова ликвидировать угрозу наступления противника на север, в тыл армиям Воронежского фронта, или на восток.
[…] (4-й пункт II-го раздела доклада содержит сведения о задачах 3-й танковой армии и её передаче в состав ЮЗФ; пункт цитировался выше – И.Д.).
5. Армия Шумилова (64-я – И.Д.), по мере прибытия дивизий, подивизионно немедленно выдвигается на р. Северский Донец на фронт Белгород, Волчанск. Одна из её дивизий 15.3. уже выходит в район Волчанска. Дальнейшее использование армии – в зависимости от обстановки к моменту развёртывания её на р. Северский Донец; наиболее вероятно – между Москаленко и Чистяковым на усиление полтавского направления.
6. Армию Катукова, по мере прибытия в Курск её корпусов, немедленно выдвигать и собирать в районе Обоянь, Медвенское. Её сбор в этом районе прочно обеспечит как сумское, так и конотопское направления. После сбора считаю необходимым двинуть её для развития наступления по совместной с Юго-Западным фронтом ликвидации противника в Донбассе.
7. Корпус Вовченко, с захватом Харькова и с началом выдвижения на юг армии Катукова, передать Юго-Западному фронту.
МИХАЙЛОВ
(условная фамилия А.М. Василевского – И.Д.)»
[37; 284 – 285].
Ставка ВГК, как уже отмечалось, полностью утвердила предлагаемый А.М. Василевским план действий (директива № 30074 от 21.25 15 марта 1943 года) [37; 95].
Этот доклад А.М. Василевского – очень интересный документ. Прежде всего необходимо отметить, что командование воронежского фронта намеревалось противодействовать немецкому наступлению на север от Харькова не пассивной обороной, а активными наступательными действиями. Видимо, А.М. Василевский и Ф.И. Голиков полагали, что продвижение немцев на Белгород со стороны Грайворона остановлено под Борисовкой окончательно. Путь же к Белгороду от Харькова вдоль шоссе Харьков – Белгород вполне надёжно прикрыт 69-й армией М.И. Казакова, которой придан весьма «полнокровный» танковый корпус В.М. Баданова (хотя до укомплектования танками по штату корпусу не хватало около 50 машин, но всё-таки по тому времени комплектация у него была просто-таки «шикарной»).
Командование Воронежского фронта полагало, что у него есть время до 17 марта. К этому числу предполагалось завершение сосредоточения 21-й армии И.М. Чистякова севернее Белгорода. Этот рубеж сосредоточения мыслился исходным для наступления армии. 40-я армия, уплотнив свои боевые порядки, должна была наступлением на Ахтырку прикрыть правый фланг армии И.М. Чистякова. Одновременно наступление на Харьков начинала 69-я армия. Если 21-я армия обходила Харьков с запада, а 40-я действовала ещё западнее, то 69-я била на Харьков в лоб с севера и северо-востока. При этом нельзя было исключить её движение восточнее города. Хотя, надо полагать, данный манёвр не являлся столь уж необходимым, ибо к востоку от города, за Северским Донцом, находились позиции советских войск, и в этом направлении немцам было, так сказать, не разбежишься. Словом, А.М. Василевский и Ф.И. Голиков собирались устроить немцам под Харьковом в «зеркальном отражении» то, что Манштейн устроил там же нашим войскам – перехват стратегической инициативы должен был сопровождаться окружением вражеской группировки.
Любопытно, что для осуществления этого замысла командование Воронежского фронта и представитель Ставки ВГК считали вполне достаточным ввести в дело армию И.М. Чистякова. Две другие армии (64-я и 1-я танковая), перебрасываемые в спешном порядке в район Курска, сосредоточение которых заканчивалось несколько позднее, чем сосредоточение 21-й армии, в общем-то и не предполагалось использовать для указанного наступления на харьковском направлении. Армию М.Е. Катукова (1-ю танковую), после использования в качестве «щита» в районе Обояни с ориентацией на сумское (юго-западное) и конотопское (западное и северо-западное) направления, А.М. Василевский хотел передать Юго-Западному фронту для наступления на Донбасс. Что касается 64-й армии, то после прикрытия рубежа по Северскому Донцу на фронте Белгород, Волчанск она должна была быть введена между армиями К.С. Москаленко и И.М. Чистякова для усиления полтавского направления. Но совершенно ясно, что подобную задачу армия должна была получить с разрешением в нашу пользу ситуации под Харьковом. Непосредственно в наступлении на город А.М. Василевский и Ф.И. Голиков её использовать не собирались. Фраза доклада о дальнейшем использовании армии М.С. Шумилова говорит именно о таком сценарии её применения.
В целом, план А.М. Василевского и Ф.И. Голикова – план красивый. Употребляю слово «красивый» без всякой иронии. Грамотное распределение задач между армейскими объединениями, многоходовая, на перспективу, комбинация, создание необходимых резервов (в их качестве, как хорошо видно, выступают 1-я танковая и 64-я армии) на случай неблагоприятного в той или иной степени развития событий – всё это в плане есть. Не может не вызывать положительной реакции и тот факт, что удар немцев предполагалось парировать не просто активными, а, можно сказать, агрессивными действиями. Отсюда видно, как возросла уверенность в себе наших военачальников, как возрос их уровень мастерства. Но…
Была в красивом плане и существенная закавыка, которой, на мой взгляд, отличалось всё советское военное планирование в начале 1943 года: силы немцев недооценивались, их ответные действия как бы «выводились за скобки» и не учитывались или учитывались слабо. Одновременно имела место определённая переоценка возможностей своих войск, находившихся в ожесточённых боях с середины января 1943 года, т.е. уже два месяца, а то и более (если говорить о войсках Юго-Западного фронта).
Немцы же после Сталинграда и поражений на Верхнем и Среднем Дону в начале 1943 года вовсе не разучились воевать, не утратили моральный дух, не исчерпали своих ресурсов. И они жестоко наказывали наши войска за просчёты их командования.
В данном случае произошло то же самое. Плану, изложенному в докладе № 5130 от 15 марта, не суждено было осуществиться, несмотря на всю его красоту, стройность и логичность. Этому помешали немцы.
Прежде всего, расчёт А.М. Василевского и Ф.И. Голикова на то, что наступление немцев на белгородском направлении со стороны Грайворона окончательно остановлено под Борисовкой, не оправдался. С помощью 167-й и 320-й пехотных дивизий, подошедших к Борисовке, «Великая Германия» не только отбила советский контрудар, но и вновь возобновила наступление. Советские войска были оттеснены к Томаровке. Здесь они вновь «упёрлись». Но вся штука в том, что Томаровка расположена уже северо-западнее Белгорода. Следовательно, путь на Белгород с запада оказывался открытым [19; 435], [20; 141], [21; 122], [29; 454].
Далее. И командующий Воронежским фронтом, и представитель Ставки ВГК на этом фронте явно переоценили возможности 69-й армии. Конечно, 2-й гвардейский танковый корпус В.М. Баданова был внушительной силой. И, очевидно, А.М. Василевский и Ф.И. Голиков на него и возлагали основные надежды. Но вот состояние стрелковых дивизий армии было просто ужасающим. Во многих из них в строю оставалось менее 1000 человек, а, скажем, 340-я стрелковая дивизия насчитывала 275 бойцов. Артиллерийский парк армии состоял всего из 100 орудий [21; 122].
Между тем немцы по взятии Харькова решили двинуть танковый корпус СС вдоль Белгородского шоссе на север, т.е. подойти к Белгороду не только с юго-запада, запада, но ещё и с юга. Район Харькова брался под контроль XLVIII танковым корпусом, а соединения Хауссера уже 16-го числа начали подготовку к броску в северном направлении. 16 марта 2-й танкогренадёрский полк «Лейбштандарта» начал действия на Белгородском шоссе. Правда, эти действия ещё не носили решительного характера, а преследовали цель ослабить советский нажим на фронте дивизии «Великая Германия», т.е. представляли собой в большей степени отвлекающий манёвр. Но данный манёвр делался на перспективу. Когда к 18 марта XLVIII танковым корпусом район Харькова был взят под контроль, корпус Хауссера начал решительное наступление на Белгород. На острие удара находилась боевая группа дивизии «Лейбштандарт», созданная вокруг батальона Пайпера. В группу были включены 29 танков – на тот момент все боеготовые танки этой эсэсовской дивизии. В их числе было всего 2 «Тигра». Однако группа получила активнейшую поддержку авиации – пикирующие бомбардировщики Ю-87 и двухмоторные истребители Ме-110, которые использовались немцами в качестве штурмовиков, значительно облегчили задачу Пайперу. Начав наступление в 6.45 утра 18 марта, группа уже в 10.00 доложила о захвате деревни Красное, находящейся всего в километре к югу от Белгорода. В 11.35 Пайпер сообщил, что «город Белгород взят внезапной атакой» [19; 436 – 437], [20; 142], [8; 9], [21; 122], [48; 98]. Т.е. за полтора часа немцы проделали путь от Красного до Белгорода и взяли город. Не просто вошли в него, а именно взяли. Уже отсюда ясно, что практически никакого сопротивления в Белгороде им не оказывалось. Наших войск в городе почти не было. Как отмечает в воспоминаниях А.М. Василевский, командование Воронежского фронта покинуло город ранним утром 18 марта [8; 9]. Очень любопытный штрих. Он заставляет сделать два вывода. Первый – командование Воронежского фронта не имело под рукой абсолютно никаких резервов. Второй – выход немцев утром 18 марта к Белгороду был для Ф.И. Голикова и А.М. Василевского неожиданным. Такой прыти от немцев явно не ждали, а потому и не успели сосредоточить у города хоть какие-то силы, могущие дать отпор войскам танкового корпуса СС.
Советские танки появились под Белгородом в 12.10, т.е. спустя 35 минут после того, как Пайпер взял город. Это, несомненно, были машины корпуса В.М. Баданова. Другими танками 69-я армия на тот момент не располагала. Явно, что пытались отбить Белгород не все силы 2-го гвардейского танкового корпуса. Танки группы Пайпера смогли отразить атаку советских танкистов. Особенно хорошо зарекомендовали себя 2 «Тигра» группы. Советским Т-34 и Т-70 противопоставить этим машинам было нечего [19; 436 – 437], [20; 143].
Наряду с войсками дивизии «Лейбштандарт» утром 18 марта на Белгород двинулись силы дивизии «Рейх». Боевая группа Хармеля, собранная вокруг полка «Германия» этой дивизии, продвигалась к Белгороду восточнее группы Пайпера. Группа Хармеля натолкнулась на более сильное сопротивление советских войск. Поэтому к Белгороду она вышла только во второй половине дня. Но тут случилась досадная неприятность (для немцев, конечно) – эсэсовцы «Рейха» несколько раз были атакованы своей авиацией, принявшей их за русских. От этих ударов с воздуха группа Хармеля понесла потери. Но тем не менее она вступила в Белгород, явившись желанным подкреплением для бойцов из «Лейбштандарта» [19; 437], [20; 143]. К вечеру 18 марта стало абсолютно ясно, что те силы танкового корпуса В.М. Баданова, которые действовали под Белгородом, отбить город не смогут. И именно вечер 18 марта С.М. Штеменко в своих мемуарах называет временем, когда гитлеровцы окончательно овладели городом [48; 98].
Третья дивизия танкового корпуса СС – «Мёртвая голова» – обеспечивала восточный фланг корпуса в его наступлении на Белгород [39; 67].
Таким образом, немцы попросту обскакали наши войска – 21-я армия вступить в дело не успела, а имеющиеся в распоряжении командования Воронежского фронта наличные силы сдержать удар немецких войск не смогли.
Итак, до этого момента – взятия войсками группы армий «Юг» Белгорода, всё, казалось бы, шло «по Манштейну» или «почти по Манштейну». Но в итоге никакой «прогулки» по тылам 38-й и 60-й армий Воронежского фронта и тылам Центрального фронта, никакого окружения крупной советской группировки в районе Курска в марте так и не получилось. В этой своей утерянной победе Манштейн, по обыкновению, обвиняет других:
«Собственно, у группы (группы армий «Юг» – И.Д.) была ещё одна цель – в качестве заключительной фазы операции совместно с группой армий «Центр» очистить от противника дугу в районе Курска, врезающуюся глубоко на запад в немецкий фронт, и создать здесь более короткий фронт. Но мы должны были отказаться от этого намерения, потому что группа «Центр» заявила, что она не может участвовать в этой операции (выделено мной – И.Д.)» [27; 477 – 478].
Отнюдь не берусь утверждать, что группа армий «Центр» такого заявления не делала. Делала. Но Манштейн «изящно» умолчал о второй части проблемы. Почему, собственно, он один не мог произвести попытку «срезания» Курского выступа? За десять месяцев до описываемых событий, в мае 1942 года, фон Клейст проделал нечто подобное – ударом по южному фасу Барвенковского выступа ему удалось окружить находившиеся в этом выступе советские войска (6-ю и 57-ю армии, армейскую группу генерала Бобкина и отдельные части из состава 9-й армии). Причём первоначально немцами тогда предполагались классические «Канны» – с севера должна была нанести удар 6-я армия Паулюса, а с юга 17-я и 1-я танковая армии под общим командованием фон Клейста (план «Фридерикус»). Но поскольку армия Паулюса оказалась скованной боями с 21, 28-й и 38-й армиями Юго-Западного фронта, то германское командование решило нанести удар одной «южной клешнёй» (план «Фридерикус-Юг»). Войска фон Клейста успешно справились с поставленной задачей. И только на завершающем этапе образования кольца вокруг советской группировки на Барвенковском плацдарме в дело вступили соединения 6-й немецкой армии, переиграв армии Гордова, Рябышева и Москаленко (21, 28-ю и 38-ю). Так что ничего в принципе невозможного в том, чтобы в одиночку ударить по «южному подбрюшью» русских в районе Курска, не было.
