Игорь Юрьевич Додонов
Трудные дороги освобождения. Третья битва за Харьков
В 9 часов утра перешла в наступление 40-я армия К.С. Москаленко. Её боевые порядки были построены в два эшелона. Впереди наступала ударная группировка в составе 309, 340, 305-й и 100-й стрелковых дивизий. Второй эшелон составляли 183-я стрелковая дивизия и сводный танковый отряд [29; 420].
Немцы весьма успешно осуществляли подвижную оборону, на которую их ориентировало командование. Населённые пункты превращались в узлы сопротивления, мосты и лёд на переправах подрывались, дороги минировались. Всё это сильно тормозило продвижение наших войск. Как отмечает К.С. Москаленко, противнику «помогали в этом продолжавшиеся метели с большими снежными заносами, сильные морозы. К тому же ограниченное число дорог увеличивало для наступающих трудности в маневрировании и в своевременном обеспечении всем необходимым для жизни и боя» [29; 420].
Тем не менее остановить советское наступление немцы были не в состоянии. Уже в первый день наибольший успех наметился у правофланговых дивизий первого эшелона 40-й армии – 309-й и 340-й [29; 420 – 421].
3 февраля к операции подключилась и 60-я армия И.Д. Черняховского. Она начала успешно развивать наступление на Курск.
4 февраля к исходу дня части 15-го танкового корпуса 3-й танковой армии разгромили вражеский гарнизон в Великом Бурлуке, освободили город и, продвинувшись до деревни Гнилица, в соответствии с приказом генерала П.С. Рыбалко, круто повернули на юго-запад, устремившись к Печенегам [10; 114].
В течение 5 февраля танковые корпуса успешно развивали наступление на Чугуев и Печенеги. В этот же день передовая 52-я мехбригада 15-го танкового корпуса, отбросив с восточного берега Северского Донца немецкое боевое охранение, приблизилась к Печенегам и начала готовиться к форсированию реки (дело в том, что Печенеги находятся на западном берегу Северского Донца) [10; 114].
Однако разведчики 52-й мехбригады очень быстро выяснили, что штурм города не по зубам одной бригаде. Дело в том, что те самые заслоны, которые батальоны 52-й мехбригады легко отбросили на западный берег Северского Донца, принадлежали уже не полку «Германия» эсэсовской дивизии «Рейх», осуществлявшему в предыдущие дни подвижную оборону против армии П.С. Рыбалко. На западном берегу реки полным ходом окапывались части прибывавшей под Харьков другой дивизии танкового корпуса СС – «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» [3; 101], [10; 114], [19; 384], [20; 43].
Как докладывала наша разведка, оборона эсэсовцев в Печенегах уже была довольно прочная, до предела насыщенная огневыми средствами, дотами и дзотами, минными полями [10; 114].
К штурму Печенег начали готовиться все части и соединения 15-го танкового корпуса [10; 114].
Но в эти же дни, т.е. 4 и 5 февраля, в районе Белый Колодезь, что находился против правого фланга 3-й танковой армии, откуда ушли 12-й и 15-й танковые корпуса, происходило интенсивное сосредоточение полка «Фюрер» и других частей танкогренадёрской дивизии СС «Рейх» [3; 101], [10; 114], [19; 384], [20; 43].
С утра 6 февраля указанные немецкие силы нанесли контрудар по правому флангу армии П.С. Рыбалко. Против них был выставлен заслон из частей 184-й стрелковой дивизии. П.С. Рыбалко не стал менять свои планы из-за контрудара эсэсовцев на правом фланге своей армии. Видимо, оценив (и совершенно правильно) контратакующие силы как не очень значительные, он продолжал рваться к Харькову левым флангом своей армии.
Тем не менее удар дивизии «Рейх» был довольно внушительным. Завязались ожесточённые бои между ней и нашей 184-й стрелковой дивизией. Немцам удалось добиться некоторых успехов: к вечеру 6 февраля около 30 немецких танков Pz.III и Pz.IV прорвались к Великому Бурлуку, стремясь пробиться в стык между 184-й и 48-й гвардейской стрелковыми дивизиями. Но тут враг был остановлен [3; 101], [10; 114]. Нарастить же усилия у немцев возможности не было. У самой дивизии «Рейх» сил для этого не хватало, а перебросить войска с других участков противостояния с 3-й танковой армией мешали активные наступательные действия советских войск. Именно 6 февраля части 15-го танкового корпуса во взаимодействии со 160-й стрелковой дивизией начали штурм Печенегов, а 12-й танковый корпус при поддержке 62-й гвардейской стрелковой дивизии попытался овладеть Чугуевом и Малиновкой [10; 114 – 115], [19; 384], [20; 44]. На обоих участках советские войска натолкнулись на упорное сопротивление, ввязавшись в длительные (на несколько дней) и кровопролитные бои.
За 4, 5 и 6 февраля наибольшее продвижение, как и в первый день наступления 40-й армии, имели две её правофланговые дивизии – 309-я генерал-майора М.И. Меньшикова и 340-я генерал-майора С.С. Мартиросяна [29; 421].
Уже 4 февраля К.С. Москаленко решил нарастить удар в полосе 309-й стрелковой дивизии, продвигавшейся интенсивнее всех остальных. Для этой цели именно туда командармом были направлены сводный танковый отряд (116-я танковая бригада и три отдельных танковых полка) полковника В.Г. Романова и 183-я стрелковая дивизия генерал-майора А.С. Костицына. Последняя, как мы помним, находилась во втором эшелоне армии. Переброшенная на правый фланг, она продолжала оставаться во втором эшелоне, имея задачу усилить удар 309-й сд и сводного танкового отряда в случае необходимости [29; 422].
Массирование сил именно на правом фланге имело определённый риск. «Ведь правый фланг армии был открыт, – пишет К.С. Москаленко, – и на десятки километров к северу советских войск не было. Только далеко в тылу, в районе Горшечного и Старого Оскола, тогда ещё шли ожесточённые бои по ликвидации остатков окружённой группировки врага. Однако в данной обстановке иного решения быть не могло, ибо, во-первых, враг после ударов последних недель не располагал здесь крупными силами, и, во-вторых, стало ясно, что именно в полосе 309-й стрелковой дивизии решался успех всей операции» [29; 422].
Не стоит упрекать К.С. Москаленко в авантюристичности действий. Прежде всего, потому, что в распоряжении командарма-40 были весьма надёжные разведданные, говорящие о том, что правому флангу его армии в тот момент ничто не угрожало. Далее, К.С. Москаленко всё-таки предпринял меры для парирования возможных неожиданностей – именно туда направлялись силы 107-й и 25-й гвардейской стрелковых дивизий и 4-го танкового корпуса, высвобождавшиеся после ликвидации окружённых в ходе Воронежско-Касторненской операции сил врага. Части этих соединений, кроме задачи прикрытия правого крыла армии, ещё и усиливали её ударную группировку. Кроме того, командарм-40 предпринял ряд мер по обеспечению правого фланга артиллерией и авиацией [29; 422].
6 февраля 309-я стрелковая дивизия, продвинувшись на 20 км западнее отведённого ей рубежа, овладела крупным населённым пунктом и станцией Гостищево, расположенной на железной дороге Курск – Харьков в 18 – 20 км севернее Белгорода [29; 421].
Быстро продвигалась вперёд 340-я стрелковая дивизия. Она с севера обошла город Корочу, превращённый немцами в мощный опорный пункт. С юга этот город был обойдён 100-й стрелковой дивизией генерал-майора Ф.И. Перхоровича. На саму Корочу наступала 305-я стрелковая дивизия. Она и завязла в боях под этим городом. По состоянию на конец дня 6 февраля Короча ещё не была взята [29; 421– 422].
К исходу 6 февраля 60-я армия вышла на подступы к Курску и начала охват города с севера (две стрелковые дивизии и одна танковая бригада) и юга (одна стрелковая дивизия) [21; 113].
7 и 8 февраля бригады танковых корпусов 3-й танковой армии продолжали безуспешные попытки овладения Печенегами, Чугуевом и Малиновкой. Надо иметь в виду, что никакой танковой армады эти корпуса не представляли. Выше уже отмечалось, что операцию «Звезда» армия П.С. Рыбалко начинала с очень небольшим количеством боеготовых танков (50 единиц). Уже в ходе операции какие-то машины вводились в строй, но какие-то и выбывали. По свидетельству генерала А.А. Ветрова, в каждой из трёх танковых бригад 15-го тк (88, 113-й и 195-й) было по 10 – 15 боеготовых машин [10; 115]. Не лучше была ситуация и в 12-м тк. В его 30-й танковой бригаде к моменту начала боёв за Чугуев и Малиновку в строю оставалось 5 танков (1 Т-34, 1 Т-70, 3 Т-60), в 97-й танковой бригаде – 3 танка (все КВ), в 106-й танковой бригаде – 4 танка (1 Т-34, 3 Т-70) [20; 45]. Всего – 12 боевых машин.
С учётом того, что и в мотострелковых батальонах танковых бригад оставалось по 60 – 80 бойцов [10; 115], становится ясно, что самостоятельно взять указанные населённые пункты танковые корпуса не могли. Поэтому им и понадобилась поддержка стрелковых дивизий 3-й ТА.
Несмотря на эту поддержку, трёхдневные бои за Печенеги, Чугуев и Малиновку (6, 7 и 8 февраля) успехом для советских войск не увенчались. Более того, части «Лейбштандарта» под Печенегами контратаковали и потеснили полки 160-й стрелковой дивизии. Их отход, как отмечает А.А. Ветров, привёл к значительным потерям в 52-й механизированной и 195-й танковой бригадах 15-го танкового корпуса [10; 115].
Тем неожиданнее для эсэсовцев явилось то, что произошло под Печенегами в ночь на 9 февраля. Предоставим слово генералу А.А. Ветрову:
«В этих условиях комкор генерал В.А. Копцов решил изменить план действий. В ночь на 9 февраля 1943 года стрелковая рота под командованием старшего лейтенанта А.К. Давыденко скрытно просочилась через боевые порядки противника и овладела в глубине его обороны господствующей высотой 173,3. Естественно, это вызвало замешательство в стане врага. И тогда, поддержанные огнём своей героической роты, которая обстреливала гитлеровцев с тыла, в бой двинулись и остальные подразделения 2-го мотострелкового батальона 52-й мехбригады, а также её 3-го батальона. Противник заметался между двух огней. Этим воспользовались другие бригады корпуса, которые вместе со 160-й стрелковой дивизией ворвались на восточную окраину Печенег, а к утру полностью очистили город от фашистов» [10; 115].
В этот же день части 15-го танкового корпуса освободили от немцев населённый пункт Кочеток и продолжали развивать наступление на Каменную Яругу, где подверглись мощной контратаке танков и пехоты противника. Но эта контратака была отражена, а гитлеровцев отбросили к Рогани [10; 115 – 116].
9 февраля 12-й танковый корпус и 62-я гвардейская стрелковая дивизия овладели Чугуевом [10; 115].
Не менее напряжёнными были 7 – 9 февраля события на других участках полосы наступления 3-й танковой армии.
8 февраля П.С. Рыбалко решает ввести в дело единственный свой подвижный резерв – 6-й гвардейский кавалерийский корпус. Генерал придержал это соединение, не стал его использовать в атаках на опорные пункты противника, и сделал совершенно правильно. Теперь у него был козырь на руках, которым он весьма грамотно и успешно воспользовался.
Тут надо пояснить, что бои предыдущих дней привели к обширному разрыву фронта между полком «Германия» эсэсовской дивизии «Рейх» и оборонявшейся южнее 298-й пехотной дивизией немцев. Этот разрыв не смогло ликвидировать прибытие частей дивизии «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер», которые тут же были скованы боями с 12-м и 15-м танковыми корпусами.
П.С. Рыбалко решил использовать образовавшийся широкий разрыв фронта для глубокого обхода оборонявших Харьков частей противника. 6-й гвардейский кавалерийский корпус, усиленный 201-й танковой бригадой, получил задачу «прорваться в полосе действий 6 А (на участке 350 сд) и, следуя по маршруту Андреевка, Бол. Гомольша, Тарановка, отрезать противнику пути отхода на Харьков в юго-западном и западном направлениях» [20; 47].
«Тем самым, – отмечает А. Исаев, – кавалерийский корпус, первоначально нацеливавшийся на восточные предместья Харькова, был перенаправлен в обход города с юга» [20; 47].
С подобным утверждением российского историка можно согласиться лишь частично. Дело в том, что первоначально, согласно докладу командования Воронежского фронта в Ставку ВГК № 00179/оп от 21 января 1943 года, планировалось использовать 6-й гв. кк именно для глубокого продвижения в юго-западном направлении с целью обеспечения наступления на Харьков с юга:
«Обеспечение операции с юга будет возложено на 6-й гвардейский кавкорпус с направления – Уразово, Двуречная, Шевченко, Андреевка, Алексеевское, ст. Беспаловка» [37; 274].
Если взглянуть на карту, то хорошо видно, что указанное в плане направление уводит кавкорпус далеко на юго-запад от восточных предместий Харькова. И даже Андреевка, о которой в своём боевом распоряжении говорил П.С. Рыбалко, уже фигурировала в докладе № 00179/оп от 21.01.1943 года.
Безусловно, корректировки, которые советское командование внесло в первоначальный план операции «Звезда» в связи с ликвидацией крупных вражеских группировок, окружённых в ходе Острогожско-Россошанской и Воронежско-Касторненской операций, имевшей следствием отвлечение значительных сил, перенацелили 6-й гвардейский кавкорпус на наступление на Харьков с востока. Однако генерал П.С. Рыбалко «подошёл к вопросу творчески» и быстро перенаправил кавкорпус в юго-западном направлении, уж коли для подобного шага сложились благоприятные условия.
Заметим, кстати, что «творческий подход» П.С. Рыбалко к вопросу заключался и в том, что он использовал для ввода кавалерийского корпуса в прорыв не просто полосу соседней армии, а полосу соседней армии другого фронта (6-я армия входила в состав Юго-Западного фронта).
Подобное быстрое реагирование на складывающуюся обстановку принесло свои плоды. Уже 9 февраля 6-й гв. кк вышел на подступы к Мерефе, завершив обход Харькова с юга [21; 113].
«Побочным эффектом от ввода в прорыв в обход Харькова кавалерии было создание своего рода завесы на пути отдельных подразделений «Лейбштандарта», пытающихся установить контакт с окружённой и отходящей на северо-запад 320-й пехотной дивизией» [20; 47]. Дивизия эта, находившаяся на южном фланге группы Ланца, попала под удар 6-й армии Юго-Западного фронта, была ей окружена и, воспользовавшись отсутствием сплошного кольца окружения, пробивалась из «котла» (об этих событиях подробнее в следующей главе).
Таковы были события на крайнем левом фланге армии П.С. Рыбалко. На крайнем правом фланге армии 9 февраля части дивизии СС «Рейх» (1-й батальон танкового полка дивизии и три мотопехотных батальона полка «Фюрер») предприняли новую контратаку на Великий Бурлук. Атака немцев была отбита огнём советской противотанковой артиллерии. Восемь танков 1-го танкового батальона сгорели на поле боя. Многие машины получили повреждения и так или иначе вышли из строя. Хотя повреждённые танки и не представляли собой безвозвратные потери, т.к. либо вышли из боя сами, либо их вытащили, но тем не менее потери для одной атаки были очень существенными (причём без нанесения ощутимого вреда обороняющимся советским войскам). Отбивавшие немецкую контратаку части 184-й стрелковой дивизии и 179-я отдельная танковая бригада отчитались о 30 подбитых немецких танках, что с учётом сопоставления с немецкими данными об этом бое можно считать точной цифрой. Для возобновления контрудара на следующий день, что требовали от командира дивизии «Рейх» Георга Кепплера и командование группы армий «Б» в лице фон Вейхса, и даже ОКХ в лице начальника штаба ОКХ Курта Цейтцлера, у немцев под Великим Бурлуком имелось всего 24 танка. Сил для удара явно не хватало. Поэтому и командование танкового корпуса СС, и даже генерал Ланц, видевший, что обстановка совсем не благоприятствует наступательным действиям, просили у Вейхса и Цейтцлера отменить приказ на возобновление контрудара 10 февраля. Данная просьба была отклонена. Но наступлению дивизии «Рейх» под Великим Бурлуком 10 февраля так и не суждено было состояться, ибо в этот день немцам стало уже совсем не до наступлений [19; 385 – 386], [20; 50 – 51].
В эти дни, 7 и 8 февраля, войска 69-й армии Воронежского фронта (командующий – генерал М.И. Казаков) развивали наступление на Волчанск. Противостояли 69-й армии части танкогренадёрской дивизии «Великая Германия». Удержать Волчанск они не смогли, и 9 февраля правофланговые соединения армии М.И. Казакова овладели этим городом, выдвинулись к Северскому Донцу, по льду форсировали его и двинулись к северным окраинам Харькова [19; 385], [20; 52 – 53], [21; 113].
Перед 40-й армией К.С. Москаленко продолжала обороняться 168-я пехотная дивизия немцев. Чтобы задержать продвижение советских войск 40-й и 69-й армий, немецкое командование перебросило в район северо-восточнее Харькова подкрепление – венгерскую танковую дивизию. Однако это казалось бы мощное соединение не смогло сколько-нибудь значительно задержать продвижение советских войск. В течение 7 – 8 февраля почти все танки венгерской танковой дивизии оказались выбиты в ходе боестолкновений с нашими Т-34. Хорошо потрудилась «в отстреле» венгерских танков и противотанковая артиллерия 69-й и 40-й армий [19; 385].
7 февраля охват Корочи, осуществлённый накануне с севера (частями 340-й сд) и юга (частями 100-й сд), заставил немцев поспешно оставить город и отступить в направлении Щебекино и Волчанска. Преодолев сопротивление немецкого арьергарда, 305-я стрелковая дивизия полковника И.А. Даниловича освободила Корочу [21; 113], [29; 421 – 422].
Замечу, что в начале 1943 года, после Сталинграда, немцы стали чуть ли не панически бояться окружений. Эта реакция на возможное окружение была абсолютно подобна той, которую выказывали войска РККА в 1941 году. В частности, боясь окружения, немцы поспешно смазали пятки из Корочи. До того таким же образом они эвакуировали Обоянь. А потом по схожему сценарию сдадут и Харьков, вопреки всем приказам ОКХ, ОКВ и лично Гитлера. Последнее говорю, забегая вперёд, и подробнее к этому ещё вернусь. А говорю с целью «пхнуть» «демо-историков», которые просто-таки упиваются в своих опусах геройством и стойкостью немецких войск в окружении, явно противопоставляя их поведению наших войск в 1941 году, и даже в 1942 и 1943 годах. В принципе, да и брызгайте вы слюнями от восторга. На то вы и записные «демократы». В крови вашей рабское преклонение перед Западом, неважно каким – германским ли, англо-саксонским ли, романским. Однако при этом вы забиваете своим слюнявым барахлом головы наших читателей. А вот этого позволить вам не могу. Отсюда и это небольшое «лирическое» отступление.
После освобождения 6 февраля Гостищево силами 309-й стрелковой дивизии генерал-майора М.И. Меньшикова командующий 40-й армией принимает решение организовать наступление на Харьков с трёх сторон. В соответствии с этим решением правофланговая 309-я сд получила приказ продвигаться к городу вдоль железной дороги, т.е. с севера, 340-я сд – с востока. Одновременно вводимая в бой 183-я сд, бывшая до того во втором эшелоне наступления армии, получала задачу, выдвинувшись вперёд, наступать на Харьков с северо-запада, отрезая немцам пути отхода из Белгорода на запад и юго-запад [29; 422].
Именно 183-я стрелковая дивизия с частью сил сводного танкового отряда полковника В.Г. Романова в 5 часов утра 8 февраля ворвалась в западную часть Белгорода и стремительно овладела ею. Частями дивизии были перекрыты все дороги к северо-западу, западу и югу от города. Почти одновременно 309-я стрелковая дивизия совместно со 192-й танковой бригадой заняли северные, восточные и южные окраины Белгорода. Вслед за тем наши части начали планомерную зачистку районов города. В ходе боёв в Белгороде было уничтожено до двух полков пехоты противника, взято свыше тысячи пленных. К утру 9 февраля Белгород был полностью освобождён [19; 385], [20; 49 – 50], [21; 113], [29; 423].
Увидев, что в Белгороде для частей 168-й пехотной дивизии дело пахнет керосином, генерал Ланц уже в 13.00 8 февраля отдал приказ об отходе из Белгорода на юг. Увы, для немцев, но всегда столь информированное посредством радиосвязи (по уверениям «демо-историков») немецкое командование на сей раз всей полнотой информации не владело. Отступать из Белгорода на юг части 168-й пехотной дивизии никак не могли. Посему приказ Ланца остался не более чем благим пожеланием. Впрочем, силам около батальона в сопровождении танков с боем удалось прорваться из города. Правда, прорвались они не на юг, как предписывало командование, а на запад. Да и уйти далеко не смогли: в районе станции Болховец отступающие немцы были настигнуты частями 183-й стрелковой дивизии и полностью уничтожены [19; 385], [20; 49 – 50], [29; 423]. Вообще же от 168-й пехотной дивизии уцелело не более 2000 человек, что, по замечанию А. Исаева, «можно было классифицировать не иначе как разгром» [20; 50]. Эти 2000 человек довольно беспорядочно отступили в западном направлении [20; 50].
Утром 8 февраля части 60-й армии ворвались в Курск и к вечеру полностью освободили город от немецко-фашистских захватчиков [21; 113], [48; 93].
Итак, 9 февраля Белгород был взят советскими войсками. Гитлеровцы оставили Волчанск. Соединения 6-го гвардейского кавкорпуса действовали в районе Мерефы. В район Рогани вышли части 15-го танкового корпуса. К 10 февраля Харьков уже был обложен с трёх сторон.
Фронт группы Ланца находился в весьма плачевном состоянии. Крайняя на северном фланге группы 168-я пехотная дивизия фактически перестала существовать как боевая единица. То, что от неё осталось, в беспорядке отступило на запад и уже не могло как-то повлиять на ход событий на левом фланге группы Ланца. В связи с этим положение танкогренадёрской дивизии «Великая Германия», и без того далеко не блестящее, ещё более ухудшилось – теперь её левый фланг висел в воздухе и, не будучи прикрыт, находился под угрозой удара с севера, обхода и охвата. Но ещё более беспокоил Ланца южный фланг его группировки, а если быть более точным, то глубокое проникновение войск 6-го гвардейского кавалерийского корпуса в район Мерефы. Посему Ланц решил сократить фронт подчинённых ему войск и всеми силами удерживать Харьков. Удар дивизии «Рейх» в районе Великого Бурлука был отменён. Дивизии было приказано отходить на западный берег Северского Донца. Уплотнявшимся к Харькову войскам ставилась задача обеспечения прочной обороны города с востока, северо-востока, юга, юго-востока и юго-запада. Причём генерал Ланц, полагая угрозу немецкой обороне с южного направления более серьёзной, планировал нанесение контрудара по прорвавшемуся в обход Харькова 6-му гвардейскому кавалерийскому корпусу генерала С.В. Соколова. Предполагалось создание подвижной группы, для которой каждая дивизия эсэсовского танкового корпуса должна была выделить какое-то количество войск. Местом сбора этой подвижной группировки назначалась Мерефа. Руководство собранными для контрудара силами было возложено на командира дивизии «Лейбштандарт СС Адольф Гитлер» Дитриха [19; 387], [20; 52].
Забегая вперёд, заметим, что Ланц явно ошибался, признавая угрозу Харькову с юга более существенной, чем с севера. В сущности, угрозы были равнозначны. Но здесь сыграл роль глубокий прорыв кавкорпуса С.В. Соколова. Сам факт более глубокого проникновения советских войск к югу от Харькова заставил Ланца именно там концентрировать основные усилия подчинённых ему войск. Впрочем, выбор у Ланца был невелик. Учитывая силы, которыми он располагал, и результаты первых дней операции «Звезда», любое его решение приобретало характер тришкиного кафтана – тут заштопаешь, там порвётся.
10 февраля бригады 15-го танкового корпуса продвигались на Рогань –небольшой населённый пункт на шоссе из Харькова в Чугуев.
12-й танковый корпус в ходе упорного боя овладел Малиновкой. Причём немцам удалось подбить два из трёх танков КВ, остававшихся в распоряжении 97-й танковой бригады корпуса. При этом данная бригада потеряла 40 человек убитыми и 47 человек ранеными. К началу боя 10 февраля бригада получила из ремонта два лёгких танка Т-70. Они успешно прошли этот бой. Таким образом, боеготовыми после боя в бригаде оставалось только три машины (1 КВ и 2 Т-70) [20; 45].
Немцы не смирились с потерей Малиновки и в тот же день, 10 февраля, предприняли контратаку. Для немцев она закончилась полной неудачей – потеряв значительное количество живой силы, один танк и одно САУ, они вынуждены были откатиться от Малиновки [20; 45].
К исходу 10 февраля войска 69-й армии подошли к внутреннему оборонительному обводу Харькова. Под их натиском дивизия «Великая Германия» отступала, загнув свой левый фланг для прикрытия с севера [20; 52], [21; 113].
В этот день 40-я армия, заняв накануне Белгород, продолжила своё продвижение вперёд, наступая на Харьков с севера и одновременно обходя его с северо-запада и запада. Это был классический манёвр на окружение. Причём обходной удар 40-й армии нацеливался на Мерефу [19; 387], [20; 53 – 54].
Именно в Мерефе происходил сбор группы Дитриха для намечавшегося контрудара по силам 6-го гвардейского кавалерийского корпуса. В ночь с 10 на 11 февраля группа была готова к наступлению. Немцы планировали наступать тремя «ветвями». Центральной «ветвью» был мотопехотный полк «Фюрер» дивизии СС «Рейх», усиленный 1-м батальоном танкового полка «Лейбштандарта». Справа должен был наступать усиленный разведывательный батальон «Лейбштандарта», слева – 1-й батальон 1-го танкогренадёрского полка «Лейбштандарта». Группе Дитриха также были приданы сапёрный батальон, батальон штурмовых орудий и дивизион зенитных орудий «Лейбштандарта» [19; 387], [20; 53].
Контрудар эсэсовцев начался рано утром 11 февраля. Однако вместо трёх ударных группировок участие в нём приняли всего две. Как образно выразился А. Исаев, «”трезубец” превратился в “вилку” c двумя остриями» [20; 55]. Что же произошло? Дело в том, что к утру 11 февраля к Мерефе вышли части 12-го танкового корпуса и ударили по левому флангу группы Дитриха, т.е. по 1-му батальону 1-го танкогренадёрского полка дивизии «Лейбштандарт» с приданными подразделениями. Естественно, что принять участие в контрударе батальон уже не смог, он сам был вынужден отбиваться от наседающих частей 12-го танкового корпуса.
Меньше всего проблем в наступлении было у правого крыла группы Дитриха. Практически не встречая сопротивления, усиленный разведывательный батальон «Лейбштандарта» уже в 12.30 11 февраля вышел к Новой Водолаге [19; 388], [20; 55].
А вот у центральной ударной группировки трудности были значительно большими. На пути танкистов «Лейбштандарта» и мотопехотинцев «Фюрера» было село Борки. Немцы решили взять его с ходу, даже без разведки сил противника. И тут же были наказаны за свою самоуверенность. Танковая атака на Борки была отбита огнём хорошо замаскированных противотанковых орудий 6-го гвардейского кавкорпуса. Немцы потеряли четыре машины. Три из них были подбиты. Два танка составили безвозвратные потери: один – сгорел, другой был полностью разрушен взрывом боекомплекта. И только одна из подбитых машин имела повреждения, позволявшие произвести её ремонт. Её эсэсовцам удалось ночью вытащить с поля боя. Ещё один танк попросту завяз при атаке в незамёрзшем болоте по самую башню и был покинут экипажем [19; 388], [20; 55].
Атака на Борки без поддержки танков, силами одной мотопехоты полка «Фюрер» также не принесла успеха. Спешенные советские кавалеристы отразили её метким пулемётным и миномётным огнём [19; 388], [20; 55].
Результаты контрудара частей двух эсэсовских дивизий были весьма скромными, но 6-й гвардейский кавкорпус вынужден был приостановить своё продвижение к Харькову и сосредоточить основные силы в районе Новой Водолаги, где немцам удалось добиться некоторых успехов [19; 389 – 390], [20; 64 – 65].
Ланц намеревался развивать достигнутый успех. Поэтому в ночь с 11 на 12 февраля к Мерефе прибыл 2-й мотоциклетный батальон дивизии СС «Рейх» [19; 390], [20; 65].
11 февраля бригады 15-го танкового корпуса при поддержке 368-го истребительно-противотанкового полка начали штурм Рогани. Здесь им пришлось столкнуться, помимо частей дивизии «Лейбштандарт», ещё и с частями танкогренадёрской дивизии СС «Мёртвая голова», которые как раз в этот период начали прибывать под Харьков [10; 116], [20; 54]. Только к концу дня 52-я механизированная бригада, поддержанная танками 88-й танковой бригады, смогла ворваться на восточные окраины Рогани и выбила оттуда эсэсовцев, но на рубеже протекавшей здесь реки Роганьки была остановлена ураганным огнём противника. Переправиться через реку без моста с ходу возможности не было, мост же был подорван сапёрами «Лейбштандарта» [10; 116], [20; 54]. Таким образом, итогом боёв за Рогань в этот день явилось овладение частями 15-го танкового корпуса её восточными окраинами. Большего нашим танкистам добиться не удалось.
Действия 69-й армии М.И. Казакова 11 февраля вызвали резкие нарекания со стороны командующего Воронежским фронтом Ф.И. Голикова. Дело в том, что в этот день армия вообще не продвинулась вперёд. Поэтому Ф.И. Голиков в ночь на 12 февраля приказывал М.И. Казакову:
«Войска вверенной Вам армии в течение целых суток 11.2.1943 г. бездействовали перед арьергардами противника в 10 – 12 км от Харькова.
Такое поведение преступно, т.к. оно приводит к срыву выполнения боевой задачи, позволяет противнику безнаказанно отводить главные силы.
Вы лично не приняли мер и не обеспечили занятие г. Харькова к исходу 11. 2.1943 г.
Приказываю:
1. К утру 12. 2.1943 г. овладеть Харьковом.
2. Донести о виновниках невыполнения задачи дня 11.2.1943 г. и о принятых Вами мерах к ним» [20; 56 – 57].
Комфронта был прав в том, что называл противостоящие 69-й армии силы арьергардами. Конечно, это были арьергарды не по сути своей, а по числу. Дело в том, что дивизия «Великая Германия» к этому времени всё больше заворачивала свой фронт на север для сдерживания соединений 40-й армии. В полосе же наступления 69-й армии оборонялся фактически один полк «Германия» дивизии «Рейх» (конечно, с разнообразными вспомогательными частями). Остальные силы этой дивизии генерал Ланц, как мы помним, перебросил на юг для контрудара по 6-му гвардейскому кавалерийскому корпусу. «Ланц разыгрывал довольно опасную комбинацию», – замечает А. Исаев по поводу такого ослабления восточного и северо-восточного участка немецкой обороны города [20; 53].
И, казалось бы, Ф.И. Голиков пенял командарму-69 вполне заслуженно – не наказать Ланца за эту его авантюру было недопустимо.
Но на счастье Ланца 69-ю армию преследовали проблемы со снабжением, которые очень сильно снижали её наступательные возможности. В своём ответном докладе командующему Воронежским фронтом М.И. Казаков указал на них как на главную причину невыполнения его армией боевой задачи:
