Борис Романов
Повесть об Апостолах, Понтии Пилате и Симоне маге
Глава 9. Старый Завет – для тех, кто читал его*
(* Так в рукописи Реми Оттона (прим. переводчика))
Андрей! На душе сразу стало легко и спокойно. Я даже не задумался о том, как он узнал обо всем, и только сразу понял, что подсознательно ждал этого, – привык, что-ли, к чудесам. Бахрам звал меня к себе домой, обсудить рассказанное нам Петром и Иоанном три недели назад, в день исцеления хромого Хирама у Красных ворот, когда меня чуть не убили иудеи в храме. Мы договорились, что я приду к нему через час и он пошёл ещё за Иосией Кипрянином, одним из семидесяти учеников, богатым иудеем родом с Кипра, из колена левитов-священников, который очень хорошо знал книги Моисея.
Я задержался дома, конечно чтобы показать родителям короткое послание Андрея. Их изумление было не меньше моего. Отец сказал только, что непонятно, почему Андрей посчитал нужным так быстро оповестить меня, – неужели только затем, чтобы я, Рем, не мучался сомнениями? Действительно, почему?
С этой мыслью я вышел на полуденные жаркие улицы Иерусалима. По дороге к Бахраму я должен был сделать небольшой крюк: передать от отца просьбу в лавку одного торговца древностями и фолиантами, чтобы он нашёл для него комментарии александрийского философа Филона по космологии. Лавка находилась на одной из оживленных центральных улиц, и даже сейчас, в жаркий полдень, здесь было много людей, и волы с поклажей шли под крики хозяев к городским рынкам, и было шумно, и пыль стояла столбами над дорогой и среди пальм.
Я зашёл в лавку и осмотрелся. Здесь было много интересного для меня, а покупателей не было, только в углу у пыльного окна спиной ко мне сидел какой-то римлянин в темной тоге и перелистывал свитки из телячьей кожи. Хозяин, старый грек, вышел мне навстречу и я передал ему просьбу отца, и только собрался немного посмотреть прилавки и уходить, как римлянин обернулся и я узнал… Титуса!
– Рем, вот так встреча! Наверное боги водят нас рядом. Никак не думал, что увижу тебя здесь! Да, как видишь, не только ты интересуешься древностями и книгами. Кто имеет медный щит, не обязательно ещё и с медным лбом, – рассмеялся он, видя мою растерянность.
– Я тут не по службе, хотя… У нас везде служба, а здесь есть интересные родословия знатных иудейских семей, я должен их посмотреть. Но ты, я вижу, спешишь, так что не буду тебя задерживать. Скажи мне только, подумал ли ты о нашем вчерашнем разговоре; правильно ли, что я потревожил тебя сложными вопросами?
– Да, Титус, ты был прав. Я согласен, что твои вопросы были нужны. Я много передумал со вчерашнего дня, и скажу тебе, что я согласен.
– Вот как?! Молодец, Рем. Ты умней и решительней, чем мне показалось вчера. Я уж, да простят меня боги, думал, что только расстроил и разозлил тебя, и что мой сестерций уже валяется в какой-нибудь канаве… Что же, иди. Ты приятно удивил меня. Когда нашим богам или Афранию будет угодно – увидимся, не так ли?
***
Так. Я дружелюбно расстался с Титусом и вышел из лавки.
Господи! Как я сейчас был благодарен Андрею за его записку! Если бы не она, то, прав Титус, я наделал бы глупостей, и сейчас сожалел бы о них, и полетел бы в канаву его сестерций. Меня даже не интересовало в тот момент, как представляет себе дальнейшее всевидящий Андрей, – меня вела твердая и добрая рука, и я был спокоен.
На тихих окраинных улочках, подходя к дому Бахрама, я думал уже о другом: с интересом вспоминал вопросы, которые задавали три недели назад Пётр и Иоанн. Иосия уже был там.
Бахрам и Иосия начали издалека, с первой книги Моисея, которую Иосия называл по-еврейски "Брейшит", а Бахрам – книгой Бытия. Они выясняли, как рассказы об Адаме и Еве и о допотопных патриархах попали к Моисею в Египет, сколько между ними было поколений, потомков Адама, и сколько времени прошло от Начала до Моисея, и можно ли поэтому полностью доверять этой книге Моисея, – это спрашивал, конечно, Бахрам. Иосия утверждал, что эта книга – не смутные предания, а семейная хроника, и что ей можно полностью доверять. Он называл имена патриархов по-еврейски, – Ноя он называл Ноахом, Еву – Хавой, – а Бахрам повторял по-гречески и записывал. По-гречески я и запомнил рассказ Иосии.
– Адам жил 930 лет и все допотопные патриархи жили очень долго, так было угодно Ягве. Родословная Ноя, праотца послепотопного человечества, идет от третьего сына Адама и Евы по имени Сиф, который жил 912 лет. В этой родословной от Сифа был Енос, жил 905 лет, потом Каинан, потом Мелелеил; от него Иаред, жил 962 года, потом Енох, – прадед Ноя; Мафусаил, – его дед, жил дольше всех, 969 и умер во время Потопа. Отец Ноя, по имени Ламех, жил 777 лет и при этом первые примерно 60 лет жил Ламех ещё при живом Адаме! Получалось, что знания и рассказы Адама мог передать Ною ещё его отец или дед Мафусаил, который жил при Адаме почти 250 лет!
– Но почему они решили передать все знания именно Ною, ведь много у них у всех было других потомков, которые не спаслись во время Потопа и не могли они знать заранее, кого выберет для спасения Ягве? – Этот вопрос напрашивался сам собою, и я спросил Иосию об этом.
– То были другие люди, эти патриархи, не чета нам, и знали много больше нас. И сказано у Моисея, что задолго до Потопа Ягве выбрал Ноя. А ессейские предания говорят ещё, что Ной с рождения был отмечен, и родился большим как ягненок, и большими, открытыми от чрева матери глазами, что даже отец его Ламех смутился и испугался, и спрашивал жену свою Битенош, его ли это дитя, не исполины ли, отпавшие с неба, входили к ней? Она клялась ему, что он отец, но Ламех не поверил, и пошёл к Мафусаилу, отцу своему, и спрашивал у него про тех исполинов, которых никто не видел, но помнили, что кто-то видел их в иные времена. Мафусаил не знал, и сам уже не видел исполинов. Но Ламех умолил его отправиться к деду, отцу Ламеха праведному Еноху, который жил тогда в стране Парваим, где много золота, и спросить праведного, который все знал от Бога. Мафусаил согласился, и нашёл Еноха в стране Парваим, и спросил его про упавших с неба исполинов. Енох, по ессейскому преданию, сказал Мафусаилу, что действительно, во дни Иареда, отца его, – то есть прадеда Ламеха, лет за шестьсот до рождения Ноя, сходили с неба исполины, и жили на земле, и входили к дочерям человеческим, но все они, и потомки их ушли однажды, никто не знает куда. И отослал Енох сына своего Мафусаила навсегда от себя, и сказал, чтобы больше не искали его, так как уйдет он скоро живым на небо, а вернется только в Конце дней, – тогда и будет все знать; пока же завещал передать все их знания Ною. Мафусаил вернулся и рассказал все это сыну своему Ламеху, и Ламех успокоился, и поверил жене своей, и вложил беспокойный дух свой в ножны разума, и стал готовить Ноя с детства к великому завету с Ягве, что также Енох сказал…
Но вернемся к первой книге Моисея, – сказал Иосия. – Ной жил 950 лет и за сто лет до Потопа родил сыновей: Сима, Хама и Иафета. От Сима пошли после Потопа предки Авраама, – Фарра и Нахор, и Сарух, и Рагав, и Фалек, во времена которого потомки Хама строили Вавилонскую башню и когда Ягве разделил и смешал языки народов. Ной же, по провидению Ягве, ещё до Потопа, не надеясь ни на чью память, записал на глинянных таблицах все, что знал от отца и деда про Адама и Еву и их потомков, и закопал в надежном месте в горах. После Потопа они с Симом нашли это место, и раскопали таблицы, и достались они и рассказы Ноя Симу. Сим, последний родившийся до Потопа долгожитель, жил 600 лет, и застал ещё в старости своей времена Авраама, отца всех верующих в единого Бога, избранного Ягве через великие испытания веры для нового завета с людьми, после Потопа. Авраам был рожден в десятом поколении от Сима. Сам Сим во времена Авраама был от Бога первым Салимским царем и священником, когда ещё Салим, то есть Мир, назывался Иерусалим, Основание Мира. А звали Сима народы его в те времена, две тысячи или более лет от Адама, Мелхиседек, что значит Царь Правды. Он и передал Аврааму все, что знал через отца своего Ноя и патриархов от Адама. Авраам родил Исаака, Исаак родил Иакова и Исава, – продолжал Иосия по памяти пересказ первой книги Моисея. – Исав стал праотцом воинственных идумеев, сгинувших во времени, а Иаков и есть праотец всех евреев. Он родил семьдесят сыновей, а двенадцать из них принял к сердцу и благословил, и ушёл потом с ними в Египет к сыну свому Иосифу, которого раньше братья его продали в рабство, а он по провидению Ягве попал в Египет и стал там правителем всей страны при живом фараоне. Четыреста или более лет жили и плодились потомки Иакова в Египте, пока не настали для них суровые времена, и не пал на них гнев новых правителей Египта, обеспокоенных их многолюдством и удачей во всех делах.
Тогда и появился Моисей, Пророк и Водитель Божий, и вывел нас из Египта, – заканчивал свой рассказ Иосия. – Ему и передали потомки Иакова все знания и рассказы от Адама. Судите сами, что такое книги Моисея: смутные предания, или семейная хроника от Адама до Моисея.
***
Уф! Должен признать, что я записал здесь по памяти только малую часть рассказа Иосии, потому что он рассказывал нам историю своего народа часа четыре, повторяя многое то, что есть в самом Старом Завете, как называли назореи теперь книги и законы Моисея. Пройдет ещё тысяча лет, и люди назовут этот Завет Ветхим, подумал я тогда, и записал потом для себя то, что убедило меня в рассказе Иосии, – это не смутные предания, а семейная хроника от Адама до Моисея, и, видимо, честная семейная хроника, судя по многим нелицеприятным для ее героев подробностям, которые записаны там.
Бахрам тоже сразу решил так, или знал и раньше, и теперь мы стали задавать Иосии вопросы, которые приближали нас к тем, что задавали Пётр и Иоанн в утро до Красных ворот.
– Иосия, как по твоему, знали ли патриархи язык звезд, который называют сейчас по-гречески астрология, и почему в книгах Моисея так много противоречивого сказано об этом? Почему ессеи славятся у вас как астрологи, а другие иудеи проклинают эту науку как чародейство и считают, что Моисей возбранял иудеям читать язык звезд?
– Нет сомнений, что патриархи знали, и не так, как ессеи, а гораздо больше. Енох, прадед Ноя, открыл язык звездного послания людям по откровению Ягве, и у ессеев есть книги Еноха, где многое про это сказано. Другое дело, что таблицы Ноя были записаны на праязыке, который был разделен и смешан во времена Фалека, лет через двести после Потопа. Если кто и понимал этот язык, то только Сим-Мелхиседек, а уже Авраам, которому перешло все – вряд ли. Поэтому и кажутся нам такими неясными первые рассказы книги Бытия, которые были даны ещё от самого Адама или допотопных патриархов. Что же до астрологии, то ессеи ведь пытаются от Адама восстановить правду Ягве, а прочие иудеи следуют заветам самого Моисея, который оберегал народ наш от всего, что могло сбить в идолопоклонство, что и творилось вокруг нас со всеми другими народами с тех пор и до наших дней. Взять хотя бы твоих римлян или еллинов, Рем. Они поклоняются небесному воинству и сделали себе богов из них, и забыли Единого. Так могло быть и с нами, если бы не запреты Моисея. Ессеи, это правда, восстановили правду патриархов: они знают и Единого, и Его небесное воинство, и не поклоняются воинству, а только ищут и находят, как указывает оно волю Единого в звездах. Возможно, что Моисей даже не записал в свои книги то, что вовсе не понимал на праязыке таблиц Ноя, поэтому и нам трудно судить о многом из его первой Книги ясно и без сомнений. То же и о звездных посланиях, об астрологии, как вы ее называете. Не знаю, многое ли она, как вы знаете ее теперь, может прояснить в священных книгах. Поломанным ли плугом поднимать плодородную пахоту Моисея? Наверное об этом говорили тогда утром Пётр и Иоанн? Что сможете вы добавить или уточнить в его Писании несовершенным инстументом, если даже ессеи, знатоки Писания, запутались в нем, как только возомнили, что астрология даст им ключи к тайнам праотцов и Мессии?
Сомнения Иосии были понятны, и непонятно было к тому же с чего начинать, – с Адама ли, с Ноя, или в истории Авраама, или Иакова искать ключи к тайнам Писания?
По рассказу Иосии получалось, что от Авраама записи Моисея могли быть уже точны, написаны были без оглядки в разбитые зеркала праязыка. Сам Иосия предложил нам начать с Иакова, прародителя евреев, и с его двенадцати сыновей, – поскольку тут и ессеи были уверены, что число это связано с двенадцатью небесными свидетельствами, с двенадцатью знаками Зодиака. Так мы и решили, начать с Иакова.
Иосия выпил чашку гранатового сока, промокнул свои мягкие темные усы и бороду салфеткой, и зачитал нам, закрыв глаза, с удовольствием погружаясь в удивительные строки Писания, о родах Ревекки, жены Исаака:
"И настало время родить ей: и вот близнецы в утробе ее. Первый вышел красный, весь, как кожа, косматый; И нарекли ему имя: Исав. Потом вышел брат его, держась рукою своею за пяту Исава; и наречено ему имя: Иаков. Исаак же был шестидесяти лет, когда они родились. Дети выросли, и стал Исав человеком, искусным в звероловстве, человеком полей; а Иаков человеком кротким, живущим в шатрах. Исаак любил Исава, потому что дичь его была по вкусу его; а Ревекка любила Иакова. И сварил Иаков кушанье; а Исав пришёл с полей усталый. И сказал Исав Иакову: дай мне поесть красного, красного этого; ибо я устал. От сего дано было ему прозвание: Едом. Но Иаков сказал: продай мне теперь же свое первородство. Исав сказал: вот, я умираю; что мне в этом первородстве? Иаков сказал: поклянись мне теперь же. Он поклялся ему, и продал первородство свое Иакову. И дал Иаков Исаву хлеба и кушанья из чечевицы: и он ел, и пил, и встал, и пошёл; и пренебрег Исав первородство."
Иосия продолжил уже от себя:
– Исав по-еврейски "волосатый, косматый", Едом – "красный"; Иаков – значит по нашему "держащийся за пяту", – добавил Иосия. – то ещё пояснить? Потом Иаков с помощью своей матери Ревекки обманул старого слепого отца своего Исаака и получил от него благословение как первородный сын. Однако обман этот оказался угоден Ягве и Он избрал Иакова в праотцы наши, и Иаков своею жизнью оправдал надежды Ягве. Упоминает Моисей ещё то, что однажды ночью боролся Иаков с Неким на берегу реки, и повредил в борьбе свое бедро, и сказано было ему утром, что боролся он с Богом, _ – 50 – за что другое имя ещё дано ему – Богоборец, по-еврейски Израиль. Что ещё рассказать вам? – спросил Иосия, не слыша от нас ничего.
***
Я решил все же начать с чего-то, самого понятного для всех, кто хоть что-то слышал о знаках Зодиака:
– Иаков, по моему, Телец по знаку, а Исав – Овен. Иакова любит мать, и Телец женский знак, а Исава – отец, и Овен как раз мужской и воинственный знак. Иаков мирный человек, и любит готовить пищу, это все признаки Тельца. Также упрямый, упертый как бык. К тому же всех вас, евреев, потомков Иакова, не раз называет Моисей в своих книгах "жестоковыйными, крепкошеими", а шея – как раз телесный атрибут Тельца. ещё бедро он повредил, а бедро связано со Стрельцом, а Стрелец – восьмой по счету знак от Тельца, значит знак испытаний и катастроф. Так, Бахрам?
– Так, так. ещё вот что: много раз евреи совращались от заветов Моисея к поклонению Золотому Тельцу. И про Исава красного и волосатого, воинственного охотника, тоже похоже. Это Овен. Только вот как это близнецы могли оказаться в разных знаках: Исав вышел из чрева, Солнце было в Овне, а Иаков вышел из чрева – уже в Тельце? Это только в один день в году может быть, когда Солнце переходит из Овна в знак Тельца, – теперь это по юлианову календарю в апреле, в начале третьей декады, – 21 или 22 апреля. ещё вот что: управляет Тельцом Венера-Астарта, и число ее по нашим книгам шесть, – вот и шестиконечная звезда Давида ваша, Иосия, откуда! ещё скажу тебе, к тому же, помнишь ещё до Пятидесятницы выбирали из двух "Тельцов", Иуста и Матфия, замену Иуде Искариоту, и жребий кидали? И загадали тогда они, один шестерку, другой – двойку? Шесть есть число Венеры, а два – Луны, которая в Тельце проявляется лучше всех планет, экзальтируется, как мы говорим.
– Но это к слову, – продолжил Бахрам, – а сейчас дальше пойдем. В этом году Солнце перешло из Овна в знак Тельца 22 апреля, но когда же родились близнецы, сколько лет назад? Иосия, хотя бы очень примерно известно это вам?
Иосия задумался, но ненадолго:
– Авраам родился, считают наши книжники, примерно 2080 лет от наших дней. Исаака он родил в 100 лет, и Сарре было 90. Исаак же, как слышали вы, родил Исава и Иакова в 60 лет. Значит, отними от 2080 лет 100 и ещё 60, будет 1920 лет от наших дней. А если от Рождества Христова, это ещё 34 года отнять: получается 1886 год до Рождества Христова. Но это очень примерно, потому что никто точно не знает, сколько лет провел народ иудейский в Египте. Так что до ста лет разнится может истинное время Иакова. Но и не более того.
– И достаточно, Иосия, – сказал Бахрам. – . Теперь вот что: почему Иаков оказался угоден Богу, так что даже обман его с первородством был ему прощен? Наверное было в сердце Иакова что-то, угодное Богу. Вера в Единого, – вот что угодно было Ягве, как вы Его называете. А вера связана в небесном воинстве с Нептуном, которого греки и римляне считают богом морей. Но ни греки, ни римляне, ни ессеи не знают, что есть такая планета, Нептун, не видная на небе простым глазом. А в нашей Авесте написано о ней подробно, и есть у наших жрецов таблицы ее движения на небе на сотни и сотни лет, сейчас посмотрим на сколько, – сказал Бахрам, доставая из-под большого своего стола кипу пергаментов.
– На три тысячи лет назад! Теперь скажи мне, Рем, как ты думаешь, где должна бы находиться эта планета при рождении Иакова?.. Да, верно так: в первом градусе Тельца, где и Солнце было при рождении Иакова. Если бы в последнем тридцатом градусе Овна был Нептун в тот день, то не Иаков, а Исав оказался бы угоден Богу, а раз Телец – Иаков, то ищем для Нептуна первый градус Тельца!
Иосия осуждающе посмотрел на Бахрама:
– Не так, Бахрам. Не потому Иаков был угоден Ягве, что у него, у Иакова, Нептун в сердце Солнца оказался, а наоборот – потому что Иаков был угоден Ягве, поэтому Он и дал Иакову появиться на свет в тот день, когда на небесах такое было. Ведь Небесное воинство сотворено Ягве, как и весь мир… И вообще, Бахрам, не хочу я слушать твои вычисления. Скажи сразу, что ты хочешь сказать. Вычисли сам, а потом скажи нам.
Бахрам стал молча перелистывать таблицы, что-то выписывая. Так продолжалось несколько минут. Потом посмотрел на Иосию, потом на меня, и сказал:
– Получалось, что Иаков родился 22 апреля 1897 года до Рождества Христова, – такую точку летоисчисления использовал впервые в тот день Бахрам.
Иосия же сказал тогда:
– Хотя и мало я знаком с астрологией, но то, что вы тут говорили, понял и я. И не спорю, похоже, что в самих книгах Моисея есть ключи, которые позволяют открыть вот так тайны праотцов. Но что дает это, кроме даты рождения? Что отсюда следует?
– Очень многое, дорогой Иосия, – начал я отвечать ему. – Знаешь ли ты, что великий Рим, по преданию, начал быть также с 22 апреля, если от Рождества Христова, то 749 лет до него, когда Ромул провел копьем черту там, где вырос затем этот город? А рожденные в один день, уж если свела их судьба, или задушат друг друга в объятиях, либо загрызут до смерти. Судьба свела Рим и Иудею, и, значит, кто-то из них сгинет в истории, кто-то будет растерзан, уничтожен, рассеян по всему миру. Не думаю я, что скорый конец ждет великий Рим. Значит, такая судьба ждет евреев, раз уж они сцепились в истории с Римом. Много ведь говорил и Господь наш Иисус о будущей печальной судьбе Иерусалима, и предрекал ему и иудеям страшные испытания, и скоро, – ведь говорили нам об этом Пётр и Иоанн, и другие Апостолы.
– Да, все так, – отвечал мне Иосия. – Я сам видел, как плакал Он, глядя на город с Елеонской горы перед последней Пасхой, и говорил о грядущих страшных временах для города и иудеев, – подтвердил Иосия, и тяжко вздохнул, – значит, время близко, когда уже не только Господь, но необрезанные говорят об этом. Вы мои друзья и братья во Христе, но как же тяжко слышать об этом от вас! Но правда, сказал Иисус в тот день: "О, если бы ты знал, что служит миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих. И придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя, и стеснят тебя отовсюду. И разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне, – за то, что ты не узнал времени посещёния твоего."
– Когда же будет это? Неужели и это можно узнать, неужели есть ключи?
– У Бога год как день, так сказано в писаниях, и ваших и в нашей Авесте, – сказал Бахрам. – Сколько пробыл Иисус с вами, учениками Своими, от воскресения Своего до того, как покинул Он Иерусалим и вас и вознесся к Отцу Своему? Такой, наверное, и будет срок до разрушения Иерусалима и растерзания детей его, – столько лет и будет. Сорок дней Христос задержался здесь после воскресения Своего, столько лет и дано Отцом. К тому же сорок – число расплаты за грехи, число воздаяния.*2 Будем ли сегодня ещё искать звездные ключи в писаниях, или довольно?
***
Я был готов, но Иосия, похоже, переживал все сказанное гораздо больнее меня и Бахрама. Он отошёл к окну, посмотрел на тихую вечернюю улицу. Наверное он думал о том, что будет здесь через сорок лет, и терзался этим. Все же сказал:
– Сказано было Им однажды, что не наше дело знать времена и сроки Отца, когда спрашивали мы Его о Конце дней. Много рассказал Он тогда о том, что будет перед Концом дней, но сроков не назвал. Может ты, Бахрам, и ты, Рем, – может вы и это знаете, – против Слова Иисуса?
– Этого не знаем мы, Иосия, – отвечал Бахрам, – и никто не знает. Печаль твоя понятна нам, и не видишь ты ведь и в нас веселья, мы же братья в Духе. Малые сроки могут быть открыты людям. К тому же знаю я, рассказывал мне Левий Матфей, что в другой раз, когда приступили к Иисусу фарисеи, и искушали Его дать о себе знамения с неба, то сказал Он: "Вечером вы говорите, что будет дождь, если красен закат, или утром, если багров рассвет, тоже знаете что будет днем. И не только это , а и многие знамения неба различать умеете, а знамений времен не можете? Лицемеры! Что сами знать можете через звездные свидетельства, то знайте, а у Сына или Отца не просите двойную плату! Умейте сами читать, что навечно Отцом в небесах записано". Так ведь примерно было сказано, Иосия?
– Так. Меня вы убедили сегодня. Говорил Он также, что и перед Концом дней будут знамения на солнце, луне и звездах, – значит и тогда дано будет свидетельство. Это к твоему же слову, Бахрам. Но тяжко мне сегодня. Неужели нет выхода, и близки сроки? Неужели до Конца времен положена вражда между Левиафаном-Римом и народом моим? Ответь, и пойду я.
– Может быть и родится когда-нибудь в неведомой стране 22 апреля тот, кто соединит мощь государства, римскую силу с твоим народом, – сказал Бахрам, – но не позавидую я той стране, где родится тот человек, Иосия.
И он ушёл. Иосия ушёл… Мы с Бахрамом тоже устали, хотя нас мысли о будущем разорении Иерусалима и судьбе евреев терзали, надо признаться, меньше чем Иосию, хотя и невесело было думать об этом. Посидев ещё немного и обсудив, какие ключи к писаниям искать дальше, мы расстались.
