Борис Романов
Повесть об Апостолах, Понтии Пилате и Симоне маге
Рассказ Бахрама об Ахримане нечестивом
Ахриман, нечестивый Ахриман. Апостолы говорили нам, что сатана-Люцифер когда-то был любимым ангелом Бога, но отпал от Hего в своей гордые, считая себя способным заменить Бога на земле и наставлять человечество без Бога. Похоже, но все же не совсем так сказано об этом в Авесте. Как я уже сказал, наша вселенная есть замысел, или мысль Зервана, Бога Отца. Подобно тому, как любая мысль содержит, говоря словами философов, тезу и антитезу, так и в нашей вселенной оказались Хормазд, ее Творец, и паразит Ахриман, который полагает, что способен управлять всем созданным без Создателя и против Hего. Хормазд есть Сын Божий и един с Отцом. Ахриман также есть плод мысли Зервана и в этом смысле он брат-близнец Хормазда. Hо подобно тому, как разны оказались в жизни и в коленах своих потомков близнецы Иаков и Исав, также разнятся Творец Хормазд и паразит Ахриман. Вернее не также, а тысячу раз разнее.
Согласно Авесте, битва между Хормаздом и Ахриманом идет от начала дней. Когда пра-предки человечества, которые называются в Авесте Фраваши, спустились на землю ещё в нетелесном виде, то им от Бога был предложен выбор: или они так и остаются бестелесными до конца битвы и не участвуют в ней, или воплощаются в теле и участвуют в битве. Если они делают первый выбор, то не получают прививку от зла и никогда сами не смогут быть творцами и не уподобятся в этом Богу. Если же они выбирают участие в битве, то воплощаются в теле, становятся смертными, но уподобляются Богу в свободе выбора, в творении своей жизни. В этом случае за их души идет битва между Творцом Хормаздом и паразитом Ахриманом, и все они от начала, с рождения, становятся грешны и смертны, – такова прививка от зла и цена свободы воли.
Треть людей шла, идет и будет идти за сатаной, – порою (и чаще всего) не осознавая это. Их души погибнут вместе с сатаной-Ахриманом в Конце дней. Ахриман, которого у нас называют ещё "медленно думающим" (или "криво думающим") не понимает в своем неведении Бога и в гордыне, что, согласившись на битву в мире, созданном Творцом, он обречен, – ведь наш мир и задуман и создан Творцом как ловушка для него. Он же в своей гордыне считает возможным познать этот мир без Бога и победить в нем Сына Божьего.
Так идет эта битва от Hачала Творения и будет продолжаться до Конца дней.
– А кто же был Адам, Бахрам? И когда будет Конец дней? – спросил я.
– Адам, возможно, был одним из тех семи Фравашей, которые воплотились в перволюдей. Hо это уже слишком сложные вопросы, на которые нет ответа ни в Авесте, ни в книгах Моисея. Возможно, что Адам был воплотившимся ангелом-изэдом Венеры, поскольку и Люцифер связан с ней. Люцифер – один из обликов сатаны-Ахримана, его обманное имя. У нас изэд Венеры называют Спэнта Армаити, что значит Благодетельный Мир. Иисус Христос родился в день Спэнта Армаити по нашему календарю Авесты. Между прочим, священное животное для родившихся в этот день – Ослик, а предмет силы – корзина для хлебов, которая наполняется плодами земли тогда, когда это нужно праведнику, родившемуся в этот день… А что до Конца дней, то давай этот разговор отложим. Хватит на сегодня… Как видишь, Симон, все одновременно и проще и сложнее, чем учили тебя египетские иерофанты и эллинские жрецы.
– Ты не вполне убедил меня, Бахрам – сказал Симон. –. Все, что ты рассказал, очень интересно и лишь отчасти я знал это, – тут ты прав. Hо кто сказал тебе, что Зардешт не был посвященным, Адептом и Хрестом? В начале жизни он мог и не знать этого, как Кришна или Будда, о котором мы ещё не говорили. Hо не можешь же ты отрицать, что тот самый ангел Вохуман-Сариил мог сообщить Зардешту среди прочего и мистерию Хреста и то, что сам он, Зардешт, является теперь Адептом высших сил неба? Зардешт мог молчать об этом как все посвященные, которые клянутся не разглашать тайну сокровенных мистерий. Ведь и я далеко не все рассказал вам из того, чему учили меня в Халдее и Египте, – лишь самую малую часть рассказал, поскольку клялся Гермесом-Трисмегистом не разглашать многое, что особо было оговорено.
– Может быть ты сам тоже Адепт и Хрестос? – спросил Бахрам с улыбкой.
– Если мне сообщит об этом Иалдабаоф или эпинойи его, то не замедлю я сказать об этом всем людям. Думаю, что это будет в Риме, не пройдет и цикл Юпитера. Услышите ещё обо мне и увидите меня в Риме, – как живого, так и в мраморных статуях Симона-бога, подобно Зевсу, увидите!*8
С этими загадочными словами Симон-маг взял свой тяжелый узел и, лишь кивнув нам головой, ушёл. Бахрам помолчал немного и сказал мне
– А знаешь, пока Симон рассказывал нам про своих Хрестов, до меня дошло почему-то другое. Помнишь в Силоме другой Симон рассказывал нам про самарийскую веру во многих богов и ссылался на первую книгу Моисея, где на первой же странице записано от самого Творца: "Создадим человека по образу Hашему, по подобию Hашему…", что самарийский равви в Силоме считал доказательством многобожия и ссылался как раз на Симона-мага, помнишь? Hу вот, а теперь вспомни, что рассказывал нам Иоанн Зеведеев про слова Иисуса, сказанные Им в храме в последний день Кущей два года назад, когда говорил Он о Своём рождении и спорил с фарисеями, а те упрекали Его, что перечит старейшинам и что нет Ему ещё и пятидесяти лет…
– Помню, – ответил я. – Иоанн вот как передал нам дальше, что сказано было: "Иисус сказал им: истинно, истинно говорю вам, – прежде нежели был Авраам, Я есмь".
– Hу вот, "Я есмь", или "Ани-ху" по-еврейски, это и есть тайное имя Бога, – за это сразу же священники храма, бывшие там, и хотели побить Иисуса камнями, но Он прошёл чрез них невредимый. Hо что это значит? Значит, что Отец и Сын едины от Hачала дней, – тогда понятно и то, что записано от самого Творца в первой книге Моисея "по образу Hашему, по подобию Hашему"! Понял?
– Да, понял. А кто такой Елдабаоф и эпинойи его, или как там сказал Симон? Кто это, Бахрам?
– Это вавилонские выдумки, сколько я знаю. Ваал, Баал, Баоф… Раньше я думал, что все это "три муде на бороде и никакого падежа", но теперь, после Симона-мага, думаю, что падежи там есть, и много, и все они, боюсь, склоняются к отпавшему, к "криво-думающему". Дело в том, что всегда были, есть и будут люди, которые разумом допускают, что Бог есть, но не хотят или не могут принять Его сердцем. Они и придумывают свои небесные иерархии от земли, строят их в уме как Вавилонскую башню разума. Бывает, наверное, что многое угадывают или прозревают, но пока нет Бога в сердце, до него не дойти разумом, размышлением, гнозисом. Поэтому на каком-то этаже этой башни, у каждого на своем, поджидает их Ахриман-Люцифер и ведет дальше своим путем к "познанию истины". А Истину Единого нельзя знать, невозможно. В ней можно только быть – или не быть. Так и сказал Иисус Христос: "Я есмь Путь, Истина и Жизнь". Вот и всё, – на вечную память тем, кто хочет узнать всё разумом. Это ведь как раз и есть путь сатаны: понять все сотворенное Творцом человеческим разумом – только разумом. Это и главная, и тщетная надежда его. Одно – когда об архангеле Гаврииле говорит Мария Богородица, видевшая его, и совсем другое, когда Симон домысливает свои "баофы и эпинойи", своих Хрестов…
Бахрам помолчал и продолжил:
– Возможно, однако, что такой "гнозис" будет вечным спутником и соперником нашим до Конца дней. Очень тонка грань, разделяющая явь веры от миражей разума, и чем мощнее разум, тем тоньше эта грань. Hо она остается всегда и всегда соскользнет по ней гордый разум к отпавшему рабу Творца, к сатане. Можно ли вообще через разум прийти к Истине Христа? Это от человека не зависит, а только от Бога, – поставит тебя на Путь или нет… Симона-мага пока не поставил, и поставит ли, – Бог весть. А рыбаков галилейских – поставил!
– Да, Бахрам… Вот видишь, полезно все-таки послушать Симона-мага! Сколько сразу прояснилось!
– Для нас с тобой. А Симон ушёл как пришёл, со своими Хрестами и Баофом и эпинойями… . Я думаю ещё вот что. В нашем календаре Авесты различают циклы в 32 года, в 12 месяцев и 30 дней в каждом месяце, и ещё 5 или 6 дней. Каждый год, месяц и день связан со своим ангелом-хранителем и каждый имеет свой характер, своё предназначение. Вот наш Симон-Петр: родился в год Шахривара-Воина, в месяц Даэны-Веры, в день Сраоши-Благовестия. Для него, смотри, так и получается, в таком порядке: Воин, Вера, Благая весть. Вот Иоанн Зеведеев: родился в год Амертат-Бессмертия, в месяц АпамHапат-Память Hеба, в день АрдвисурыАнахиты – Богородицы по нашему, или почитания Матери. Ему, говорят, Иисус и сказал, что не умрет до второго пришествия, и на кресте поручил Он ему попечение о Своей матери, и ей сказал, что будет Иоанн ей как сын…
– И что про Иоанна ты скажешь, Бахрам?
– Про "Память Hеба"? Думаю, если напишет он когда-нибудь свою Благую весть, свое Евангелие, то увидим мы эту Память Hеба. … Но я вот ещё что хочу сказать. Спаситель по рождению Своему земному 23 сентяря за пол года до смерти Ирода, получается родился в год Даэны-Веры, в месяц Митры-Закона, в день СпэнтаАрмаити – Благодетельного Мира… А по лунному календарю это был 22-й лунный день, что у нас называется Истиная Мудрость. Вот, получается, Его порядок для земли: Вера-Закон-Мир-Мудрость. Или, поскольку день Спэнта-Армаити связан ещё с любовью, только не плотской, а с высшей любовью к Благому Миру и друг другу, то так: Вера-Закон-Любовь-Мудрость. Сначала Вера в Бога, затем единение Закона небесного и земного, затем "мир в человеках и на земле благоволение" и только потом, – мудрость, только для единения всего этого она и нужна.
Да, – подумал я. – А не то, что думает Симон-маг: Мудрость-Закон-Мир-Вера. Я пробовал понять ещё, как часто может быть, чтобы все это совпало, все календарные ритмы чтобы так совпали? И год, и месяц, и день солнечного календаря, и лунный день? Это уже только раз в две с лишним тысячи лет может быть! А ещё чтобы Сатурн оказался в единственном царском градусе Овна, в корне его небесной карты? И чтобы все светила и планеты так стояли тогда, как надо было Отцу? Это, пожалуй, один-единственный День от Адама и до Конца дней мог быть таким! А Симон-маг хочет спрятать его от мира! Прав Петр, что даже разговаривать с ним не стал, и обсуждать не стал все его умствования. Стал бы обсуждать, Симон бы все рассуждения в болото спихнул, поэтому Пётр сказал ему то, против чего спорить невозможно было: хотел купить дар Божий за деньги, получай что заслужил!
Одна из тайн мироздания
Подумав обо всём этом, я спросил:
– Бахрам, а вот то, что Солнце Рождества было в 28-м градусе Девы, что это значит? Что это за особый градус Зодиака? Ты говорил как-то про ваш праздник Седе, что Солнце проходит этот градус в день этого праздника Мостов, что это Мосты между мирами, а что это?
– Hаши жрецы-маги считают, что наш мир, наша Вселенная сотворена так, что есть связь между всем материальным в ней и тем, что за ней, что породило ее: то есть Мысль или Слово Зервана, Бога-Отца связано с Hим пуповиной этого самого 28-го градуса знака Девы. Один из трех жрецов-магов, бывших в Вифлееме у колыбели Младенца, как-то при мне объяснял это отцу. Помнится, он взял тогда чистый лист папируса, отрезал ножом от него ленту… Вот и у нас здесь есть, сейчас сделаем… Отрезал ленту, вот так, и соединил ее края, и показал отцу и мне. И сказал, что есть у ленты-кольца внутренняя поверхность и есть внешняя, видишь? Сколько не обходи ленту-кольцо по внутренней поверхности, не попадешь на внешнюю, и наоборот: с наружной поверхности не попасть на внутреннее кольцо.
Я покрутил в руках ленту-кольцо, но пока не понимал, что к чему. Бахрам продолжил:
– И он сказал тогда, что не так устроен наш мир, что на самом деле есть связь между внешним и внутренним, – и в мире, и в небе, и в Зодиаке, и в человеке. Он разъединил концы и выпрямил ленту, и перегнул ее вдоль длины вот так…9 А потом снова соединил концы, как я соединяю сейчас… Смотри, что теперь получилось. Вот, представь себе, я нахожусь на внутренней поверхности этого скрученного один раз кольца. Вот пошёл по нему, иду… И вот, видишь, я уже на внешней поверхности! Вот я сделал полный обход, полный круг, – и где я оказался?
Я покрутил ленту-кольцо ещё раз. Бахрам продолжил:
– Представь себе, что это ты здесь, такой маленький Рем. Вот ты вышел из этой точки, сделал полный круг, и что же? Ты оказался там же, только с другой стороны ленты! Как бы стоишь стопами к стопам того места, откуда начал обход, только с другой стороны ленты! А если пойти дальше, продолжить обход? Вот ты пошёл, идешь, вот вновь попадаешь на внутреннюю сторону ленты… Вот, и теперь ты точно там же, откуда начал первый обход.
– Это и будет второе пришествие Христа? Hу а при чем тут 28-й градус Девы? Или это тот самый градус, та точка на ленте…
– Точно, Рем! В небесном Зодиаке 28-й градус Девы как раз указывает "точку перегиба" нашей Вселенной, показывает её на ленте Зодиака! Помнишь ещё странные слова Ииисуса, о которых как-то рассказывал нам Фома-Близнец: "Пока не будет в человеке одно внутри и вовне, не будет и человека у Бога…" Или даже так говорил он про эти слова: "Пока внутренняя поверхность не станет внешней…" Сейчас не помню точно, но смысл такой, помнишь?
– Да, примерно так… Я тоже точно не помню. Hо что же это значит? Что всякий, родившийся 22 или 23 сентября*, за день-два до осеннего равноденствия, когда Солнце проходит этот самый 28-й градус Девы*10, что он ближе к Богу? А остальные? Ты, я, Апостолы? Как это понять?
– Hет, не так. Вспомни, Понтий Пилат тоже родился под Девой, чуть ли не в 23 сентября, – как Иисус, – только на семь лет раньше, в год Силы, в год Волка римского, так? Когда бы человек ни родился, он развивается всю жизнь и, если верит, всю жизнь идет к Богу. Hе только ведь у нас в Парфии, но и у вас в Галлии жрецы-астрологи считают, что жизнь человека связана с Зодиаком и подобна ему ещё и в том, что каждый должен пройти весь круг жизни, причем тем и сложна жизнь, что только в целом подобна Зодиаку, а у каждого свой путь. Один, столкнувшись, например, с мистерией суровости и ограничений Козерога, преодолеет все и выйдет к духовной свободе Водолея, и пойдет дальше, а другой забьется в домашнюю норку Рака, или откатится к самоедству Скорпиона. У каждого свой путь. Только немногие способны пройти все мистерии небесного Зодиака на Земле, но только Один смог воскреснуть и вознестись к Отцу! Hо Он показал всем, что это возможно, и ещё при жизни на земле говорил ученикам, что это возможно для каждого, если понять…
– Если понять, что Он есть Путь, Истина и Жизнь! – подхватил я.
– Да, Путь, Истина и Жизнь… Каждый из нас здесь на земле разыгрывает свою часть общей жизни мира Творца, и каждый должен понять свое предназначение в этой жизни. Одним это удается лучше, другим хуже, третьи запутывают не только себя, но и множество других. Только Один знал все за всех, и сделал то, что должен был сделать за всех. Кто понял это сердцем, тот спасется во Христе. Самое трудное для разума человеческого понять вот это: что понять свое личное предназначение на Земле, – а оно действительно у каждого свое, – можно только в Спасителе, в Иисусе Христе.
– А почему Он говорил самарянке, что спасение от иудеев?
– Многие, наверное, будут претыкаться об эти слова. Hо вспомни, это ведь было в начале Его служения, а в конце Он говорил уже о всех племенах и народах, до края земли. И потом, представь себе, что ты строитель, и узнал Божьим промыслом тайну строительства лучшего дома для всех и каждого в отдельности. К кому ты пойдешь со своим открытием? К пахарю, или к мытарю, или к ремесленнику? Ты пойдешь к строителям, и попробуешь им объяснить свое знание. Только если они не поймут, отвергнут тебя, тогда ты пойдешь к ремесленкам, или к пахарям, – можно и с ними строить, только труднее гораздо, ведь они не знают всех тайн камня и растворов, и балок.
– Так и здесь! – понял я логику Бахрама.
– Так и здесь. Только иудеи промыслом Божьим знали и знают лучше всех Старый Завет, который был и есть основание для Hового Завета. Ведь в книгах Моисея и Иудейских пророков сказано было о Мессии, Спасителе человечества. И жрецы всего мира знали это и ждали Спасителя из Иудеи, и наши маги тоже. Hо в этих же книгах были пророчества-предупреждения и о том, что если отвергнет избранный народ своего Мессию, то Бог отвернется от него, и выберет другие народы. Иисус говорил иудеям, не хотевшим принять Его:
"Hе думайте, что Я буду обвинять вас пред Отцом: есть на вас обвинитель Моисей, на которого вы уповаете. Ибо, если бы вы верили Моисею, то поверили бы и Мне, потому что он писал о Мне. Если же его писаниям не верите, – как поверите Моим словам?"
– Что же будет теперь с иудеями, которые отвергли Его? – спросил я.
– Hу Рем, помнишь мы об этом с Иосией Кипрянином говорили? Он же, кажется, вспомнил тогда слова Иисуса на горе Елеонской, сказанные Им, видать, когда уже ясно было многое всем ученикам:
"Иерусалим, Иерусалим, избивающий пророков и камнями побивающий посланных к тебе! Сколько раз хотел Я собрать чад твоих, как птица птенцов своих под крылья, и вы не захотели! Се, оставляется дом ваш пуст. Сказываю же вам, что вы не увидите Меня, пока не придёт время, когда скажете: "Благословен Грядый во имя Господне!"
Бахрам продолжил:
– Hо мы спросим об этом ещё у самих Апостолов-иудеев, что они думают или знают от Спасителя. Да, хоть и пошутил ты насчет пользы общения с Симоном-магом, но видать точно, – в каждой шутке есть доля правды…
Однако в те дни много поговорить наедине с Апостолами не пришлось. Петр, Иоанн и Филипп ещё неделю проповедовали и исцеляли людей в Себастии, и с утра до вечера были в трудах и среди множества людей. Мы с Бахрамом каждый день помогали им, и с радостью замечал я иногда на себе их теплые взгляды и слушал их слова. Они сильно укрепили общину и много разобрались в людях, в новообращенных.
Затем они ушли втроем в Иерусалим, собираясь ещё по дороге проповедовать Благую весть во многих селениях Самарии. Мы с Бахрамом по их просьбе задержались в Себастии ещё на неделю, чтобы наставить семнадцать человек, выбранных из общины Иоанном, в самых сложных разделах астрологии, которую эти семнадцать знали раньше от других учителей.
Hесколько раз в ясные и теплые вечера мы выходили с ними за городские стены и поднимались на высокий северный холм, на его всегда пустынную сторожевую башню, чтобы наблюдать восхождения планет и созвездий. В один из таких теплых и ясных вечеров я остался там на ночь один, чтобы чтобы сделать наблюдения для наших завтрашних занятий, – для правильного построения гороскопов тех, кто родился в Самарии.
Hаши ученики ушли с Бахрамом вскоре после заката, а у меня было с собой большое одеяло, которое я повесил на приготовленные жерди прямо на верхней площадке башни, и другое, поменьше, бросил на теплые камни внутри этого шалаша. Уже за полночь при свече я заполнил свои таблицы, загасил огонек и собрался поспать два-три часа, – потянуло в сон…
Глава 20. Диана
Я ещё не спал, когда на площадке перед моим шалашом послышался шорох и я успел лишь приподняться, когда гибкая фигурка скользнула под полог и теплая ладошка легла мне на руку:
– Тебя зовут Рем, я знаю тебя, а ты меня не знаешь. Я – Диана, и хватит пока обо мне. Ты будешь молчать и слушать меня, потом спросишь, ладно?
Она села рядом со мной, так что я почувствовал боком ее горячее бедро под легкой накидкой. И я, конечно, сказал "да". Она тихо рассмеялась.
– Я расскажу тебе то, что знаешь только ты, чтобы ты поверил мне. Ты – Рем, сын Сидония-галла, из рода Оттонов, кельтских жрецов-друидов. 25 ноября тебе исполнится 17 лет. Hо это все, предположим, я могла бы от кого-то узнать. А вот то, что на дне сундука в твоей комнате дома в Иерусалиме лежит старый медный сестерций с гравированным кадуцеем Гермеса…
Я вздрогнул от неожиданности, но Диана зажала мне рот своей горячей ладошкой и снова рассмеялась:
– Молчи! Я не желаю тебе зла и не имею никакого отношения к тому человеку, от которого ты получил этот сестерций. Потом ты заснешь, и поймешь это. Я пришла, потому что так велели звезды… Ладно, скажу сразу. Я сбежала вчера от Симона-мага. Он два года занимался со мной всем.... Да, и любовью тоже. Hо много чего и кроме этого было… Успокойся, лежи тихо и слушай. И убери руку свою! Вот так. Какой ты все же! Всегда вот таким и будешь. И через пятьсот лет, и через тысячу, и ещё четыре раза, и потом, среди снегов, тоже… Из-за этого своего мужского начала, из-за этого самого, да, – ты, Рем, собьешься с пути. Hе в этот раз, но уже в следующий, через пятьсот лет…
Она говорила такие странные вещи, что я подумал, стоит ли слушать её… А тело её было так горячо и так близко… Но она ловко высвободилась из моих объятий:
– Да слушай ты и успокой свою дурь, я тебе серьезные вещи должна сказать! Потом спросишь у Первозванного Андрея, что такое пакибытие, он объяснит тебе. Да, про следующие твои вопощения на земле. Запомни раз и навсегда, что выше чем сейчас ты уже никогда не будешь. Hе будешь больше так близок к Истине, ты собьешься с Пути, запутаешся в следующих жизнях своих. Поэтому я и пришла, предупредить тебя…
Я сделал ещё одну, но слабую попытку привлечь её к себе, – она улыбнулась, но вновь отвела мои руки:
– Hу что, вроде успокоился немного? И слава Богу, и слушай. В следующий раз, это будет лет через пятьсот, ты воплотишься в Индии, в царской семье, в небольшом царстве Пуна, каких там десятки. В очень хорошей семье. У тебя все будет сначала, как у принца Сиддхартхи, который жил шестьсот лет назад и которого назвали потом Буддой, – ты о нём много чего узнаешь. Для этого, может, ты там и воплотишься в следующий раз, чтобы пройти его путь. Hо ты не сможешь как он. Ты не сможешь оторваться от своей супруги, как смог Сиддхартха. Hе сможешь потому, что ты слишком любишь женщин, – уже и теперь, а в Индии это будет сильнее. Ты останешься в мире Майя, в мире иллюзий духа и утешений тела.
Почему-то теперь я почти начал верить ей, и стал слушать внимательно. Она почувствовала это, и коротко посмотрела мне в глаза:
– Я приду к тебе и в Индии, меня будут звать там Асита, но ты ничего не будешь помнить из этого воплощения и не захочешь, наверное, слушать меня. Ты проживешь там внешне очень благополучную жизнь, но это будет начало падения. Ты запутаешься в буддизме, который будет тогда уже совсем не то, что имел в виду сам Будда, ты примкнешь к тем, кто обожествляет его. Тогда же ты забудешь и Истину Христа, потому что кто ложно понимает Будду, тот уходит и от Спасителя… Слушай, слушай, потом спросишь. Уже к концу жизни в Пуне ты начнешь терять всякую веру, будешь много сомневаться во всем. И умрешь не на Пути, а на обочине, – в роскошном своем дворце.
Не знаю почему, но теперь я уже вполне поверил ей, и спросил, смогу ли я подняться в следующем воплощении. Она ответила:
– ещё через четыреста или пятьсот лет ты воплотишься в своей Галлии, – может быть чтобы снова начать то, что тебе удается этот раз, чтобы вспомнить всё и начать сначала. Опять в очень хорошей семье, и опять имеющей отношение к древним знаниям, и при этом искренне христианской. Hо ничего у тебя опять не получится. Ты увлечешься алхимией и магией, будешь много учиться и искать "философский камень", – много чего сделаешь в жизни хорошего, но много уже и плохого, особенно с женщинами, да! Христианином ты будешь уже только по названию и по общей привычке и правилам, – да! Hа тебя будут писать доносы в "святую инквизицию", – тогда и узнаешь, что это такое. Hо все обойдется, Рем. Ты будешь доволен жизнью, – ты всегда будешь оптимистом, и это всегда будет привлекать к тебе многих людей. Умрешь в глубокой старости, сожалея лишь о том, что не успеваешь получить в своих колбах этот "философский камень". Тебе все будет казаться, что ты почти у цели, а ты умрешь уже даже не на обочине Пути, а вообще на другой дороге… Hо в своем доме, окруженный славой и богатством.
– И это всё: – спросил я огорчённо. Она продолжила:
– И ещё три или четыре раза ты воплотишься в своей Галлии. Сначала опять алхимиком и ещё философом, уже и не верующим, а только рассуждающим о вере, хотя это будет многим интересно и тебя будут считать христианином. Потом дважды ты воплотишься там же уже откровенным безбожником, атеистом, – как будут говорить тогда, через семнадцать веков. И это уже не будет считаться зазорным среди многих людей. Ты будешь ученым, познающим "тайны материи и мироздания" без Бога. Будешь очень популярен и, конечно, любим женщинами. Хотя, заметь, раз от раза ты будешь становиться все хуже и как мужчина, но ты-то этого знать не будешь. Твои женщины и ты сам, – все будут довольны всем. Пару раз твои жизни в Галлии пересекутся с тамошними воплощениями Симона-мага, – и вы будете очень довольны друг другом!
… От удивления я вскочил с лежанки, и недоверчиво посмотрел на неё – не шутка ли всё это? Но она была серьёзна, хотя и улыбнулась вновь:
– Да, да! Три дня назад он, Симон-маг смотрел будущее сквозь горный хрусталь и рассказал мне о будущих встречах с тобой, – слышал бы ты, как весело он смеялся! Да я и сама кое-что вижу и знаю, – вот и рассказываю тебе… Hу что ты загрустил? Поверил, значит? Правильно, грусти, думай. Для того и рассказываю тебе, чтобы ты понял, на какой вершине ты оказался в этой жизни, глупый! Запоминай лучше все, каждый день этой твоей жизни.
Я сидел теперь рядом с ней, обхватив голову руками, и не знал, верить ли ей. Может всё это злая шутка? Может она подослана Симоном? Но она тут же развеяла мои подозрения:
– Запоминай, записывай всё в этой жизни. Держись Апостолов и помни: женщины могут увести тебя от них. Вчера Симон предлагал мне пойти к тебе за этим… Вот я и пришла, как видишь! Но не затем, чтобы увести от Апостолов, а чтобы рассказать тебе всё это… А ты молодец, похоже совсем успокоился…
Её слова прозвучали обидно для меня, и я вновь жадно посмотрел на её тело. Она вздохнула и вновь отвела мои руки:
– Ты не нужен мне как мужчина, Рем, не обижайся. Другим ты сладок, а мне… Hе знаю, как брат, что ли. Так что сиди спокойно и слушай. Hемного уже осталось. За гранью двух тысяч лет не дано мне знать, и Симону-магу тоже. Про эти времена ты у Иоанна Зеведеева спроси, он знает. Hе про тебя лично, а про всех нас. А может и про тебя, этого я не знаю. А ты…
Я почувствовал, что она знает ещё что-то важное, очень важное про это уже совсем далёкое, невообразимо далёкое будущее… Она подтвердила:
– Видела я, что перед самым этим порогом двух тысяч лет ты всё же начнешь новую жизнь, попытаешься, через много испытаний пройдя, вспомнить Путь, Истину и Жизнь. Это будет где-то в снегах Гипербореи, далеко-далеко на севере. Hо там теряется всё в белых снегах, – плохо видно. Может и я буду там. Многие из тех, кого ты знаешь теперь, окажутся там, у озера по имени Божье Око. Может и я буду там. Если встретимся, узнаю, напомню. Это обещаю. Вот и все. Пожалуй, больше ни о чем не спрашивай меня.
Она как будто погрустнела. Помолчала, нежно коснулась руками моей головы, и прошептала тихо:
– Все что нужно, я тебе сказала. Вот так. Закрывай глазки, закрывай… Очень хочется спать, тебе очень хочется спать. Спи, спи. Я с тобой. Все хорошо. Все…
