Бехруз Курбанов
Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Их альков располагался посередине западной стены. Расим спустился с топчана и подошёл к ажурной решётке. По ту сторону решетки дуэт певцов был практически окружён чуть ли не всеми гостями, оставшимися на банкет. Это никак не мешало им исполнять свои песни. В перерывах между куплетами они даже подзадоривали гостей не стесняться в своих движениях.
– «Лучше бы позвали танцоров», – с презрением подумал Расим, глядя на то, как султан Бузург, султан Амид и наследный шахзаде Мунир танцуют вместе в окружении остальных гостей.
Ухмыльнувшись, Расим отвернулся назад и посмотрел на свой альков, чиновники Зебистана тотчас отвели от него свои заговорщические взгляды. Они что-то ропотом обсуждали за его спиной и только Нигора не участвовала в этом или, по крайней мере, делала такой безучастный вид. Заметив на себе взгляд Расима, она о чём-то задумалась и короткими глотками выпила вино.
Расим хмыкнул и отошёл в сторону. Пусть шепчутся за его спиной, ему было абсолютно наплевать на это. Он встал у другой ажурной решётки, напротив пустого алькова. Его внимание теперь было обращено на то, как молодожёны принимали поздравления от гостей. Он тоже подойдёт к ним и поздравит, но не сейчас. Нужно дождаться подходящего часа и осуществить задуманное…
– Среди всех этих гостей ты больше всех хотел оказаться на месте того юноши, – тихо подкравшись к нему, сказала Нигора.
Не оборачиваясь на ведьму, Расим скривил губы в ухмылке. Будучи её учеником, Расим не раз заверял Нигору, что однажды он достигнет небывалых для простолюдина высот и даже займет трон. Зилола ещё не родилась тогда на свет, но Расим разрабатывал несколько планов для достижения своей цели. И теперь, когда один из его планов провалился в пропасть, Расим с ревностью смотрел сквозь решётку на Азима.
– А ты до сих пор мечтаешь оказаться рядом с ним, не так ли? – Расим косо кивнул в сторону султана Бузурга и с язвительной усмешкой повернулся к ведьме.
Этот вопрос не нуждался в ответе. Расим был прав. Нигора же смущённо отвела взгляд и сквозь решётку посмотрела на Бузурга. Широкая улыбка на лице султана Ахоруна напомнила ей об их былых запретных отношениях. Её сердце заколотилось в груди, и она невольно прикусила губу, вспомнив как Бузург к ним прикасался.
Видя это, Расим тихо хмыкнул, словно себе в подтверждение. Он не мог объяснить почему, но его ревность к Нигоре и Бузургу куда-то исчезла. Возможно, оно и к лучшему.
Нигора всё же услышала, как Расим тихо хмыкнул, и пронзительно посмотрела на него.
– Неужели ты рассчитывал, что он выдаст свою дочь за тебя? – спросила Нигора.
Расим сердито нахмурился и отвернулся, обратив свой палящий взор на Азима.
– Я не рассчитывал, что он выдаст Зилолу за этого… никто, – с презрением проговорил Расим.
– Теперь, когда желанный цветок сорван, что ты намерен делать? Ты ведь так давно мечтал о троне.
Расим раздосадовано опустил взгляд в сторону. Его план не удался, как бы он ни старался его осуществить. Однако это не повод опускать руки, ведь как говорил его отец: «Чтобы достичь одной цели, нужно иметь пять средств». Расим слегка склонил голову набок и посмотрел на Нигору коварным и уверенным взглядом.
– Чтобы развести красивый сад, нужно поливать все цветы, а не тот, который нравится больше всех, – поучительно проговорил он. – Я слишком часто приезжал в Ангуран. Из этого тебе было несложно сделать вывод о моих намерениях, но ты не уловила всей сути, – Расим повернулся к Нигоре спиной и снова посмотрел на неё через плечо с лёгкой, надменной улыбкой. – Пусть этот мой замысел не удался, – он перевёл взгляд на молодожёнов, – но я не был бы сыном своего отца, будь у меня всего одно средство для достижения цели.
– Что ты задумал? – с опаской спросил Нигора.
– Этот юноша не унаследует трон, – ответил Расим.
– Трон может унаследовать его сын, – уверенно сказала ведьма.
– Если он родится, – бесстрастно возразил Расим.
Нигора подалась вперёд, чтобы посмотреть в глаза Расиму, но тот отвернулся. Это вызвало в неё ещё большее подозрение и некую тревогу.
– Что ты задумал, Расим? – снова спросила Нигора.
Расим, не глядя на ведьму, злорадно улыбнулся и сделал шаг от Нигоры. С тем же поучительным тоном, в котором Нигора услышала зловещий посыл, Расим негромко проговорил:
– Одни троны наследуются, другие завоёвываются… Так почему бы им не быть одним?
Выждав паузу, спросил Расим и исчез в алькове для слуг, оставив Нигору в оцепенении.
– «Нет, это не он», – думала она, застыв на месте. – «Это не может быть он», – уверяла она себя. Невольно перед её взором вспыхнуло зелёное пламя – зловещее видение, которое пришло к ней семнадцать лет назад в темнице Арружа. – «Нужно срочно найти и поговорить с Бузургом ибн Махмудом».
Нигора тряхнула головой и отбросила потрясение, вызванное словами Расима. Она заняла его место за ажурной решёткой и украдкой смотрела на молодожёнов. Какая-то её часть, где-то глубоко в душе, завидовала им. Когда-то и она так хотела – мечтала выйти замуж, надеть самое роскошное свадебное, атласное платье бледно-золотого цвета. Она также хотела краснеть среди взрослых женщин, поющих песни, в которых хитро намекается на предстоящую брачную ночь. Хотела, чтобы её жених совершил ради неё отважный подвиг, немыслимое приключение. Хотела… Но, когда это было, она сама уже не помнила. И чего бы она не хотела, всё это получила Зилола.
Нигора коротко вздохнула с тоской на душе. В это время певцы спели последнюю свою песню. Музыка стихла, и музыканты подошли к ажурной решётке со своей стороны, где для них был накрыт стол с угощениями и напитками. Певцы же направились к алькову, где своей очереди выступления дожидались другие певцы и певицы. Нигора последовала за ними с этой стороны решётки и замерла у последней колонны. Вытянув шею, она осторожно выглядывала из-за колонны.
– «Где же он?» – взглядом она искала Бузурга. – «Ах, вот он».
Увидев Бузурга среди расходившихся по своим местам гостей, дыхание Нигоры застыло, а сердце вновь заколотилось в бешеном ритме, как в их «первый раз». Казалось, её сердце вот-вот вырвется из груди и полетит… Неужели к нему? Её лицо наполнилось краской. По телу в трепете пробежала дрожь. В животе запорхали бабочки. Что это с ней, не понимала Нигора? Ей же сто раз далеко от шестнадцати лет, чтобы прийти в такое смущение от одного только его вида.
В тронном зале, во время пира, она украдкой смотрела на Бузурга, и их взгляды встречались лишь на мгновение. Сейчас же их взгляды встретились и не разлучались. Да, чувства остались, признала Нигора. Она никогда этого и не скрывала. Она до сих пор любит Бузурга ибн Махмуда, даже спустя столько лет. Интересно, любит ли ещё он её саму?
Сейчас она это узнает. Султан надвигался на неё, словно грозовая туча, готовая сверкать молниями. Время изменило его. Прибавила в нём мужскую зрелость. Широкие мощные плечи говорили о грубой силе. Возможно, он больше на такой нежный, как когда-то. Ох, как ей хотелось это узнать. Густая короткая борода и суровый взгляд говорили о его строгости и надменности.
– «Куда же делась твоя широкая улыбка, любимый? Она ведь только что была на твоём лице», – Нигора почувствовала, как по её спине забегали мураши.
Бузург больше не тот молодой и амбициозный мэр Арружа, в которого она влюбилась, которому она отдала самое ценное – свою невинность. Теперь же Бузург был алчным и чёрствым правителем всего Ахоруна. С утратой жены он потерял и тягу к радости жизни и возмещал это непомерной жадностью. Ни у кого в мире нет столько золота, серебра и драгоценных камней, сколько есть в его казне. Однако он желал всё больше и больше. Не зная куда деть излишнее богатство, он и возвёл этот тройной купол над дворцом. Даже этого было мало.
– «Оно и к лучшему», – подумала Нигора. – «Я бы подарила тебе целый мир, женись ты на мне после смерти своей жены».
Нигора грустно и глубоко вздохнула. Возможно, зависть не так уж и глубоко сидит в ней.
Бузург стремительно подошёл к ней. Она шагнула навстречу и султан Ахоруна крепко схватил её за руку и бесцеремонно потащил её вглубь глухого арочного алькова, где их не увидят и не потревожат слуги. Бузург прижал Нигору в тёмном углу и крепко сжал за горло. Он опустил свою голову к её шее и вдохнул её сладкий аромат. Его мужская плоть затвердела, вспомнив былую близость. Если он сорвёт с неё платье и возьмёт её прямо в этом углу, Нигора даже не станет сопротивляться.
– Мне стоило тогда лишить тебя головы, – тихо процедил Бузург, подавляя искушение своей плоти.
Волчьим оскалом султан также подавлял в себе желание вкусить её, снова ощутить, какая она нежная, желанная…
Нигора же тяжело вздыхала, но не от боли в сжатом горле. По мелкой дрожи её тела Бузург понял – она взмокла. Так и было. Нигора возжелала его, как только он коснулся её. У холодной стены она вожделела, чтобы Бузург согрел её как раньше. И плевать, что в зале полно людей. Она ослепит и оглушит всех, пожелай всё-таки султан сорвать с неё тонкое, красное бархатное платье. Она готова…
Чувствуя его горячее дыхание на своей шее, она с трудом простонала:
– Ты лишил меня головы, когда мы с тобой впервые…
– Что ты здесь делаешь, Арогин? – подчёркнуто процедил Бузург, с трудом сдерживая себя от желания сжать мочку её уха своими губами.
Нигора поняла, что Бузург тоже хочет её – она чувствовала это своим правым бедром и невольно прижала султана к себе.
– Я скучала по тебе, – шепнула она, с трудом глотая воздух.
Бузург отпустил её горло и плавным движением опустил руку на край её плеча. Нигора жадно вдохнула и посмотрела на него. Безусловно, они до сих пор любят друг друга – об этом говорил их недолгий встречный взгляд. Как бы сильно ни хотел Бузург ответить взаимностью, он не мог позволить их порочной связи возобновиться. Он отошёл от неё, чтобы подавить, к сожалению Нигоры, своё мужское возбуждение. Бузург отвёл от неё взгляд и с укором проговорил:
– Полагаю, в постели ты многое нашептала на ухо Муниру, раз он покровительствует тебе.
– После тебя у меня никого не было, – серьёзно ответила Нигора. – И потом, я не просила его защищать меня. Я пришла сюда не за этим.
– Говори, зачем пришла, – потребовал Бузург.
На самом деле султан знал, зачем, но в глубине души не хотел в это верить.
– Сбылось, – коротко заявила Нигора, подтвердив догадку султана.
От ответа Бузург хотел зло нахмуриться, но вместо этого изобразил недоумение.
– Моё предсказание о твоей дочери сбылось, – уточнила Нигора.
– Нет! – неожиданно тихо рявкнул Бузург. – Не желаю и слушать об этом, – он резко развернулся и хотел было уйти, но Нигора схватила его за руку и с неподдельной тревогой в голосе сказала:
– Прошу тебя, отнесись к этому серьёзно. Мне нужна твоя помощь. Грядёт нечто ужасное…
– Больше никаких предсказаний, – прервал её Бузург и вырвал свою руку.
– Расим, он…
Бузург был уже у выхода из тёмного алькова, когда Нигора попыталась снова заговорить.
– Меня не волнует этот лизоблюд, – султан остановился и через плечо раздражённо заявил ведьме. – Сегодня свадьба моей дочери. Потому, я благосклонен и добродушен. После свадьбы не злоупотребляй моим гостеприимством… – Бузург выждал паузу. Голос, пробудившийся у него внутри от возбуждения, кричал ему: «Вернись к ней! Крепко прижми к себе и вцепись в её нежные губы». Этот крик был умоляющим, но Бузург подавил его ради своей дочери… и ради Нисо. – Больше не появляйся в Ахоруне. Иначе, ты знаешь, что тебя ждёт, – категорично предупредил он и ушёл.
Нигора растеряно стояла посреди алькова, глядя в спину любимого мужчины. Он скрылся за углом и, возможно, она никогда больше его не увидит. Вдруг она почувствовала, как холод пронизывает всё её тело. Она почувствовала себя одинокой среди множества гостей. Нигора хотела попросить о помощи, чтобы он поделился с ней кусочком Чёрного рубина. Она всецело полагала, что этот невиданный драгоценный камень поможет спастись от грядущего. Но её план не удался…
* * *
«Когда Зелёная хворь началась в Расулабаде, Расим ограничил доступ к падишаху Нодиру. Лишь его доверенным слугам было разрешено ухаживать за больным падишахом. Это навело врачей хранителей на подозрение».
Хранители знаний: «Исследования Зелёной хвори»
Шабнам спела семь песен: три про любовь, в остальных она, как и предыдущий дуэт, призывала гостей к танцу, а в перерывах поздравляла молодожён.
Всё это время Азим не отрывал взгляд от того алькова, пока среди второй песни оттуда не вышел султан. Немного постояв в проёме, султан обернулся, что-то сказал и с угрюмым видом поспешно покинул зал.
Уход отца привел в замешательство и саму Зилолу. На вопрос Азима, куда ушёл султан, Зилола ответила лишь недоумённым взглядом.
Одну песню спустя из того алькова вышла та молодая и необычайно красивая женщина с длинными чёрными волосами. Она была подавлена и выглядела очень разочарованно. Понурившись, она прошла за ажурные решетки и поднялась на топчан в алькове посередине западной стены.
О чём они говорили? Почему султан покинул зал, переполненный злостью? И что могло так расстроить эту женщину?
Азим размышлял над этими вопросами, отстранённо принимая поздравления от других гостей.
Наконец, Шабнам спела свою последнюю песню. Немногие гости, которые снова вышли танцевать, возвращались в свои альковы. Музыканты в очередном перерыве подошли к своему столу, чтобы смочить горло и дать своим рукам отдохнуть. Азим проследил за ними и это снова привлекло его внимание к алькову посередине за ажурной решёткой. Та женщина спустилась с топчана и быстрым шагом направилась к выходу справа.
Азим внимательно проследил за ней. Она казалась ещё больше расстроенной и даже украдкой вытерла слезу. У этой женщины были странные косы на голове. Азим ещё ни разу не видел таких. Они были сплетены в виде колец с поперечной линией на макушке головы, на спине, а кольца поменьше свисали к плечам и за спину. Эта женщина со слезами в глазах вышла из зала.
– Кто она? – спросил Азим.
– Ведьма, – тихо процедила Зилола.
Азим удивлённо посмотрел на свою жену. Её слова прозвучали с неподдельным презрением, а её глаза горели негодованием.
– Что она здесь делала?
– Она была в свите Мунира ибн Нодира, того упитанного молодого человека, который назвал меня сестрой, – пояснила Зилола.
Азим понимающе покивал, хотя это спутало его ещё больше. Он успокаивающе погладил жену за руку и сам, опустив глаза, снова погрузился в свои тревожные мысли.
Значит, всё это время султан выискивал среди гостей эту ведьму. О чём они говорили в алькове? Почему султан покинул его злым, а ведьма расстроенной? Они не смогли договориться? Касается ли это Чёрного рубина? Раз уж ведьма всё это время присутствовала на свадьбе, значит, султан всё-таки колдун, озадаченно заключил Азим.
Забывшись в своих мыслях, Азим не заметил, как к Зилоле подошли семь старушек и увели её к выходу справа. А когда юноша вернулся из забвения, Зилола в окружении старушек в белых чаканах уже скрылась за дверью. Азим некоторое время смотрел им вслед, а когда решил снова сесть за стол, то неожиданно увидел перед собой высокого человека в зелёном шёлковом халате с тёмно-пурпурными узорами на груди и по краям. Это был Расим.
– Кажется, уже все успели поздравить вас. Что ж, лучше поздно, чем никогда, – Расим слегка ухмылялся и смотрел на Азима в упор. – Мои искренние поздравления, – он пожал руку Азима. – Уверен, за весь вечер вы наслышались много разных пожеланий, потому, не вижу смысла их повторять. Я всего лишь хочу попросить вас не переставать удивлять мир.
– Благодарю, – коротко ответил Азим, прижав руку к сердцу.
Расим подошёл к Азиму со стороны и, склонив голову набок, с интересом посмотрел на него.
– Признаюсь, Азим, я хотел поговорить с тобой.
Слова Расима вызвали подозрение в Азиме. Однако ему не составило труда догадаться о чём он хочет поговорить.
– Мне стало известно, что вы никому не поведали свою историю. Все вокруг теперь хотят знать, где найти Чёрный рубин? – Расим взглядом обвёл банкетный зал, имея в виду весь Ахорун и не только. – Что за тайну ты хранишь? – прямо спросил Расим.
– Простите, господин, но я не могу её разглашать… никому.
Азим с извиняющимся видом коротко кивнул Расиму и отвёл взгляд.
– Что ж, очень жаль…
Азим услышал слова Расима и вдруг, ощутив горячее покалывание в левом виске, у него помутнело в глазах. Он попытался повернуть голову, но это оказалось ему не по силу. Его голова, шея и плечи будто облились горячим свинцом. Им овладело какое-то странное чувство. Он начал слышать голоса, но не мог отличить слова, и кто их произносит…
Вскоре голоса пропали, но разум так и не прояснился. У него кружилась голова и он чувствовал себя словно в стельку пьяным. Это ощущение длилось около четверти часа. Постепенно Азим начал чувствовать свои веки. Он начал моргать, чтобы его взор прояснился. Когда это ему удалось, Расима уже давно не было рядом. Азим с трудом оглянулся по сторонам и увидел, что Зилола уже вернулась в банкетный зал в окружении тех старушек. Теперь она была в атласном наряде, а волосы скрывались под коротким, золотистым шёлковым платком.
Старушки неторопливо вели Зилолу к Азиму и пели задорные песенки и стишки, до красна смущая султанзаде. Одна из них, которую Азим успел услышать перед тем, как процессия дошла до него, звучала так:
Красный цвет невинности твоей свидетелем станет,
И пусть прольётся кровь ради доказательства в брачную ночь.
Если некоторые дни в твоей брачной жизни не будут черны,
Светлое счастье не взглянет в глаза твои во век.
Пусть жизнь молодожён будет вечнозелёной, словно процветающая весна,
И отныне пусть сердца двух забьются в такт.
Зилола трижды поклонилась мужу и с робкой улыбкой встала рядом с ним за столом. Старушки же удалились в свой альков.
– Вы очень прекрасны в этом платье, – негромко похвалил Азим и нежно взял жену за руку.
Вскоре началось новое представление. На этот раз без певцов. Вместо них вышли танцоры и танцовщицы. Их представление длилось почти час. К молодожёнам больше не подходили гости с поздравлениями. Кажется, Расим действительно был последним. Азим ощутил какое-то странное чувство, попытавшись вспомнить, что премьер-министр Зебистана пожелал ему. Удивительно, он не помнил этого.
Решив, что это не важно, Азим огляделся по сторонам. Султан так и не вернулся, но его больше волновало то, где же его родители? Почему они всё ещё не подошли? Он видел их с Рауфом в тронном зале во время пира, но в банкетный зал они почему-то не спустились.
Представление танцоров закончилось и, наконец, Азим увидел своих родителей и брата в сопровождении султана. Они с широкими, искренними улыбками шли к молодожёнам.
– Заждался? – Аъзам с улыбкой пожал руку старшему сыну и крепко обнял его.
– Где вы были? – недоумевал Азим.
– Твоя мать обустраивала ваши покои во дворце, а мы с твоим братом помогали ей, – объяснил Аъзам и посмотрел сыну в глаза. – Я так горжусь тобой. Ты добился своей цели. Поздравляю со свадьбой, – Аъзам снова обнял сына.
Отпустив сына, Аъзам прошёл за его спиной к своей невестке.
– Моя госпожа, – с рукой у сердца Аъзам склонил голову. – Поздравляю со свадьбой, – сказал он после трёх поклонов Зилолы.
Рауф сделал то же самое, сначала поздравив брата, затем, учтиво склонив голову перед султанзаде, поздравил и её после трёх поклонов в его адрес со стороны невестки. Спустившись вместе с отцом с возвышения, они подошли к султану.
Зарина в свою очередь с улыбкой обняла сына и прошептала:
– Поздравляю.
Она поцеловала сына в щёку и, погладив его по спине, подошла к Зилоле.
– Моя госпожа, – Зарина так же склонила голову, прижав руку к сердцу.
Зилола же с волнением отдала ей три поклона. Приняв их, Зарина ещё раз поклонилась и с широкой улыбкой протянула руки к невестке. Она ждала этого момента, наверное, дольше, чем Азим.
– Иди ко мне, дочь моя! – радостно позвала она.
Может быть, при жизни Нисо и говорила эти слова своей дочери, но в своей осознанной жизни Зилола ни от кого не слышала этих слов, даже от отца. Всё это время до свадьбы Зилола думала и гадала, какой будет её свекровь, ведь она не была знакома с Зариной. Её волновало и даже тревожило то, как свекровь будет к ней относиться. Но кажется, что с этими словами она обрела кого-то больше, чем свекровь. Посмотрев в улыбающиеся глаза Зарины, Зилола бросилась ей в объятия и прослезилась. С самого детства у неё была всего одна заветная мечта, которая только что сбылась. Она мечтала обрести мать.
* * *
«Если из пасмурного неба упала капля, не рассчитывайте на ясное небо, ибо за каплей последует ещё одна и ещё, и так начнётся дождь. Но не стоит сдаваться, ведь за дождём всегда следует ясное небо. Так, за одним отказом последуют другие, но нужно добиваться согласия до последней капли, ибо после слёз всегда следует улыбка».
Ардвисура
Ранним утром Расим спустился в темницу, в которой, даже находясь глубоко под землей и несмотря на лето, всегда было прохладно. Со свадьбы он вернулся позавчера на той же грузовой лодке Ангурана, что и в прошлый раз. Однако в этот раз он не стал торопить гребцов. Выудив нужные сведения у Азима, подтверждающие его предположение, ему некуда было спешить. Лёжа на мягкой койке капитана, Расим обдумывал следующие шаги, пока лодка плавно покачивалась на волнах озера Зарв.
Прибыв в Расулабад, он таки не пришёл к заключению, что ему делать дальше. По сути, у него уже было решение. Он принял его сразу после разговора с Азимом. Единственное, что приводило Расима в затруднение, это выбор срока. Действовать ли ему незамедлительно или подождать и хорошенько разработать план? Так или иначе, ему нужны люди для исполнения его решения. Доверенные люди. Сильные и крепкие.
Обдумывая откуда ему достать таких людей, Расим решил навестить своего единственного пленника. Он знал, что пленник не ответит ему, потому не сказал ни слова, стоя у его клетки. Пленник был заточён в самую большую камеру, где всегда царили мрак и тишина. Расим молча вглядывался внутрь, пытаясь разглядеть пленника. Точно зная, что тот видит его, Расим ритмично барабанил пальцами по решётке. Один удар указательным пальцем, одни средним, безымянным и мизинцем одновременно, и так по три удара, короткая пауза, четыре удара, короткая пауза и повтор.
По перестукам пальцев Расима можно было посчитать время, но он не вёл этот счёт и понятия не имел, сколько уже прошло времени. Десять минут? Полчаса? Или несколько часов? Ему, правда, всё равно. Он продолжал барабанить по решётке, несмотря на усталость и терпимую боль на кончиках пальцев.
К этому времени уже давно должна была произойти смена стражи. Исмат попрощался с Расимом у входа в темницу. Вместо него должен заступиться Фозил, но он всё ещё не появлялся. Расиму было всё равно и на это. Ведь он сам ослабил караул, освободив троих надзирателей от этой никчёмной должности, переведя их во дворец. Первые три года Расим требовал от своих надзирателей строгой дисциплины. Он верил, что его пленник заговорит и решит сотрудничать, и каждый день спускался в темницу. После тщетных попыток, Расим опустил руки, смягчил вахту и начал строить новые планы для достижения своей цели без помощи этого упрямого пернатого осла.
С другой стороны, за то время, что он барабанил по решётке, Расим принял нужное решение. Оставалось дождаться Фозила.
– «Где же он?»
Послышались быстрые шаги, а затем и низкий, звучный голос.
– Простите, господин. Я задержался.
Фозил появился в проёме, держа в руках масляную лампу. Он не ожидал встретить здесь Расима. Увидев его, юноша не стал оправдываться за свою задержку, зная, что Расим не любит оправданий. Фозил подвёл руку к сердцу и склонил голову в приветствии.
Расим бросил беглый взгляд на Фозила и снова посмотрел на камеру с пленником. Расим отошёл от клетки и начал массировать свои уставшие пальцы.
– Который час? – спокойно спросил Расим.
– Две сойи до полудня, мой господин, – бодро ответил Фозил.
Узнав, что простоял здесь не малых четыре часа, барабанив решётку, Расим задумчиво посмотрел на Фозила. Тот был одет в обычную белую форму с чёрной безрукавкой и коротким кинжалом на широком поясе. При свете ламп, горящих в прихожей, было заметно, что Фозил загорел на солнце.
– Скажи мне, Фозил, сколько лет ты служил в отряде копейщиков? – Расим прекрасно знал ответ. Он задал вопрос, чтобы начать разговор и подразнить пленника.
– Два года, мой господин, – ответил Фозил, удивившись вопросу, ведь Расим сам назначил его проходить обязательную военную службу в отряде копейщиков, когда ему исполнилось шестнадцать.
– Ты держишь связь с сослуживцами? – Расим знал ответ и на этот вопрос. Фозил и Одил служат ему с девяти и тринадцати лет, соответственно, и он знал о них всё.
– Я тренируюсь с ними каждый день вне своей смены, мой господин, – Фозил повесил лампу на стену и с недоумением на несколько шагов подошёл к Расиму.
– Почему ты не продолжил службу? В отряде копейщиков у тебя могли бы быть перспективы. Ты мог бы стать командиром, а не терять свои юношеские годы в этой убогой темнице.
– Я рад служить вам, мой господин, – с рукой у сердца лояльно заявил Фозил, всё ещё не понимая к чему этот разговор.
Расим одобряюще покивал и косо посмотрел сквозь решётку.
– Мне нужна твоя услуга, Фозил, – с лёгким коварным взглядом, всё ещё направленным на клетку, сказал Расим.
– Всё что угодно, мой господин, – отозвался Фозил.
– Мне нужны люди, Фозил. Сильные и крепкие, – Расим продолжал смотреть в сторону клетки. Его глаза уже привыкли к темноте. Однако и этого было мало, чтобы полностью разглядеть своего пленника, безразлично сжавшегося в углу. – Мне нужные доверенные люди.
– Господин? – взгляд Фозил просил уточнения.
– Нужно доставить сюда нечто большое и тяжёлое, – Расим по-прежнему смотрел вперёд, ожидая реакции пленника.
– Откуда?
– Из гор Катрон.
Вот оно. Ответ Расима принёс плоды его затеянной игре. Пленник зашевелился. Он повернулся к Расиму. Его глаза отражали волнение и изумление. Расим ожидал, что пленник заговорит, но этого не произошло. Что ж, Расим привык к скудным плодам.
– Я поговорю с командиром моего отряда, – сказал Фозил.
– То, что мы сюда принесём, очень важно для меня. Никто не должен об этом узнать, – Расим выждал паузу и с испытующим взглядом посмотрел на Фозила. – Ему можно доверять?
– Латиф хороший человек, мой господин. Я поговорю с ним.
– Пусть явится ко мне вечером. Я буду во дворце.
– Слушаюсь, мой господин.
Фозил откланялся, повернулся и начал уходить. Дойдя до прихожей, он вдруг остановился и обернулся в сторону Расима с вопросом на устах. Не успев задать его, Расим сказал ему:
– Не волнуйся, пленник никуда не денется, – Расим уверенно посмотрел в сторону пленника. Один край его губ язвительно потянулся наверх.
Фозил кивнул и ушёл.
Расим снова подошёл к клетке и, ни говоря ни слова, снова начал барабанить по решётке. Теперь уже в новом ритме: четыре удара подряд пальцами, начиная с мизинца. Четыре удара, пауза, четыре удара, пауза…
Расим молча смотрел довольным, источающим яд, глазами на пленника, скрытого во мраке темницы. Он не ожидал, что этот упрямец заговорит с ним сейчас и после тридцатого перестука, наконец, заговорил сам.
– Кажется, я нашёл тебе управу, – Расим широко злорадно улыбнулся и ушёл.
По дороге во дворец Расим решил пройтись по улицам и посмотреть на людей. Он переоделся в белую рубаху, поверх которой надел зелёный лёгкий кафтан с тонкой золотистой вышивкой, надел тёмно-зелёные штаны. На ногах у него были полу-галоши, прошитые серебристой нитью. Поверх кафтана он также надел короткий, тонкий зелёный льняной халат с широкими рукавами до локтей и серебристой тесьмой по краям. Расим не стал повязывать чалму на голову из-за жары, хоть она и была нужна для предотвращения солнечного удара. Вместо неё Расим обошёлся простой тёмно-зелёной тюбетейкой с белым узором.
Палящее солнце уже склонялось к горизонту. Люди возвращались домой, уставшие, измученные и голодные. Их состояние усугублял едкий запах дыма, стоявший в воздухе. Люди сжигали свои сады, огороды и деревья, хотя Расим заверил их, что в этом нет необходимости. Он уверял, что Чёрная напасть уже позади. Она отступила и больше не тронет урожай. Но люди хотели убедиться в этом сами. После пожара на яблоневой улице, где сгорели несколько домов и пару десятков садов, пошёл слух, что нужно сжигать не только посевные поля, но и всю растительность в городе, ибо она тоже заражена. За прошедший год, в сравнении с предыдущими, Чёрная напасть уничтожила восемьдесят процентов урожая не только Расулабада, но и других городов Зебистана, кроме Шомабада. Всех удивляло, почему Чёрная напасть не тронула этот город. Эта бредовая идея, словно лихорадка, заразила всех в Расулабаде. Расим и другие чиновники пытались их отговорить, но порой слухи народа бывают сильней слов правительства. Теперь Расулабад полыхал в огне и тонул в дыму, как это видел в своих снах Расул Первый.
– «Интересно, видел ли он другие города в огне в своих снах?» – думал Расим, проходя мимо двора, где только что повалили и зажгли высохшую хурму. – «Это вы подали им такую идею», – с ироничной улыбкой вспомнил слова визиря внутренних дел, недовольного таким положением в городе. – «Это вы первым начали сжигать посевные поля».
Тогда Расим пропустил эти обвинения мимо ушей, равно как и вопрос о сгоревшем Синем доме, где сгорели наложницы покойного Носира и придворный слуга. На очередном заседании визирей и чиновников Расулабада три месяца назад это было одним из основных вопросов, поднятых несколькими визирями и начальником городской стражи. Они требовали от премьер-министра тщательного расследования этого инцидента, так как в этом могли быть замешаны заговорщики, отравившие Носира ибн Нодира. Расим же, отмахнувшись, поручил им самим расследовать это дело, сказав им тогда с усмешкой:
– «Если вы пойдёте по горячим следам, то может и найдёте всех виновных».
Расим прошёл мимо жилых улиц и вышел на аллею, ведущую во дворец. Благо, люди не тронули окаймлявшие её дубы и магнолии. Впрочем, они не тронули и другие неплодоносные деревья. Идя под тенью дуба, Расим был благодарен им за это милосердие. Сруби и сожги они и эти деревья, жара доконала бы всех, кто находился на улице.
– «Скоро всё будет хорошо», – обещал он им про себя, поднимаясь по широкой парадной лестнице.
Во дворце стояла тишина, впрочем, как и всегда. Слуг не было видно, словно они все ушли в отгул. Прошло уже три недели, а Мунир ибн Нодир всё еще не вернулся со свадьбы. Возможно, султан Бузург устроил для него большую охоту на баранов.