Бехруз Курбанов
Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Живая изгородь обносила дворец зелёным кольцом. Однако оно не замыкалось на северной и южной стороне дворца, оставляя пятьдесят газов зазора в обеих сторонах.
Азим, всё следуя за дядей, обогнул северо-западную часть изгороди и вышел на северную площадь, ведущую ко дворцу. Ещё каких сто шагов, и они будут у первой ступени, ведущей под широкую и высокую центральную арку. С двух её сторон были ещё по две арки той же высоты, но на половину уже. Красно-коричневые каменные колонны арок украшены золотыми рустовыми камнями. Пазухи между арками вымощены бирюзовой мозаикой с каллиграфическими и геометрическими узорами. Контуры мелких звёзд в этих узорах выполнены из золота и украшены драгоценными камнями.
В тени за арками скрываются белые мраморные стены, чьи узоры Азим не мог разглядеть издалека. За центральной аркой стояла большая двустворчатая дверь. За второй и третьей аркой виднелись балконы с белыми балюстрадами. За крайними арками Азим увидел по два высоких арочных окна, забранных ажурной решёткой. Окна были на одном уровне с балконами.
Терраса на следующем этаже обставлена бежевыми мраморными балюстрадами с золотистыми периллами. С северной стороны из террасы внутрь ведут шесть широких арочных проёмов, между которыми были арочные окна.
При всей этой красоте, прежде всего, достойным внимания был тройной купол над этажом с террасой. Первый, золотой уровень купола занимает пять седьмых площади крыши этажа с террасой и имеет высоту семь газов. Второй, серебряный уровень купола занимает две трети площади золотого. Также и третий уровень, украшенный драгоценными камнями, с которыми играли лучи полуденного солнца.
– Нам сюда, Азим.
Дядя Адхам завернул за живую изгородь, удивив племянника. Азим думал, что они пойдут прямо ко дворцу по бежевым мраморным плитам с золотыми прожилками и бледно-розовыми разводами мимо небольших фонтанов у живой изгороди справа и слева от площади. С двух сторон этих фонтанов в разном положении стояли изваяния лебедей, выполненных из белого золота.
Азиму показалось, что он увидел какое-то движение за центральной аркой. Он присмотрелся, но ничего конкретного таки не увидел.
Может это была игра света с тенью?
Юноша разочарованно отвёл взгляд на зелёную изгородь, тянущейся от левого края (справа от Азима) ступеней почти до него самого. В промежутке через пятнадцать газов изгородь выступала на газ. Длина этих выступов составляет пять газов. Между ними и располагались фонтаны, размерами три на четыре газа. Вдоль уступов изгороди стояли золотистые скамьи.
Точно также было и слева от Азима.
Не доходя десять газов до юноши, изгородь сворачивала и составляла второй ряд кольца. Но в отличие от первого, она шла отрывистыми линиями разной длинны. Промежуток между рядами составляет три газа.
– Идём! – позвал Адхам, и Азим вошёл в проход за дядей. – Зима на исходе, и моя задача – не допустить появление вредителей. В этом ты мне и поможешь сегодня, – сказал он, оглянувшись на племянника. Он обещал Азиму, что расскажет о своих задачах при службе во дворце. – Скоро мы начнём поливать изгороди, винограды и другие деревья в садах и лабиринтах особенным раствором, который уничтожит спящих в земле насекомых. Ты и не представляешь, какие огромные пауки иногда здесь разводятся. Султан терпеть не может пауков, хотя он ни разу не бывал между кольцами. Его светлость больше заботится о своих львах, а вот его дочь, светлая госпожа Зилола часто любит гулять по лабиринтам. В детстве она ловила пауков и хотела показать отцу. Благо, няни не позволяли ей этого.
Адхам снова оглянулся. Убедившись, что Азим следует за ним и внимательно слушает, он повернул налево и скрылся за белой мраморной колонной с узором в виде трёх переплетённых лоз.
Высота изгороди, за которую завернул Адхам, как и все отрывки второго ряда, была двух газов. Потому замечтавшийся Азим потерял дядю из виду, но быстро нашёл по бодрому голосу.
– Придворным слугам не разрешено ходить по мраморной площади, кроме тех, кто ответственен за его чистоту. Потому мы пройдём по лабиринту, – объяснил Адхам.
– По лабиринту? – переспросил Азим, свернув за очередную колонну.
Дяди снова не было. Он шёл быстро. Юноша прибавил шаг и снова заметил дядю в десяти газах у другой колонны.
– Идём, – поманил рукой Адхам и вошёл в другой проход.
Изгородь опустилась чуть ниже, и теперь Азим мог видеть, как макушка чалмы дяди медленно направлялась вправо.
– В этом лабиринте трудно заблудиться, – продолжал Адхам. – Она всего лишь петляет слева направо и ведёт до служебного входа во дворец. Правда, если знать, когда сворачивать направо, а когда налево, – пошутил он.
Первые слова дяди сняли напряжение с ног Азима, а шутка вернула. Снова прибавив шаг, он последовал за дядей по дорожке, вымощенной бежевыми и светло-коричневыми каменными плитками.
– Ложных поворотов и проходов в этом лабиринте достаточно, – чуть серьёзнее добавил Адхам. – Кто не знает, может свернуть в них и ненароком выйти к клетке со львами. Потому держись ближе Азим.
Услышав это, юноша догнал дядю. После рассказов отца о львах, Азим и не пытался скрыть испуг в своих глазах. Он не хотел, выйти к клетке со львами людоедами, и уж тем более оказаться в ней. От этой мысли Азим с лёгкой дрожью прижал голову к плечам и приблизился к дяде на шаг. Тот ухмыльнулся и пошёл дальше.
– Колонны с тройной лозой указывают правильный путь, – подсказал дядя.
У продольных колонн лабиринта росли стволы винограда. Их ветки лежали на абаках колонн, а лозы на перголах. Весной и летом пышные зелёные листья укрывают придворных слуг в тени. Однако листья пока не распустились, и сквозь большие ячейки пергол и прорех между лозами можно видеть, как на небе парят длинные, тонкие белые облака.
Адхам четыре раза свернул за ориентировочные колонны, а в пятый раз свернул направо и вышел в проход без колонн.
– Вы идёте к львам? – удивился Азим.
В это время ему послышался негромкий мужской голос, и его дядя остерегающе кивнул в сторону, откуда доносился этот самый голос. Азим посмотрел налево и… увидел её.
Петляющие изгороди внутри лабиринта снижались по мере приближения ко дворцу. Азим заметил голову и плечи султанзаде в трёх колоннах или через три изгороди от себя. Зилола медленно шла ко дворцу, а рядом с ней шел человек на пол головы выше неё. На нём было белое просторное одеяние с глубоко надвинутым капюшоном и клинописью по краям. Он что-то объяснял султанзаде, а та внимательно слушала.
– …Эпоха человека началась после Великого конфликта…
– Идём, негромко позвал Адхам. – Нам нужно перейти в боковой проход. Таковы правила, когда по лабиринту идёт султанзаде.
Однако Азим слышал лишь биение своего сердца, что сильно застучало у него в груди. Им снова овладело то странное чувство в животе, которое он ощутил, впервые увидев Зилолу на проспекте Хоруна. От радости, что ему снова удалось её увидеть, Азим замер с блаженным видом, словно резная колонна, и не отрывал от неё глаз.
Султанзаде была в тёплом чёрном бархатном платье с серебряным отливом и красными каплевидными рубинами. Поверх платья был короткий тёмно-фиолетовый стёганый халат с рукавами до локтей и прошитый чёрной бархатной тесьмой с золотистым кантом. В молочно-золотую чалму с открытым затылком был вплетён красный шнурок с висящими каплевидными сапфирами. Хвост чалмы был свободно повязан вокруг её нежной шеи. С макушки за спину ниспадал водопад тёмно-каштановых волос, а широкие пряди обрамляли её лицо. Зилола коротко кивала своему спутнику и последовала за ним налево.
Азим с трепетом желал, чтобы она повернулась, и он мог вновь восхититься её невероятно красивым лицом.
– Идём, – повторил Адхам, с подозрением глядя на племянника.
В этом лабиринте не осталось ни одного, кто бы не услышал его голос. Зилола с интересом повернула голову в их сторону, но Азим то ли от стыда, то ли от испуга, скрылся в боковом проходе раньше, чем она могла узнать его.
– Ты сам не свой, – с намёком произнёс Адхам.
Азим же предпочёл промолчать в ответ, а не говорить, что беспамятно влюбился в султанзаде Зилолу. Пока ещё рано об этом говорить. Сперва, нужно найти решение этой странной любви.
Стены живой изгороди в боковом проходе высотой были в два газа. Дальше следуя за дядей по немощёной дорожке, он то и дело, вставал на цыпочки, чтобы увидеть её хоть краем глаза. Однако стены шириной в полтора локтя не позволяли ему этого. Снова опускавшись на пятки, Азим высматривал следующий проём, по которому они вернутся в лабиринт.
В семи газах справа от них был проём во второй ряд бокового прохода. Адхам ускорил к нему шаг. К счастью для Азима, дядя прошёл мимо проёма, иначе они бы пошли в совсем другую сторону.
Через пять газов был ещё один проём в лабиринт, но, к изумлению Азима, его дядя прошёл мимо него тоже.
– А кто этот человек со странной письменностью на одежде? – осведомился Азим, заглянув в проём.
Никого не было.
Адхам шёл в двух шагах впереди. На его лице прорезалась улыбка. В голосе своего племянника он уловил ноту ревности.
– Это представитель Хранителей знаний, – негромко и с осторожностью ответил Адхам. – Они учат султан-заде36 знаниям далёких предков.
– Я ни разу не видел их в учебных заведениях города, даже в библиотеке, – юноша с подозрением заглянул в очередной проём.
– Знания, которым они обучают, запрещены для простого народа.
– Почему? – недоумевал Азим.
– Не знаю, – пожал плечами Адхам. – Никто не знает, кроме самих султан-заде, – тихо продолжал он. – Во дворце султана их двое, но я ни разу не видел их лица. Я сомневаюсь в том, что они вообще из Ахоруна.
– Тогда откуда они? – озадачился Азим.
Адхам повернулся и с остерегающим видом посмотрел на племянника.
– Придворным запрещено разговаривать с ними и запрещено говорить о них, – он подвёл палец к губам.
Адхам развернулся и пошёл дальше. Через несколько шагов был очередной проход в лабиринт, но он, склонив голову, прошёл мимо. Азим же задержался. Он притаился у края стены, чтобы тоже заглянуть внутрь. Он широко улыбнулся, увидев султанзаде и её учителя. Они шли от него и приближались к дальнему повороту лабиринта. Странный учитель первым повернул направо и скрылся за углом.
– …С тех пор больше не было никаких войн, – рассказывал он.
Вдруг Зилола остановилась у самого края изгороди, который был на пядь выше её плеча. Словно почувствовав, что за ней следят, она бросила взгляд на боковой проход. Поняв, что его раскрыли, Азим шагнул в середину проёма. Он посмотрел прямо в глаза султанзаде, широко улыбнулся. Когда Зилола робко улыбнулась в ответ, юноша склонил голову и подвёл правую руку к сердцу. Исподлобья он поднял на неё влюблённый взгляд и снова улыбнулся. То странное чувство в животе овладело всем его телом, заставив рот глупо приоткрыться.
Зилола узнала юношу. Она сдержанно улыбнулась и коротко кивнула в ответ на его поклон и пошла за учителем.
– Ты будешь участвовать в Бузкаши в этом году, Азим?
Вопрос дяди спустил замечтавшегося юношу с небес. Адхам стоял у прохода в другой ряд. Он смотрел на племянника с улыбкой, догадавшись в чем дело.
– Нет, – насупившись, ответил Азим и подошёл к дяде.
– Почему? – поинтересовался Адхам.
– Это жестокая игра, – ответил Азим.
– Но ведь эта наша традиция, – возразил Адхам. Вместе они вошли в ряд между лабиринтами и снова пошли в сторону дворца. – Вся молодёжь от восемнадцати до двадцати пяти принимает в нём участие. В прошлый раз ты не мог участвовать, потому что тебе не было полных восемнадцать лет. Но в этот раз тебе почти девятнадцать. Прими участие… Это любимое состязание султана, – добавил он с намёком.
– Не знаю, дядя, – задумчиво протянул Азим. – Мне как-то не по нраву гонятся за козлами и изнурять их.
Замедлив свой шаг, Адхам вздохнул с ноткой досады.
– Твой отец трижды участвовал в Бузкаши. Я тоже хотел участвовать, но мой вес не позволял мне ездить верхом. Ах… да и сейчас лошадям нелегко приходится. Твой отец отдал мне однажды выигранные золотые рога. Хм… В Бузкаши юноши вроде тебя проявляют свою силу и ловкость…
– На пару с жестокостью и безжалостностью, – добавил Азим.
– «Этот парень непреклонен», – Адхам, сжав губы, коротко помотал головой.
Адхам с Аъзамом грезили о золотых рогах, с тех пор как впервые участвовали в Бузкаши в качестве зрителей. Больше всего его хотел получить старший брат, то есть Адхам. Однако в силу своего крупного телосложения его мечте не суждено было сбыться.
«Под тобой прогнётся лошадь», «Ты лучше оседлай корову», «Ты, что, пришёл сожрать игровых козлов?» – Адхам с обидой вспомнил, как над ним насмехались, когда он единственный раз в своей жизни решил участвовать в Бузкаши.
Аъзаму тогда было пятнадцать лет и всё, чем он мог помочь брату, были его утешения. Достигнув допустимого возраста, Аъзам трижды к ряду принял участие в этом состязании. Он старался не для себя, а ради брата. Аъзам выиграл золотые рога, загнав больше всех козлов, и отдал приз брату. Адхам отказывался брать не заслуженную им награду, но Аъзам настаивал.
– «Бери, Адхам, и запомни, что ты всегда можешь рассчитывать на меня, – заверил его тогда Аъзам. – Повесь его у входа в свой дом. Пусть эта награда будет для других примером того, что нет ничего важнее братских и семейных уз».
Теперь Адхам хотел, чтобы кто-нибудь из молодого поколения его семьи тоже принял участие в Бузкаши и выиграл. Он хотел вручить новую награду Аъзама, но его сыновья отказывались от участия в состязании. Потому Адхаму оставалось надеяться на племянников, но и этот летает в облаках.
К счастью, Адхам догадался почему Азим витает в облаках и почему просил взять его с собой во дворец. Если своих сыновей он не смог убедить, то убедить влюблённого племянника будет проще простого.
Адхам задумался и начал подбирать слова. Он гадал, когда Азим успел влюбиться в султанзаде и где? Впрочем, это не важно. Он понял, что надо делать.
– Состязание придёт смотреть и сама султанзаде Зилола, – он с намёком посмотрел на племянника.
Сработало! Азим задумался.
– «Она будет там? – повторил про себя Азим. – Это шанс впечатлить её. Победитель по обычаю проведёт ужин за дастарханом султана с его гостями. Зилола точно тоже будет там. Это шанс поговорить с ней и познакомиться. Но что это ему даст? Он ведь простолюдин. А если не выиграю? Хм? Наверное, не всё сразу. Пусть это состязание станет первым шагом к решению дилеммы».
На лице Азима прорезалась улыбка созревшего плана.
– Хорошо, дядя. Пожалуй, я приму участие.
* * *
«На словах язык длинный, на деле он короткий».
Ардвисура
Расим со скрытым недовольством ощущал, как под плотным шёлковым кафтаном цвета красного каштана с вышитыми зелёными растительными узорами на плечах и по бокам, тянущихся к подолу, его тело издаёт жар. Этот жар поднимал запах его тела и выводил сквозь не застёгнутый воротник. Благо, этим утром он принял ванну с яблочным мылом, и сейчас его запах был терпимым. Но ещё час бесполезной болтовни этих пустоголовых визирей, и он точно начнёт смердеть гнилыми яблоками.
«Уж лучше вдыхать свой пот, чем терпеть это тошнотворное благоухание масла, которым придворные слуги опрыскивают дрова».
В двух очагах огонь горел, не переставая – слуги часто добавляли в огонь обработанные маслом дрова. В самый разгар лета в аудиенц-зале не так жарко, как сейчас. Расим не хотел разжигать огонь, но трое визирей и один местный богач настояли на обратном. Расим уступил им лишь потому, что хотел угодить им. Теперь он расплачивался за это. Благо, они засели не в тронном зале, которые в три раза меньше аудиенц-зала, вот была бы парилка.
После одного часа обсуждений Расим предложил пересесть ближе к дверям аванзала, но там, видите ли, этим пузатым дуракам будет холодно.
«На улице сияет солнце и цветут деревья, а им огонь подавай в очаге».
Расим сидел в трёх шагах от возвышения алькова на синей бархатной курпаче с серебристым отливом. В пяти шагах от него, лицом друг к другу, на хлопковых курпачах с богатым цветочным узором сидели визири, чиновники и богачи Расулабада. Расим пригласил эту знать за три часа до полудня, чтобы обсудить государственные дела. Также он хотел присмотреться к ним, получше изучить и понять, кому можно доверять, кого можно склонить к себе, и от кого следует деликатно избавиться. На новом посту ему нужны соратники, чтобы скорее прийти к заветной цели. Однако по исходу двух часов никто не внушал доверия.
Расим задавал вопросы, сообщал о существующих проблемах государства и молча наблюдал, как они обсуждают. Дав им тему разговора, он вглядывался в каждого, изучая их поведение, манеру речи и корысть, скрытую в их глазах.
Среди тридцати лоботрясов безмятежно вёл себя Орзу, визирь внутренних дел. Он был собранным, серьёзным и ни разу не превысил свой голос во время споров. Он вёл себя хладнокровно с предпринимателями и с недоверием смотрел на некоторых чиновников, а на премьер-министра Орзу подглядывал с подозрением. Это беспокоило Расима.
«За время заседания этот визирь ни разу не развёл брови. Видимо, государственные дела обвалились на его плечи тяжёлым грузом. Видимо, бесплодное разглагольствование отвлекает его от насущных проблем, о которых ни разу не упомянул. Может, его отправить на покой?» – думал Расим, пристально следя за Орзу.
– Скажите, господин Орзу, как обстоят дела в нашей армии? Готовы ли солдаты к битвам? – заговорил Расим, прервав оживлённый спор трёх предпринимателей и двух визирей о пошлине ахорунских торговцев.
Неожиданный вопрос премьер-министра удивил всех. Расим слегка наклонил голову набок, изучая их реакцию, особенно Орзу.
– Господин премьер-министр? – визирь внутренних дел в недоумении посмотрел на Расима. – Вы знаете чего-то, чего не знаю я? – Орзу с подозрением насупил взгляд.
На лице Расима проявилась лёгкая усмешка.
– «Я знаю столько, сколь ты, вонючий осёл, за две жизни не познаешь», – съязвил про себя Расим.
– Наши воины должны всегда быть готовы ко всему, – вслух сказал Расим.
Расиму был не по нраву пристальный взгляд Орзу, и он перевёл взгляд на Акмала. Главный писарь сидел справа от него в семи шагах за низким столом и записывал протоколы заседания.
– В случае чего неожиданного, – добавил Расим, глядя, как старый писарь управляется радужным фазаньим пером.
– Что вы имеете в виду под «неожиданностями»? Я должен знать! – потребовал Орзу и его тон был суровым.
Никто из визирей не смел обращаться к премьер-министру таким тоном, несмотря на то что он пока не вступил на эту должность и даже когда он был послом падишаха в Ангуране.
Расим тяжело моргнул и взглянул из-под бровей на Орзу, не поворачивая к нему головы. Расим тихо выдохнул свой гнев и повернулся к знати. На этот раз он спокойно посмотрел на Орзу и обратился ко всем.
– Расул Первый отложил строительство дворца и возвёл стену вокруг города. Расул Второй и Расул Третий перестроили и укрепили эту стену. Все они сделали это в ожидании войны…
– Которой никогда не было, – возразил Орзу и его поддержали остальные лоботрясы.
– Предчувствие, – заявил Расим. – Расулы обосновали строительство стены предчувствием войны… И у меня появилось такое предчувствие, – обведя всех взглядом, солгал Расим, отчего заставил Орзу ухмыльнуться. – Я надеюсь, – притягательным голосом добавил Расим, хотя его голос был не таким звучным, как у визиря внутренних дел или того самого Фозила, – что Зебистан и впредь не познает войны. Однако мы должны быть готовы, – заключил он, а про себя добавил:
– «Да, от него точно нужно избавиться и поскорее».
Его слова должны были унять ропот, вместо этого они лишь усилили их среди знати. Орзу же продолжал косо подглядывать на премьер-министра.
– «Нужно сменить тему, чтобы перевести его сверлящий взгляд на другого, иначе его подозрительность может стать заразной и перейти к его прихвостням».
Расим окинул взглядом знать в поисках жертвы и остановился как раз на одном из таких прихвостней. Главному придворному лекарю, он же визирь здравоохранения, не терпелось что-то сказать, однако, глядя на Орзу, он не решался. Между ними была безмолвная связь, которую нарушил Расим.
– Прошу, господин Неъмат. Если вам есть что сообщить нам, не стесняйтесь, – Расим сопроводил своё обращение соответствующим жестом руки.
Главный лекарь встал с места, подвёл правую руку к сердцу и виноватым выражением лица посмотрел на Расима.
– Господин премьер-министр, у меня плохие вести, – Неъмат был встревожен и озабочен. Старик боялся, что своими словами вызовет гнев премьер-министра, ибо ранее доложенные вести тоже не вызвали в нём восторг. Неъмат опустил глаза на Орзу, надеясь на его поддержку.
С другой стороны, эта новость может также огорчить Орзу. Расим понял это по взгляду старика.
– «Может вы и обдурили всех, мне же ваш секрет известен с самого начала, гнилоеды», – с презрением проговорил про себя Расим, а вслух сказал другое.
– Зебистан переживает трудные времена. Мы уже давно привыкли к плохим новостям. Говорите, что бы вас не тревожило, – ободряющим тоном призвал Расим.
– Господин… – Неъмат неуверенно посмотрел на Расима. – Здоровье братьев резко ухудшается. Носир жалуется на частые головные боли. Я даю ему успокаивающие чаи, но они не помогают. Он также жалуется на боль в суставах и тошноту. А недавно у него пропал аппетит…
– Эти девки перебивают шахзаде весь аппетит, – тихо усмехнулся визирь внешней торговли.
Неъмат, как и Орзу, огрели его укоризненным взглядом. Действительно слова главного придворного лекаря взволновали Орзу больше, чем остальных. Однако за их взглядом скрывалось ещё кое-что.
– Этим утром господин Носир сетовал на боль в печени, – продолжал Неъмат. – Его лицо пожелтело, а при полном осмотре я обнаружил, что таким стало и всё его тело. – Старик снова взглянул на визиря внешней торговли, на этот раз удивляясь тому, что придётся с ним согласиться. – Господин премьер-министр, – он перевёл взгляд на Расима, – я считаю, что причиной плохого здоровья шахзаде являются эти самые блудницы. Он проводит с ними слишком много времени. Мало ест. Почти не моется…
Расим изобразил почти такую же встревоженность, как и у самого Неъмата. Но, спрятав под ней довольную улыбку, он внимательно слушал, словно главный лекарь Расулабада читал ему стихи. Однако последние слова испортили ему впечатление, и он более не желал слушать его причитание.
– И что вы предлагаете делать? – прервал его Расим.
– Господин премьер-министр, мне нужно ваше содействие в том, чтобы изолировать шахзаде Носира и не пускать к нему тех блудниц, – ответил Неъмат.
– Вы хотите, чтобы я отдал распоряжение? – уточнил Расим.
– Да, господин премьер-министр, – подтвердил старый лекарь. – Я пытался сделать это сам, но эти блудницы не слушают ни меня, никого либо другого.
Расим громко усмехнулся и правой рукой обвёл всех сидящих.
– Кто из вас хочет лишиться своей головы? – с вызовом спросил он и язвительно посмотрел на Неъмата. Тот и все остальные пришли в недоумение. – Для шахзаде Носира эти блудницы, – осуждающим тоном продолжил Расим, – всё равно что для нас – дышать. Они дарят ему тепло, ласку и наслаждения. Вы все знаете, какой он капризный… – Расим выждал паузу, чтобы оглядеть всех. – И импульсивный. Он сам меня просил подобрать ему изысканных девушек, – эта была ложь, искусно выданная за правду. В этом Расим был непревзойдённым мастером. – Лишить его наслаждений, всё равно, что лишить себя дыхания. А если вы не дышите, то зачем вам нужна голова? – Расим смотрел в упор на Неъмата, но его слова касались всех. – Мне моя голова ещё нужна, – он чванливо покачал головой и пожал плечами. – Если же кому-то из вас нет, то пусть он и оказывает вам содействие, – Расим язвительно улыбнулся, но последние слова он произнёс с ноткой гнева.
Не выдержав пристального взгляда, Неъмат опустил голову и сел, спрятавшись за визирем сельского хозяйства.
– Что вы тогда предлагаете? – вдруг вознегодовал Орзу. – Здоровье шахзаде будет лишь ухудшаться. Хотите смотреть, как господин Носир заживо гниёт, как и его отец?
Глядя на Орзу, Расим бесстрастно пожал плечами и обратился к Неъмату:
– Здесь лекарь вы. Вам и находить лекарство… Что с вторым?
Неъмат слегка наклонил голову вперёд, чтобы ответить.
– У шахзаде Мунира жалобы на боль в сердце и…
– Может, направить наложниц его брата к нему? – язвительно прервал Расим. – Одним действие вылечите обоих.
Расим старался вести себя сдержано и серьёзно, но его внутреннее злорадство относительно состояния здоровья братьев слегка отражалось на его лице, в частности в уголках его губ.
Ехидный смешок прошёлся не только внутри премьер-министра, но и среди знати, кроме, разумеется, Неъмата и Орзу. Последнего возмутило предложение Расима. Однако своё замечание угрюмый визирь высказал не Расиму, а самому Неъмату.
– Неъмат-ака! Вы уличный знахарь или визирь здравоохранения Зебистана? Вы служите семье падишаха дольше, чем любой из нас живёт на этом свете, и не знаете, как лечить простую желтуху? Почему вы стоите здесь и спрашиваете, что делать у премьер-министра?! Вы не можете самостоятельно принять решение?
Тон Орзу был резким, а взгляд суровым, но Расим уловил лишь презрение в упоминании своего титула. На остальное, сказанное в адрес старика, ему было плевать. Он незаметно небрежно ухмыльнулся и поднял взгляд на Неъмата, который словно провинившееся дитя снова встал с места.
– Это не просто желтуха, – начал оправдываться старик. – Симптомы похожи, но эта болезнь протекает тяжелее. Подхватить её шахзаде мог только от этих девиц, – он укоризненно посмотрел на Расима, удивляясь своей смелости. – Если шахзаде Носир не пожелает расставаться с ними, мы будем лечить их всех, – решительно заявил Неъмат, посмотрев на Орзу.
– Его наложницы тоже больны? – осведомился визир сельского хозяйства, неумело скрывая встревоженность в своих карих глазах.
– Нет, – коротко ответил Неъмат.
– Меня больше волнует состояние шахзаде Мунира, – наравне с ответом старика заявил Орзу.
– Ни одно лекарство не унимает боли в его сердце, – добавил Неъмат. – Боль стихает лишь, когда шахзаде не есть и не пьёт. А воздержание от еды более трёх часов вызывает в нём острые режущие боли. В этом и заключаются затруднения. Дав лекарство от одной боли, мы рискуем спровоцировать другую. И это ещё не всё…
– Что ещё? – озабоченно спросил Орзу, опередив в этом Расима, у которого последнее заявление лекаря вызвало интерес.
– Все мы знаем, что шахзаде Мунир не блистал умом, – осмелился сказать Неъмат и все согласились с ним. – Однако за последний год он начал часто читать и проявлять интерес к государственным делам в отличие от своего старшего брата. А теперь у него проявляются признаки слабоумия, – Неъмат был не уверен в выборе определения.
– Что вы имеете в виду? – спросил Расим, скрывая своё замешательство.
– Я полагаю, шахзаде Мунир подвергается медленному отравлению, – Неъмат с подозрением обвёл всех взглядом, включая премьер-министра.
Орзу сделал то же самое.
Расим принял озадаченный вид и обратился к главному лекарю:
– Вы нашли яд в его еде?
– Я поручил своим помощникам проверить всю еду и напитки шахзаде, даже исследовать его мочу, но они ничего не обнаружили…
– Тогда откуда такое уверенное заявление? – усомнился Расим.
– Существуют множество видов яда и различные способы их применения. Я намерен лично проверить еду шахзаде, ибо сдаётся мне, кто-то из моих помощников ведёт тайную игру.
В тоне и выражении лица визиря здравоохранения Расим прочёл намёк на то, что он догадывается, кто может стоять за этим.
– «Что ж, мне ясно видно, что в этом ты подозреваешь меня, подлый старик», – думал про себя Расим и исподлобья смотрел на Орзу, которого это заявление озаботило больше, чем удивило остальных.
– Господин Орзу, почему бы вам не оказать содействие Неъмату в этом деле? – дружеским тоном предложил Расим. – Я поручаю вам двоим разобраться во всём, – продолжил Расим и Орзу вместе с Неъматом встали с места.
– Я с удовольствием помогу вам, Неъмат-ака, – торжественно заявил визирь внутренних дел, прижав правую руку к сердцу. – А когда мы поймаем эту трусливую мразь, я лично вручу вам его голову, господин премьер-министр, – Орзу решительно посмотрел на Расима, последний увидел в его глазах тоже уверенное подозрение, что и у Неъмата.
– «Трусливая мразь?» – повторил про себя Расим. – «Хм…»
Заседание подходило к своему логическому завершению и за всё это время Расим выделил не многих, чьей поддержкой можно было бы заручиться. Однако он точно уяснил для себя, что от этих двоих необходимо избавиться и незамедлительно.
– «Вы будете неприятно изумлены, когда одним действием я уберу вас обоих со своего пути», – усмехнулся про себя Расим и посмотрел им в глаза.
– Я не сомневаюсь в ваших способностях. Прошу, садитесь, – Расим указал на их места. Когда они сели, Расим продолжил. – Я полагаю, мы обсудили все важные вопросы, касающиеся благополучия нашего государства. Если у вас нет больше вопросов или предложений, предлагаю на этом завершить нашу плодотворную встречу.
Расим собирался встать, чтобы поскорее покинуть жаркий аудиенц-зал, но тут заговорил визирь культуры.
– Господин премьер-министр, впереди Навруз и люди спрашивают, будут ли его праздновать? Они также спрашивают, проведёте ли вы праздник вместе с ними или снова поедете в Ангуран?
Как и другие визири он был в фиолетовом шелковом расшитом халате с широкими рукавами до локтей. У него также был кафтан цвета красного каштана, а под ним чёрные шаровары, заправленные в тканевые ичиги с растительным узором. Это одинаковое облачение визирей отличалось лишь узорами, вышитыми золотистыми и серебристыми нитками на их халатах и кафтанах.
Расим же в качестве премьер-министра позволил себе надеть не фиолетовый, а тёмно-зелёный халат с золотистой тесьмой по краям и тонкими ромбовидными линиями спереди.
Цвет чалмы не был регламентирован для визирей, однако они всегда подбирали ткани в тон своей формы. У Расима же чалма состояла из зелёного и белого цвета, а хвосты свисали к плечам: зелёный к левому, белый к правому. Его невысокая чалма украшена тремя изумрудами, как его кольцо на правом указательном пальце.
Снова сев, скрестив ноги под собой, Расим огрел визиря культуры возмущённым взглядом, а затем и остальных.
– Вам докладывают о решениях, принятых во время аудиенций?! Раньше, это было моей задачей, а теперь… Акмал?! – Расим сердито посмотрел на главного писаря – тот поднял ответный взгляд и тут же потупился. – Мы виним Чёрную напасть в упадке нашего государства… На самом же деле, в этом виновны вы! – резким тоном бросил Расим, с укором глядя на визирей. – Ни один из вас не делает свою работу должным образом. Хоть один из вас участвовал в аудиенциях, проводимых мною в этом зале? – Расим, сдерживая гнев, указал пальцем вниз. – Неоднократно поднимались вопросы, касающиеся вас. Также были и жалобы на вас! – Расим выждал паузу, снова смерив всех взглядом. Он хотел обругать их за пренебрежение своими обязательствами и неосведомлённостью, но вспомнив наставления отца, он сделал тихий глубокий вдох и подавил в себе гнев. – Да, – спокойно выдохнул Расим. – Я уже разрешил им праздновать.