Бехруз Курбанов
Свет в объятиях тьмы. Азим и Чёрный рубин
Одни троны наследуются, другие завоёвываются…
Рекомендуется для лиц старше 16 лет.
Все события и персонажи вымышлены и любое сходство или совпадение с реально живущими или умершими людьми случайно.
Данная книга не несёт в себе никакого социального или политического посыла, не подстрекает и не призывает ни к чему, кроме приятного чтения.
© Все права защищены законом Республики Таджикистан «Об авторских правах». Сертификат № 171 от 24 августа 2023 года.
Данное произведение не подвергалось профессиональному редактированию и может содержать ошибки.
Однажды в моём воображении или где-то во вселенной…
«Жизнь без тебя не имеет смысла,
Греет сердце моё запах жасмина».
Султанзаде Темур своей возлюбленной Ёсуман
ПРОЛОГ
Тишина и покой… сопровождали его, пока он любовался видом с балкона в двух шагах от балюстрад. Обычно, он и его молодая жена провожали взглядом последние лучи солнца; и муж, нежно обнимая жену, сравнивал её красоту с красотой заката. Но сейчас солнце давно уже село, и небо покрылось одеялом ночи, украшенное яркими звёздами – и жена уже уснула в ожидании мужа в своей спальне.
Тишина и покой… сопровождали его мысли о жене. Он хотел присоединиться к ней, лечь рядом, крепко обнять, уснуть и забыть про все заботы этой ночью, но чувство вины не позволяло. Он считал себя глупцом, наивным дураком за то, что совершил большую глупость в своей жизни…
– Господин!..
Тишина и покой… нарушены обращением стражника, и он отвлекся от мыслей про жену – долг зовёт. Повернулся и зашагал в сторону тронного зала.
На-султан одет в зелёную тунику, длиной на ладонь выше колен с тёмно-синим воротником и золотой вышивкой в виде виноградной лозы с листьями и таким же поясом. Сверху был надет адрасовый камзол без рукавов, под цвет воротника, с черными узорами и с черным, длинным, ровным воротником и черными проймами. На нем также были черные шаровары и сандалии, украшенные серебром.
Он не хотел идти, а хотел остаться там, в тени, невидимым для стражей – наедине со своими мыслями, но долг все же звал.
Звон цепей и глухой звук тяжелых шагов, заходивших в тронный зал из коридора, убедили его отбросить мысли о жене и пойти встретиться лицом к лицу с ней, со своей ошибкой. Сердце заколотилось, но как ему приказать успокоиться, когда чувства к ней всё ещё бурлят.
Тишина и покой… хоть бы они остались ещё на мгновение.
Он наконец вышел из тени и вошел в освещенный пятью канделябрами зал, размерами пятнадцать на двенадцать газов1. По углам, на потолке, висели четыре серебряных канделябра с белыми свечами. Посередине же, на две ладони ниже остальных, висел пятый, золотой канделябр с красными свечами. Отделка стен выполнена из мелких зёрен мрамора и драгоценных камней на фоне темно-зеленой штукатурки. Кроме того, на поперечных стенах висели большие картины с изображениями природы и охоты. На стене, у двери в зал с арочным проходом, висели секиры с широкими лезвиями и узорчатым полотном. Под ними висело по одному охотничьему луку. На стене, чей арочный проём без дверей ведёт на балкон, висело по три боевых меча с обеих сторон арки.
Сделав пару шагов, он поднялся на двухступенчатый мраморный пьедестал и с хмурым выражением, глядя куда-то в пол, сел на свой широкий, удобный трон из темного дуба. По бокам трона было по три пилястры – они словно росли из этого мраморного пьедестала и тесно прижимались к трону. Дуга спинки трона инкрустирована белыми и полупрозрачными драгоценными камнями, что напоминало звезды ночного неба. Трон также был украшен по бокам подлокотников и в передней части золотыми полосами, а сиденье выполнено из шелковистого, темного бархата, обитого поверх ваты.
Одновременно с тем, как он сел и опрокинулся на спинку трона, в зал вошли три стражника: двое из них вели за локоть её, третий шёл сзади с рукой на рукояти меча.
За одну неделю заточения темница сделала своё дело. Оборванное в некоторых местах платье уже серело от грязи. Длинные чёрные волосы свисали до самого деревянного пола. Её ноги дрожали, и каждый шаг давался ей тяжело, но не потому, что она была в цепях, а из-за того, что её морили голодом и мучили жаждой. Поэтому стражники грубо придерживали её за локти, иначе она бы тотчас рухнула на пол.
Стражники завели пленницу и остановились в семи газах от трона. Пленница была закована в железные цепи и серебряные кандалы. Дыхание у неё было тяжёлым и глубоким, впрочем, как и у него. Но в его дыхании еще чувствовался гнев.
– Ты… снова решила сыграть со мной в интрижку… в любовь?! – обвинительным тоном заявил на-султан, гневно посмотрев на неё из-под хмурых бровей. – А сама строила свои подлые замыслы против меня? – процедив, он наклонился вперед, сопровождая свои слова разными жестами левой руки. – Против моего народа?!
Чуть помолчав, он продолжил, глядя на неё:
– Ради чего?.. Власти?.. А заполучив своё, убить меня? – хмурое выражение сменилось вопросительным, а в голосе присутствовало разочарование.
Снова откинувшись на спинку трона, отведя от неё взгляд и снова глядя в никуда, он начал думать о приговоре. Совершенное ею преступление считалось предательством и заговором против трона, и требовало наказания.
– За свои поступки… козни, – глядя на неё, – ты будешь казнена, – хладнокровно вынес приговор. Голос его звучал уверенно и тихо, но достаточно ясно, чтобы все услышали его.
– Нет! – вдруг оживилась она и попыталась высвободиться из захвата стражников, но те лишь еще крепче ухватили её.
– Завтра в полдень… – добавил он. – Ты будешь казнена завтра в полдень.
– Умоляю, нет! – кричала она измученным и иссякшим голосом и продолжала попытки высвободиться из рук стражников.
Она дергала плечами в попытках освободиться. Кидалась вперед, но стражники крепко удерживали её. И тогда на-султан дал жест левой рукой стражникам, что все хорошо, и они могут отпустить её. Он был уверен, что она ему ничего не сделает, по крайней мере просто не успеет, ведь подле него стоят два личных стражника, кроме тех троих, что привели её, готовых защищать господина.
По его велению стражники отпустили женщину, и она сразу же бросилась к нему и встала на колени в нескольких шагах от его трона.
– Прошу, сжальтесь надо мной, – взмолилась она, убирая волосы на бок, чтобы её лицо было видно полностью.
Такие нежные губы, ровный острый носик, миндалевидные карие глаза и овальное лицо. Она была прекрасна и молода, но не моложе его жены, которой недавно исполнилось двадцать два.
Увидев её лицо, он сразу отвернулся, а она смотрела на него умоляющими глазами и раскаивающимся голосом просила не казнить её. Он же боролся с искушением взглянуть на эту прекрасную особу, к которой у него в сердце снова разгорелось бурное пламя чувств. От неё несло ужасным запахом. Несмотря на это, на-султан хотел броситься к ней, снять оковы, крепко обнять и поцеловать. Однако надо было потушить пожар, пока не стало поздно и сохранить семью и достоинство.
Собрав волю в кулак, на-султан посмотрел на неё и признался:
– Из-за ТЕБЯ, я чуть ли не совершил большую ошибку в своей жизни. Чуть не променял любимую жену и невинную дочь на тебя и твои чары… ВЕДЬМА! – последнее он произнес с презрением.
– Господин, сжалься надо мной, ибо я не намеревалась навредить тебе, – взмолилась ведьма, пытаясь сопровождать свои слова жестами для оправдания, но цепи на кандалах, связывающие её руки и ноги, ограничивали движения. Она не могла высоко поднять или широко размахнуть руки. И всё что она могла – это использовать ладони и обаяние. Даже несмотря на взъерошенные грязные волосы и измазанное лицо, она оставалась красивой, а её взгляд просто манил к себе молодого на-султана. – Да, я хотела получить власть, которая будет у тебя, – призналась она. – Но не желала твоей смерти… Никогда, – покачала она головой. – Я любл…
– И что же ты тогда замышляла? – на-султан резко прервал её.
– Единственным моим замыслом… было… зачать ребенка от вас, господин, – ведьма колебалась, но всё же призналась.
Но станет ли это веским доводом, чтобы этот её господин помиловал её? Ведь она знала, что на-султан, сидящий на дубовом троне, всегда мечтал о сыне, а его жена родила ему дочь. От этого признания, он резко наклонился в её сторону, не вставая из трона, упираясь ладонями о подлокотник. Посмотрев на неё с удивлением и тревогой, он подумал, не беременна ли она? Вслух же он так ничего и не ответил.
Пусть продолжает.
– Ни одна ведьма в Джоду, – продолжила она, – ни одна ведьма во всем Вартане не была рождена. Все они, до единой, были обучены и посвящены в наши ряды. Принести на свет ребенка – прирожденную ведьму, ИСТИННОРОЖДЁННУЮ ведьму – мечта многих из нас. Я давно об этом мечтала, но решила зачать от вас… только от вас. Наша обычная близость не давала желаемого результата… После свадьбы вы отдалились от меня, но я люблю вас и не хочу отпускать… Я соблазняла вас, зачаровывала вас и играла вашими чувствами, пытаясь зачать дочь…
– «И эта хочет дочь» – ворчливо подумал он и тут же мысленно отругал себя за такую неуместную реакцию.
Ведьма снова стихла. Её горло пересохло от жажды. Глотнув немного воздуха, она вновь заговорила:
– После разоблачения и заточения в темнице, мучимая голодом и жаждой, я поняла, что… – ведьма замешкалась. Ей было стыдно признаться в этом, ибо все ведьмы надеялись, что могущественнейшая из них сумеет преодолеть их недуг. – Я и раньше догадывалась, но… – она всё ещё не решалась завершить предложение, ведь от этого зависит её жизнь. – Господин, в темнице, я, думая, какое наказание… ждет меня, осознала, что жизнь мне дороже власти. Умоляю, не вели казнить меня, – решив утаить жалкую правду про себя, ведьма снова посмотрела на-султану в глаза.
– Хм… – ухмыльнулся он и вздохнул с облегчением. Поняв, что она не беременна, на-султан снова озадаченно нахмурился. – Тебя помиловать и отпустить?
Ведьма, потупившись, молчала. Ей было больно слышать язвительную ноту в голосе возлюбленного.
Стражники стояли на своих местах – непреклонные и невозмутимые, но готовые одним взмахом отсечь ведьме голову, при малейшем намеке на угрозу их господину или же по велению самого господина.
– Допустим, я отпущу тебя, и что тогда? – осведомился на-султан. – Ты пойдешь и зачнешь от другого, и что тогда? – повторил он с высоко поднятыми бровями и широко раскрытыми глазами. – На свет появится, как ты и сказала, «истинорожденная» ведьма? – теперь он нахмурился с подозрением. – Она, скорее всего, будет обладать силой куда больше твоей… и… и всех ведьм, вместе взятых?
Та посмотрела на него искоса из-под бровей. Её молчание означало согласие с его предположением.
– НЕТ! – покачал он головой. – Я не могу допустить этого. Опьянённая своими силами, возжелает власти, как это было давным-давно. Она непременно станет творить зло. Строить козни! Она станет нашим врагом… Врагом Рахшонзамина. А нам такой враг не ну-у-жен. – затянуто и негромко остерег он.
Услышав это, она злобно оскалилась, но потом быстро опустила голову, чтобы он не увидел это её выражение лица, и сильно ударила по полу. Цепи громко зазвенели. Стражники схватились за рукояти мечей и приняли боевую стойку.
– Завтра в полдень, ты будешь казнена! – резко объявил он приговор.
– Я БЕСПЛОДНА! – крикнула она, что было силы, смотря прямо в глаза господину. Увидев, что тот подозрительно скосил на неё взгляд, добавила с разочарованием и злобой, – Таков наш ведьмовской удел. Используя магию и колдовство долгое время, мы теряем способность зачать… понести ребенка. Мы не в силах это изменить.
С неизменным выражением, на-султан выпрямился, сидя на троне. Видя её измученное состояние, он отвел взгляд налево, и задумался над последним словом. Зачарованные или заколдованные, но всё же в его сердце были к ней чувства. Хоть он и пытался их подавить, в её присутствии они усиливали сопротивление. В этот самый момент они просто разбушевались. Его охватывала буря эмоций. Любовь и страсть, злоба и гнев, разочарование и сострадание нахлынули на него. Ему снова захотелось ринуться к ней и взять в свои объятия. Даже свою жену он не любит так сильно.
Странное это чувство – любовь. В его же случае – порочная любовь.
Внутренний голос говорил ему: «Казнь – не самое мудрое решение». Он был согласен с этим. Ведь для будущего правителя казнь заключенных не самый лучший способ подняться в глазах народа. Будет лучше, если бы его уважали, как милосердного вождя, а не боялись, как хладнокровного палача.
Большим и указательным пальцем правой руки он провел по своим щекам, на которых уже пару дней росла густая щетина. На-султан расслабился и снова откинулся на спинку трона, решив дать ведьме шанс заслужить помилование.
– Что ты… – указав на неё правой рукой, он замешкался, подбирая слова. – Что ты можешь предложить взамен своей жизни? – наконец-то спросил он.
Та, недолго думая, ответила:
– Никто и никогда не узнает о твоей измене жене.
На-султан громко усмехнулся и угрюмо возразил:
– Я сам ей признаюсь, когда на то выпадет удобный случай.
На-султан начал неодобрительно покачивать головой, а ведьма, смотря на его угрюмое лицо, поняла, что ему нужно нечто большее и правдивее. Она опустила голову и задумалась…
– Я покину город, господин, и обещаю, больше не использовать колдовство со злым умыслом, – заверила она.
– Ты покинешь не только Арруж! – воскликнул он. – Ты уберёшься со всего Ахоруна2! – он махнул правой рукой жестом, когда человеку велят выйти вон.
Ведьма согласно и радостно закивала короткими и быстрыми движениями. Стоя на коленях, она отошла на пару шагов назад, протирая грязными коленями пол. В её голове мелькнула радостная весть – мысль, что всё, дело сделано, и она может быть свободной. Но не тут-то было…
– Отпущу я тебя, и где гарантии, что ты сказала правду? – заметил на-султан с недоверчивым тоном. – Не-е-т, – протянул он. – Я все же не могу отпустить тебя просто так. Ради всеобщего блага, я брошу тебя гнить в темнице, – заключил он её приговор. – Уведите её.
Ведьма пришла в замешательство. Она попыталась подняться на ноги, и добавить что-нибудь ради своего помилования, но вместо этого она упала лицом вниз. Её черные растрепанные волосы скрыли её лицо и руки. Её спина выгнулась и резко дернулась в бок – словно судорога. Затем её голова слегка приподнялась – на одну ладонь от пола – и начала дрожать, дергаясь в стороны. Остальное тело было неподвижно.
Вскоре голова перестала дрожать, и медленно поднялась до одного локтя от пола. Волосы отступили чуть назад, и стали видны её кисти, закованные в серебряные кандалы. Через мгновение дрожь охватила их.
На-султан отклонился назад в своём троне, настороженный – брови его искривились, глаза чуть сжались, губы приоткрылись. Он был слегка напуган этим, и не знал, чего ожидать от этой ведьмы. Он засомневался в том, могут ли оковы и дальше подавлять её силы. Несколько лет назад он наблюдал за ведьмами в действии во время празднования Ситорамона в Шомабаде. Нигора тоже была там. Горделивая, уверенная и столь прекрасная, что затмевала всех женщин своей красотой. Там-то на-султан и влюбился в неё и, несмотря на свою грядущую свадьбу, он в тайне закрутил с ней роман. И вот к чему это привело.
Припадок ведьмы заставил на-султана опасаться нападения. Замерев в выжидании, он не отводил от неё глаз.
Стражники также были насторожены. Два личных стражника шагнули и встали перед своим господином, при этом, не закрывая ему обзор на происходящее с ведьмой. Два стражника, стоявших подле ведьмы, и один, что был сзади, обнажили на пол пяди свои мечи из ножен. Они знали, что серебряные кандалы, хоть и ослабили, но не обессилили ведьму. Потому они были готовы нанести удар по ней, если она что-нибудь учудит.
Та же всё ещё оставалась на холодном полу на четвереньках с дрожащими руками. Опущенные глаза покрылись мутной серой пеленой, мысли затемнели, точно их накрыли чёрной простыней, дыхание замедлилось. Этот припадок заставил её думать об одном, и тогда она вспомнила…
Дрожь в руках прекратилась, и она ими убрала волосы с лица, чтобы взглянуть на возлюбленного. Посмотреть прямо в глаза, и сказать тем же нежным мягким голосом, которым она соблазняла и ласкала его в постели:
– Мой дорогой господин, я сделаю вам три предсказания… Пророчество о будущем, ради своей жизни и свободы. Предсказания, которые важны как для вас и вашего народа, так и для всего Вартана.
– Так ты еще и провидица? – недоверчиво спросил он, облокотившись на левый подлокотник трона.
– Не каждая ведьма способна на предсказания, мой дорогой господин, – сообщила она тем же нежным голосом. – Заверяю вас, что ведьмины предсказания скорее сбываются, чем не…
– И что же ты мне предскажешь, Арогин? – ухмыльнулся он, а ведьма изумилась от услышанного имени. – Да-да! Отныне твоё имя будет произноситься в обратном порядке. Имена всех ведьм в Ахоруне отныне будут произноситься наоборот! – заявил он.
– Как вам… – хотела было согласиться в утеху господину ради свободы, но не успела договорить.
– Ты предскажешь мне любовь, богатство и власть, которые у меня уже есть? – саркастично перебил он.
С холодного пола ведьма встала на колени, гордо выпрямив спину. Затем её голова наклонилась направо, и начало отклонятся назад. Её карие глаза так же закатились вверх – это заметили все. По её спине пробежал холодок. На-султан и стража были в ожидании. Голова ведьмы медленно очертила круг. Волосы, упав, скрыли лицо. Через прорехи в волосах было видно, как серая пелена снова накрыла глаза ведьмы и её замутненный взгляд направился куда-то в сторону от стражника, стоявшего слева от на-султана.
– «У неё и в правду видение», – понял на-султан. – «Но что же она видит?»
Там за пеленой ведьма видела, как свет погружается в объятия тьмы и мир окутывает пламя, зеленое искрящееся пламя… И он с тёмным силуэтом и огненными зелёными глазами стоит над мертвецами, поглощая их души… Этот сон, кошмар она впервые увидела в темнице и пришла в ужас… первобытный ужас.
Сначала они услышали тяжелый вздох, а потом ведьма заговорила грубым низким голосом пожилой и дряхлой женщины:
– Грядёт пламя… Грядёт тьма… Грядёт властелин! – последнее слово она протянула на вздохе и камнем рухнула и ударилась лицом об пол. Закованные руки оставались под ней и некоторое время она не шевелилась.
На-султан, сидя на троне, наклонился так сильно вперед и влево, что мог удариться головой о подлокотник трона, его взгляд тревожно устремился к Арогин.
Ведьма всё не шевелилась.
Он занервничал, даже заволновался – это было заметно потому, как он тёр большой палец правой руки о внутреннюю часть указательного. Он нервничал, потому что хотел получить ответы. Неужели эти слова и есть те три предсказания? Что они значат?
На-султан кивнул стражнику слева от ведьмы проверить, жива ли она вообще?
Смуглый стражник в медной кольчужной рубашке поверх белой туники и черных шаровар, заправленных в расшитые галоши, подошел к ней, нагнулся, протягивая левую руку до её правого плеча с целью убрать волосы с плеч, протянуть пальцы к шее и прощупать пульс. Так можно было удостовериться, жива она или нет. Не успев стражник коснуться её плеча, ведьма сделала жадный глоток воздуха. Оттолкнувшись руками, села на пол с согнутыми коленями – правое колено поднято вверх. Арогин привалилась на левую руку, которая в полусогнутом положении едва удерживала измождённую женщину. Из последних сил всё же она держалась, делая глубокие вздохи.
Стражник отошел на прежнее место. Их господин, упиравшись руками о колени и наклонившись, вопросительно посмотрел на исхудавшую ведьму. Он ждал, продолжит ли она говорить? Даст ли объяснения или все ещё будет жадно глотать воздух?
Ему не пришлось ждать долго. И минуты не прошло, как ведьма пришла в себя. Она протерла кисти. Осмотрела свои серебряные кандалы на запястьях – они были на месте. И в какой-то степени она была этому рада. Затем убрала волосы с лица за правое ухо. Огляделась и медленно подняла свои карие глаза на возлюбленного на троне. Задышала ровно, спокойно и таким же голос сказала:
– В темнице у меня было видение, и оно повторилось только что. Голод, жажда, сырость… крысы… и мысли о свободе заставили меня забыть и не придавать этому видению значения. Но оно повторилось… и оно ужасное, мой господин. Леденящее… Оно разрушительно, и оно о тьме, кроющейся в пламени огня, – почти нараспев и словно боготворя проговорила она, произнеся последнее шепотом.
В её глазах таился ужас и отражался страх. Едва заметно, но она всё-таки дрожала. Она боялась, до жути боялась, но не казни, а того, что грядёт. Она также была озадачена тем, прислушается ли на-султан к её словам.
Нет. Скорее всего нет. Ведь она знает его уже достаточно хорошо и знает, что он не склонен верить всяким предсказаниям. Тем не менее сегодня он впервые стал свидетелем того, как у кого-то случается приступ видения. И по его виду, он хотел узнать больше, он был заинтригован, жаждал получить объяснения.
– Дорогой господин, позволь мне… – умоляющим тоном заговорила Арогин, но не успела договорить, так как на-султан коротко махнул левой рукой, что означало его согласие. – Мой дорогой господин, – продолжила она. – Ты и твой народ исповедуете единобожие и призываете другие народы к этому. Правое дело, коль считаешь таковым. Но через многие года на свет появится тот, кого примут за Бога. И он поведет их против людской веры…
– За БОГА?! – возмущенно встал на-султан с трона. – Скажи мне, когда и кто его мать, и я или мои потомки найдут её и убьют до его зачатия! – громко потребовал на-султан.
– Разве я сказала, что он будет рожден? – с упрёком в голосе спросила она, смотря прямо ему в глаза. – Он появится на свет! – величественно воскликнула она. – Снизойдет с небес… – вознесла руки над головой, – в наш мир… – медленно опустила их вниз, – в облике, похожем на человека… – указала на стражника, и на-султан возмущенно посмотрел на того. Стражник растерялся в недоумении. На-султан же вернул ещё более возмущенный и нахмуренный взгляд на ведьму, которая продолжала, – и захочет править этим миром в обличии Бога.
На-султан вздохнул и озадаченно спросил тихим обескураженным голосом:
– А кто же он снизошедший с небес, если не Бог?
– Нет, – покачала головой Арогин.
– Разве не Бог живет на небесах? – усомнился он.
– Оно придет в этот мир… Зло, – уточнила она. – И твоя вера… твоя вера должна быть крепка. НЕПОКОЛЕБИМА! Ибо только она придаст сил империи, созданию которого твой наследник положит начало…
На-султан снова сел на трон, в недоумении откинувшись на спинку. Его хмурое лицо сменилось задумчивым выражением. Не дав прямого ответа, Арогин запутала все его мысли: «Наследник? Но ведь…» – и дальше он продолжил вслух:
– У меня нет наследника, только дочь и…
– Послушай тогда моё второе предсказание… – заявила она, посмотрев ему прямо в озадаченные глаза. Однако Арогин также заметила по его опустившимся плечам, расслабленным рукам облегчение, объяснение к которому было одно – на-султан подумал, что у него в будущем будет сын. Однако её слова огорчат надежды на-султана. – Когда твоя дочь достигнет возраста для замужества, у тебя будут просить её руки много знатных и богатых лиц…
– И я выдам её достойному из них! – гордо вставил на-султан.
– Вот именно! – громко воскликнула та, и после короткой паузы спросила, чем удивила на-султана, – Ты любишь свою дочь?
– Разумеется, люблю! Она всё для меня.
– Всё, да не всё… – насмешливо упрекнула Арогин.
Брови на-султана опустились и сошлись на переносице, губы расширились, чуть приоткрыв рот – он не обрадовался данному упреку ведьмы, и хотел что-то возразить, но ведьма продолжила:
– Никто из них не будет любить её, – заявила она. – Все они будут бороться за её руку ради трона твоего и богатства, стоящее за ним… и наследуемой власти. Дочь же твоя не познает любви от мужа и его страсти к ней, если вы, господин, выдадите её, как вы и сказали, достойному из них.
– И как же мне поступить тогда? Я желаю своей дочке быть любимой так же, как и её мать любима мною, – уважительно промолвил он. Это уважение было проявлено по отношению к Арогин. Сам удивляясь тому, он осознал, что спросил совета у ведьмы. Уму непостижимо!
У ведьмы!
– Выдать за недостойного, по мнению других, который попросит руки не ради трона твоего, а ради любви.
– Я не совсем понимаю, что ты имеешь в виду под «недостойным, по мнению других»?
На лице у Арогин вырезалась слабая ухмылка.
– А вот и моё третье предсказание, и предупреждение, – она остерегающе подняла палец. – Руки твоей любимой дочери попросит тот, кто сможет дать тебе то, что для тебя станет дороже всего. И не дай ему погибнуть в боях грядущих, ибо только его наследие будет в силах противостоять тому, что грядет.
В этот момент в мыслях на-султана кружили только эти слова: «станет дороже всего». Он недоумевал, не понимал, что она этим хочет сказать?
– Что ты ОПЯТЬ имела в виду? – громко, почти крича, задал он ей этот вопрос. – Ведь я уже… – он остановился на полуслове и начал дышать тихо и ровно, чтобы успокоиться. – Я люблю свою жену и дочь, – договорил он, отведя глаз с ведьмы.
Под спокойной маской на-султан был раздражен самим собой за эту ложь. Разве любящий свою жену изменит ей?
Он задумался о том, чтобы признаться жене во всём. Он любит свою жену, но эта ведьма просто вскружила ему голову. Он знал, что Арогин ведьма, но не знал её намерений. Это снова начинало злить его. Он многозначительно посмотрел на ведьму и думал, как с ней поступить. А её предсказания и собаке не нужны. Пустые слова, чтобы выкупить свободу.
На-султан и ведьма смотрели друг другу в глаза. Когда-то в их взгляде полыхало пламя любви, а теперь у одного в глазах отражалась разочарование и ненависть, а у другой ожидание снисхождения.
– Я сделала вам три предсказания, мой дорогой господин, – заговорила ведьма, стоявшая на коленях. – Как и обещала. Время даст вам ответы на вопросы, которые сейчас возникают у вас в голове. Пощадите мне жизнь. Отпустите меня, и я уеду в Джоду, и больше никогда не буду посягать на вашу власть. Умоляю, помилуйте, господин.
На-султан всё молчал. Он наклонил голову – точнее она невольно рухнула на его левую руку от тяжести запутанных мыслей, и не обращал внимания на мольбы ведьмы.
Он думал:
– «Сначала она пыталась охмурить меня, женить на себе. Замышляла недоброе против жены моей… И всё, чтобы зачать какую-то там «истинную ведьму»? Хм-м… А теперь она пытается обдурить меня и откупиться странными предсказаниями? Шарлатанка!»
И в правду странные предсказания – то она пророчит о грядущей тьме, то говорит о замужестве его дочери, которой и месяца нет от роду, и про наследника… Всё это не складывалось у него в голове. На-султан обдумывал слова ведьмы, пытаясь дать им хоть какой-то смысл, но сейчас он был растерян, и не в состоянии здраво мыслить.
– «Время, – вспомнил он, – она сказала, время даст мне ответы… что ж поживем, увидим. А сейчас нужно избавиться от этой ведьмы».
– С глаз долой! – пробормотал на-султан, бросив на неё взгляд. – Убирайся! – громче велел он. – Прочь из султаната!
Ведьма, стоявшая на четвереньках, отшагнула назад. Её поза, движения и растрепанные волосы напоминали лохматого неуклюжего медведя, отползающего назад, испуганного охотником. Она была не уверена и боялась… Но, когда на-султан ещё раз крикнул «прочь» и махнул ей рукой, она быстро отползла на четвереньках от стражников.
Стоявший сзади неё стражник отшагнул вправо и повернулся, чтобы та не столкнулась с ним.
У дверей Арогин резким движением захотела встать и побежать, но через шаг обессиленная ведьма споткнулась на ровном месте и упала на колено. Невзирая на боль, снова встала и побежала изо всех сил неуклюжими короткими шагами. Выбежав в коридор, свернула направо и скрылась с глаз.
Как только это произошло, послышался грохот и глухой звон цепей, ударившихся об мягкий ковер в коридоре. На-султан закатил глаза, покачал головой и указывая правой рукой в сторону двери, приказал:
– Снимите с неё цепи.
Последний стражник, поклонившись, пошел исполнять приказ.
Он вышел в коридор, повернулся и увидел пытающуюся встать Арогин. Он заметил замешательство в её движениях, когда та пыталась освободиться от цепей, и также стыд в её глазах. Он позволил себе усмехнуться. Ведь её закованную отпустили, а она побежала сломя голову, вместо того чтобы, сначала, попросить снять с неё кандалы.
Освободив её от цепей, он шепнул ей «иди», та с благодарностью взглянув на него, побежала прочь.
Стражник вернулся в зал, держа цепи в левой руке, и склонил голову, прижав правую руку к сердцу, в знак выполнения приказа. На-султан кивнул в ответ и продолжил обдумывать произошедшее событие и принятое решение:
– «… нет, все же я не могу доверять этой ведьме, несмотря на её мольбы и предсказания. Я не могу позволить, чтобы другая ведьма также попыталась свершить то, что пыталась эта. Нужно принять именно такое решение. Оно будет правильным».
Закончив размышления, он одобрительно для себя покачал головой, а затем решительно посмотрел на троих стражников, что привели ведьму – именно они и разоблачили её.
– Для вас троих у меня есть важное поручение, – он подозвал их к себе. – Однако сейчас мы должны готовиться к приезду падишаха Нодира и моего отца…
Получив указания, трое стражников покинули зал, где остались на-султан и два личных стражника. Он то поглядывал на того, что слева, почесывая затылок правой рукой, то на того, что справа. Им вновь овладело чувство вины перед женой.
Терзаемый совестью, он встал с трона и подошел к стражнику слева. Он положил руку ему на плечо, посмотрел в глаза, кивнул, и не убирая руку с его плеча, посмотрел на второго.
– Можете отдохнуть, – кивнул он также второму. – Я хочу побыть один.
Стражники повиновались и удалились.
На-султан снова вышел на балкон. Подошел к балюстраде. Посмотрел вниз на спящий город и почувствовал его умиротворение, которое так было ему необходимо. У него на душе снова разбушевались разные чувства, а вот на улицах Арружа царили тишина и покой…
* * *
«Во всём Зебистане число жертв не превышает пяти сотен, но десятки, сотни тысяч сгинули от Зелёной хвори во всём Ахоруне».
Хранители знаний: «Исследования Зелёной хвори»
Ранним утром за приоткрытым окном пели соловьи, а воробьи им подпевали. Зарина с наслаждением слушала их песнь. Она раскладывала глиняные чаши на деревянный поднос и тихо повторяла про себя их мотив. На кухонном очаге у неё уже была готовая овсяная каша – любимая каша её мужа и сыновей, которые в ожидании сидели за кухонным столом. Правда старший сын ещё не спустился.