Элтэнно. Хранимая Звездой
Рукопись несбывшихся ожиданий. Теория смерти
– Ого. Ты-то откуда о таком знаешь?
– А ты не забывай, где я живу. Передо мной многое как на ладони, – весело усмехнулся Саймон, прежде чем едва слышно, но с хорошо различимым восторгом протянул: – Так что ходит тайком наш лер Грумберг от бабы к бабе и нисколько не думает, что ему в жёны какая-то там герцогинька сосватана. Повеса и волокита.
– Вот уж никогда не подумал бы, – продолжил удивляться Сэм. – Я ж про некую герцогиню сам слышал, только имени её никто не называет.
– Видать, не особо хочет кое-кто распространяться о своей невесте. Не иначе боится, что так до неё влёт нелестные факты дойдут. Какой девке понравится, что её жених под любую юбку пристроиться готов?
– Ну так-то да, – задумчиво согласился Сэм, прежде чем вновь испытал сомнения. – Только это, Саймон, что-то раньше я ничего такого за лером Грумбергом не замечал.
– Ха, так он же не дурак свои любовные похождения напоказ выставлять. Все аристократы такие, святых из себя строят, а на деле… – скривился Саймон и, выдержав нужную паузу, добавил. – Так что, может быть, наша Тварь сперва нисколечко и не лгала. Вдруг этот лер Грумберг за ней ухлёстывал, а она ему всего-навсего не дала, а? Могли же они из-за этого начать цапаться? Ещё до встречи на площади академии.
Сэм Догман оглянулся, чтобы окинуть Антуана Грумберга цепким любопытным взглядом. Этому мужчине вмиг захотелось узнать про одногруппника больше, так как человеком он был охочим до чужих дел. Но тут зазвенел гонг, оповещающий о начале нового занятия, и студенты вынужденно закончили разговор. Все они разбрелись по своим аудиториям.
В коридоре стало так пусто, что казалось во всей академии не осталось ни одной живой души.
***
С наступлением тёплых майских дней учиться стало невозможно. Яркое солнце, зелёная травка, распускающиеся цветы, щебет птиц – казалось, всё в этом мире создано, чтобы отвлечь студентов от гранита науки. Находиться в душных аудиториях стало невыносимо, а потому в один из дней Поль не выдержал и объявил своим первокурсникам, что следующее занятие у них пройдёт на природе. Преподавателю виделось, что уж группу из двадцати одного человека (шестеро студентов перед зимней сессией взяли и отчислились) он сумеет удержать в узде даже на свежем воздухе. И какое‑то время всё было именно так. Обрадовавшиеся смене обстановки слушатели сидели на траве, создав собой друидский круг, и всецело внимали тому, что им говорят.
– Вот ещё одно растение, которое вам нужно запомнить, – вытаскивая из мешочка сухой стебель полыни, улыбнулся Поль – как он и ожидал, студенты от вида растения начали похихикивать. – Да, полынь вам хорошо знакома, она растёт повсеместно как сорняк. Однако от этого её свойства менее ценными не становятся.
– Вот уж действительно ценная травка, – с иронией хмыкнул кто-то. – Такой козу накормить, и всё молоко горькое будет. У меня сеструха, помнится, по юности учудила, весь удой вылить пришлось.
Про то, что там происходит с молоком у коз, Поль понятия не имел, животноводство его никогда не интересовало. В результате он с откровенным недовольством посмотрел на говорившего. Студент взгляд преподавателя понял и замолк. Поль беспрепятственно продолжил:
– Дымом полыни полезно окуривать помещения, чтобы останавливать распространение заразных болезней. А ещё полынь способна накоплять и направлять магию, с ней даже у новичков получается углубить воздействие на тело пациента. Но на этом моменте я останавливаться пока не буду. В нынешнем году наша с вами цель изучить традиционное направление медицины. Поэтому давайте представим, что нашу сушёную полынь измельчил, – Поль принялся тереть меж пальцев стебель так, что что растение начало осыпаться мелкими крошками, – самый обычный человек. Кто знает, что будет, если он решит заварить этот порошок и выпьет его?
– Херня полная будет, – буркнула Мила Свон, и как-то так вышло, что её приглушённый голос услышали абсолютно все студенты. Во всяком случае они едва ли не синхронно посмотрели на девушку, а потому именно такой вывод сделал Поль. И это умозаключение спровоцировало его не проигнорировать сказанное.
– Объясните своё предположение, лер Свон, – высокомерно потребовал он, ожидая чего-либо, за что студентку можно будет поставить на место.
– Отвар полыни хлебать кружками, как воду, нельзя. Чревато сильной трясучкой. Судорогами, то есть, – вспомнила Мила Свон более правильное слово. – А так червей из живота полынь неплохо выводит. Ещё при лазаретах, чтобы аппетит больных восстановить, порошок полыни смешивают с порошком пижмы. Но поят им понемногу. Буквально по глоточку дают.
К удивлению Поля, ответ он услышал очень даже достойный. По-хорошему, ему следовало бы похвалить студентку, но… хвалить Тварь? Поль спотыкнулся о собственные сомнения, и потраченное им на размышления время привело к следующему.
– А я вот другой полезный рецепт знаю, – с усмешкой сказал один из студентов‑весельчаков. – На основе полыни можно крепкую настойку сделать и, ух, до чего ж она забориста и хороша!
– О, пробовал я такую. Только что ж, она опасная, что ли, выходит?
– Опасная ещё как, – поддержал беседу сухим комментарием третий студент, обычно на занятиях отмалчивающийся. – Если такой настойкой раз за разом потчевать, то человек к ней намертво и незаметно для себя привыкает. И, в конце концов, помирает, так как через время мерещиться ему всякое начнёт и руки ходуном заходят.
– Ну и начерта такое надо? Пф-ф, потчевать регулярно, думать как бы тебя не засекли… Проще тогда пирогом с вороньим глазом накормить.
– Так, прекращаем обсуждение! – потребовал встревожившийся Поль, но не тут-то было. Его, казалось, никто не услышал. Студенты вовсю загалдели про яды так, будто именно они являлись темой нынешнего занятия, а то и вообще семестра. Создавалось впечатление, что преподаватель здесь даже не требуется, что Поль просто для красоты стоит. В обсуждение активно включилась даже Мила Свон.
… И, само собой, именно в этот момент произошло то, чему бы лучше никогда не случаться.
– Хм, какие оживлённые дебаты ведутся на этой поляне, – услышал Поль кого-то совсем рядом с собой и, повернув голову, оторопел – рядом с ним, оказывается, стоял профессор Аллиэр. Не признать дроу было просто-напросто невозможно.
– Эм-м, – промычал молодой преподаватель, так как основательно растерялся. Он не знал, как ему лучше принести извинения за то, что его слушатели столь расшумелись. Однако, не о том Поль подумал, совсем не о том.
– Браво, мэтр Оллен, – вместо укоров вдруг похвалил его тёмный эльф. – Ваши слушатели первого курса обучения проявляют такие познания, что сразу видно – вы отменно даёте им материал. Быть может, задумаетесь над тем, чтобы вести дополнительный курс и для факультета Чёрной Магии, э?
Нет, вот о таком Поль вообще никогда не задумывался, а потому опешил. Его хватило только на то, чтобы безмолвно стоять и хлопать ресницами. Однако, тёмный эльф ждал ответа, так что Поль постарался собраться с мыслями и по итогу сказал:
– Нет, что вы. Я же никак не связан с вашим направлением магии.
– Зато насколько вам близка токсикология. Вы же поэтому начали вести курс целительства именно с ядов?
Признаваться в истине, что его призывы к тишине остались неуслышанными, вот он и остался стоять без дела, ожидая, когда студенты утихомирятся сами, Полю отчего-то сделалось крайне стыдно. Он впоследствии сам не мог назвать другую причину, почему поступил именно так, но он вдруг кивнул и тихо ответил:
– Ну да, именно поэтому.
Глава 6. Никуда не суйтесь, никакой самодеятельности, никаких благих побуждений и вот уж точно никаких великолепных идей!
В намерения Найтэ давно уже не входила такая банальная цель, как выслужиться перед начальством. Он не первый век следовал правилу как можно меньше показываться руководству на глаза, дабы это самое руководство какое-либо общественно полезное дело ему не поручило. О чём говорить, даже большинство его должностных обязанностей были переложены на подчинённых ему преподавателей. Нынешний ректор, как и предыдущие два, закрывал на это безобразие глаза, справедливо считая, что не стоит упрекать сотрудника, способного дать дельный совет в любой сложной ситуации. Опыта у декана факультета Чёрной Магии хватило бы на дюжину Олафов фон Дали, и понимающий это Найтэ наглел с каждым годом. Вот только сегодня он вдруг нарвался на выволочку.
– Да как это понимать?! – стоило Найтэ переступить порог, гневно прикрикнул на него разгневанный ректор. Щёки пухленького Олафа фон Дали покраснели от злости, его брови хмурились и отнюдь не напоказ. – Почему в случае необходимости вас дозваться никак?
Другой сотрудник мог бы растеряться, но Найтэ сходу сориентировался, как ему себя вести. Он состроил каменное, немного обиженное лицо, и объяснил:
– Потому что ключ от моей кафедры только один. Но заметьте, не я запасные два потерял. Всё это чья-то халатность и хорошо бы уже выявить виноватого в таком произволе.
– Вильям, немедленно сделайте пометку заменить замок на кафедре некромантии.
– Погодите, зачем его менять? – нахмурился Найтэ. – Там сейчас отличный гномий механизм. Он не поддаётся взлому, с таким замком я уверен в надёжности хранения всех реагентов и…
– Да и мы уверены. Ещё как, пф-ф! – фыркнул обозлённый ректор. – Двое мастеров этот проклятый замок несколько часов кряду взломать пытались, чтобы вас наконец-то дозваться.
– Хм. Можно усовершенствовать систему оповещения, это дешевле выйдет. Ведь, насколько я знаю, гномьи замки только вместе с дверями меняют. Иногда вообще вместе со стенами, – вклинился Вильям Брук, и, кажется, свои замечанием у него получилось унять готовую вспыхнуть ссору. Не любящий транжирства Олаф фон Дали что-то гневно буркнул под нос, топнул ногой, а затем мрачно уставился на крепко задумавшегося Найтэ.
– Вот пока мы о такой ерунде беседуем, время, мой дорогой профессор, уходит. Безвозвратно уходит драгоценное время, чтобы решить в каком ключе себя вести.
– А что такое произошло?
– Найдено тело Родрика ван Гаррота, – пояснил вместо ректора Люций Орион тихим голосом, и Найтэ вмиг забыл про своё недовольство выволочкой. До этого ему виделось, что происходит форменное безобразие. У него был выходной, у всей остальной академии тоже. Воскресенье плюс летние каникулы начались всё-таки. Поэтому ну с чего бы это ему на трель колокольчика реагировать? Найтэ вытащил металлический язычок и продолжил отдых в прохладе своего подземелья. Имел на это право. Могли бы вообще спасибо сказать, что ему сделалось любопытно и он надумал до главного корпуса под таким мерзким ярким солнышком прогуляться. Несмотря на вечернее время, оно светило и пекло словно в полдень. Найтэ даже пришлось посидеть с полчаса на парковой лавочке в тени, покуда не набежало спасительное облачко.
Однако, происшествие действительно было серьёзным.
«Уже третий», – угрюмо пронеслось в голове вмиг помрачневшего Найтэ, ибо Родрик ван Гаррот, маркиз Октенский, принадлежал к числу его первокурсников. И да, «принадлежал» не только потому, что, как выяснилось, умер. Этот очень даже способный молодой человек был отчислен на днях по причине… да пожалуй что своего завышенного самомнения!
Проблема началась с того, что лер ван Гаррот в самом начале учёбы выкинул те ещё кренделя. Он не пойми с чего посчитал, что ему нет нужны добросовестно относиться к занятиям, покуда дело касается только теории. И стоило бы его уже тогда за прогулы лекций проучить недопуском к какому-нибудь экзамену. Но преподаватели поступили лояльно. Материал студент знал на ура, а потому закрыл зимнюю сессию с хорошими оценками. В результате лер ван Гаррот уверился в собственной безнаказанности, и к весне ситуация усугубилась. Его прогулы сделались регулярными, к преподавателям он начал относиться хамски, а разговор с деканом и ректором на эту тему никакой пользы не принёс. Скорее, наоборот. Сей студент нисколько не переменил своего мнения и даже демонстративно опоздал на каждый из экзаменов нынешней сессии.
«Неужели за такое меня могут отчислить? – публично хвалился он перед любым мало-мальски знакомым студентом. – Я не простолюдин, а маркиз. Меня не выгонят ни из одного учебного учреждения. Тем более, при такой острой нехватке слушателей профессор Аллиэр умолять меня должен, чтобы я факультет не сменил».
Наверное, если бы не это идиотское бахвальство, лер ван Гаррот ещё имел бы шанс продолжить своё обучение, но рассердившийся Найтэ решил проявить принципиальность. Поэтому, когда студент получил очередной низкий балл за экзамен (балл снижался по причине регулярной неявки на занятия), его ждал сюрприз. Родрика ван Гаррота вызвали в кабинет Олафа фон Дали, где было озвучено неизбежное – за неуспеваемость (а на деле, чтобы другим неповадно так вести себя было) студента отчислили.
– Что с ним произошло, мэтр Орион?
– Найден в гостинице «Бойкий маг». Повешенным.
– Сам?
– Вроде как да, но господин фон Дали считает…
– Да-да, а я считаю, что всё может быть иначе, – с раздражением перебил ректор и в грозном тоне приказал. – И теперь вы, мой дорогой профессор, пойдёте на место преступления, чтобы лично эту информацию про самоубийство проверить.
– Я? Нет-нет, я не для того налоги в казну королевства плачу. Пусть следствие само разбирается.
– Следствие в трупах так хорошо, как вы, не разбирается. Это раз. А два – мне не нравится эта тенденция. Очередной отчисленный из вашей группы и снова Вирград, снова смерть. Пока вас тут не было, я уже выяснил – Мартин Шедоу убит тоже. И хотя его смерть произошла вследствие неудачного побега, его подстрелили, факт остаётся фактом – четверо ваших первокурсников мертвы!
– Четверо, – хмурясь, задумчиво пробубнил Найтэ.
– Да, четверо. Так что я должен понять наверняка – следует мне бить тревогу или же нет. И по этой причине, уж будьте любезны, без лишнего шума посмотрите, что там в гостинице «Бойкий маг» произошло и сделайте свой собственный вывод. Со следователем я уже договорился, куда надо он вас отведёт.
Глядя на ректора, Найтэ понял, что на этот раз переспорить начальство у него не выйдет. Ослиное упрямство всегда сопутствовало Олафу фон Дали, если ему некое безобразие в чём-то мерещилось. Однако, тёмный эльф всё равно попытался воззвать к здравому смыслу.
– Господин фон Дали, без лишнего шума у меня никак не получится, – стараясь говорить как можно спокойнее, сообщил Найтэ. – Вы прекрасно понимаете, о том, что я где-то в городе появился, слухи будут неделями ходить. Право слово, весь Вирград будет на ушах стоять, обсуждая смерть нашего бывшего студента, если я начну о ней расспрашивать.
– Вы хоть за окно гляньте.
– Эм-м, а что там за окном? – неподдельно растерялся Найтэ. Он нисколько не понял отчего Олаф фон Дали произнёс эту фразу, да ещё с таким вызовом. На начавшее хмуриться небо ему, что ли, указать хотели? Так что в нём такого?
– Солнышко уже садится. Стемнеет вот-вот, покуда мы вас ждали. Так что вы плащ наденьте, капюшон на лицо надвиньте и вперёд. Кто вас в таком виде по тёмному времени признает? В конце концов, вы же десятилетиями из академии не выходите, никто такое чудо, как явление вас в Вирграде, не предполагает даже.
Речи сопутствовала такая язвительность, что прочие присутствующие в кабинете люди напряглись. Они чувствовали, что всё может кончиться плачевно. И да, то, как Найтэ засопел, ничего хорошего не предвещало.
– Я некромант, а не наёмный детектив, – наконец заявил он. – А потому, если уж вы так хотите моего участия, то прикажите доставить тело покойного ван Гаррота в академию. Я осмотрю труп и призову дух. Не будет так сильно повреждена гортань, как мне видится, всё сразу и узнаем.
Любой другой, глядя в алые глаза раздражённого тёмного эльфа, уже бы сник, но… но не Олаф фон Дали. Измученный проблемами ректор был просто‑напросто неумолим. Он, как приставленный к стене смертник, уже ничего не боялся.
– О нет, – указал он подрагивающим пальцем на Найтэ, – вы пойдёте и осмотрите место преступления. Да-да, вы пойдёте! А потом ещё посетите городской морг. Тоже тайком. Потому что пока только здесь присутствующим известно, что это уже четвёртый труп из вашей группы. А дай я указание доставить его к вам на кафедру, вмиг возникнут нежелательные вопросы и нежелательные слухи! Самое элементарное. Вы что, хотите оправдываться перед родными ван Гаррота, что чёрный ритуал призыва духа был проведён без их согласия?
– Нет, ну так может сперва именно об этом подумать? Получите согласие, господин фон Дали, с чего это я нарушать закон должен?
– С того, что в запросе на такой ритуал нужно указать причину. А лично я не хочу сообщать нынешнюю, покуда не буду уверен, что мои опасения оправданы. Поэтому берите все нужные вам инструменты и на выход. Встретитесь со следователем за час до заката на…
– Можете не договаривать, господин фон Дали, никуда я не пойду, – скрестил руки на груди тёмный эльф. – Вы можете мне даже увольнением угрожать, я всё равно никуда не пойду.
– Нет уж, пойдёте. И увольнять я вас нисколько не собираюсь. Ха, размечтались! Просто раз вы хотите доставить неудобства мне, то я их вам первый обеспечу. Да я всех ваших студентов из общежития к вам на кафедру жить отправлю! И вообще, кафедра некромантии давно капитального ремонта требует. Лет эдак дюжину в строительных лесах у меня простоит. И уж поверьте мне на слово, после на ней никакого гномьего замка не будет. Ни-ка-ко-го замка вообще не будет, это я вам тоже обещаю!
Разъярённый толстячок скорее выглядел смешно нежели страшно, но угрозы его пустыми отнюдь не были. Это было понятно абсолютно всем, а потому мэтр Орион робко вклинился в разговор.
– Эм-м, я так-то хотел завтра с утра отправиться к родителям моей невесты, но могу отложить поездку на более позднее время. Профессор Аллиэр, если вы не против, давайте я вам компанию составлю? Как вы смотрите на то, чтобы мы вместе со следователем встретились?
Само собой Найтэ не требовалась компания в мероприятии, в котором он нисколько не хотел участвовать. Вот только ситуация выходила таковой, что либо действительно разругаться с непосредственным руководством в пух и в прах, а там искать новую работу, либо воспользоваться путём к отступлению. И пусть гордость настаивала на первом, разум уговаривал Найтэ на второе, а потому он мрачно поглядел на мэтра Ориона.
– Право слово, – едва ли не умоляюще, сказал тот, – неужели у вас самого нет желания удостовериться, что всё это череда трагических случайностей?
– Желание есть, настроения нету, – буркнул Найтэ и, вздохнув, ворчливо добавил. – Только потому, что это мои студенты. Только поэтому.
– Вот и хорошо, – потеплел голос Олафа фон Дали.
– И только потому, что вы мне на будущий учебный год весь список закупок для кафедры утвердите.
– Хорошо, – недобро зыркнув на него, вынужденно согласился Олаф фон Дали. – А теперь идите делом займитесь, времени в обрез. Следователь будет вас ждать возле мастерской кожевенника на Нечистой улице за час до заката.
«Как только вы его на такое безобразие уговорили?» – читалось в угрюмом взгляде Найтэ, но укорять ректора вслух он не стал. Вместо этого декан факультета Чёрной Магии вновь принялся помыкать своим миролюбивым сотрудником.
– Мэтр Орион, соберите сумку с эликсирами, которые нам могут понадобиться. Возьмите проявитель крови, закрепитель астральной материи, усилитель связи с заклинателем, что‑нибудь дезинфицирующее для масок и сами маски, обязательно захватите бальзам забвения…
– Бальзам забвения? – встрепенулся долговязый преподаватель.
– Мы же пойдём в морг незваными гостями, мало ли там кто-то помимо нас живой окажется, – посмотрел на него, как на идиота, Найтэ. – Также не забудьте сыворотку правды и… Ну, сами подумайте, что ещё взять. Главное порасторопней будьте. Я на кафедру за плащом схожу и сразу к воротам.
– Понял вас, – тоскливо сказал мэтр Орион и встал со своего места.
***
Мила нисколько не собиралась в эти каникулы при кафедре жить и, прежде всего, из-за отъезда Саймона – тот не захотел вновь батрачить на своего декана, а потому решил добраться до родного Форкреста, чтобы навестить…
– Да хотя бы знакомых, если отец меня признавать не захочет! – с раздражением сказал Саймон, продолжая собирать вещи в заплечный мешок.
А Миле вот некого навещать было. Совсем некуда ей было податься из академии, а находиться возле профессора Аллиэра совершенно одной… её аж передёргивало от этой мысли. Что-то жуткое она ощущала в тёмном эльфе. Ей казалось, что он постоянно наблюдает за ней, что он что‑то замышляет, и страх, что если они останутся один на один, то нечто нехорошее обязательно произойдёт, камнем давил на Милу.
«Идиотка! Да ничего ему от тебя не надо, он тебя пугает просто, а ты, как дурочка, ведёшься», – порой злилась она на саму себя.
Но самовнушение помогало мало. Молодая женщина раз за разом вспоминала про то, как стала свидетельницей убийства, и потому, хотя старательно не показывала этого внешне, втайне Найтэ Аллиэра очень даже боялась. Именно этот затаённый страх заставил Милу задуматься, где же ей спрятаться на июль. А там появилась другая мысль. Мила захотела не просто отработать часть своего долга у мэтра Тийсберга, к которому снова напросилась на работу, она вознамерилась получить настоящие деньги. И прошлое авантюриста надоумило её заняться изготовлением и сбытом лекарств. А как их варить в тех промышленных масштабах, что Мила предвкушала, если в любой миг её мог навестить профессор Аллиэр?
«Эдак быстро правила академии возможность любого стороннего заработка пресекут, – забеспокоилась девушка. – Нет-нет, всё должно быть втихаря».
Собственно, это «втихаря» уже даёт понять, что Мила не собиралась ночевать при библиотеке. Мэтр Тийсберг, конечно, симпатизировал опальной студентке, но завсегда держал дистанцию. Он ни разу не поинтересовался прошлым Милы, не желал знать всех подробностей про её житьё в академии… Все их разговоры касались либо библиотечных дел, либо учебных. А потому Мила верно оценила ситуацию. Она не сомневалась, что мэтр Тийсберг, узнав об её плане, произнесёт свой категоричный отказ, ещё и крайне недоволен ею останется. А она расстроится из-за его слов. Так к чему усложнять жизнь? Лучше сразу найти другой выход.
Собственно говоря, не особо долго Мила думала. Небольшой мешочек с деньгами у неё имелся – семь с половиной серебряных выдал ей Вильям Брук за все её мучения на дополнительных курсах. Этих монет прекрасно хватило бы на комнатку с очагом и ингредиенты для зелий. Миле вовсю виделось, что июль у неё выйдет очень плодотворным.
«Да вообще озолочусь!» – предвкушала она, а потому с весёлой улыбкой продолжала намыливать голову.
Молодой женщине хотелось отправиться в Вирград в куда как более приличном виде нежели её привыкли видеть в академии, вот она сейчас и приводила себя на озере в порядок. Ядовитого камыша Мила больше не боялась, что Антуан Грумберг найдёт её в Вирграде, у неё тоже опасений не имелось. Мила специально проследила, ненавистный ей лорд наконец-то уехал. Этим утром он покинул академию в числе последних студентов из тех, кто в принципе намеревался отправиться куда-либо на каникулы.
«Не иначе специально второго июля дожидался, гад, чтобы мне нервы пощекотать», – рассуждала Мила, отчего благородный поганец только к этому воскресенью в дорогу собрался.
Но вскоре мысли об Антуане Грумберге перестали её занимать. Молодая женщина вышла на берег, обтёрлась, расчесала пальцами волосы, заплела их как могла и, одевшись, направилась к воротам академии.
Нет-нет, ничего-то у ворот академии Найтэ Аллиэр и Мила Свон не встретились. Молодая женщина ушла в Вирград значительно раньше, так как город знала из рук вон плохо, а гостиницу ей требовалось найти хорошую и по качеству, и по цене. И, само собой, Мила начала свои поиски вблизи академии, так оно было бы проще приходить к мэтру Тийсбергу на трудовую отработку.
«Ай я молодец!» – радовалась она при этом про себя, так как гордилась своей задумкой убить двух зайцев.
И всё же радость Милы вышла недолгой. Ближайшая к академии гостиница выглядела такой дорогой, что молодая женщина побоялась туда даже заглядывать. Раз уж там при входе стояли два лакея в опрятных одинаковых костюмах, то ей туда нос совать не следовало. Не доросла она до таких высот.
«Хорошо хоть я в форму академии одета, всё прилично выгляжу, – успокоила себя Мила, как вдруг столкнулась с испуганным взглядом какого-то прохожего и мысленно чертыхнулась. – Какое прилично, если на мне мой чёрный шарф и пояс? Да на меня вон уже как все смотрят, глаза выпучив!».
Чёрных магов боялись и понятное дело почему, чай не целители, за которыми все хвостом ходят. Поэтому, отойдя от глаз толпы, Мила по-шустрому стянула с себя все вещи, что выдавали в ней слушательницу факультета Чёрной Магии, и только тогда побрела дальше.
Увы, следующая увиденная ею гостиница хоть и выглядела попроще, но ценами нисколечко не порадовала. Постоялый двор на предыдущем кресте дорог и то оказался вдвое дешевле. Правда, зато там свободных отдельных комнат не имелось, все заняты были. Так что Мила плотно пообедала купленными по дороге пирожками и продолжила свои поиски в куда как более дурном состоянии духа.
Солнце незаметно опустилось совсем низко, оно касалось крыш домов, а облака сгустились в тучи, намекая о скором дожде. Мила отдалилась от академии на уже очень приличное расстояние, а ничего подходящего всё не было. Разве что в выкрашенный в красный цвет бордель зайти и спросить…
«Бред!» – одёрнула себя Мила. Однако, её заинтересованный взгляд не остался незамеченным местной проституткой. Жутко накрашенная девушка принялась призывно накручивать локон на пальчик и даже подмигнула. Покрасневшая от стыда Мила постаралась поскорее отвернуться. Она ощутила себя крайне неловко, а потому ускорила шаг и, не задумываясь о направлении, повернула за угол. Улица, как ни странно, оказалась ей знакома. Корчма, в конце её, тоже. Мила уже бывала в этом заведении год назад, её и Михея отсюда прошлым летом сразу выставили вон, едва напарник карты на стол положил.
«Наверное, это хороший знак», – подумала Мила и, испытав воодушевление, смело положила ладонь на дверную ручку.
Помещение корчмы было небольшим и всё его заполняли деревянные столы и лавки. Света при этом не хватало несмотря на то, что по центру каждого стола стояли толстые оплывшие воском свечи. Пламя их подпрыгивало. Отбрасываемые вязанками лука и чеснока тени плясали так, словно чертовщина какая-то творилась. А ещё вокруг пахло кислой капустой, копчёностями, пивом.
– Эй, хозяюшка, – подошла Мила к стойке, за которой стояла дородная женщина с весёлым лицом. Похожее лицо было и у девчонки-разносчицы. Наверное, то были мать и дочь. Обе они выглядели запыхавшимися, людей в корчме собралось много. Всё же поздний вечер, милое дело посидеть где-нибудь и языком потесать.
– Чего желаете? – поинтересовалась женщина, с любопытством рассматривая форму Милы. Не иначе нечасто сюда слушатели академии захаживали, далековато корчма от академии находилась. Считай, у самых городских ворот. – У нас сегодня суп из утятины отличный, колбаски остренькие вот-вот на огне поспеют, выпечки всякой полно. Пирог вот только наш фирменный мясной закончился. Завсегда его гости хвалят. Жаль вам не осталось, глядишь не были бы такими впалыми щёки из-за учёбы.
Непроизвольно Мила улыбнулась, но как-то кисло. Уж она точно знала отчего у неё щёки впали и живот ввалился.
– Я бы суп с удовольствием попробовала, да только мне сперва другое дело разрешить надо. Будет у вас для меня на длительный срок отдельная комнатка с очагом? Так, чтобы не дорого.
– С очагом? – удивилась женщина. Обычно очаг по зиме спрос имел, а не по летней жаре. – Будет так-то. Восемь медяков за ночь, девять коли дрова надобны.
– Нет, – подумав, отказалась Мила. – Это же за месяц больше двух серебряных выйдет. Мне бы что-то за четыре медяка за ночь, не дороже.
– Ну, тогда это не отдельная комната, а общее спальное место, – начала раздражаться женщина, её добродушное лицо даже сделалось суровым.
– Такое не устроит.
– Тогда не взыщите, дешевле никак не могу. Здесь вам не благодельня. И вообще, из еды заказывать что‑нибудь будете? Или вам снова дорого?
– Да уж обойдусь вашу кухню пробовать!
Развернувшись на пятках, Мила уверенно вышла из корчмы. Она была полна возмущения, так как считала, что академическая форма должна была уберечь её от такого вот пренебрежительного отношения. Однако, пройдя немного вперёд по улице, злиться Мила перестала. Она сникла. Её идея пожить в Вирграде летела в тартарары.
– Проклятье, – буркнула себе под нос молодая женщина, когда увидела в просвете туч тускло светящуюся звезду. До этого мига ей виделось, что ещё не так поздно. И, хотя шанс вернуться в академию до закрытия ворот у неё ещё имелся, он был минимальный. Миле теперь прям кровь из носу требовалось найти разумный по цене ночлег. Не ложиться же на холодную землю, как какой-то бродяжке? Тем более вон как небо тучами заволокло, вот-вот бы полило как из ведра. Вдали даже гром послышался.
Думая о том, насколько ей не везёт, Мила ругнулась и, размыслив, быстрым шагом направилась в академию.
«А вдруг успею?» – грела её напрасная надежда. Увы, из-за того, что на улицах города она немного заплутала, ворота оказались наглухо закрыты.
– Твою ж мать, всего на четверть часа опоздала, – глянув на башенные часы, разозлилась на свою «удачу» Мила, и эта злость вдруг сделалась всеобъемлющей. Молодой женщине вусмерть надоели все её мытарства, вся её отвратительная жизнь. – Живу как полное дерьмо, жрать нечего, изображаю из себя сточную канаву…
На этих словах Мила замолчала. Она поняла, что либо сейчас начнёт благим матом на всю площадь ругаться, либо…
«А почему бы и нет? – подумалось ей. – Ладно жалко денег, когда это на много ночей, но с семью серебряными одну-то ночь в приличном номере приличной гостиницы я могу себе позволить или как?».
Гордо задрав подбородок, Мила уж было двинулась в сторону роскошного здания с вычурно одетой обслугой, но вдруг подумала, что если расценки она не осилит, то это уж совсем унизительно и больно для самолюбия будет. Так что она снова отправилась вглубь города, вот только уже с намерением заночевать в любой мало-мальски понравившейся ей гостинице. И, собственно говоря, такая нашлась очень быстро. «Бойкий маг» – гласила на ней вывеска.
«Самое то!» – оживилась Мила.
Словно в желании уверить молодую женщину в правильности её выбора, с неба заморосил дождь.
