Валерий Юабов
Долгая дорога
Глава 39. Я – безработный
– Валера, побыстрее! Уже завтрак готов!
– Сейчас вернусь! – Я выскакиваю из квартиры и бегом по лестнице, за дверь, через улицу, в газетный киоск.
Середина сентября, раннее воскресное утро. По воскресеньям выходят специальные выпуски газет, огромные, толстущие, многостраничные, со множеством рубрик – от политики до секса. На любые интересы, на любые вкусы. В нашем киоске, который точнее было бы называть магазинчиком, стопками лежат десятки таких газет. И не только на английском языке, еще и на испанском, и на китайском. А на стеллажах рядами стоят десятки ярких американских и зарубежных журналов – искусство, спорт, мода, косметика, туризм, архитектура… Да всё что хотите!
В этот и в другие киоски я частенько заходил то с Викторино, то ещё с кем-то из друзей. Не для того, чтобы купить (нам это было не по карману), а чтобы полистать разные соблазнительные журнальчики, посвящённые поп- и рок-музыке, боевым искусствам, ну и сексу, конечно. Мы жадно их разглядывали и читали, притворяясь, будто выбираем, какой взять, до тех пор, пока не раздавался сердитый голос хозяина: «Парни, это не кинотеатр, покупайте или уходите!» Так было еще совсем недавно. Но вот уже несколько месяцев, как я превратился в настоящего покупателя. Как бы рассчитываясь с хозяином киоска за свои прежние грехи, я каждую неделю плачу ему денежки и волоку домой пухлые воскресные выпуски газет New York Times и Newsday. Интересуют в них меня теперь не музыкальные новости, не спорт, не секс, а только одна рубрика. По-английски она называется Help wanted. Под желающими, нуждающимися в помощи подразумеваются ищущие работу…
Да, я безработный. Колледж закончен успешно уже три месяца назад, а вот с работой, хотя, видит Бог, я очень стараюсь её найти, успехов пока никаких. Почему? Причин несколько, но главная – отсутствие серьезных деловых знакомств.
Единственным нашим «деловым знакомым» был Юра Пинхасов. Если вы помните, он ещё перед моим поступлением в колледж обещал отцу помочь мне, когда я закончу учиться, устроиться на работу, хотя в то время и сам ещё работы не имел. Однако же папа его обещания не забыл! «Доставать» Юру он, можно сказать, не прекращал, а уж когда я перешёл на последний курс – тем более. Дело в том, что за эти годы безработный эмигрант осуществил свою «вторую попытку». Начал он с баранки такси, потом стоял у станка на предприятии, выполнявшем военные заказы, а теперь на этом же предприятии возглавлял новый экспериментальный цех. Мой отец, конечно же, знал об успехах родственника. Боюсь, что папина настырность не украшала Юрину жизнь, но он от обещания не отказался и даже устроил мне встречу с начальником отдела программирования своей фирмы. Я получил хороший совет: пока есть время, обучиться языку RPG, на котором отдел работал. У меня в колледже этого языка не было, но я не поленился и после занятий два месяца бегал в другой колледж на вечерние курсы.
Словом, главная надежда была на Юру Пинхасова. Но шли месяцы, а работы всё не было. Я искал её отчаянно, я вовсе не сидел сложа руки! Но была важная причина, по которой мне не везло: не смог я, когда учился, приобрести практический опыт программиста, то, что американцы называют experience. Каждый студент отлично знает: имея experience, работу найти несравненно легче! В колледже давали возможность подработать всем студентам из малоимущих семей: в начале каждого семестра нас распределяли на несколько часов в неделю туда, где требовались рабочие руки. Я, например, разносил почту, расставлял в библиотеке книги. Но увы, для будущей карьеры ценилась только работа по специальности! Пытался я получить направление в наш вычислительный центр – не получилось… Вот Марику, другу моему, подфартило: когда какому-то из городских вычислительных центров понадобился на лето студент-программист, послали Марка. Он сумел себя показать, понравился, и после колледжа был приглашён на постоянную работу. Повезло Марику, очень повезло! А мне – нет… И как круто, я понял только сейчас: роковые слова «Опыт обязателен» присутствовали практически в каждом объявлении о вакантных местах для программистов!
* * *
Чтение, а вернее сказать, исследование и обработка объявлений в рубрике «Помощь безработным» (назовем её так) напоминало охоту за каким-нибудь увертливым и ловким зверьком в непроходимых тропических джунглях. Ибо пробираться по страницам, набитым самыми разнообразными предложениями, каждое из которых занимает всего по 4–5 строчек (а всего таких страниц в номере было не менее пяти) и найти при этом то, что тебе нужно, ничуть не легче, чем охотиться, продираясь сквозь джунгли.
На письменном столе – пишущая машинка, стопка бумаги, конверты, ножницы, клей, папки с вырезками. На полу – груды газет. Трудовой день начинается с New York Times, потому что это самая популярная, самая читаемая и самая солидная газета, свои рекламы и объявления помещают в ней наиболее престижные и преуспевающие фирмы. Кстати, такие компании на место не скупятся, их объявления занимают по странице каждое. И таких страниц в газете обычно не меньше двадцати.
Казалось бы, какой прекрасный выбор! Программисты требуются научным лабораториям, заводам, адвокатским конторам, издательствам. Программисты так нужны, что многие фирмы рекламируют преимущества своих условий: у кого зарплата выше обычной, у кого работники получат три недели отпуска вместо общепринятых двух, либо хорошую медицинскую страховку… Объявлений так много, что кажется, будто город недавно построен и, бурно начиная свою деловую жизнь, всех желающих приглашает на праздник труда… Приглашает, но, увы, не меня! Меня жестоко отбрасывают словами: «Опыт работы обязателен»… «День открытых дверей для профессионалов с опытом»… «Самые лучшие условия для профессионалов с большим стажем»… Правая моя рука нервно пощелкивает ножницами: просмотрел больше половины газеты, но еще не вырезал ничего подходящего. Вытерев пальцы, почерневшие от свежей типографской краски, снова переворачиваю страницу. И тут сердце ёкает. «Лаборатория Белла объявляет набор специалистов… Знание языка Фортран…» Знаменитая лаборатория при телефонной компании Белла! Я, конечно же, слышал о ней, читал о её исследованиях в области электроники и телефонной аппаратуры. К тому же я знаю, что там принимают выпускников: прошлой весной представители лаборатории побывали в Квинс колледже и выбрали нескольких лучших студентов. Тогда я в их число не попал. Так, может, сейчас… Но нет, пропади они пропадом! В конце объявления курсивом выделено: «Опыт работы обязателен»… Опять эти проклятые слова! Я со злости даже ножницы швыряю.
* * *
Когда я часа через два закончил просмотр New York Times, в моей папке появились три объявления. Всего только три! Но и за то спасибо. В океане предложений место, выделенное выпускникам колледжей, не имеющим опыта работы, не больше крошечного островка, именуемого Entry level. А ведь в Нью-Йорке десятки колледжей и университетов!
Словом, моя «добыча» не так уж и плоха. Одно из приглашений, на которые я мог откликнуться, дала городская телефонная компания, еще в двух фирма не назвалась, дав адрес почтового отделения. Так фирма ограждала себя от непрерывных телефонных звонков и бесцеремонного вторжения жаждущих получить работу…
Нет, не для нас, не для нас зажигал свои огни, трубил в свои трубы грандиозный праздник труда! Да и по правде сказать, грандиозным всё это казалось только таким, как я, людям, не очень-то разбирающимся в экономической ситуации тех лет.
Ситуация была не слишком благоприятной. Республиканец Рейган, всего два года назад сменивший демократа Картера, получил вместе с постом президента США незавидное наследство: глубокий экономический кризис.
Наука считает кризисы и подъемы явлением циклическим, которое не очень-то зависит от политиков и прочих государственных деятелей. Однако же поскольку при Рейгане Америка действительно вышла из кризиса, общественное мнение приписывает это мудрой экономической политике энергичного президента-актёра, который для начала свёл почти на нет социальную помощь беднейшим слоям населения… Так или иначе, в тот год, о котором я рассказываю, признаки подъема едва намечались. Их радостно фиксировала статистика, но ощущали на себе лишь немногие люди. Поражаясь тому, как много в газетах приглашений на работу, я, конечно, и представления не имел, сколько безработных в Нью-Йорке и вообще в стране (когда Рейган стал президентом, безработица достигала семи с половиной процентов – более двадцати трех миллионов безработных, почти вдвое больше, чем в благополучные времена). Зато о том, что очень много в огромном городе безработных выпускников-программистов я знал прекрасно. Я убеждался в этом каждый день.
С газетами покончено. К листкам в моей папке сегодня прибавилось пять, на каждом – по одной вырезке с предложением. Аккуратно помечено: дата, из какой газеты. Сегодня же я отправлю по почте четыре своих резюме, а в одну из фирм завтра позвоню по телефону.
Я делаю всё это каждую неделю. Но что из того? Мои резюме исчезают так, будто я их не в почтовый ящик кидаю, а в какую-то бездонную бочку. Мне даже не отвечают… Может, я что-то делаю не так?
* * *
Уже месяца два назад, увидев, как мало толку от «охоты в джунглях», я принялся искать помощников. Сначала кинулся в агентства по трудоустройству. Обошёл не меньше десяти. Меня очень приветливо встречали и… Не сделали ровным счётом ничего! У этих хитрецов был свой расчёт. Они сохраняли наши резюме, а через год-другой, когда бывшие клиенты уже были при деле, то есть приобретали experience, звонили им по телефону и предлагали работу с более выгодными условиями (я сам получил несколько таких предложений). Расчет был на то, что на первой работе у новичков ставка обычно очень низкая и они с радостью согласятся получать хоть немного больше…
Разочаровавшись в агентствах, я отправился по адресу, указанному в объявлении: «Содействую в получении вызова на интервью». В просторной и светлой гостиной китайского джентльмена по имени Тим собралось человек семь, желающих получить такое содействие. Предварительно мы оплатили курс, состоящий из трех лекций. Главная идея мистера Тима состояла вот в чём: приглашение на интервью получают те, кто умеют привлечь внимание, вызвать интерес к резюме, словом, «подать себя». Тут всё важно. Бумага, например, требуется дорогая, фирменная, бежевая, с водяными знаками. Шрифт на машинке нужен хороший, легко читаемый. К резюме необходимо приложить письмо – так принято в Америке, – в котором претендент рекомендует себя работодателю. В США детей учат писать деловые письма уже в школе (впрочем, я-то не был американским школьником), но мистер Тим сказал, что далеко не все умеют скромно, вежливо, коротко, при этом убедительно сообщить о своих достоинствах и о горячем стремлении поскорее начать трудиться. Поэтому мистер Тим продиктовал нам это письмо. Кроме того, мы получили от него множество полезных советов, в том числе даже такой: отсылать резюме в среду, а не в понедельник. Почему? «Простой расчёт, объяснил нам мистер Тим. На каждое серьезное предложение откликаются в первую неделю примерно триста человек. Не меньше ста из них, а то и много больше, бросаются к почтовому ящику сразу же, чуть ли не воскресной ночью. Их письма доходят к среде, поэтому у тех, кто читает резюме, в этот день очень большая нагрузка. Устает человек, теряет интерес… Если же вы отошлете письмо не в понедельник, а, скажем, в среду, соперников будет гораздо меньше. Ваше резюме прочтут не так торопливо, более внимательно. Преимущество? Конечно!»
В заключение мистер Тим дал нам список ведущих фирм Нью-Йорка с фамилиями тех сотрудников, которые занимаются подбором кадров.
– Разошлите им резюме сразу, – сказал он. – Не дожидайтесь особого приглашения!
Окрылённый советами, я немедленно принялся за дело. Рекомендательное письмо размножил на ксероксе. Конечно же, на самой замечательной, на самой дорогой бумаге. А вписывал только обращение, дату и подпись. Я знал это письмо наизусть, и всё равно, вынимая его из машинки, каждый раз с удовольствием перечитывал строчка за строчкой:
«Дорогой сэр/мадам!
Я прилежный, трудолюбивый человек, ищущий возможности проявить себя в области компьютерного программирования…» Резюме с таким письмом разлетелись вроде бы по всему Нью-Йорку. Результаты? За два месяца я получил три вызова на интервью. И три раза меня вежливо отвергли: «Ваше имя занесено в список людей, услуги которых нам могут понадобиться в будущем…»
Так… Значит, не научил меня мистер Тим производить хорошее впечатление. И я начинаю искать ещё одного специалиста… Объявление приводит меня в шикарную квартиру на Пятой авеню. Кабинет обставлен мебелью из мягкой кожи, на окнах – тяжёлые гардины, по стенам мерцают картины в тяжёлых, дорогущих рамах. Бородатый пожилой психолог (судя по обстановке, клиентов у него хватает и заработки неплохие) уверен, что сможет мне помочь. Для начала он предлагает тест: рисует на листе бумаги три ряда жирных точек, по три в каждом ряду.
– Соедини их четырьмя соприкасающимися линиями!
Я пытаюсь, но по моим соображениями точки можно соединить только пятью прямыми, иначе они будут не соприкасаться, а перекрещиваться. Психолог усмехается и соединяет точки так, что я глазам своим не верю. Он чертит прямоугольный треугольник от нижней левой точки, с биссектрисой из той же точки. При этом оба катета очень длинные, они выходят за пределы точек, иначе их не удалось бы соединить гипотенузой, проходящей через верхнюю правую точку и провести к ней биссектрису…
– Но разве так можно? Это же неправильно… – бормочу я.
– А почему же? – смеется психолог. – Почему ты считаешь, что должны быть установлены именно такие правила? Вот в том-то твоя беда, уже серьезно говорит он, что ты мыслишь по стандарту, боишься выйти за рамки общепринятого, как побоялся выйти за пределы точек. Ты и на интервью такой же скованный, обыкновенный. Не умеешь поразить неожиданным и ярким ответом. Впрочем, не думай, что ты один такой… Но мы это постараемся преодолеть.
Прекрасно! Я согласен преодолевать! Остается выяснить только одно, сколько это будет стоить. Но когда почтенный учёный называет сумму, я с грустью понимаю, что мне придется пока оставаться со своим стандартным типом мышления. А жаль…
* * *
– Послушай, – сказал мне как-то вечером отец, – помнишь, как я искал помещение для мастерской?
Унылый и усталый, я сидел за ужином после очередного провала на интервью и в ответ только пожал плечами.
– Может, позабыл? – не отставал отец.
– Нет, конечно… – пробурчал я. – А что? Случилось что-то с твоим помещением?
– С мастерской всё в порядке. Я просто хочу напомнить, сколько мы с тобой ходили по Нью-Йорку. И все-таки я нашёл место. Выходил ногами. Иногда и ногами полезно поработать, а?
А ведь правда, подумал я. Почему бы не попробовать? Я вспомнил, как мы с отцом, усталые до одурения, часами ходили по Манхэттену, заглядывая во все лавчонки, во все двери с подходящими вывесками. Впрочем, я-то далеко не всегда сопровождал отца, ведь я учился. А он ходил, ходил, ходил. И добился-таки своего. Правда, не в Манхэттене, а в Квинсе. Но мне предстояло снова обхаживать Манхэттен, ведь именно там располагались тысячи различных компаний… Что ж, идея неплоха, придётся поработать ногами!
И начались мои ежедневные поездки в город. Конечно, я воспользовался и списком фирм, который получил от мистера Тима, но закидывал сеть шире, гораздо шире: улица за улицей, авеню за авеню… Захожу в небоскрёб, изучаю в вестибюле список компаний – и к лифту! Этаж за этажом!
Случалось, что в вестибюле меня останавливал вахтер (впрочем, в те годы с этим было не так строго, как сейчас). Но на вопрос «Ты к кому, парень?» я с достоинством отвечал: «Принес резюме в такую-то фирму (а то и мистеру такому-то)» и демонстрировал вахтеру свою роскошную веленевую бумагу. Это впечатляло.
* * *
Ах, небоскрёбы, небоскрёбы Нью-Йорка! До чего же вы хороши! Задрав голову, я, бывало, глядел и глядел, как взлетаете вы всё выше и выше в небо и плывете там среди облаков, будто вы не дома, а огромные корабли. Глядел и думал: какие же талантливые, смелые люди вас придумали! Разве не чудо, что вы так мощны, так крепко стоите! Ведь там, наверху, такие ветры дуют – ой-ёй-ёй! До чего же вы хороши, небоскрёбы, и снаружи, и внутри! Помню, как я восхитился, зайдя впервые в многоэтажное здание на Лексингтон авеню… Номер его – 466… Теперь, проходя мимо этого дома, я здороваюсь с ним, как с другом юности и кажется мне, что он отвечает… Построен этот дом-красавец, как два стоящих друг на друге прямоугольника. Нижний шире верхнего. Стены у него из стекла. Верхний выше, чем нижний, у него крыша стеклянная… Лифты там тоже со стеклянными стенами, а в холле, в ясные дни всегда залитом солнечным светом, устроен роскошный сад с бассейном и фонтаном. В какое сказочное царство переносишься, сидя на борту бассейна и слушая песенку воды в фонтане! Но душа была слишком неспокойна. Посижу минуту-другую и вскакиваю. Вперед, к лифту!
На всю жизнь я вас запомнил, величественные вестибюли, комфортабельные лифты, длинные коридоры, шикарные приёмные со множеством светильников и телефонных аппаратов, с мягкими креслами, с неизменно улыбающимися секретаршами.
«Чем могу помочь?..» Удивленно поднятая бровка: «Разве мы объявляли о наборе?» Широко улыбаюсь (улыбки я репетировал перед зеркалом) и отвечаю (ответ тоже репетировал): «Простите, зашёл на всякий случай… У вас замечательная фирма (известная компания и т. п.)… Хотел бы показать своё резюме…» И тут оно извлекается из папки – такое красивое, спасибо мистеру Тиму!
Помню, как я замер от волнения, когда это в первый раз сработало и в приёмную вызвали менеджера. Он очень вежливо меня выслушал, взял резюме, очень вежливо пожал мне на прощание руку, обещал позвонить… И не позвонил, конечно. Потом я уже не замирал, но всё же немного волновался: а вдруг… Но нет, чуда не случалось.
Однажды – это было в офисе богатого адвоката – меня даже пригласили в кабинет хозяина. Тут я снова встрепенулся: «Неужели…». Но нет, мистер Купер захотел, оказывается, просто посмотреть на меня. Из любопытства.
«Понимаешь, Валэри, – сказал седовласый адвокат, – мои родители тоже оттуда… Из России… О-о, они эмигрировали очень давно, еще до революции. Я-то здесь родился и вырос, я американец… И знаешь, что я сделал, тоже очень давно, когда начинал? Я сменил фамилию! Мистер Купер – это по-американски звучит, правда? – И он улыбнулся, показав прекрасные вставные зубы. – Мой тебе совет, сделай это тоже! И фамилию поменяй, и имя. У тебя они уж совсем, совсем не американские. Плохо для карьеры! Я сменил. И, как видишь, помогло. У меня большая фирма, преуспевающая. Много работников, престиж…»
Я тоже улыбался, я вежливо благодарил за внимание и советы. Но, выйдя, обошёлся с мистером Купером совсем не так вежливо.
«Нет, мистер Купер, не стану я менять ни имя, ни фамилию! – злобно бормотал я. – Они мои, понимаете? И я хочу, чтобы у меня, у Валеры Юабова, у меня, а не у какого-нибудь там мистера Юма, была работа, фирма, престиж… И будет всё это, понимаете, будет!»
Я шёл по людной улице Манхэттена, размахивал руками и, шёпотом ругаясь с мистером Купером, словно бы давал клятву, что не сдамся, не буду унывать, не совершу ничего такого, чего потом придется стыдиться.
* * *
Не знаю, как долго продолжались бы мои путешествия по небоскрёбам Манхэттена, но прошло совсем немного времени после беседы с мистером Купером и позвонил Пинхасов. Замечательная новость: меня, может быть, возьмут к нему на фирму, вот-вот вызовут на интервью!
Действительно, скоро пригласили…
«Держаться, держаться! Плечи – прямо, улыбка – спокойная, отвечать твердо, ясно, неторопливо… А главное – расслабиться!» – думал я, входя в просторный вестибюль фирмы. Но тут появился Юра со знакомым уже мне Юджином, начальником отдела программирования, и у меня стало спокойнее на душе.
– Боишься? – Юра усмехнулся и подтолкнул меня локтем. – Не трусь, справишься… Да вот что: с тобой будет говорить сам хозяин компании, Джон Мариотта. Хороший мужик, но, знаешь, чуть странноватый. Так ты, если что, не обращай внимания… Словом, держись спокойно.
Пройдя по длинному коридору, мы вошли в какую-то комнату. К удивлению моему, это оказалась столовая. «Странно, – подумал я, усаживаясь за длинный стол. – Тут на интервью угощают, что ли?» И, действительно, почти сразу началось «угощение». В комнату быстрым шагом вошел невысокий брюнет, несомненно, этот самый Джон Мариотта, а с ним еще двое. Хозяин подошёл к столу почти вплотную и, заложив руки за спину, стал меня разглядывать.
– Кто вы? – громко спросил он.
Вот так вопрос! Не знает он, что ли… Но я привстал и представился.
– Я не имя спрашиваю, не имя! – выкрикнул Мариотта. – Ты скажи, он кем тебе приходится? – и большим пальцем ткнул в сторону Юры.
– Мой родственник.
– Ага, конечно, родственник! Только их сюда и тащат! А почему, скажи, я должен соглашаться? Почему я должен тебя нанимать, а?
Я поглядел на Юру. Он молча стоял у стены, совершенно спокойный, даже чуть улыбался. Это помогло мне собраться с мыслями и ответить на обидный и к тому же в хамском тоне заданный вопрос. Ответил я, словно читая вслух свое рекомендательное письмо:
– Я прилежный, трудолюбивый человек, хочу проявить себя в области программирования…
– Приле-е-е-жный… Трудолюбии-вый! Ты – канарейка, ты – зеленый огурец, вот ты кто, понял? – заорал мистер Мариотта, размахивая руками, как истинный итальянец. Сказано это было по-английски, но я без всякого труда перевел его слова, как «птенец желторотый» или там «воробей бесхвостый», «редиска», словом, сопляк…
У меня от злости и унижения бешено заколотилось сердце, как когда-то в детстве. Скажи Мариотта еще хоть что-нибудь такое… Не знаю, может, я бы кинулся на него, а может, просто выбежал бы из комнаты. Но он повернулся к Юджину:
– Он что, очень нужен тебе? Для чего?
Юджин энергично кивнул:
– Нужен… И не только он: мы же покупаем новую систему.
– Ручаешься за него?
Юджин снова кивнул:
– Иначе не приглашал бы.
– Хорошо, принимаю… Из уважения к тебе!
И тут странный мистер Мариотта повернулся ко мне. Его только что злое, почти яростное лицо было теперь ясным и добрым.
– Добро пожаловать! – сказал он приветливо, протянул мне руку и вышел со своей свитой.
Ну и ну, подумал я, доставая платок, чтобы вытереть вспотевшие ладони. Странное интервью…
Вот так я и стал программистом в фирме, которая называлась Welbuilt Electronic Dye Technologies.
