Ираида Владимировна Дудко
Энциклопедия наших жизней: семейная сага. Истоки. Книга 2. Детство и юность Ираиды. Глава 1. Дневник бабуси
06.09.41. Ида читает текст – 15 строк за 15 минут. Текст новый.
08.09.41. Начала с Идой заниматься. Решила пройти программу за первый класс за этот год. Читает " Робинзона Крузо". Объёмная книга. (Перевод Чуковского).
Мать как-то дала одну конфетку Боре, не дав Иде. Он тихонько съел её за дверью. Ида так и не узнала. В тот же день я дала Иде конфетку, когда Боря был в спальне. Она сейчас же пошла в спальню и заявила об этом Боре. Боря – скуп, Ида – простушка, это с одной стороны, с другой стороны она всегда это делает, чтобы дразнить Борю. Конечно, сейчас же выяснилось, что Боря уже получил конфетку утром от матери. Споры. Требование Иды второй конфетки. Слёзы. Это типичное явление у нас. Ида завидует Гальке, которая пошла в школу. С дрожанием в голосе говорит об учёбе. Галька – одна партия во дворе, вторая – Ида. – "Вы за кого?" – спрашивают ребята во дворе – "За Галю или Иду?".
10.09.41. Боря старательно собирает во дворе гвоздики, железки, пуговицы. Приносит мне и бывает счастлив, когда я скажу, что он нашёл как раз такую пуговичку или гвоздик, какие мне сейчас нужны.
Ида прекрасно в тетради нарисовала 3–4–5 кружков и разрисовала их. Боря меня прямо поразил, назвав совершенно правильно все четыре числа, сосчитав все кружочки.
С Идой играет мальчик Слава – восьми с половиной лет. Он приходит в 12 домой. Ида замучивается, спрашивая – когда будет 12. Даже вчера. Свидание?!… Или так интересуется игрой?
17.09.41. Сегодня завернула осень. Значит, холодно, если Ида сама, без всякого вызова, явилась домой с красным носом, со слезящимися глазами и холодными, как лёд, руками.
У Бори замечательный аппетит: присаживается составить компанию, кто бы не сидел за столом, за едой. Ида неравнодушна к сладкому и как бы «случайно» иногда рассказывает, как она брала из баночки конфеты, когда меня не было дома.
Какао, хлеб, сахар дают по карточкам. Пока хлеба, если чёрный – хватает. Сахару будет, конечно, весьма маловато. Картофель уже сегодня (в сентябре) 2 р. за кг. а было зимой – 6–7 р. Мясо можно купить за 20 р., масло – 50–60 р. Недоступно, и не пытаемся есть.
18.09.41. Семейная идиллия: Оба разодрались. Оба виноваты. Одного посадила в свою комнату на оттоманку, другого в спальню на стул. Наказаны! Тут начался такой рёв, как будто, поголовное избиение младенцев! Глядя на них, расплакалась маленькая. За входной дверью кричит мать, вернувшаяся с председателем домоуправления, который отбирает у нас амбар, оставляя наши дрова под открытым небом. Надо ли прибавлять ещё что-нибудь к этому? Какие нужны нервы?
Объявлено всеобщее военное обучение.
20.09.41. – "Какой папа "налядный"" – сказал Боря отцу, надевшему старый джемпер… Осень… Диктую Иде стихотворение – «Осень», когда-то в её же годы разученное мною в "Родном слове" – Ушинского и памятного до старости. Сама в это время мою полы, укачиваю ребенка и смотрю за кипятящимся молоком… Запишу это стихотворение на память Идочке.
Осень
Солнце спряталось за тучи.
Ветер сильный. Холодно.
Листья сыплются, и в кучи
Ветром все их намело.
Речка ходит так сердито,
Лес так жалобно шумит.
Небо тучами покрыто,
Небо дождиком грозит.
Птички все прижались в поле,
Рыбки спрятались на дно.
Всем на воле, как в неволе
Холодно всем, холодно!
Диктант был сделан по всем правилам методики и, всё-таки ею были сделаны 4 ошибки: листя, типчки, приались, спряталис… Слово «Солнце» сама без всяких указаний сказала и написала правильно. Записанные стихи выучила наизусть.
– "Бабуся, Боря разбил пластинки!" – "Нет, я не разбил". – "Ты их уронил – вот и разбил!" – говорю я. – "Нет, нет! Это – Ида. Я всегда говорю правду, а Ида обманывает". – "Как же Ида? Она сидит и пишет." – "Сзади на буфете лежали пластинки, она толкнула рукой и уронила! Вот!" – "Почему же ты, Ида, обманываешь и говоришь на Боричку?" – молчит. Сконфузилась… Вот какая наша Дочка. Любит смотреться в зеркало. Как-то говорит мне: – "Бабуся, я – красивая. Я похожа на Зорю-Зарницу, которую мы видели в кино, когда смотрели "Конек – Горбунок". – "Ну, совсем не похожа!" – говорю я. Всматриваюсь – вижу, что она права, схожесть есть.
Боря по-прежнему капризничает, часто забывая, о чём он плачет, так долго он плачет. Голос у него хриплый. Чем объяснить: он начал считать до 12-ти, хотя и пропускает некоторые цифры (6). Ида объясняет это тем, что он, видимо, считает вместе с ней, когда она прыгает через прыгалку.
28.09.41. Отправляю детей гулять. Завязываю Иде капор. – "Бабуся, отопри нам дверь!" – "Подожди, я завяжу раньше бант." Заподозрила здесь хитрость со стороны Иды. Вышла из спальни, открыла крючок и прохожу неслышно обратно. Ида стоит уже на кресле и с комода берёт монеты в 1 коп. и 2 коп. – "Я, бабуся взяла с собой – 1 коп. и 2 коп., а сама вся пунцовая: хитрость не удалась! Сделала, конечно, внушение, но как видно, Ида остается прежней.
Вчера в 5 утра получили вторую повестку. Ида начала приставать – "Папу на войну? Да? На войну?" – "Глупенькая, ты ещё ничего не понимаешь!"
(Добавляет Ираида…
Началась Великая Отечественная война. У меня стоит перед глазами кадр, опять же, как из какого-то фильма. Домой пришла повестка в военкомат. Когда папа пришел домой, ему её показали. Он, не раздеваясь, в своем потёртом кожаном пальто прошёл в спальню и лёг на постель. А мы все обступили кровать: мы, дети – молча, а взрослые задавали какие-то вопросы, что-то решали…
Я понимаю, отец был – не вояка по всем показателям. Но какие гражданские были готовы к защите отечества с ружьём в руках?
Вопрос решился просто. Отец в последнее время устроился на работу в министерство железнодорожных путей сообщений.
Отцу дали бронь, и предупредили, что вскоре его вызовут для направления в командировку… Какую и куда – не объяснили.)
04.10.41. Суббота. У меня – генеральная уборка. Мытьё всех детей. В общем – страдный день. С раннего утра (7 ч.) Нина ушла хлопотать дрова. Воля уехал вчера в командировку. Значит, дети почти полу беспризорники. В руках у меня горит работа, но… всё-таки только 2 руки. Иногда орут все трое. Миле варю кашку манную. Излишки даются Иде и Боре. Кастрюлечкой и большой ложкой завладевает Ида. Боря с крохотной ложечкой в претензии и орёт: Ида самым наглым образом надувает: – "А почему у людей хвостов нет?… А почему на нас враги нападают?" – спрашивает Борю…
14.10.41. Снег лежит уже толстым слоем льда. Мороз. За эти дни много новостей. Надо было покончить с картошкой и дровами. Для последних нет амбара. Лежат под снегом во дворе.
Картошку рыла Нина втроём со своими сослуживцами (один из них "со спиной"). Целый день моросил дождь. Хмуро. Холодно. К ночи закончили работу только наполовину. На другой день – великолепная погода. Нину отпустили и они уже вчетвером закончили работу. Кули приготовили раньше. Но как перевезти? Казённая лошадь подвела. Дешевле 15 руб. с куля никто не берётся везти. Трудно передать состояние человека, у которого все труды, вся надежда на безголодное существование семьи зимой рушится только благодаря отсутствию лошади. Наконец, Нина случайно поймала дедушку, как-то попавшего сюда из Юдино и он за 50 руб. со своими мешками в две поездки перевёз картошку. Но дальше надо было снимать мешки, тащить их вверх и снова складывать на лошадь. Наконец, привезено! Я подготовила свою комнату (иначе – гостиную) для картофеля. Теперь он у нас просушивается.
А в это время дома: я захворала мигренью. Целый день – кошмарные боли. Дети одни. Дочка управлялась сама, но я не на секунду не должна была упускать их из вида. Какой-то незабываемый кошмар!
8-го был врач и поставил мне диагноз – артериосклероз головного мозга. Идка, Идка! Ты привязала меня к жизни, а теперь, похоже, я не доведу тебя даже до школы. Ну, слезами горю не поможешь… Будь, что будет!…
Дети играют. Боря называет что-либо: – "Ида, ты – пелёнка!" – "Лера, ты – лялька!" – гомерический хохот!" – "Значит, Боря, – Лера сейчас ляжет на меня?" – Хохот. – "Ида, ты – платок!" – "Лера, ты – нос"… – Хохот…
21.10.41. Как-то Мурка залезла в печку, а я уже затопила. Она замяукала. – "Бабуся, бабуся! Мурка – в печке!" – "Дети, ищите скорее, где она? Неужели в печке?" – "Бабуся, она сгорит! А-а-а! Жалко!" – "А-а-а!" – вторит Боря. Плач переходит в рыдания. Раскидываю дрова и оттуда медленно выползает Мурка".
Ида держит ребёнка и «сочиняет»: – "Баюкает мама ребенка, идёт она в третий этаж…" Или едят они ржаные сухарики, начинает Ида:
"Будем пир пировать,
Сухарики поедать,
Водицей запивать
И других вспоминать!"
Смотрят в окно: – "Куда это трамвай провалился?" – говорит Ида. – "Вероятно, в яму" – отвечает Боря. – "Лялька сплит" – кричит Боря Иде. Он ещё говорит плохо, как совсем маленький, но довольно бойко. Он «голевит» (говорит). – «Пти» (смотри).
Настроение у взрослых отвратительное. Счастливы дети, что ничего не понимают. Если бы не было Милки, лучше бы куда-нибудь выехать.
28.10.41. Кончилась "суровая зима" с её сугробами, льдами, санками и лыжами, следом пришла гололёдка, пошла гнилая осень, с её дождями, а сегодня – сухо, сравнительно тепло, т. е. все как полагается доброжелательному октябрю.
Вечером затемняемся. Кажется, завтра всё население – на рытье оборонительных окоп.
(Добавляет Ираида…
Я помню. Каждый вечер окна завешивались плотными старыми байковыми одеялами. Затыкали все края, чтобы не оставалось щелей. Дворник проходил по тёмной улице, и стучал в окна тем, у кого светились щёлочки по краям рам).
Молоко – 30 руб. за четвертинку. Мясо – с 30 руб. хорошее не спадает. Картофель – 3 руб. за кг., масло – 75 руб. за кг. и т. д.
Дети стали выходить во двор. Как я рада за них!
30.10.41. Вчера в 7 часов вечера Воля срочно собрался и выехал вместе с другими на Волгу, на работы… Настроение такое тяжёлое… Страшит неизвестность…
(Добавляет Ираида…
Моему отцу, как и другим многим работникам, относящихся к министерству путей сообщения была выдана бронь… Но не просто бронь, для того, чтобы отсиживаться дома. Их использовали на работах, связанных с восстановлением железных дорог и ещё с какими-то другими специфическими в то время работами. Папа уезжал – это называлось командировками. Ему, как и всем давали паёк, платили какую-то зарплату. Когда он повредил ногу – её переехали гружёные сани – ему дали больничный. Несколько раз за долгие годы войны он приезжал домой на побывки (в краткосрочные отпуска). Наверное, всё, что делали «забронированные» тыловики, было не менее важно, чем остальные работы, выполняемые не на передовой. К сожалению, подробностей я не знаю, мне было шесть лет, и на всё я смотрела детскими глазами, а потом я его почему – то не расспрашивала.
Работы, на которых находился отец, выполнялись далеко от дома. И чем дальше продвигались войска, тем дальше уезжали на работу бригады, к которым был приписан отец).
А Милка сидит на сундуке и первый раз в её жизни она хохочет, как большая. Ее смешит Боря, делая гримасы. Вот контраст!
02.11.41. Всей семьёй ходили к доктору. Дочка взяла на руки сонную Милку, а Боря " охранял их". Они сели на ступеньках недалеко от поликлиники, а мы с Ниной пошли к врачу. День чудесный: солнышко, тепло. Врач (если верить) отменил диагноз первого врача (атеросклероз) и отменил диету. Если можно быть теперь счастливой, то я… Снова почувствовала желание жить. Нашел общий невроз.
Как-то Ида захотела перевернуться на оттоманке и так неудачно, что слетела на пол и ушиблась головой. Было утро. Сели заниматься. Стала жаловаться на головную боль. Лёжа в постели, позеленела, озябла, уснула. Я сейчас же выдумала, что с ней менингит. Начала плакать и нужно было всю свою волю употребить на то, чтобы дело не дошло до истерики. Как я люблю свою Идку!
Боря иногда берёт книжку, называет буквы. Старается правильно называть слова: – «Иднюк» – (сундук), – «Ати» – (смотри). Но я с ним бедным не занимаюсь. Ида любит арифметику. Я так занята, что очень мало уделяю ей времени на занятия с ней. В 9 утра она берёт учебник и самостоятельно работает над ним. Потом – русский учебник и тоже почти самостоятельно. Третий урок – немецкий. Какая она способная, понятливая, любознательная. Ах, если бы её в хорошие руки!
08.11.41. После снежных дней – снежная погода. Ночью была метель. Дети снова с санками. Вчера Дочка удивлялась, почему нет демонстрации.
Накануне по карточкам добилась немного муки и вчера испекли два пирога: с картошкой и кислой капустой. Конечно, без капли масла и сахара. Вот дети радовались и не могли дождаться – "Когда же пирог?" – почти с отчаянием кричал Боря. Но оба всё жалели, как это милый папочка не будет есть таких вкусных пирогов! После завтрака отправились все к знакомым по делу. Оттуда довезли их на машине (случайно). – "Вот как сегодня – и машина и пирог!" – говорит Боря. Разделись. Ида отправилась на сундук к печке (замёрзла) – читать свой – "Побеждённый Карабас", а Боря сел в столовой за стол. – "Ида, ты будешь читать?… Ну, ладно, читай, но только поди сюда на минуточку". – "Не пойду, я уже читаю" – "Раз так, я про тебя скажу!" – "А что ты скажешь?" – спрашиваю я. – "Боря, иди скорей сюда!" – перебивает Ида". – "Нет, скажи, скажи-ка, Боричка! – настаиваю я. – "Боря, Боря, иди сюда скорее, я покажу тебе картинку" – уже взволнованно говорит Ида. Я больше не настаиваю: все прошли через это. Тайна осталась тайной. Какая хорошая черта эта у Бори.
Прошлое воскресенье ходили на Дурова. Оба в восторге.
11.11.41. «Тайна» открыта: давно, давно, ещё зимой Ида сосала сосульку. – "А ты, Боря?" – "И я…" Вот вам! А мы потом еще удивляемся – где ребята подхватывают ангину и т. п. Сегодня суровый мороз.
От Воли – ни слуху, ни духу: все сердце изболелось за него. Он поехал даже без валенок. А, видимо, работа всё время в поле. Что-то будет!?
15.11.41. Получили письмо от Воли от 4 ноября., а выехал 30-го. Ещё не доехали. Пока едут сытые. Ида радуется: – "Ах, милый папочка! Как все за ним ухаживают: как хорошо ему ехать!" Невылазная грязь. Идут за подводой, еле вытаскивая ноги и отсчитывая километры… Хорошо: в Т… отсчитали 700 ступеней! Досталось! Ида написала ему самостоятельно письмо, начав так: – "Милый папочка! Ой, как я тебя люблю!" и заканчивает: – "Целую очень, очень, очень, очень. Ну, пока!"
Сегодня сделала лепёшки из годовалых сухарей (так их было есть не под силу): распарила, прибавила мучки (самой скверной, почти ржаной), содки и соли. Испекла. Чтобы съели, в особенности – Ида, чуть смазала их капелькой мёда. И как ели! Теперь сыты!
Взяли по трём карточкам муки. Теперь хлеба не хватает. Милку кормим лапшой. Аппетит колоссальный.
Постоянно мокрая. До того замучили её (крайне вонючие) пелёнки, что у меня от стирки появились на руках мозоли.
Сценка из «Ревизора» (Добчинский и Бобчинский): – "Бабуся, кошка сидит на плите, среди кастрюлей. Смотри, не сожги её!" – кричит Ида. – "Хорошо, не забуду!" и, конечно забыла. Затапливаю. – "Бабуся, бабуся! Мурка сгорит!" – "Ах, батюшки! Я и забыла!.. Брысь, брысь!" – "А я, ведь, говорила тебе!" – "Нет, я говорил!" – "Нет, я!" – "Нет, я! Я первый сказал, а потом уже ты сказала!" – говорит Боря.
20.11.41. 16-го ноября вселили к нам двоих из военкомата. Как будто оба люди деликатные. Чрезвычайно довольны, что устроились хорошо. Я знаю, что даже на редкость хорошо! Дети очень довольны. Младший всё жалеет, что у нас в Казани решительно ничего нельзя найти, чтобы полакомить детей (даже бы самого скромного).
Ида и Боря сейчас, взявшись за руки (левую и правую), вертятся, крича и напевая. Милка в восторге, как и её брат с сестрой. Ида предварительно заправляет платье в свои зелёные штанишки.
04.12.41. 30-го Воля уехал. Приезжал на 10 дней для заготовки дров для бригад, в которых работал и он. Радости у всех не было конца и также было тяжело провожать. Дети сели на дрова и проводили его до конца. Боря расплакался: не хотел сходить с саней. Теперь не знаем, когда увидимся. Горько!
Привёз свой паек: гороху, пшена. Купил немного мяса.
Жить становиться всё тяжелее, на базар не ходим: нечего там делать. Молоко уже 50 руб. за четвертинку. Мясо – 40 руб. и в драку. Масла не достанешь. Милку кормим (Воля достал килограмм) – "белыми сухарями". Приходиться их варить, как картошку, так тверды. Морозы сильные. Дети не решаются выходить гулять.
Ида уже решает задачки и столбики в пределах двадцати – на сложение и вычитание. По-немецки читает уже прилично. Учебник географии дочитываем.
Задачник по правописанию – начали программу второго класса. Пока пишем карандашом. Наизусть учим басни Крылова.
– "Ида, Ида! Слушай, что тётя говорит по радио: сейчас дадут конфект". – "Ах, бабуся, какой Боря смешной! Будет концерт, а он говорит – конфект". Ида увлекается со вчерашнего дня шитьём. Мечтает, как оденет всех кукол. Вчера говорит: (о чём-то перед этим думала) – "А все-таки тяжело жить на свете!"
12.12.41. Мать шлепнула Борю. Тот огрызнулся: – "Да, уж! Подумаешь какой командир!" Замечание, правда было без всякого сердца, хотя встал капризен. Ничто не помогает. Кричит так, что я, взяв его на руки, думала, что оглохну: так задрожали барабанные перепонки. Мать здорово наказала его. Никакие наказания, ни окрики – ничто не действовало. Вот упорство! Взяла на руки и еле-еле привела в «чувство», соблазнив пряником.
Не знаю, чем и кормить детей! Боря ест картошку. Ида – нет. Молоко на рынке, говорят, уже 90 руб. за четвертинку. Мы уже не ходим.
Морозы сильные. Пурга.
Воля прислал письмо. Ехать на место работ – три дня! Попали в страшную метель. Потеряли дорогу. Наконец, выбились и приехали в ту самую деревню, куда нужно. Сколько мучений, сколько страданий!
21.12.41. 15-го декабря приехал Воля, к вечеру.
Воля на больничном: ему дровнями переехали ногу.
Встреча была чрезвычайно радостной.
А утром Боря рассказывает свой сон. – "Какой сон я видел, бабуся! Лес… Идёт папа. Дает мне красные ягодки, а потом яблоки и говорит мне: Ешь только после обеда!" Все похвалили его за такой интересный сон.
А на другой день: – "Вот какой сон я видел: Мила уже ходит, а в руках у неё книга… Да нет, это я придумал". Как характерно для него: он очень правдив.
Как-то пришла знакомая и говорит, что закрываются многие детские сады и ясли. На другой день Ида говорит: – "Бабуся, когда ты умрёшь, мы с Борей пойдём в детский сад, а Милочку отдадим в ясли… " – "А разве ты хочешь, чтобы я умерла? И тебе не будет меня жалко?" – "Да нет… это я так говорю…" И ушла. Как ей хочется в сад: даже не жаль спровадить меня на тот свет! Горько всё-таки, ведь она умница и понимает, что говорит.
Недавно, ложась спать, говорит: – "Мама, я что-то скажу тебе интересное! Боря взял свечку, положил её к печке и она растаяла!" "Ну уж не сочиняй: это сделала ты!" Я уже засыпала, и на этом было покончено. На другой день Боря показывает свечку, от которой осталась одна палочка. – "Боря, зачем ты положил свечку к печке и она растаяла?" – "Я? Это не я". – "Ида, зачем же ты сказала на Борю?" Молчит. Потом: – "Я не знала, что она тает". – "Ну, тогда бы спросила у меня. Подумай, что ты сделала: испортила свечку, а её сейчас трудно достать, испортила Милкин чулок, на котором лежала свечка, напрасно сказала про братишку и обманула". Молчит. Слушает, но чувствую, что это не доходит до её сознания. Завтра сделает то же.
Вчера Воля пришел немного «весёлый». Начался обмен «мнениями» между родителями. Ида молча слушала (за чаем), потом вышла в спальню и говорит из-за занавески несколько нерешительно: – "папа, я не люблю грубости". – "Папа напьянился…" заявляет Боря. – "А тебе жаль его, бабуся?"
Ида занимается с 9 до 12 утра. В это время Милка на сундучке сидит в тележке и Боря её усиленно занимает. Иногда Милка звонко хохочет. Оба довольны. В перемены к ним прибегает Ида. Тогда начинается настоящее веселье. В виде угроз иногда Ида применяет: – "А то буду читать" или – "Ты не за нас?" Имеет чудодейственные результаты.
1941-ый год для меня запомнился двумя событиями: родилась Милочка и началась война…
Милочка тяжело переболела диспепсией. Не думали, что она выживет. Помню, как папа взял меня и Борю с собой – попрощаться с Милой. Я не помню, что он нам говорил, возможно, что Милочку куда-то увезут, возможно… Я помню, как папа с нами пришёл к больничным окнам. Где-то наверху и почему-то мне запомнилось, что мы смотрели издали.
А дальше, как в кино, запомнился чёрно-белый кадр: в окошке мамина фигура с белым свёртком на руках. Она поднимает этот свёрток, стараясь повернуть его так, чтобы мы рассмотрели, что в нём…
Но к счастью Милочка выжила. Может быть, эта болезнь наложила свои отпечатки. У Милочки долго не работали ножки. Она очень хотела ходить, но пошла очень поздно. И ещё у Милочки не было детей. Хотя, может быть, это и не в ней причина… И вообще, надо бы повнимательнее рассмотреть Милочкин гороскоп. Именно она унаследовала бабусину мигрень. У всех была относительно тяжёлая жизнь, проявлявшаяся в разные годы радостью или горем. А у Милочки похоже вся жизнь состояла и состоит из одних трудностей. Иногда даже не видно какого-то выхода из сложившихся ситуаций.
Есть одна причина, которая может быть виной её кармы. Она была нежеланным ребёнком. У мамы только что умер родившийся ребёнок. Работы ни у неё, ни у папы не было. Аборты были запрещены. Надвигалась война… Могло ли это всё повлиять на судьбу?…
Всё что осталось в памяти о 1941 годе, связанное с войной – это то, что нами взрослые стали меньше заниматься… Они были вечно озабочены какими-то другими делами – стоянием в очередях для отоваривания карточек, добывания дешевых продуктов на дорогих рынках и в магазинах с опустевшими полками. А мы – дети большую часть дня были предоставлены сами себе. Бабуся прибегала к изобретательности – как из самых посредственных продуктов приготовить сытную и вкусную еду.
Когда по карточкам, вместо сахара выдавали конфеты, она их старалась спрятать так, чтобы мы не нашли. Но стоило только ей оставить нас одних, как мы, включали всю свою сообразительность и изобретательность в процессе поиска спрятанного. И, конечно – находили…
А вечерами, ложась спать (это я помню хорошо), прежде, чем заснуть я включала свою фантазию. Я не могла поверить в то, что бабуся, спрятав конфеты, потом выдает нам по одной, а себе не берёт. И я представляла такую сцену…
Ночью, выждав момент, когда мы все заснули, бабуся идёт в столовую. Она достает конфеты, потом садится на выступающую вперёд часть старинного буфета, и начинает нес пеша есть конфеты сама. Она становится похожа на королевну, сидящую на троне. А все мышки собираются к её ногам и ждут, когда и им перепадет что-нибудь вкусное…
Но я тогда ещё не подозревала, что мало конфет – это ещё не голод, когда нет не только сладкого, а – нечего есть вообще…
Но голодное время настигнет нас позже, а пока – взрослые старались нас накормить, отказывая себе во многом. Но мы – дети этого не понимали…
И, конечно мы очень хорошо запомнили плакаты, расклеенные на стенах домов – РОДИНА МАТЬ ЗОВЁТ!!!
