Елена Витальевна Пеньковская
Голубая лилия
2
До своего дома Лилия невольно добежала и, запыхавшись, прислонилась спиной к двери изнутри.
Она находилась в смятении. Ей было стыдно за свои реплики, за тон. Он был таким жёстким… А ведь Индилу и без того плохо, и без её неожиданных концертов, которые даже она не собиралась изначально закатывать
Хотя ей пришла в голову мысль о том, что «концерт» его смутил не так чтобы сильно.
«Просто я за тебя беспокоюсь».
За неё-то зачем беспокоиться?
–Спасибо, господа, взрослая девочка, сама справлюсь как-нибудь!
Почему это её разозлило?..
Лилия бросила сумку на стол. Потом – немного поздно – подумала о том, что там могло быть что-то стеклянное (не было). Она опёрлась здоровой рукой о стол и, задумавшись, опустила голову. Взгляд упал на завалы мешочков и бутылочек, и она оглянулась на полочку. «Как будто она здесь и была изначально», – рассеяно подумала девушка и взяла в руку бутылочку с засушенными головками чертополоха.
Она поставила все бутылочки на полку, её нижний ярус. Они по ширине входили идеально.
Девушка собралась было и часть мешочков разместить – только уже сверху, как вдруг что-то словно ударило её по голове. Она оглянулась вокруг, посмотрела на руку, выглянула в окно, услышала, как за дверью Чесс кому-то объявляет своё «очень рад», снова выглянула в окно, зачем-то потрогала ближайший цветок лилии…
А потом она села на стул, закрыла лицо руками и заплакала.
Насколько запоздавшая реакция на произошедшее… Лилия вдруг поняла, что, пройдя через ряд совершенно непонятных и иногда ужасных событий и вещей, она вдруг оказалась одна в совершенно незнакомом месте. В крепости, поселении лесных эльфов, о которых так часто рассказывал отец! Но что ей с этого? Что делать?
3
Так частенько случается. Ты что-то делаешь, что-то происходит вокруг такое, и ты непременно оказываешься активным участником сего действа… А потом поднимаешь голову и…
Понимаешь, что всё ужасно изменилось. И страх, что ты не сможешь к этому «изменившемуся» миру приспособится, парализует твои мысли, и ты не можешь думать о чём-то, кроме «Что делать? Зачем? Что происходит?!»
Заметьте, до этого прекрасно понимаешь, что делаешь, зачем и, главное, что происходит. И очень даже целеустремлённо движешься к чему-то. Однако в этом и есть главная загвоздка, и главная, если хотите, проблема.
Цель.
Она есть, ты её каким-нибудь образом (через известные «что делать?» и «что происходит?») достигаешь, и… всё. А проблема в чём? В том, что цель эту часто забывают себе поставить…
Вот и Лилия. Если бы она действовала не так импульсивно, точнее, в меньшей степени импульсивно, чем это было, то её цель была бы поставлена так: спасти человека\эльфа с белыми волосами со-страшной-дырой-в-боку. Но этого не произошло, хотя девушка такой цели достигла вполне успешно.
Вот только не задумывалась об этом.
А ещё забыла подумать, что будет дальше.
Но стоит ли её винить… конечно, нет. Возможно, если бы она взвесила все «за» и «против», эльфийский принц был бы уже мёртв.
4
Плакала Лилия недолго – пару минут, может. Целая стая мыслей вдруг буквально напала на неё.
Чудом оказалось то, что Лилия смогла взять себя в руки.
Она сидела и думала о том, что произошло. И о том, чего не произошло, но могло бы. Шаг за шагом она пробиралась через дебри событий последних двух месяцев и успокоилась – ничего «вдруг» не случилось. Всё шло примерно к такому раскладу, а Лилия просто вовремя не осознала это.
Однако остался открытым вопрос «Что делать?» с одной только поправкой.
«Что теперь делать?»
Посидев немного и прислушавшись к своему внутреннему голосу, Лилия поняла, что нужно просто продолжать то, что она делала на автомате. А именно – попробовать как-нибудь устроить жизнь… совершенно новую. Она ведь хотела остаться здесь? С Марли, Эльдалином. Индилом.
Теперь ей нужно было поговорить с ним. Лилия чувствовала, что их странный недавний разговор волнует её… Как минимум, тем, что Индил, вероятнее всего, остался очень расстроен её реакцией и уходом…
Она не хотела его расстраивать. Он хороший, добрый…
Да… однозначно, не нужно было так делать. Вспомнив выражение его лица, его глаз… Лилия поморщилась, укоряя себя. Она не могла понять, что на неё нашло…
– Ку-ку.
От неожиданности Лилия вскрикнула и вскочила на ноги, уронив стул.
– Тише, эй, это я, ты что! – крайне изумлённо, но смеясь, проговорил Алальме. – Прости, я не хотел тебя пугать!
– Не привыкла я ещё к визитам через окно, видимо, – рассмеявшись и приложив руки к груди, сказала девушка.
– Наверное. Всё хорошо? Ты какая-то грустная.
– Да, всё нормально. Я просто немного испугалась, действительно, – нервно посмеиваясь, ответила Лилия.
Алальме секунду посмотрел на неё и кивнул.
– Ну ладно. Ты готова?
– А?.. – девушка пару секунд соображала, возвращаясь в реальность. – Да, прости, я задумалась. Как раз собиралась пойти.
– Ну, раз так… —Алальме легко переступил через оконный проём, прошёл через комнату и, открыв дверь, сделал широкий жест наружу. – Прошу.
5
Когда Лилия вместе с Алальме подходили к площади, солнце уже клонилось к закату: тени стали длиннее, и всё вокруг окрасилось в густой жёлто-оранжевый оттенок. Проходя мимо дома Манеля, девушка отметила, что георгины в вечернем свете кажутся ярко-рыжими.
Она хотела спросить у Алальме кое-что касательно их «кленовых собраний», как она мысленно окрестила сие действо, но передумала. Она сама сейчас всё узнает.
До клёна оставалось не больше двухсот метров, и они услышали смех многих голосов. Потом пауза – снова смех, уже громче (они подошли ближе).
Стоит подробнее рассказать о том, что же из себя представляет место, куда идут Лилия и Алальме. Что ж, это, как уже говорилось, вымощенная булыжником площадь с клёном, растущим в центре. Она достаточно большая – около ста пятидесяти метров в диаметре. Возле клёна, в самом её центре, была устроена цельная деревянная скамья: она начиналась у дерева и, закручиваясь спиралью вокруг ствола, была достаточно длинной – ею можно было обогнуть всю площадь по периметру. Крона клёна полностью укрывала скамью, на которой, кстати, уже расположились эльфы. Когда Лилия с Алальме подошли ближе, девушка увидела, что с веток клёна на достаточно тонких, но, по-видимому, крепких нитях спускаются и зависают на разных уровнях светильники из цветного стекла. Внутри горели свечи.
– У нас такая привычка есть, – шепнул ей Алальме, – мы расходимся только тогда, когда все свечи в светильниках погаснут.
Лилия улыбнулась. Ей понравилась такая идея.
Вдвоем они приблизились к скамьям, Алальме подал ей руку. Лилия придержала подол платья, и они перешагнули через пять витков скамьи. Эльфы давно заметили их и теперь улыбались, здороваясь с ними: кто-то кивал, некоторые интересовались успехами.
– Как тебе у нас? – спросил у Лилии высокий эльф со светло-русыми волосами, кивая им.
– Спасибо… очень… всё хорошо, – запинаясь, выдала Лилия; эльф улыбнулся.
– О, наконец-то! – им навстречу поднялись Манель и Марли; девушка отметила, что Марли смотрит на неё так, будто недавно она его отругала, и он не знает, злится она ещё или нет.
Лилия и Алальме сели на скамью рядом с ними. Про себя девушка отметила удобство конструкции – им было видно всех, а все, в свою очередь, располагались достаточно свободно и в то же время были достаточно близко друг к другу, чтобы беседовать.
Когда вы попадаете в достаточно большую компанию впервые, вам сразу же всех представляют. Эльфы считают это дурным тоном и предоставляют вам самому узнать, кто есть кто. К новичку обычно сначала не обращаются – дают возможность понаблюдать и привыкнуть к новому окружению.
Лилии это действительно было нужно – она наблюдала. Помимо Марли, Манеля, Алальме и Чесса, девушка не видела больше знакомых. Точнее, она видела, но по именам их не знала.
Все беседовали – кто-то в парах, в группах. Иногда обсуждали или слушали кого-то вместе. В основном это были истории о вылазках в лес. Один эльф по имени Фине́ль почему-то сразу бросился в глаза девушке, хотя говорил мало. У него были какие-то бесцветные глаза. Не бледные, а бесцветные. Лилия вспомнила, что Ревека когда-то рассказывала ей об альбиносах… Но у эльфа были тёмно-русые волосы, так что он не мог быть альбиносом.
В какой-то момент Финель, кажется, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал:
– Когда принц вернётся, мы будем петь под этим деревом даже дольше, чем будут гореть свечи.
Все замолчали, и Марли вдруг тихо сказал:
–Он был бы рад, если бы мы пели и сейчас.
Финель кивнул.
– Я уверен в этом, Марли. Но не вижу смысла.
Некоторое время все подавленно молчали. Финель так и смотрел в одну точку, как-то странно и печально улыбаясь. Девушке понадобилось немного больше времени, чем можно было предположить, чтобы до неё дошло – этот эльф слепой.
Лилия смотрела на него широко открытыми глазами и, поздно подумав о том, что он всё равно её не видит, отвернулась.
– Я слеп, да, – тихо сказал Финель – он сидел чуть поодаль, через один виток от них. – Но это не беспокоит меня. Пусть это не беспокоит и тебя, Лилия.
Девушка вздрогнула и посмотрела на Манеля и Марли. Они улыбались.
– Он чувствует дыхание… настроение, —тихо пояснил Марли.
Сама не зная, зачем, Лилия медленно пересела на другой виток скамьи, оказавшись через проход от Финеля, и протянула ему руку.
Он, немного помедлив, взял её.
– Я всегда был слеп, – Финель «смотрел» ей в лицо, хотя, конечно, не в глаза. – Я не могу стрелять из лука, зато хорошо обращаюсь с двумя клинками сразу.
– И хорошо умеешь петь? – полувопросительно добавила Лилия.
– О, мы все хорошо поём, – слабо улыбаясь, Финель протянул руку и потрогал её косу, переброшенную через плечо.
Лилия вздрогнула. Ей не было неприятно прикосновение, но его глаза… слепые глаза… она никогда не видела такого. Эльф отпустил её руку.
– Ты боишься меня. Но я всего лишь не могу увидеть лица.
Лилия оцепенела. Она смотрела в пустые глаза и ощущала себя так, будто он видит гораздо больше, чем лица…
– Прости…
Финель широко улыбнулся и мотнул головой, как бы говоря: «Ничего страшного».
Лилия вернулась на своё место между Манелем и Марли.
– Ты ему понравилась, – прошептал Манель, наклонившись над самым её ухом, когда к слепому эльфу подели двое и начали о чём-то разговаривать.
Лилия пожала плечами. Она просто не ожидала такого. Снова.
6
Прошло около двух часов; Лилия больше ни с кем не заговаривала, только слушала и наблюдала.
Эльф, что первым задал ей вопрос, был Лилии совсем незнаком. Его звали Карафо́лх (эльфы старались чаще называть друг друга по имени, даже если обращение было и так чётко направлено). Он рассказывал Ние́лю (светловолосому эльфу со странно тёмными глазами) о том, как во время разведки – а, как поняла Лилия, он вернулся из неё только сегодня утром, – он видел труп… паука.
«Что? Паука? Вы это серьёзно?» – думала Лилия. Поглядев на Манеля, она поняла, что серьёзно – эльф был очень озабочен, тоже слушая Карафолха.
– У вас что… такие пауки огромные? – осторожно спросила Лилия.
Алальме очень странно на неё посмотрел, и девушка начала о чём-то, кажется, догадываться…
– Господа, не слишком ли вы выбрали мрачные темы для разговоров?
Лилия обернусь на сдержанный, но явно весёлый голос. Эльдалин. Она была рада его видеть.
Эльф ловко перебирался через скамьи, на ходу здороваясь со всеми.
– Ну да, обычно по мрачным темам для разговора у нас ты мастер, – по-доброму усмехнувшись, сказал Ниель. – Кстати, о мрачности… Что говорит король?
Эльдалин на секунду остановился, покачав головой. Он перебросил через скамью правую ногу, устроившись боком к Лилии и остальным, и сказал:
– Ничего не говорит. И никого не принимает.
Эльфы замолчали и переглянулись. Лилия видела, что им не слишком-то нравится то, что происходит. Но своего короля они уважают. Кажется, правда, и боятся тоже…
– Очень рад тебя видеть, – обратился Эльдалин к Лилии. – Кто ж тебя сюда притащил?
Чёрные волосы Эльдалина были распущены и доставали ему почти до поясницы. Голову украшал тонкий серебряный венец. Лилия вдруг поняла, что впервые видит эльфов с неубранными волосами.
– Я притащил, – улыбаясь и кивая Эльдалину, сказал Алальме. Его волосы в свете закатного солнца отливали тысячей багровых блёсток.
– Всему своё время – король Имирин просто не в настроении.
К ним шёл Цивеон, а с ним четверо эльфов в расшитых голубых камзолах. Все, кто был под деревом, поднялись на ноги, приветствуя короля.
– Я к вам присоединюсь, никто не против? – кланяясь всем в ответ, спросил Цивеон.
Никто против не был. Лилия отметила по взглядам и голосам эльфов, что они очень даже рады королю людей, а новоприбывших с ним заключали в тёплые объятья, как старых друзей.
– Господин, – Эльдалин ещё раз встал ему навстречу.
– Расслабься, друг, закончим уже с почётным караулом. Завтра успеется.
Оба рассмеялись и сели напротив Лилии, Манеля, Алальме и Марли.
Цивеон, кажется, был не слишком прихотлив в одежде. На нём были простые штаны и тёмно-синяя рубаха. На пояс пристёгнуты ножны.
Его, как и Эльдалина, Лилия не видела с тех пор, как Имирин принял решение оставить её в крепости. И осадок от последнего их разговора остался довольно неприятный.
– Я заходил к Индилу, он теперь выглядит неплохо… сравнительно, – чуть улыбнулся Цивеон. – Правда, мне показалось, он чем-то расстроен.
Невольно Лилия оглянулась на Марли. «Я ни-че-го не понимаю», – говорил его взгляд».
Лилия решила, что зайдёт к Индилу, не дожидаясь утра. Она расстроила его… Это ужасно…
Видимо, её мысли сказались на выражении лица, так что Эльдалин изумлённо посмотрел на неё.
– Что-то произошло?
Лилия помотала головой.
– Дай угадаю – он снова порол чушь про то, что все проблемы из-за него, и вы поругались, – посмотрев на девушку, Эльдалин ухмыльнулся. – Угадал.
Марли, Манель, Алальме и Цивеон теперь смотрели на них и пытались понять, в чём, собственно, дело.
– Не удивляйся так. Я его знаю… Не самое хорошее его свойство, но, поверь, он просто очень за всех волнуется. Особенно за тебя, уж прости, что я говорю это вот так, при всех.
– Я это уже тоже поняла, – улыбнулась Лилия; ей вдруг стало легче от того, что Эльдалин сам понял, в чём дело. – Не хотела, чтобы он огорчался.
– Не велика беда, – пожал плечами Эльдалин. – Но, всё-таки, сходи к нему потом.
Лилия кивнула, и они продолжили говорить о другом. Спускались сумерки, и светильники теперь отбрасывали разноцветные радужные пятна.
– Фонарики мне нравятся по-прежнему больше всего, что есть в этой крепости, – задумчиво, задрав голову, выдал Цивеон.
Эльфы заулыбались.
– Что? Правда!
– Кстати, тебя не было, по-моему, год, – прикидывая что-то в уме и немного нахмурившись, сказал Манель. – Важные дела?
Цивеон немного помолчал. К ним прислушивались некоторые эльфы, сидящие рядом.
– Я путешествовал. Это очень долгая история, – промолвил Цивеон, поглядев на Лилию.
– Свечи тоже будут гореть ещё долго, – ни на кого не глядя, заметил Эльдалин.
И Цивеон начал рассказывать.
7
Конечно, эта история немного отличалась от той, что слышала Лилия, ведь тем вечером она не знала, что перед ней король. Дело оказалось не в простом путешествии и поиске себя – Цивеон хотел увидеть свою страну собственными глазами. Не глазами короля, коим он, несомненно, также являлся, а глазами простого человека, без прикрас, без регалий.
С этой целью он оставил на троне жену (её имя Анна, как узнала сейчас Лилия) и ушёл, и путешествие его в целом длилось восемь месяцев. Он так же, как когда-то Лилии, рассказал о том, как жил и работал. Но сейчас больше он посвятил времени рассказу о том, что увидел.
– Некоторые деревни в запустении – поля вспаханы наполовину, скотины на дворах мало. Процветающие ещё десять лет назад торговые города теперь либо сожжены дотла, либо обеднели.
– Это всё эпидемии, – резонно заметил Эльдалин, но несколько вопросительно покосился на Цивеона.
Тот кивнул.
– Да, эпидемии… но не только недугов физических, – понизив голос, сказал он; вокруг все смолкли, слушая короля. – Что-то происходит в последнее время… что-то очень нехорошее, и если на вас это отражается ещё не так сильно, – Цивеон помолчал секунду. Лилия поняла, что он имел в виду короля, – то на нас это «что-то» уже отыгрывается вовсю.
– Ты думаешь, это может быть связано с… ними? – многозначительно подняв брови, спросил Манель.
– Я знаю, что это с ними связано. Только я бы сказал по-другому : это они связаны с тем… с чем-то, что меняется… Всё взаимосвязано, и уже сложно понять, где начало, – молвил Цивеон, – это как снежный ком, который катится с горы. Люди стали злее, подозрительнее… Начались убийства и болезни, и злость теперь – нормальное явление.
Поглядев на Лилию, он спросил:
– Можно ещё раз рассказать твою историю? Слишком уж она тесно связана с моей.
Лилия кивнула. Её никто не донимал вопросами – откуда она свалилась на их голову? Казалось, это никого не волновало, и Лилия даже радовалась этому…
Но, судя по взглядам Манеля, Алальме и всех остальных, за исключением Марли и Эльдалина, – на самом деле, им бы очень хотелось об этом знать. Втайне Лилия хотела бы, чтобы они знали. Чтобы поняли, откуда эта девчонка, которую так защищал их принц…
– Вы можете рассказать сами, – тихо сказала она, глядя в глаза королю.
Да, он всё может рассказать. Всё, что сам видел. А остальное будет не особенно важно.
8
Рассказ короля занял около получаса. Всё это время Лилия сидела, уперев подбородок на руки, а локти – на колени, и слушала его. Внимательно. Она смотрела на Цивеона, а остальные поглядывали на неё – словно это она рассказывала на самом деле.
– Мы распрощались на холме, – заканчивал Цивеон свой рассказ, – она ушла, я спросил её имя… И долго надеялся, что ты не та, о ком я подумал.
Последняя реплика была обращена непосредственно к ней, и Лилия, взглянув в тёмные глаза, тихо спросила:
– И как?
Лицо Цивеона вдруг помрачнело. А глаза говорили «Мне жаль».
– Не оправдалась надежда, – так же тихо сказал он.
Эльфы молча смотрели на них. Кто-то явно не ожидал подобных историй, хотя сама Лилия, пережившая это два месяца назад, чувствовала всё уже не так остро. Можно сказать, почти никак…
Было уже темно. Звёзды усыпали всё небо… Даже не звезды – тысячи далёких галактик и миров смотрели на них с высоты небес.
У них над головой погасла свеча в синем фонарике.
Она была последней.
В сумраке, поглядывая на них, эльфы начали расходиться, тихо переговариваясь. Они тоже поднялись со скамьи. Распрощавшись, Алальме ушёл с Ниелем. Им предстояло отправиться в разведку этой ночью.
Они впятером стояли, глядя друг на друга. На лице Манеля читалась нескрываемое беспокойство.
– Вы рассказали мою историю, которую я знаю, – неожиданно для себя сказала она, глядя королю в глаза. – Но вы, кажется, знаете и ту, о которой я не имею ни малейшего представления.
Эльдалин вдруг поднял голову и странно, почти с испугом на неё посмотрел.
– Её знаю не только я, и раз ты спрашиваешь, то какое-то понятие ты, кажется, имеешь… Хотя я уверен, что оно не такое, какое есть на самом деле, – серьёзно сказал Цивеон. Тон показался девушке предостерегающим.
Когда Лилия услышала это, то поняла – она действительно имеет представление. Смутное, но правильное.
Она думала об этом каждую ночь перед сном, каждый раз, когда наблюдала за спящим Индилом. Лилия слышала в своей голове шёпот изгороди.
«Девочка… С таким же именем… Поможет принцу выжить… Девочка…»
«Лилия… так тебя зовут?.. Так звали маленькую девочку…»
На мгновение Лилия перенеслась в лес, и перед ней король Имирин – тогда он тоже был не безумен, она теперь понимала это, – одними губами что-то шептал…
Всё это она обдумывала, но только сейчас в её сознании всплыл ещё один голос. Голос Ревеки.
«…он попросил дать девочке особенное имя…» – говорил её голос, словно издалека.
Неужели…
– У меня такое же имя, – сказала вдруг девушка, снова взглянув Цивеону в глаза. – У нас имена одинаковые, только на разных языках. Лилия.
Эльдалин замер; глаза Цивеона медленно и широко распахнулись. Она видела, что попала в цель.
– Что происходит? – тихо, но требовательно спросила Лилия.
– Твой отец был лекарем, да? – голос Манеля прозвучал глухо.
Девушка кивнула.
– И от него мне досталась ваша книга.
Все молчали.
– Я тут не просто так оказалась, да? Это вышло не случайно.
– Всё в мире происходит не случайно, Лилия, – серьёзно сказал Цивеон; она плохо видела его лицо в темноте, но чувствовала, что он злится. – Просто что-то иногда удаётся предвидеть, и я не скажу, что мне это нравится.
– Я хочу знать, что всё это значит! – девушка почувствовала, как к её лицу приливает кровь.
– Лилия…
– Ничего это не значит! – резко оборвал Эльдалина Цивеон. – Ничего! И если хочешь знать моё мнение… – Цивеон повысил голос, а когда понял это, снова заговорил тише. – Если хочешь знать моё мнение… То хочу сказать – не лезь. Просто… не вмешивайся. Это может обернуться для тебя хуже, чем в первый раз.
Лилия поняла, что он говорит о происшедшем с ними в деревне.
– Я не была в этом виновата! – прошипела девушка.
Все молчали.
– Мы не будем к этому возвращаться. Я сказал, что хотел.
Тон короля не терпел возражений, и Лилия, несмотря на то, что была раздражена, не осмелилась продолжать.
– Доброй ночи, господа… Лилия. – Цивеон поклонился им и направился вон с площади.
– Эльдалин? – голос Манеля прозвучал немного взволновано. – Что это всё значит?
Эльф в ответ промолчал.
На небе тем временем звёзды, планеты и галактики начали свой вечный танец, мерцая, тускнея, разгораясь вновь. Лилия невольно посмотрела на небо. Вдруг тучи, собирающиеся на юго-востоке, расступились, и лунный свет залил дерево, под которым они вчетвером всё ещё стояли.
– Извините меня, – сказала Лилия, сама удивившись обыденности своего тона, хотя ещё минуту назад она готова была кричать, – мне нужно навестить Индила.
И девушка, придерживая подол платья, пошла через скамьи прочь от них, к замку.
– Лилия, – окликнул её Эльдалин, – не говори ему ничего.
Она остановилась и оглянулась на него.
– Я ничего и не могу сказать.
– Я тоже, к сожалению… кроме того, что ты права.
Лилия, уже было направившись дальше, остановилась.
– Я не имею права говорить. Но, раз уж на то пошло… Ты действительно недалека от истины. Я видел твоего отца здесь, двадцать лет назад.
Не оборачиваясь, девушка ушла с площади.
– Доброй ночи, – не глядя ни на кого, сказал Эльдалин, и тоже ушёл.
Марли и Манель переглянулись.
– Почему у нас всегда проблемы? – тихо, конкретно не обращаясь ни к себе, ни к Манелю, спросил Марли.
Манель нахмурился, задумавшись.
