Елена Витальевна Пеньковская
Голубая лилия
Лилия
1
Как часто случается, самые необыкновенные истории начинаются в самых обыкновенных местах. И эта – не исключение.
Итак, все началось в небольшой деревне, одной из тех, в которых все знают друг о друге абсолютно всё. Но, в отличие от многих подобных поселений, жители совсем не благоволили друг другу. Каждое семейство особняком стояло от других. Никогда нельзя было увидеть совместных работ на полях или, скажем, соседа, помогающего другому выправлять покосившиеся надворные постройки. Помощи здесь никто никому не оказывал, да и не просил. Боялся ли каждый быть обманутым или сильнейшая человеческая глупость играла роль, но все сами собой, без причины, как по негласному уговору, стали друг другу врагами.
К несчастью, именно в такое общество попали люди, совершенно от него отличающиеся и к жизни в нем не приспособленные.
Два дома стояли на отшибе и выглядели очень древними. Но сказать, что они были не ухожены, – ни в коем случае! Небольшие хозяйства находились в полном порядке, а сами дома, судя по всему, регулярно правили. Из живности – несколько рыжих кур-несушек и такой же рыжий, статный петух. Прохожий, в любое время оказавшись возле дальнего дома, мог заметить (если, конечно, желал этого, что было редкостью) симпатичную белую кошку с красивыми изумрудными глазами. Она часто грелась на солнышке, лежа на крыше, или прохаживалась по забору. Но на зов кошечка бежала сразу, чем бы ни была увлечена. Её любимой хозяйке недавно исполнилось девятнадцать лет, выглядела девушка довольно просто, но прелестный юный возраст очень шел ей. Девушка была стройна, но не хрупка – силы в ней всегда оказывалось достаточно, чтобы легко справляться со всеми работами во дворе. Длинные волнистые русые волосы играли на солнце золотистыми блестками. Очень немногие знакомые всегда отмечали красивые, темные, цвета дубовой коры глаза. Действительно, оттененные длинными ресницами, они были глубоки и внимательны, только взгляд их всегда сквозил каким-то затаенным беспокойством. Девушку звали Лилия, или, как называла её иногда старушка-соседка, Лия.
Она жила одна. Так вышло, что родители Лилии погибли. Они были уважаемыми лекарями, но однажды в селении, где жила с родителями девочка, разразилась жестокая эпидемия. Заболевание опасное и непредсказуемое. Невидимый палач забирал с собой всех – детей, женщин, мужчин, стариков. Заболевший мог или выздороветь через несколько дней, или же умереть в жестоких мучениях, не дожив до утра. Все известные методы лечения не помогали. Травы, отвары, даже магические заговоры – ничто не способно было вылечить недуг. Как будто высшие силы учинили над этим местом страшную расправу за человеческую глупость и злость.
Люди боялись, люди страдали. Естественно, вся вина за происходящее легла черной тенью на единственных и в этот раз беспомощных лекарей – семью Лилии. Это произошло почти шесть лет назад, девочка уже тогда перенимала родительский опыт и достаточно хорошо справлялась со знахарским ремеслом.
Когда эпидемия охватила все окрестные деревни, случилось страшное преступление, перевернувшее жизнь Лилии и бесповоротно её изменившее.
На пути в соседнее селение на лекарскую телегу напали неизвестные. Таким сильным было желание отомстить хоть кому-нибудь за все беды. Всегда пытались и пытаются люди найти виноватого в том, в чём невозможно найти таковых. И человеческая жестокость не знает преград, если они все-таки их находят.
Родителей Лилия похоронила на соседнем холме, под молодой рябиной.
Тогда же на попечение её взяла старушка по имени Ревека, милая и добрая женщина с незаурядным умом. Пережившая многое за свою жизнь, она теперь спокойно доживала свой век.
Ревека еще при жизни родителей девушки была достаточно близким другом их семьи. Ни один праздник не обходился без ее участия, и виделись они практически каждый день. В детстве Лилия всегда думала, что Ревека – её родная бабушка. Не удивительно и то, что даже родители девушки часто в глубине души, а иногда и вслух, называли Ревеку «бабушкой».
Ревека и Лилия быстро стали друзьями и союзниками. Девушка помогала по хозяйству, успевая на обоих дворах.
– Если кто-то обидит, скажи мне. Я задам подлецу такого жару, что его родная мать в дом не пустит! – любила говаривать старушка, действительно убедительно и весьма устрашающе помахивая ухватом.
Вдвоем им было очень хорошо. Зачастую они ночевали вместе, у кого-то в доме, не видя особого смысла разлучаться, и жили как семья. Ревека многому научила Лилию. Девушка продолжала заниматься родительским делом и теперь была единственной, к кому больные могли обратиться за помощью. Ей очень нравилось помогать людям, она любила знать многое и узнавать еще больше. Особенно увлеченно Лилия изучала травы, снадобья и даже искусство целительной магии, хотя к этому относилась с большим скептицизмом.
2
Чудесный майский день. Солнце глядит на мир с высоты кристально-голубого неба, и кажется, что всё вокруг, наполняясь его светом, приобретает новые краски. Яркая, изумрудная зелень деревьев и лугов ещё не запылена летним зноем. Над головой проплывают редкие белоснежные облака. У опушки леса уже вовсю буйствуют первоцветы.
– Лия!
Ревека вышла на крыльцо. Они с Лилей собирались сегодня сходить за холмы, собрать трав. Сейчас самое лучшее время – многие из них растут уже около месяца и собрали в себе все соки, но не успели ещё раскрыться, растерять своих свойств.
–Лия, ты где? Нам пора! – Ревека оглядела двор, огород, подошла к забору и окинула взглядом поле. – Ну, и где мне тебя искать?
Лилия ушла куда-то ещё с утра, обещая вернуться к полудню. Старушка уже привыкла к тому, что девушка постоянно сбега́ет. Но она всегда возвращалась к обещанному времени…
– Ревека! Ревека! Смотри!
Лилия бежала со стороны своего двора.
– Лия! Вот ты где! Я уже звала тебя – нам пора идти, если хотим успеть до сумерек.
– Подожди, я сначала покажу тебе кое-что. Я только что была в сарае – помнишь, я говорила, что там стоит ящик? Он открывается! Ломом, конечно, пришлось, но не зря я его разворотила! Смотри!
Лилия, запылённая, с зацепившейся за косу щепкой остановилась перед Ревекой. В руках у неё был старый том, книга, обтянутая, кажется, изначально чёрной, но от времени посеревшей кожей.
– А я тебя ищу, ищу… О-о-о…
Ревека наконец внимательно посмотрела на находку, бросив попытки упрекнуть воспитанницу. Глаза её раскрылись в крайнем удивлении, она взяла книгу в руки.
– Надо же… – Ревека бережно перелистывала страницы.
Лилия подошла ближе.
– Это родительская книга, так ведь?
– Да-да, ты права, это она. Посмотри.
Они склонились над открытым томом. Бумага, в отличие от переплета, оказалась почти нетронутой временем. Листы цвета выбеленной кости были исписаны с обеих сторон. Лилия внимательнее вгляделась в написанное и увидела, что книгу писали два человека. Если быть точным, то…
– Это эльфийское наречие, – воскликнула Лия, указывая на строчки, – а вот папин почерк!
Ревека, улыбнувшись, кивнула. На листе действительно были эльфийские письмена, начертанные темно-зелёными чернилами. А под каждой строкой чёрным тянулся текст на общем, человеческом языке.
– Я думала, книгу у твоих родителей забрали.
– Ты знала про неё?! – с удивлением воскликнула девушка. Хотя она привыкла к тому, что очень многое о своих родителях узнавала уже после их смерти.
– Я знала, что она должна быть у твоего отца, – ответила Ревека, – я всё расскажу тебе, но это очень важно, и рассказ может занять много времени. Быстрее занеси книгу в дом и спрячь под лестницей. Пока ещё не поздно, нам нужно сходить за травами.
Девушка не успела ничего возразить, как вдруг…
– Здра-а-авствуйте, птички!
Лилия вздрогнула и быстро повернулась на голос. К слову, он был противным, как и его хозяин. По тропке, идущей от деревни в сторону леса, шёл мужчина. Он был очень мощно, но грубо сложен. По бокам болтались огромные волосатые ручищи. Лицо напоминало что-то среднее между бараном и древним человеком: широкий и выдающийся вперёд лоб и тяжёлая квадратная челюсть. Из-под бровей пристально смотрели глаза с желтоватыми белками. Это был деревенский кожевенник, единственный, пожалуй, из всех обладавший острым умом. Он же был из тех людей, кого стоило бояться.
– А я иду с поля и думаю – дай-ка куропаток постреляю, – мужчина повёл плечом, на котором покачивался арбалет, – и к вам решил зайти.
Кожевенник ухмыльнулся и оглядел Лилию, скользнув взглядом по её талии. Ревека же смотрела на него, как смотрят на слизняков в своём огороде.
– А что вы тут посреди двора стоите, бездельничаете? – продолжал мужчина, медленно продвигаясь к калитке. – Все люди сейчас в лесу, прутья для корзинок заготавливают. Али дома сидят, прячутся от полуденного солнца…
– Какое тебе дело, кто что делает? – вдруг перебила его Ревека. – Иди себе, куда хотел, и избавь нас от своего общества!
– Ревека, не надо так, – тихо произнесла Лилия, не отрывая взгляда от мужчины. Голос у неё дрогнул – она боялась его. Девушка знала: разозлённый или пьяный, этот человек может сделать всё что угодно. В деревне все знают, что года три назад этот человек придушил свою спящую жену, когда пришёл из таверны. Ему не понравилось, что она его не встретила…
– Послушай девчонку, старуха, она дело говорит, – мужчина взялся массивной ладонью за калитку.
Всё это время девушка смотрела в глаза огромному человеку. Она старалась уловить малейшее его движение.
Кожевенник вдруг изобразил на лице ядовитую снисходительную улыбку. Через несколько секунд он отступил на дорогу.
– Из уважения к сегодняшней прекрасной погоде… и к древности этой кошёлки… – всё так же улыбаясь, добавил кожевенник. Отвесив оскорбительный поклон, он отошёл от калитки и уже было шагнул дальше, к лесу, но вдруг снова остановился, посмотрел на них.
– Внимательней, птички. По деревне давно-о-о толки ходят. Все эти ваши травки, книжки… заговоры. – Кожевенник многозначительно улыбнулся Лилии. – Как бы не случился у вас, например… совершенно случайно… пожар или ещё чего, – мужчина бросил последний весёлый взгляд, поправил арбалет и наконец ушёл.
– Ладно, пойдём уже. Время потеряли, – Ревека продолжала презрительно смотреть вслед ушедшему.
3
Вечером они устроились за столом на кухне в доме Ревеки. Она обещала кое-что рассказать, и Лилия предполагала, что это «кое-что» крайне важно. Иначе волновалась бы Ревека, пока собиралась с мыслями? Наконец, после пяти минут молчания, растянувшихся до бесконечности, старушка начала говорить.
– Это произошло лет двадцать назад, когда твои мама и папа только приехали сюда и стали заниматься своим ремеслом. Уже тогда народ глупый и вздорный не мог принять людей, обладающих какими-то непонятными им талантами, пусть даже они спасали многим жизни. «Если не прибрали того, кого отметили недугом боги, значит, нечисть помешала им, значит, эти люди тёмные, если слушает их тёмная сила», – вот что говорили люди.
– Они и сейчас так говорят, – сказала Лилия, – я слышала на рынке, как у меня за спиной шептались девушки.
–Тёмный народ, дальше своего носа ничего не видит и своими птичьими мозгами ничего не соображает, – буркнула было Ревека, но, поймав на себе укоряющий взгляд Лили, добавила, – ну и не смотри на меня так! Ну да, допустим, они просто суеверные трусы… ну… ладно. Так, о чём я говорила?
Ах, ну так вот. Твой отец был необыкновенным. Искатель приключений. Ему было интересно всё – дикие звери в лесу, деревья, травы, цветы. Он смотрел, как они живут. Изучал их особенности. Он любил мир, познавал его. Каждый раз он уходил всё дальше, пропадал всё дольше.
И вот однажды, когда сошёл снег, твой отец собрал котомку и ушёл, поручив мне смотреть за его женой, твоей матерью. Помню, он сказал мне: «Что-то зовёт меня дальше в леса, то, природу чего я не могу угадать. Но я уверен, оно сыграет большую роль. Знать бы ещё, плохую или хорошую».
Его не было, насколько я помню, около двух месяцев. Мы волновались, но всё же были уверены в том, что он не пропал в лесах. Ведь твой отец знал там всё. Мне иногда казалось, что даже животные его узнавали… ха, глупо, конечно… но, тем не менее, они никогда не трогали этого человека. Даже удивительно.
Он вернулся рано утром. Сколько было радости! Сам он изменился – помолодел, повеселел.
– Папа рассказал, где был?
– Лия, был бы твой отец твоим, если бы всё толком рассказал? – смеясь, ответила Ревека. – Но, конечно, он мало что говорил. У него была эта книга, которую видели только мы с твоей мамой. Он объяснил, что был у лесных эльфов. Один из них отдал ему книгу, а заодно преподал знание своего языка. Он же сказал твоему отцу, что у него скоро будет дочка.
– Я?
– Да, – кивнула Ревека, – а ещё он попросил дать девочке особенное имя…
Старушка многозначительно улыбнулась.
– Подожди-подожди! Ты сказала, что отец был у лесных эльфов?! Я думала, они давно ушли куда-то далеко…
– Откуда ты взяла это?
– Люди говорили, что…
– Люди могут говорить что угодно, – оборвала её Ревека, – лесные эльфы живут и хранят свои знания. Люди становятся всё хуже, всё невежественнее и из-за этого никак не могут встретить ни единорога, ни дракона, ни уж тем более эльфа. Неужели я зря тебе рассказывала про них?
– Я помню, бабушка… Просто это очень…
– Лилия, мир гораздо больше и загадочней, чем видит каждый из нас. В нём есть место чудесам и искренним чувствам. На них он и держится. Уйдут эльфы – умрёт мир. Наш король – один из немногих, кто понимает это.
– Ревека, а ты видела его?
– Кого?
– Короля Цивеона.
– Он правит уже пятьдесят лет, но, к сожалению, я не видела его. Серебряный город далеко, а я уже тогда была стара, чтобы прийти к Цивеону на поклон....
Ревека о чем-то задумалась. Снаружи давно наступила ночь, под крыльцом сонно квохтали куры.
– Ты знаешь…
– Что? Ревека?
Старушка помедлила с ответом, глядя куда-то перед собой. Потом она улыбнулась, подорвалась с места и кинулась к лестнице.
– Подожди! Упадёшь, она же старая!
– Давай за мной, поможешь!
– Что? Ладно… Подожди! – засмеялась Лилия, увидев, как старушка бойко взбирается по лестнице. Девушка взяла свечу и пошла за Ревекой.
Обе оказались в комнатке под крышей. Чердаком это можно было назвать с очень сильной натяжкой. Потолок очень низко висел над головой, так что Лилии приходилось почти вставать на четвереньки. Без крайней надобности сюда никогда не забирались – только если нужно было подправить крышу. «Надо бы обновить лестницу», – промелькнуло в голове у Лилии, пока она карабкалась за Ревекой.
– Ищи зелёный деревянный футляр. Он небольшой, размером с ладонь.
– Что там? – спросила Лилия, направившись в другой угол комнатки.
– Я почти забыла об этой вещице, – видимо, не расслышав девушку, сказала Ревека, отбрасывая старые доски, – но она точно где-то здесь!
– Вот! – Ревека, немного повозившись, выудила холщовый сверток. У старушки в руках оказалось что-то вроде маленькой плоской шкатулки. Краска на ней немного потрескалась. – Давай спустимся.
Лилия бросила тряпки и прочий мусор обратно в угол. Мельком оглядев чердачок, она подумала: «Выкину тут все» – и отправилась за Ревекой.
Внизу они вместе зажгли лампу и ещё пару свечей. Старушка села к столу. Она смотрела на футляр и осторожно поглаживала пальцами его крышку.
– Это отдал мне один странствующий художник, – тихо сказала Ревека.
Лилия села напротив и оглядела прямоугольную крышку. Пламя свечи отбрасывало тени и блики, которые играли на зелёной краске. На несколько мгновений девушке показалось, что это совсем не игра света – она увидела пляшущих на футляре коней, всадников с мечами и копьями. Они догоняли друг друга, сливались вместе и продолжали свой танец. Видение оборвал голос старушки.
– Однажды он проходил здесь. Кто знает, как его сюда занесло? Нужно было очень постараться, чтобы вообще обнаружить нашу деревню! – Ревека с Лилией усмехнулись. – На ночь он остановился у меня. Ох, и забавный был человек! Всё рассказывал мне про дальние края. Как цветут сады сирени к югу от Серебряного города, как ловят рыбу северные люди дальних морей, какие чудесные твари обитают в Хрустальном лесу. Показал часть своих картин. Они были прелестны, это точно… как будто живые.
Странник был в Серебряном городе во время коронации Цивеона. Он рассказывал, как всё было. Великое множество людей на улицах – жителей города, ближайших деревень, приезжих из других мест. Белые и голубые цветы всюду – целое море! На главной площади и дворца было не протолкнуться. Насколько хватало взора, всюду люди, ожидавшие своего короля.
И они все увидели его. Тем же вечером, когда солнце бросало свои последние, самые яркие закатные лучи, открылись ворота дворца. И вышел король…
Ревека повернула футляр, который держала в ладони, и сняла крючок, что удерживал две его половинки вместе. Изнутри он был весь отделан нежно-голубой тканью, немного истёртой, а в углублении на одной стороне лежал полукруглый портрет в полный рост. Ревека аккуратно высвободила его из футляра и передала Лии.
Девушка увидела изображение поистине прекрасное. На портрете был мужчина, на вид лет тридцати, одетый в камзол, прекрасно подчеркивающий его статную и сильную фигуру. Чёрные кудри, обрамлявшие лицо, венчала серебряная корона с лепестками лотоса – такой знак находился и на всех гербах страны. Король был изображён спускающимся по ступеням дворцового крыльца. Поражала необычайная сложность и живость портрета. Художник запечатлел каждое мимолетное движение, лёгкий наклон головы, мягкую улыбку, мельчайший блеск серебряной короны, те самые голубые и белые цветы на перилах… Но больше всего поражал взгляд короля. Он был наполнен живым блеском, отчетливо просматривалась его глубина. Казалось, что король вот-вот повернёт голову, поднимет глаза и улыбнётся каждому, кто бы ни держал этот портрет в руках.
– Он… прекрасен! – прошептала Лия, имея в виду и портрет, и короля… тем более что одно от другого, скорее всего, отличалось только сущностью.
– О, да, – согласилась Ревека, улыбаясь. – Цивеон прекрасен во всех отношениях, корона до сих пор не изменила его. Он всё так же чист и благодушен, справедлив и бескорыстен…
Ревека мечтательно умолкла.
–Почему ты так решила? – хитро прищурившись, спросила Лилия.
– Почему я так решила?! Да потому что я знаю! – с негодованием вскричала старушка, но заметив, что Лилия посмеивается, она шутливо пихнула её в бок. – А ты всё смеёшься над бедной старой женщиной, да?! Знаю я тебя, непослушная девчонка!
Пару минут Ревека и Лилия смеялись друг над другом, хотя постепенно их вниманием опять завладел чудный портрет.
– У каждого короля должна быть свита. У Цивеона она была особенной. Его сопровождали юноши в струящихся мантиях небесно-голубого цвета, капюшоны которых почти полностью скрывали их лица. Художник даже изобразил их, правда, утверждал, что не смог добиться того ощущения, которое овладело им при одном только взгляде на свиту короля. И они пели. Пели так прекрасно, что, хотя никто не смог разобрать слов, каждый будто бы… чувствовал их. Юноша говорил, что пели они о свободе, счастье и мире, который будет лучше и светлее с новым королём. И пели о нём. И о каждом, кто был на площади, о каждом, кто внимал их пению.
– Эльфы!
– Да, это были они, вне всяких сомнений.
– Но Ревека, почему эльфы отдалились от нас настолько, что их… —Лилия задумалась, как же закончить свой вопрос.
– Считают всего лишь воспоминанием, канувшей в небытие древностью?
Лилия кивнула.
– Эльфы мудры. Их знания, искусство, образ жизни – всё это они чтят превыше всего и готовы защищать ценой своих жизней. Такие уж это создания. А доверить все эти таинства людям, даже просто показать им что-то…
Ревека сложила портрет обратно в футляр и закрыла его. Была уже глубокая ночь, и вот-вот на востоке должно было показаться слабое зарево.
Старушка заговорила тихо, почти печально.
– Люди стали глупы и злы. Они забыли всё, чему их учили на заре их процветания, всё, что они сами добыли упорством и трудами. Теперь в них лишь злоба и бессилие. Они ведут жалкую жизнь, рождаются и умирают без цели, без желаний, без смысла. Всё, что они могут, – лишь разрушать то. Даже если это приведёт и к их гибели – никто не понимает этого. Именно поэтому в жизни больше нет истинной магии. Нет истинных чувств. Даже тех, кто пытается возродить хоть что-то, часто ожидает поражение.
Больше они ни о чём не говорили. Посидев рядом ещё немного, потушили свечи и легли спать.
