Елена Витальевна Пеньковская
Голубая лилия
14
Ещё пять минут они молчали – у девушки теперь жутко болела не только рука, но и голова. Её тело не могло смириться с такими, пусть сравнительно небольшими, но постоянными потерями. Несмотря на все старания Эльдалина кровь, казалось, стала течь сильнее. Девушке показалось, что она слышит какой-то шёпот. На мгновение даже подумала, что это Индил очнулся и решил что-то сказать, но, внимательно к нему присмотревшись, сразу поняла, что ошиблась.
«У меня уже шумит в голове», – с беспокойством подумала Лилия. Встряхнула головой, и шёпот прекратился. Но лишь на секунду.
– Лилия? – Эльдалин решил, что девушка сейчас лишится чувств. Но ясный взгляд убедил его в обратном.
–Кажется, у нас ещё одна проблема, – извиняющимся тоном сказала она.
– Я думаю, с тобой ничего не должно случиться. Скоро это закончится, что бы оно ни значило.
Эльдалин бросил быстрый взгляд на Индила, но Лилия его всё равно заметила. И поняла, что имеет в виду эльф.
–Ты думаешь?..
– Не уверен. Скажи, что мне делать.
Лилия на секунду зажмурилась, прогоняя боль и лишние мысли, а потом посмотрела на свою руку. «Если Эльдалин прав… а я правильно понимаю его догадки, то с этим ничего не сделаешь». Но если так пойдёт и дальше, то потеря крови к вечеру сравняется с серьёзным ранением. А если ещё вспомнить тот печальный факт, что помочь ей никто не сможет, то…
Лилия подняла раненую руку высоко над головой и подержала так, оставив правую свободно висеть вдоль тела. Обычно это помогало, если кто-то ранился, но… Кровь медленно потекла вниз, на локоть, испачкав-таки рукав платья. Ситуация принимала совсем нехороший оборот.
– Возьми повязки в сумке, – попросила она Эльдалина, – может, получится ненадолго передавить руку.
Эльф быстро поднялся, немного подумав, отбросил окровавленную тряпку к остальным использованным повязкам. Он был спокоен до этих пор.
«Девочка ни в чем не виновата. Что ты делаешь?!» – вдруг подумал Эльдалин, направляясь в угол, к сумке. Он сам не знал, кому адресован этот посыл, и, в принципе, даже не задумывался об этом… Снова.
Эльдалин осторожно взял сумку в руки. Девушка уже как-то просила его найти в ней одну из баночек, и он убил на это никак не меньше двух минут. «Целый походный лазарет», – подумал он тогда, и эта же мысль снова посетила его.
– Пока ты не перегрелся, можешь просто принести её сюда, – в голосе девушки Эльдалин услышал смешливые нотки и, оглянувшись, увидел, что она действительно посмеивается. И на самом деле было над чем – редко когда можно увидеть эльфа, так сосредоточенно изучающего обыкновенную лекарскую сумку. «А он даже не знает, сколько там всего ещё могло бы поместиться», – подумала девушка.
– Что с твоей рукой? Почему… кровь?
Эльдалин и Лилия вскрикнули от удивления и испуга. Эльф чуть не выронил сумку, девушка вскочила со стула, который едва не опрокинулся.
Тихий, но ясный голос принадлежал Индилу.
Он очнулся.
В первые секунды все трое сначала недоумённо смотрели друг на друга.
– Индил? – как будто проверяя, что не сошёл с ума, переспросил Эльдалин.
– Привет, – ответил принц. Эльдалина он видеть не мог – тот по-прежнему стоял в дальнем углу комнаты – и повернулся к девушке, со всё более нарастающей радостью в сердце глядящей на него. Глаза болезненно поблескивали, но яркости и красоты не утратили. – Я вас слышал. Всё время.
– Это хорошо, – зачем-то сказала Лилия. В следующую секунду она уже плакала, обнимая Индила за шею здоровой рукой. Он живой! Правда живой!
Выполненные обещания
1
В первые минуты Лилия – вполне обоснованно – думала, что Индил мог прийти в себя ненадолго. Так бывает, и пришедшую поначалу радость сменила тревога. Однако что-то, предчувствие или даже просто подсознательное знание, сказало ей о том, что всё прошло.
Индил останется в живых.
Каким-то чудом, но останется.
Они дали ему воды, которую он принял с радостью – девушка помогла ему. После Лилия оставила их вдвоем с Эльдалином (весьма предусмотрительно, даже эльф не сразу подумал об этом).
Она хотела найти Марли на конюшне, но решила не торопиться… к тому же боялась потеряться, а сейчас для этого был не слишком удачный момент. Возвращаясь, она столкнулась с Эльдалином в дверях.
– Что-то не так? – с тревогой спросила она.
– У нас всё хорошо, – улыбнулся Эльдалин, – но осталась одна проблема.
Он указал на её руку, и Лилия бы охнула от ужаса, если бы не прекрасное настроение, вызванное внезапным возвращением Индила. Она совсем забыла про неё, и теперь от локтя до кисти всё снова было в крови. Повязки не было, и подол и рукав оказались в пятнах. С пальцев капало так, словно она окунула руку в воду.
– Вау, – только и сказала Лилия, и Эльдалин взглянул на неё, как на умалишённую.
– Что?
– Всё прекрасно, – без тени иронии сказала Лилия.
Вместе они прошли обратно в комнату, Лилия по дороге захватила сумку, которую Эльдалин оставил на том же месте, и села на стул рядом с кроватью, прижимая окровавленную руку к груди и лучезарно улыбаясь.
– Расскажи, что ты чувствуешь, – попросила она Индила.
Эльфу сразу вспомнились часы, проведённые в лесу. Тогда девушка задавала ему такие же вопросы, когда он приходил в себя.
И хотя сейчас его сознание, на удивление, было яснее, чем тогда, он не стал отвечать сразу. И на то была причина.
– Что с тобой случилось? – спросил он, не отрывая глаз от её руки, из-под которой по платью начинало расползаться кровавое пятно. Словно её ранили в грудь, а не в руку. Индил, конечно же, ничего не знал, хоть и слышал, действительно слышал всё, о чем они говорили.
– Небольшая неприятность, – ответила девушка, передавая Эльдалину повязки, – мы успеем поговорить, но сначала мне нужно узнать, что ты чувствуешь. Это важно, поэтому ответь.
Действительно, они могли всё рассказать Индилу, но после. Во-первых, он мог не всё понять – после стольких бессознательно проведенных дней он был истощён и слаб. Спасла его только собственная природа. Будь он человеком – всё уже давно бы пришло к логическому завершению. Во-вторых, ни Лилия, ни Эльдалин не хотели, чтобы их друг волновался.
В-третьих, и девушка, и эльф ждали, разрешится ли эта проблема самостоятельно. Как это ни странно, но оба чувствовали – с Индилом всё будет хорошо. Не скоро, пройдёт много времени, они все будут ухаживать за ним. Но опасность миновала.
Что-то в этот день, когда до заката, которого все ждали с тяжёлым сердцем, оставалось несколько часов, изменилось. И это было к лучшему.
Но кое-что изменилось и к худшему, и Эльдалина тревожило это больше, чем девушку.
2
– Я не тороплю, но если тебе совсем плохо – лучше скажи об этом сразу. Если потеряешь сознание снова – я смогу помочь.
Индил наблюдал за тем, как его друг набросил повязку девушке на запястье. Перебросил концы наружу, крест-накрест затянув повязку. Лилия взялась за один конец и затянула ещё туже. Эльдалин бросил на неё короткий взгляд, но промолчал, продолжая делать так, как она указала.
Теперь Лилия смотрела на Индила, и невольно эльф перевёл взгляд на её лицо.
«Сколько она сидела со мной?» – спросил он себя, но знал, что пока ему не ответят. А потому Индил решил обдумать ответ на вопрос девушки.
Голова у него болела от слабости и яркого света. Рана на боку тоже ныла, и сильно, хотя её больше не дёргало. Жара он не чувствовал. Зато почувствовал странный холод; прикоснувшись пальцами одной руки к кисти другой – медленно, его мышцы словно не могли вспомнить, как двигаться, – он обнаружил, что руки у него холодные. Такого с ним никогда не бывало… Девушка внимательно проследила за его движением, секунду-другую изучала выражение лица эльфа.
– Ты потерял много крови, – сказала она, – и много сил. Через несколько дней тебе будет лучше.
– Я чувствую себя так, словно почти умер, – тихо произнёс Индил. Услышав свой голос – тихий и немного дрожащий, – он поморщился.
Лилия заметила это и улыбнулась.
– Всё пройдёт. Мы о тебе позаботимся, и всё будет хорошо. Ты хочешь есть?
Индил покачал головой, прикрыл глаза на секунду – они немного слезились, отвыкнув от света, – и опять взглянул на девушку.
– Ты спасла мне жизнь, – сказал он.
– Хорошая новость – соображаешь ты неплохо, – внезапно прокомментировал Эльдалин, не отрываясь от своего занятия.
Лилия рассмеялась, Индил пока смог только улыбнуться. Эльдалин всё-таки поднял голову.
– Я рад, что вижу твои глаза, друг мой.
– А я рад видеть ваши, – ответил ему Индил.
Лилия спросила его о боли в ране, руках, голове. Спрашивала, чувствует ли он тошноту, головокружение. Задавала вопросы без промедления, точно зная, какие ответы должна получить, чтобы быть уверенной. Индил честно отвечал, и она слушала, помогая Эльдалину закончить перевязку.
Руку они затянули сильно. Даже слишком, больше, чем на час, её нельзя было оставлять. Однако новая, свежая повязка уже вся пропиталась кровью. Теперь Эльдалина это всерьёз беспокоило, он уже не пытался скрывать этого. Девушка немного побледнела, и он это тоже заметил.
Как и Индил.
Он хотел приподняться, но почувствовал, что ещё не может себе этого позволить.
– Что произошло? – в который раз спросил он.
– Это придётся долго объяснять… – начала Лилия и умолкла; Эльдалин решил, что она хочет, чтобы он помог развернуть разговор в нужном направлении. Эльф и сам знал, что они должны сначала разобраться сами. Только как?
– Я думаю, тебе сначала нужно отдохнуть.
Тон Эльдалина не терпел возражений, однако на Индила это, естественно, не подействовало. Даже в таком состоянии.
– Меня это очень сильно…
«Меня это очень сильно беспокоит», – собирался сказать он. Однако умолк. Его взгляд упал на Лилию. Девушка нехорошо изменилась в лице – оно вытянулось, глаза распахнулись. Эльдалин тоже взглянул на неё и сразу понял: она замолчала не потому, что не придумала, что сказать. Она просто не смогла продолжить.
– Лилия? – позвал он её.
Индил протянул руку, дотронулся до намокшей повязки – на его пальцах осталась кровь. Теперь он испугался всерьёз.
– Всё нормально, – быстро ответила она, уверенно высвободив руку.
Сначала Эльдалин подумал, что это правда, и у девушки просто закружилась голова. Или она переволновалась. Но в следующую секунду она вскочила, опрокинув стул, и выбежала в коридор, прижимая здоровую руку ко рту.
3
Тошнота подкатила так быстро и так сильно, что Лилия уже решила, что сейчас точно лишится чувств. Однако ей хватило глупости предположить, что это пройдёт, именно поэтому она ещё несколько секунд оставалась на месте, стараясь не двигаться.
Не прошло.
Выбежав в коридор, она быстро – насколько могла – добралась до одной из маленьких комнатушек. Эльдалин показал её сразу, той же ночью, когда Лилия оказалась свободна. Там всегда можно было найти медные миски, ковши и тазы, в больших бочках всегда была вода. И отверстие, прикрытое резной деревянной дверцей. От него вдоль крепостной стены шёл жёлоб. Туда девушка всегда сливала воду после стирки или умывания.
Лилия прикрыла дверь, подхватила таз, не успев поморщиться от боли в раненой руке при этом движении.
И её вырвало. Сильно, больно. Девушка редко болела, несмотря на свою работу. И теперь могла понять тех, кого лечила. То, что происходило с ней сейчас, пугало; у неё дрожали руки, когда она омыла таз водой и выплеснула его содержимое в жёлоб.
«Это плохо. Очень плохо».
Её всё ещё тошнило, так что Лилии пришлось опуститься на пол возле стены, прижав колени к животу. В этот же момент дверь распахнулась, и на пороге застыл Эльдалин. Она подняла на него побледневшее лицо.
– Я позову Марли, – сказал эльф. – Тебе нужно помочь. Я скоро приду. Оставайся здесь.
Эльдалин ушёл, закрыв дверь. Лилию снова вырвало.
– Что ты хочешь от меня? – тихо простонала она, сворачиваясь в клубочек у стены.
4
То, что с ней происходит что-то, выходящее за рамки нормального ранения, давно стало ясно. Но сначала эту мысль оттесняла преждевременная скорбь, потом – внезапная радость. Однако теперь у девушки в голове всё прояснилось, хотя из-за боли и тошноты она не могла думать совсем уж ясно.
Это изгородь. Совершенно точно. Кажется, её поступок (немного странно употреблять это слово по отношению к растению) не был актом дикой жестокости или защитной реакции, как иголки у многих цветов и кустов. Это была своеобразная оплата свободы…
Девушка попросила отпустить её. Изгородь, естественно, не собиралась этого делать. Но её кое-что заставило: обещание. «Он не умрёт, если ты меня отпустишь», – так она сказала. И её отпустили. Было и ещё что-то, но всё так туманно… настолько, что Лилия почти всё забыла с тех пор, как начала высиживать дни и ночи подле раненого.
Снова вспомнился дрозд. Теперь девушка знала, что если это даже была не та самая птица, то одна из тех, кто там обитает. В изгороди. Чьё пение она постоянно слышала.
Внезапно Лилия улыбнулась.
– Я же сама просила тебя передать…
Как же всё просто! Конечно же, он улетел туда. И наверняка плакал на ветке так же, как плакал, сидя на изголовье Индила. Тогда они все были уверены, что эльф погибнет.
А кусты уверены в этом и теперь. И, может быть, если и не хотят убить её за это, то накажут основательно.
– Ну и как мне сказать тебе о том, что ты зря это делаешь?! – в сердцах прошипела девушка, чувствуя, как к горлу подкатывает очередной приступ тошноты.
5
В этот час на залитой солнцем площади никого не было, как не было почти никого ни в коридорах замка, ни на дорожках. Многие были в обеденном зале, а кто-то занимался своими делами.
Как Марли.
Лошади всегда успокаивали его. Теплое дыхание, тихое, сытое ржание животных, тяжёлый запах сена, овса, яблок… Конюшня была для Марли другим миром. Ласковым, теплым. Здесь можно было забыть обо всех неудачах, о ругани, о том, что он не такой, как все остальные. О том, что кто-то над ним даже смеётся. Здесь Марли был лучшим. Лучшим для своих многочисленных подопечных. И даже лучшим для своих сородичей. Именно в конюшне он превосходил самого себя и все ожидания. Эльфы сами ухаживали за своими животными – чистили, лечили, но Марли всегда был готов помочь. Ему удавалось даже выходить лошадей со сломанными ногами или сильной простудой. А то, как он обучал животных, порой было за гранью обычного представления. Марли чувствовал их, а они – его. Их связывало что-то… похожее на дружбу, да. Дружбу, уважение. Любовь.
Сегодня лошади, как всегда, приветственно ржали при его приближении. Он обошёл всех – на это ушёл час, – просто чтобы сказать слово или успокаивающе прикоснуться к шелковистой морде, а заодно посмотреть, куда принести воды, сена или корма. Конюшня крепости была огромна. Более шести сотен отменных скакунов, и среди них и жеребцы, и кобылы в равной степени.
Было и отдельное здание: ясли.
Когда он вошёл в просторное, светлое помещение, кроме привычных запахов, его встретил также запах кобыльего молока.
Сейчас в яслях находилось всего четыре жеребёнка с матерью при каждом – трое жеребчиков и одна маленькая кобылка. К ней и направился Марли.
Девочке совсем недавно исполнился месяц. Малышка была ещё покрыта курчавой шёрсткой, которая уже сошла у её более взрослых сородичей (старшему жеребёнку было 5 месяцев, ел он из одной кормушки с матерью, но Марли не торопился их разлучать).
– Привет, дорогая, – эльф подошёл к жеребёнку и погладил её по маленькой головке, проведя пальцами между больших и уже умных глаз.
Её мать тихо и ласково заржала – она тоже любила Марли. Малышка поднялась на ноги и прижалась к эльфу, толкая его. Маленькая, но уже достаточно тяжёлая, с этим она без труда справлялась (Марли, к тому же, не сопротивлялся).
Когда он уселся у стены, скрестив ноги, кобылка с заливистым, тонким ржанием, напоминающим смех ребёнка, плюхнулась перед ним и положила голову на подставленные руки.
Марли рассеяно поглаживал её по голове и коротенькой гриве. Ему уже пару дней казалось, что малышка худовата, но ни у неё, ни у её матери проблем не было.
– Ты просто грациозный ребёнок, да? – ласково спросил он жеребёнка.
Она, как ему показалось, кокетливо прищурила глаза и дёрнула ушами.
Жеребёнок, надо сказать, действительно был ладный, красивый. Ровные ножки, симметричная морда правильной формы (ещё очень маленькая, а потому по-детски милая). И цвет. У всех их лошадей – за исключением нескольких, игреневых – была яблочная шкура. Серые в яблоко лошади, которые так восхитили Лилию, когда она их увидела. Марли не знал, как так получилось, но ни одной серой лошади без пятен при нём не рождалось.
До этой кобылки. Её шкурка была полностью серая. На спинке чуть темнее, грива и хвост почти чёрные (а не белые или светло-серые, как у остальных). Никаких пятен. Конечно, такой окрас был вполне оправдан, если рассуждать, как коневод со стажем. Но Марли всё равно казалось, что этот жеребёнок особенный.
– Мы тебе ещё имя не придумали, – сказал он, легонько потрепав жеребёнка за ушко; имя он никогда не давал, пока жеребёнок не доживал до месяца, – есть идеи?
Лошадка мигнула своими большими глазами и озадаченно взглянула на эльфа.
– Понятно. Я так и думал.
Эльф поглаживал жеребёнка, глядя на голубой квадрат неба, выглядывающий из открытого окна, и думал об Индиле. День. Несколько часов, чуть больше, чуть меньше, и его друга не станет. Да, Марли всё ещё надеялся, что его мысли и слова, его силы могли помочь Индилу сражаться за свою жизнь дальше. Но вспоминал он и Эльдалина, который всегда учил его тому, что надежды не оправдываются. К сожалению, часто. Чаще, чем хотелось бы.
Его ладонь замерла в нескольких сантиметрах от мордочки малышки, и она, выждав несколько секунд, обиженно ткнулась в неё тёплым носом.
Марли вздрогнул, устало улыбнулся.
– Прости. Никак не могу успокоиться. Мне грустно, понимаешь ты это?
Серенькая лошадка взмахнула головой, словно кивая.
Раздался тихий свист, и эльф обернулся в поисках источника звука. На нижней перекладине окна сидела птица.
Дрозд.
Он повертел головой, чирикнул, взмахнул крыльями, перелетел на другую сторону – поближе к Марли.
– Ну, что ты хочешь? – нарочито пренебрежительно протянул Марли. Правда, сразу же усмехнулся.
Когда эльф поднялся на ноги, отодвинув лошадку, жеребёнок возмущённо заржал.
– Да ладно тебе. Я же никуда не ухожу.
Марли отошёл в угол, оглянулся. Дрозд оставался сидеть, казалось, наблюдая за ним. Тогда эльф снял большой камень, лежащий на крышке ящика с овсом. Насыпал на ладонь несколько зёрнышек.
– Возьмёшь или мне оставить их? – спросил он, вернувшись к окну. Дрозд даже не шелохнулся при его приближении. Тогда Марли протянул к нему открытую ладонь.
Жеребёнок озадаченно следил за эльфом тёмными глазами.
Дрозд глянул на ладонь эльфа, потом на него. Коротко свистнул.
– Ладно, как скажешь, – улыбнулся Марли; взял зёрнышки и аккуратно разложил их на узкой перекладине подальше от дрозда, чтобы не спугнуть его.
Лошадка довольно уткнулась эльфу в колени, когда он снова сел. Дрозд несколько секунд оставался на месте, вертел головой. Потом, шаг за шагом, шустро перескакивая боком по перекладине, подобрался к первому зёрнышку. Взял его.
Жеребёнок потребовал внимания тонким ржанием. От неожиданности дрозд взмахнул крыльями, дёрнулся, но не улетел.
– Нельзя же так, – с упрёком сказал Марли, легонько стукнув пальцем по морде лошадки, от чего она шумно чихнула, – ты не должна так привязываться ко мне. У тебя будет другой хозяин, слышишь меня?
Лошадка преданно смотрела на него. Марли знал, что сам виноват, – слишком уж часто он проводил с жеребёнком больше времени, чем нужно. Но ничего не мог с собой поделать.
А кто, интересно, станет хозяином для этого ребёнка? Конечно, это ещё не скоро произойдёт. Малышка должна подрасти, потом он воспитает и обучит её.
И всё-таки, кто же? Марли не хотелось, чтобы она простаивала в конюшне, выходя лишь на прогулку. По иронии, эльфов в крепости и так было меньше, чем лошадей… Но эта девочка будет особенной, он уже знает это. И дело не только в её окрасе. Легконогая, послушная, грациозная, быстрая, умная. Такой он её видел. И хозяин ей нужен особый.
Сейчас только у короля был особенный жеребец. И по масти, и по уму. Слишком, правда, упрямый, но в этом Марли даже видел определённую правильность. Лошади очень чувствительны к своим хозяевам. Настолько, что их привычки и темперамент перенимаются животными уже через полгода совместной работы.
Жеребец Индила погиб. Рыжий, со светлой бежевой гривой.
Индил… он может быть особенным хозяином, тем самым. Марли пристально взглянул на жеребёнка. И… нет, кажется, нет. Индилу необходимо другое животное. Более дерзкое. Скорее всего, для него Марли придётся обучать одного подросшего жеребчика, которому скоро исполнялся год. Светлая игреневая масть…то, что нужно.
Что ж. Марли с радостью обучит его, если будет такая необходимость. Более того – ему хотелось, чтобы такая необходимость возникла. Он хотел, чтобы его друг был жив и смог снова вскочить на лошадь и поскакать через ворота, в лес. И дальше, дальше, дальше…
– Хотя вряд ли это когда-нибудь приведет хоть к чему-то хорошему, – вслух заметил Марли, – но я верю, что он сможет. Хочу верить и буду верить, пока могу.
Жеребёнок поднял голову, услышав его голос. Сначала они просто смотрели друг на друга. А потом Марли улыбнулся и провёл рукой по тёмной гриве.
– Так тебя и назовём. Вера. Estel. Эстель.
Последнее слово он произнёс так же, как и на эльфийском наречии. Хотя нет… Прозвучало оно по-другому. По-человечески и, в то же время, по-эльфийски. Ему понравилось.
– Как тебе? – спросил он лошадку.
Малышка ответила ему нежным ржанием. Похоже, она тоже не против.
Их идиллическое уединение разорвал грохот, с которым распахнулись ворота яслей. Животные недовольно и испуганно заржали, жеребята сразу помчались к матерям. Кроме малышки, которая лишь вскинула голову и тихо заржала.
Внутрь влетел Эльдалин.
– Я просил тебя никогда так не делать, даже если ты собираешься меня отчитывать! – возмутился Марли; за своих питомцев он всегда стоял горой. – Тут же жеребята!
Эльдалин на мгновение застыл на месте, огляделся вокруг. Кобылы укоризненно глядели на него.
– Прости, Марли, – неожиданно для юноши мягким и виноватым тоном извинился эльф. – Но у меня очень важные и срочные новости.
