Дэн Пласкин
Лазерный гусь
От неожиданности Борька смутился. Он почувствовал себя неловко. С одной стороны, ему было приятно ощущать нежную девичью руку, а с другой, это выглядело странно, и он почему-то подумал, что за ними сейчас могут наблюдать и решил, что нужно бы руку как-то высвободить.
– А чем ты здесь занимаешься? Какое образование? – спросил он, пытаясь мягко высвободить руку, потянувшись к рычагу коробки передач. Но девушка сама ее отдернула и, чему-то обидевшись, отвернулась от Борьки со словами:
– Ничем я тут не занимаюсь. Что вас всех интересует какое образование? Да какая кому разница? Вы что по образованию выбираете? Чушь это собачья! Вот и отец сказал, что выучиться нужно обязательно. Ну выучилась, ну высшее у меня! И что дальше? – она зло с вызовом посмотрела на Борю. Тот помотал головой, давая понять, что ничего плохого не имел в виду.
Она продолжила:
– Сижу в этой дыре, как последняя дура! Давно надо было уехать и не слушать отца. Вечно он меня держит возле себя, как собачонку.
И она замолчала. Перебивать такое молчание у Борьки не возникало никакого желания: уж лучше пусть молчит, чем так сразу свои проблемы выкладывает. У него и без нее забот хватает.
Он посмотрел на телефон: сеть еще не появилась.
– Уже близко, – сказала Люда полностью успокоившись.
– Получается, что мы поехали от базы обратной дорогой, той самой, которой я сюда ехал? Про это место я и сам знал. Поближе нигде не было?
– Сотовой связи поближе к базе нет. Только здесь. Вот, как раз появилась, можешь останавливаться, – сказала она, бесцеремонно взяв Борькин телефон.
– Как же ты с подругами общаешься? Или у вас проводной, как раньше? – пошутил он, забирая у нее свой гаджет и вылезая из машины.
Сеть была, но интернет почти не работал. Борька жадно начал набирать и отправлять сообщения, забыв обо всем на свете.
– Кто такая Яна? – теплое дыхание, словно огнем обожгло ухо и щёку. Люда через плечо наблюдала за Борькиными пальцами, бегло бегающими по экрану. Ее волосы растрепались. Или она сама их распустила? Волосы незаметно щекотали на легком ветру Борькину шею. Он почувствовал, что начал краснеть. Люда наклонилась поближе и едва коснулась грудью его локтя. Борьке стало жарко, но он боялся спугнуть этот приятный миг. Пусть бы он длился вечно. Но Люда сделала шаг назад и повторила:
– Кто эта Яна? Подруга?
– Нет, это коллега по работе, – выпалил Боря.
– Ну-ну. Коллега, так коллега, – безразлично сказала Люда и также безучастно отвернулась, всем своим видом показывая, что не собирается больше мешать. А Борька немного с сожалением вздохнул и продолжил набирать сообщения.
Люда пару минут походила вокруг машины. Потом все так же апатично сказала:
– Если тебе нужен интернет, то не дождешься.
– Но ты же говорила…
– Здесь, я говорила, сотовая связь ловит. Да и та с перебоями. А интернета никогда и не было. За ним еще километров двадцать надо проехать.
– Тогда поехали, – оживился Борька.
– Зачем же? Позвони ей, коллеге своей, и всё узнай, что нужно.
– Как-то не хочется отвлекать, может что-то важное там сейчас… – начал он мяться.
– Ну-ну, – изрекла Люда. – Коллега, говоришь?
Борька не до конца понимал, что она имеет в виду. Но корочкой мозга осознавал, что эта девочка не промах, очень наблюдательная, и ей достаточно пары фактов, чтобы сделать очень точные выводы, как минимум, касаемо ситуаций из жизни.
– Тебе-то привычно звонить всегда. Других способов нет. Ну, разве, что телеграмму отправить, – попытался он отшутиться, оправдывая свое стеснение позвонить Яне.
– А ты, наверное, считаешь, мы в каменном веке живем? Ладно. Поехали, исправим твою ненаблюдательность. На базе интернет есть.
– Как интернет? Зачем же мы тогда сюда поехали?
– Ну, ты же сотовую связь просил, вот за этим и ехали. Спросил бы интернет – показала бы интернет, – рассмеялась Люда.
Борька подогнал машину к конторе. Там уже стоял УАЗик, на котором седой Серега ездил к месту встречи Михалыча с Шуркой. Борька выскочил из машины и с нетерпением поспешил узнавать, с чем приехал седой.
В дверях он столкнулся с выходящим Седым.
– Ну как? Михалыч вернулись? – выпалил сходу.
Седой с неприязнью посмотрел на него, потом перевел взгляд на машину, из которой в этот момент выходила Люда и пробормотал с желчью:
– Похож ты на мать свою, как две капли. Поэтому и дала знать о себе там на сопке старая заноза, будто вчера всё было с твоим отцом, – и добавил более сурово: – Лицом похож ты на мать, а смотришь на девок наших, так же, как твой отец. Ты смотри, я-то уже старый, но найдется, кто накостылять сможет, чтобы чужого не хапал!
Седой сплюнул под ноги и вышел, грубо потеснив Борьку в проеме.
Борька малость возмутился от такой беспочвенной угрозы. На кого это он тут засматривается? Он сюда по делу приехал, а не свататься. Но что-то сейчас доказывать глупо. Ведь надо же было случиться такому совпадению, что Люда вышла из его машины именно в эту самую неподходящую для Борьки минуту. Теперь начнутся разнотолки. Да, ехать с ней не стоило. Зря он себя не послушал. Впрочем, ладно. Ему сюда уже, может, и возвращаться не придется. Он полетел к кабинету председателя.
– Николай Николаевич, есть новости? Михалыч вернулся? – бухнул он с порога.
Белоголов поднял утомившиеся глаза. Борьке показалось, что председатель уже не хочет видеть его, что он для его базы лишнее ненужное бремя, с которым приходится мириться, поскольку об этом попросил Лев Иванович. Однако, Боря отбросил эти догадки в сторону, ему всего лишь требуется узнать, с чем приехал Седой. Председатель протер лицо ладонями, будто просыпаясь, выждал несколько секунд и сообщил:
– Нет, москвич. Ничего нет стоящего. Все вернулись, все живы-здоровы. Но твоего гуся не видели.
– Вообще ничего нет? – расстроился Боря. – А они хотя бы встретили гусей? Яйца собрали?
– Яйца? Яиц набрали. Немного, но сколько уж есть.
– Может мне самому с Михалычем поговорить? – предложил Борька. – Он завтра придет? Или скажите, где живет, я сам съезжу.
– Знаешь, что, москвич, – Белоголов ни с того ни с сего стал серьезным. – Тебе лучше уехать назад. Погостил, походил по болотам, всё, что видел, можешь и доложить своему начальству или кому ты там должен доклад состряпать. А у нас работы много. На тебя уже никого выделить не смогу. Гусей смотреть уже случаев не предвидится.
– Но я же ничего так и не увидел. И в первую очередь это нужно мне, а не моему начальству.
– Тем проще, – председатель снова подобрел. – Всё и сам видел. Но ты не расстраивайся. Если какая оказия вновь случится, дам тебе знать. Заранее дам знать, я слово держу!
Борька поднял приунывшее лицо на Белоголова и вдруг подумал, что ни черта он слов не держит. Но как опытный начальник, всегда найдет способ выпроводить за дверь надоевшего посетителя. Борька грустно вздохнул, встал и направился к выходу. На пороге обернулся:
– И на там спасибо, Николай Николаевич. Что ж, буду ждать оказии. До свидания.
– Да ты не грусти, студент, – улыбнулся председатель, но Борька уже не верил в искренность этой улыбки. – Сегодня уже поздно ехать. Поедешь завтра утром. Сегодня отоспись: на тебе лица нет.
– Спасибо, – ответил Борька и вышел на улицу.
Люда ждала Борю возле машины.
– Что-то на тебе лица нет, – встретила она его такими же словами, что и председатель.
– Вы что, родственники с ним?
– С кем?
– А, не важно, – отмахнулся Борька. – Ты обещала интернет дать.
– Пошли, покажу удобное место, где тебя никто не побеспокоит и не будет заглядывать через плечо. А-то еще обидишься, – рассмеялась она.
Они прошли за контору. За зданием оказался небольшой прудик с удобной скамейкой, столом и мангалом. Но было заметно, что сюда редко кто заглядывает пожарить шашлык, да и вообще полянка была изрядно заросшая, как, впрочем, и пруд. Борька тут же занялся отправкой уже набранных сообщений. Но ответа еще не получил и занервничал, елозя на скамейке. Он отложил телефон, достал Пеликена и поставил перед собой. Люда сидела рядом с ним и изображала полное равнодушие к происходящему. Но, заметив Борькин талисман, все же проявила любопытство:
– Что за фигурка?
– Да так. Давно уже со мной.
– Ты его достаешь, когда нервничаешь. Помогает?
– Не знаю. Машинально достаю. Я даже не замечаю, как он у меня в руках оказывается. Думаю, что помогает… Хотел бы так думать…
Люда опять без стеснения и без лишних слов взяла фигурку и начала ее разглядывать. Борька вторично отметил это качество ее характера с ревностью к своим личным вещам. Все же Пеликен для него уже стал неким оберегом, как часть его самого, как доля его мыслей. Кроме того, он не раз вспоминал загадочный вопрос, произнесённый чукчей-продавцом тогда на толкучке: "Не отступишься?". От чего призывал не отступаться чукча, Борька не осознал до сих пор.
– А если я попрошу подарить мне его? – вдруг спросила Люда, застав Борьку врасплох этим вопросом. Но тут сработал телефон, извещая, что появилось новое сообщение.
– От нее? – спросила Люда.
– Нет, это от профессора, – задумчиво ответил Боря и протянул руку к Пеликену, намереваясь забрать его со словами: – Не сейчас.
Но Люда крепче сжала фигурку, не отпуская ее. Придвинулась ближе к Борьке, обхватила ладонями его кисть вместе с талисманчиком. Проницательно всмотрелась в его глаза.
– Возьми меня с собой в Москву, – сказала она, будто выстрелила.
Борька сглотнул, во второй раз за день обожженный ее дыханием. Каждое живое существо, а человек особенно, обладает своим биополем. Он это уже доказал собственными научными трудами, а теперь еще и ощутил его очень ярко. Сознание Борьки притупилось. Мысли начали путаться. Он уже и не помнил, о чем его спросила Люда. Ему было очень необычно и очень приятно вот так сидеть и вдыхать непонятно откуда взявшийся аромат. Борьке показалось, что его сейчас разорвет от того, что он делает только вдох, забыв про выдох. Как же можно выдохнуть эту свежесть? Даже на единый миг перестать ее чувствовать? Непонятное, незнакомое для него оцепенение вдруг охватило его. Таких чувств он раньше никогда не испытывал и сейчас просто наслаждался этой минутой.
Но Люда сама помогла ему очнуться:
– Так возьмешь?
Борька сглотнул еще раз, приходя в себя. Он посчитал, что правильнее будет все же освободить свою руку. Слишком быстро развиваются события, а он не настолько скорый. К тому же он опять начал думать, что за ними могут наблюдать.
– Ты же меня совсем не знаешь, – ему удалось высвободиться. Впрочем, Люда сама ослабила цепкую хватку, отпустив его руку вместе с Пеликеном.
Снова дал знать о себе телефон.
Борька заколебался: уместно ли после произошедшей сцены бросаться читать сообщения? Но Люда уже успела изобразить недовольную гримасу. И хмуро бросила:
– Читай уже! Тебе же важно, – и демонстративно отвернулась. Но не прошло и пяти секунд, как от суровости не осталось и следа: – Может, я с тобой и знакома всего-то два дня, но вижу насквозь. Я всех вижу насквозь. Хоть я и не старая, типа умудренная жизнью, но опыт разный успела получить. Не боись, тебя не трону. Ничего у нас с тобой не получится. Тебе другая нужна. Да не смотри ты так испуганно. Не дурочка тебе нужна и не серая мышка. Ты такую даже и не заметишь. Тебе умная нужна. Но не я, – и она весело засмеялась, тем не менее, подсев еще ближе, коснулась плечом его плеча и нескромно запустила глаза в его телефон.
Борьку вновь охватило приятное волнение. Он не стал отодвигаться и даже повернул экран телефона так, чтобы Люде было лучше видно.
"Кристаллы растут. Решетка в процессе изготовления. Ещё приготовила несколько недостающих растворов." – сообщала Яна.
– Кристаллы, решетки… Наверное, это может быть интересно, – постно проговорила Люда. – Но я не способна на такую лабораторную возню.
– Я тоже думал, что не способен. И увлекся совершенно другим в начале, но потом вдруг понял, что будущее рождается именно там, в специфичных работах и экспериментах, – Боря призадумался.
– Чего ты так загрузился? – попыталась оживить его Люда.
Борька встрепенулся:
– Да так… У меня всё больше одни ошибки да неудачи. Выхлоп нулевой от моих бесполезных телодвижений, – но тут он подумал, что жалобы рядом с хорошенькой девушкой неуместны и добавил: – Впрочем, время еще есть. Мало, но есть.
– Загадка за загадкой, – протянула Люда. – Чем хоть занимаешься вообще на этой работе? Что за проект? Денежный? Или так, для интереса научного?
Борька в очередной раз подумал, что собеседники ему за последние время попадаются любопытные, все пытаются что-то выяснить про него или его работу. Но, с другой стороны, он раньше вообще редко с кем общался за пределами лаборатории. Разве что с Васькой да профессором Громовым. Но профессор не считается, это рабочая обстановка. А Васька ничего обычно не слушал из того, что он ему пытался рассказать. Но вот жизнь столкнула с разными людьми и многие, да что там, почти все хотят узнать. Зачем им это? Правда, нужно признаться, что некоторые из них помогают. Но чем это обернется еще неизвестно.
– Деньги меня сейчас не интересуют.
Люда живо повернула к нему своё прекрасное личико, на котором отобразилось недоумение. И она громко закатилась смехом.
– Деньги не интересуют? Ха-ха! Ага. Деньги его не интересуют! Верю, верю, верю. Ха-ха! – постепенно она успокоила свой хохот: – А как ты жить дальше собрался? Деньги не интересуют, говоришь? Чем же ты семью кормить будешь? Кристаллами этими? На что сам жить будешь?
– Люда, о чем ты говоришь? – воскликнул Боря, отодвигаясь от неё на край скамьи. – Какая семья? Не в том я сейчас положении, чтобы об этом думать? Я не знаю, что будет со мной завтра, а не то, чтобы планировать на годы вперед! Вот когда хотя бы верну Ваську, тогда и можно будет.
Борька запнулся, поняв, что сболтнул лишнего, да и насмешливый взгляд Люды говорил о том, что он, как минимум, выглядит по-дурацки.
Она ослепительно улыбнулась. Опять придвинулась вплотную, таким образом, что Борьке отступать было уже некуда: скамья закончилась. Обхватила его шею руками и мягко поцеловала в губы. Затем также мягко отодвинулась на почтительное расстояние, прихватив Борькин телефон, и как ни в чем не бывало начала водить изящными пальчиками по экрану, перечитывая сообщение за сообщением.
Борька онемел. Язык прирос к гортани. Он ровным счетом ничего не понимал. Это было так сказочно, что невозможно поверить. В его возрасте уже, конечно, многие испытывали не себе женские ласки, но только не Борька. Интроверт по натуре, он сторонился каких-либо отношений с кем-либо мало знакомым, а с противоположным полом тем более. Кроме мамы в лоб и щеки его за всё время никто не целовал. И у Бори выработался устойчивый стереотип к девушкам. "Никому я не интересен," – однажды окончательно утвердил он свою самооценку. И старался как можно меньше нервничать по этому поводу. Но всё же не мог без зависти смотреть на другие счастливые пары. И сейчас он сидел как идиот, не зная, что делать. Инициатива полностью перешла в руки Люды. А она бесстрастно сидела и по-хозяйски копалась в Борькином телефоне, как в своем.
– Вот видишь? – не поворачивая головы произнесла она. – А ты говорил, что сейчас ни о чем думать не можешь. Все об этом думают. Всегда. А дальше либо случай, либо сам шевелишься. И потом главное – не зевать, и судьба в твоих руках. И всё: ты женат. Потом дети. Твои кристаллы и решетки должны обратиться в деньги. Иначе нет никакого счастья в будущем.
Боря вздумал что-то возразить, но Люда упредила:
– Я реалистка, меня не переубедишь.
Да, ее не переубедишь. И все-таки, в конечном итоге, она права. Но права отчасти. Она не ведает, в каком положении сейчас находится он, Боря. Вот сейчас он вернется в Москву фактически ни с чем. А что в таком случае делать дальше? Опять тупик, опять неизвестность.
– Ответь, она же ждет, – протянула телефон Люда.
Борька попытался отогнать нахлынувший поток тоскливых мыслей и коротко написал: "Новостей нет. Завтра выезжаю."
– Почему завтра? – удивилась девушка.
– Потому что делать мне тут уже нечего. Да и Николай Николаевич прямо мне обо этом намекнул. Мол, никто меня не звал, сам напросился. А поэтому и помогать особо не желают или нет возможности. Это уже не столь важно. В общем, выпроваживают. Но я не в обиде, я и сам понимаю, что и без того на меня уже много внимания было потрачено. Наверное, стоит поискать другие подобные базы к кому обратиться.
– Так что же ты тут делал? В чем тебе не помогли? Может я на что сгожусь? – она лукаво посмотрела на Борьку, и он сдался.
– Знаешь что – рассказать не могу, но могу показать. Завтра рано утром я поеду, но не прямиком домой, мне нужно заехать в одно место, где я этой весной охотился со своим другом. Вот дальше, что смогу рассказать, то и расскажу на месте. Но не более того. Нет у меня на большее полномочий. Уж прости.
– Какие страшные секреты! – усмехнулась она.
– Тебе, может, и смешно, а для меня дело жизни и смерти. Причем не моей жизни.
Рано утром Борька упаковывал машину на площадке возле конторы. Никого рядом не было, все работники еще спали. Боря с вечера со всеми попрощался, зная, что в четыре утра сложно будет кого-то увидеть, а не попрощавшись уезжать как-то неприлично. Всё уже было уложено, но он снова и снова перекладывал и переупаковывал вещи, пытаясь себя чем-то занять. Он ждал Люду. Она уже должна быть здесь, но почему-то задерживалась. Стрелка приближалась к пяти часам, когда Борька решил, что ждать дальше нет смысла. Но, наконец, она пришла.
– Я не поеду, – произнесла она мрачно, даже не поздоровавшись и опустив глаза. – Извини, но не могу. Прости, что задержала.
– В общем-то, не задержала, я только что закончил упаковываться… – Боря был огорчен. – Какие-то дела?
– Нет, просто не поеду, – она по-прежнему на него не смотрела.
Дверь в контору скрипнула: это пришел председатель. Странно, что так рано. Борька крикнул:
– Доброе утро, Николай Николаевич!
Тот в ответ лишь коротко кивнул и скрылся за дверью. Люда в мгновение бросила взгляд на захлопнувшуюся дверь, вскинула голову, обняла Борьку за шею и быстро поцеловала в щеку, так, что он даже глазом не успел моргнуть. И тут же отпрянула от него, будто ничего и не было. В следующий миг окно конторы открылось и прозвучал серьезный голос Белоголова:
– Люда, зайди!
Люда закусила губу, обреченно посмотрела на Борю и сказала:
– Отец зовет. Ты езжай. Пока! – и исчезла в темноте коридора.
Боря минуту постоял, переваривая произошедшее. "Она сказала "отец". Что ж, это многое объясняет", – рассуждал он, крутя в руках Пеликена. Затем прыгнул в машину и рванул к весеннему месту охоты.
Борька тщательно исследовал им же оставленные знаки и огорченно заключил, что Васька здесь не был. Ни одна из оставленных веточек или камней не сдвинуты. Он все рассчитал: если бы Вася в обличии гуся пролетал здесь, то, наверняка бы, переместил что-нибудь, давая понять, что он жив. Птичьих сил на это точно должно хватить. Но Борька не имел понятия, хватит ли соображения. Ведь совершенно неизвестно, что сейчас творится в его голове, какие там мысли: птичьи или человеческие, или вообще полная неразбериха. У него, Борьки, точно был бы полный хаос, а Васька сильный, справится. Хочется верить, что справится.
Боря забрался на крышу машины, пытаясь поймать сотовую связь, но попытки оказались тщетными. Он начал перелистывать старые переписки и увидел в посланных сообщениях кому-то отправленный свой контакт. Борька улыбнулся: это сделала Люда, отправила себе. Неизвестно зачем она это сделала, но в любом случае стало веселее. Так он просидел еще минут пять, затем встал, оглянулся вокруг, рассматривая пустынную, но прекрасную лесотундру. Спрыгнул с крыши, уселся за руль и помчался в Москву.
В то же самое время председатель Белоголов Николай Николаевич распекал свою строптивую дочь:
– Не будет у вас счастья, поверь мне! Вы разные совсем. Ты здесь выросла, он – в Москве. Ничего общего нет и не было.
Люда смотрела в окно и совершенно не думала о том, что сейчас говорит отец. Такой разговор происходит уже не в первый раз. С нее довольно предыдущих споров. Отец всё равно не поймет. Но она его жалеет, потому что знает, что отец боится остаться совершенно один. После смерти мамы он сильно изменился. Стал ревновать абсолютно ко всем не местным парням, потенциальным женихам. Запрещал ей даже выходить из дому. Но здесь-то она не дала себя запереть. Показала характер. Отец понимал, что часто стал перегибать палку, но уже не мог остановиться в своих нравоучениях. Он искренне считал, что желает добра только ей, что с ним она будет оставаться в безопасности. Но, в сущности, думал только о себе. И Люда не выдержала и на этот раз:
– Ну, что ты меня постоянно одергиваешь? Сам же помнишь, как все вышло с Шуркой. Хочешь еще? Теперь меня все сторонятся. Боятся Шурку.
Отец смутился, но все же сказал:
– С Шуркой было неправильно, не по-нашему, не по-людски, что ли. Но есть же другие.
– Кто? Кто другие? Назови хоть кого, все тупые или мямлики. А Шурка не идиот и знает всегда чего хочет и часто добивается. Жалко его.
– А этот твой москвич, не слюнтяй разве? – ополчился Белоголов.
– Ты его совсем не знаешь! Прыть не везде нужна, – протестовала дочка.
– Еще не хватало, чтобы ты на всяких телят западала! – гнул свое председатель, а Люда сжала губы, судя по всему, сдерживая колкость. Отец решил немного смягчить разговор: – И он не наш, он москвич. Москва далеко. Ну, кому ты там нужна? А здесь я найду тебе хорошую работу, всё родное.
Дочка устало и с жалостью посмотрела на него и глубоко вздохнула.
Отец колебался, размышляя о чем-то, говорить или нет. В конце концов решился:
– Шурку не бойся, не тронет. Ударился он сильно… И… В общем, помешался слегка.
– Что случилось? – удивилась Люда такой новости.
– Не знаю. Вроде бы ударился… С Михалычем в поле ходил. А вернулся уже лежачий. Синяк на пол лица. Не знаю. Хочешь, у Машки спроси.
– Вот еще, – выпятила губы Люда. – Надо мне очень о Шурке беспокоиться. Поделом ему. Жаль, что не сдох.
Отец укоризненно покачал головой.