Анна Цой
Эшелон сумрака
– Центр этого городка должен быть не таким… кошмарным, – пробормотал Оушен, – я предполагаю, что у них есть по крайней мере одно место подобающего вида.
– Вы просто привыкли к роскоши, гос… Оушен, – поправила себя под его немного осуждающим взглядом я.
А после поймала усмешку.
– Я самый неприхотливый лорд столицы, если ты имеешь ввиду именно это, – мягкий взгляд на снова смутившуюся меня, – обращение «ты», Лу. Ты удивительно нерадивая воспитанница.
Я опустила глаза и выдохнула:
– Вы воспитываете меня, как свою будущую жену? – прямой, но очень тяжело давшийся мне вопрос.
– Правда, – короткий ответ.
Я кивнула и подняла взгляд.
– Насколько честной и… прямой в разговоре с вами я могу быть? – я выдохнула и немного поёрзала на сидении.
Его глаза загорелись от интереса и будто… азарта? Как у кота во время охоты за мышью.
– Предельно, – он был воодушевлён.
Я же вновь кивнула.
– Мне кажется, что вы не правы, – очень плохие слова, за которые меня могли бы забить камнями, повесить или избить палкой где-нибудь в центре этого самого города.
– И в чём же? – подался вперёд мужчина, даже не скрывая того, что ему это нравится.
Я замешкалась, не понимая, отчего он так отвечает.
– Вы говорите, что воспитываете меня сейчас, – я закусила губу, – но до этого говорили, что будете меняться сами, чтобы не поступить так, как… – я осеклась.
Он выпрямился и закинул ногу на ногу.
– Хочешь сказать, что это ты меня воспитываешь? – его глаза сощурились от улыбки.
Неуверенный кивок, а следом резкое мотание головой.
– Не так грубо и… не я, а вы сами, – поправила я.
– Строительная мастерская, милорд! – заставил вздрогнуть меня кучер.
Оушен хмыкнул, поднялся на ноги и вышел из кареты, придержав после себя дверцу и подав руку мне.
– Маска, гос… – напомнила я.
Он одним движением дернул её вниз и наклонился к моему уху:
– Ещё одно такое обращение, и кухонные походы закончатся, даже не начавшись.
Говорил он не зло и без холода, но я всё поняла сразу, потому и кивнула.
– Как скаже…шь, – буркнула себе под нос.
– Знала бы ты, как я рад! – мою руку сжали, и меня сами повели в открытую дверь напротив, у которой стоял и ждал мужчина-лавочник, оглядывающий Оушена и меня с благоговением.
Дорога здесь была вся в рытвинах, потому приходилось почти перепрыгивать их, чтобы нормально идти за лордом.
– Чистой воды ретроградство, – недовольно процедил мужчина, – весь ваш город такой? – спросил он у торговца, не успевшего раскрыть рот, – либо именно вы принципиально предпочитаете окраину?
– Э-это центральная площадь, милорд! – возразил лавочник.
– Прискорбно, – сообщил ему лорд, – к сожалению никаких рестораций, Лу. Полагаю, аппетита они у меня не вызовут.
Я отвечать не стала, поняв, что моего отношения к этому никто услышать не ждал.
– Мне необходимы все самые дорогостоящие и качественные материалы для утепления вагона, которые у вас представлены. Ремонтные и отделочные работы должны произвестись в течении четырёх часов. Объект для исполнения покажет вам прибывший следом офицер. Оплату и заключение договора осуществляю я. Подготовьте всё в течение десяти минут.
Оушен в этот момент показался мне таким строгим и возвышенным, что я попыталась отпустить его руку и отшатнуться подальше, не понимая, как мне разрешили так близко к нему подойти.
Мужчина из мастерской бегом рванул к своему столу, наклонился к нижним ящикам и начал шуршать бумагами.
– Хочешь выйти на улицу? – почти прижал меня к своей руке Оушен.
– Там очень холодно, – сделала вынужденный шаг к нему я, – можно остаться здесь?
Я встретилась взглядом с маской.
– Меня всегда впечатляло твоё умение подобрать слова так, чтобы не нарушить выставленных мною правил, – смешливое, – как скажешь – мы останемся здесь. Но потренируем твоё ко мне обращение. Так сказать, ускоренное освоение, Лу. Пять предложений со словом «ты».
Я склонила голову.
– Помните то разрешение говорить с вами свободно? – нагло выдохнула я.
В маску это говорить было намного легче.
– Давай, Лу, – хмыкнул он, – мы уже оба поняли, что слепо следовать моим указам ты не планируешь.
– Вы не правы, – пробурчала я.
– Надо же! Уже во второй раз! Ускоренно деградируем, – ехидное.
Я поджала губы.
– Я хотела сказать, что вы меня мучаете тем, что заставляете говорить так, как я не смогла бы, – я почувствовала, как сжались его пальцы на моих.
Он развернулся, заставив сделать это и меня, а после подошёл к небольшой деревянной лавочке в углу комнаты, на которую и опустился настолько властно и по-лордовски, что она даже скрипнула, не в силах выдержать его повелительность.
– Мучаю? – повторил он для меня, – что ж, бабушка воспитала тебя достаточно упрямой.
Я не выдержала:
– Это вы разрешили мне быть такой, Оушен, – я села на край лавочки рядом.
– Восхитительно, – рассмеялся он, – получается, это я воспитал себе домашнего самодура?
Я даже дернулась от того, как он меня назвал.
– Разве… разве я врежу вам как-то? Оскорбляю вас или… – дышать было тяжело от возмущения.
Лорд ещё больше рассмеялся.
– Ты до крайности мило пыхтишь, Лу, – повернул голову ко мне он, – а я лишь забавляюсь. Не воспринимай мои слова в обиду.
Я подавила улыбку.
– Вы тоже очень милый, – я отвела глаза к столу лавочника.
– Давай пойдём на уступки, – мужчина сжал мою руку, лежащую до того на коленях, – два «ты», и я разрешаю тебе посидеть с твоей поварихой допоздна.
Я быстро закивала и вновь повернула лицо к нему.
– Как скажешь, – вышло почти просто, – тебе не будет от этого скучно?
Я прямо почувствовала его улыбку сквозь маску.
– Я найду, чем себя развлечь, Лу, – довольные слова.
– Договор, ваше превосходительство, – подбежал к Оушену мужчина, – я внёс минимальное количество…
– Измените при необходимости с Клаусом, – он быстро и размашисто написал что-то на листе, а после добавил, – печать поставит тот же офицер. Всего доброго.
Меня подняли, одновременно отдав торговцу бумагу, затем повели в сторону двери.
Я приготовилась к холоду.
Следующей остановкой стала лавка мебельщика. Точнее говоря, мы возле неё не останавливались, а дошли пешком, потому что находилась она на другой стороне этой улицы, из-за чего лорд решил немного прогуляться, о чём пожалел почти сразу – дорога была ужасной и состояла из застывших грязевых холмов. Поэтому приветливому, но испуганному замёрзшему у двери собственной лавки мебельщику было сказано уже злое и по-грубому возвышенное:
– Двадцать трёхъярусных кроватей, перины к ним, а также одну… двуспальную? – последнее слово он произнёс с сомнением и повернулся ко мне, видимо, оглядев, – полутораспальную.
Продавец расширил глаза, не понимая куда себя деть. Он вообще, кажется, хотел сбежать. Я в этот момент пыталась выглядеть той, кто может держать лорда за руку, потому и улыбалась.
– Доставить в течении часа, сборкой займутся уже мои люди, – Оушен шагнул в пустую лавку, где кроме расставленных вдоль стены деревянных плашечек не было ничего.
– М-милорд, но… двадцать одну кровать? В течении часа?! – попятился назад мужчина, – простите… но это невозможно!
Я отпустила руку лорда и направилась к привлекшей моё внимание доске с вырезанными на ней узорами.
– Какое время необходимо для изготовления всего, названного мной? – очень холодно произнёс Оушен где-то позади.
Я же села на корточки, подобрав подол своего платья и замерев так напротив узорчатой доски. Цветы с широкими листьями – странный рисунок для северных земель. А может и нет: бабушка говорила, что есть такие города, где солнышко не выглядывает из-за облаков, и почти всегда идёт снег. Значит и деревья стоят голые всегда. И травы, и цветов не бывает.
Может быть такой город будет дальше? На самом севере? В той самой Пустоши. Или она так названа потому, что в ней «пусто» и нет ни деревень, ни городов?
– О-от двух недель, милорд, – совсем испуганно промямлил господин из мастерской.
– Возмутительно, – безразлично ответил ему Оушен, – полагаю, за четыре часа вы способны будете соорудить и доставить полутораспальную? Лу, всё в порядке?
Я повернула голову в его сторону и кивнула.
– Можно мне с таким рисунком? – я ткнула пальцем в доску, после чего поднялась и развернулась полностью.
– Конечно, милорд! – радостно побежал к своему столу лавочник, – прекрасный выбор, миледи! У вас есть предпочтения в выборе изножья? Может балдахин? Или столбики? Их можно сделать даже резными, под этот стиль!
Я нахмурилась, почувствовав на себе усмешку лорда, и качнула головой, не зная, что ответить мужчине.
– Может… – продолжил он.
– Не переусердствуй, – прохладно остановил его Оушен, – классический стиль. Ничего, кроме росписи. Она уже несколько… излишня.
Я почувствовала себя странно.
– Если вы не хотите… – голос у меня стал ещё тише, чем обычно.
– Ты дала обещание, – лорд же был опять рассержен.
Дальше слова в моём горле потухли – не рождалось ни одно, закрывшись плотным комом где-то внутри.
– Договор! – потребовал мужчина у мебельщика.
Через пару минут мы уже садились в холодную карету, прошагав под летящими с лёгкостью снежинками – сегодня и в самом деле должен был начаться буран. Стоило мне занять своё прошлое место, как опустившийся на диване напротив мужчина заставил стекло подняться, покрутив несколько раз всё ту же ручку.
Я тяжело вздохнула.
– Почта, – скомандовал лорд громко и добавил для меня, – последняя лавка, а потом сюрприз.
Но я уже ничего не хотела. Особенно подарков – все они были невкусными и очень часто странными. Оушен был прав: мне нравилось, что он разрешает мне простые вещи и действия. Открытое окно было бы самым лучшим, чем он смог бы меня порадовать. А так получалось, что радовал он только себя. Наверное, это и было правильным, потому что я в сравнении с ним была никем.
– Устала? – снова приподнял маску он.
Я качнула головой.
– Вовсе нет, – глаза уставились куда-то в сырую стенку кареты.
Он сощурил глаза.
– Твоё выражение лица говорит об обратном, – не отпускал меня он.
– Я привыкла к работе на кухне, г… – я осеклась и опустила голову, ожидая его злости.
Но в ответ мне была только тишина.
– Однажды ты сказала мне, что я чудовище, – задумчиво заметил он, – мне показалось это несправедливым тогда, но я никак не смог забыть твоих слов. Не воображай меня чудовищем, Лу. Все мои действия оправданы некой заботой о тебе, а слова никогда не несли в себе отрицательного или критического значения. Твоя юность плетёт против меня интриги.
Я кивнула, не зная, куда себя деть.
– Прости… – хотелось добавить «те», но меня за него могли лишить очень важного.
– Почтовое отделение, милорд! – прокричал кучер.
– Тебе не за что просить прощения, Лу, – он поднялся, открыл дверь и шагнул на улицу, – ты можешь остаться в экипаже, если желаешь.
Мне была протянута рука, которую я с сомнением приняла.
– А можно на улице? – шепнула я, – и в… ты забыл про маску.
Его рука скользнула с моих озябших пальцев в перчатке вверх по плечу и ниже к талии, соединившись со второй и оставив меня в кольце. Лицо оказалось так близко к моему, что мои глаза вмиг расширились, а дыхание сбилось, обдав пышным слоем пара его губы и щёки, растянувшиеся в улыбке.
Мы так и замерли: я – стоя на верхней ступеньке кареты с ужасно красным лицом, и он – немного склонившись ко мне.
– Я не забывал, – смеющиеся слова, – а ты не должна отходить от экипажа дальше, чем на два метра. Поняла?
Кивать я боялась, как и касаться его такого близкого лица. Грудь при это почти разрывалась от ударов внутри.
– Пара минут. Я не задержусь, – он улыбнулся шире, сделал шаг назад, сверкая глазами, и потянул меня за руку, сразу же начав опускать маску на лицо.
Со ступеней я сошла только с его помощью. А стоило ему повернуться, как села прямо на пол кареты и выдохнула. Второй раз за всё это время.
Он скрылся за дверью здания напротив.
– Вам плохо, миледи? – испуганно сделал шаг ко мне кучер, – мне позвать господина?
Я лишь качнула головой и поднялась, придерживаясь за проём дверцы.
Он… хотел меня поцеловать?! Или… но напугал он точно больше, чем… или это был не испуг?! Смутилась я всё равно ужасно! И… он меня точно обнял. Так тепло и приятно, что я не просто согрелась, а взмокла.
Но взять себя в руки пришлось быстро – Оушен должен был скоро вернуться, а мне разрешили лишь немного погулять вокруг кареты. На поезде такого я себе позволить не могла. А когда мы поедем дальше на север, вовсе не смогу из-за холода.
Я обошла карету, проведя пальцами по бело-синей заиндевелой коже, и встала напротив широкой подставки под чемоданы над крупными тонкими колёсами, после чего снова выпустила прозрачный пар изо рта и задрала голову к небу. Пришлось даже придержать венок на голове, чтобы он не свалился оттуда вместе с платком.
– Какая красивая… – донёсся до меня тихий шепот.
Я опустила взгляд к тому месту, откуда это послышалось и на секунду встретилась глазами с самой обычной деревенской девочкой, вмиг схватившей за руку подружку и припустившей в ворота дома, стоящего рядом. Хорошие и явно дорогие ворота – у сестры были намного старее и страшнее.
– Это она тебя услышала! – зашипела на неё другая девочка, – зачем так громко… идёт! – из-за ворот высунулись круглые глаза.
Странно было слышать про себя восхищение от тех, кто был точно богаче меня самой.
– Лу? – совсем рядом спросил Оушен.
Я даже вздрогнула, хотя и смогла понять, что он подошёл раньше.
– Отправляемся дальше? Я обещал тебе подарок, – произнёс он сквозь холодную маску.
Я кивнула, немного поджав губы, и позволила увести себя обратно в карету, чтобы уткнуться в совсем непрозрачное подмёрзшее стекло.
– Ювелир, – опять сказал неизвестное мне слово мужчина.
И карета тронулась, споткнувшись на ухабе. Лорд поднял маску и растянулся в довольной улыбке. Будто предвкушающей.
– На почте что-то… случилось? – не удержалась от вопроса я.
Он поднял бровь.
– Почему такие выводы? – заинтересованно спросил он.
Я ответила честно:
– Вы вышли очень радостный, – закусила губу.
– Вовсе не из-за отправленного письма, – мужчина немного подался вперед и загадочно добавил, – доберёмся, и узнаешь.
Спрашивать дальше я не стала, хоть и видела в его глазах желание слышать от меня интерес. Однако меня этому никогда не учили – а даже наоборот, говорили так никогда не делать, грозя наказанием.
– Полагаю, нужно было значительнее сократить время проведения работ в вагоне – снегопад усиливается, – немного мрачно заметил он, – путеочиститель уже должны были установить.
– Вы очень тёплый, – не сдержалась я, отчего уголки его губ поползли вверх.
– Интересный комплимент, – смешок, – но достаточно приятный относительно ситуации.
Я позволила краям платка ударить по щекам, когда склонила голову к сжатым друг с другом пальцам.
– Ювелирная лавка! – громко закричал мужчина на козлах, отчего я сжалась сильнее.
– Мне нужно идти с ва… – начала было я.
– В обязательном порядке, – вышло у него строго, пусть рука и держала мою мягко, и помогал спускаться со ступеней мне он без злости.
Эта лавка выглядела намного богаче тех, в которых мы были. А ещё у её входа никто не стоял, расшаркиваясь в благоговении.
Оушен открыл передо мной дверь, указав рукой на пахнувшее теплом нутро помещения. Я почувствовала себя совсем неуютно. Лорд же маску спускать не стал, словно не боясь того, что в этой лавке может быть женщина.
– Лорд Вондельштарт, – низко поклонился ему приятно выглядящий господин, улыбающийся то мне, то Оушену попеременно, – миледи. Ваш заказ изготовлен. Мне необходимо только узнать размер и подбить под него м-мм… ваше украшение. В случае особой секретности… – взглянул он в глаза лорду.
– Никакой секретности, – поправил его мужчина.
– В таком случае, – лавочник повернулся ко мне и протянул свою руку, – разрешите вашу правую ручку.
Пришлось снять перчатку, хмуро следя за действиями господина. Несколько движений с размеченной лентой и моим безымянным пальцем, и меня отпустили, произнеся доброе:
– Благодарю, леди Вондельштарт.
Я успела лишь потрясти головой, прежде чем он скрылся за плотной завесой.
– Здесь атмосфера однозначно благопристойнее, чем в прошлых заведениях, – усмехнулся Оушен.
Я с интересом заглянула за чистое и прозрачное стекло, которым были огорожены длинные полки по всей длине этой лавки. На красивых тканевых подложках россыпью сверкающих странностей лежали… колечки. Только странные – с прозрачными камушками разных размеров, а ещё с разным цветом самого железа. Интересно, как им удалось покрасить железо? Этим занимается этот лавочник? Красит и вставляет камушки? С таким же неудобно будет ходить!
– Если понравится что-то ещё, то ты можешь просто мне сказать, – лорд отошёл к широкому диванчику у дальней стены, на который сел, закинув ногу на ногу, – однако, не думаю, что тебя что-то впечатлит. Столичный ювелир… ах, да, – прямой взгляд на меня.
Будто с сочувствием. Или сожалением.
Я вернула глаза к смешным и глупым колечкам. Разве кто-то купит такое?
– Милорд, – вернулся из второй комнаты мужчина, – ваши украшения. Сто…
– Я способен посчитать, – холодно оборвал его подошедший Оушен.
Его рука положила на стеклянный стол кошелек с брякнувшими монетками. По виду их было очень много.
– Я хотел предложить вам… – начал было лавочник.
– Что-то ещё, Лу? – повернулся ко мне лорд, обрывая слова мужчины снова.
Я качнула головой, говоря, что мне ничего не нужно и даже не понравилось.
– Правильно, – усмехнулся господин Эшелона, – это же не пуговицы.
Я быстро закивала, не понимая, почему он засмеялся, а только после взял свёрток, протянутый лавочником.
– У нас возможно заказать инкрустированные камнями пуговицы! – обрадовался мужчина.
Оушен перестал поворачиваться и взглянул на меня. Я затрясла головой, отчего он закатил глаза и взял меня за руку, поведя при этом на выход.
– Зачем засовывать во всё эти стеклянные камни? – спросила я, когда мы уже подходили к карете.
Лорд вновь засмеялся.
– Среди леди это считается отличительным вкусом и верхом элегантности, – помог подняться в карету он.
Я опустилась на сидение с хмурым лицом.
– Вы тоже так думаете? – я потянулась к забытой перчатке во второй руке.
– Замечательный вопрос, Лу, – остановил меня мужчина, – мне нужна твоя рука, – он заставил меня остановиться и положить перчатку на колени подрагивающей рукой, – это первое, – он надел такое же странное кольцо, как было на витрине, на мой палец, вызвав на моём лице ещё большую хмурость и бледность, – второе будет позже. Не нравится?
Я застыла, глядя на ровный кусочек стекла, вставленный в выкрашенный рыжим металл. Камень был даже больше, чем те, которые я видела в лавке, а значит, точно будет сильно мешаться. Но главное было не это:
– В деревне колечки дарят друг другу молодожены, – опустила к полу взгляд я, – м-мы сейчас пойдем в церковь Всезнающего?
Оушен усмехнулся.
– Чуть попозже, Лу, – насмешливые слова, – через пару недель. Это венчальное кольцо. Обручальное, как я сказал, будет спустя время.
Я расслабленно кивнула, желая снять его с пальца.
– Спасибо, – едва удержалась от поджатых губ и дёрнула губами, пытаясь улыбаться, – я должна не снимать его?
Оушен откинулся на спинку дивана, скрестив руки на груди.
– Эшелон, – бросил он кучеру, и продолжил со мной, – подложи я тебе змею в постель, твоё лицо не было бы таким вымученным и кислым, как сейчас.
Я подняла взгляд к его глазам.
– Я не боюсь змей, – ответила, – пусть это и было бы странно для вас – так делать.
Он закусил губу и покачал головой с тяжёлым выдохом. А после неожиданно быстро подался в мою сторону, наклонившись близко.
– Мне тоже не нравится вся эта бутафория, Лу, – он хмыкнул, – так что прикажу переплавить в ближайшей ювелирной лавке в пуговицу, повешу на цепочку и будет у тебя венчальный кулон. Так нравится?
Я не сдержала улыбки, кивнула и добавила:
– Только можно без камня?
– Что-нибудь придумаю, – он выпрямился, а затем вообще откинулся на спинку, – но обручальное тебе придется носить.
Я выдохнула и кивнула, отвернувшись к окну и разглядывая подтёки воды на стекле – изморозь быстро растаяла. На улице теплело.
– А вы? Будете носить? – поинтересовалась у всё ещё не отводящего от меня взгляда лорда.
– Конечно, – улыбнулся он.
– Может тогда сделать его обычным? Можно даже не выкрашенным, – я сняла кольцо с пальца и протянула ему.
Он нахмурился и принял его с непониманием.
– Выкрашенное? Ты имеешь ввиду другой цвет металла? – он дождался моего кивка, – это золото. Тебе нужно железо? – вновь подождал согласия, – серебро слишком дёшево. Платина?
Отвечать я не стала, так как перестала что-либо понимать.
– Полагаю, ты не отличишь. Забавно, – он хмыкнул, – крайне иронично.
Между нами повисло молчание, которое он нарушил задумчивым:
– Я бы сказал, более чем, – смотря на то, как я укрываю озябшую руку в хоть немного согревающей перчатке.
Глава 14
Нам нужно было проехать мимо толпы мужчин, таскающих с большой запряженной телеги какие-то доски, прежде чем мы подъехали к заднему входу для слуг, где и приказал остановиться Оушен. После мне, как и прежде, подали руку, помогая выбраться из кареты, проводили до нужного вагона под заинтересованными, но скрывающимися взглядами из окон, и в конце концов подхватили на руки, заставив задержать дыхание. Ноги опустились на высокий для подъёма пол вагона, я ухватилась за поручень и выпрямилась, чтобы обернуться и улыбнуться господину, бросившему мне на последок:
– До ужина, Лу. И никакой работы!
Я не успела даже кивнуть ему, прежде чем он повернулся ко мне спиной, махнул рукой кучеру, отправляя того, а после быстро и резко двинулся в сторону разгружающих телегу мужчин.
Долго смотреть ему в спину я не стала – бегом рванула в сторону кухни, не обратив внимания на тех, кто сидел в столовой, и остановилась, только увидев поднявшуюся при виде меня Весту.
– Женился?! – воскликнула Мери, разглядывая запыхавшуюся меня.
Я даже опешила под столькими прямыми ожидающими взглядами.
– Н-нет, – тихо ответила ей, затем подошла к поварихе и села на табуретку рядом с ней, выглянув в окно.
Из него дуло холодом, но с горящей печи исходил жар, потому я всё же решила расстегнуть пуговицы на шубе и снять с головы платок с венком, которые сразу положила на столик.
– Ха! Да хватит уже верить небылицам! – захохотала Шага, – вы её видели?! Кто на такой женится? Ещё и выдумщица! Поматросит, да бросит!
Веста тяжело плюхнулась на стул рядом.
– Как же так, Лушка? – прошептала она, схватив пальцами передник, – знахарь-то… этот… врач! Сказал, что… жениться господин собирается…
В её глазах промелькнула надежда.
– Он подарил колечко, – поджала губы я.
Все нахмурились, разглядывая мои перчатки на руках.
– Но сказал, что не такое, с которым женятся, а которое на помолвку дарят, – решила хоть как-то успокоить я женщину, – обещал свадебное потом.
Все трое уставились на меня с интересом, выжидая того, что я еще что-нибудь скажу.
– Ещё кровать заказал, – смущенно добавила я, – с цветами. Потому что не хорошо спать в его. Точнее… ему, наверное, неудобно спать на кресле. И ширму поставил.
– На кресле? – удивилась Мери, – т-ты…
Она замолчала, смотря на меня с ещё большим ожиданием.
– Не в маске же он… её… – вставила своё Шага.
– Он снял маску, – пожала плечами я.
Мери почти упала на стену позади. У остальных лица вытянулись.
– К-красивый? – прошептала девушка, которой больше всего хотелось узнать об этом и раньше.
Я кивнула и не сдержала смущенной улыбки.
– Очень, – поджала ступни к ножкам табурета, стукнув каблуком по ним.
– Да разве ж ты бы призналась, что страшный? – всплеснула руками Шага, – поди аки черт собачий, а ты краше и не видела!
Я замотала головой, словно она не его, а меня обзывает.
– Завидуешь, так молчи! – резко шикнула на неё молчавшая до этого Веста, – уж я вчера напереживалась! Утащил в своё логово, поди и… чего ругательного… его и не прознаешь!
Я вновь мотнула головой и улыбнулась ей.
– Он даже лечить меня скоро будет! – заявила гордо, – с завтрашнего дня. А сегодня… опять какой-то гадостью кормил.
Я нахмурилась, вспоминая те несколько неприятных ложек овсянки.
– Уж и не откормит он тебя со своими этими… господскими красивостями! Да этими… – повариха замялась, – новшествами! Того и гляди, ещё тоще станешь!
Вот тут я прям сильно головой замахала, думая всё о той же каше.
– Может тогда сейчас? – растянула сухие губы Веста, – а? Хочешь кушать? Али компот? С булочками?
Я ускоренно кивнула ей, чувствуя, как в животе было пусто.
– А чем ты болеешь то? – не унималась Шага.
Передо мной было поставлено блюдце с пышной ещё тёплой булочкой, стакан с компотом и… я вдруг подумала об Оушене. Из-за чего поднялась, поставила руки на узкий подоконник и высунулась наружу, чтобы увидеть его, застывшего прямой скалой напротив резво перетаскивающих доски мужчин.
– Можно мне ещё мм-м… две булочки? – вернулась в нормальную позу я, – а лучше три.
Если вспомнить то, сколько лорд ест, то впору было бы и ещё две к этим положить, но я почему-то постеснялась просить больше.
– Ты и одной не осилишь! Куда тебе столько? – не поняла меня Веста.
Однако положила ещё столько, сколько я попросила, за что была обнята вмиг вспыхнувшей мной, затем проследила глазами, как я криво заматываюсь в платок, запахиваю шубу обратно и машу ей рукой, чтобы выбежать из кухни со словами:
– Я быстро!
Бег по вагонам, оббегая всех встреченных мною, прыжок вниз, чуть не растеряв всё с тарелки, переход на шаг с тихим смехом, вырывающимся впопыхах, пока не донеслась до уже давно повернувшего ко мне маску лорда.
– Я… а я… я проголодалась, и значит… подумала, что в…ты тоже! Вот! – я сунула ему в руку тарелку и попыталась успокоить запыхавшееся дыхание.
Он неожиданно промолчал, подняв руку высоко вверх и загнув все пальцы, кроме мизинца, отчего сзади раздался очень громкий голос:
– Закрыть ставни! Отойти от окна! – по всей длине вагонов с конца прошёлся офицер, отдавая приказы для тех, кто не услышал их в первый раз.
Вскоре вся половина Эшелона с женщинами была закрыта. Лорд же снял маску, откинул капюшон, распустив волосы, после чего всучил мне тарелку обратно.
– Мне вина, для госпожи горячий чай и тёплый плед. А лучше два, – он склонился к опешившей мне, сноровисто застегнул все пуговицы на моей шуб-ке и усмехнулся, разглядывая кривой платок, который сразу же поправил сам.
– Да, милорд, – сказали сзади.
Оушен хмыкнул.
– Я разрешил бы тебе сесть, – он указал на скамью позади себя, – но вспоминая твои оставленные в некоем недоразумении чулки, попрошу дождаться пледа. В следующий раз я не потерплю подобного своеволия, даже обоснованного неосознанностью.
Я кивнула ему, думая о том, что такое «чулки».
– Раскаяния в твоих глазах я, конечно, не заметил, но и осознанное желание отслеживать аналогичные действия относительно тебя уже осознал, – он махнул рукой на лавочку, чтобы принесший покрывало слуга постелил его на неё, – второй мне.
Он забрал ещё одно покрывало, указал мне на тёплое теперь место, на которое молчаливая я села, поджав ноги. Их Оушен накрыл вторым покрывалом, сам опустившись на голое дерево.
Чай мне принесли спустя пару минут моего восхищенного и не в меру обожающего взора на господина. Даже слов не осталось в голове от его заботы.
– Чай, Лу, – напомнил мне о еде мужчина, сделав глоток из своего стеклянного стакана, – если замёрзла, то мы можем вернуться в вагон.
Я помахала головой и не выдержала:
– Вы очень… внимательный. И заботливый.
Уголки его губ слегка дёрнулись вниз.
– Я попросту желаю здоровья тебе, и, следовательно, своим детям, – заставившее меня поперхнуться чаем.
Лорд внимательно меня оглядел. Я же быстро кашлять перехотела, запив всё чаем, от которого шел густой пар, позволяющий мне спрятаться.
– И ты снова забыла про наш уговор, – холоднее, чем на улице, произнес он, – уже насиделась на кухне? – в его глазах сверкнула усмешка.
Я укусила булочку и покачала головой, уткнув взгляд в землю напротив высунутых носков моих ботинок.
– Я… слишком стара для рождения здорового ребенка, – решила сказать ему.
А в ответ услышала негромкое посмеивание.
– Это деревенские байки, Лу, – он внимательно проследил за шагами одного из мужчин напротив, – и нужны они для того, чтобы маленькие несмышленые девочки, вроде тебя, рожали много детей в первые годы вступления в брак.
Я была с ним не согласна:
– Я видела многих, таких как я… и некоторые из них умирали! И ребёнок тоже!
Он повернулся ко мне и уставился в упор.
– Настолько страшно? – вопрос, от которого в груди что-то закололо.
Я зарделась. Но выдохнула и прошептала, почти зажмурившись:
– Все говорят, что вы сделаете мне больно.
Он хмыкнул.
– Мы рождаемся, живём и умираем с болью, – прямые слова, – ты же понимаешь, что её не избежать.
Внутри стало невыносимо тоскливо и немного горько от его слов, но я понимала, что он прав.
– Тогда… вам будет больно, как и мне? – я выдохнула пар изо рта.
Он замер на мгновенье, а потом дёрнул бровью, хмыкнув и едва покачав головой.
– Нет, Лу. Мне больно не будет.
Я нахмурилась.
– Тогда это неправильно, – сказала прямо, – значит вы будете делать мне больно, понимая, что это так, но всё равно делая? Зачем тогда делать, если…
Договорить я не успела – он резко развернул меня за вмиг схваченный подбородок, дёрнул ближе к себе и наклонился, впиваясь губами в мои. Я захлебнулась от непонимания и странных чувств, подступивших со всех сторон, пока его губы сминали мои в поцелуе. Но не таком, о котором я мечтала – робком, нежном и трепетном, а в таком, от которого залились краской щёки, дыхание спёрло и сердце колотилось где-то в животе.
Я дёрнулась от него, чувствуя полившийся по коленям чай, выплеснувшийся из чашки, а после вскочила на ноги, ловя себя на мысли, что хочу сбежать от него на крышу Эшелона.
– Вот и повод вернуться в вагон, – как будто ничего не произошло, сказал лорд, – давай мне свой плед, – он протянул руку ко мне, отчего я замерла, ожидая его прикосновения с содроганием, – Луана?
Его пальцы опять нащупали мой подбородок, подняв голову вверх. Я зажмурила глаза.
– Слезы? – странный тон, – ты напугалась того, что я сделал или сказал?
Я сглотнула обиду и промолчала.
– Оба варианта, – догадался он, – что ж, я прошу прощения за свою несдержанность. Впредь этого не повторится. Что касается слов, то…
– В-вы не должны не повторять! – я распахнула мокрые глаза и всхлипнула, отчего он замолчал, – вы… не такой, как… все мужчины! Вы добрый и мягкий! А ещё правильный! А я хотела… в-вы же неправильно…
Его глаза округлились, но моё лицо он так и не отпустил.
– Мягкий? – брови взлетели на лоб, – правильный. Поразительно, – он усмехнулся, – что именно неправильно, Лу?
