Анна Цой
Эшелон сумрака
Я мотнула головой. Затем вперила глаза в рюшечный фартук, впилась побелевшими пальцами в металлическую поверхность и опустила глаза к полу.
Вмиг вся моя решительность улетучилась под ещё неосветлённые солнцем облака, чтобы исчезнуть где-то там, где верит в мою душу Всезнающий, и наблюдают за сомнениями мама и бабушка. Губы задрожали. Сердце в этот раз не колотилось, как бешеное, но и не замирало, трепыхаясь где-то в груди.
Кухонная дверь громыхнула – в вагон вошла Шага. Я почти прокусила губу.
– Милорд приказал накрыть ему на стол, – я протянула ей всё, что было выдано мне, а после того, как она кивнула и забрала, добавила, – расскажешь мне, как он выглядит?
Она неуверенно кивнула, забегала глазами и была отвлечена шипением поварихи:
– Ох и достанется тебе, Лушка, – женщина уместила кастрюлю на печи, – знаешь же, что тебя ему надо, так чего трусишь? Сама полезла – сама и выбирайся! Ум то в напёрсток поместится!
Я вжала голову в плечи. Но промолчала, пойдя набирать крупу в мерную чашу.
– Чего сама не пошла, раз интересно? – не удержалась Шага, завязывая за спиной шнурки передника.
Манки требовалось намного меньше, чем воды, потому я и начала высчитывать в голове сколько её нужно на эту кастрюлю. Мысли постоянно сбивались, но я упорно продолжала думать о каше, а не о лорде, который ждёт именно меня. Там – прямо за стеной.
В ответ ей я только пожала плечами – всё остальное было выше моих сил. Она закатила глаза, махнула на меня рукой и буркнула:
– Твоё дело, – после чего бухнула подносом по мешку с рисом у самого входа и пошла к дырявой двери напротив.
Через неё всегда проходили мужчины, направляясь в столовую. Теперь это делала Шага. Вероятно, она была самой первой девушкой, которую допустили в ту половину вагона. Интересно, а следующий тоже был занят столовой для солдат, или им хватало одного этого? Иногда подавальщики скрывались за той дверью, видимо там тоже было кого кормить.
Но главная мысль всё же была о лорде, которого сейчас сможет увидеть Шага, суетливо проскользнувшая за дверь и давшая сигнал мне – я даже бросила мерную чашу в мешке, припустив к выемке для подачи блюд. Колени бухнулись о край двери, немного проскользив по полу. Глаза уперлись в пустую комнату, меж столов которой – ровно посередине, шла новая подавальщица. Бантик на её спине болтался кривыми хвостиками, но не путался в складках платья – в отличие от тощей меня, Шага была приятной внешности и имела хорошую фигуру, потому платье на ней разгладилось и выглядело не как серый мешок.
– А кто будет работать? – Веста добавила в свои слова совсем каплю ворчливости, – твоя дурость до добра не доведёт, Лушка. Помяни моё слово. Что за девка? Как на крышу лазать, так она тута, а как по-человечески выйти, так она улизнула, да подглядывает!
Я направила взгляд к столу неподалёку от входа и замерла. Светлого хвостика волос теперь не было и в помине: только высокий чёрный воротник плаща, ограждающий мой любопытный взор и тот, что прилип к полу от Шаги. Она не смотрела на него и секунды, прежде чем встать рядом, поклониться и опустить голову вниз.
– Как твое имя? – почему-то спросил лорд.
Но дело было совсем не в этом – его голос был другим. Приглушенным, тяжёлым и более тусклым, будто… имел какую-то преграду.
– Шага, господин, – она вмиг вскинула взгляд и на пару секунд замерла в нерешительности и, кажется, непонимании.
В это время я заметила, как даже под плащом напрягается спина лорда, как медленно поворачивается его голова к ней и как бледнеет находящаяся в ужасе девушка.
– Мне нужна вторая… девушка, – он заставил отшатнуться её взмахом полов собственного плаща и поворотом всего тела сюда, – где она?
Донеслось до меня это уже тогда, когда я, не успевающая улизнуть от окошка в сторону, упала на спину, почти задыхаясь от переживаний.
– Г…господин… я… – не знала куда себя деть Шага.
– Луана, – то ли позвал меня, то ли назвал моё имя для подавальщицы он, – пусть подойдет она.
Я слышала шуршание, которое сообщило мне, что мужчина отвернулся, а я сама вновь села и усердно замахала головой, чтобы она сказала ему, что меня нет. Что угодно, только не идти к нему!
– Она… – правильно поняла меня девушка, но найти нужных слов не смогла.
Потому ей помогла Веста, нагнувшаяся к окошку, у которого замерла я:
– Лушка хворает сегодня, господин. Её нет на кухне. Мне поднять её с постели, ваше превосходительство? – её ложь таковой не казалась.
Словно бы она и не выгораживала сейчас мою трусость и глупость.
Тишина насторожила нас обеих, глядящих друг другу в глаза и словно разговаривающих без слов. Я слышала её молчаливое ворчание, а она мое тихое оправдание. И я готова была броситься к ней с благодарностью, чего не делала и не желала никогда до этого момента.
– Не стоит, – насмешливое, – ей нужно выздороветь до вечера. Иначе мне придётся узнать о её благополучии самостоятельно.
Тон был странным. Будто и с тем самым смехом, которым он сопровождал весь наш вчерашний разговор, но и с жесткими нотками приказа. Будто хотел напугать меня сильнее.
– Я расскажу ей ваш приказ, господин, – выдохнула спокойнее Шага, – я эмм… что мне вам… принести, ваше пре… ходи…
Под конец она запуталась окончательно и вжала голову в плечи, думая о своей провальной попытке повторить слова Весты.
– Накажет же, дура! – прошипела мне повариха, – без руки аль без жизни хочешь остаться?!
Я замотала головой.
– Ничего, – услышала я от мужчины, – я дождусь выздоровления моей официантки.
Шуршание плаща – он сперва откинул его в сторону, а затем поднялся на ноги, посрамив в росте задравшую голову Шагу. Несколько шагов от него она пятилась в нашу сторону, чем немного пугала, а после, когда лорд направился к выходу, замерла, крепко сжимая пальцами спинку стула.
– Завтра вечером нас ждёт остановка для дозаправки, – когда мужчина уже коснулся ручки, он неожиданно развернулся, вновь распугав нас с Вестой, – наймите новую девушку – Луана больше не входит в кухонный штат.
Я застыла. Даже сердце остановилось.
– Г-господин! Вы меня увольняете?! – воскликнула я, находясь в полнейшем ужасе.
Я даже дернулась к окошку, чтобы увидеть его, но уперлась взглядом в ту же закутанную в плащ спину.
– Мгновенное выздоровление, – донеслось до меня насмешливое.
Однако, он не обернулся. Легко отворил дверь, шагнул в межвагонье и исчез за толстой тяжелой створкой.
– Точно сдурела! – сразу же завопила повариха, – кто ж с тобой так долго возиться будет, пустоголовая?! Ишь чего выдумала – с самим господином пререкаться! Того и гляди без головы останешься!
Поднималась с пола она тяжело, в какой-то момент я даже протянула ей руку, по которой она с размаху шлепнула, и сама же зашипела от боли.
– Где ж ты такая отыскалась?! Дурища дурищей! Да ещё и наглая, когда не надо! Все дни со мной молчала, а тут – на тебе!
Я вжала голову в плечи, чувствуя собирающиеся на глазах слёзы.
– Чего ревёшь? – повариха дохромала к кастрюле с исходящим от закипевшей в ней воды паром, – не выгнал он тебя и ладно! Так бы Мери сказал, али мне. А так… в личные слуги переведёт, иль сразу в любовницы!
Она даже не стала смотреть, какое впечатление произвела на меня своими словами. А я была в таком ужасе, что в глазах едва не темнело. Тело всё казалось холодным, как при ознобе, и мягким, как разваренное в воде дерево.
– Я н-не… не хочу, – прошептала я, оседая на пол.
Дверь хлопнула, в кухню вошла Шага.
– Эй! Ты чего?! – воскликнула она в тот момент, когда Веста уже плеснула мне в лицо холодную воду.
– Зачем лезла, если не хотела в любовницы идти?! – заворчала женщина, – до чего дура, а!
Я поднялась с пола, боясь получить очередной ковш воды в лицо и стряхнула её с кожи. А после направилась продолжить свои дела, пытаясь успокоиться.
– Это ты правильно – пока не найду тебе замену, сиди тут! – всучила ложку мне она, – а где ещё одна?! Где её черти носят, уже скоро приходить начнут, а её все нет! Шага, а-ну марш за этой бесовкой!
Девушка вылетела из кухни, припустив до спальни. Мы же остались вдвоем.
– Мешай сильнее – так всё пригорит! Будешь сама всю кастрюлю есть!
Я последовала её словам.
– А насчёт господина, то кто ж его знал, что он с тобой говорить даже станет! Досель девушек не любил, а тут… чем только приманила его?
Я пожала плечами.
– Он не видел меня ещё, – шёпот, – а если бы увидел, то не стал делать… этой… – я замялась и покраснела.
– Ясно дело, – буркнула она, – не стал бы! На тебя без слёз то и не взглянешь совсем!
Я кивнула, подтверждая её слова.
– Ну, – она вновь увидела мои слёзы, – да не реви ты! Если не видел, то и трогать не будет, – поразмыслила она, – а коли будет, то не какой-то мелкий служачок, а сам лорд! Поняла?
Вновь кивнула ей, не понимая разницу. Всё равно мне будет плохо – какая разница кто.
– Эх, ты… – пробурчала она.
Вскоре пришли и остальные девушки, за ними неохотно тащились поварята. Теперь моя помощь стала не нужна, и я отошла к окошку для подавальщиков. Мысли в моей голове роились, как пчелы. Невзирая на весь тот страх, что был со мной всё это время, глубоко в душе я хотела чего-то подобного. Не стать любовницей лорда, но… другое? До высот жены мне, конечно, было невозможно дотянуться, но… разговаривать с ним я тоже раньше не могла, ведь так? Может и сейчас случится что-то такое же волшебное? Может быть получится обойтись без всех этих глупостей и боли? Может… всё вновь станет лучше?
Глава 5
День я отработала с тяжёлой головой. Лорд так и не появился сегодня. Даже на ужин. Даже ненадолго. И это вселяло в душу непонятные чувства – хотела я или не хотела, но в следующий раз мне придется выйти к нему. Веста права, я была виновата сама, пусть и не понимала, что может произойти. Это было глупо, но могла ли я считать себя умной?
Шага не ждала моего вопроса о лорде. Стоило нам приняться за завтрак, и мне поведали всё в красках, хоть и достаточно простым языком. Лорд был в маске, как и догадывалась я сама – даже край лица не виднелся сквозь неё. От сокрытого плащом с воротником подбородка, до стянутого капюшоном лба, маска была сплошной преградой. Глаза мужчины она не разглядела, оправдываясь тем, что испугалась всей этой конструкции. Да и кроме страха она ничего и не поняла.
Это слегка разочаровало меня, ведь если немного поразмыслить, то так он подготовился именно ко встрече со мной. Зачем вообще прятать лицо? Неужели все эти слухи были правдивы? Странно, что они были совершенно противоположны. Божественно красив он или же наоборот – баснословно уродлив, я не знала. Загадочным оставалось то, что в те дни, когда он приходил до этого, его голос был обычным, таким, какой я слышала на крыше. Значит при солдатах и офицерах маски он не носит. С другой стороны были слова Весты о том, что видела она его только в маске, как и все. Значит, он выходит из своего поезда или из комнат. Но почему тогда скрывает лицо? Ведь если бы он был так страшен, то наверное солдаты пугались бы его. Или нет?
Так или иначе у меня уже не было, и сразу после того, как повариха отпустила нас всех спать, я проскользнула на крышу.
Сегодня было заметно теплее, что несказанно радовало и грело во всех смыслах. Однако, снять ботинки я не решилась – уже успела опуститься ночь, а в обед немного капал дождь, и из-за чего крыша все ещё была сырой.
Шла я медленно и оттягивая момент.
Страх, вызывающий воодушевление – мне казалось это самым небывалым чувством из всех возможных.
Села и вытянула ноги я с приятным ощущением внутри. Он считает меня ребенком, ведь так? Я вмиг вспомнила его прошлые слова, потому и поняла, что любовницей никто меня не сделает. Я ребенок, а значит мне следует оставаться таковым достаточно долго, хотя бы для того, чтобы не попасть в неприятности.
А если я ещё не выросла, значит у меня могут быть глупые вопросы? Он разрешал мне задавать их вчера, и это многое значит.
– Милорд? – позвала я.
– Я здесь, Луана.
Мне от его обращения стало как-то некомфортно, будто моя безопасность закончилась в момент произнесения моего имени.
– Я могу называть тебя Лу, как остальные? – он дождался моего тихого согласия, – замечательно. Я жду свою песню.
Это вызвало на моём лице улыбку.
– Похожую на первую, господин? – поинтересовалась я.
А всё потому, что он даже не упомянул ситуацию в столовой. Это очень радовало.
– Какую пожелаешь, – как-то беспристрастно ответил он.
Я напрягла ум и закусила губу. Наверное, это был мой шанс.
– Только она короткая, – предупредила его.
Руки сжали подол платья от волнения.
– Я буду рад любой, – совсем холодное.
Но я не обратила на это внимания, вспоминая строки и плавный мотив:
Восемнадцать веков тишины,
Покрывающей шрамами страха.
Я играла с судьбою в ноли,
Остановкою стала мне плаха.
Я хотела бы видеть те сны,
Что позволили мне вмиг растаять.
Говорят, все они так дурны,
Что не стоит и мне о них чаять.
Анаграммою стал мне батистовый мед,
А презрением капелька злата.
Я желала увидеть однажды восход.
С эшафота увидела. Клята.
– Это намного лучше, – немного улыбчивое от него, – но… батистовый мед – это метафора?
Я застыла в непонимании.
– Д-да, милорд, – попыталась выглядеть умнее я.
– Забавно, – усмехнулся он, – могу лишь сказать, что автор – крайне тяжёлая личность.
Мои брови сошлись на лбу.
– Почему? – я подалась вперед и впилась пальцами в поручень напротив.
– Уныние – едкая черта характера, – до меня донеслись шаги.
Кажется, лорд подошёл вплотную к окну. Я не выдержала:
– А если он был вынужден унывать? – я взметнула глаза к небу, – что если вся его жизнь была настолько уныла и тяжела, что другие – яркие мысли он старался отдавать другим?
Он задумался.
– А сейчас? – неожиданный вопрос, – сейчас автор не унывает?
Глаза переместились к проносящемуся мимо полю, а улыбка посетила лицо сама.
– Думаю, нет, – я вгляделась во мрак ночи, – сейчас он находится на распутье.
Мимолетная тишина и прозорливый вопрос от лорда:
– Распутье эмоциональное?
Я пожала плечами.
– По большей части да, но… ему страшно, – закушенная губа, – и сложно. И радостно, и одновременно непонятно, как поступить дальше.
Минутное промедление, пока до моих ушей доносился только мерный стук колес, а после спокойные слова:
– Ему стоит быть беспечнее – тянущие эмоции призывают лишь подобные им.
Его совет был хорошим. Правильным и мудрым. Не знаю, ощущал ли он сейчас разницу между нами, но для меня она практически исчезла. Он казался мне самым честным и открытым во всём многообразном мире, будто другие люди даже до носков его сапог не могли дотянуться.
– Полная беспечность тоже не… – начала было я.
– Никто не говорил о полной беспечности, Лу, – донеслись до меня прохладные, не терпящие возражения слова, – тот, кто не осознает меру, не может называться человеком вовсе.
Он был строг. Настолько строг, что это восхитило меня, а не отпугнуло, как должно было.
– М-мне кажется, что такого человека можно попросту назвать глупцом, а не…
В ответ мне раздалась усмешка.
– Глупцом? Не имение меры ведет за собой бесконтрольность. Бесконтрольность всегда связана со слабостью. Слабость – удел того, кто сдался и не смог обратить своё бессилие в стремление.
С этим я была не согласна. Но возражать не стала бы в любом случае. А лгать я умела достаточно хорошо.
– Думаю, вы правы, господин, – палец прошёлся по влажной поверхности крыши, чертя на ней короткую кривую полосу.
– Оушен, – произнес он, – если ты дала мне разрешение называть тебя по имени, то и ты вправе так поступать. С титулом всё сложнее, потому даже по-дружески тебе следует обращаться на «вы» – большего я позволить тебе не в силах, – несколько секунд между нами стояла тишина, – я уточнил на тот случай, если ты кхм… упустила этот момент из своего образования.
Не упустила – я о таком даже не задумывалась. Более того, в моей голове никак не укладывалась мысль о том, что лорда можно было называть по имени, а не привычно для таких, как я, с трепетом и…
– Я могу считать вас своим… другом? – не поверила ушам я.
Снизу раздался тихий смех.
– П-правда? Но только я никак не смогу вас… по имени… – я почти задохнулась от трепещущего в груди сердца.
– Ты – сама непосредственность, Луана, – довольно сообщил он, – к слову, кто наградил тебя этим именем? Если ты утверждаешь, что жила в деревне и носила статус крестьянки, то очевидно ты лжешь.
Палец застыл рядом с поручнем, я замерла равно ему.
– Бабушка, милорд, – ответила я, – она услышала его от одного замкового слуги, который приехал к ней за настойкой для своей госпожи.
Мужчина внизу будто исчез – от него не доносилось ни звука. До момента через половину минуты, когда снизу послышалось немного злое:
– Я сообщил тебе о том, как ты должна обращаться ко мне.
– Простите, м… простите, – поспешно выдавила я.
Но так и не смогла назвать его имя. Слишком силен был страх, вколачиваемый в меня с самого детства. Наш местный граф обожал прилюдно наказывать тех, кто посмел оскорбить его чем-то. А таковым для него считалось очень многое.
Сейчас же мне предлагали поступиться тем, что вдалбливали мне под угрозой смерти.
– Я не отстану, пока ты этого не сделаешь, – попытался мягко потребовать он.
Но я поняла, что это было лишь попыткой.
– Господин Оушен, – выдавила я.
Из вагона до меня донесся хмык.
– Без «господин».
Я кивнула самой себе.
– Как скажете, эм… Оушен, – вышло у меня тихо.
И особенно вымученно.
– Прелестно, – он, кажется, скрывал свой смех, – твоя «болезнь» сегодня в столовой была спровоцирована тем же смущением, что и сейчас?
Я нахмурилась.
– Смущением, гос… ми… кхм? – я даже закашляла лишь бы не вынуждать себя говорить снова.
Мой хитрый план был встречен его тяжелым вздохом, а после словами:
– Хочешь сказать, что дело не в нём?
Я кивнула. Лорд это понял.
– В чём же? – он показался в моём воображении «с горящими глазами», когда произносил этот вопрос.
У него был воодушевленный тон. Не хотелось портить его своим ответом.
– Простите, Оушен, – каким-то чудом я смогла назвать его по имени, – но это страх.
С минуту мы пробыли в тишине, пока её не прервал лорд:
– В мои планы не входило пугать тебя.
– Нет! Вы не поняли! – попыталась оправдаться я, – я как бы боюсь не вас, а ммм… само осознание, что разговариваю с вами!
Вышло с каким-то сомнением, но достаточно громко и воодушевленно.
– Само осознание, – повторил он задумчиво, – это… странно. Мило, но странно.
Я могла списать его слова на то, что мы с ним, как ни посмотри, но были из разных слоёв общества, потому я, например, тоже часто не понимала его слов и действий.
– И никак не умоляет твоего поступка, – добавил он с легким укором, – полагаю, в следующий раз тебя не сломит эта или иная «болезнь».
Я не смогла удержаться от смущенной улыбки.
– Не сломит, – сказала утвердительно.
– Я рад, – подобный мне тон.
Мой взгляд стремился в темноту ночи, подмечая пробегающие мимо редкие деревья. Я насчитала пять, прежде чем решилась задать вопрос:
– Сегодня вы… я… мне стоит идти в другое место утром? Не на кухню? – прошептала я.
Затем выдохнула, как после плача, и сжала плечи руками – воздух будто стал прохладнее.
– Я пришлю за тобой слугу, – безразличным тоном ответил он.
Это показалось мне знаком, ведь если ему нет дела до такого, то и есть вероятность, что мне можно будет ничего не менять.
– Я могу попросить вас оставить меня на кухне? – смело задала вопрос я, а после спохватилась, – Оушен.
После первых слов лорд промолчал, но стоило мне добавить его имя, как он рассмеялся, находясь при этом практически у самого окна – я слышала всё отчетливо.
– Это из-за страха или ещё по какой-то причине?
Я пожала плечами.
– Мне очень понравилось работать на кухне, – честно поведала ему я.
– Здесь будет лучше, – произнес он.
Но так, будто сомневался в собственных словах. От него я слышала такое впервые.
– Как прикажете, милорд, – расстроилась я.
Мужчина постучал пальцами по стене. Или столу. До меня донесся едва слышимый перестук.
– Оставайся, – милостиво дал дозволение он, – полагаю, тебе удобнее разговаривать со мной подобным образом, – намекнул он на крышу и меня на ней.
– Да, гос… Оушен, – вновь сбилась я, – а вас… вам нет?
Он хмыкнул.
– Мне нет разницы, – сообщил он.
И мы промолчали. Мне казалось, что он так же, как и я, желает многое сказать, но или не решается, или не хочет показаться в невыгодном свете.
– Могу ли я спросить? – вышло очень неуверенно.
– Да, Лу, – ответил он.
Я поджала губы и собралась с силами.
– Какого цвета у вас глаза?
Про маску я спрашивать не решилась, потому как это было бы совсем нагло, а так… не откажет же он мне в простом вопросе?
– Тебе пора спать, – холодные слова.
Я бы сказала леденящие. Я вздрогнула, нахмурилась сильнее чем прежде, а после поднялась на ноги.
– Простите, господин, – шепнула я, – спокойной ночи.
И рванула по крыше к люку, гонимая не столько ветром, сколько гнетущим непониманием. А что, если бы я спросила про маску? Он бы тогда поднялся и убил бы меня?! Шутка, конечно, но наказал бы точно.
Спускалась я в замешательстве, потому чуть не упала с лестницы, прежде чем спрыгнула на пол и застыла, держась за одно из креплений – в вагоне горел свет.
Оборачивалась я быстро, боясь, что мне влетит, а я даже не узнаю от кого. Ко всему прочему, самым страшным местом для наказаний была для меня именно спина. Потому что по ней обычно и били.
– Ты не должна была туда забираться, – с укором сказала мне Мери.
Она стояла со скрещенными у груди руками и сверлила меня взглядом так, будто я что-то украла.
– Веста рассказала мне про господина, – вышло у неё строже, чем обычно, – он велел проводить тебя до его личных вагонов утром.
– Уже, не… – начала было я, но никто слушать меня не стал:
– Можешь идти спать, – она сузила глаза, – завтра не убегай, а сразу подходи ко мне. Поняла?
Спорить с ней я не стала. Может господин ещё просто не отдал приказ? А после моего вопроса…
Я вмиг испугалась и кивнула женщине. После чего развернулась и пустилась бежать до самого последнего вагона, где нырнула в темноту и прокралась к своей пружине. Слёзы догнали меня уже там.
***
Утро началось вяло – я сомкнула глаза не раньше, чем за час до побудки. Но давило на меня не это, а то, что я его прогневала. Мне казалось странным, что в этот раз я не испытывала страха, но одновременно чувствовала дискомфорт, будто… вину.
Так или иначе, но с этого момента я зареклась больше не задавать глупые вопросы. Если я, конечно, теперь смогу вести с ним разговоры.
Лорды мне казались крайне обидчивыми и ранимыми. Все известные мне, кроме него. Оушен и в самом деле был другим: прекрасным, как полярная звезда. И холодным, равно ей же. Недоступным, загадочным и волшебным. Словно вышедший из сказки принц, которому хотелось отдать сердце, зная, что он поступит благородно даже если не найдет ответа в своем.
Я жалела только о том, что сама не была принцессой. Он хотел видеть во мне кого-то пусть и не равного себе (до него всем было далеко), однако хоть чуточку подобного. Я же была простой. Не такой хорошей и ладной, как Золушка, и совсем далёкой от принцессы.
Я могла лишь слушать его необычайно завораживающий голос, произносящий правильные и мудрые мысли, и радоваться открывшейся возможности – мне несказанно повезло быть рядом.
Ноги свесились с кровати медленнее, чем обычно. Я всё ещё помнила слова Мери, раздающей сейчас приказы уборщицам, в свою очередь принимающим смену у других. Раньше я не видела этого, убегала сразу на кухню, боясь остаться здесь на подольше.
– А ты чего сидишь? – спросила подошедшая к моей кровати Нюра, – тоже уволили, да? Так я не сомневалась! Куда пойд…
– Госпожа Луана? – в вагон вплыл мальчик лет десяти, приблизился к управляющей и оглядел всех замерших присутствующих.
Он принадлежал к высшим слугам – это было видно по вышитым серебряным вихрям на сюртуке и штанишкам до середины голени. А так же по белоснежным гольфам и аккуратным туфелькам на небольшом каблучке.
– Э-это я, – слазила с кровати я быстро, не желая воровать у мальчика время.
– Милорд дозволяет вам остаться на кухне, – деловито произнес он, отчего я застыла на половине пути, – как вы и просили. С этого дня вы повышены до второго повара и вам разрешено передвигаться по средней части поезда.
Воздух из лёгких выбило.
– При необходимости вы можете обращаться ко мне, госпожа, – он говорил немного с трепетом, – и ещё: милорд передал вам свои извинения и сообщение о том, что он прибудет только к позднему ужину.
Он поклонился находящейся в странном чувстве и спросил:
– Я могу идти?
Я, собрав силы, кивнула ему и услышала в ответ:
– Доброго дня вам, госпожа.
После чего он удалился, оставив меня и остальных в смятении, и даже не знаю кого больше – меня или Мери, с которой мы теперь были на одной ступени власти.
– Я п-пойду, – решила отчитаться я, а после склизнула по вагонам до кухни, будто бы мой новый статус побежал за мной, разнося эту весть всем вокруг.
В нужном вагоне я стояла и пыталась отдышаться, пока Веста смотрела на меня с укором. Мне он показался заслуженным.
– Проспала ты что ль? – она заглянула в кастрюлю на плите и начала ругаться уже на её содержимое, – бесовщина, честное слово! Почто ты пригораешь сегодня, матерь господня?!
Отвечать на её вопрос я не стала, тем более никого из остальных ещё не было, и мы с поварихой были одни. А она, кажется, вообще ничего не знала. И это было замечательно!
Потому я прошла к ней и принялась за привычные дела, которыми занималась каждое утро каждого прошлого дня.
– На! – она сунула мне в руку черпак, – теперь твоя забота – следить за ней! Иначе я её… чего так глазищи раскрыла?
Женщина даже шаг назад сделала, будто испугалась. С её хромотой это выглядело забавно, а с извечно нахмуренным лицом вызвало у меня улыбку.
– У тебя хоть мордаха округлилась, а то была… – она прошла дальше по своим делам, в то время как я подошла к манке и долила туда ещё молока из бидона рядом, – тростинка с глазищами! – она показала ладонями размер моих глаз и схватила вторую кастрюлю для варки яиц, – недокормленый ребенок. Слыхала, кстати?
Я отняла глаза от своего варева и качнула головой, напряженно всматриваясь в её прерывистые резкие движения. Мне казалось, что сейчас она обвинит меня в том, что я поступила нечестно.
– Нюрку то выперли! – она усмехнулась, – как я и говорила. Мери не верила, а… погодь! А ты… должна была же… а лорд то… – она уставилась на меня пронзительно, – я же видела мальчишку из высших сегодня. Отказалась?
Теперь она действительно смотрела с осуждением. Я поджала губы и кивнула, отдавая своё внимание чему угодно, только не ей.
– Ну и дура, – буркнула Веста.
Чем вызвала у меня в душе недоумение. Не она ли сама говорила мне, что я лезу куда не следует? А теперь…
– Почему уволили Нюру? – поинтересовалась я.
– А ты как думаешь? – вскинула глаза ко мне она, – шлялась по мужикам. Мери её даже в вагоне ихнем поймала пару раз ночью! – она махнула рукой на моё беспокойство, отразившееся на лице, – да не бери ты в голову! Ничего ей не будет, даже деньги за все дни заплатят! Да и не одна она идёт.
Последняя фраза была произнесена со смешком.
Я внимательно и с нетерпением ждала продолжения.
– Говорила я тебе с тем подавальщиком не шушукаться, так он другую дуру себе нашел! – огорошила она меня.
– Уил? – переспросила я.
– Откуда мне знать? – она отвлеклась на открывшую вагонную дверь Шагу, – ой, копуша! Шевелись резче, да ноги передвигай! Иначе мы ничего не успеем! И так сегодня повезло нам – день остановки. Солдаты обедают в городе. Иначе бы точно отправила тебя следом за Нюркой!
Я стояла хмурой глыбой льда, пытаясь отделить одну новость от другой.
– Мы будем останавливаться? – радостно переспросила девушка, – и сможем пойти в город?
Тут мои мысли остановились на подобном ей волнении и воодушевлении.
– Ишь чего захотела! Город! – ворчливо заметила Веста, – кто тебя отпустит то в него?! Да и банный день сегодня! Точно дурная голова покоя тебе не дает!
Мы с Шагой переглянулись и затихли, думая, кажется, об одном: что за банный день? Я всё это время даже не задумывалась о том, как мы будем мыться – в Эшелоне был только вагон с туалетом, даже таза для умываний предусмотрено не было. Что говорить, никто из всего женского вагона на ночь не снимал платья, в то время как я дома обычно оставалась в рубашке чтобы не портить одежду. Это показалось мне неприятным сначала, однако потом я нашла в этом некоторое удобство. И смирилась. Хотя без умываний каждое утро было непривычно.
Завтрак прошел в спокойствии – никто ничего мне так и не сказал, хотя, когда пришли поварята, то все они косились на меня, не понимая, что делать. Они слышали наш утренний разговор с тем слугой, потому и вели себя молчаливо, боясь сказать что-то лишнее. Мне повезло с тем, что этого не слышали Шага и Веста – это стало спасением от неудобных разговоров.
Стоило закончиться завтраку и уборке на кухне, как повариха объявила сборы. Нас подвели к тому самому большому шкафу с одеждой в отдельном вагоне, где Мери выдавала чистые комплекты. Толпа здесь была не такой большой, как я думала, потому что те, кто получили своё платье или костюм, выходили в служебную столовую, где и рассаживались по местам. Всё было достаточно просто, до того момента, пока к управляющей не подошла я.
– Тебе уже принесли новый, – она сунула в мои протянутые ладони сверток и хмыкнула, оставив в моей душе неприятное ощущение, – жаль, что ты не ушла к высшим – там бы тебя уже порвали.
Меня даже передернуло от её слов, настолько они были неожиданными и неприятными. Я опустила голову и отошла, пропуская недоумевающую Весту.
– Туфли, – бросила мне вдогонку Мери.
А после сделала шаг и практически толкнула ещё одним свертком в грудь. Я отшатнулась, холодея внутри.
– Сдурела, Мери?! – закричала Веста, – как с дуба рухнула! Чего на тебя нашло?!
Я уже шагала, сжавшись к двери, когда мне в спину прилетело:
– На меня нашло?! – управляющая почти вопила, – знаешь же, как ненавижу… девок! А эта…! – она что-то тихо прошипела, что я не услышала сквозь неприятный гул голосов вокруг, – моли господа чтобы тебя не уволили из-за неё!
Вагонную дверь я открыла со струящимися по щекам слезами. Сквозь них я не видела практически ничего, потому и очнулась только в тот момент, когда врезалась в кого-то и резко отпрянула, пробормотав короткое «Извините, пожалуйста».
– Лу, ты в порядке? – придержал меня за локоть Джеки, – сядешь со мной? Пошли.
Он потянул меня к двум пустым местам напротив хмурых Нюры и Уила. Села я, вытирая набежавшую влагу и пытаясь смотреть в стол перед собой.
– Мери – гадина, – произнесла девушка, – гадюка! Вечно ядом брызжет на всех!
