Анна Цой
Эшелон сумрака
– Тогда не делай, – лёгкие для него, но очень тяжелые для меня слова.
Я мотнула головой, отчего он немного отстранился.
– Ты не согласился, – напомнила о своём предложении я, – и можешь совершать зло дальше. А это плохо. Значит я должна тебя остановить.
Он хмыкнул и упал на спину, утянув с собой и меня.
– Расслабься, Лу, – провёл по моему плечу он, – без твоей воли я не сделаю ровным счётом ничего, а ты обнимаешь меня каждую ночь. Ничего нового, помимо исчезновения кровати под нами.
Сделать как он сказал не получилось – я сползла с него, села рядом и упёрлась рукой в колючий шерстяной ковер. Шага принесла похожую на прежние бутылку.
– За твою бескомпромиссность, – он всучил мне полный бокал и сделал глоток прямо из бутылки.
Я в непонимании оглядела его и протянула обратно.
– Тебе станет легче, Лу, – не принял его обратно лорд, – убивать кого-то нетрезвым не так страшно, как с холодной головой.
В его глазах мелькали огоньки от печи, делая его лицо хитрым и опасным.
– Мне хочется спать, – я поднялась на ноги и, прикрываясь, прошла к двери, унося с собой и бокал.
Оушен всё ещё оставался на полу, отличаясь от того себя только насмешливой улыбкой, выдающей весь его прошлый настрой, а ещё хитрым взглядом, с которым я встретилась.
– Смени рубашку на сухую, – произнёс он, пройдясь по мне взглядом, – я останусь здесь, чтобы не смущать тебя сильнее.
Я кивнула, задумчиво оглядела бокал в своей руке и сделала один глоток, подаривший одновременную горечь и сладость во рту. И только после двинулась в спальню, не забыв прошептать себе под нос:
– Я не смущалась.
Глава 22
Он пришёл через полчаса, когда я уже лежала за своей стеной из одеял и никак не могла сомкнуть глаза. Они оставались на пустом бокале на столе неподалеку и на ноже, лежащем рядом с ним.
Лорд был прав – после нехорошего вина мне стало легче. Вот только он не сказал, что убивать его я после этого не захочу.
– Если я лягу рядом, ты сбежишь? – спросил он, в самом деле двигая меня с края.
Я отодвинулась, пропуская его, перелезла через заборчик и упала на его сторону кровати, чувствуя едкий запах алкоголя. Мужчина был если не пьян, то точно не трезв.
С того края до меня донесся хмык и насмешливое:
– Liebe, Geduld, Qual, – непонятное, а после ясное и без смеха, будто усталое, – я люблю тебя, Лу.
Нож на столе блеснул отчетливее. Только вот почему именно столовый? Даже не кухонный, а тупой с зазубринами для еды.
Я продолжила лежать молча. Лорд ко мне не приближался, тоже ничего не говорил и, кажется, успел уснуть за тот час, пока я не находила правильного выхода. А был ли он здесь вообще? Я должна была запятнать душу и совесть в любом случае: от ужасного убийства или же сдавшись на милость злодею. Но даже не это было ужасным, а то, что я сейчас мечтала о втором варианте. Кощунственно и греховно.
Всезнающий даёт нам испытания. Было это моим или нет – я не знаю, однако оно было ужасно тяжёлым. Дать мне такой выбор было жестоко.
Но я сделала его.
Поднялась и подбежала к столу – сделай я это медленно, то точно не решилась бы. А потом рванула к кровати, перебралась со своей стороны через одеяла и села рядом, едва касаясь острыми коленями его бока. Тяжело сглотнула, едва найдя, чем это сделать в полностью сухом рту. И занесла руку.
Замерла, чувствуя слёзы на глазах. Да разве я убийца?!
– Левее, – произнес мужчина, – и выше, – смешок, – ткнешь в живот – только помучаешь, а так доберешься сразу до сердца, – второй смешок, – что с твоим размахом и силой удара маловероятно, но всё же…
Он посмотрел в мою сторону, оглядел мои круглые от страха глаза и протянул руку к моей, чтобы сжать поверх мои пальцы, удерживая едва не выпавший нож, и медленно опустить к своей груди, прицеливаясь.
– Можно было бы бить сюда. Если бы твоя служанка не присекла любые попытки, принеся тебе самое ужасное орудие убийства, – хмык, – ты меня им разве что распилить сможешь, – его указательный палец прошёлся по закругленному кончику ножа, – видишь, он совсем не острый.
Я отбросила зазвеневший по полу нож, наклонилась к нему и, схватив за вырез всё ещё влажной рубахи, прижалась губами к губам.
– Лу, я пьян, а ты… – отстранился он.
Но я не дала договорить. Мне вмиг стало так спокойно и правильно на душе, что я прижалась к нему сильнее и выдохнула, чувствуя, как его ладони скользят вверх по моим ногам:
– Сделайте то, что намеревались сделать в гостиной.
Руки замерли на бедрах прямо под моей рубашкой. А после двинулись к внутренней стороне.
Через мгновение я оказалась на спине, прижатая им к кровати, пока его губы касались моей шеи, борясь с огромной тянущей болью в животе.
***
– Как это не больно?! – совсем недоумевала Шага, – не бывает такого!
Веста сидела молча, хмурясь и вглядываясь в ищущую пятна крови на простыне служанку. Не найдя, обе уставились на меня с осуждением. Я же отобрала у поварихи полотенце, укуталась им прямо в воде, а после шагнула из ванны, уже выглядывая второе и обдумывая путь до ширмы.
Однако выжать полотенце мне не дали – Оушен без зазрения совести распахнул дверь, схватил меня и сел вместе со мной в кресло, довольно произнеся:
– Брысь отсюда! Обе! – опешившим женщинам, и целуя меня в плечо, – нужно поспать, Лу. Четыре утра. Только представь!
Мне представлять не нужно было – я без его слов всё понимала.
– А в-ванна, господин… – не понимала как ей поступить Шага.
– Завтра, – махнул на неё рукой лорд, – у меня для тебя новость, Лу, – вышло у него, как у кота, будто мурча, – я созвал батальон и сообщил им, что мы теперь принимаем все решения вместе.
Я подняла неверующий взгляд к его лицу. Шага на половине пути к выходу запнулась и выскользнула из комнаты уже бегом. Веста в этот момент даже до середины дохромать не успела, потому и обернулась от потрясения.
– Так легко? – не сдержалась я.
Он на секунду опешил, потом растёкся в улыбке и воскликнул:
– Легко?! Я был на грани четыре проклятых богом месяца! Да я…
На этих словах он замер. Радость его пропала, как и громкость голоса, а на лице появилась задумчивость.
– И в самом деле легко, – спокойно и собранно сказал он, а после мягко улыбнулся и добавил, – пойдём спать.
Мужчина поднялся, поставил меня на ноги, стянул с меня мокрое полотенце и отправился к шкафу за новыми рубашками для нас двоих.
***
Жизнь на Эшелоне вновь стала прежней. Хотя. Таковой она вряд ли была хоть когда-то.
Однако случилось несколько изменений.
Во-первых, без моего согласия Оушен не мог теперь сделать и шага, отправить и письма, отдать и приказа. Даже мелкого и не очень важного.
Это вызывало на его лице улыбку в первые дни. В последующие, когда он считал, что мой контроль спадает, это выводило его из себя. Через полторы недели он окончательно взбесился, мне пришлось закрыться в вагоне Весты, и я впервые за многие месяцы поговорила с ней нормально. На следующее утро лорд, светящий тёмными кругами под глазами и ужасным запахом скисшего алкоголя, спокойно и прилюдно попытался отобрать у меня власть. Мы с офицерами были против (они – только потому, что я обещала им разрешить жениться на совершеннолетних и согласившихся на это женщинах с поезда). Новый приказ вступил в силу, а Оушен разводил скандалы ещё две недели и нередко бранился мной.
Во-вторых, моё проклятье спало. Узнала я это буквально на следующий день после… да. Попросту забыла, что нельзя смотреть на вошедшего в вагон офицера и… он не умер. Поняли мы с лордом это, только когда он ушёл.
Оушену это снова не понравилось.
В-третьих, помимо уроков я начала интересоваться делами Эшелона, потому доставала всё ещё не сдающегося мужчину вопросами, иногда радуясь его хмурости от моих успехов.
В-четвертых, я поняла, что Всезнающий никогда не делает чего-то просто так. В судьбе Оушена я появилась так же неспроста: я не должна была его убивать и стараться поставить на истинный путь. Я была рождена и выучена, чтобы нести ответственность за него.
Ему я, конечно же, ничего не сказала, однако следующие события сделали всё сами. Они подтвердили моё осознание.
Я шла в кабинет господина, неся с собой весть, способную найти отклик даже в самом холодном сердце.
– Госпожа врач сказала, что… – я застыла у входа в кабинет, глядя на лежащую навзничь на полу учительницу, – она…
Я перевела глаза на лорда, сидящего со скрещенными пальцами у подбородка. Взор его был направлен в стену напротив.
– Мне казалось, что проклятье тебя покинуло, – я обошла госпожу по стеночке и пробралась к мужчине, – ты приказал её убрать? Она и в самом деле была хорошей.
Теперь моя новость была не такой радостной. Для него. Но может она перебьёт плохую?
– Я ожидаю Клауса, – тяжело выдохнул он.
Я кивнула и… опустила голову. Радоваться чему-то в такой момент? Я стала совсем холодной. Или виной тому…
– Госпожа врач сказала…
– Милорд, – вошёл в кабинет офицер.
И упал замертво, заставив меня отшатнуться к Оушену, который даже не шелохнулся. И это при том, что я на мужчину и взглянуть не успела.
– Восхитительно, – произнёс лорд, хмыкнув, – я проклят вдвойне?
Я не могла ничего сказать. Всё произошло слишком быстро, и чего-то понять я даже не успела.
– Миледи… – Шага попыталась войти в комнату, но была остановлена моим громким:
– Стой! – я даже протянула руку вперед, чтобы её придержать, – сообщи о запрете на вход в центральные вагоны. Для всех. И… – я замялась, – пригласи господина Освальда. Но прикажи ему остаться в гостиной на диване.
Девушка кивнула и побежала выполнять поручение. Я же осталась с лордом наедине.
– Всезнающий наказал тебя сильнее, – мы пересеклись взглядами, – наказал и вознаградил одновременно.
Я улыбнулась и подошла ближе к окну. Лорд заинтересованно повернулся ко мне.
– Вознаградил? – взгляд у него был отрешённый.
Будто спрашивал вовсе не он.
Я кивнула. Но сказала совсем не то, что хотела сначала:
– Я снова укажу тебе на факты, Оушен: я не умерла при взгляде на тебя. Это ли не доказательство моей любви? Что ещё тебе нужно? Я не могу понять твоей хмурости и апатии! Я жива, и я остаюсь рядом с тобой, Оушен. Это ведь самое главное, разве не так?
Даже слова передала те же. Он это услышал и понял:
– Ты процитировала меня самого, – скрестил руки на груди, – хитро, Лу. Очень умно и поучительно, – он казался мне злым, – однако…
Я не сдержала улыбки.
– Однако, что, ваше превосходительство? – я была язвительна, – я – единственный человек на всем белом свете, кто может находиться подле тебя. Хочешь продолжить свои слова?
Он сжал губы в одну линию и стал выглядеть спокойнее.
– Нет, Лу, – его челюсти были сжаты с силой.
Я довольно кивнула и добавила:
– Надеюсь, ты не потеряешь ещё и меня с малышом, – я кивнула на его невысказанный вопрос в глазах.
Оушен выглядел крайне запутавшимся в новостях. Мне это было на руку.
– Милорд, – замер в гостиной, как и приказывали, офицер.
– Сообщи о запрете нахождения в наших с леди вагонах, – лорд тяжело выдохнул, – для всех, кроме нас двоих, – он кивнул, – передай управлению и офицерам, что… леди Вондельштарт становится полновластной госпожой Эшелона Сумрака, – ему это не нравилось, – я буду передавать свои приказы через неё. На этом всё.
– Понял, милорд, – мы так и не увидели господина, как за ним хлопнула дверь.
Оушен смотрел только на меня.
– Ребёнок это… прекрасно, – он искренне улыбнулся и встал, чтобы приблизиться ко мне, – даже чёртово проклятье не… – он замер, чувствуя первый раскол у самого глаза, – не затмит моей радости.
Я достала из кармана платья платок, коснулась его щеки, медленно ступая вверх и стирая первую кровавую каплю.
– Да, – согласилась, – сегодня удивительно прекрасный день. Куда мы едем?
– Юг, – шагнул обратно к своему креслу он, – не хочу в холод.
Я кивнула и вложила платок в его руку.
– Как скажешь, – я вновь обошла госпожу по стенке, – не мог бы ты выйти в гостиную и запереть двери? Женщину… её нужно эм… убрать. А то как-то нехорошо.
Он лишь повёл бровью и встал. Я же двинулась к началу поезда, туша в груди небезосновательную радость.
Меня вёл бог. Он делал так, чтобы я стала той, кем стала сейчас. А значит…
Я впервые вышла в горячий тягловой вагон поезда, прошла мимо двух кочегаров с улыбкой и вошла в более прохладный отсек с управлением с двумя рулевыми, почти упавшими мне в ноги.
– Встаньте, господа, – кивнула им я, – кланяться можно только богу. Я же смертна, как и вы, – я встала напротив широкого окна, сквозь которое было видно рельсы и всю дорогу впереди, – направляемся на север.
Я легко выдохнула.
– Необходимо, наконец, решить то, что не стал решать мой муж.
Эпилог
Легенды и байки сильны, если в них верить. Люди порождают их сами, начиная с ошеломляющей задумки и заканчивая счастливым или горьким финалом. Какой был здесь, спросите вы. Разный. Для каждого.
Кому-то в голову пришло, что леди Вондельштарт останется несчастной в оковах злого и деспотичного лорда Эшелона. Кому-то, что она смогла победить зло и воцариться добром с праведным сердцем.
Как было на самом деле? Вопрос только к вам самим.
Главным рассказчиком была не я – им всегда был народ, пересказывающий и нередко приукрашающий правду. Каждый человек внёс в эту историю свою лепту, играя с истиной и внося каплю своего видения.
Так, в некоторых городах появилась добрая и могущественная госпожа, способная одарить тебя целой горой золотых монет. В других – она была страшной ведьмой, ворующей детей на проклятый Эшелон сумрака. А иногда и той, кто смогла не единожды возразить самому императору.
Или это уже другая байка?
Но неизменен был один слух, который год за годом по всей стране подкрепляла и разносила она сама: проклятый лорд с поезда был спасён любовью той, кто смог пробраться даже в скованное льдами Пустоши сердце. Не взирая на то, что он, как неизменная тень, закутанная в плащ, следует за её спиной долгие годы.
