Анна Цой
Эшелон сумрака
– Он совсем не такой, каким я его видела, – решила сказать ей правду.
Точнее спросить совет.
– А ты как думала? Я же тебе говорила, что другая у них любовь! – всплеснула руками она, – а ты? Да и кто ж мог тебя на правильный путь то наставить, коли ты видела то, что хотела?
Я кивнула ей.
– А теперь поздно! – она подбоченилась, – коли залезла в этот… брак, то и сиди в нем, пока Всезнающий тебя не призовёт.
Я сжала губы.
– Да и если б не сделал он тебе… не взял, как… то и дальше будет так же! Так что считай повезло, – она кивнула и улыбнулась, – рада я за тебя, а ты нос воротишь. Иной бы давно уже опоганил, а ты б жалела. Да сейчас то что пенять?
Она была права. Это понимала не только я – все знали это. Но было ли мне легче от того, что так было у всех? Разочаровывались все и каждая, пускай по-разному, но всё равно с пониманием того, что правильно это. Что так и должно быть. Вновь дал обещание, но не нарушит ли?
– Ты сказала мне, что мы сможем сойти вместе, – шепнула ей на ухо я, подобравшись совсем близко, – если я…
– Лушка, дурища! – не выдержала она и отсела от меня, – да как же ж ты… сама ты в это шагнула! Сама – никто не заставлял! А как нужно стало исполнять, то и струсила?! – она замотала головой, – не отступит он. Если и дождётся тебя, то славно, а коли сбежишь, то уж не Лушку искать будут, а целую леди! – она сжала губы в одну полоску, – и не смей пробовать – сама потом поймешь, что хороший выбор сделала! Другой бы уже и руку бы приложил…
В этот момент я поняла, что ничего не смогла бы сделать вообще никогда. Оушен принял решение жениться на мне ещё давно, а я была счастлива от осознания этого. Сейчас бежать было поздно. Я стала женой. Но значило ли это, что я должна быть такой женой, которой никогда не хотела быть? Тем более, если сам лорд даёт мне разрешение?
– Госпожа Неус нам подходит, – замер в проёме мужчина, – однако, я оставлю выбор за тобой, – он ехидно улыбнулся, – могу я принять участие в вашей беседе?
В его глазах что-то сверкнуло, и я поняла, что он опять всё слышал. Только почему-то стыдно за свои слова о побеге мне не было. Душа успела почернеть так быстро? Это из-за выстрела. Наверное.
– М-мне уйти, милорд? – прихрамывая вскочила повариха.
– Это лишнее, – дошагал к креслу мужчина, – рука не болит, Лу?
Он выглядел спокойным, улыбчивым и собранным, каким и был всегда. Но я видела лёгкую злую искру в глазах.
– Ты вызываешь у меня страх, – повторила для него я.
Он хмыкнул. Веста в испуге вскрикнула.
– Мы уже обсуждали это, Лу, – он не изменил тона, – твоя попытка сбежать не уместна только по той причине, что это не страх, а желание бороться, – он подался в мою сторону, – так борись. Ты крайне скрупулёзно скрываешь свою страстную натуру, – усмешка, – так сопротивляйся. Я даю тебе такую возможность, будучи уверенным, что ты найдёшь свои порядок и равновесие только в случае осознанной победы или принятого поражения.
Я скрипнула зубами.
– Вы меня используете для своих развлечений! – почти закричала.
Он кивнул и дёрнул уголками губ.
– Опять «вы»? – закатил глаза, – впрочем, ты же понимаешь, что я это осознаю. К чему негодование? Я использую всех, однако смысл не в этом. Конечная цель ведёт к тому, чтобы так же поступала и ты, – хмык, – жена. Возможно, даже в моём отношении.
Веста ничего не понимала. А я успокоилась. Немного и только сейчас, но он смог это сделать.
– Я хочу каменный постамент Всезнающего, – я вернулась к спинке кровати и полулегла на неё, – на Эшелоне такого нет?
Оушен приподнял бровь.
– Отправить посыльного, или ты планируешь выбрать сама? – не отводил глаз от моих он, – предположила, что я буду против? – усмешка, – развлекайся, Лу. У тебя теперь столько полномочий для этого, что они практически сравнялись с моими. К слову об этом – я послал Императору запись о нашем браке. Ты рада? – он казался самым довольным, – я совершенно счастлив, даже услышав твои планы на побег. И я против.
Веста вздрогнула от того, что он сказал. Побледнела лицом и почти не дышала. Ответила ему я только для того, чтобы успокоить её.
– Значит ты не выпустишь меня? – я нахмурилась.
Он пожал плечами.
– Отправлюсь просвещаться в местную церковь с тобой, – ответил честно.
Меня пробрало ужасом от одной мысли, что он подойдёт к ней близко.
– Пусть купит кто-то из офицеров, – я отвернулась к окну.
– Восхитителен факт того, что ты способна предвидеть моё нежелание приобщаться к религиозной бутафории, – похвалили меня он.
Я лишь поджала губы. В комнате повисла тишина.
– Совсем уж нехорошо себя ведёшь, Лушка, – пробурчала повариха, – ох и накажет… милорд то.
Она сильно опустила голову, вжав её в плечи.
– Не накажу, госпожа… – он, кажется, и не знал её фамилии, – Веста. Луана в этом плане даже не невеста.
Я непонимающе на него взглянула.
– Но если учитывать ваше происхождение, то поясню: в аристократических семьях при вступлении в брак девушка получает привилегии, а не… теряет их. Лу, в свою очередь, ещё более любопытный случай – леди Вондельштарт крайне вольная… особа.
На этом моменте Веста не сдержала взгляда осуждения на меня. А я шипения:
– Он врёт! Сейчас сказал так, но потом скажет что-то вроде «я нечаянно не выполнил»!
С кресла раздался смех.
– Милорд, обед подан, – незримо вошла Шага.
Он кивнул ей, отпуская, а после блеснул глазами на меня.
– Хочешь, я унесу тебя, Лу? – подошёл ко мне он, нависнув и склонившись, – привыкай к этому, раз строишь планы побега.
Он сказал туманно, однако я поняла. Всё то же указание на «Попытаешься убежать ещё раз, я сломаю тебе ещё и ножку». Взглянула на него со злостью и ускользнула из рук, прижимая к груди руку, висящую на ткани через шею. Так она почти не тревожилась.
– Долго мы будем стоять в этом городе? – я оправила платье и оглядела не знающую куда себя деть повариху.
– Можете идти, госпожа, – направил её лорд, – что же касается твоего вопроса, то нам стоит решить ещё пару дел – отправимся ночью.
Он, как и я, остановился подождать, пока поднимется Веста, только я при этом держала её за руку, а он застыл рядом.
– Какие дела? – нахмурилась для него я.
Теперь мне было боязно спрашивать о таком. Я опасалась ответа.
– Помимо госпожи врача у тебя будет своя учительница, – важный кивок, – а так же рояль. К вечеру всё будет на месте.
Я повела женщину в сторону выхода, не успевая за ней.
– Т-ты обещал мне отдельный вагон, – я запнулась.
– Я же лгун, Лу, – усмехнулся он, – зачем ты мне верила?
Взгляд остановился на его глазах. Он их закатил.
– Ещё минимум месяц изготовления, Луана, – строгое, – с кем ты меня ассоциируешь?
– С дьяволом, – честно ответила я, мягко опустившись на стул, и продолжила наблюдать за прихрамывающей Вестой, – вы он и есть.
Мужчина хмыкнул.
– Тогда я плохой дьявол, Лу, – кивнул он, – очень плохое общечеловеческое зло. Я даже не принадлежу «человечеству». Моя целенаправленность адресована тебе.
Отвечать я не стала. Однако теперь перестала бояться его. Все его действия и слова заставляли меня очень сильно думать. Но не о нём и людях. Не о том, что он мог мне сделать. И не о том, как мне будет тяжело. С ним или без него.
Я слышала его правду и искала в ней свою. Я понимала, что сидеть как прежде будет ошибкой. Я видела иной путь. Сложный и, скорее всего, длинный и опасный. Но точно такой, на который поставил меня Всезнающий. Именно он давал мне сил на этот выбор. Потому что… он в меня верил. Как и я верила в него. И верила в себя.
Я встала на тропу борьбы.
Глава 21
Мы преодолели путь до следующего города менее чем за ночь. Потому, когда я открыла слипшиеся от ночных слёз глаза, за окном было светло и шумно – сегодня был очередной набор слуг, а ещё – по-другому: мы двигались в противоположную сторону от той, куда ехали в первые дни моей работы на поезде. Спать с Шагой на узкой кровати он мне запретил, однако я смогла соорудить на кровати стену из одеял и покрывал между нами, делая это под его рокочущий смех. Страннее было проснуться на его половине, при том что «ограда» была цела. Не пришла же я к нему сама?
В комнате я была одна – из полуприкрытой двери в кабинет слышался заливистый женский смех, прерываемый голосом Оушена. Я вскочила на ноги, зло дошагала до двери и с грохотом захлопнула её. После вернулась в кровать и закуталась в тонкое одеяло – в душе клокотала странная обида и гнев.
– Вы уже встали, миледи? – к кровати подступила та самая госпожа-врач, – я могла бы…
– Луана? – прервал её вошедший в спальню лорд, – поднимайся, твоя учительница прибыла ещё вечером. Необходимо составить план обучения, какое-никакое расписание и…
И он замолчал, разглядывая недовольное лицо севшей на постели меня. Я в это время делала то же самое с ним.
– У вас волосы стали чёрными, – я не нашла на его голове ни одной седой пряди.
Он выглядел как на том портрете, который я находила в книге. Только теперь рядом с ним была другая жена, а его глаза сменились на голубые.
– В-вы поседели, госпожа… – прошептала отшатнувшись к стене врач, – за ночь…
Я схватила кончик своей косички и застыла: серебристый, как был у господина Эшелона. Но мне же казалось, что проклятье уходит? Выходит, нет. По какой-то очень нечестной причине я всё ещё была «больна», в то время как жестокий лорд полностью выздоровел!
– Цвет волос никакой роли не играет, – широко шагая, приблизился ко мне мужчина, – новых разломов нет и не предвидится, глаза не кровоточат и болей нет. Остальное не важно, – он нагнулся ко мне, – как твоя рука? – мне, – обезболивающее, – госпоже врачу.
Я качнула головой. Ноющая боль не проходила в ней никогда.
– Это незначительно, Лу, – он сел рядом со мной на кровать, – хочешь, я закажу тебе краску?
Я помотала головой.
– Ты сам сказал, что это не важно, – я выпутала ноги из одеяла и свесила их с кровати.
Меня расстраивал совсем не цвет волос. Не то, как я выгляжу, и как выглядит лорд. Нет. Я не могла понять, почему справедливый и честный Всезнающий так неправильно распределил наказание? Да, я тоже совершила ужасное. И я совсем не могла казнить себя за тот выстрел, однако… почему тот, кто совершил ещё большее злодеяние, исцелился от проклятья?!
– Укол, милорд, – протянула ему шприц врач, – разрешите поставить мне?
– Нет, иди, – нахмурился Оушен, – если бы я не держал в уме возможные последствия от обратной пересадки, то я бы сделал её, – он сжал челюсти и опустил голову, – твой «божественный» постамент установлен в гостиной. Можешь переставить его в любое место. По твоему желанию.
Игла вонзилась в руку, он ввёл лекарство и прижал к месту укола промоченную ткань.
– Мне не нравится эта учительница, – не сдержала прежней злости я.
Оушен поднял бровь.
– Ты даже не успела увидеть её, Лу, – вышло у него недоуменно, пусть и без осуждения.
– Она громко смеётся, – я была на него обижена.
Будто то, что он сказал мне, заставляло меня злится ещё сильнее. Неужели я успела стать такой же как он за эти дни?
Мужчина медленно кивнул, поднялся на ноги и подошёл к двери, чтобы открыть её, а затем произнёс без каких-либо чувств и эмоций:
– Вы уволены, госпожа Вэссен, – и неожиданный смешок, глядя на меня, – и не смейтесь больше – леди Луана не одобрила ваш смех.
Я потеряла дар речи. Но только я, госпожа из кабинета спокойно и собранно ответила:
– Я поняла, милорд, – зашуршало её платье, – мне необходимо…
– Стойте! – выпалила я, вскочив и добежав до двери, – я… останьтесь… господи, прости! Я не то хотела…
Я вообще не знаю, чего я хотела! В этом то и проблема! Я совсем перестала себя понимать. Мне казалось, что во всём виноват Оушен, стоящий сейчас с совершенно ехидной улыбкой и держащий для меня дверь. Но это было не так – я сама во всём виновата. Чувства были мои, а не его, пусть сам он и был виноват во многом. Но не в том, что совершила я.
– Останьтесь, – выученным недавно тоном «госпожи» произнесла я, – только…
На всё ту же глупость про смех сил у меня не хватило. Чем он только меня прогневал?
Потому я вернулась в комнату, подошла к ширме с уже приготовленной для меня одеждой и зашла за неё с желчью в душе.
– Что тебя отпугнуло, Лу? – опустился в кресло неподалеку лорд, – смех – достаточно своеобразная причина для неприятия.
Я поправила нижнюю рубашку, в которой спала (что было стеснительно при мужчине, но он запрещал ночевать в платьях), натянула поверх неё лёгкий сетчатый корсет, почти не стягивающий, однако прикрывающий грудь и живот, затянула ленты спереди и накинула сверху платье. Чулки постоянно сползали и в них было жарко, а солнце за окном светило ужасно, так что я откинула их подальше.
– Луана, – напомнил о себе лорд, – если не хочешь мне рассказывать, то… – тут, кажется, он выхода не нашёл, из-за чего умолк.
– Я подумала над тем, что ты мне говорил, – я вспомнила то, с чем смогла заснуть вчера, – про «перемирие».
Он, кажется, замер, пусть я этого и не видела.
– Продолжай, – потребовал мужчина напряжённо.
Я кивнула самой себе и произнесла на выдохе и со всей своей возможной храбростью:
– Я прощу вас полностью, если вы… – я вспомнила и продолжила, – если ты согласишься на получение моего согласия на каждое твоё действие.
Я боялась выйти из-за ширмы. Сердце колотилось галопом, а рука сжали ткань платья.
– По твоему условию я обязан буду сообщать тебе о своей воле, прежде чем отдавать приказ кому-то из офицеров? – холодно спросил он.
Я покачала головой, пусть он этого не увидел.
– Ты скажешь им, чтобы подтверждали они, – выпалила я.
И осталась стоять за ширмой, будто она смогла бы меня спасти от его гнева.
– Ты буквально восприняла мои слова о равном положении? – ровно произнес он.
А я и в самом деле загорелась – выскочила к нему, встала напротив и возмущенно воскликнула:
– Ты опять солгал! Ты… ты обещал мне, что больше не будешь, а сам!
– Приди в себя, Луана, – строго поднял на меня глаза он, – и побереги свой пыл и угрожающий вид.
Он кивнул в сторону моей руки, сжатой в кулак и источающей чёрный огонь, напугавший меня даже больше хмурого взора лорда. Я взвизгнула и помахала ладонью в воздухе, боясь поднести её близко к лицу.
– Спокойно подойди ко мне, протяни руку и дай всё исправить, – он остался сидеть на месте, пока я почти бежала к нему.
Огонь его не затронул – не стал жечься или вредить, однако и тушиться в его кулаке не стал, едва ли не заставляя меня пугаться снова.
– Восхитительно, – недовольно процедил он и добавил, – это ни что иное, как злость. Заглуши её.
Я всё-таки всхлипнула и отошла от него на два шага. Теперь не злиться стало легче. Как и дышать и успокаиваться. Через минуту огонь уменьшился, пока совсем не исчез, а я не перестала разглядывать свою руку. Как и лорд свою, на которой ничего не происходило – я видела его бешенство и сосредоточенность и совершенно счастливо улыбалась тому, что у него ничего не получалось.
– Однозначное «нет», – перевёл взгляд на меня мужчина, – на твоё весьма нескромное и уничижающее предложение «мира». Я ни в коем случае не стану попрекать тебя твоим прошлым положением, однако тебе стоит учитывать, что ты моя жена, Лу. Не первая леди империи. Не та, кто будет стоять выше и иметь право приказывать.
Я поджала губы.
– Будь я императрицей, то казнила бы вас ещё в день первой катастрофы! – я развернулась под его тихий смех и гордо направилась в кабинет, прижимая теперь обе руки к груди.
– Я бы любил тебя и восхищался тобой, даже будь ты пророком Всезнающего, если не им самим, – продолжил смеяться он, – однако мне повезло. И мне досталась удивительно хитрая и грозная леди Вондельштарт, – он усмехнулся, – сменившая доброту и милость на гнев из-за одной никчемной деревушки.
Я даже обернулась к нему, чтобы ответить:
– Ты сам дал мне такое право! Сам сделал меня такой. И сам говорил, что хотел этого. А я попросту хочу показать тебе, что твои игры не могут довести до добра!
Я пробежала мимо поднявшейся на ноги подслушивающей учительницы, схватила маску в прихожей и натянула её на уже мокрые глаза в следующем вагоне. Я не затронула никого, пока бежала к кухне, не взглянула и не проронила и слезы, однако, стоило мне забежать на кухню, как по щекам потекли ручьи, а сидящая у окна Веста поднялась.
– Сделал-таки… – шагнула ко мне она.
А я вспомнила её вчерашние слова и помотала головой, выставив руку вперед и не подпустив к себе.
– Всё хорошо, – шепнула я, поймав губами солёные капли, и побежала дальше.
В тот самый вагон с лестницей, где не струсила тогда, но хотела этого сейчас. Со сломанной рукой забираться было трудно, но сделала это я быстро, захлопнула люк за собой и сбросила туфли с ног – крыша успела нагреться, покалывая ступни жаром. Уже на втором вагоне меня догнала истерия, потому я пожалела, что мы стоим на пусть и шумном, но перроне, легла на крышу, желая стать её частью, и свернулась калачиком. Сейчас со мной не было пружины, короба мандолины или покрывала с узорами, и это делало меня совсем беззащитной. Особенно в тот момент, когда до ушей долетел чёткий приказ, народ внизу начал утихать, а меня приподняли, чтобы взять на руки.
Он остался сидеть, прижимая меня к своей груди, и молчать, глядя, как и я сама, на столб дыма вдали. Огонь всё ещё был различим, однако я видела только его язычки. Чёрные и теперь принадлежащие мне. Ведь я стала той, ради кого он это сделал. Значит и я в этом виновата.
– Лу, ты…
– Замолчите! – выкрикнула я и села, чтобы стянуть с глаз маску, откинуть её назад и заглянуть в его злые глаза, – вы сделали ужасные вещи! Как вы этого не понимаете! Вы убийца и злодей! И я ненавижу вас за это! – я схватилась пальцами за его пиджак на груди, – но я не могу перестать вас любить! Вы чудовище! Мерзкое и гадкое! А я… просто хочу, чтобы вы так больше не делали! Чтобы вы поняли, что совершили или… хотя бы… чтобы больше не убивали.
Я ткнулась лбом в его грудь и всхлипнула. Он даже не шевелился.
– Я тоже многого хочу, Луана, – холодно произнёс он, – однако, ты изменяться не планируешь. Более того – я дал тебе блага и вольности, а ты исказила их до безобразия. Я хоть единожды повышал на тебя голос? Ты пользуешься этим регулярно.
Я вскинула на него взгляд.
– Ты это заслужил, – прошипела.
– Правда? – усмехнулся он, – по каким критериям ты измеряла мои «заслуги»? По собственным? Огорчу тебя, они не входят в перечень…
Отпускать ткань на его груди я не успела, потому поднялась с её помощью выше и закрыла его рот поцелуем. Точно таким же, какие любил дарить мне он. Злой поцелуй. С горечью, жадностью и дерзостью. Однако, отстраниться от его ответа смогла только через минуту, когда он это позволил. Его глаза горели, а грудь вздымалась, пока я произносила:
– Ты очень часто говоришь огромные злые глупости красивым и возвышенным языком, Оушен, – я расслабилась в его руках, – а я не верю тебе больше. Но буду бороться, как ты и говорил.
Я потянула руку к огню и дыму от него и успокоилась. Умерила злость, которую хранила в душе. Утянула и уничтожила её так, будто её и не было. А полыхающая языки пламени вдали сперва потянулись вниз, а спустя время совсем скрылись, оставив после себя только дым, который никогда не сможет возгореться вновь.
Не знаю, какова будет моя расплата за то, что я совершила, но я согласна принять её. И согласна была с Оушеном, сказавшим мне, что он будет гореть вместе со мной.
***
– Уже выстроила свой брандмауэр? – лорд со смехом лёг на свою половину кровати, хитро на меня взглянул и скрестил руки на груди, косясь на меня из-за одеяльной перегородки, – весьма серьёзное сооружение – мне через него со всем батальоном не пробиться.
Я прикрыла нос тонким покрывалом, оставив только глаза и… улыбнулась. Точнее, спрятала то, чего ему точно видеть не нужно. Не хотела показать ему, что мне смешно от его слов. Словно я и не могла теперь улыбаться вовсе.
– Молчишь? – он повернул голову прямо и едва заметно дёрнул уголком губ, – а я приготовил для тебя подарок. Уверена, что хочешь оставить его без внимания?
Кивнула ему и оттянула покрывало до живота – мы двигались глубоко на юг и под вечер здесь становилось невыносимо душно, пусть все окна были полностью открыты, и в них немного задувал влажный вечерний ветер.
– Крайняя степень неподкупности, Лу, – усмехнулся мужчина, – тебе понравился первый урок с учительницей? – смешок, – она не смеялась?
Я сузила глаза и зыркнула на него с гневом.
– Рояль красивый, – я поджала губы и отвернулась, – а смех у госпожи хороший, – и не сдержалась, – если она смеётся не с тобой.
Его бровь на мгновение взметнулась вверх, но тут же опустилась на своё место.
– Занимательно, – хмыкнул он задумчиво, – ты вспыльчива, ревнива и принципиальна, – улыбка, – ты и в самом деле похожа на меня.
Я была с ним не согласна. Мы были разными настолько, что я смогла бы назвать все не похожие черты хоть сию секунду и набрать целый вагон!
– Подарок, – он подал мне над «ограждением» коробочку.
Пришлось сесть, забрать её и поставить на кровать, накинув на плечи покрывало.
Я всё ещё смущалась от того, что спала в одной рубашке. Кто вообще спит со своей женой в одной постели?
– Калейдоскоп, – сказал причудливое название лорд, – у меня в детстве был похожий.
Я открыла коробочку и уставилась на широкую короткую трубку со стеклышками с двух её краев.
– Смотреть в то отверстие, что уже, – пояснил господин.
Я даже кивать не стала, только сделала так, как он сказал и…
– Стёклышки, – сообщила ему, разных цветов. Как узор.
Он сел ближе, почти вплотную к стене из одеял, протянул руку к моему подарку и с хрустом повернул одну половину, отчего я испуганно и неверующе его оглядела.
– Посмотри теперь, – пронзительный взгляд на меня и улыбка, – узор сменился.
Я восхищённо кивнула, убрала от глаза и повернула сама.
– Он напоминает мне северное сияние, – он смотрел на хрустящую игрушкой меня, – и я понял принцип, по которому ты относишь подарки по категориям «хороший-плохой». У тебя нет зависимости от пищевого восхищения. Причины обоснованы и ясны, однако я так же смог осознать, что ты зависима от деталей, наружности, представления и зрительных впечатлений. Это… – он хмыкнул, – любопытно.
Я отложила на бархатную подложку его подарок и выдохнула, ожидая продолжения. А он никогда не оставлял мысль незаконченной.
– У меня запланировано ещё одно к-хм… «развлечение», – он лёг на спину, оставив меня напряженно сидеть, – сжечь я теперь никого не могу, поэтому волноваться не стоит. Ко всему прочему, ещё врагов ты себе приобрести не успела.
Хитрый взгляд из-под ресниц на меня.
– Минута, – он расслабился, но будто что-то вспомнил и поднялся на ноги, добавив, – хотя… лучше будет начать уже сейчас.
Он двинулся ко мне. Я схватила увесистую коробочку, поджала ноги и, когда он дошагал ко мне, сидела с круглыми от испуга глазами. «Защиту» у меня отобрали, закатив глаза и усмехнувшись, а с ног скинули покрывало, после подняв меня на руки.
– Минимальная степень опасности, Лу, – мужчина вошёл в операционную, дёрнул за лестницу, заставив ту разложиться, а потом поднялся по ней на крышу, – тебе понравится.
На этом моменте я помотала головой и внимательно оглядела его лицо.
– Ты и в прошлый раз так говорил! – заметила.
– Смотри, – прикоснулся носом к моему виску он.
И я застыла. Потому что вокруг была вода. Очень много сине-зелёной чистой воды, через которую было видно светлое песчаное дно, камешки и даже рыбок! В последних лучиках заходящего солнца это казалось волшебным. Словно я успела шагнуть в восхищающую сказку, пусть и не с принцем за руку, а у злодея на руках, но захватившийся дух мало чем можно было вернуть в тело.
– Мы едем по воде? – прошептала я, пытаясь соскользнуть на крышу.
Лорд этого не позволил. Ещё и прижал сильнее.
– Да, сейчас прилив, а значит вода успела подняться и затопить пути на несколько сантиметров, – он обвёл глазами небольшие волны внизу, – это не критично и совсем не мешает нам двигаться, однако…
Гудок паровоза!
Я не вздрогнула, но руку к уху прижала, хмурясь от громкости. Мужчина лишь поморщился, но даже не пошатнулся, когда поезд начал останавливаться.
– Это всего за два города от твоего места рождения, но ты никогда здесь не была. Мне показалось это забавным. Хоть и странным. Однако, – он подарил мне улыбку, – у меня есть предположение, что прежде ты такого не делала.
Он обошёл ближний к нам поручень, вышел на узкую полоску незащищённой части крыши и остановился, чтобы довольно произнести:
– Вода тёплая, а я не позволю тебе утонуть.
И прыгнуть вниз, заставив меня только пискнуть и уйти под воду. Над головой сомкнулась водная гладь.
Как в далёком счастливом детстве. Словно и не было вокруг меня того испытанного ужаса и переживаний. Словно яркие лучи, смешавшиеся с водой унесли с собой всю горечь и страх, что хранила моя душа.
– Плавать, а не тонуть, Лу, – ткнулся в моё ухо губами он, – я не дам тебе пострадать.
Я могла вечно смотреть на его смешливую улыбку на светлом лице, на кучу морщинок, спутавшихся с мелкими и длинными шрамами вокруг светящихся голубых глаз, на тёмные волосы с ярким солнечным отливом и на то, как просто он выглядит в обычной рубахе с завязками у шеи, с мокрым и растрёпанным видом и с весельем, которым хочет заразить и меня.
Сейчас я хотела забыть и отпустить всю нашу страшную сказку, начав её заново. Однако…
Однако. Над моей головой возникла большая и очень серьёзная ответственность. Оушен сам научил меня понимать её и нести. Вот я и держала её, пока что в уме, но я уже подбиралась к ней.
– Впечатления? – он внимательно оглядел мою руку в промоченной стягивающей тканью.
Я улыбнулась и положила руку на его плечо.
– Весело, – ответила искренне, но потом добавила, – если только забыть, что ты дьявол.
Он было показался довольным от первого, но тяжело вздохнул и осуждающе поглядел на меня от второго.
– Луана Вондельштарт, – недовольное, – побереги своё негодование и ненависть для других, – он был насмешлив, – я прибыл в твою жизнь для любви и развлечения. Прими это и не возлагай на меня свою язвительную враждебность, – хмык, – а ещё богоугодный фанатизм, – хочешь обплыть Эшелон?
Я помотала головой и призналась:
– Рука болит.
Он кивнул и направился к открытому входу в вагон. Ступени были спущены вниз, потому мы быстро и ловко поднялись на ощутимый теперь ветерок, пройдя до гостиной, оставляя мокрые следы после себя. Здесь уже была зажжена печь, от которой исходил жар, однако даже она не пылала сейчас настолько сильно, как щёки прикрывающей мокрую ткань на груди меня. Шага, находящаяся рядом, попыталась улизнуть, но была остановлена Лордом, который не выпускал меня из объятий:
– Полотенце, – приказал он, – и сообщи госпоже врачу, пусть подготовит всё для новой перевязки и обезболивания.
Девушка что-то прошептала в ответ и унеслась прочь, в то время как я сама боялась даже подумать, что сейчас осталось в её голове.
– Тепло? – он провёл пальцами по моему мокрому плечу и сильнее прижал мою спину к своей груди.
Я смущённо кивнула и приняла у подкравшейся Шаги мягкое покрывало, которое успел забрать лорд, чтобы накрыть мои плечи и промокшие волосы.
– Ты и в самом деле бываешь очень хорошим, Оушен, – прошептала ему, когда девушка вышла.
– Не продолжай, – понял, что я сейчас скажу «но», – ты требуешь от меня крайне неправильных вещей. Пересмотреть свои жизненные приоритеты и догмы… для чего? Я ещё не успел вычислить, на каком месте в моей системе ценностей ты стоишь, а ты уже повышаешь свой ранг. Это наталкивает меня на крайне печальные мысли.
Я сглотнула и ухватилась за рукав его немного подсохшей рубахи.
– Ты меня убьёшь? – выдавила.
Над головой раздался смех. Даже не так – хохот.
– Ты не шутила? – удивленно замер он, – я похож на того, кто станет примерять роль законченного глупца? Столько действий, чтобы ты в одночасье спросила меня такое? Это возмущает.
– Прости, – буркнула я.
Но не выдержала:
– Я сказала так потому… – тяжёлый вздох, – ты сам сказал мне предупредить тебя, и я решилась… и… я планирую тебя убить.
Вошедшая в вагон госпожа врач застыла, занеся ногу перед шагом. Оушен, на которого я смотрела, задрав голову, расплылся в снисходительной улыбке и важно кивнул.
– Не переживайте, госпожа Неус, – усмехнулся он, – леди Луана – человек чести и совести, – хмык, – в отличие от меня. Я о своих коварных и злых планах её не предупреждаю. Однако, – он оторвал взгляд от меня и продолжил громче, – Шага, отыщите и принесите для леди нож! – он хитро мне улыбнулся, – или револьвер?
Я насупилась, чувствуя его смех надо мной.
– Нож, – решила я.
Он кивнул с ухмылкой.
– Бинт, – приказ госпоже с серьёзным и сосредоточенным видом, – опоры для шины вышли идеальные, – он аккуратно развязал мою калеченую руку, – их менять не буду, – уверенное, – насчет кости, то всё вышло крайне удачно – смещений нет.
– Ты не веришь мне? – спросила у него.
Он немного дёрнул уголками губ.
– Верю, Лу. Ты в меня выстрелила, если ты не помнишь.
– Ты даже не хромаешь, – вспомнила я.
Он кивнул и хмыкнул:
– Какая досада, не правда ли?
Я поджала губы.
– Я уже решила, – выдохнула тяжело.
Он пожал плечами и продолжил заматывать мою руку.
– Кто-то препятствует? – спокойный вопрос.
Брови сошлись в одну. Я не знала, что говорить.
– Ты должен был потерять свою хм… неубиваемость, потому что огонь тебе больше не подчиняется, и ты здоров. Без проклятья.
– Замечательно, – ровным голосом заметил он.
На душе стало неприятно.
– Это нужно для жизней людей! – не выдержала.
– Так и есть, – согласился он.
Смущена я была или возмущена, не знаю, но повернулась в его объятьях я легко, как и положила руку на плечо, пока он продолжал заматывать вторую.
– Ты не будешь сопротивляться? – мой взгляд был прям и совершенно хмур.
Его же глаза будто улыбались из-под ресниц.
– Мне это ни к чему, – ровные слова.
Насмешливые, но без издевки. Мне это не нравилось.
– Почему? – не могла понять его.
Он пожал плечами и сделал узелок на ткани.
– Потому что, если я буду сопротивляться, ты можешь пострадать, – уже без смеха, – или испытать ещё бо́льшую ненависть, а я даже настоящей не желаю.
Я расслабилась и сгорбила спину, чувствуя невероятную тяжесть на плечах. В вагон вошла обеспокоенная Шага, переглянулась с госпожой врачом и нахмурилась от этого сильнее. В её руках был нож, который она пронесла до меня и застыла, протягивая.
– Положи на стол в спальне, – через пару секунд Оушен понял, что я кошусь на прибор с опаской, – все свободны. Хотя… принеси вина.
Он дождался, пока обе девушки выйдут и оставят нас одних.
– Я боюсь, – прошептала я, не дав ему даже раскрыть рта.
Мужчина медленно склонился, припал губами к моему виску и спустился к уху, чтобы произнести:
