Алексей Андреевич Лагутин
Последний их Первых Миров – Эпоха Тишины. Том 1
Самум мгновенно оттолкнулся от стены, закрутившись волчком, нанося нескончаемые рубящие удары в воздухе, и после атаки по спине Лилики, мимо которой он пролетел, остановившись перед ней в полуприсяде, завершил атаку рубящим горизонтальным ударом. Из-за особенности своего оружия он не ощущал сопротивления ее тела удару, потому не заметил, что удар прошел по воздуху, в то время как настоящая Лилика уже вихрем промчалась к потолку и, вложив немало внутренней силы в один удар, оттолкнувшись от потолка как ранее от стены Самум, мощнейшим потоком ветра будто из всей своей злости, ударила на секунду замешкавшемуся монстру точно в голову. С ужасным треском и грохотом будто взрыва, разнеся пыль и разбросав окружающие осколки по всему залу, Самум по шею ушел головой в пол, тем не менее оставшись в приседе. Но здесь реакция подвела уже Лилику, и он, не теряя темпа, мгновенно схватил ее за руку и, резко оттолкнувшись ногой от пола, дернув ее за руку так, что она едва удержалась на ногах. С разбитой головы имтерда ручьем струилась кровь, а его челюсти приоткрылись, выпуская чудовищный, совершенно злобный рык. Ее рука хрустела, сжатая толстой перчаткой из уникального минерала, и теперь почти вплотную она видела его горящие все ярче звериные глаза. Она никак не могла разделиться, чтобы оставить руку и избежать атаки, поскольку ее опутала уже слишком давящая внутренняя сила Самума. Теперь она чувствовала, как ужасная боль, будто ее руку разрывает изнутри, парализует все тело. Она попалась под действие его окто.
Лилика знала, что длина топора Самума помешает ему нанести прямой рубящий удар с такой дистанции, и ему придется на мгновение отпустить ее и отскочить назад. И она не ошиблась. Когда это произошло она, уже собравшая еще большую внутреннюю силу в кулак мгновенно занесенной позади для замаха левой руки, ударила его по звериной морде, тем самым оттолкнувшись от него, надеясь нанести немалый урон, и избежать получения уже готовящегося удара его топора. Но как бы крепко она не сжала зубы, и как бы сильна не была ее воля, боль ее была слишком ужасна, и в нужный момент значительно ее замедлила. Снова сотрясая зал ударной волной, ее окто оттолкнуло Самума чуть назад, и сама она едва не врезалась в стену позади себя, рядом с тем проходом, откуда недавно вышел Самум. Истошно вскрикнув от чудовищной боли, она схватилась за плечо, пусть так и не спуская глаз с противника. Все ее платье стало теперь теплым и мокрым, и она слышала, как на пол начала капать кровь. Она лишь частично избежала удара, в результате чего топор не убил ее, но прорубил руку от плеча почти до левой груди, разрубив ключицу и едва не отрубив левую руку целиком. Самум был далеко, и боль ее теперь была уже совершенно обыкновенна без его окто. Обыкновенна настолько, что Лилика, в агонии схватившись правой рукой за левое плечо, крепко прищурила левый глаз и сжала зубы так, что они едва не потрескались. "Нет, нет, только не сейчас!" – кричала она у себя в голове. Противник все еще стоял впереди, и мог в любой момент сократить дистанцию. Она просто не могла отвлекаться на боль. Она должна была сосредоточиться, ведь он точно на этом не остановится!
Стоя на месте, она ждала нового броска со стороны Самума, но и он теперь остановился. Его лицо уже почти полностью было залито кровью, и было достаточно отчетливо видно, что его немного шатает – удар по голове сверху явно оказался куда тяжелее, чем ожидала даже Лилика, и второй удар попал ровно в то же самое место. Искрясь необузданной яростью, раз моргнув, зажигая в глазах Зеленое Пламя, он крепко уперся удерживаемым правой рукой топором, в пол, сжал в кулак левую руку, и, подняв голову, в громоподобном реве разинул пасть. Кристаллы Зоота на стенах неподалеку мгновенно треснули от давления его чудовищной внутренней силы, само пространство вокруг него будто исказилось, а осколки и пыль с полу разлетелись в разные стороны. С каждым мгновением вокруг становилось темнее, будто внутренняя сила Самума поглощала излишний свет, а от его присутствия Кристаллы Зоота совсем перестали светить, хотя обычно лишь разгораются от воздействия внутренней силы. Лилика с ужасом посмотрела на свою левую руку, понимая, что у нее теперь будет лишь одна рука, которой она сможет сражаться. Всего одна рука, чтобы одолеть саму Песчаную Бурю – самую ужасную способность Восточного Генерала имтердов, которой предшествует появление Зеленого Пламени. Ее сердце, с резким всплеском адреналина, будто мощными ударами залило ее тело остатками внутренней силы, которые она мгновенно собрала в левой руке. По всему ее телу разошлось тепло, и глаза ее залились яростью. Ударив левой рукой, она наверняка ее потеряет. Но ей было уже плевать на это, ведь потом Белое Пламя Соккона все равно сможет ее восстановить. Ей было нечего бояться.
–Пусть вас всех поглотит песчаная буря, род предателей!!! – расставив ноги на ширине плеч, закрутил топор над собой он, с каждым мгновением усиливая исходящий от него ветер.
Весь мир вокруг будто замер, и в тот же момент замер сам Самум. Последний поток ветра разбросал осколки зала вокруг Самума, в последний раз колыхнул волосы Лилики, от пота уже прилипшие к лицу, и одиночный глухой звон металла на мгновение залил ее уши. Но никакого удара так и не было. Не было тех известных ей по историям Серпиона потоков сухого ветра, переносящего с собой чудовищно жгучий песок, только больше обжигающий от окто Самума, и не было даже Зеленого Пламени. Оба они теперь замерли в недоумении, не сразу поняв, что произошло. Она – не понимая, почему прервалось применение песчаной бури, а он – как посмел человек, оказавшийся внезапно под самой его рукой, вмешаться в его бой с предателем.
–Даллахан… – злобно прошипел Самум, так и не опуская поднятый огромными руками над собой топор, остановленный и удерживаемый теперь не менее мощной рукой стоявшего рядом человека.
Он смотрел на Самума глазами, полными не то вечного безумия, не то обыкновенной ненависти. При виде этого, почти потерянный за недавним криком Самума рассудок мгновенно вернулся к Лилике, и лишь на секунду ее успокоил вид этого человека. Его легкий черный полный доспех с плащом на спине, широкий, но в целом не большой двуручный меч в правой руке, и открытый черный шлем с длинными зелеными перьями, направленными назад, как и в тех историях, которые она слышала еще в детстве, и которых так боялась. Как четыре года назад, когда закончилась последняя война между Ирмией и Волшеквией, когда распался военный совет Ордена, и обе стороны потеряли столько своих защитников, когда он совершил все преступления, которые только мог совершить человек. Весь его внешний вид так и говорил о высоком статусе в войске, и даже на плаще красовался символ в виде глаза, составленного будто из двух перекрещенных кос с точкой по центру как зрачок – символ самого войска имтердов. Он и был нынешним Восточным Военачальником, непосредственным командиром Самума. Только ему одному это подходило, ведь даже со всеми чертами имтерда, с двумя рядами острых клыков, мощными челюстями, вечно бешеными глазами и могучим телосложением, рядом с величайшим творением Хемирнира Самум казался уже вовсе не таким чудовищем.
–Что здесь происходит? – будто ледяным клинком пронзил мысли Лилики хриплый и тяжелый, но будто также рычащий как у Самума голос Военачальника.
Она хотела ответить, ведь она и вправду была тогда им спасена, и могла, в благодарность за это, рассказать ему всю правду. Ее злость растворилась в миг, когда она почувствовала, что, хотя бы теперь, кем бы ни был вмешавшийся в ее судьбу человек, она была в этом зале не одна, наедине с Самумом. Она всегда боялась одиночества, это делало ее почти беспомощной, заставляло ее торопиться поскорее вернуться к людям. Теперь она была так рада тому, что у нее так вовремя появился новый шанс переубедить Самума, и что кто-то столь сильный спас ее от неминуемой смерти, дав ей шанс…
Но в ее голове промелькнула и другая мысль, сопровождающая движение ее глаз, как раз разглядевших получше лицо этого человека. «Теперь у меня нет никаких шансов». Вечно грязное, покрытое множеством ужаснейших шрамов, даже из-под шлема покрытое густыми, но будто деревянными, темно-зелеными волосами, лицо истинного воителя. Лицо человека, но с глазами чудовища, маленькими и глубокими, с белой радужной оболочкой и едва заметными мелкими зрачками. Один его взгляд, само выражение его лица, будто заставило ее оцепенеть, почувствовать на себе леденящую ненависть в ее самой ужасной форме, самого исчадия злобы, некогда прародителя Рыцарей Последнего Часа. "Он пришел сюда не спасти меня…" – вернулась к реальности она. "Он пришел на казнь…"
–У тебя есть минута, чтобы ответить. – не меняя выражения лица, повторил Даллахан, отпуская топор Самума, теперь взяв обе руки свой собственный меч.
–Мой брат. Я ищу здесь своего брата. – мгновенно будто вырвала из груди воздух и почти крикнула она, снова стараясь как можно лучше унять так не вовремя вернувшийся к ней страх. Тем более, что на Даллахана тогда ей злиться было просто не за что – ее братьям он никакого вреда не причинял.
–Я же уже сказал – он мертв! – рыкнул в ее сторону все еще трясущийся не то от злобы, не то от ранения, Самум. – Пару дней назад он и его братья пришли в наш Храм по приказу людей, чтобы добить нас после схватки с Вильфеоренамой в этом зале.
–Это значит, что ты ищешь нашего врага. – чуть опустил голову Даллахан, исподлобья смотря в глаза Лилики.
–Их подставил кто-то из ваших, и они не были вашими врагами! – зло крикнув, махнула правой рукой она, вдруг снова совсем забыв, где она находится, и кто стоит перед ней. – Я знаю, что Таргот знал о вас и ваших планах, но он держал остальных братьев в неведении, и все как раз для того, чтобы не вмешивать их в планы людей! Они попали в ловушку, и ты первый на них напал!
–Если твои братья мертвы. – прищурил маленькие глаза Даллахан.
Она замерла.
–Тогда почему ты продолжаешь их искать?
И она, и Самум, посмотрели на него. На мгновение она совсем забыла об этом, и забыла, что Самум того все еще не знает. Она не собиралась рассказывать ему об этом раньше, но просто не могла обманывать Даллахана, ведь это было слишком опасно. Рыцари Последнего Часа, как и он, их создатель, не терпят лжи, и наверняка чуют, когда человек врет.
–Они…Живы.
–Что!? – крепче сжал топор Самум, рванув и наклонив все тело вперед, рыкнув так, что перья на шлеме Даллахана колыхнулись в сторону.
–После боя с вами они остались в живых и добрались до Ренбира, где рассказали нам о случившемся.
–Я их напополам разрубил! Они не могли выжить! Это невозможно!!! – сотрясая воздух ревом, из-за которого сам едва слышал Лилику, кричал Самум.
–Хватит впустую сотрясать воздух. Я хочу знать, зачем на самом деле вы сюда пришли. – резко махнув уже отпустившей меч рукой, почти заткнул Самума Даллахан.
–Но я говорю правду! Я пришла за своим братом! Он…пропал пару дней назад, и никто не знает, где он. Я думала, что за этим стоит кто-то из ваших союзников.
–Как бы ты не хотела показать братьев жертвами обстоятельств, не похоже, что ты врешь. Теперь я хочу услышать тебя. – вдруг поднял меч, направив его в сторону двери, теперь ближайшей правой от Лилики, Даллахан. – Кто бы ты ни был, у тебя есть пять секунд, чтобы перестать скрываться и выйти к нам.
Но Лилика совсем не чувствовала никакой внутренней силы со стороны той двери. Неужели, здесь был и еще кто-то помимо нее, кто не был товарищем Самума, и кого она совсем не заметила, как и, ранее, не заметила даже самого появления Даллахана. Силуэт этого существа, в чем-то даже меньше похожий на человеческий чем у Самума, и вправду промелькнул в дверном проеме, дверь куда уже была нараспашку открыта. Она выскочила оттуда достаточно спешно, от волнения едва не спотыкаясь о лежащие тут и там на полу камни, явно желая приблизиться именно к Лилике, чтобы встать рядом с ней. Пыль за ней подметал ее небольшой, но длинный костяной хвост, а за углы дверного проема ранее едва не зацепились ее тонкие перепончатые крылья. Только у Самума ее появления на мгновение вызвало шок, а Лилика и Даллахан едва ли знали ее в лицо.
–Ширава!? – будучи совершенно пораженным появлению девушки, широко раскрыл глаза и поднял голову Самум.
Но само ее имя было уже знакомо Лилике. Она уже не раз встречала эту девушку раньше, пусть она и была вечно закрыта плотной, скрывающей ее лицо вуалью с капюшоном. Но как бы она не скрывалась, Лилика будто всегда знала ее черты, даже если думала, что никогда раньше их не видела. Рыжие волнистые и короткие волосы, оранжевые большие глаза, маленький носик и рот, и даже так хорошо скрываемые ей за волосами маленькие рожки на совсем небольшой голове. Даже теперь, когда она, сама не то от удивления, не то от страха перед угрозой Даллахана, широко раскрытыми глазами смотрела прямо в глаза Лилики, та чувствовала, что знает ее куда лучше, чем ей кажется, и помимо знаний из тех случаев, когда та приходила в поместье ее рода много лет назад и следила за ней. Тогда она даже не представляла, кем была эта таинственная незнакомка. Ширава, Архей имтердов, по совместительству некогда их первый Верховный Властитель.
–Теперь говори. – опустил меч Даллахан, все это время будто сопровождавший им движения девушки.
–Да, я все объясню. – решительно повернулась к Даллахану Ширава, будто с некоторым усилием оторвав взгляд от глаз стоявшей совсем рядом Лилики.
–Но будет лучше, если это сделаю я.
И то был не Даллахан, пусть и он уже, казалось, успел что-то сказать. Совсем другой, инородный, будто совершенно чужой и заранее неприятный голос, звенящей волной прошедший по головам всех собравшихся в зале. Все они чуть испугались от внезапности его появления, но никто не смог сразу понять, откуда он шел, и только сильнее удивились, увидев под своими ногами, будто ледяную дымку, бегущее по всему полу, пробегая даже по осколкам, и собирающееся теперь перед Даллаханом и Самумом Синее Пламя. С каждой секундой тревога как Лилики, так и Ширавы, плавно перетекала в самую настоящую панику. Уже почти всхлипывая про себя, самой себе задавая вопрос, в чем же она столь провинилась, что все эти беды так внезапно начали сыпаться на ее голову, Лилика с ужасом представляла, кем окажется источник того зловещего, металлического голоса, разносимого точно появившимся будто из воздуха Синим Пламенем. Но Ширава уже совсем не шевелилась, ведь заранее знала, кем был тот внезапный гость, ранее надеявшаяся больше никогда в жизни его не видеть. С замершим сердцем, чувствуя как все ее тело медленно холодеет, она смотрела туда, где собиралось Пламя. Даже кровь, все еще текшая из раны на левом плече Лилики, совсем остановилась. И это не только крылатое выражение, вроде «ее кровь застыла». Вокруг и вправду стало куда холоднее.
Всего через несколько секунд Пламя небольшим столбом собралось на месте лишь в нескольких шагав перед Самумом и Даллаханом. Клубясь словно дым, оно разошлось по металлическому доспеху, и, открывая за собой взору напуганных девушек собранное им существо, окончательно растворилось в его глазах, аккуратно колыхнув черный рваный плащ за его спиной. Черные доспехи, украшенные металлическими черепами с рогами, рогатый шлем с горящими Синим Пламенем глазами, и само Синее Пламя, разливающееся по каждой части его доспеха. Не было никаких сомнений, что это был он, самый страшный кошмар человеческой расы – нынешний Верховный Властитель имтердов, Совенрар. Тот, кто развязал каждую войну имтердов с людьми, и был их главным военачальником.
–Мое почтение, Лилика и Ширава. Столько лет прошло, и уже столько кануло в лету. И вот, вы снова стоите передо мной. Это вызывает во мне не поддельную радость. – вдруг чуть поднял руку, раскрыв ладонь, он, своим внезапно равнодушным металлическим голосом заливая уши девушек.
–Радость?.. – чуть собралась, но все равно совсем не поняла его Ширава.
–О да. Ведь вы наши друзья. Наше победоносное знамя войны с людьми на Севере. – с хрустом металла сжал объятую в латную перчатку руку он.
Как и Ширава и даже Самум теперь, Лилика едва ли могла его понять. Чувствовала, что что-то здесь явно не так, хотела это узнать, и только лишь решилась открыть рот и спросить, что он подразумевает под теми словами, как ком в горле, память о недавних словах Таргота, сковал ее уста. Были вещи, о которых она подсознательно догадывалась и раньше. «Мы не те, кем кажемся». Тогда она подумала именно об этом.
–Что это значит? Они помогали тебе в 400-летней войне? – чуть повернулся к Совенрару Самум, так же теперь ничего не понимая, удивленно раскрыв глаза, придерживая левой рукой рану на голове.
–Верно, и мы бы никогда не справились без их помощи. – уже совсем не менялся голос имтерда.
–Нет, это ложь! – вдруг крикнула Ширава, с большим усилием выдавив из уст слова, зло сверкнув на Совенрара глазами. – Все не так, как он говорит. Не верь ему, Самум! Он врал всегда, и врет теперь.
Едва не охнув теперь, совершенно запутавшись, но все еще желая во всем разобраться, Самум посмотрел на нее. И Лилике он больше не казался ни капли злым или просто плохим, будто лишь ей так ранее показалось. Больше было похоже на правду теперь одно – и ее, и его, кто-то явно обманул, стравил их, и только теперь готовился рассказать правду. Хотя она и не была уверена, что с ее братьями ранее произошло то же самое.
–Ложь и обман мой удел, это верно. – как-то особо безразлично ухмыльнулся Совенрар. – Но сейчас, на закате времен, от них уже нет толку. Но раз ты заговорила о лжи – я никогда не обманывал тех, кто мне дорог. А твою ложь я раскрою прямо сейчас. Прямо перед ней. – кивнул головой Шираве как раз в сторону Лилики Совенрар.
Теперь они лишь молча смотрели друг на друга, будто между глазами Совенрара и Ширавы разразилась самая настоящая дуэль. Даллахан совсем не шевелился, будто с отсутствием какого-либо интереса стараясь во всю ситуацию даже не вдумываться. Самум, с самого начала слышавший, как столетия назад его дорогую сестру, Шираву, убили люди, вслушивался только сильнее, уже совсем не чувствуя боли от раненой головы. Теперь Лилика понимала, что Совенрар не лжет, и на себе чувствовала грустный, будто за что-то проклинающий саму себя, взгляд Ширавы, наконец отцепившийся от глаз ненавистного брата, все же приняв его правоту. Лилика чувствовала, что знает, какую правду скрывает имтерд, будто где-то глубоко в ее сердце осталась рана, только теперь занывшая тупой болью, и наверняка оставленная ей именно Ширавой. Это чувство было довольно сложным для описания, ведь память о событиях, оставивших тот след в памяти Лилики, давно растворилась во времени, и она уже сама не понимала, на что это было похоже.
–Давай…Расскажи про все, что ты с нами сделал. – уверенно и зло подняла голову Ширава, с еще большей решимостью смотря в скрытые за шлемом глаза Совенрара.
–Самое время. – блеснули те глаза.
Он чуть опустил голову, будто в некоторой мере удивленный храбрости ранее вечно избегавшей даже самого его взгляда в прошлом девушки, но уже даже к этому безразличный. Он начал не спеша, стараясь максимально выбирать слова, и казаться живее, спустя столько лет, и впитав столько Проклятья Забвения, оставляя уже так грызущее его хладнокровие.
–Все мы знаем, какой политики придерживалась моя сестра, первая Верховная Властительница имтердов. Мир с людьми, или мир во всем мире. И все мы помним, что сделали люди в Храме Вордилиона через своего Зверя, воспользовавшись ее добротой. Люди пошли против нас, и против своего Создателя, но она снова пыталась вернуть мир переговорами с людьми, как с друзьями.
–Это все не важно! – вдруг крикнула Ширава, резко махнув рукой. – Мы знаем, что ты сделал. Через Клятву Душ, избив меня до полусмерти, ты забрал мои силы и развязал войну! Пусть даже ты и не мог знать наверняка, что за нападением Вильфеоренамы стояли люди, ты просто дал спуску своей злобе!
–Я взял цветок, который ты растила, и не дал людям его растоптать! Я сделал из него лозу, которая могла задушить их, чтобы они раз и навсегда забыли о мысли, что им в этом мире все дозволено. – вдруг уже куда агрессивнее, горячее также махнул рукой Совенрар. – Мир и процветание, любовь и радость – я поддерживал твои стремления, и ты знаешь это. Но когда я указывал тебе на гадость людей, твой миролюбивый мозг просто игнорировал меня. Я не хотел, чтобы наша раса пала, и поэтому взял все в свои руки. Это был единственный способ избежать дурного конца. И вот, испугавшись таких имтердов, ты сбежала к людям, решив, что я предал тебя, и не желая мириться с реальностью, в которой люди уже предприняли попытку свергнуть Винториса, своего же Создателя, и забрать его силы, чтобы раз и навсегда стереть нашу расу.
–И всему виной мое миролюбие? Да, возможно это так. Возможно, любить мир, пожелать процветания для всего живого, это страшный грех, который я совершила. Я хотела, чтобы все мы жили вместе в мире, который создал для нас отец, чтобы никто не считал себя выше других. И ты…просто растоптал мою мечту со своей…вечной жаждой крови…
С каждым вдохом ее глаза все больше застилали слезы. Она больше не могла говорить, и слишком большую боль причиняло ей каждое новое слово. Совенрар больше не шевелился, и позади него так же, будто виновато, теперь опустил голову Самум, некогда правда сам пытавшийся помочь девушке, но не поддержавший ее в самый важный момент. Неприятная тишина продлилась еще секунды, и Ширава едва удерживала полные боли всхлипы, дабы не показывать слабости ни перед Лиликой, ни перед Совенраром. Атмосфера становилась все тяжелее, и ранее без того сдавленный и холодный воздух начинал все больше давить на собравшихся.
–И тем не менее, сейчас мы оба знаем, что именно люди стояли за нападением Вильфеоренамы. – продолжил Совенрар, продолжая так же наблюдать за изменениями лица сестры. – Но сейчас мы говорили о другом. Да, о том, что ты даже собственной дочери не смогла рассказать правду. Дело в том, что, когда твои дети от Бетоуэта Кацеры, а именно Лирой и Импера, покинули Земли Марконнор и ушли под охрану людей, я приказал не трогать их. Пусть отец и был против, мы с Самумом выступили в их защиту.
Ширава на мгновение замерла, подняв голову и смотря в горящие Синим Пламенем глаза Совенрара. Она уже не могла понять, врет ли он, или в самом деле теперь говорит только правду. Она попыталась найти ответ в глазах Самума, и только снова убедилась – он правда больше не собирается ей лгать. И эта мысль шокировала ее только сильнее.
–Но однажды один из них, Таргот, обезумел от силы Белой Искры, которую ему подарил Клинок Власти Россе, и отправился за головами своих брата и сестры по его приказу. Люди, и сам Бетоуэт, смогли остановить его и забрали оставшийся от него меч Тоги, передав его тебе. Я был слишком занят войной, и во время Великого Спуска потерял почти все, что имел, и всю нашу расу поглотило Черное Пламя. Я сумел заключить договор с владыкой Бездны, Клинком Власти Дораном, и с его поддержкой снова вернулся в Мир Гармонии. Там меня нашли Бриз и Геллар, и они рассказали мне, что произошло наверху за время моего отсутствия. Думаю, об этом вы и сами знаете.
Еще говоря последние слова, он начал медленно приближаться к все еще напуганным девушкам, за скрежетом своих доспехом скрывая собственное тяжелое дыхание, вызванное внезапным волнением. Он уже давно позабыл это чувство из-за Проклятья Забвения Синего Пламени, и был почти счастлив ощущать его снова теперь. Все его тело начинало немного дрожать.
–Тогда я узнал, что Ширава и Бог Людей, Унзар, стали очень близки. – чуть тише продолжил говорить он. – Каждый день она проживала в его объятиях в поместье Бога Людей. Там же, где жили все наши враги. Никто из них не знал, что мы живы, и что великое существо уже создало для нас всех план, по которому наша месть обрушиться на их головы. Прошло несколько лет, и я узнал о противостоянии людям Хемирнира на Севере, о королевстве людей на Юге, и новых владыках людей на Востоке – о ваших с Бетоуэтом отпрысках, Импере и Лирое Кацерах. Тогда нас было всего четверо. Четыре Вестника. Вестник перемен, Бриз, занялся Югом. Вестник Революции, Геллар, занялся Востоком. И мы, Вестники Войны, Совенрар и Хемирнир, начали 400-летнюю войну на Севере. Но мне все еще не хватало сил, чтобы разбить войска этих сумасшедших фанатиков. Тогда я вспомнил то, что мне говорил сам создатель Верховных Властителей – наш прародитель, Клинок Власти Арконнор. Так же, как, некогда, от него я узнал про Клятву Душ, так и теперь я понял, как через нее же я смогу получить нескончаемую силу, с которой мои имтерды смогут победить кого угодно, и сами будут неуязвимы.
–Мы… – вдруг почти шепотом проговорила Ширава. – Ты использовал…
–Когда я узнал, что ты вот-вот родишь Унзару ребенка, я понял, что это и будет источником моих новых сил. Ребенок, рожденный с кровью некогда Верховного Властителя имтердов, а также с кровью воплощения Верховного Властителя людей Ниса, хранящего душу Дилион, некогда успокоившую великое зло. Больше полезных для нас совпадений было и не сыскать. Когда этот ребенок родился, своей связью, которой я однажды соединил нас с тобой, я понял, что это была она – девочка, само воплощение Дилион, наверняка выродившаяся с частичкой ее сил. То, что мне и было нужно. Одной ночью Бриз сумел забрать тебя и новорожденную девочку из Поместья Бога Людей и перенес нас в Катакомбы Мэй, к Надзирателю Первых Миров. Он помог нам, и сказал, что присмотрит за вами, пока вы будете спать вечным сном в моем Синем Пламене. Каждая рана на моем теле становилась твоей раной, и мгновенно затягивалась окутавшим тебя Пламенем, восстанавливая и меня, а из твоей дочери я получал силы, которыми топтал людей на Севере. Я был непобедим, и плечом к плечу с Хемирниром мы исполняли План Дорана, сражаясь с армией Короля Альберта, и сколь не был бы силен их дух, с вашей поддержкой мы разгромили их, и подчинили себе.
Теперь все встало на свои места. Пока он поднимал руку, указывая на Лилику, она уже и сама все поняла. Но от этого ей не становилось лучше – она уже едва дышала, и никак не могла сдержать дрожи.
–Именно так вы, Ширава и Лилика, стали моим победоносным знаменем. – указал рукой на нее Совенрар.
Теперь все они молчали, пока Совенрар опускал руку, и пока, сопровождая свои движения взмахом плаща со спины своего доспеха, поворачивался к Даллахану и Самуму, теперь достаточно быстро уходя в сторону тронного зала. Ширава, будто обиженная на саму себя за ту правду, которую она так долго скрывала от дочери, прикрыла глаза и виновато опустила голову, пока Лилика, не отрывая глаз от нее, пыталась сквозь веки найти в ее глазах ответ, почему она так скрывалась от нее сама, и почему никто до сих пор не мог ей об этом рассказать. Почему уже столько лет все, кто наверняка об этом знал, ей, до сих пор, лгали, и какой вообще был в этом смысл.
–Тебе стоит продолжить поиски брата в катакомбах Мэй. План Дорана уже вот-вот закончится, и я знаю эту его часть. Мы не прощаемся. Самум выведет вас обеих наружу. – проносился уже точно изнутри черепной коробки постепенно отдаляющийся голос уходящего мимо товарищей Совенрара. – Когда наступит время Хаоса, я покажу тебе эгоизм людей, сестра. Сколько бы боли нам не пришлось пережить, я не дрогну, и вместе с тобой, по их телам мы поднимемся к миру, о котором ты мечтала. И я…обещаю тебе это.
Даллахан также мгновенно повернулся и пошел за ним, когда он сказал те последние, будто куда более злые и холодные слова, затем растворившись в Синем Пламени, и им же просочившись через двери тронного зала вдалеке. Ширава чуть опустила голову, наверняка разбирая в голове те слова, и теперь точно стараясь избегать взгляда Лилики. Даже в раздумьях она слишком отчетливо чувствовала на себе ее взгляд. И в самом деле, Лилика никак не могла теперь оторвать глаз от девушки, которая точно оставалась рядом с ней столькие годы, но не решилась даже заговорить, будто боялась возвращаться к прошлому, в котором их обеих уже постигли столькие беды. Самум уже успел медленно, опустив голову, подойти к ним, спросив у Ширавы, готова ли она идти, теперь думая, что ей может понадобиться еще немного времени, чтобы еще в Храме поговорить с дочерью. Но девушка лишь молча развернулась, и пошла в сторону той же двери, через которую раньше в зал вошла Лилика. Самум все еще выглядел не столько злым, сколько раздраженным, но максимально старался не показывать этого до тех самых пор, пока они не прошли напрямик через двери к противоположной от них стене. Следовавшую за ними, не отстающую почти ни на шаг от матери Лилику лишь теперь оторвал от размышлений и привел в себя внезапный мощный удар тяжелейшей руки Самума о мгновенно провалившуюся от него стену. Через этот же пролом они прошли дальше, пусть даже это и чуть напугало теперь обеих девушек. Возможно, он и сам так пытался привести их в чувства, понимая, что и его самого эта ситуация уже немало гнетет. Я специально сократил описание их пути, ведь они сами терялись в своих действиях, и все это время в их голове крутились одни и те же, совсем поглотившие их разум мысли, и за ними они уже не ощущали ни холода, ни препятствий.
Недавняя попытка Самума вернуть обеих девушек в мир реальный, все-таки, довольно скоро дала плоды. Не сбавляя темпа, продолжая путь напрямую к выходу, ведущая за собой Лилику Ширава наконец решила заговорить, и так окончательно вернуть к делам насущным дочь и брата. Она понимала, что ей все равно придется говорить, когда они выйдут наружу, и просто решила попробовать сделать это заранее.
–Как твоя голова, братец? – все стараясь избегать взгляда дочери, уже, тем не менее, сосредоточенной уже не только на ней, старалась сложить как можно более спокойную улыбку на своем нежном, не по годам молодом личике Ширава.
–Я смог унять боль, но потерял слишком много крови. Я думаю, что с подобным даже моя регенерация справится не сразу. – уже спокойнее вздохнув, грустно прикрыл глаза и приложил руку к голове Самум.
–Простите…Я хотела переубедить вас, и…Я просто поддалась эмоциям. И все из-за того случая с моими братьями. – качала головой, чтобы хоть немного прийти в себя, Лилика. Отчасти она, все-таки, винила себя за это – они оба не до конца разобрались в ситуации, и поддались эмоциям. Хоть ее все еще удивляло, что она правда смогла ему так серьезно навредить в открытом бою.
–Если все было так, как говорил Совенрар…То я только рад, что твои братья пережили тот бой…– вдруг почти шепотом проговорил он.
