Алексей Андреевич Лагутин
Последний их Первых Миров – Эпоха Тишины. Том 1
–Он опечален тем, что твой брат пропал. – вдруг тихо проговорил Корим, глядя в спину другу, скрывающемуся вдалеке в дверях выхода.
Тогда это прозвучало столь удивительно для Лилики, что она едва сразу не переспросила его, правильно ли она его расслышала. «Мой брат?» – думала она, подняв голову и глядя вечно честному и заботливому Рыцарю в глаза удивленным взглядом сапфировых глаз. Все так изменилось год назад, когда Кози узнал, что ее брат жив, что она даже не думала о подобном. Она даже не знала, что они когда-либо встречались лично. Как и не знала, что их могло теперь что-то связывать.
–Кози не привык рассказывать окружающим, что происходит в его голове. Но стоило ему узнать, что Соккон пропал – его тут же выдало лицо. Не знаю, что могло связывать этих двоих…Хотя нет. Я знаю. И ты знаешь. – улыбнулся вдруг он, ласково глядя в удивленные глаза девушки.
–Да, но ведь…уже год Кози совсем меня избегает. – в грустных размышлениях опустила голову она. – Я думала, что сделала что-то ужасное, сама того не понимая. А он даже ничего мне не рассказал.
–Или он оставил тебя кому-то более умелому. – тихо покрутил головой он.
–Что? – в размышлениях, почти не расслышала она.
–Послушай. – вдруг, погремев стыками лат, опустился он перед ней на одно колено, приложив большую, мужественную руку в холодной тяжелой латной перчатке к ее маленькому девичьему плечу. – Тебе предстоит путь в очень опасное место. Никто из нас не знает, что может тебя там ждать и помимо имтердов. И я лишь раз встречал его, за кем ты туда идешь. Поэтому мне ясна твоя цель. Но я также уверен, что он бы не был рад, если бы в попытке спасти его ты бы распрощалась с жизнью. Вспомни о людях, что будут лить слезы в память о тебе. Ты нужна нам всем. Побереги себя, и пусть удача улыбнется тебе. Ведь ты ее заслуживаешь. Не дай себя убить.
Он поднялся, все также не спуская глаз с восхищенной ее словами девочки, медленно развернулся, и спокойно, широко расправив большие плечи и выпрямившись в свой немалый полный рост, отправился в сторону выхода, сказав лишь напоследок «Мы не прощаемся.», и быстро совсем скрылся за силуэтами людей в зале. Впереди его тоже ждала решающая схватка, и он изо всех сил старался убедить себя, что готов к ней. Как он говорил однажды, «Только глупец не боится смерти, но только герой сможет побороть этот страх во имя тех, кто ему дорог». Он боялся, но уже поставил собственную жизнь на кон ради всех, кто был дорог ему теперь, после спасения этой самой его жизни Богиней Света. Он следовал светлому пути, указанному ему когда-то историями о величайшем герое человечества, Архее людей Корте, и был готов следовать ему до тех пор, пока в его теле совсем не погаснет жизнь. Наблюдая за ним, за его отражающими окружающий свет блестящими латами, за колыхающимися от легкого ветерка угольными с редкой сединой волосами на его и без того светлой голове, Лилика еще с минуту стояла на месте, счастливо улыбаясь, приложив правую руку к сердцу, вспоминая его слова, вдруг правда ее тронувшие. Она была готова на все ради брата, и на самом деле не пожалела бы ради него себя саму. Слова Корима напомнили ей, что и помимо брата у нее есть дорогие люди, ради кого стоит беречь себя, и сердце ее забилось сильнее, будоража все тело, каким-то особенным и особенно приятным теплом заливая каждую ее клетку. Недавно померкшая надежда снова вернулась, и она чувствовала себя уже намного лучше. Наконец она вспомнила что-то по-настоящему важное.
Теперь, ей оставалось попрощаться лишь с ними – своими братьями Френтосом и Тарготом, с которыми еще недавно договаривалась встретиться в Библиотеке. Она вспоминала немало моментов из старых времен своего детства, которое проводила с ними и Сокконом. Игры, веселые приключения, даже ссоры и драки. Они делили вместе все радости и печали, но только Соккону она открывала все свои тайны, свои переживания и свою душу. Она никогда не пугалась своих порывов, любви к родному брату, в присутствии которого ее губы всегда будто сами растягивались в улыбке, а сердце согревалось необычайной радостью. Вспоминая все это теперь, она лишь с еще большей легкостью повернулась к лестнице, что вела к беседкам выше, где она и должна была встретить братьев в тот день. Пройдя чуть вперед, к началу лестницы, особенно неприятно скрипнув ее первой ступенькой, она начала подниматься наверх, сама постепенно все глубже погружаясь в старые, но и не самые приятные воспоминания. Например, она никогда не находила общего языка с Френтосом, а в его присутствии, наоборот, будто глотая язык, подсознательно хотела уйти. Она боялась его, потому как тот всегда приставал к ней, говорил ей плохие вещи, всячески мешал ей и Соккону. Именно он находил противными их отношения, нередко даже причиняя, пусть и косвенно, вред им обоим. С другой стороны, когда его выходки заходили слишком далеко, и рядом не было родителей или Соккона чтобы заступиться за нее, ей на помощь приходил Таргот. Лилика очень доверяла, и даже уважала самого старшего брата, нередко прося у него помощи в самых разных делах, и тот никогда ей не отказывал, хотя и не казалось слишком дружелюбным. В детстве Соккон был довольно слаб физически, и не мог во всем поддерживать сестру – другое дело от рождения прекрасно сложенный, огромный Таргот, выносливый и сильный как дикий зверь. Лилика мало помнила свое раннее детство, но была почти уверена, что все это время Таргот совсем не менялся, будто его тело росло, появлялись новые знания – однако характер не менялся совсем. Ей всегда казалось это невероятным. Единственным для нее объяснением подобному был «ген Кацер», проявившийся лишь у него из всей четверки их поколения. Пока она не узнала о нем побольше, ее предположения были лишь обыкновенными детскими глупостями. Приютившие ее в Ренбире Боги достаточно много рассказали ей о ее роде, и многих его особенностях, так что многое в этих странностях уже не так ее удивляло.
Как оказалось, Таргот и Френтос заняли ту же беседку, что и ранее Лилика – на самом верху лестницы, по центру зала. Еще день назад правило о соблюдении тишины в библиотеке было отменено, и потому голоса обоих братьев оттуда разносились достаточно громко и отчетливо, чтобы их наверняка слышали все окружающие, в том числе и из других беседок, расположенных ниже. Из-за собственного шума, вызванного какой-то особенно бурной дискуссией, они не услышали приблизившихся шагов Лилики и стука ее твердых маленьких сапог о деревянные ступеньки. Первым ее, медленно подходящую за спиной Френтоса, заметил Таргот. Указав головой брату в ту сторону, он расцепил скрещенные на груди руки, и сам уже кивнул Лилике. Френтос, немного испуганно и удивленно, как бы не оказалось что сестра слышала его недавние слова, повернулся к ней лицом. Девушка так и не поняла, от какой темы оторвало братьев ее появление, но лицо Френтоса совершенно точно говорило об одном – эта тема была ему не интересна, неприятна, и он точно не хотел более ее обсуждать. Как ни в чем не бывало, лишь на секунду растерявшись, он подошел к Лилике, покачал плечами, и крепко ее обнял. Отношение Френтоса к Лилике и вправду очень изменилось той ночью, когда они гуляли по Ренбиру вместе, и сейчас он не скрывал симпатии, которую раньше в нем подавляло присутствие рядом Соккона, которого он и до сих пор считал «приватизатором». Лилика была очень рада новой дружбе с братом, ведь всегда хотела дружить с этим веселым забиякой, просто не понимая причину его внешней неприязни, но оставаясь уверенной, что на самом деле внутри он хороший человек. Единственное, что не менялось ни от времени, ни от событий, так это вечно серьезное лицо Таргота, сегодня кажущегося по размерам тела как-то меньше ввиду отсутствия за спиной огромного мешка. Он все так же был сосредоточен на их основных делах и задачах, поэтому почти никак от них не отвлекался даже внешне. Хотя то, что наверняка его тогда волновало, стояло прямо перед ним, разводя руками, и весело улыбаясь своей миниатюрной, любимой сестренке. И сестра эта уже частично догадывалась, что именно волнует Таргота в поведении его вечно всюду бунтующего брата.
–Ну что, мелкая? Готова со мной навалять сраному Самуму? – отцепившись от девочки и чуть ступив назад, радостно размял Френтос мускулистые плечи, все так же закрытые толстым шерстяным бахалибом, который он не спешил переодевать еще с деревни с Лесу Ренбира. От его слов Таргот только лишний раз покачал головой.
–С тобой? – не поняла она.
–Он хочет присоединиться к нам в поисках Соккона, а на слова Серпиона ему плевать. – уже как всегда недовольно насупился Таргот.
–Таргот, меня консервная банка заставляет идти с ней не пойми куда, когда Соккон пропал, и может быть в опасности. – сразу опустил улыбку Френтос, одной головой повернувшись к брату. – Да и вообще, я им не доверяю. Они могли нам помочь и раньше, но ничего не сделали. Ты же слышал Кози?
–Конечно, я не могу объяснить тебе дел всего мира за пару слов, да и ты все равно ни фига не поймешь. Но… – вдруг Таргот осекся. – Понимаешь ли – когда-то Серпион защитил прародителей нашего рода от смерти. Этот должок нужно вернуть. Поэтому мы должны хотя бы еще немного помочь им, чтобы потом они помогли нам. Я и сам не шибко им доверяю, но выбора у нас нет. Так будет лучше всем.
–Прости, братец, но сейчас я скажу нечто очень редкое. Это чепуха и ерунда, как тебе? Все, что дорого мне – моя сестра и братья. Всего остального у нас уже просто нет. И что, если они соврут, и отправят нас на бойню, из которой нам уже не выйти живыми, как тогда, в Храме Актониса? Вдруг, настоящий Соккон… – уже напряженно, зло щурясь, перебрасывал он взгляд между братом и сестрой, после чего вздохнул, и опустил голову. – Что, если ему нужна помощь каждого из нас?
Лилика также, уже в чем-то с ним соглашаясь, грустно опустила голову. Никто не мог знать, в какой беде оказался их брат, и с чем ему уже пришлось столкнуться. Наверняка, этого не знал никто со стороны людей. Таргот вполне понимал волнение их обоих, и сам частично его поддерживал. И все же…
–Никто не знает, что происходит с ним сейчас. Но если за его исчезновением стоит тот, о ком я думаю, то с ним наверняка все в порядке. – качал он головой. – По крайней мере он вне опасности, и о том, где он, и что делает, сейчас не знают не только люди Мерсера, но и весь мир. В том числе и наши враги.
–Не могу выкинуть все это из головы. Мы не можем так рисковать. – напрягая все лицо, крепко сжал зубы Френтос.
–Нет никаких гарантов, что сторона Мерсера нам поможет, но даже так – мы не можем рисковать своими жизнями, и ставить их на кон только за призрачную вероятность найти Соккона. В первую очередь – наша задача узнать наверняка, где он, а только потом действовать. Здесь наших сил может быть мало. У Богов будет куда больше шансов его найти.
–Ага…Значит, план всех перехреначить провалился. – вдруг шутливо вздохнул и покачал головой Френтос. – Все равно будет сделать как всегда, и послушать тебя. По крайней мере, пока я недостаточно далеко, чтобы делать все как захочу.
–Точно. Стало быть – решили. – кивнул Таргот. – А если сильно хочется подраться, подерешься потом, когда найдем Соккона.
–Верно. Поквитаемся с Самумом позже, и уже вчетвером! – радостно подняла голову Лилика, переняв боевой настрой Френтоса.
–Уж вчетвером мы и Самуму, и Думе натянем глаз на попу. Я, даже, начал говорить более умными словами, заметил? Наверняка, это умный воздух библиотеки постарался. – посмеялся Френтос.
–Надеюсь, нам не придется выбивать эти слова у тебя из головы. – ухмыльнулся Таргот, наконец хоть чуть улыбнувшись.
–Надеюсь, в пути не будет слишком скучно. Эта консервная банка по имени Ультра, вроде бы, не особо разговорчива. Но у меня есть знакомые по пути в Дафар. Надеюсь, это чучело позволит мне с ними немного поболтать. – еще раз, и вполне внезапно, Френтос, как плюшевую игрушку, прижал к себе Лилику, пусть на этот раз лишь на секунду. – Ну а если не позволит – сам пойду.
–Да. Тебе сложно что-то запрещать. – весело посмеялась Лилика, нехотя и без особого усилия отодвигая крепкого Френтоса маленькими ручками.
–Запретить не сложно – нужна лишь твердая рука и крепкая стена. – не менял лица Таргот.
–Встречаемся здесь же через три дня. Кто не придет – лично залью в рот дешевой водкой.
Он развернулся так резко, со страшным скрипом оттолкнувшись одной ногой от деревянного пола и далеко прыгнув с лестницы в сторону выхода, что Лилика на мгновение обомлела, совсем забыв про способности его окто. Теперь никакие силы не сдерживали его, и антиоктовая сфера на последнем этаже Пирамиды была временно отключена, пусть и лишь для некоторых «особенных» людей – в том числе и для Френтоса. Лилика смотрела на него с радостью, воодушевленная его словами. В этот раз ей даже не было за него стыдно, как при прежних его проделках, когда теперь он едва не приземлился нескольким людям внизу на головы, и тем самым распугал их и в прямом смысле вынудил к бегству в страшной панике. Теперь, рядом с ней остался лишь Таргот, в раздумьях даже, кажется, пропустивший прыжок брата, который не пропустила даже стоявшая в проходе стража, мгновенно бросившая тому вдогонку какие-то не очень добрые слова за оставленные им на полу при приземлении трещины, но вряд ли моральный ущерб, причиненный им людям, которые и без того стражникам уже сами надоели. Лилика повернулась к Тарготу, думая, что она должна сказать на прощание ему, как он сам вдруг поднял голову, так же задумчиво, пусть и почти с пустыми от сторонних мыслей глазами глядя на нее.
–Я бы так хотел, чтобы все мы были вместе, как когда-то. Не как это было в детстве, а гораздо раньше. Тогда все было лучше. Если бы я все не разрушил…Это никак не дает мне покоя. – грустно опустил глаза он.
–О чем ты? За что ты себя винишь? – удивилась Лилика, также вдруг безвозвратно потеряв веселую улыбку. Она знала, что он знает куда больше, чем рассказывает, но не ожидала, что он так внезапно решит открыть ей эти знания. Пускай обо всем этом она уже наверняка догадывалась и раньше.
–Тогда люди были другими. Они и вправду сражались за то, во что верили. Но когда они собрали меня из пепла и вручили Тоги, они просили меня быть готовым ко всему, оберегать тебя, Соккона и Френтоса. Но когда на нас напали Дума и Геллар, они даже не показались. Они знали, но ничего не сделали. И каждый раз…каждый раз, когда я хотел увести братьев подальше от них, они находили меня, и напоминали мне, кто я есть. Вот, почему я не верю им. Все они просто пешки Дорана, и сделают все, чего обязывает их договор. – зло стискивал зубы он, жмуря глаза, будто специально стараясь выговориться и побыстрее все забыть.
–Напоминали, кто ты есть? То есть…ты говоришь… – растерялась она, вдруг понимая, что где-то глубоко внутри хорошо все понимает, и уже слышала об этом раньше. Но все еще никак не могла поверить, что такое возможно.
–Таргот Кацера. Имтерд, уничтоживший Храм Бетоуэта и едва не убивший своих брата и сестру.
–Что?.. – ужаснулась Лилика, чуть ступив назад.
–Я не хотел, чтобы вы об этом знали. Вы бы этого не поняли. Таково было одно из условий, при котором я был возвращен в мир. Я умолял Уиллекроми сделать это, чтобы я вернулся к дорогим мне имтердам, и искупил свою вину. Я рос вашим братом, и навечно останусь им. Но у меня есть и другие брат и сестра. И они…тоже потерялись. Я бы хотел найти их, и помочь. Хоть как-нибудь…искусить свою вину.
Он чуть опустил голову, явно с ней же ушедший в старые воспоминания. Лилика уже слышала эту историю от Серпиона, ведь именно он защищал прародителей рода Кацер, Имперу и Лироя, по приказу Унзара, и именно он пытался спасти их от обезумевшего Клинка Власти Тоги в руках Таргота. Но тот Таргот, про которого рассказывал Серпиона, совсем не был похож на Таргота, который стоял тогда перед ней. Поймав себя на мысли об этом, она решила, что об этом нужно напомнить и ему. Что это может что-то изменить.
–Но ведь вы и вправду мои братья. Наши мама и папа…они и есть наши родители. Кем бы ты ни был – для меня ты все тот же Таргот, мой старший брат. Я люблю вас всех троих, и даже если мы не те, кем кажемся…плевать! Друг для друга мы те, кто мы есть сейчас! – стараясь привести брата в чувства, взволнованно и с дрожью в голосе говорила Лилика, все еще сомневаясь, что поняла все сказанное им в точности так, как это должно было быть, но уже уверенно плевав на это.
Таргот молчал лишь с десяток секунд, все время, теперь не открывая глаз, будто в голове переваривая каждое ее слово. Как ни странно, с каждой секундой, с каждым тем словом, он становился все веселее, будто изначально даже не рассчитывал на это, но был этим искренне приятно удивлен, и всецело принял эту истину.
–Хех. – покачал он головой, наконец правда улыбнувшись. – Кажется, я правда забыл что-то важное. Спасибо, Лилика. Как не погляди, ты и вправду моя сестра. И сейчас нам самое время отправляться на поиски брата. Кем бы мы ни оказались, и как бы тяжело нам ни было, вместе мы свернем любые горы. Даже если это будет Гора Геллара. – подошел он к девочке, заботливо и ласково улыбаясь. Он положил свою, будто мгновенно полегчавшую теперь большую руку в толстой кожаной перчатке ей на голову и медленно погладил, по крайней мере теперь не пытаясь так скрыть от нее свои настоящие чувства. По крайней мере – он старался выглядеть искренним, и Лилика даже не догадывалась о его истинных мыслях.
–Конечно. Ведь таковы мы, Кацеры! – снова лучезарно улыбаясь, хихикнула она.
Он опустил руку, будто через нее правда зарядившись от сестры некой особой энергией, и прошел мимо, уже как-то весело и активно, без окто спускаясь вниз по лестнице, будто вовсе уже не тот суровый и отчужденный мужчина, что совсем недавно готов был обвинить себя в чем угодно, даже если сам совсем не был в этом виноват. Лилика старалась не думать о его словах – кто они такие на самом деле. Не раз приходилось ей слышать об этом, и где-то глубоко внутри, сама не ведая откуда, она будто знала, кем он был, и не была столь удивлена услышать об этом лично от него. Лишь этим можно было объяснить сколь мало вдруг ее это задело, и почему была она столь спокойна, почему не думала, как все было, и что он делал в самом деле, о чем он ведал, но не говорил. Скорее всего, как и прежде, он всего лишь хотел уберечь ее и братьев от опасных знаний. Она уже догадывалась об этом, но так же придерживалась мнения, которое высказала раньше. Она лишь тот, кто она для дорогих людей, даже если и вовсе не людьми они окажутся на самом деле. Не важно, чья кровь течет в ее жилах – важно, что она течет в сердце, что верно лишь им. И она верна своему сердцу.
Она уже сама не думала, как покидала город, весело и так легко спустившись с немалой лестницы по ступеням вниз мимо Таргота, словно ветер проскользнув через людей внизу к выходу, и так же быстро, думая только о хорошем, покинула Пирамиду. Никто не останавливал ее, как и не останавливал на ней свой взгляд. Для всей Пирамиды она была уже почти символом счастья, так часто в ней появляясь по разным делам, вечно веселая и добрая, ласковая как сам Ренбирский ветер. Едва она выскочила из дверей Пирамиды, как ярко светящее прямо в глаза девушке Солнце, стоявшее уже в зените, на секунду ее остановило, будто передавая ей своими лучами последнее тепло, которое она уже скоро потеряет за верхушками деревьев в вечно темном Лесу Ренбира. Раньше, в тот Лес было опасно заходить ранним утром и вечером, ведь недостаточное освещение помогало в охоте светонелюбивым ардам, делая путь там куда опаснее. Теперь, когда солнце висело на небосводе почти совсем неподвижно и ровно над Лесом, Лилика могла не бояться столкнуться там с какими-нибудь опасностями. Тем более учитывая то, что она слышала совсем недавно – в Лесу Ренбира ардов уничтожили еще в прошлый день отряды Демонов и мобилизованных общих войск людей.
Скользя и порхая между людей, она бежала вперед, уже с вершины лестницы Пирамиды окинув решительным взглядом дорогу, на которую она совсем скоро должна будет ступить. На лестнице тогда совсем никого не было, а замков на перилах по бокам ее за последний день резко стало больше. Наверняка, большинство из них принадлежали уже новым воинам, уже разошедшимся от площади ниже лестницы в разные стороны, собирающимся тут и там в городе на учения, точно закрепившим их с одним единственным желанием и мольбой – выжить.
Лилика уже точно не хотела тратить свои силы на спуск, вечно казавшийся ей непродуманно опасным, и сразу решила более просто преодолеть его с помощью окто. Ее окто, именуемое не иначе как «сдавленный воздух», поднимало сухую Ренбирскую пыль со ступенек, разбрасывая ее в разные стороны, и сама она, вместе с той пылью, мчалась вниз без остановок, не теряя ни секунды на уже излишние размышления. Так она совсем скоро оказалась уже внизу, в стороне даже приметив довольно быстро удаляющегося за поворотом Френтоса, хоть и никак на это не отреагировав – он тоже уже спешил, и полностью был поглощен своими мыслями.
Не то из-за окто, не то от собственной ветрености, уже не чувствуя ни нагрузки рюкзака за спиной, ни груза ответственности, она за единственную минуту промчалась к воротам, через которые совсем недавно в город вошла ее истинная любовь, ее братья. Проходившие мимо воины совсем не пугались ее передвижения, все уже до предела замотивированные недавними словами Богов. Не столь велик был город по размерам, сколь был велик, или же великолепен, когда улочки его заполняли все эти герои. Окружающие их люди то и дело, без вещей, без рюкзаков и сумок, не прощаясь покидали свои дома, думая, что обязательно еще вернуться туда. Направлялись все они уже к Ренбирской Пирамиде, где через несколько часов Боги начнут их собирать. Они особо не спешили, и некоторые, даже, были не столь уверены, что отступать и прятаться в Пирамиде им вообще теперь придется, тем более под защитой стольких воинов и Богов. И Лилика, глядя на все это, на мгновение забыла, кем были их противники, и сколь малы, на самом деле, были их шансы на выживание. Она тоже надеялась, что Боги удержат этот рубеж, но и сама же в этом сомневалась.
Полностью игнорируя уже так поднявшуюся в дальних районах города суету, совсем не похожую на ранее свойственную Ренбиру, Лилика остановилась, вновь собравшись воедино, только в десятке метров от самих ворот. Таковая особенность ее окто немало напугала обычных жителей вокруг, будто из удовольствия вслушивавшихся теперь в почти монотонный гомон солдатских голосов около ворот, повторявших одни и те слова, и выполняя одни и те же действия. Лилика уже не обращала на них внимания, ведь и сама была поглощена мыслями, приносящими ей не меньшее удовольствие. Там, она в последний раз обернулась, посмотрев на город, над которым, вдали, так величественно возвышалась переливающаяся золотом от солнечного света Великая Ренбирская Пирамида. Она знала, что может уже никогда сюда не вернуться, но уже вовсе не думала об этом, и потому совсем не переживала. Ее мысли были сосредоточены лишь на одном теперь, и она давала самой себе обещания, которые как раз все это время и подпитывали ее энергией – «Я найду тебя, братик. Мы с тобой…нет, мы все еще прогуляемся по этой дороге до самой Пирамиды. Мы будем снова счастливы! Обещаю!». Здесь, в последний раз она подскочила на месте, подтягивая за лямки рюкзак на спине, надела капюшон, уже ощущая, как обещанное Серпионом потепление, по какой-то причине, начинает морозить ей уши. Растолкав по внутренним карманам вуали некоторые особо полезные октовые приспособления, она не спеша прошла ворота, на прощание махнув уже не раз встречавшим ее ранее стражникам рукой, и посмотрела вперед. Счастливые мысли, добавлявшие яркости ее улыбке все это время, только теперь начинали тихо таять. Их заменило нечто другое, о чем она тогда совсем не хотела думать. Она отправлялась вовсе не в веселое путешествие, и ей следовало сосредоточиться заранее – мир за пределами стен Ренбира, с недавних пор, был уже совсем не таким безопасным, как прежде.
Но она по-прежнему была полна уверенности, что это не станет для нее преградой на пути к брату.
