Алексей Андреевич Лагутин
Последний их Первых Миров – Эпоха Тишины. Том 1
Глава 2. Облик настоящего имтерда
Только в центре этого места, каменной пропасти, свет сверху освещал почти целиком скрытого в пыли Таргота, и в окружающей его тьме не было видно ни зги. Демонстративно резко, дабы показать будущему противнику свою немереную силу, он вытащил ушедший в каменный пол на полметра меч обеими руками, и также сразу закинул его на плечо, поднявшись в свой немалый рост. Пускай вокруг ничего и не было видно, его зрачки сами начали сужаться, и взор их был направлен точно в ту сторону, откуда исходила вражеская внутренняя сила. Его глаза уже тогда были мало похожи на человеческие, и зрачок меньше сжимался, чем просто сплющивался, превращаясь в одну большую прорезь. Он начинал меньше видеть на свету, чем в полной темноте. Прошло не больше пяти секунд, как внутренняя сила существа, на которое он явно ровно смотрел, начала колебаться, и впереди послышались явные шаги, эхом от каменных стен отражавшиеся в чуткие уши Таргота. Его противник понял, что не сможет долго скрываться.
–Ты видишь меня? – раздался впереди точно совершенно незнакомый ему высокий женский голос.
–Тебя выдала внутренняя сила. Если ты правда пыталась скрыться. – не меняя лица, сосредоточенный больше на ушах, чем на глазах, ответил Таргот.
–Хочешь сказать, что я не умею прятаться? – раздался тихий смех.
–Вряд ли ты пришла сюда играть в прятки. Зачем ты искала меня?
Лишь на секунду наступила тишина, но Таргот совершенно точно уловил очередное изменение внутренней силы девушки.
–Удивительно, как это было похоже на нее. – совсем другим тоном, снова, но уже тише, пронесся тот же голос.
–О ком ты?
–О моей сестричке. У тебя такие же волосы, глаза, да и у вас, кажется, одна фамилия. Мне даже стало интересно, почему дедушка просил тебя убрать, да и так настойчиво, что даже план для меня придумал. – усмехнувшись, вздохнул голос.
Таргот зло прищурил глаза, понимая, что его первоначальные догадки теперь сполна оправдывались.
–Бриз. – однозначно проговорил он.
–Ага. Он сказал мне выкопать ямку на дороге, чтобы ты остановился в этой деревне, а потом заманить тебя сюда. Вот такую он дал мне работенку, пока сестры ищут какого-то Соккона.
–Ищут Соккона? – удивился Таргот. – Где?
–Эмм…Кажется, это место называется…Си…Сикином? Я помню, что это какие-то каналы, или что-то в этом роде. – задумчиво, запутался в словах голос.
–Синокин и канализация Ренбира? – чуть подался вперед Таргот, с уже вполне свойственным для человека удивлением напрягая уши.
–Да! Они должны найти его, и отвести его в какой-то подземный город к нашему покровителю.
–К Актонису Геллару?
–К нашему Военачальнику! – весело поддакнул голос, затем разразившись не громким, но почти безумным смехом.
«Кто бы сомневался!» – от злости хрустнул сжатыми зубами Таргот.
–Я так рада, что дедушка доверил это задание мне! Теперь, как говорится, дело за малым. Нужно просто убить тебя. – продолжал смеяться про себя голос.
–Какая жалость, что он не пришел лично. – цыкнул Таргот.
–Уууу. Ты просто еще не знаешь, кто я. – чуть издевательски, с насмешкой, растягивая слоги, хихикал голос.
В тот же миг окружающая Таргота тьма рассеялась, вокруг него окончательно осела на пол поднятая его падением пыль, и яму со всех сторон осветили торчащие в каменных стенах в двадцати метрах от Таргота со всех сторон мерцающие фиолетовые перья. Начали они мерцать и на теле загадочной гостьи, стоявшей уже шагах в десяти от центра ямы, полностью ее освещая своим светом. Она была довольно высокой, сплошь покрытой фиолетовыми или розовыми перьями, с кисточками на лисьих ушах, с зелеными кошачьими глазами, одетая в нечто вроде покрова из тех же перьев, закрывающих все ее тело по самый подбородок. Руки и ноги ее также заканчивались небольшими, но острыми, когтями на пальцах, тем не менее больше похожих на человеческие, нежели звериные. Так она вся была больше человеком, а не, уже точно, ардом. Иными словами – она была Хемирой.
–Ксария. Будем знакомы хотя бы последние для тебя минуты. – снова, водя пером в правой руке по щеке, посмеивалась она.
Вся новая арена боя была сплошь усеяна острыми перьями Хемиры с остатками ее внутренней силы на них. Все окружение, фактически, было подконтрольно ей. Это была самая настоящая ловушка, капкан на особо крупную дичь, даже такую крупную, как Таргот. По крайней мере, именно о таких мыслях Ксарии говорила ее беззаботная и самоуверенная улыбка. Она не знала, что Таргот уже сталкивался с подобными ситуациями, ведя шуточные бои со своим братом Френтосом, также покрывающим своим окто всю территорию вокруг себя, полагаясь на контроль поля боя с его помощью. Хоть для них эти бои и были шуточными, для окружающих это было самое настоящее побоище между двумя чудовищами.
–Мои последние минуты, говоришь? – окинул округу беглым серьезным взглядом Таргот. – Обычно Хемиры берут планку выше – секунды. Но не проживают и их.
Мгновенно, со свистом и почти незаметно, перо из ее руки, оказавшись вдруг чудовищно плотным, пролетело мимо его головы, будто специально, по желанию Ксарии, коснувшись только его щеки, но и та едва ли пострадала. Открывшаяся ранка была настолько неглубокой, что не вызвала даже капиллярного кровотечения. Сам Таргот не колыхнулся, и был совершенно уверен, что слышал металлический скрежет кристаллического пера о скрытую под кожей его щеки чешую. Открытая глазам Ксарии кожа Таргота потеряла лишь маленький лоскуток, и Таргот этого совсем не почувствовал.
–Какой плотный мальчик. Мне становится все яснее, почему дедушка Бриз приказал тебя уничтожить. – снова посмеялась она, доставая из собственного левого плеча новое перо.
–Хватит разговоров. Несчастная поделка на имтерда не заслуживает моего времени. – с грохотом уронил тяжелое лезвие Тоги на порушенный пол около себя Таргот, так же крепко удерживая рукоять меча обеими руками.
–Так скучно. Но ладно. Раз уж ты этого желаешь…– посмеялась она.
Тоги мгновенно разгорелся, и Таргот, понимая сколь мало внутренней силы успеет собрать в нем для быстрой атаки, ударил мечом по земле, освобождая хотя бы толики взрывной энергии, чтобы поднять небольшую ударную волну. Пол впереди разлетелся в дребезги и раскрошился в пыль, полностью скрыв противников друг от друга. Окто Таргота позволяло ему наделять объекты, к которым прикасалась его внутренняя сила, взрывной энергией, покрывая их мощным пламенем изнутри, от вспышки которого в замкнутом пространстве, то есть внутри предмета, и происходил взрыв. Тоги был лучше всего для этого приспособлен, постоянно восстанавливающийся собственными силами, тем более что раз за разом его разрушать для Таргота было особенно приятно, учитывая, как однажды этот меч разрушил его прошлое. Поднятые им теперь разрушения вряд ли достигли Ксарии, а взрыв прокатился по всей яме, сопровождаясь неконтролируемым пламенем, сотрясая стены и потолок, от чего все вокруг с грохотом взрыва залил громкий гул. Хемира наверняка успела отскочить во время атаки Таргота, но завеса из пыли, теперь, даже ей, с ее животным зрением, помешает разглядеть противника, вполне способного наносить удары по площади, из-за чего приближаться к нему было слишком опасно. Таргот уже давно привык к этому, его глаза имтерда были плотны как стекло и отлично видели в темноте, если свет хоть немного попадал на окружающие его предметы. Он прекрасно видел все, что было вокруг него теперь, и ему не нужно было щурить глаза из-за пыли – поле боя теперь полностью принадлежало уже не Ксарии, а ему.
Все еще полагаясь больше на слух ввиду мешавшей глазам темноте, он и по дуновениям ветра улавливал движения противника, с большой скоростью кружившего вокруг него. Постоянно и очень быстро звенели удары чего-то острого о стены, и на них, что было видно только лучше, все сильнее мерцал фиолетовый свет кристаллических перьев. «Окружает?» – удивился Таргот, понимая, что противник, хоть и не был заранее подготовлен к подобному повороту с пылевой завесой, смог быстро найти из него выход. Но Таргота этим было не взять. Он поднял Тоги снова, распалив его так, что от влияния его внутренней силы меч возбудился до предела, значительно увеличиваясь в размере. От окто он совсем побелел, и Таргот, в приседе с тяжелым упором на левое колено, удерживая меч над собой, начал вращаться, с огромной силой, в развороте, ударив по воздуху вокруг себя, выпустив всю собранную им взрывную энергию за один удар, взорвав само лезвие меча. Земля под ним затрещала от давления его ног, прижимной силы, и веером по пещере во все стороны от него, раскатился ужасающий, сотрясающий само пространство ямы, взрыв, снимая, помимо пыли и уже лежащих на полу камней, слой каменной породы минимум на десяток сантиметров вглубь. Ксария не могла уйти от ударной волны целиком, но сумела, крепко вцепившись когтями в одну из стен прямо в момент удара, удержаться и избежать повреждений, от летящих в нее от центра камней защитившись крупным слоем перьев на спине. Пусть энергия того взрыва и была нарочно направлена в стороны вокруг Таргота, ударная волна со всех сторон слегка контузила и его, даже учитывая крепость его мощного тела. В его ушах встал легкий свист. Созданный взрывом поток ветра быстро разнес пыль от центра к стенам, и Таргот, подумав, что противник как минимум пока прижат к стене и не сумеет уклониться, с уже вновь раскаленным огромным Тоги бросился на нее. Мгновение, и он едва не поплатился за это жизнью – перья на стенах пещеры будто завибрировали, а сама Ксария, развернувшись на месте, содрала с покрова перьев у себя на груди десяток таковых, и напрямую метнула их в лицо Тарготу. Он сумел отскочить в сторону, но, сосредоточившись на них, едва не пропустил саму суть маневра противника, в котором в него, отвлеченного внезапной атакой в лоб, уже полетели перья со всех окружающих стен. Он не мог заблокировать их все разом, а потому решил сбить их, ударив Тоги об землю перед собой, так же высвобождая взрывную энергию, сам в маневре уклонения чуть присаживаясь. Стена пламени закрыла его лишь фронтально, но по бокам и со спины он все так же остался уязвим. С его окто, у него не было возможности блокировать все атаки, как бы это сделал Френтос, и он не мог просто уклониться от них со своим грузным телом, как это сделал бы проворный Соккон. Но кое-что в этом бою было похоже на одну уже знакомую ему сцену, подсказывающую правильные действия. Сцену из книги, которую он получил два года назад лично от Лиисеркима Одержимого, ее автора и Героя Шеагральминни. То была последняя глава книги Падение Преисподней Шеагральминни, и в ней главный герой тоже столкнулся с противником, управляющим окружающими его предметами с помощью внутренней силы. И это тоже был телекинез.
Быстро распрямившись в полный рост, мощно и злобно топнув правой ногой по подлетевшим от удара на месте мелким камням, он буквально взорвал вокруг себя плотный слой своей внутренней силы, мощным потоком мгновенно достигнувший окружающие его перья, подавляя удерживающую их внутреннюю силу, тем самым рассеивая окто Ксарии, от чего все перья быстро сбились с курса. Стена пламени перед Тарготом еще не до конца выгорела, а Тоги уже буквально кричал от жажды крови. Противник не видел Таргота, и не мог успеть отреагировать на его будущую атаку. Но вид пламени перед глазами Таргота, крик Тоги в его голове, ярость…Его левая рука сама зашла под толстовку, схватила золотое ожерелье, и с немереной силой дернула его вверх. Хруст цепочки сопроводил звук куда более страшный и отвратительный, похожий на хруст разрываемой плоти и ломаемых костей. «Подражателям…не место среди имтердов!»
Стена пламени, – нет, – стена Белых Искр, рассеивая пламя перед Тарготом, своим белоснежным светом залила всю яму, взорвавшись совсем перед Ксарией металлическим скрежетом, от которого уши Хемиры мгновенно опустились и прижались к голове. Вся она чуть отступила, в мгновенном животном ужасе наблюдая за тем, что происходило с ее противником. Из искрящегося белого света на землю легло острие, толстое уже как молот, будто часть совершенно другого меча, покрытого теперь загадочными узорами и Белой Искрой. Стена Белой Искры чуть оседает, но только так, что из нее становится видно лицо. С тихим рыком, удерживая огромный меч в правой руке, оно стоит прямо перед ней, настолько страшное, что Ксария пятится назад, широко раскрывая глаза и рот в ужасе, дрожащей спиной прижимаясь к стене. Вся ее самоуверенность и решимость уже выгорели той же Белой Искрой, она была в полном оцепенении, как уже умирающая жертва перед лицом беспощадного хищника.
Зажимая оборванное ожерелье в левой руке, лишь по ту же левую сторону тела оставшись собой, горящим от злобы взглядом залитых Белой Искрой глаз на уже точно чудовищном лице, он смотрел на Ксарию, точно решив ее убить. Вся правая часть его тела стала подобна монстру, его алые волосы стали куда длиннее, а над ушами назад тянулись растущие будто на глазах тонкие золотые рога. С мощной, будто сразу несколько рук, правой рукой, он весь стал заметно выше и крупнее, и из многих частей правой половины его тела, прямо через одежду, разрывая ее по ниточкам, росли острые кости, как и все тело теперь вырывающиеся из покрытой каменной чешуей кожи. Его приоткрытый рот с чудовищными мощными челюстями только подтверждает захвативший Ксарию ужас – он был в бешенстве, и почти совсем потерял от него разум. И главное – это точно, совершенно заметно, был не человек.
Резким взмахом он поднимает покрытый Белой Искрой гигантский Тоги, занося его за собой точно для рывка вперед. Но его вид, давление его внутренней силы, и ослепляющий свет от Белой Искры, окончательно заморозили мышцы и разум Ксарии. Она не могла двигаться, и не могла даже думать, как ей спастись. Покров ее кристаллических перьев по всему телу мог защитить ее от взрыва окто даже при прямом попадании удара Тоги, хоть и повредил бы ее голову. Но то, что использовал ее противник теперь, было неподвластно никакой защите, и она должна была прекрасно это понимать, видя, как вся земля вокруг Таргота поглощается его Искрой. Но она не понимала и этого. Она просто не могла ничего понять, в ужасе совсем забыв про все на свете.
Резким толчком чудовищной правой лапы от пола, принявший свой истинный облик Таргот толкается вперед, в прыжке останавливаясь лишь в метре перед противником, даже видя в ее стеклянных глазах отражение своего искореженного гневом лица, но уже полностью его принимая, не чувствуя, как эта картина напоминала ему времена, в которые он впервые умер, и после чего всю новую жизнь сам себя боялся. Девушка в мгновение исчезла за светом Белой Искры, и ее полностью закрыл Тоги. По яме во все стороны разнесся последний удар, и от стен ее оглушительно отразился железный треск, извечно сопровождающий все виды Первородного Пламени и его Искры. За ним тогда было невозможно расслышать истошный хрип, мгновенно захлебнувшееся дыхание, и удары брызг крови о стены и пол. Мощь Белой Искры Таргота, которую он всегда не без причины скрывал от окружающих, поглотила все вокруг себя, включая даже звуки.
Свет Белой Искры медленно тухнет, и все звуки постепенно пропадают. Проходят секунды, хоть и тянущиеся как минуты. Осознавая свою победу, Тоги возвращается к первоначальному виду, и вместе с этим Таргот вешает золотое ожерелье из своей левой руки обратно на шею, теперь не застегивая ее порванные звенья, а просто обматывая вокруг тихо уменьшающейся шеи. Сила, которую ему дал Уиллекроми, в виде ожерелья, для сдерживания бывшей воли Россе, возвращает всю правую часть его тела к исходному состоянию, и так он быстро становится меньше, каким и был раньше. Половина его одежды растянулась, в некоторых местах порвавшись или лопнув, но именно на такой случай Таргот и брал именно ее, на несколько размеров больше, и из специального материала. Именно из-за этого он брал с собой и сменную одежду, которую сможет надеть поверх порванной, тем более зная, как пройдет изменение его тела без касания его Золота Судьбы Уиллекроми, которое он сам когда-то отщепил от своего золотого кубка, являвшегося частью его сил Золотого Пламени.
Внешность Таргота полностью вернулась к прежнему виду, и вместе с этим прошла и его злость. Это была и злость на то, что его противник подражала имтердам, и на то, что она тратила его время. Все эти чувства не были частью изначальной личности Таргота, но их заметно подкрепляло то проклятье, которым его наделило его оружие. Если, конечно, не будет сказать правильнее, что оружием в этом случае был именно Таргот, и именно по воле Тоги он действовал. На самом же деле, даже в последний момент перед ударом он успел сделать свой собственный выбор, противоречащий воле Тоги. Именно поэтому, за мгновение до этого, он отвел в сторону чудовищный удар, который наверняка мог и должен был разорвать Ксарию в клочья, поглотив Белой Искрой все ее тело. У него были все причины убить ее, но он, право, был не из тех, кто без колебаний лишает живых существ жизни, и тому была большая заслуга его брата Соккона, открывшего ему однажды немало вещей, о которых он сам никогда не задумывался, или думать о которых просто не хотел. Он все еще должен был задать несколько вопросов своему противнику, и по крайней мере это вернуло его к реальности.
Ксария распласталась на земле у самой стены, теперь почти полностью покрытой кровью. Удар был горизонтальный, и она, возможно также из инстинкта самосохранения, успела закрыться от него почти всей своей внутренней силой, выставив против удара руку с множеством перьев. Сама мощь удара подкрепилась поглотившим внутреннюю силу и часть материи Белой Искрой, потому защита ее и сошла на нет. Тем не менее, Таргот достаточно рассчитал силы, когда отвел удар, ведь иначе девушку бы просто размазало по стене. Пусть она и была тяжело ранена, она все еще была жива, и оставалась в сознании. Ее левая рука была наполовину уничтожена, кость на ней сломана, плечо и часть груди также были тяжело повреждены, от силы удара также потеряв немало костей, включая верхние ребра, едва не пробившие ее сердце и легкие. Ключица была проломлена, и вся ее левая рука теперь совершенно точно не могла больше функционировать. Но то было лишь физическое состояние. Ее глаза, тогда бешено бегающие в орбитах от ужаса, говорили о целом спектре чувств, хоть и всех синонимов слова «страх». Ее губы дрожали, как дрожало и все ее тело. Конечно, Таргот нанес удар врагу, которого и без того хотел убить, но ее теперешний вид и вправду залил его сердце каким-то особым волнением, суть которого он тогда никак не мог понять. Это тоже было частью той пресловутой связи между всеми Кацерами, ведь в то же время, но уже в другом месте, в бой с подобным ему монстром вступила и другая невинная девушка, ведомая своей великой целью. Таргот не мог об этом знать, но просто чувствовал это. И это только лишний раз напомнило ему о том, кто, чаще всего, был виновен в подобных вещах, и кто точно был виновен в том, что произошло с ним и его противником теперь.
–Что от меня нужно Негласному Правителю? – серьезно спросил Таргот, легко схватив Ксарию за плечо и чуть присев перед ней на одно колено.
–К-кто?.. – дрожащим голосом не то от бессилия, не то от страха, шептала девушка.
–Бриз. Ведь это он тебя сюда послал? – стараясь выглядеть как можно спокойнее, чтобы своим видом успокоить и девушку, продолжал он. Хотя и не было похоже, что вид Таргота, даже в его человеческой форме, хоть сколько-то ее успокаивал.
–Он…Я…Я не могу… – всхлипывала девушка, уже заливая слезами и без того залитое каплями крови лицо.
–Я ищу Имперу. Она моя сестра. Я пообещал своей матери, что сохраню ее от таких, как Бриз и Геллар. Ради нее, и ради нашей семьи, я должен сделать это. Понимаешь? – чуть взволнованно, будто умоляя, кивнул девушке Таргот.
Удивление, в купе с каким-то непониманием, мгновенно зажглись в глазах Ксарии от тех слов. Она, кто с детства была брошена на улице не то человеком, не то чудовищем, так рьяно защищала свою новую семью, созданную так заботившимся о ней имтердом, первым в мире, кому она была не безразлична. Она мечтала быть такой же, как он, стать тем, для кого не будет в мире ничего невозможного. Тем, кем желали стать все Хемиры, для чего они и были созданы – стать имтердом. Та, кого она называла сестрой, милая и заботливая, вежливая и добрая девушка Импера…все это время была тем, о ком говорит так внезапно обратившийся имтердом человек перед ней? Имтердом…и чудовищем, пробудившим в ней на мгновение настоящий, первобытный страх, которого она уже многие годы не испытывала, все время находясь в компании заботливого старика.
–Дедушка…плохой? – с еще большим непониманием, но уже меньшим страхом, будто ребенок спросила она.
–Я говорю не про него, а про Геллара. Он уже пытался убить Имперу, и пока он рядом с ней – она в опасности. Поэтому мне нужно, чтобы ты ответила: что от меня хочет Бриз, и где мне искать Имперу?
–Я хочу…чтобы ей было хорошо. Ты ее брат? Почему тогда…ты не был с ней все это время? Где ты был?.. – прикрыла глаза она, глядя на уже растворяющийся во тьме ее гаснущих глаз потолок.
–Я был мертв. Но теперь я снова здесь, и хочу защитить ее… – осекся он на мысли «защитить от кого?..»
Ксария снова замолчала, но уже не было похоже, что она просто думает или на что-то решается. Сознание постепенно покидало ее, и она уже едва не провалилась в себя, как Таргот вновь потряс ее за плечо, стараясь вернуть ее в чувства. Даже если он знал, где ему искать брата, ему все еще было нужно найти Имперу, и он должен был убедиться во всем заранее, тем более если по пути Бриз приготовил ему и другие ловушки, ведь он всегда продумывает все на несколько шагов вперед. Информации, что Импера ищет Соккона в Ренбирской Канализации, было недостаточно, учитывая размеры зоны поиска.
–Ксария! – сказал он громче, но стараясь звучать максимально дружелюбно.
–Она…Она там, в этом городе под землей. – на одном дыхании, уже бессильно крутя головой с закатывающимися от бессилия глазами, сказала она. – Она ищет того человека, которого ищет Военачальник…Не обмани меня. Пожалуйста…помоги ей… – уже окончательно теряя сознание, шептала она.
Теперь ее тело, едва живое, израненное, держалось на одной лишь руке Тарготе. На секунду ему даже стало жалко ее, ведь она и вправду, как и он, вполне естественно заботилась о Импере, как о сестре. Таргот помнил, к чему однажды привела его забота, и очень надеялся исправить те давние ошибки теперь. Он не знал подробностей о том, что происходило с Имперой те 400 лет, пока он был мертв, и уже думал, что, возможно, вновь лишь сам создаст для нее новые проблемы. Все те 400 лет вместо него за ней следил Геллар, его дядя, и это едва ли не сводило его с ума натуральной злобой. Он знал, насколько тот ненавидел людей, и во многом здесь их взгляды даже сходились, хоть их мировоззрение и круг ценностей заметно разнились. Его мнение о том, что Геллар мог научить Имперу только злу, было непоколебимо и до сих пор, тем более если он и Бриз отправили кого-то, называющего себя сестрой Имперы, его убить. Всем этим размышлениям мешало только одно – мысль, которую он совсем недавно запустил в свою голову, теперь поедающую его изнутри. «Сестра…От кого на самом деле я должен тебя защитить?..»
Он отпустил тело Ксарии, все еще спиной прижатое к стене, поднялся с одного колена в полный рост, и медленно убрал в ножны совсем чистый и незапятнанный, наверняка сжегший всю кровь Хемиры Белой Искрой меч Тоги. Так, развернувшись, все еще в глубоких и грустных раздумьях, он прошел к центру ямы, уже даже лучше освещенному светом сверху из-за повышенной запыленности помещения. Песчинки той пыли мерцали в свете факелов особенно для него символично, снова напоминая ему горящую землю около Храма Бетоуэта столетия назад. Совершенно так же он провалился в пропасть своего сознания, освещенную лишь в одном месте, где стоял он, окруженную бескрайней тьмой. Где-то там тогда, наверху, шли бои, и его тело убивало имтердов, людей, пыталось убить дорогих ему брата и сестру. И даже тогда его окружала все та же мертвая тишина, нарушаемая лишь звуком его же дыхания.
На секунду теперь он обернулся к умирающей Ксарии, все же подумав, что не может оставить ее в таком состоянии, и будучи живой она была бы хорошим подарком для Имперы, которому она точно будет рада. По крайней мере, это смогло бы хоть немного искупить его вину перед сестрой, и изменить ее новое мнение о нем, наверняка уже сформированное ей по вине ее постоянного спутника Геллара. Но Ксарии в той стороне, у стены, уже не было. На ее месте осталась лишь небольшая лужица крови. Учитывая, по чьей воле девушка пришла за Тарготом, было совсем не удивительно, что она так незаметно пропала. Если ее забрал он, то волноваться о ней уже не стоило.
Таргот одним прыжком, с помощью окто подорвав под собой пол, выпрыгнул из ямы, остановившись на ее краю, и стремительно направился оттуда в сторону лестницы. Не медля ни секунды, он начал подниматься вверх, по пути сняв с шеи ожерелье, теперь пытаясь получше его закрепить на еще не оборванных звеньях, чтобы оно держалось на шее не слишком туго. Ему не удавалось это сделать до самой последней верхней ступени лестницы, на чем он сосредоточился так, что совсем не замечал гаснущих за ним, при каждом шаге, факелов. Он остановился лишь уже снаружи, случайно краем глаза зацепив частично ушедшую в стену гравюру Уиллекроми с золотым кубком справа. Он простоял на месте, глядя в глаза Надзирателю, с десяток секунд, но никак не мог оторвать от него взгляда. Так прошла даже минута, и мысли в голове Таргота успели совсем остановиться, в то время как наполовину прикрытые веками глаза гравюры, как ему казалось, все больше поворачивались в его сторону. Конечно, это было лишь его воображение.
Наконец что-то додумав, он отвернулся, и продолжил свой путь вперед, мимо статуэтки своей матери, в сторону выхода из этой злосчастной церкви. Ожерелье из особого Золота Судьбы в его руках, загадочным образом, как-то само восстановилось пока он смотрел на гравюру его создателя, и он спокойно закрепил его на шее, сам себе даже не обещая, что больше не будет его снимать. В конце концов, он долгие годы этого не делал, и теперь лишь понимал, что страхи его были не так оправданы – даже в таком состоянии он еще мог себя контролировать, получая невероятную мощь, правда способную помочь ему в защите семьи. По крайней мере, он думал так потому, что не замечал влияния Тоги на его чувства при превращении, и считал их своими собственными. Если бы он знал, насколько воля Тоги корежила его разум, он бы точно подумал об этом иначе.
Двери церкви были все так же открыты нараспашку. Снаружи было уже довольно темно, и отправляться в путь в таких сумерках Тарготу было просто глупо, тем более учитывая, насколько его измотало недавнее использование им силы Тоги. Ему нужен был отдых. Так, думая об этом, уже бессильно волоча ноги по сухой пыльной дорожке в несколько метров перед центральной лестницей, он дошел до спуска, и оттуда внимательно осмотрел деревню. Местных жителей было теперь совсем не видно, особенно если они и вправду теперь все сидели по домам. Лошадь Таргота все еще отдыхала в стойле, и ее точно никто не трогал за время его отсутствия. Таргот тяжело, одним только носом, выдохнул свежий и теплый окружающий воздух, и так, почти бессильно положив левую руку на подгнившие перила лестницы, начал спускаться вниз. Окружающие его сумерки были уже почти осязаемы, и, закрывая плотной стеной каждую и без того мелкую и крутую ступеньку, лишь повышали шансы его, вдруг самого заметившего собственную слабость, спуститься с нее лишь кубарем. Спускаться ему приходилось теперь, на всякий случай, боком, переставляя ноги одну за другой по очереди, и он еще лишь раз на секунду остановился, с неким даже теплом пытаясь вспомнить, что ему это напоминало, и почему при этом ему становилось смешно.
–Не так мы и отличаемся, да?.. – ухмыльнувшись и покачивая головой, тихо шептал про себя он.
С последних ступеней резко спрыгнув на землю, со шлепком разбросав еще мокрую только под лестницей грязь сапогами во все стороны, он неторопливо направился в сторону стойла с лошадью, желая хотя бы на ночь оставить ей побольше еды и воды, уже решив, что переночует он, все-таки, в деревне, в доме где и оставил свой мешок. Шел он довольно медленно, постоянно осматриваясь, вслушиваясь в окружающее его стрекотание цикад и кузнечиков, тем более частое для подобных мест. Состояние его толстовки, порванной на плече по ниточкам его костями, составляющими защитный панцирь в его форме имтерда, далеко не так мешало ему, как он рассчитывал изначально, когда брал с собой запасную одежду. Как и говорил ему Серпион, что Таргот игнорировал своим вечным «на всякий случай», погода значительно менялась теперь, и на замену недавним холодным ночам приходила уже постоянная жара, вызванная приближением солнца к Миру Гармонии.
Интересно было то, что именно с волей создателя солнца, Уиллекроми, мир и поделился на сутки по времени его жизни. Днем солнце, как огромное око Надзирателя Первых Миров из Золотого Пламени, освещало Мир Гармонии, позволяя Уиллекроми видеть все, что происходит там в это время. Ночью же солнце скрывалось за горизонтом, уходя под Уровень Мира, освещая своим светом уже Бездну, наблюдая за изменениями ее Черного Пламени, а на ее место приходила отражающая его свет с той стороны луна, в виде огромного каменного шара, созданного уже самим Создателем мира, Лордом Винторисом. Именно из-за свойств солнца, как ока Уиллекроми, было принято считать, что ночью Надзиратель был слеп, и люди часто этим пользовались, по крайней мере так давая хоть какие-то оправдания своим темным делишкам. Они не знали, что луна отражала и саму волю Уиллекроми вместе со светом солнца, и тот чувствовал все, что происходило с Миром Гармонии от своей связи с составляющими его видами Пламени. Хоть, на самом деле, ночью Надзиратель и правда был больше сосредоточен на Мире Бездны.
Размышления Таргота, поддерживающие его медленный шаг, прервались только у самого стояла с лошадью, где его, пройдя из-за ближайшего поворота в его сторону, встретил тот же рыжий служитель церкви, уже точно замешанный в недавней ловушке Ксарии для Таргота. Специально не обращая на него внимания теперь, Таргот прошел к лошади, погладил ее по холке, и как раз уже начал думать, что конкретно ему следует делать дальше, и что ему следует сказать этому человеку. Тем более, что он уже заранее ему не доверял.
