Алексей Андреевич Лагутин
Последний их Первых Миров – Эпоха Тишины. Том 1
«Вот я и на месте.» – продолжал осматриваться Таргот. – «Если я правильно помню, все эти туннели закольцованы, хотя из-за размеров самой системы угол их поворотов сложно заметить. Обходить все по кругу слишком долго, так что лучше выбрать правильное направление сразу.»
Совсем не обращая внимания на состояние своего тела и одежды после купания в местной сточной воде, Таргот спустился по небольшой каменной лестнице с площадки вниз, проходя мимо ядовито-зеленых светящихся растений, специально переступая их, стараясь, по крайней мере, не прожечь ими свои сапоги. Да, подобного типа растения, также выросшие в подобных условиях, частенько оказываются токсичными не только внешне, но и внутренне, выживая в по-настоящему грязной и опасной среде, так же серьезно защищаясь от ее воздействия, вырабатывая крайне мощные яды и даже кислоты. Тут и там по стенам туннеля на пол бежали мелкие ручейки мутной серой воды, блестя от всего спектра попадающих на нее зеленого и белого света, также как от света Зоота в руке Таргота светились и впитывающие окружающий излишний свет и некоторые цветы. По большей части, они росли на стенах и углах между ними и полом, подпитываясь бежавшей в небольших углублениях тех углов грязной водой. Именно свойства той воды, немало растворенной и в окружающем влажном и тяжелом, теплом воздухе, и придавали необычных свойств окружающей растительности, пусть не слишком густой, но куда более активной, нежели таковая на поверхности. Некоторые цветы по своей воле закрывали бутоны, скрывая их от раздражающего света Зоота, а то и вовсе от внутренней силы Таргота, и в некоторых местах трава чуть вытягивалась ввысь, будто пытаясь что-то показать активной форме жизни рядом, отпугивая ее своим «грозным видом». Вовсе не такими запомнил те туннели Таргот, и правда вовсе не такими они были раньше. Следы от давнего пребывания в этой местности людей были почти не заметны, и, если бы Таргот не знал истории этих путей, столетия назад пользовавшихся большой популярностью у желавших посетить Синокин людей или диверсантов-имтердов, он бы даже не обратил на них внимания, а то и вовсе бы их не заметил. Так или иначе, он не питал никакой ностальгии и тепла в памяти к этим местам, в которых он и бывал прежде лишь раз, сам тогда потерявшись в их вечных лабиринтах, только благодаря помощи добрых людей найдя оттуда выход. Он уже вытащил Тоги из ножен, положив его в правую руку, а кристалл Зоота в левую, все еще чувствуя на себе давление света направленных на него глаз уже упомянутого ранее неизвестного наблюдателя откуда-то со стороны, и не мог долго стоять на одном месте. Хоть и смутно, он уже представлял, в какую именно часть канализации он теперь попал, и оттуда вполне смог бы сориентироваться, если бы смог вспомнить, в какую сторону ему нужно было повернуть. В его памяти уже всплыл образ похожего туннеля, заканчивающегося мостом над высокой пропастью, где и была прямая дорога в Синокин. Состояние этих туннелей наверняка изменилось за последние годы, и прямого выхода оттуда на мост, как и самого моста, он мог уже не найти. В любом случае, столь большой мост не мог исчезнуть без следа, и по виду зала, в который он попадет, если найдет то же место, он наверняка поймет, что пришел куда собирался. Осталось только выбрать подходящее направление.
То, что я недавно назвал паранойей Таргота, с каждой секундой только усиливалось, и, только теперь как следует на этом сосредоточившись, он смог понять, откуда на него смотрел тайный наблюдатель, совершенно серьезно решив тогда, что таковой правда существует, и находится рядом. Тело Таргота было куда больше восприимчиво к давлению света, чем тела простых людей, и это было, своего рода, его защитным механизмом. Он без труда разобрал направление света, подкрепив его обычной логикой – тот, кто следил за ним еще недавно в туннелях под резервуаром с водой, наверняка оставался там, или, по крайней мере, последовал за ним через ту же дыру в потолке, которую он оставил мечом. Именно из-за двери, которая отделяла туннели от комнаты с резервуаром, и которую Таргот закрыл за собой, выходя оттуда, на него и смотрели те глаза. В помещении за той дверью, из-за той же дыры в полу, должен был оставаться слабый свет, и его Таргот мог видеть в щели между дверью и стеной, а также в небольшие щели самой двери, уже разваливающейся от коррозии. Именно подумав об этом, Таргот быстро выбрал направление, налево, и быстро пошел по коридору в ту сторону. За дверью не было никакого света, лишь полная тьма, и тот, кто находился там, наверняка ту тьму и излучал. Осознание этого Таргота и подгоняло.
Весь туннель дальше был абсолютно симметричен, и почти ни в чем не менялся по пути. В нем встречались все те же растения, все те же водные потоки, и впереди, все так же, совершенно ничего не было видно по крайней мере на пару дюжин шагов. Было очевидно, что окружающие растения и вправду поглощали излишний свет, и Таргот даже готов был поклясться всеми своими знаниями, некогда полученными в Ренбирской Библиотеке, пока ждал вечно занятых Информаторов для важных разговоров, что у подобного явления в науке было четкое название, имя которому он теперь все никак не мог вспомнить. Факт преследования его неизвестным существом слишком тревожил его, если и вовсе не действовал ему на нервы. Его внутренняя сила улавливала чье-то присутствие за той дверью позади, и он специально светил Зоотом в ту сторону, стараясь получше разглядеть ту клубящуюся под самой дверью тьму. Он мог подумать, что за ним следил Бог Тьмы, Кенн Гедыр, и то было вполне вероятно в месте, которое ему, некогда, поручили защищать от посторонних сами Археи людей. Единственное НО – Таргот отлично помнил внутреннюю силу Кенна, и не чувствовал ее раньше за дверью. Что было еще хуже – он не чувствовал оттуда вообще никакой внутренней силы, хотя и чувствовал, что его собственная внутренняя сила за ту дверь попасть не могла. Все это было очень странно, и Таргот точно не хотел иметь дела с тем, чего он настолько не понимал, и что наверняка было для него опасно.
И вправду, туннель, по которому тогда шел Таргот, напоминал ему тот, по которому он когда-то попал на тот самый, уже упомянутый мной ранее, мост. Здесь остались и те же вмятины с рубцами на стенах, оставшиеся после коротких боев людей и имтердов столетия назад, и некоторые площадки с дверями по бокам, похожие на ту, из которой недавно вышел Таргот. Все это было точь-в-точь таким же, каким это запомнил Таргот, и он даже успел молча улыбнуться своей удаче. Удаче в том, что он выбрал правильный путь, и удаче в том, что когда-то Уиллекроми подарил ему настолько эффективное тело, обладающее прекрасной памятью, не говоря уже о прочих его нечеловеческих способностях, благодаря которым он мог эту память как следует реализовать.
Все же, как говорил когда-то Тарготу Уиллекроми, «удача есть ресурс, и именно такой она была создана для баланса сил мира». Именно поэтому Таргот всегда следовал правилу «чем больше удача, тем больше неудача», и рассчитывал свои действия из этого правила, теперь снова убеждаясь, что, выбрав правильный маршрут недавно, получил слишком большую удачу, значительно сократив время своих поисков, которого у него и без того было не много. В наказание, его неудачей стал огромный завал, на который он наткнулся почти носом, все время размышляя про себя о темах будущего, к которому он все еще пытался себя подготовить, и к которому он, в чем был уверен, еще не был готов. То был его хлеб насущный, и с ним он совсем забыл про дорогу, отвлекшись лишь в последний момент, уже лбом едва не столкнувшись с камнями бывшего потолка, грудой лежавшими теперь перед ним.
Он чуть отошел назад, со светом своего Зоота разглядывая теперь тот завал, полностью заслонивший собой все пространство туннеля впереди, хоть и все еще пропуская глухой шум водных потоков, падающих вниз с большой высоты где-то дальше, куда Тарготу теперь было так просто не пройти. Чертыхнувшись про себя, он уже подумал было разломать те камни своим окто, полностью уверенный, что единственным местом впереди, где вода могла падать с подходящей для создания такого шума высоты, был разыскиваемый им мост, и только сломав камни хотя бы в определенных местах, у потолка, он сможет пройти дальше к нему. Чувство чужого взгляда позади него пропало, будто следившее за ним существо приходило в канализацию вовсе не за ним, хоть и не желало показываться ему на глаза, и ушло в другую сторону сразу, когда Таргот ушел налево. Наверняка, Таргот бы выбрал тот шумный и яркий путь, силой окто прорываясь через завалы, если бы не увидел рядом с тем местом новую дверь, на этот раз уже без площадок и лестниц, на общем уровне туннеля. Хоть цель Таргота и была совсем близко, и идея уничтожать все препятствия на пути к ней ему очень даже нравилась, опасность привлечения к себе внимания слуг Негласного Правителя, фактически, держала его в ежовых рукавицах. Он помнил, что враг ищет его брата в окружающей местности, как его теперь искал и он сам, тем более что с врагом была и его сестра Импера, из-за чего он не мог сильно буйствовать, дабы не потрепать ее и Соккона. Злость на это его, всегда ненавидевшего все, что его сдерживало, быстро перешла в принятие, и он, молча даже в своих мыслях, прошел к толстой металлической двери, медленно и аккуратно приоткрывая ее, и заглядывая внутрь.
Убедившись, что за дверью его не ждет никаких новых сюрпризов, он шагнул внутрь, на мелкую лакированную плитку, заходя в совершенно новое помещение, сразу не показавшееся ему похожим ни на что из того, что он когда-либо видел в тех подземельях раньше. Большая каменная комната, усеянная тут и там проросшей через пол светящейся растительностью, на каждой стене уместившая сотни, а то и тысячи кривых, мало разборчивых надписей. В разных местах здесь, на полу и стенах, кем-то явно диким были установлены деревянные и металлические тотемы, почти каждый из которых, будучи выполненным рукотворным трудом, выглядел совершенно нелепо и даже смешно, будто изначально для развлечения и задумывался. В раздумьях подойдя к одной из стен рядом с дверью, освещая ту Зоотом, Таргот попытался прочитать несколько подобных записей, в некоторых и вправду уловив юмор, пусть и весьма глупый, а где-то и вовсе дикарский. Слова были расставлены неверно, а некоторые предложения вообще не имели связи между составляющими их словами. Таргот уже окрестил все это, как «бред сумасшедшего», пока случайно, уже отходя в сторону другой двери, краем глаза не зацепил на другой стене слова с до боли знакомым ему подчерком, и без того особенно выделявшиеся на фоне прочих.
На широкой стене левее Таргота, почти на все ее протяжение, была нанесена одна большая юмористическая вставка, написанная светящейся краской (со светом, очень похожим на свет окружающих растений, в чем наверняка была связь), красивым четким подчерком. Гласила та надпись, что «Здесь покоится здравый смысл.». Помимо явной попытки разбавить ее автором мрачную атмосферу темных туннелей и серых комнат, она несла и особый смысл конкретно для Таргота. Он и сам не заметил, как на его лице появилась улыбка, будто даже его тьму развеял тот свет, что нес начертанными на стене словами человек, и без того всю жизнь боровшийся с тьмой. Учитывая текст того послания, с ним, Сокконом, все было в порядке, и одно лишнее волнение, по крайней мере на время, Таргот мог отложить в сторонку, сосредоточившись на проблеме более явной – судьбе его сестры.
К сожалению, улыбка Таргота, будучи редчайшим в мире явлением в принципе, даже теперь не продержалась на его лице слишком долго, сорванная резким грохотом где-то за дверью, куда тот как раз собирался идти. Уже на взводе, навострив уши, он крепко сжал в руке меч, подскакивая с ним к той двери, бросая ненужный ему теперь из-за более острой опасности обнаружения кристалл Зоота на пол, и дернул дверь рукой с мечом на себя, второй рукой ее придерживая, дабы та особенно не шумела.
Перед его глазами встала довольно странная картина, не удивительная только для тех, кто, не как Таргот, хоть иногда думал о состоянии канализации, до которой прежде ему просто не было дела. Большой туннель, так же освещаемый со всех сторон различными светящимися растениями, но теперь освещаемый и огнем, горящим на полу, меж сложенных кругом каменных куч с древесиной по центру, наверняка для роли костра и созданных. Конечно, это было прямым сигналом о наличии разумной жизни в канализации и помимо точно заселивших ее ардов, но вовсе не об этом тогда думал Таргот. За крутым поворотом слева, мелькая тенями на стене от света огня в каменных кучах где-то далеко впереди, к нему приближалось что-то слабо разбираемое, но все равно явно человекоподобное. Таргот, немедля, с разворотом налево выскочил из-за своей двери в центр туннеля, обеими руками хватаясь за меч, с каменным сосредоточенным лицом теперь наблюдая за движениями тени впереди, постоянно уменьшающейся от приближения, все равно точно разобранной его имтердовым зрением, как гуманоид среднего роста, скорее всего девушка. Одну таковую он уже как раз искал, и не ожидал встретить ее так скоро, пусть изначально и был бы этому только рад. Теперь он стоял между двумя каменными кучами, в которых уже догорала явно гнилая древесина, полным носом, от волнения, поглощая слабый запах дыма, смешанный с окружающим тяжелым влажным воздухом. Он надеялся, что, если он встретит так именно Имперу, она сможет быстро его рассмотреть в свете того пламени, и он даже специально воткнул меч в каменный пол перед собой, дабы не выглядеть слишком грозно, и случайно не напугать сестру, пусть и оставаясь готовым к другому, менее благоприятному обороту.
За поворотом впереди послышался голос, и теперь Таргот точно убедился, что это был голос молодой девушки. Были в том голове и человеческие, и животные нотки, и уши имтерда отлично их улавливали, будто для совмещения именно с таким голосом и были когда-то созданы. Был ли это голос имтерда? Как бы Таргот не хотел в это верить, даже у этой монеты была обратная, и очень неприятная сторона. Слуги Негласного Правителя были Хемирами, и те во всем копировали имтердов. Именно поэтому Таргот все еще не убирал оружия, и не мог слишком рисковать.
Существо, все это время приближавшееся к нему спереди, уже вот-вот должно было выйти из-за поворота, как сердце Таргота забилось сильнее и быстрее, а кровь мощными потоками забегала по его телу. Пусть на мгновение, он почувствовал впереди внутреннюю силу Имперы, и был на все сто процентов в этом уверен. Голос с той стороны все не пропадал, и Таргот, уже с радостной мыслью «Это она!», уже начал убирать меч в ножны, сам того не замечая, шаг за шагом ступая вперед. Он пытался разобрать доносившийся спереди голос получше, ведь уже столько лет его не слышал, и уже совсем начал забывать, как тот звучал. Не было у него и мысли, что кем-то, кто только теперь в явной спешке выбежал из-за поворота впереди, окажется не его сестрой. Впервые за долгие годы, он чувствовал настоящее счастье, и никак не мог унять дрожь. Он уже не замечал, что происходило вокруг на самом деле, и какой именно шум доносился спереди. Его сознание полностью поглотила радость.
Глава 5. Родной голос
«Очнись!»
Резкая и просто чудовищная боль на мгновение пронзила спину Таргота, от чего тот, почти с рыком вскрикнув, обернулся, вытащив еще не до конца убранный в ножны Тоги, готовый убить любого негодяя, кто так нагло вывел его из эйфории, вернув его обратно в реальность. Вернула его в противную зловонную канализацию, которая уже и без того одним своим видом вызывала в нем отвращение. Но бить мечом ему было некого, ведь, от той боли придя в себя, он разобрал источник голоса не позади себя, и даже не у себя в голове. Женский голос, который он слышал и без того часто все последние годы, принадлежал именно оружию в его руке, и именно Тоги поразил его спину Белой Искрой, особенно болезненной для него в человеческой форме с ожерельем на шее. Именно голос Тоги он слышал совсем недавно, спутав его с голосом сестры.
–Сюда! – раздался позади него, из-за того же поворота туннеля, совершенно незнакомый ему другой женский голос.
Махнув еще мокрыми, налипшими на вески огненными волосами, тем более яркими в свете окружающего огня каменных куч, он повернулся обратно в сторону, от куда уже ждал встретить любимую сестру Имперу, полностью разобрав в движении теней там ее черты, даже ее внутреннюю силу, так не изменившуюся за сотни лет. Его сердце замерло от удивления теперь, а глаза широко открылись, передавая мозгу уже совсем не ту картину, которую они видели впереди совсем недавно. И теней, и голосов, впереди было куда больше, и все они быстро приближались к нему, сливаясь друг с другом, выражая схожие между собой нотки чистого ужаса. Почти все грязные и израненные, в панике они бежали к нему, наверняка просто со всех ног удирая от опасности, внезапно настигшей их позади, на стоящего в ступоре великана Таргота уже не обращая ни малейшего внимания. То были десятки Хемир, почти все маленькие и юные, с чертами как людей, так и совершенно разных ардов, наверняка не редких именно в их жилище, Ренбирской Канализации. В смятении Таргот медленно шел вперед, не опуская меча наблюдая за пробегающими уже сбоку от него, кричащими и плачущими детьми, одна из которых даже, впопыхах не разбирая дороги, врезалась в его твердый как камень живот, отскочив от него на пол, и лежа перед ним, правда, как беззащитное дитя. Никто вокруг даже не замедлился, не обратил на нее внимания, и никому уже не было дела до ее дальнейшей судьбы, которую, судя по вдруг исказившемуся в ужасе при виде Таргота ее лицу, она уже успела себе предсказать.
–Н-нет, зачем?.. – плакала она, панически трясясь на полу, прижимая маленькие, покрытые белой шерстью и рукавами мятой рубахи, руки к лицу, закрывая ими себе вид так же растерянно теперь смотрящего на него Таргота.
Это создание наверняка чьих-то страшных экспериментов по созданию новых подобий имтердов, будто скрещенная с белой мышью юная девочка, едва оставалась в сознании от страха, бешено водя глазами в орбитах. В таком состоянии она совсем не была готова сопротивляться возможной опасности в лице минимум втрое большего, вооруженного жутким мечом Таргота, стоявшего как раз над ней. Понимая это, она только бессильно будто скулила перед ним на светло-сером, как и ее грязная шерсть, каменном полу.
Таргот и сам совсем не понимал, что происходило вокруг него, и окружавшие его Хемиры, поток которых со стороны поворота уже иссякал, даже не думали останавливаться, чтобы что-то ему сказать, и даже будучи еще в шоке от этой картины, он понимал, что могло стать тому причиной. Он снова уловил внутреннюю силу сестры впереди, и был совершенно уверен, что это не было галлюцинацией, в отличии от того, что он видел раньше, и из-за чего не слышал голосов всех Хемир, и даже не видел за поворотом их теней. Воздух в помещении, в котором он был недавно, и где читал послание брата, был отравлен, одурманил его, и именно об этом ему сообщал связанный с ним ментально Тоги. Даже организм октолима, тем более Таргота, не зная о отравляющем факторе воздуха, не мог мгновенно его побороть. Все равно, внутренняя сила сестры была реальна, и теперь он уже совсем в этом не сомневался.
«Она там, впереди!» – серьезно подумал он, окончательно выходя из шока.
–Хемира? – довольно грубо и зло обратился он к бедной девочке на полу у себя под ногами.
Та только вздрогнула.
–Там, откуда вы бежите, объявились другие Хемиры? – почти кричал он.
Девочка все еще молчала, онемевшая от страха.
–Отвечай!
–Другие, другие! – скукоживаясь и сворачиваясь в клубок, всхлипывала девочка.
–С ними есть девушка с волосами и глазами как у меня? – уже спокойнее, сам испугавшись своей злости на подобное безобидное создание, спросил он.
–Д-да…
Он бросил чрезвычайно серьезный взгляд в сторону того поворота направо, откуда, в его сторону, уже никто не бежал, хотя и еще раздавались глухие, не слишком понятные шумы. Наверняка, Хемиры Негласного Правителя напали на логово всех этих мелких Хемир не без причины, и среди них была его сестра. Совсем рядом с этим местом он нашел записи Соккона, и это только усиливало его волнение. Его аналитические способности, в купе с сознанием Тоги, давали вполне очевидную для них, но и не менее логичную саму по себе картину происходящего. Враг громил логово существ, которые приютили у себя его брата, и которого они все это время искали.
–Моя сестра!
Таргот вдруг осекся, подумав, кому именно принадлежали те слова, и не были ли они лишь частью его собственных мыслей.
–Она там! Она осталась в убежище! – все-таки плакала та же девочка-Хемира, лежа у него под ногами.
Таргот смотрел на нее с удивлением, по известным причинам уделив этим словам особое внимание, будто вовсе не о ее сестре думал, а…Искал в тех словах отражение своих мыслей?
–У меня нет никого, кроме нее…Пожалуйста, помогите ей! – совсем залилась в слезах та. – Умоляю…
Еще с десяток секунд он стоял там, не спуская глаз с барахтающейся на полу, грязной, с кровоточащей раной на левой ноге, испуганной и бессильной девочки.
«Почему?…» – пронесся по его голове голос из кошмара, в последнее время так часто представляемого им. Стоило ему остаться одному, и все вокруг него падали перед ним на землю, орошая ее кровью, умоляя его оставить их в покое. Разве таким имтердом он хотел когда-то стать? «Почему все это…постоянно происходит со мной? Что это за проклятье?..». И он совершенно точно не хотел увидеть их повторения, когда встретит сестру.
Крики убегающих Хемир продолжали быстро удаляться, и Таргот уверенным шагом обошел лежавшую перед ним девочку, направляясь уже вперед, к своей цели, все еще всем телом дрожа от волнения, но стараясь как можно сильнее его сдерживать. С помощью окто он разогрел свою перчатку, и ей, с шипением, начал испарять воду на мокрых волосах, высушивая их, повторяя тот же трюк и со всей своей одеждой. Он не мог выглядеть столь плохо при своей первой встрече с сестрой за столькие годы, и его вид должен был добавить ему способности убеждения, ни в коем случае не напоминая ей о его виде перед смертью, когда он, одержимый все тем же мечом, что теперь носил везде с собой, пытался ее убить. Он уже скрыл Тоги в ножнах, чтобы сестра ни в коем случае его не увидела, и тем более надеялся, что ему не придется им теперь пользоваться в бою с Хемирами Бриза. По крайней мере, он надеялся, что ему не придется сражаться с сестрой. Если бы это произошло – он бы и вправду позволил ей себя убить за былые грехи.
Очевидно, что не все Хемиры, бежавшие из своего убежища впереди, смогли оттуда выбраться, и речь даже не о тех, кто остался в нем – даже по пути оттуда, на полу и у стен, встречались некоторые из них, мертвые девушки, кто-то с чертами, пауков, кто-то осьминогов, но обязательно девушки. Говоря по-научному, именно организм женских особей человека был наиболее восприимчив к мутациям Пурпурного Пламени, то есть к превращению человека в Хемиру. Но даже так, Хемиры мужского пола, хоть и были во всем мире редкостью, также должны были встречаться здесь, если Таргот правильно понимал причину возникновения в канализации целого поселения подобных существ. Если вернуться к вопросы их мертвых тел за пределами убежища, можно с уверенностью сказать, что некоторые из них умерли по пути в попытке сбежать, уже получив смертельные ранения раньше, после чего просто обессилили и потеряли сознание, что даже добавляло вероятности, что не все они были уже мертвы. Тел было совсем немного, и лежали они хаотично у самого выхода, небольшой каменной арки в конце уже сузившегося туннеля, где, впереди, и находилось само убежище. Мягко говоря – не далеко они смогли от него уйти.
Здесь, за той аркой, туннель совсем сужался, заканчиваясь тупиком. Трупов Хемир здесь было совсем не много, и их вид уже вызывал у Таргота неприятную дрожь. От единственного прохода справа, наверняка ведущего в центральные помещения убежища, до самой арки, все окружающие трупы лежали в строго определенных позах, кто-то вбитый в стену, кто-то вбитый в пол, а кто-то просто отброшенный силой удара неизвестного противника подальше на пол. Кто-то буквально разбросал своими могучими руками всех этих девочек как щенят, точно не способных сопротивляться никакой грубой силе хотя бы ввиду своих размеров. Не все они были, правда, мертвы, и кое-кто из них еще подавал признаки жизни, даже пытался подняться на ноги или ползти, но делал это уже из последних сил, чувствуя на себе тяжесть собственных сломанных костей. Так же у стены сидела девушка с длинными ушами, скорее напоминавшая видом обычного человека, в кожаной куртке почти как у Таргота, явно одним ударом вбитая в стену, как несколько дней назад сделал это с Сокконом Самум, разрушив им стену. Единственным отличием от того случая было то, что удар неведомого врага для этой девочки оказался куда опаснее, а ее тяжелое дыхание и текущая изо рта кровь только заметнее выражали тихо покидающую ее жизнь. В ее руке, как и в руках многих других Хемир, лежащих у тупика за небольшим металлическим ограждением, до сих пор сжимались свойственные дикарям орудия самообороны – палки, самодельные луки, куски арматуры. Наверняка, враг настиг всех этих девочек у выхода из убежища с оружием не просто так, и они специально вступили в бой, в котором не могли победить, пытаясь защитить от врага своих убегающих друзей. Осознание этого только больше пугало Таргота, уже изо всех сил надеявшегося, что его сестра, Импера, не имела к этому никакого отношения, и совсем не она напала на этих бедных существ, наверняка брошенных новым миром в этой и без того недружелюбной канализации, изо всех сил пытаясь выжить среди ее опасностей. «Настоящая Импера…не могла этого сделать.» – продолжая путь к основному убежищу, переступая трупы, думал про себя Таргот. И, к сожалению для себя же, он шел именно туда, откуда уже отчетливо чувствовал внутреннюю силу сестры, и где трупом было только больше.
Проходя уже мимо чего-то вроде бывшего пропускного пункта наверняка очистной станции, переделанной теперь под не весть что, Таргот почувствовал на себе своим шестым чувством, то есть восприятием давления света, чужой взгляд, точно не ясно откуда направленный. Большой и узкий холл впереди был сплошь усеян трупами бедных местных жителей, возможно так и погибших на месте, не получив и малейшей возможности сопротивляться. Таргот проходил вперед уже с большей опаской и внимательностью, осматривая некоторые еще так же судорожно дрожащие тела, окружающие интерьер точно подземного жилища, с кучей различного бестолкового барахла, с множеством проходов справа и слева, так и оставивших на стенах рядом старые, оставшиеся еще со времен работы канализации, таблички. В воздухе еще не витал запах смерти, а прочие запахи этого места были даже приятны носу Тарготу, мешая в воздухе благоухание жареного мяса с больших костров по углам холла с совсем свежим запахом алкоголя, который Хемиры вполне могли постоянно гнать из окружающих вод для себя, тем более если знали технологию. Именно огонь расположенных у каждой стены костров тогда работал освещением холла, хотя даже ему было тяжело справиться с окружающей темнотой всего этого места, простирающегося довольно далеко вперед, имевшего весьма высокие потолки. В его свете хорошо видно было только то, что происходило на полу, что и без огня было очевидно. Тот, кто убивал Хемир здесь, явно не брезговал грубой силой, и порушил ей большую часть окружающих стен, теперь пыльными кусками лежа на полу вокруг, пылью в воздухе ухудшая и видимость.
Явных следов противников рядом пока было не видно, и те зачищали территорию убежища, наверняка, так же в спешке, даже особо не разбираясь, убивали ли они своих жертв, или просто их калечили. Даже на глазах Таргота, смотревшегося на фоне всего того погрома более чем грозно и с убранным в ножны мечом, в сторону выхода рядом с ним подползала еще серьезно раненая, но так и не оставлявшая надежды спастись, девочка явно с рыбьими плавниками и их же чешуей. Пусть картина побоища и была ужасна сама по себе, и детская внешность окружающих мертвых или полумертвых тел вызывала в Тарготе какую-то особую злость на учинивших все это существ, в общем виде она выглядела не так серьезно, будто ворвавшийся в то убежище, наверняка внезапно, враг разбрасывал окружающих жителей в разные стороны просто для галочки, создавая видимость жестокой сечи, так только привлекая к этому чье-то внимание. Вокруг не было ни одного тела Хемиры с похожими чертами на встреченную им ранее девочку-мышь, что говорило и о том, что ее сестры среди них в том холле не было, либо она просто не была похожа на сестру. Об этом Таргот теперь даже не думал, ведь у него точно были темы для размышления и поважнее. Он и сам искал свою сестру, и с каждой секундой, пока за ним продолжал скрытно наблюдать кто-то из тени, своей затерявшейся вокруг внутренней силой перебивая таковую его сестры, он с неприязнью ловил себя на мысли, что уже сам боится встретить ее снова такой, какой она могла стать за время его отсутствия на этом свете. Тем более, если она участвовала в таком погроме.
Странная вибрация вдруг отвлекла его от осмотра самого убежища, раздражая его живот справа, будто происходила откуда-то из его кармана. Он приложил руку к правому карману куртки, сразу понимая, что стало источником той вибрации, хотя еще и не понимал, что стало причиной для подобной реакции от предмета в его кармане. Резким движением руки он вынул из кармана кожаный мешочек, недавно дарованный ему Бризом, и достал будто ожившее в нем, теперь через саму кожу мешочка заметно светящееся фиолетовым светом кристаллическое перо. Оно совсем не изменилось внешне с момента его получения Тарготом в деревне, где он сражался с Ксарией, но явно приобрело новых невидимых, хоть и вполне осязаемых, сил. Окто, создающее высокочастотные вибрации, уже было ему знакомо, и еще столетия назад было почти знаком семьи Кацер, проявляясь в разном виде у его брата Лироя и сестры Имперы. Задумавшись об этом, Таргот уже не гадал, чем могла быть вызвана подобная реакция пера Ксарии, и сам без того чувствуя на себе похожую дрожь, ощущая ту же внутреннюю силу, способную заставить его дрожать одним своим существованием и без материализации. Но даже ей еще было сложно его коснуться – на ее пути к нему было что-то другое, и это что-то он заметил только теперь, когда рядом с ним, на пол, с потолка упал крохотный камешек, а вслед за ним и нечто куда крупнее, грохотом заливая его уши.
