Валерия Карнава
Алиса, Джейн и фисташки
Ремесленники изготовляли предметы быта и различные полезные вещи, сочинители рассказывали свои сказки и новые легенды, артисты играли в спектаклях. Феи очень любили спектакли. Они ведь явно отражали их фейскую жизнь. Спектакли устраивались около большого дуба. Зрителей было много, поэтому приходилось потесниться, чтобы увидеть, что происходило на ветвях. Это была так называемая сцена.
Певцы слагали свои медленные и мелодичные песни о добродетелях и жажде познания, о лесе и самих феях. Их пели все до исключения. Особенно в вечернее время. Юные феи знали, что будут полезны лесу и всему фейскому обществу, поэтому старались обучиться своему делу до совершенства. Именно приносить пользу было главным для каждой феи. Не так уж и много профессий на взгляд Аси, но больше феям и не нужно. Они умели довольствоваться малым и радоваться тому, что имели. Вирсавия готовилась стать учителем фейских легенд и преданий, а вот Альвина обучалась искусству танцев.
От людей феи прятались. Существовало старое поверье. Однажды человек похитил одну фею и попросил ее, чтобы она наградила его даром, какого у него никогда не было от природы. Фея подарила этому человеку волшебный голос, а взамен попросила отпустить ее. Однако человек, ставший превосходным певцом, заставил фею подыгрывать ему на своей флейте. И фея была пленена навечно.
Вот так и жили феи в своем маленьком, но уютном мирке.
* * *
– Удивительно. Получается, я тебя похитила нечаянно, даже и не подозревая об этом?
Карандаш расположившейся за столом Аси танцевал на бумаге затейливый танец, превращающийся в изящные грифельные изгибы. Оставалась лишь пара штрихов – и рисунок готов.
– Да, вот только я не смогла бы тебя ничем наградить, потому что феи не обладают такими способностями. А все, что сказано в той легенде, – вымысел, в который феи верят, чтобы жить обособленно. Они просто не хотят, чтобы хоть кто-то вмешался в их давно сложившийся уклад и нарушил его. Теперь я это понимаю, – ответила фея, сидя на горшке с геранью. Полюбился ей этот горшок, без всяких сомнений.
– Но все же ты подарила мне вдохновение, и я смогла завершить рисунок. Значит, старые легенды – вовсе не выдумки.
Наконец кропотливая работа Аси была закончена. Положив карандаш на стол, девушка с восторгом произнесла:
– А теперь давай смотреть, что получилось!
– Давай! – отозвалась Вирсавия и перелетела с цветка на стол так, чтобы лучше можно было разглядеть рисунок.
Теперь у грифельной феи было не только второе крыло, но и лучезарная фейская улыбка.
– Восторг! – захлопала в ладоши Вирсавия.
Ася никак не могла налюбоваться своим творением. Сколько времени она ждала, когда это свершится, и это свершилось!
Вдруг графические очертания феи засветились ярким серебристым светом, и она будто исчезла, оставив после себя зияющую пустоту. На бумаге были видны очертания самой феи, которые художница так старательно вырисовывала карандашом, а цветок и капли дождя остались на прежнем месте.
Ася чуть было не лишилась дара речи.
Часть 4
Бесконечное удивление
Едва Альвина и Дилара успели отойти от чаши, как в ней появилась белоснежная фея. Альвина с испугом взглянула на нее. Фея так была похожа на ее подругу, что ей стало страшно. Фея рассматривала окружающую обстановку с удивлением вылупившегося птенца. По сути, она и была своего рода «птенцом», поскольку с ней поделились частичкой жизни, такой далекой и незнакомой.
– Что это?! – в панике закричала Альвина, испугав незнакомку, которая прижалась к краю плетеного шара.
– Н-н-не знаю, – пробормотала чародейка, переминаясь с ноги на ногу. Она была ошеломлена не меньше Альвины.
– Неужели Вирсавия задохнулась в банке, а теперь ее дух витает вот здесь, перед нами? – охала фея, принявшись летать вокруг стола, как это делала Дилара, вот только ее полет был лихорадочным.
– А ты уверена, что это твоя подруга? Похожа, конечно, на Вирсавию, но… всякое бывает. Может, это просто обман зрения? – ласково проворковала чародейка, пытаясь успокоить Альвину. Затем она повернулась к неожиданной гостье и поинтересовалась: – Как тебя зовут, деточка? Откуда ты взялась?
– Я – Вирсавия, – растерянно пожала плечами гостья. – Что-то смутно я припоминаю, что произошло… А вы разве не знаете, что это за существо такое – Вирсавия?
– О-о-о! – Альвина схватилась за голову.
Блуждающий взгляд белоснежной феи постепенно растворялся в раскаленном от возмущения воздухе. Дилара подошла к своему столу. Черная чаша тем временем исчезла, а на столе остались лежать кремовые листочки. Они казались совсем не тронутыми. Чародейка окинула взглядом свои колдовские приспособления, а затем осторожно принюхалась. От горшочка черноплода пахло чем-то кисловатым. И как только Дилара не учуяла этот запах раньше? Видимо, слишком торопилась. Чародейка взглянула в горшочек. На прозрачной поверхности плавали маленькие зеленовато-бурые пушистые комочки.
Так плесневела колдовская вода, которую Дилара собирала с колдовского растения Синий плющ, напоминающий собой толстую черную веревку, с маленьким цветком из одного единственного острого и длинного лепестка синего цвета в серединке. Обычно плющ извивался под землей, примыкая то к одному, то к другому дереву, вернее к его корням, и завязывался узлом. Таким образом он получал известия о наземной жизни.
На поверхность таинственное растение выбиралось только ближе к ночи. Обвив какой-нибудь куст, изгородь или дерево, оно замирало до восхода солнца, а с его лепестка на землю капала прозрачная колдовская вода, которую можно было спокойно собирать. Хранить такую воду следовало не больше двух дней, иначе колдовство могло обернуться чем-то совершенно непредсказуемым.
Чародейка с испугом отпрянула от горшочка. И когда она в последний раз меняла воду? Дилара попыталась вспомнить. Это было четыре дня назад, а потом сестра Дилары пригласила ее отметить вступление своего сына в ряды юных флейтистов Озерного затишья. И с тех пор чародейка забыла о колдовской воде. Теперь было понятно, почему ритуал так сработал – вода была испорчена!
Дилара стала осознавать, что сие создание, которое они с Альвиной лицезрели, дело ее рук. А ведь она всего лишь хотела вернуть похищенную фею и даже нашла ее. Оставалось только вызвать. А получилось так, что магия чародейки не только вернула, но и безжалостным образом лишила бедную Вирсавию красок и вдобавок разума, и она превратилась в некое подобие бумажного снеговика. Дилара издала полуобморочный стон и прислонилась к спинке своего трона-одуванчика, обмякнув всем своим пульсирующим от волнения телом, словно растаявшее на солнце ягодное желе.
Взмахнув крыльями, бумажная фея легонько перенеслась со стола на пол. Она заметно осмелела и ей уже надоели нескончаемые эмоциональные потрясения ее двух новых приятельниц. Она не понимала, чем они так встревожены. И фея решила, что ей пора уже поближе познакомиться с окружающим миром, и начала она со своих крыльев. Обернувшись назад, фея принялась с интересом разглядывать их. Какие они загадочные. И прозрачные. Сквозь крылья она могла видеть шар изнутри.
– Признавайся, это ведь твое неудачное чародейство, так? – Альвина в упор взглянула на чародейку. Теперь ее беспокойные мысли созрели для того, чтобы выплеснуться наружу.
– Так, – еле слышно прошептала чародейка и, закатив глаза, плюхнулась на пол, разметав длинное платье и свою необъятную шевелюру.
– Что с ней? – бумажная фея отвлеклась от своих крыльев и с удивлением взглянула на лежащую чародейку. Перед ней будто разыгрывалось какое-то невероятное зрелище.
– Нет-нет! Только не падай в обморок вот так… сейчас! – Альвина в панике кинулась к обездвиженной чародейке.
Фея знала, что у Дилары бывали эмоциональные обмороки, которые могли продлиться около семи дней. Чародейка обладала чрезвычайной восприимчивостью, и это было ее маленькой слабостью. И обычно в такие моменты (стоит заметить, что в одиночестве у нее ничего подобного не происходило, только у кого-то на виду) чародейку оборачивали листьями мяты, чтобы она могла наслаждаться их свежестью, путешествуя в своем подсознании по вселенским мирам, и не беспокоили до тех пор, пока она не придет в себя.
– Никуда не выходи отсюда и жди меня. Я отправлюсь за мятой, – с этими словами Альвина хотела уже было выпорхнуть из плетеного шара в лес.
– Подожди, – тихим и бесцветным голосом проворковала белоснежная фея, – я хочу тебе кое-что показать…
Альвина обернулась и увидела, что тельце феи внезапно потеряло свои белоснежные черты и, превратившись в зеркало, представило лицо девушки, которое показалось Альвине знакомым. Затем возникли руки художницы, сжимающие карандаш. Она водила этим карандашом прямо по изгибам крыльев. Альвина затаила дыхание и напряглась.
Девушка исчезла, а вместо нее будто бы в отдалении появился неясный силуэт Вирсавии в цветке герани. Она вовсе не казалась несчастной пленницей, даже наоборот, радовалась. Не успела Альвина как следует поразмыслить над увиденным, как в мгновение ока картинки стали перемешиваться между собой, образовав крутящуюся воронку из обрывков видений, а затем эта воронка испарилась.
– Что это было такое? – прошептала Альвина. Ее будто окунули в горячую воду.
Белоснежная фея ничего не ответила и постепенно стала сливаться с плетеным шаром, пока вовсе не растворилась в нем. Альвина от неожиданности схватилась руками за воздух, где еще секунду назад была ее собеседница. Внутри феи бушевал целый ураган спонтанных эмоций.
Эта белоснежная гостья была все же Вирсавией? Или нет? А кем тогда? Ее посланницей? Или же чародейка придумала новый вид колдовства? Тогда почему она сейчас распласталась без чувств? От радости, что колдовство все-таки свершилось? Да и фея тотчас исчезла в тот момент, как только чародейка упала в обморок. Нет, это была точно не Вирсавия!
А еще Альвина всегда знала, когда ее подруга радовалась по-настоящему, а когда притворялась. В увиденном никакого притворства не было. Что же это получается? Ей, бедняжке Альвине, пришлось столько всего пережить, побеспокоиться, когда Вирсавия все это время пропадала непонятно где, да к тому же в отличном настроении! Еще эта девушка! Что за странности с ней происходили, что было у нее в руке?
И главное – неужели эта всезнайка Вирсавия, вечно роящаяся в своих книженциях, как крот в земле, раскопала нечто такое, о чем ей, Альвине, она и вовсе не спешила рассказывать?
Альвина покраснела от злости и готова была совсем распылиться, словно старый гриб дождевик, на который наступил какой-нибудь грибник своим грязным и ужасным ботинком. Ведь это она первая подлетела к девушке, а вечно пугливая Вирсавия – вслед за ней! Она сама ни за что бы не рискнула! И как после этого Альвина могла оставаться в тени, в роли жалкой ищейки, а подруга вот так беззастенчиво пользовалась плодами ее смелости? Несправедливость какая!
Фея стремглав вылетела из плетеного шара и хлопнула дверцей так, что она чуть было не оторвалась.
Спустя некоторое время чародейка лежала посреди плетеного шара, укутанная до самой шеи ворохом мяты. На ее лице, поцелованном персиковым румянцем, пряталась почти прозрачная улыбка. Эта улыбка не сойдет еще некоторое время, пока чародейка будет почивать в блаженной тишине.
* * *
Ася вздыхала, мысленно оплакивая свой незаслуженно погубленный рисунок. И если у творений есть своя, особая судьба, то свершило то, что должно было свершиться изначально, – полное забвение. А ведь еще недавно девушка мечтала о том, что создаст нечто волшебное, чего раньше никогда не создавала. Воображение часто подводило художницу, однако однажды она увидела во сне что-то интересное и, проснувшись, взялась за карандаш. И сколько бы усилий Ася не прилагала для воплощения своего творческого замысла, она никогда не завершила бы рисунок столь безупречным образом, не появись эта фея.
Фея будто была послана из ее странного и загадочного сна. Однако времени на ликование, как оказалось, дается не так уж и много, если волшебные замыслы реализуются не менее волшебным образом.
Расстроилась и Вирсавия. Все-таки жаль, что ее двойник канул в неизвестность. Она так хотела увековечить свой образ. Зачем это какая-то непонятная фея будет красоваться на этом рисунке? Вот и пришлось Асе немного переделать свое творение по просьбе Вирсавии. Вот удивилась бы Альвина, если б увидела. Альвина! Вирсавия все-таки вспомнила о своей подруге и отчего-то ей стало стыдно перед ней. Как она могла водить Альвину за нос? Но кто как не Альвина может помочь? Она и с чародейкой знакома. И вообще, уж не чародейки ли это чары были?
А что она скажет Альвине, когда ее увидит? Она скажет, что научилась рисовать! От этих мыслей Вирсавия заулыбалась.
Ася и фея помчались в лес. Рисунок остался лежать на столе. В лесу Ася открыла свою сумку и выпустила Вирсавию. Взмахнув крыльями, фея упорхнула в ускользающую глубину леса, за одно мгновение поглотившую это крылатое создание.
Ася осталась терпеливо ждать.
* * *
Как бы долго Вирсавия не колотила своими маленькими кулачками дверь зеленого шара своей подруги, нашедшего свой приют среди махровых цветков сирени, никто не спешил ей открывать. Внезапно фею заставил обернуться знакомый женский голос:
– Вирсавия! Ты здесь?
И голос этот явно был удивлен, как и его обладательница, фея с длинными рыжими локонами в платье из желтых лепестков вербейника. Это была София, приятельница Альвины, а рядом с ней – совершенно незнакомая белокурая фея, до самых пят облаченная в жасмин. Она больше напоминала снежную статуэтку и разглядывала Вирсавию с надменным интересом.
– Да, здесь, – спокойно ответила Вирсавия, размышляя про себя, где могла быть ее подруга.
– Альвина говорила, что ты на неделю отправилась в гости к своей тетушке в Сосновую дугу, – улыбнулась София.
– К тетушке? На неделю? – теперь голос самой Вирсавии не скрывал нотки удивления.
– А что, ты уже успела передумать? – полюбопытствовала София, наблюдая за тем, как Вирсавия стала немного волноваться.
– Нет. Давно я не была у тетушки. Ее стоит проведать, – фея изобразила в ответ притворную улыбку, слегка прикусив губу. – Только гости немного подождут. Дела появились.
– Что ж, дела, так дела. Кстати, знакомься, это моя двоюродная сестрица Майя, – София взглянула в сторону белокурой феи. А затем снова обратилась к Вирсавии: – Теперь она будет жить в Озерном затишье. Она тоже из Сосновой дуги, как и твоя тетя.
«Или как сестра Альвины со своим незабудковым садом», – подумала Вирсавия, а вслух произнесла:
– Очень приятно познакомиться.
– И мне, – тихим голосом отозвалась Майя.
– Майя умеет жонглировать крыльями, – похвасталась за свою кузину София, амбициозно взглянув на нее. – Покажи ей.
И кузина, с неохотой улыбнувшись, будто показывала это уже сотни раз, повернулась назад, а ее искрящиеся в лучах солнца крылышки принялись быстро подпрыгивать вверх и перебрасываться друг на друга, будто сплетались в колесо.
– Надо же, какая забавность! – Вирсавия даже поперхнулась от удивления. – Ничего такого раньше не видела.
– Майя училась этому с детства у своего старшего брата. Кстати, мы собираемся на ярмарку шляпок из цветочных лепестков. Какая-то Гардения придумала. Вот имечко какое пафосное – Гардения. Хи-хи! И все же нам не терпится на это посмотреть. Не хочешь с нами? – радостно проворковала София. Казалось, она была счастлива от представления больше своей кузины.
– Спасибо за приглашение, но я лучше поищу Альвину. Но если она на ярмарке…
– Не думаю, что Альвину могут заинтересовать шляпки. А вот Жукоигры…
– И как я могла про них забыть?! – радостно воскликнула Вирсавия. – Кто бы знал, где они проводятся…
Только при одном слове «Жукоигры» губы Майи скривились в пренебрежительной полуулыбке. Она будто хотела скрыть и в то же время показать свою неприязнь не только к этому слову, но и ко всему, что оно подразумевало.
– Я подскажу, – София подмигнула Вирсавии. Феи обычно не знали, где проводились Жукоигры. Этим были осведомлены только те, кто имел к ним неоспоримый интерес.
Майя с недоумением взглянула на свою кузину. И ты туда же? Как же тебе не стыдно?
Часть 5
Огненный овраг
Вирсавия приблизилась к большому оврагу, окруженному вереницей кустарников, чьи пушистые ладони с наслаждением обнимали невесомый ветерок, шаловливо проскальзывающий сквозь них. Казалось, овраг шевелился. А все потому, что там было много собравшихся жуков. Мерцая крыльями в ясной дымке, фея неспешно подлетела еще ближе. Жуки-носороги, кузнечики, божьи коровки и даже предпочитающие выбираться в вечернее время рогачи. И это лишь малая часть всех жуков, которых можно было перечислить. Никто не хотел пропускать Жукоигры.
С каждым разом Вирсавия все больше погружалась в эту хаотически жаждущую массу. Непрерывное жужжание, растворившееся в воздухе, укутывало ее, словно пыльная буря, и сжимала тельце и крылья до такой степени, что почти останавливалось дыхание. Вот почему феи не любили подобные сборища: их нежные барабанные перепонки не выдерживали этого ужасного шума, и лишь некоторые из них могли отважиться на посещение адского оврага. Феи любили исключительное спокойствие и никакой суеты не признавали.
Жуки тучей облепили овраг, летая снизу доверху. У Вирсавии закружилась голова, и фея чуть было не потеряла сознание. Она пересиливала себя, пытаясь сохранить бодрость мыслей. Протискиваясь в воздухе сквозь полчища этих насекомых, она пыталась взглядом отыскать Альвину, однако в суматохе совсем ничего не могла разобрать. И тогда фея кинулась в сторону спасительной ольхи, растущей неподалеку, и присела на ветку. Ей надо было отдышаться. Какой кошмар! Сколько шума!
И вот в середине оврага образовалась небольшая округлая лунка, оголившая землю. Затем постепенно лунка стала расширяться. Жуки освобождали пространство для зрелища. Потом масса жуков снова потеснилась, и можно было разглядеть узкую дорожку с начала оврага и до самой лунки. По дорожке вальяжно шествовал жук-носорог. На его закрученном кверху роге сидела божья коровка и радостно махала собравшимся своими крошечными лапками, в одной из них был маленький березовый листочек, свернутый в трубочку. Как только жук остановился в середине, божья коровка громко затрубила в свой листочек-рупор, а затем начала говорить таким гулким голосом, что можно было только удивляться тому, как такое маленькое существо может издавать такие звуки:
– Дорогие гости Огненного оврага! Я рада видеть вас всех здесь, на седьмых летних Жукоиграх! И необычны они тем, что посвящаются звездопаду, который мы все здесь будем наблюдать сегодня ночью. Каждая упавшая звезда – это новая победа команд Озерного затишья среди всех остальных. Так давайте же скрестим свои лапки и пожелаем им удачи на предстоящих всеобщих осенних состязаниях. А пока смотрим Жукоигры и наслаждаемся этим упоительным зрелищем!
И жуки радостно верещали в ответ, будто давно хотели услышать эти слова. В это время еще четыре носорога летали чуть выше над оврагом, перебирая в воздухе лапками. Вниз сыпалась какая-то прозрачная красная пыль, и сквозь нее преломлялось солнце. Овраг окутывало яркое сияние, в котором жуки сливались в одно большое темное пятно, и он стал напоминать горящий костер.
После того, как гул поутих, вещательницу божью коровку и ее носорога окружили еще десять таких жуков, однако только на рогах пяти сидели блестящие темные навозники. Жуки выстроились в два ряда: по пять жуков в каждом.
– Отважные летуны! – снова послышался голос божьей коровки, и жуки с этими навозниками на рогах будто бы поклонились.
– Рогатые хранители! – продолжала она представлять вторую команду. – Покажите, на какие подвиги вы способны ради чести и славы Озерного затишья! Ведь только команда победителей отправится на состязания!
И едва носорог вещательницы взмыл в воздух, как Отважные летуны резко взлетели в воздух, при этом бросая жуков-навозников, а навозники тем временем синхронно полетели вперед, несколько раз переворачиваясь в воздухе, будто шарики. Носороги, с нетерпением выжидавшие их на другой стороне, метнулись в сторону темных и плохо заметных шариков. Двое из них зацепили навозников своим рогом так, чтобы они могли оказаться на самом его кончике, а остальные проворонили, и жучки, выпустив крылышки, кругом облетели арену, дабы показать, во сколько раз команда ловцов промахнулась.
Лишь один из навозников, которого, по всей вероятности, пульнули слишком сильно, долетел аж до самой ольхи, а затем, коснувшись мягких ветвей, с легкостью отфутболился обратно, улыбнувшись удивленной Вирсавии. До чего было странно наблюдать за тем, как этот копающийся в земле жучок беззаботно летает из стороны в сторону. Навозник достиг арены, и команды продолжили игру. На этот раз пулялась команда Хранителей.
А у самого края оврага по кругу расположился целый оркестр мохнатых желто-черных полосатых гусениц. Их фея заметила не сразу. Некоторые из гусеничек, немного возвышаясь над поверхностью земли, дули в большие и длинные трубки из коры деревьев, издавая звук, напоминающий вой ветра во время грозы. Другие отчаянно колотили камешками-молоточками по барабанам. Эта безумная мелодия служила аккомпанементом к не менее безумной игре навозников и носорогов.
Вирсавия стала немного привыкать ко всей этой неразберихе. Казалось, будто ее перепонки перестали страшиться шума, а сознание вновь обрело свою силу. Она подлетела к оврагу и увидела, как что-то прозрачное, будто осколок стекла, блеснуло среди полчища жуков. Это были крылья феи.
Обрадованная Вирсавия ринулась в их сторону, словно мотылек в кромешной тьме на свет. Жуки даже не обращали на нее никакого внимания, поскольку слишком были увлечены зрелищем. Расталкивая руками жуков, фея добралась до своей цели. Вот только вместо лиловых волос и белого платья перед глазами Вирсавии возникли светлые короткие кудряшки и костюм из листьев дуба. Это был Велор, давний друг Альвины, с которым она частенько бывала на Жукоиграх.
Увидев Вирсавию, Велор удивленно всплеснул руками:
– Кого я здесь вижу! Неужели теперь пойдет грибной дождик и намочит мои крылья? И тогда жуки будут ловить не только навозников, но и капли дождя.
Вирсавия улыбнулась. Велор всегда отличался чувством юмора.
– Тогда дождь распугает всех жуков, и они разлетятся в разные стороны, – шутливо произнесла фея.
– Нет, кто же захочет покидать Жукоигры? Гляжу, ты тоже приобщилась?
– Я ищу Альвину. Она должна быть здесь, верно?
Велор в ответ лишь пожал плечами:
– Не знаю. Я сегодня ее не видел.
– Обычно она не пропускает Жукоигры.
– Но часто опаздывает, – подмигнул Велор. – Хвала крыльям! Поймали! Поймали! – бросив взгляд в сторону резвящихся жуков, он радостно подпрыгнул на лету.
И снова всеобщее ликование. Один из жуков облетал овраг с кленовым листом на роге, а маленькая вещательница, переместившаяся на большой камень где-то ближе к арене, тем временем радостно кричала в свой рупор:
– Один кленовый лист в пользу Рогатых Хранителей! Какая не- слыханная удача! Все навозники пойманы! Как же будут развиваться события в дальнейшем? Смогут ли Отважные летуны обогнать своих соперников во второй игре?
А вот Вирсавия вовсе не знала, ликовать ей или нет. Однако слова Велора были для нее приятной прохладой в жаркий день. Фея взглянула в зеленую даль, ожидая, что ее подруга вот-вот появится где-то среди деревьев.
Хмурая, как ночь, Альвина кружилась около рябины. Ей сложно было успокоиться. Она продолжала думать о безалаберном и несправедливом поведении Вирсавии. Как она могла? Как она могла так поступить? Это просто невыносимо! Какая обида! Какая досада!
На одном листочке незаметно появились мелкие буковки. Фея сначала не увидела их, поскольку продолжала кружиться, как и в шаре Дилары. Тут она услышала какой-то непонятный писк над головой. Маленький комар лапкой указал на послание, а затем быстро улетел. Альвина незамедлительно прочитала, что ей там такое написали:
«Альвина, спасай меня! Я на Жукоиграх. Это невообразимый ужас! Они там пуляются навозниками! Представляешь, навозниками! Это пострашнее чертополоховой чумы! Но чего только не сделаешь ради того, чтобы найти лучшую подругу! Прошу, отзовись! Иначе жуки расплющат всей своей массой бедную феечку, от которой останутся одни крылышки!»
Вирсавия.
Едва надпись исчезла, губы Альвины сжались в хитрой улыбке. Ах, вот где она! Что ж, в таком случае пусть ждет ее, Альвину, мучается и может тогда поймет: что это такое, когда тонешь в болоте тягучей неизвестности!
Но тут фея подпрыгнула в воздухе, как на пружинке, и открыла рот в нерешительности.
Жукоигры!
Она забыла про них, ведь ее мысли были заняты исключительно спасением исчезнувшей подруги. А теперь выходит, что подругу надо спасать только от Жукоигр, как бы смешно это ни звучало.
Интересно, а как ее вообще туда занесло?
Соблазн попасть на Огненный овраг был слишком велик, нежели надуманная месть ожиданием до заката солнца. Тем более Вирсавия достаточно намучалась там. Новичкам всегда бывает тяжело. Вот прилетит Альвина и посмотрит, как подруга будет ее умолять покинуть Огненный овраг. А фея не поддастся. Зато этот день обе феи запомнят надолго: когда Альвина впервые чуть было совсем не пропустит Жукоигры, а Вирсавия усвоит хороший урок, что нельзя вот так просто воображать себя первооткрывательницей и при этом не делиться со своей лучшей подругой.
Захлопав крыльями, довольная Альвина пустилась вдогонку за июньским шаловливым ветерком.
