Валерия Карнава
Алиса, Джейн и фисташки
Евстахий заскрежетал зубами. Выходит, никакого веселья изначально и не было, король просто обманул их всех и к тому же поиздевался на славу. Ждан, заслышав об этом, кинул свой скребок на пол и со злостью принялся топтать его ногами. Так вот для чего монарх построил этот амфитеатр – чтобы развлекаться самому, а в качестве развлечений заманивать таких же наивных дурачков как Ждан и Евстахий. Тем временем смех короля раздавался в ушах Евстахия, подобно гонгу. Внутри него стал извиваться какой-то нехороший, гадкий червячок, готовый выползти наружу.
Пески настороженно вздымались, и при виде этого улыбка стерлась с лица короля. Он завизжал:
– Тяни меня скорее!
Короля никто не слышал, кроме Евстахия, потому что вокруг стоял невыносимый гвалт. И скрежет. Евстахий исподлобья взглянул на Ждана, и тот, состроив ему злую гримасу, со всей силы прыгнул на скребок так, что тот развалился напополам. Бархан всколыхнулся аж до самого окна и встал, подобно кобре, в ожидании.
– Тяни, я сказал! – послышалось какое-то совсем не королевское, а скорее поросячье визжание.
У Евстахия запотели ладони, однако он по-прежнему держал короля, ощущая пульсацию в его ногах. Тот дергался и кричал. Нет, разве Евстахий может так поступить? Разве он способен отправить человека на верную погибель? Он же не злодей.
А ведь Ждан своим поведением красноречивее слов намекал ему на то, что самое время покончить с королем, который выставил их на посмешище, и если Евстахий упустит этот шанс, то, возможно, в скором времени ему самому придется прыгать к скорпионам по приказу короля. Конечно, такая перспектива не радовала толстяка, однако муки совести продолжали его беспокоить, подобно зловредной болезни, от которой не так-то просто избавиться. Она душит и душит, висит камнем на шее, и нет от нее спасения.
А король? Разве он, будучи чуть ли не головой в песках, молил о пощаде? Увы, вместо этого монарх осыпал Евстахия всяческими проклятиями, которые только можно себе представить, даже пытался пнуть его пяткой, что казалось несусветной глупостью с его стороны. Как можно было раззадоривать человека, от которого ты целиком и полностью зависишь? Кроме того, если однажды ты уже посеял в нем зерно раздора. Или король верил в свое незыблемое превосходство, а очень зря, потому что рано или поздно любой постамент упадет, стоит его только как следует подточить.
– Тяни, проклятый толстяк! Чтоб тебя скорпионы сожрали! – заорал король.
В этот момент Евстахий заскрежетал зубами от злости, а его пальцы разжались сами собой. Он отпустил короля, который завизжал еще громче, а барханная кобра в этот же момент слизнула свою добычу и плюхнулась обратно в пустынное море. Король исчез.
Евстахий в оцепенении отошел от окна, казалось, все его конечности свело от ужаса. Он убил человека. Двое мужчин, почуяв неладное, подошли к нему с озадаченным видом и спросили:
– А где король?
Все были настолько заняты преображением дворца, что даже не обратили внимание на то, что их монарх висел из окна прямо над скорпионами. Он уже тогда был на грани жизни и смерти. Евстахий пару минут помолчал, даже не моргая, а затем тихо выдавил из себя:
– Я его не удержал…
Мужчины покачали головами. Скрежет и гам разом прекратились. Придворные принялись в недоумении подходить к окну. Первым делом в оконный проем высунулся писарь. Там по-прежнему вздымались бесконечные барханы с копошившимися в них скорпионами. Даже королевских башмаков нигде не было видно. Придворные переглядывались и галдели, на их лицах было только удивление. Король появился, затем опять исчез. Никто от него такого не ожидал. Так быстро. Люди даже не понимали, что он умер, им казалось, что он просто вернулся в свои покои, поэтому никто и не жалел монарха. Слишком роскошной и одновременно пустой была их жизнь, день сменялся другим точно так же, как вздымались барханы – однообразно и предсказуемо. Некоторые вообще лишь пожимали плечами.
В тронный зал вошел Зосим.
– В чем дело, почему работа встала? – проворчал он, оглядывая недоделанные стены.
– Король выпал из окна, – простодушно ответил один мужичок, хлопая глазами.
Старец нахмурился и, расталкивая придворных, которые больше всего напоминали кучку заторможенных зомби, высунул голову в окно. Оглядев пустыню, он вздохнул:
– Вот и доверяй таким безалаберным королевство. Сначала в комнатах закрылся, теперь выпал…
Затем, повернувшись к придворным, он заявил:
– Что я вам могу сказать… Нет у нас больше короля. В последнее время он вообще забывал о том, что он король. Что ж, наверное, была на то причина. Какая именно, мы теперь не узнаем. Скажите, кто в последний раз видел нашего правителя живым?
Придворные дружно указали на Евстахия. Тот весь сжался так сильно, что чуть ли не похудел на глазах у всех. Теперь его будут обвинять в убийстве. Да, толстяк хотел скинуть монарха к скорпионам, но, по сути, только в своих фантазиях, он не думал, что подобное произойдет наяву.
– Я… я… – пробормотал Евстахий, с мольбой глядя на старца, – я не удержал…
Зосим молча кивнул, будто понимая, о чем он толкует. Старец вовсе и не собирался обвинять Евстахия, потому что знал, что король погубил себя сам.
– Помни короля таким, каким ты видел его в последние минуты жизни – истинным правителем своего королевства, – сказал ему старик.
Евстахий кашлянул. При всем уважении к старцу запоминать монарха, висящим вниз головой и орущим, как свинья, было не очень хорошей идеей. Затем старик обратился к остальным:
– А мы будем помнить его на троне.
Придворные сразу же заулыбались, будто король ожил, и загалдели в ответ, повторяя слова старика.
– Но кто же теперь будет править королевством? – задал вопрос один из придворных.
– Кто, кто? Я буду, – с недовольством ответил Зосим, – не оставлять же вас без короля.
Услышав это, радостный писарь подбежал к новому правителю и раскланялся в реверансе так, что чуть не поскользнулся на цукатовых плитках.
– Ваше величество, я так рад служить вам!
Втайне он несусветно радовался гибели Игната, который совсем не давал ему покоя на службе. Теперь мальчишка был уверен в том, что новый король окажется более милосердным. По крайней мере, старик всегда казался ему таким. Тихим, незаметным.
– Конечно будешь, – улыбнулся в ответ старец, – теперь твой дневной срок службы увеличится до трех ночи. Мне следует издать много указов. Как видишь, пустыня требует оазиса. Еще ты споешь в честь погибшего короля. Он был в восторге от твоего пения. Песню сам придумаешь, я не позволю тебе тырить из архивов. А сейчас проследи за тем, чтобы все здесь делом занимались. Тронный зал должен быть готов к завтрашнему дню, как и песня.
Улыбка сошла с лица писаря. Закатив глаза, он хлопнулся в обморок, обронив все свои листочки. А старик тем временем спокойно вышел из тронного зала, будто не произошло ничего особенного. Шагая по коридору, он бубнил про себя:
– Отдыхал всего лишь тридцать лет. Ну разве это отдых? Так, маленькая передышка… Надо было окна заколачивать.
