Роман Сергеевич Цуканов
Дух некроманта
Сандра, молитвенная храма небесного света.
Севастьян напрочь запретил настоятельнице присутствовать при разговоре с Фадеоном, и ни уговоры, ни обещания, ни даже клятвы изменить решение не смогли. Для Сандры это было сродни предательству, оставить главного настоятеля наедине со столь сложным решением, он наверняка захочет найти другой путь и тем самым поставит под удар не только себя, но и весь храм. Зная это, настоятельница всё больше хотела в сию же секунду собрать вещи и в одиночестве покинуть храм, никого не предупредив, так она хотя бы снимет ответственность с плеч Фадеона. К тому же самой Сандре уже давно безразлична своя судьба, ей хотелось только не доставлять ещё больше хлопот, одна мысль, что прямо сейчас главный настоятель выбирает между благополучием целого храма и мнимым благополучием одного человека, рождала в Сандре настоящую злобу, причём злилась она только на себя. Всё что её останавливало от бегства, это желание помолиться за Альневера перед уходом, по приданию лишь прощённые уходят в бессмертный мир, обретая новую жизнь, те же, кто отягощен ненавистью, местью, или чужими страданиями, так и остаются в мире смертных, обретая форму чёрных духов.
В отличие от братства святого слова, в храме никогда не было каких-то правил о том как, и где молиться. Считалось что главное это искренность при обращении, а такие вещи как картины, иконы, и статуэтки, будут только мешать. Не мудрено, что такие устои отразились и на молитвенной комнате, любого кто придёт за молитвой, тут ждали лишь пару свечей и холодный пол, что возможно и отпугивало «посетителей», ведь, несмотря на открытый вход, здесь редко кто-то бывал. Время показало, что куда лучше молитвенная используется как место, где последователям храма можно побыть наедине со своими мыслями. Впрочем, в отличие от настоятельницы, остальные служители не так сильно нуждались в одиночестве, они могли целый день разговаривать, помогать прихожанинам, и при этом оставаться полными сил. Сандре же наоборот, с каждым часом всё больше хотелось одиночества и тишины, появлялось чувство как тогда за решеткой, желание спрятаться подальше и отгородиться от всего мира. В этом случае её могла спасти только молитвенная, правда не всегда, сейчас, на своё удивление, стоя на коленях и мысленно молясь за Альневера, настоятельница услышала совершенно незнакомый голос за спиной.
– Здравствуйте, Сандра.
– Здравствуйте… – обернувшись, неуверенно произнесла Сандра, увидев человека в странной узорчатой мантии серебряного цвета. – Чем могу помочь?
– Можно присяду? – не дожидаясь разрешения, сел он рядом с Сандрой на пол. – Я много о вас слышал Сандра, мне очень бы хотелось с вами поговорить.
– Если вы пришли поговорить, то представьтесь пожалуйста. Сразу извинюсь за своё любопытство, но мне очень интересно, откуда вы к нам пришли? Впервые вижу серебряную мантию с чёрными узорами.
– Откуда я… пожалуй, не совру, если отвечу что у меня давно нет дома, так же как и имени.
– Как это нет имени? – удивилась Сандра.
– Когда-то меня прозвали Сальваторис, но я больше не могу и не хочу носить это имя. Оно принадлежит тем, кто отказался от меня.
– Мне трудно убедиться в правдивости слов, когда ваши глаза скрыты за капюшоном, – «тонко» намекнула Сандра. – Но если вас действительно звали Сальваторис, то это очень даже хорошее имя и отказываться от него не стоит. По преданию, именно божество с именем Сальваторис спустилось с небес, чтобы спасти людей.
– Действительно, в своё время люди прозвали его спасителем… – словно не замечая намеков, продолжал Сальваторис. – Однако, как я уже сказал, это имя мне совсем не подходит, более того я хочу от него избавиться так же сильно, как вы хотите избавиться от своей постоянной внутренней угнетённости.
– Почему вы думаете, что у меня есть внутренняя угнетённость? – неожиданно Сандра стала серьёзна.
– Я не вижу в ваших глазах волю, только усталость и смирение со своей судьбой. Такие глаза обычно у рабов… вначале они сопротивлялись, боролись, черпая силы из своих надежд, но едва их вера в лучшее пошатнулась, как они тут же теряли и силу и волю. Работорговцы не самые глупые люди, они давно поняли, что человека не сломить, пока в нём горит надежда. Они уничтожают веру, а потом просто ждут, вскоре человек превращается в существо без характера, без эмоций, и без желаний, иначе говоря, становится живым мертвецом.
– Вы… я, что, похожа на живого мертвеца? – после недолгого молчания произнесла Сандра.
– Пока нет, на удивление вы очень сильный человек. Немногие способны так долго жить без надежды, когда вся жизнь похожа на медленно-убивающий яд. Впрочем, есть способ избавиться от этого угнетения, рассказать какой?
– Честно говоря, мне даже интересно, что вы скажете, продолжайте. Я вас внимательно слушаю.
– В этом способе нет ничего мистического, он очевиден так же, как восходящее солнце над горизонтом. Чтобы подавить внутренние переживания нужно всего лишь возродить утраченную волю. Когда-то вы сломались, перестали сопротивляться и смирились со своей судьбой, вот и результат. Если вы не начнёте бороться, то страхи и тьма внутри окончательно вас погубят, вероятно, уже сейчас вы временами теряете последнее желание к жизни, от падения вас удерживает лишь рвение помогать другим. Проблема в том, что в любой момент всё может измениться.
– Может вы и правы… но почему вы так уверенно об этом говорите? Меня это пугает.
– Не пугайтесь Сандра, я просто знаю людей. Каждый человек всего лишь сложная система. Почему я могу знать, каково вам? Почему вы можете знать, каково другим? Потому что единственное, чем отличаются люди от друг друга, это соотношением личностных качеств. Ну, это так… исключительно мои наблюдения. Не забивайте себе голову. Что важнее, мне кажется, вы ошибаетесь, думая, что ваш путь подходит к концу. Я уверен всё только начинается. Соберите волю в кулак, ведь кто знает… вдруг уже завтра от вас будут зависеть сотни и тысячи жизней.
– Я даже не королева, едва ли я смогу спасти даже десяток жизней, что тут говорить о сотнях и тысячах…
– Жаль, что с древних времён осталось так мало летописей… Сальваторис не только спас людей от войны, он всеми силами пытался заложить крепкий фундамент для мира. Часть силы он отдал трём королям, чтобы они удержали мир, а остальное разделил между самыми достойнейшими избранниками, из них потом собрался клан божественной руки. Я это к чему, разумно предположить, что если бы божественная сила не передавалась по наследству, то и клан бы не создавали. А вам как кажется Сандра?
– Извините меня Сальваторис, но мне кажется, вы никак не можете знать, что происходило в те времена. Я изучала летописи, все, что до нас дошло, это отголоски из сомнительных источников. Ещё есть более современные писания, но там, кроме нескольких упоминаний ничего нет. До сих пор люди не могут найти подтверждения магической силе клана божественной руки, а вы заявляете, что и короли обладают магией, с трудом верится…
– Я лишь заявляю, что королевская кровь тоже несёт силу, впрочем, она пробуждается только в определённый момент, – ответил Сальваторис и начал подниматься. – Ладно, хотелось бы поговорить подольше, но мне уже пора.
– Почему вы вообще начали говорить про королевский род? Мне-то зачем это знать!? – внезапно произнесла Сандра раздраженным голосом.
– Я не стану отвечать на этот вопрос, ответ известен нам обоим, – ответил Сальваторис, покидая молитвенную.
После вполне понятного ответа Сальваториса, настоятельница едва ли могла держать себя в руках, она сама не понимала почему, но как только речь заходила о королевской семье, внутри сразу же появлялась какая-то непонятная ненависть. Раньше эту злобу удавалось скрывать, но сейчас, словно весь мир сговорился против Сандры. Ей уже хотелось просто убраться подальше и тихо заплакать, на всё остальное не хватало сил. Сегодняшний день и так мог по праву считаться самым худшим днём за последние восемь лет, но, видимо, даже этого судьбе оказалось мало и она решила подкинуть странного незнакомца в мантии. Откуда он всё знает, кто этот Сальваторис на самом деле, зачем он пришел и начал разговор, настоятельнице хватило всего десять секунд мучений от этих вопросов, чтобы встать на ноги и торопливо направится к выходу, с твёрдыми намерениями всё разузнать.
– Да как это вообще понимать?! – злобно проговорила Сандра, всё ближе приближаясь к выходу.
Как только Сандра вышла из молитвенной, то тут же попала в холл, где жили прихожане. В святилище не было у каждого своей комнаты как в трактире, но зато любой получал тёплый ночлег, койку, и помощь лекарей. Фадеону хотелось бы и кормить бесплатно, но пока еды хватало только на калек и раненных, остальным же приходилось ежедневно помогать храму в собирательстве, чтобы не только они, но и более нуждающиеся прихожане могли хотя бы немного поесть. К счастью, рабочих рук, как и народа, всегда хватало. Даже утром в холле было не протолкнуться, поэтому, как бы настоятельница ни пыталась среди массы серой заношенной одежды найти выделяющиеся серебристый оттенок мантии Сальваториса, всё безуспешно. Сандра точно знала, что за такое короткое время он не мог уйти далеко, но только она начала идти в толпу, как тут же встретила Фадеона.
– Кого-то ищешь? – в попытках понять, куда вглядывается Сандра, спросил главный настоятель.
– Нет… наверное мне показалось, – неуверенно произнесла настоятельница, понимая, что Сальваторис словно исчез.
– Ты как? Всё хорошо? – добавил Фадеон.
– Фадеон… как я, это не важно, – начала Сандра серьёзным тоном, обернувшись к главному настоятелю. – Что сказал Севастьян?
– Он мне сказал, что ты уже приняла решение уйти из храма, это правда? – устало сел Фадеон на пол.
– Да, и Севастьян тут не причём, это только моё решение, – села Сандра рядом.
– И куда ты пойдёшь?
– Ещё не знаю…
– У меня есть друг на западе, он магистр ордена познания. Я нисколько не совру, если скажу, что он будет рад принять тебя в орден.
– А ему известно, что принимая меня, он рискует всем орденом?
– Мэнгорн это не нейтральные земли, даже братство не сможет там достать. Ну? Что скажешь?
– Я не знаю… ты сам видишь, что по моей вине даже люди гибнут. Мне не хочется до конца своих дней быть для кого-то обузой, которая подвергает всех риску.
– Почему ты чувствуешь себя виноватой за всё плохое, что происходит вокруг? Любой тебе скажет, что Альневер погиб не по твоей вине. Разве этого мало, чтобы понять свою ошибку?
– Только вот не все знают, что его семью казнили за пособничество моему побегу…
– Да уж… тебя всегда так сложно переубедить, – тяжело вздохнул Фадеон. – Может я и не был никогда при дворе, но слышал слова пришедших оттуда, в высшем обществе все только и ждут момента, чтобы друг друга обвинить.
– Возможно. Так же сказал и Севастьян, но если бы я не попалась на глаза Альневеру, он бы сейчас был жив.
– Сандра, я когда-нибудь тебя обманывал? – твёрдо проговорил Фадеон, глядя прямо в глаза настоятельнице.
– Нет… – растерянно ответила Сандра.
– Тогда слушай: и мне и Елифану очень важно, чтобы ты приехала в орден познания. Я не преувеличиваю, это действительно важно. Ты веришь?
– Верю… но что я такого важного могу дать?
– Если веришь, то иди, собирайся, я уже отправил Демьяна с просьбой о помощи. Тебя отвезут мои знакомые, они занимаются торговлей, им как раз по пути.
– Но… – попыталась возразить Сандра.
– Никаких но, иди, собирай вещи, – твёрдо проговорил главный настоятель.
Елеазар, на пути в орден.
Несмотря на то, что в письме от шпиона было много недоговорок, оно несло вполне чёткие указания: нужно прибыть к ордену, как только луна взойдёт в полную высоту, а затем взять следующее задание в «тайном месте». Конечно, Елеазар догадывался, что это за тайное место, но, чёрт возьми, эти загадки, которые Назар постоянно придумывает, с каждым разом становятся только сложнее, ещё одна такая бумажка и кто-нибудь точно останется со сломанными рёбрами. Благо ещё эти «загадочные» послания отправляются очень редко и только в случае крайней необходимости, обычно незадолго до того, как произойдёт нечто важное. Вот только интересно, что на этот раз? Послание передал один из важнейших шпионов мастера, вряд ли бы Еворн так рисковал из-за мелочи. Скорее всего, приказ – это повод, из-за которого учитель вынужден действовать. И как можно быстрее, пока главмагистр не увидел весь масштаб угрозы.
Участившиеся нападения зверей явно не самым лучшим образом отразились на торговле, раньше на главных дорогах то и дело ездили купцы, скупая деревенское зерно по дешёвке и продавая его в столице. А сейчас, несмотря на приближающиеся солнечный зенит, дороги почти полностью опустели, будто по всему Мэнгорну снова прошлась война. Впрочем, для Елеазара это даже к лучшему, не будет торговцев, не будет и разбойников. Пару лет назад на пути практически каждые полчаса встречался очередной бедолага, который застрял, сломал колесо, или же стал жертвой грабителей. Но что тень помнил ещё лучше, так это то, как ему постоянно приходилось останавливать лошадь лишь потому, что какой-то проклятый жирный торговец загородил своей проклятой повозкой, всю треклятую дорогу. Причём встают обычно самые жадные, те, кто прекрасно видят, что дорога похожа на узкую кочку, но продолжают доверху забивать телегу всяким хламом. Не мудрено, что благодаря отсутствию этих малоумных торговцев на пути, Елеазар передвигался намного быстрей и уже через десять минут пересёк черту столичных окраин. Он даже всерьёз начал верить, что успеет дать лошади отдохнуть перед миссией, однако каково же было его разочарование, когда через пару минут он опять увидел жирного торговца с повозкой посреди дороги.
Всё выглядело как обычно; недовольный торговец, двое молчаливых наёмных охранников, и доверху набитая хламом телега, вставшая посреди дороги. Единственное, что Елеазара радовало в этот момент, так это то, что дорога около столицы чуть шире, чем в других областях, здесь даже бы не пришлось спускаться с лошади чтобы объехать повозку. Так, в общем-то, и планировалось сделать, если бы не одно «но»: когда тень проезжал рядом, то увидел, как торговец начал бить лошадей кнутом со всей силы. Похоже, он упорно отказывался признавать, что проблема не в лошадях, а в его жадности. Даже самые сильные скакуны вскоре бы выдохлись, таская за собой набитую повозку с тремя людьми в довесок.
– Эй, бочонок, – проговорил Елеазар торговцу, спускаясь с лошади. – Ты не видишь, что телега застряла!?
– Может ты хочешь встать на место этих кляч?
Ещё до того как Елеазар спустился с лошади, двое наёмников спрыгнули с телеги и начали приближаться к столь смелому гостю. Судя по всему, повозку охраняли очередные псы аристократов, от разбойников их отличает лишь то, что они смиренно выполняют приказы, в остальном они так же грабят и убивают, даже кожаный доспех тот же носят. Тень с самого начала знал, что если остановится, то боя не избежать, тогда почему он вмешался? Все, включая Назара, до сих пор думают, что ему плевать на мир и всех кто в нём, Елеазар столько убил, что язык не повернётся назвать его сострадающим хоть кому-то. Или, может быть, этого просто никто не видит? Никто не видит, как он искренне заботится о своей лошади, никто не видит, что он не убивает женщин и детей, а также никто не видит, что от его меча страдают только вставшие на путь битвы: те – для кого убить это в порядке вещей. Елеазар ещё в детстве понял, что если уж взял оружие то будь готов забрать не только чужую жизнь, но и потерять свою. Это правило работает в обе стороны, и если не это справедливость, то что тогда? Сам Елеазар всегда готов к смерти, если его кто убьёт, то будет полностью прав. Мир это постоянная борьба и цена жизни за поражение вполне справедлива. Когда хищник нагоняет жертву, он справедливо её убивает, но если жертва оказалась быстрее, хищник справедливо погибает от голода, а жертва по справедливости продолжает жить.
– Зот, Володар, научите его манерам, – высокомерно произнёс торговец.
Не успел «бочонок» договорить, как Зот уже лежал на земле, держась двумя руками за гортань. После этого у торговца вмиг сошла ухмылка с лица, он не мог понять, что произошло. Зот просто упал и с жуткими звуками пытался безуспешно вдохнуть хоть немного воздуха. Уже больше десятка лет торговец чувствовал себя неприкосновенным, ему даже аристократы не могли возразить, и тут, через столько времени он неожиданно почувствовал страх. К нему вдруг пришло осознание, что его чувство защищённости может быть заблуждением, ни власть, ни деньги, ничего из этого не поможет, если клинок убийцы окажется у шеи.
– Это невозможно, – мелькнуло в мыслях у второго наёмника, пока тот отпрыгивал назад доставая саблю. – Как он всего за секунду ударил в шею и вернул руку обратно, чёрт возьми!? Нет… наверняка мне показалось, это все, потому что я не ожидал.
Елеазар хорошо знает, что внезапность это огромное преимущество. Если дело неуклонно идёт к бою, то он всегда нападает первым. При скорости Елеазара можно с лёгкостью устранить два или три противника в самом начале боя, ещё до того как они достанут оружие. Так, в общем-то, и планировалось, но даже Елеазар не ожидал, что оставшееся наёмник окажется настолько быстрым. Обычно люди аристократа даже меч-то держать правильно не умеют.
На удивление Елеазара наёмник оказался ещё тем смельчаком, как только он ретировался, то тут же достал саблю и пустился обратно в наступление. По-видимому, он тоже решил не ждать, пока противник приготовится к бою, однако даже так, ему всё равно не удалось застать тень врасплох. Через секунду оба лезвия столкнулись в железном противостоянии и началось сражение двух мастеров сабли, столь молниеносное сражение, что торговец едва мог уследить за рассекающими свет клинками. Может сабле и не дано разрубить тяжелый доспех, зато её скорость несравнима со скоростью меча. Если уж кому посчастливится увидеть бой двух мастеров сабли, то он никогда этого не забудет, это как сражение двух вихрей, которые мгновенно находят уязвимое место противника и тут же обрушивают туда удар. Суть такого сражения: дождаться момента, когда враг ошибётся, когда он не сможет или не успеет отбить удар. Это соревнование на скорость и реакцию, где любая ошибка может стоить жизни.
Спустя двадцать секунд позиционного противостояния, Елеазар неожиданно начал медленное отступление. Торговец, несмотря на страх, с самого начала знал, что никто не выдержит натиска стальной молнии. Так его прозвали после недавней победы на столичной арене, тогда на противнике живого места не осталось.
– Ты достойный боец, но всё равно мне неровня, – мысленно произнёс наёмник. – Пора это заканчивать.
– Отлично, он перестал осторожничать, – подумал Елеазар. – Навыки есть, а вот с мозгами туговато.
До этого тень лишь оценивал навыки противника, он специально убедил Володара в своей слабости, чтобы тот сосредоточился на атаке. Елеазар добивался опрометчивого удара и тот не заставил себя долго ждать; вначале наёмник пожертвовал опорной ногой, чтобы быстро сократить дистанцию, а затем, даже не вставая в стойку, попытался закончить бой своим «коронным» ударом. Скорее всего, именно этим выпадом наёмник завершал большинство сражений, удар был хоть и опрометчив, но в то же время хорошо натренирован, даже Елеазару пришлось постараться, чтобы уйти от столь быстрой колющей атаки. Заблокировать подобный удар почти невозможно, но и у него есть свои минусы: во-первых, направление колющего удара легко предсказать, во-вторых, нападающий на некоторое время остаётся без защиты, чем вскоре и воспользовался Елеазар.
– Почти, – иронично произнёс Елеазар, поймав руку противника.
Едва противник успел сообразить, что его провели, как тень моментально проделал вторую атаку, более изощренную. Вместе того, чтобы воспользоваться саблей, он сложил три пальца вместе и ткнул ими куда-то в руку, чуть ниже подмышки. После такого даже закалённого в боях наёмника «перекосило» до неузнаваемости, лицо стало как после потери руки, не меньше. Из всех болевых точек, что Елеазар знал, эту он считал самой неприятной. Если повезёт, то всё обойдётся только параличом руки на пару десятков минут, но если нет, итог может быть совершенно непредсказуем. По слухам, бывали даже случаи, когда рука теряла чувствительность, а потом заживо отмирала прямо на глазах.
– Странно, что ты ещё стоишь на ногах, – говорил Елеазар, с лёгкостью вынимая саблю из ослабленной, бездвижной руки.
Пусть с виду и казалось, что тень хладнокровен, в душе он всегда уважал хороших воинов, если, конечно, в остальном они были не хуже, чем в бою. По виду Володару едва стукнул второй десяток, и кто знает… может если бы он был ровесником, то не допустил бы столь глупых ошибок. Так или иначе, серьёзного врага нельзя оставлять за спиной, пусть даже с одной рукой.
– Быть может, нас ещё сведёт судьба для реванша, – произнёс тень и тут же ударил «рубящей» ладонью чуть ниже затылка. – Но, честно говоря, не хотелось бы.
Как и ожидалось, Володар не осилил второго удара. После атаки он без чувств полетел к земле, но в последний момент тень его поймал и аккуратно опустил. Для торговца подобный исход был за гранью понимания, вначале он не мог поверить, что какой-то незнакомец в два счёта уделал двух лучших бойцов арены, затем он наконец догадался, что это не случайная встреча и скорее всего враги прислали специально-обученного убийцу. Но если так… то зачем он намерено оставляет свидетелей? Хочет запугать остальных?
– Что тебе нужно?! – спускаясь с места возничего, спросил торговец.
– Да так, мимо проезжал, – всё ближе приближался тень, но затем неожиданно остановился около тела первого наёмника.
– Я не видел тебя ни на арене, ни в рядах солдат. При этом все твои навыки предназначены лишь для убийства. Сколько тебе заплатили? Я утрою сумму.
– Меня не интересуют деньги, – задумчиво произнёс тень, прощупывая шею Зота, первого наёмника.
– Тогда у меня нет выбора… – смело достал он меч. – Я Арлен из рода Марон… и если мне суждено погибнуть, то это может быть только в бою.
– Похвально, что ты пытаешься отстоять честь своего рода, но мертвецу без разницы, как он умер, – резким движением сдвинул Елеазар что-то в шеи у Зота, а затем медленно направился к торговцу. – Что ж, нападай первым, я дам тебе шанс самому выбрать судьбу.
Арлена ни на секунду не оставлял страх смерти, его руки дрожали а тело окуталось чувством холода. В какой-то момент мысль о скорой смерти начала казаться невыносимой, она словно парализовала, и вопреки расхожему мнению, торговца не тревожило, сколько он не успел в жизни. Всё что сопротивлялось в его душе – неимоверное желание жить. И чем дольше Арлен пытался его побороть, тем сильнее оно становилось.
– Неужели у меня не получится… – подумал торговец. – Только я пытаюсь поднять меч, как мои руки слабеют… я даже шага вперёд не могу сделать!
– Просто подними меч и атакуй, – терпеливо дожидаясь атаки, произнёс Елеазар. – Бездействуя, ты никогда не одолеешь свой страх. Направь клинок вперёд и твои мысли последуют за ним.
– Верно… – продолжал говорить сам с собой торговец. – Если я начну бой, то все сомнения тут же потеряют свой смысл. Либо сейчас, либо я навсегда останусь слабаком!
Несмотря на свои сорок шесть, Арлен до сих пор помнил, кем его считала семья и кем он считал себя впоследствии. Впервые в жизни его душа и разум словно освободились. Смотря прямо в глаза смерти, он стремительно бросился вперёд, оставив все сомнения на острие клинка. Переступив черту страха, он обернулся и не увидел ничего, позади осталась лишь надуманная пустышка, которая тут же развеялась, словно глупый предрассудок. Предчувствие смерти всё ставит на свои места… уже нет смысла в самообмане, так же как и нет смысла бояться.
– Да… точно, – мелькнуло в мыслях у торговца. – Абсолютно любые страхи всего лишь сгусток сомнений, которые нужно не побояться признать, а затем без лишних раздумий переступить. И пусть все думают, что я слабак, сама по себе слабость не более чем очередной ложный страх…
– Хм… – задумался Елеазар, отбиваясь от яростных, но малоэффективных атак торговца. – Не думал, что мы когда-нибудь ещё встретимся.
– Ну же, бейся!!! Почему ты только защищаешься! – яростно прокричал Арлен.
– Забавно, не правда ли? – одним быстрым ударом ноги выбил тень меч из рук торговца. – Стоит лишь однажды добровольно пойти насмерть и ты уже становишься совсем другим человеком. Мне ведь не показалось? Теперь ты понял, что заблудился в собственных иллюзиях?
– Это уже ничего не изменит, – пытаясь отдышаться, проговорил Арлен.
– Столько времени прошло… хорошо, что ты сказал своё имя, так бы я тебя точно не узнал, – поглядывая на огромный живот торговца, говорил Елеазар. – Утробу вон зачем-то отрастил.
– Что? Ты меня знаешь?! – удивлённо спросил Арлен.
– Если мы встретились, то это, должно быть, судьба… меня зовут Елеазар. Я тот самый бездомный, которого ты спас.
– Елеазар!? Не может быть…
– Ты меня ещё помнишь? – удивился Елеазар. – Не думал, что столь высокомерный на вид торговец запомнит несколько оборванцев.
– Я боялся, что ты уже давно мертв.
– Странный ты человек… нам никто никогда не помогал кроме тебя, и я до сих пор не могу понять, почему ты тогда не прошел мимо?
– А должен был? Я поступил так – как считал правильным и нисколько об этом не пожалел. Пока ты был без сознания, мы долго разговаривали с Рианой, и чем больше я о вас узнавал, тем больше убеждался, что не зря помог. Не знаю, каким человеком ты стал сейчас Елеазар, но тогда, в глазах Рианы ты был настоящим героем. Кстати, где она сейчас? С ней всё в порядке?
– Риана и Бограт мертвы.
– Что… как это произошло? – опустил голову Арлен.
– Не знаю, что ты ей наговорил, но перед смертью Риана считала тебя настоящим другом, а раз уж так, я расскажу, как всё было, хотя бы из уважения к ней. Нападение произошло на следующий день после моего ранения, тогда караулил Бограт, потому умер первым, от стрелы. Всё, что ему удалось сделать перед смертью, это прокричать, чтобы мы обратили внимание. В тот момент я пытался остановить Риану, но разве она хоть кого-то слушала, когда дело касалось её младшего брата? Из-за этой проклятой раны на ноге я не то, что мог кого-то защитить, я даже её руку не успел поймать… Мне оставалось лишь надеяться, что хотя бы Риану оставят в живых, девочек редко убивали, да и в отличие от меня она всегда выступала против воровства и грабежей, но кто ж знал, что увидев своего брата мёртвым, она воткнёт нож солдату в горло… Вот, в общем-то, так и закончилась… наша история.
– Очень жаль… в глубине души я надеялся, что с вами всё хорошо.
– Я с тобой разговариваю откровенно, всё равно после этого разговора мы, надеюсь, больше никогда не встретимся. Теперь твоя очередь: ты действительно думал о нас, и как ты говоришь, надеялся? – без какой-либо веры в слова Арлена, спросил тень.
– Не веришь?
– Нет. Тебе только Риана верила, и я до сих пор не могу понять почему.
– Последние годы меня неизменно преследовала одна мысль: что я действительно хорошего сделал за свою жизнь? До этого момента мне казалось, что хоть одно хорошее дело мне удалось. Я помню с какими искренними глазами Риана мне рассказывала о своих мечтах, сам того не замечая, я вдруг всей душой захотел чтобы она нашла своё счастье. Для Рианы её мечты были важнее всего, а значит, казалось, и я сделал что-то важное, помогая их сохранить.
– Ты что, заранее текст подготовил? – недоверчиво ухмыльнулся Елеазар.
– Я просто долго думал… об этом. Мне самому интересно, почему я помог, и что самое странное, почему я был настолько рад этому. Может это и вовсе была единственная вещь, которая отличала меня от обычных жадных торгашей.
– Кто бы мог догадаться, что за маской жадного торговца скрывается такой мыслитель, – всё ещё продолжал язвить тень.
– Что ж, верить или не верить дело твоё, я и так рассказал больше, чем хотелось бы. Если подумать, то за последний десяток лет ты первый с кем я разговариваю настолько откровенно.
– Раз уж для тебя так важно знать цену своего поступка, то подкину от себя ещё одну мысль: даже если Риана уже мертва, это не принижает и не меняет твоего поступка. Ты сделал хорошее дело, остальное не от тебя зависело, а лишь от меня. К тому же, как видишь, я всё ещё жив, хоть это и спорный плюс.
– Выходит я спас тебе жизнь, а ты мою чуть не угробил? Неплохо получилось.
– Ну… я тоже дал тебе новую жизнь. Разве ты не стал другим человеком, когда пересилил страхи? – съязвил тень.
– А… так это была благодарность, – иронично проговорил Арлен, мельком взглянув на полумёртвых стражников. – Прости, я не сразу понял.
– Хм… – мелькнула улыбка на лице Елеазара. – Может ты и не настолько плох… был когда-то. Насчёт стражников не переживай, они скоро очнутся.
– Я тут подумал, – вновь серьёзно заговорил торговец. – А как ты выжил? Тебе удалось сбежать?
– Нет, вместо бегства я бы лучше предпочёл умереть рядом с Рианой, но, кажется, судьбе это не понравилось. Честно говоря, мне до сих пор непонятно что произошло дальше, я ничего не помню кроме тёмно-синего свечения из ладони правой руки и ужасного жара по всему телу. После того случая у меня остался лишь чёрный рисунок совы на ладони, и больше ничего, – договаривая, раскрыл Елеазар ладонь.
– Не может быть… – торопливо подошел торговец к телеге и начал что-то искать. – Вот, попробуй сравнить, – протянул Арлен древний пергамент с рисунком совы.
– Хм, эти рисунки зеркально похожи, – скрывая удивление, произнёс тень. – Что тут написано?
– Уже много лет орден познания собирает древние пергаменты с подобным рисунками, если кто и может что-то знать, то только они.
– Благодарю. Может когда-нибудь наведаюсь к ним, если не подохну, – отдал Елеазар рисунок и неторопливо направился к лошади.
– Вижу, ты как всегда немногословен Елеазар.
– Не хочу копаться в прошлом… но, кажется, тебя нисколько не удивляет вся эта хмарь про странные рисунки и тёмных духов, – забираясь на лошадь, говорил Елеазар.
– Не мне об этом думать… встреться с Елифаном, главой ордена познания. Скажи, что ты от меня.
– Пока что у меня есть дела поважнее. Не знаю, что за чертовщина со мной произошла, но этого явно недостаточно, чтобы я начал верить во всякие бредни, – готовый к пути, договаривал Елеазар. – Что ж, а теперь прощай.
– Подожди, – приближаясь к лошади тени, проговорил Арлен. – Ради интереса всё же спрошу. А если бы я не представился, ты бы меня убил?