Марина Васильевна Ледовская
Я тебе посылаю любовь. Книга первая.
– Надюша, я прогуляюсь, – тихо сказала Вика, наклонившись над ней, – заодно куплю хлеба.
– Хорошо, иди, – сонно согласилась Надя и помахала ей рукой, не открывая глаз.
Виктория медленно шла по деревне, где уже вовсю кипела жизнь. Обитатели Беляниново вставали рано, дел было всегда много, особенно у тех, кто имел хозяйство. Из-за калитки Марьи Ивановны выскочили внуки, шумные, голоногие, увидев Викторию, замерли, вытаращили глаза, особенно старший. По его мнению, эта рыжая взрослая девица была очень даже ничего. На нее стоило поглазеть.
– Ну, чего уставились? – грозно спросила Вика, сложив руки на груди.
– А «фонаря-то» под глазом нет, – язвительно заметил старший.
– Какого фонаря? – непритворно удивилась Виктория. – Малышня, вам приснилось что-то с фонарем? А ну, геть отсюда! А то бабушке расскажу, как вы у речки курили, – наугад сказала она.
Мальчишки, заулюлюкав, убежали.
Корецкая вошла в дом, Марьи Ивановны нигде не было видно, хотя двери открыты, на столе в кухне недорезанный зеленый лук, рядом – миска с щавелем. Вика позвала хозяйку, в ответ тишина. Наверное, все-таки она где-то близко, раз все открыто, да и мальчишки только что выскочили из дома. Виктория оглянулась – на кухне книги не было, она неслышно прошла в комнату: скромный диван, два кресла, телевизор, стеллаж с книгами. А вот и то, что она искала. Книга лежала на столе, большая, явно старинная. Вика погладила темную с неразборчивыми почти истершимися буквами обложку, нет, это не бумага, скорее, кожа какая-то. Да, раньше были книги, которые делали не только из бумаги. И их ценность, таким образом, увеличивалась не только содержанием. Виктория, словно воришка, которого могут застать в любой момент, но не в силах уже остановиться, быстро раскрыла книгу, стала листать, вот здесь, закладка красного цвета… Хватило нескольких секунд, чтобы запомнить все, что ей необходимо для осуществления плана: она неслучайно оказалась именно здесь и сейчас. А самое главное, среди огромного количества подписанных баночек на кухне у Марьи Ивановны Вика еще в первый визит заприметила эту траву, да и хозяйка о ней много рассказывала.
Корецкая, захлопнула книгу, быстро вернулась в кухню и взяла без спросу несколько щепоток травы, которую тут же спрятала в карман. Вот так! Вика не подумала о том, что она просто ворует, слишком велик был соблазн, кроме того, она уже не могла отказаться от своего плана, все шло по ее сценарию, все совпадало и складывалось, так как она придумала, даже лучше.
Виктория вышла из дому и столкнулась с хозяйкой, та возвращалась от соседки. Встретив девушку, совсем не удивилась, будто ожидала ее увидеть.
– Доброе утро, Марья Ивановна! – Вика, напротив, смутилась. – Я зашла, а в доме никого, мальчишки убежали, – принялась оправдываться она, – я решила подождать Вас, но…
– Понятно, – кивнула хозяйка, – тогда пойдем в дом?
– Нет-нет, – горячо запротестовала Корецкая, – я забежала лишь на минутку, мы бы хотели сегодня с Надюшей после праздника придти к Вам в баню. Можно?
– Конечно, – обрадовалась женщина, – пойдем, покажу, как с замком сладить, а то он у меня капризный.
Вика вернулась только к обеду. Ничего себе прогулялась! Надя, правда, проснулась лишь недавно и удивилась, хлеб в доме был. Вика, как всегда, хозяйственностью не отличалась.
– Ой, возле реки готовятся к празднованию, – Корецкая вошла в дом, сняла босоножки, прошла на кухню, достала хлеб и смутилась, да, надо было придумать что-то другое.
Надя крутилась возле зеркала.
– У меня загорело лицо и плечи, – сообщила она, стянув лямки топа, – и даже волосы немного выгорели. А где ты была так долго?
– Встретила Марью Ивановну, – не стала скрывать Вика, вернее, сказала полуправду, – она собирается топить баню и пригласила нас после праздника, я согласилась. Пойдем?
– Конечно! – воодушевилась Надя и улыбнулась.
«Эта ночь запомнится всем», – подумала Вика и улыбнулась в ответ.
Возле реки построили летнюю эстраду, приехали творческие коллективы культурно-просветительских благотворительных обществ из области и соседних регионов. Жители коттеджного поселка более всего ратовали за проведение праздника, за соблюдение традиций, несколько человек даже стали меценатами. Обитатели Беляниново поддержали идею и первыми взялись разжигать костры.
Надя и Вика спустились к реке, к самой эстраде, настроение было приподнятым. Правда, совсем недавно чуть не поссорились из-за того, что во время мирного чаепития, Вика неожиданно завела разговор о Фертовском и принялась его защищать. Надя вскипела, привела массу доводов, которые по ее мнению указывали на недостаток ума у этого человека и полную неспособность на настоящие и искренние чувства. Сравнила его с Вадимом, спев последнему панегирик, из чего Вика заключила, что подруга все-таки увлечена Вадимом и думает о нем. Конечно, это было неприятно, но не смертельно. Развязка еще впереди.
– Здесь так здорово! – воскликнула Виктория, пританцовывая в такт народной мелодии. – Никогда не думала, что буду восхищаться самодеятельностью.
Надя улыбнулась, у нее самой было тепло на душе, о Фертовском она больше не вспоминала. Скоро вернется Вадим! Жаль, что его сейчас нет рядом, и он не видит всей этой красоты.
Певцы и танцоры в народных костюмах, с цветами и венками в руках свили красочный музыкально-поэтический венок из народных обрядов и песнопений, повествующий о том, как праздновали Ивана Купалу наши предки. Особенно порадовали собравшихся приглашенный из областного центра фольклорный ансамбль «Трипутник» и неутомимый весельчак-гармонист Степан Тувин. Гармонь в его руках выделывала такие музыкальные пассажи, такие переливы и переходы, что Виктория не выдержала и выскочила на сцену, вызвав шквал аплодисментов. Корецкая даже сплясала «Барыню», Надя была приятно удивлена, такого явно не ожидала.
Вика опустилась со сцены, в руке – два венка, один из них протянула Наде.
– Ты всех покорила, – сказала Андреева, – как же это здорово, когда что-то умеешь делать почти профессионально.
– Ты тоже могла бы спеть, – заметила Вика, надела венок на голову, поправляла цветки.
– Нет уж, обойдемся твоим успехом, – возразила Надежда и тоже надела венок.
– Чувствуешь, как пахнет травой и лесом? – спросила Виктория.
– Да, и еще теплым ветром, бурной рекой, закатным солнцем и несбывшимися желаниями, – добавила Надя, – ведь сегодня Купальская ночь и можно загадывать желания.
– И купаться, и бросать в воду венки, сказав заветные слова. В какую сторону венок поплывет, оттуда и суженый.
На сцене закончили выступления, умолкла гармонь, Степан Тувин устал, собралось столько народу, что организаторы праздника и не ожидали. Костры разгорались все сильнее, казалось, что скоро пламя сможет достать верхушки деревьев. Языки огня взмывали вверх, словно фонтаны, тянулись к небу, которое уже начало темнеть. Близилась ночь, солнце уплывало, из-за леса постепенно надвигалась тьма. Вокруг одного из костров уже стали водить хоровод:
Девки, бабы – на Купальню!
Ладу – Ладу, на Купальню!
Пойдем, девки, пойдем, девки,
Кругом жита, кругом жита!
Девицы цветы щипали
Да и Ивана пытали:
«Что это за цветы?» -
«Это цветы Купалы…»
– Эй, кто смелый? – крикнули у костра, который был ближе всех к реке. – Кто прыгнет через костер? Кто выше прыгнет, тот счастливее год проживет! Прыгайте парами, прыгайте с чучелом в обнимку! Прыгайте в одиночку! Огонь наш непростой, он живой, магический!
Несколько парней разбежались и по очереди прыгнули через костер, словно почувствовав, огонь взволновался, еще больше взметнулся в небо, рассыпав тысячи искр. Он осветил реку, в быстром течении которой будто сверкнуло серебро и драгоценные каменья.
У костров было жарко, опять запела гармонь. То и дело смельчаки прыгали через огонь: азартные мальчишки с криком и воплем, молодые люди, чтобы преодолеть себя, девушки с визгом и хохотом. Кое-кто и постарше ринулся прыгать, уж очень весело и заманчиво резвилась молодежь.
– Прыгнем? – Вика от нетерпения стала притоптывать на месте. Вот и еще один прыгнул, за ним – девица, худенькая, явно напуганная, но ведь прыгнула же!
– Страшновато, – призналась Надя.
– Пойдем, надо преодолеть страх! – потянула ее Виктория. Прыгнула, не раздумывая, только юбка колыхнулась.
Надя от испуга не разбежалась, сделала рывок с места, огонь тут же зацепился за подол ее сарафана.
Глава 44
Она и охнуть не успела, чувство было странным, жар близкого огня сразу коснулся груди и лица. Но Надя почему-то не испугалась, не успела, пламя начало жадно пожирать ткань. Окружающие растерялись, заворожено смотрели, как горящий подол платья превращается в пепел. Прошла всего пара секунд и Надя закричала, наконец, осознав, что горит. Из толпы выскочил человек, на ходу сорвал с себя рубашку и одним движением усмирил огонь, укутав этой рубашкой ноги Надежды. Человек стоял перед ней на коленях, Надя осознала, что все кончено, что она спасена и не сгорит заживо. Она медленно опустила голову, он все еще обнимал ее за ноги. Широкие мужские плечи, на левом – родинка, хорошо очерчены мускулы.
– Девушка, с Вами все в порядке? – появилась женщина в белом халате и с ней двое мужчин, явно озабоченные происшедшем, они были ответственны за организацию и безопасность праздника. – Разрешите, я осмотрю Вас.
Николай поднялся с коленей, взял свою рубашку из рук врача, который тут же приступила к работе. Бледная Надя посмотрела на Фертовского и хотела поблагодарить его, но он уже исчез, будто растворился.
Андрееву усадили на стул, врач сказала, что ожоги Надя получить не успела, спаситель вовремя подскочил, пострадала лишь часть подола платья, все остальное в порядке. Вика от досады кусала губы, это ведь она уговорила подругу прыгать. Но Надя уже пришла в себя и полностью отрицала вину Корецкой. Никто не застрахован от случайностей, можно и в луже утонуть.
– Может, пойдем домой? – предложила Виктория.
– Ну, вот еще! – возмутилась Надя, – мы останемся на празднике, и я обещаю больше не лезть в огонь.
– Правильное решение, – появился Никита, – что сказал врач?
– Надюшка, мы волнуемся за тебя, – вслед за ним нарисовался Виталик, и вообще почти вся съемочная группа оказалась возле Нади. Ей стало весело.
– Со мной все в порядке, – Надя шутливо дернула Виталика за торчащий вихор. Виталик присел рядом с ней на корточки.
– У тебя нет ожогов?
– Нет, ожогов нет, – успокоила его Надя, теперь она, действительно, пришла в себя. Глупость какая-то! Ну, куда полезла? Ведь знает за собой особенность попадать в нелепые ситуации. Было бы странно, если бы этого не произошло сейчас.
– Просто надо было разбежаться, – пояснил Виталик, словно подслушал ее мысли, – но не расстраивайся, это не конец света. Тем более что Николай Владимирович тебя спас. Он один не растерялся, молодец! Николай Владимирович от природы не подвержен панике, это ценное качество. Он, вообще, удивительный человек. Вот спас тебя и тут же исчез, ему не нужна благодарность и слава. Он такой во всем.
– Да уж, Николя невероятно скромен, – подтвердил Никита, – творит добро не ради наград и почестей. Кстати, хотелось бы знать, где наш герой?– Никита поискал его глазами.
Наде стало неловко, ну, совсем не вязались слова Никиты и Виталика о Фертовском с тем, что она слышала вчера, его поведение, высказывания, словно был совсем другой человек. Надю это сбивало с толку. Сегодня утром все было ясно и понятно, Фертовский – чопорный, напыщенный сноб, возомнивший себя аристократом, бестактно-черствый, не способный на глубокие и искренние чувства. Одним словом – отрицательный герой. И вдруг… вдруг он бросается спасать ее, потом уходит, даже не услышав слова благодарности. А еще про него говорят друзья и коллеги, говорят самое хорошее.
– Никита Алексеевич, а помните, как в прошлом году наш главный оператор дал денег на операцию матери Инги? – сказал Виталик. – Он перевел огромную сумму, причем безвозмездно.
– Было дело, – согласился Никита, – Николя после этого пришлось отложить поездку к сыну. Он всегда правильно расставляет приоритеты.
– Я тоже так думаю, – Виктория многозначительно посмотрела на Надю, та поморщилась, не желая верить в услышанное. Все равно Фертовский ей не нравился, чтобы ни говорили, как бы его ни расписывали. Только и умеет, что целоваться да огонь гасить. – Надюнь, – Вика взяла подругу под локоть, – пойдем к реке?
Они прошли мимо сцены, на которой уже было пусто, праздновали в основном возле костров, собирались катать колесо. Солнце совсем скрылось, ночь вступала в свои права, мошкара веселилась в теплом воздухе.
– А тебе не кажется, что ты все-таки сделала ошибку? – Виктория села на траву возле самой кромки воды. Здесь река была не такой стремительной, как у пляжа. В черном зеркале отражались уже первые звезды.
– Какую? – Надя рукой коснулась воды, ласковая, июльская, самое время купаться.
– Николай.
– Опять ты о нем! – Надя чуть не зарычала. – Хороший он или плохой, в конце концов, мне это не важно.
– А что тебе важно? – вскипела Виктория. – Ты всегда, сколько я тебя знаю, мечтала о счастье, мечтала о том, что будешь любима. Ты страдала, переживала и плакала, что на твоем пути встречались мужики, неспособные любить. Ты загнала себя в угол, поставила на себе крест, перестала уже и надеяться. И что же? На твоем пути появился мужчина, который сказал, что любит…
– Вот именно, «сказал, что любит», – перебила Надя, от волнения она начала выдергивать ниточки из обгоревшего подола, – а я ему не верю. В этом все дело. Надя Андреева для Николая Фертовского всего лишь каприз, игрушка, которую хочется заполучить. А когда она надоест, место ей в коробке забытых вещей.
– И поэтому он тебя спас?! – Вика вскочила.
– Поэтому или нет, я не знаю, можешь спросить у него, – пожала плечами Надя, – но мне кажется странным, что ты все время его защищаешь, словно у тебя свой, личный интерес.
– Что за фантазии? – натурально удивилась Вика, вернулась на свое место, села, отвернувшись к реке. – Какой у меня может быть интерес? Просто я хочу, чтобы ты, наконец, нашла нормального мужика.
– Я нашла его, Викуся, нашла, – Надя подошла к ней, обняла за плечо, – не надо далеко ходить, не надо гоняться за призраками, выдуманными образами. Человек из плоти и крови, настоящий, надежный, искренний.
– Вадим, – тихо сказала Виктория, внутри что-то сжалось, словно сердце стало маленьким-маленьким. Эти тиски перекрыли кислород, перед глазами поплыли даже цветные круги. Чтобы не упасть, Вика откинулась назад. Все-таки Вадим! Хотя давно было понятно, но в глубине души жила слабая иллюзорная надежда, она тихо скулила и молила о пощаде. Господи, сделай так, чтобы это была неправда!
– Да, Вадим, – подтвердила Надя, – мне кажется, у меня есть шанс. Как только Вадим вернется, я надеюсь, что это будет скоро, мы объяснимся. И в моей жизни все станет по-другому.
– Я верю, – отозвалась Виктория, она сама не узнала свой голос. Отчаянье достигло такого апогея, что захотелось оглохнуть, чтобы не слышать подругу, не знать о ее чувствах, желаниях, мечтах, которые теперь вполне осуществимы с Вадимом. – В таком случае, – Вика сняла с головы свой венок, – может тебе и не стоит, а я сделаю это.
«…Чей венок плывет?
Милый позовет…»
Вика решительно бросила венок в воду. Сначала от удара о водную поверхность венок исчез, а потом выскочил словно поплавок, неуклюже качнулся то в одну сторону, то в другую, покружился на месте и поплыл на середину, там попал в течение и направился по реке.
– Смотри, твой венок направился к мосту, Вика! – закричала Надя. – А там недалеко и автострада. Забавно, если твой суженый сейчас где-то в дороге. Узнаем и мою судьбу?
Она осторожно опустила на воду венок. В отличие от венка Вики, он не ушел под темную гладь, даже не качнулся. Словно раздумывая, медленно поплыл вдоль берега, обогнул выступающий зеленый мыс и, вместо того, чтобы попасть в основное течение, свернул в небольшой речной рукав, который, удаляясь в лес, превращался в ручей.
Венок прибился к его влажному берегу, коснулся ног мужчины. Он слышал часть разговора между девушками, поднялся с травы, сделал несколько шагов, ручей забурлил, заволновался, с силой толкнул венок, который опять оказался у его ног. От судьбы не уйти.
– Наконец-то я тебя нашел, Николя! – Никита шел с фонариком. – У нас проблемы, Ксения все бросила и уехала.
Глава 45
…Купаленка, ночь маленька
Темная ночка, где твоя дочка?
Гряды полет, руки колет
Цветочки рвет, веночки вьёт
Свойму дружку на головушку
Носи, мой друг, не складывай
Люби меня, не покидывай
Люби меня4
– Надя, ты куда? – Виктория увидела, как подруга сорвалась с места и побежала к лесу.
– Я только посмотрю, куда он поплыл, – крикнула Надежда на ходу, – я быстро вернусь, подожди.
– И после этого она жалуется, что попадает в дурацкие ситуации, – Виктория остановилась в раздумье: то ли бежать за подругой и оберегать ее от глупостей, то ли подождать, как та и просила. В конце концов, там, куда она рванула, нет ни огня, ни бурной реки. Кроме того, кругом люди, ничего плохого не случится.
Вика опять села в траву, обхватила руками колени – «Аленушка у воды». Через секунду в кармане негромко зазвенел мобильный телефон, приятная мелодия, знакомая слуху, но Вика все равно испугалась, хотя и ждала звонка. Она с выскакивающим из груди сердцем посмотрела на голубой экран, руки тряслись.
– Привет! – громко выдохнула в трубку.
– Привет! – ответили на том конце провода. – Я возвращаюсь, все уладил. А ты?
– Я же обещала, – Вика сделала глубокий вдох, натянула на лицо улыбку, как будто ее могли видеть. – Ты уже выехал? Через сколько будешь?
Вадим небрежно бросил трубку на сиденье автомобиля. Сегодня отец проснулся, как ни в чем не бывало, и даже собрался ехать на работу. Едва отговорили. Все равно необходим отдых и полное обследование. Вадим долго разговаривал с ним. Удивительно, как после стольких лет непонимания и отчуждения они стали близки и дороги друг другу. Неужели нельзя иначе? Любовь на камнях страданий и боли, потерь и горечи. И хорошо, если тебе дают шанс все исправить.
Вадим заехал на заправку, купил себе стакан кофе, второе с жестким, но поджаристым мясом, съел все это с аппетитом, утолив который, он почувствовал, как стало клонить ко сну. На дороге была просто гигантская пробка, Вадим съехал на обочину и решил подремать минут десять-пятнадцать. Тем более, что разговор с Викторией его успокоил, даже расслабил. Вадим под тихую медленную мелодию закрыл глаза.
Надя все-таки потеряла венок из виду, углубляться в лес она побоялась, зная по опыту, что опять влипнет в какую-нибудь историю. Она прошла еще несколько метров и остановилась. Там, в лесу, уже наступила ночь. Плотные кроны деревьев не пропускали последние проблески света, тропа растворялась во мраке чащи. Здесь у края леса пахло хвоей, смолой и пряностями, из глубины леса тянуло прохладной сыростью.
«Деревья и растения в эту ночь переходят с места на место и разговаривают, – вспомнила Надя рассказы Марьи Ивановны, – все оживает и набирает силу, удивительную, невероятную, магическую. Нечистая сила тоже не дремлет, ведьмы и колдуны собираются на шабаш, они летают над землей». Надя подняла голову вверх, деревья взволнованно зашумели, на самых верхушках треснули сучья, полетели вниз листья. Андреева замерла. В следующий миг ей показалось: что-то движется между верхушками самых высоких деревьев, и вряд ли птица могла быть такой огромной.
Надя вскрикнула и рванула из леса, сзади услышала, будто воздух рассекают крылья: вжих-вжих-вжих! Звук то догонял ее, то отставал. Где-то в стороне затрещали кусты. Надя выскочила из леса и обернулась. Там, откуда она удрала, в воздухе светились и медленно передвигались странные огоньки. Затем их заволокло красным маревом, которое стало расползаться. Оно двигалось к Андреевой. Она развернулась, готовая бежать.
– Что Вы делаете? – услышала знакомый голос, подняла глаза: Фертовский стоял, спрятав руки за спину.
– Бегу, разве этого не видно? – от пережитого страха она огрызнулась. С другой стороны обрадовалась даже ему. Вся чертовщина леса вмиг исчезла. – Я не сказала Вам «спасибо» за спасение из огня, – мягче добавила Андреева.
Фертовский не ответил, как-то тревожно посмотрел на Надю, вытащил из кармана фонарик и протянул ей.
– Совсем стемнело, возьмите, пригодится.
Надя заметила в руке Фертовского венок, свой венок.
– Откуда это у Вас? – спросила, волнуясь. Может, она ошиблась?
– Прибило к моим ногам, здесь недалеко. Похоже, кто-то гадал на свою судьбу? – Фертовский вопросительно приподнял брови.
– Ерунда все это, – отмахнулась Андреева. – Суженый тот, кого любишь, а не тот, у кого венок.
Фертовский, молча, кивнул.
– Простите, я должен идти, – спустя секунду сказал он и неожиданно бросил венок в воду.
Надя вернулась к берегу реки, Виктория в этот момент снимала одежду.
– Я забыла купальники, – сказала Корецкая и, помедлив, сняла нижнее белье. Вошла в воду обнаженная грациозная, прекрасная как богиня, а лунный свет уже отражался в воде, проложив ослепительную дорожку. Виктория нырнула, превратив лунную дорогу в тысячи искрящихся капель, проплыла под водой, выскочила на середине реки.
– Вода – просто парное молоко! – она легла на спину. – Нашла свой венок?
– Нет, – Надя решила, что не стоит упоминать про Фертовского, иначе они опять поссорятся. Андреева скинула одежду и бегом бросилась в воду. Ну, уж здесь она не осрамится, плавать умеет не хуже подруги.
Вода и правда была чудесной, живительно теплой, Надя вынырнула прямо из-под Виктории, засмеялась, тряхнула темными волосами, проплыла дальше, свет луны вплетался в ее волнистые локоны.
«Где Иван купался – берег колыхался, где Марья купалась – трава расстилалась», – спела Надежда, эхо ответило ей, подхватив красивый голос.
– Как ты все это запоминаешь? – удивилась Вика. Она уже выбралась на берег, не одеваясь, легла на траву. Странное чувство, невообразимая свобода, легкость, тело стало будто невесомым. Викторию вдруг охватил такой восторг, что она вскочила.
– Что ты задумала? – крикнула Надя, она все еще была в воде, выходить так не хотелось, тем более что она впервые плавала обнаженной.
– Не буду одеваться! – отозвалась Вика, она подняла руки к лунному свету, покружилась на месте, словно впитывала всю его энергию, впуская в себя каждую частицу. В этом лунном свете её обнаженное тело казалось еще совершеннее, каждая линия, каждый изгиб сливались в гармоничный образ, волосы отсвечивали червонным золотом.
– Я – лунный свет! – закричала Вика и побежала вперед, так и не одевшись.
– Сумасшедшая! – сказала Надя, Вика засмеялась. – А если тебя увидят?
– Пусть видят! Я – ночь, я – хозяйка ночи! Я – сама вечность…
Вадим увидел густой зеленый луг, вышел из машины, удивившись, почему не заметил его раньше. Несмотря на сумерки, молодой человек мог разглядеть каждую травнику, каждый цветок, которые растревожено трепетали на ветру. Он снял обувь и носки, почувствовал босыми ногами ласковое щекотание травы, листья цветов словно потянулись к нему, подставляя свои головки.
Вадим медленно пошел по лугу, наслаждаясь тем, что видел, слышал, чувствовал. Усталость и тревоги исчезли так быстро, словно их и не было в последние дни. Таинственный мир природы, уход от житейской суеты – чудесный бальзам для души, который чужд всякий контроль. Вадим лег в траву, раскинул руки в стороны, закрыл глаза.
Вдруг ветер зашумел так сильно, что травы буквально загудели, тонко, протяжно, умолкли даже птицы. Вадим почувствовал струю прохладного воздуха, открыл глаза. Оттого, что увидел, в первую секунду даже испугался: с темнеющего неба спускался яркий луч, словно прожектор. Вадим вскочил. В луче стояла девушка. Стояла она спиной, тянула руки к небу, длинные волосы рассыпаны по спине и плечам. Была она обнажена, но не испытывала ни стеснения, ни дискомфорта. Ровная загорелая кожа, осиная талия, белые упругие ягодицы, стройные ноги. Сложена просто великолепно.
Вадим от растерянности не знал, что ему делать. Девушка завораживала его не только своей наготой и таинственностью, от нее шла любовь. И Вадим почему-то об этом знал, знал и все. Наконец, она обернулась.
– Я – лунный свет, – прошептали губы…
Вадим проснулся, потряс головой. С ума сойти! Это же сон! Но как реальны были ощущения, звуки, запахи! Однако, самое удивительное, что ему приснилась Виктория! Это она стояла под ночным светом, это от нее Вадим почувствовал любовь. Просто наваждение какое-то! Он от досады крякнул. Только Виктории не хватало в его жизни.
Вадим завел автомобиль, надо же, пробка почти рассосалась. А ведь он спал всего двадцать минут. Надо ехать, обещал приехать в Беляниново к полуночи. Надя будет ждать его, так сказала Вика.
Глава 46
«Терлич, терлич,
Хлопцев покличь!»
– Ну что? – Надя наблюдала, как Вика пытается открыть дверь бани. Марья Ивановна оставила им ключи, сама ушла на праздник с внуками, за мальчишками в такую ночь нужен глаз да глаз. Вика дергала дверь, поворачивала ключ туда-обратно, туда – шёл, обратно – нет. Что-то заклинило, замок был старый и капризный.
– Дай-ка я попробую, – Надя подошла к двери, вставила ключ, дернула ее изо всех сил. Безрезультатно. – Ты же говорила, что днем забегала сюда, – вспомнила Андреева, – Марья Ивановна наверняка говорила, как открывать эту дверь.
– Нет, у нее просто получилось открыть и всё. Замок знает свою хозяйку.
– И что мы будем теперь делать? Я уже настроилась, – пригорюнилась Надя, – а тебе, тем более, полезно попариться, носилась по полю как угорелая, хорошо, никто не видел.
Виктория почесала лоб, волосы, которые были все еще мокрыми после купания. Хорошо, что девушки зашли домой и переоделись, ведь там, на реке, пришлось натягивать одежду прямо на мокрое тело.
– Жаль, что никто не видел, – улыбнулась Вика, – но ты права, баня не помешает. Знаешь что, давай сделаем так, – она посмотрела на часы, – одна из нас пойдет на праздник искать Марью Ивановну или мальчишек, чтобы попросить открыть баню.
– А почему одна из нас? – удивилась Надя. Она оглянулась, кругом тихо и темно. Купала далековато отсюда. – А не обе?
– Потому что мне нельзя доверять собирать сумку, – безмятежно призналась Виктория, – не фырчи, я забыла положить полотенца, и твое, и мое, – она помахала сумкой. – Поэтому одной из нас придется шлепать домой.
– Одной? – переспросила Надя. Ей не нравились обе перспективы. Идти одной в темноте…
– Да, но если хочешь, на праздник пойду я, – тут же предложила Вика, – но я не гарантирую, что приведу именно Марью Ивановну, – она хитро сощурилась. – Мне может встретиться, например, Фертовский, думаю, ему по душе придется банька в Купальскую ночь да еще с тобой.
– Отвали со своим Фертовским! – рявкнула Надя.
– Неинтеллигентно, но доходчиво, – резюмировала Вика. – Так ты идешь на Купалу или домой? Давай скорей решим, здесь жутковато торчать, да и в баню хочется.
– Ладно, я пойду на Купалу, – решила Надя, она представила, что в пустом ночном доме ей будет страшнее. Вика – растрепа, вечно что-нибудь забывает, не могла сразу собрать.
– Скорее всего, я вернусь быстрее, – крикнула ей вслед Корецкая, она все еще возилась с замком: может, получится? – Если что, ключ на гвоздике под крышей.
Надя ускорила шаг, выскочила на дорогу, пошла не оборачиваясь.
Вадим прибавил скорость, чувствуя, что опаздывает, он влетел в Беляниново на полном ходу, дальний свет фар напугал двух собак, которые дружно забрехали и побежали за машиной.
– Елки зеленые! – выругался Вадим, опасаясь, что псы бросятся под колеса, совсем не хотелось давить деревенских блюстителей порядка.
Собаки, наконец, отстали, застыли у высокого забора, потом рванули за кошкой.
Вадим проехал всю деревню, остановил машину. Кажется, здесь. Он громко хлопнул дверцей, не опасаясь, что в Беляниново сейчас кто-то спит, пискнула сигнализация – вот и все звуки. Через секунду воцарилась тишина. Удивительная, просто мистическая. Странно, что здесь было совсем не слышно празднования, река не так уж и далеко. Вадим прислонился к забору, хотелось курить. Думал, что навсегда избавился от этой злостной привычки, выдержки хватило ровно на год. Но сейчас курить хотелось невыносимо.
Тем временем из узенького приоткрытого окошечка бани пошел пар. Он нежным облачком поднялся вверх, проплыл над домом, остановился прямо над Вадимом, который нервно поглядывал на часы. Невидимое облачко сделало движение и стало медленно опускаться.
Неожиданно Вадим почувствовал запах: смесь чего-то кислого и перечно-горького. Запах был таким резким, что запершило в горле, из глаз потекли слезы. Молодой человек сделал шаг в сторону, еще два, запах не исчезал. Вадим сел в машину и тут же выскочил из нее, казалось, в салоне пахло еще сильнее. Тогда он открыл калитку дома, возле которого находился, и вошел во двор. По-прежнему никого в зоне видимости, запах стал ослабевать или Вадим к нему уже привык? По крайней мере, глаза больше не слезились.
Удивительно, но через секунду Вадим услышал пение. Оно доносилось, откуда же оно доносилось? Он так и не понял. Тихий женский голос солировал, ему подпевали несколько мужских. Мелодия была тягучей, плавной, она тревожила душу, казалось, проникала в самое сердце, слова разобрать было трудно. Но Вадим почему-то решил, что именно так могли петь славянские язычники древних времен, они поклонялись природе, стихии. Купала считался богом земных плодов, в пантеоне языческих богов занимал третью ступень.
Вадим сделал еще несколько шагов, пение прекратилось так же неожиданно, как и возникло. Он стоял практически перед дверью бани. Глаза опять заслезились, все стало расплываться, превращаясь в нечеткую смесь очертаний, теней и форм. Реальность менялась, словно шутливо переставляла предметы. Или это кружилась голова? Телом овладела такая слабость, что он едва стоял на ногах. Мысли так стремительно разбегались в разные стороны, что Вадим и не пытался на чем-то сосредоточиться, что-то понять и адекватно среагировать. Это была невероятная потеря контроля над собой: над телом, мыслями, чувствами и ему впервые это нравилось, нравилось своей легкостью, невесомостью, отсутствием анализа и переживаний о последствиях.
«Похоже на наркотическое опьянение», – пробежала мысль в голове, но не задержалась там.
Покачиваясь, Вадим протянул руку и дернул дверь бани. Зачем он это сделал, он и сам не знал. Так надо. Ведь для чего-то он пришел сюда?
Дохнуло жаром, будто от кратера вулкана, навстречу двигался поток мутно-белого воздуха. Он, метнувшись вниз, подобострастно обнял ноги Вадима. Молодой человек тер веки, но картинка так и не приобрела четкость. Хотя Вадим успел заметить, как дверь, ведущая из предбанника в саму баню, тоже открылась. Там было еще жарче, мрачное марево, мгла малой прозрачности.
