Дмитрий Соколов
Гранатовый сок
Он снова подал мне руку, на этот раз на прощанье, но я только мотнул головой и сделал шаг назад.
Снова расхохотавшись, вампир пригладил свои нечёсаные волосы, поправил халат и, катя за собой капельницу, захромал в противоположную сторону – к небольшому белому зданию, находившемуся метрах в ста от выхода из лифта. Дверь здания открылась, ему навстречу вышла пара человек в камуфляже. Они поравнялись с ним, чтобы сопроводить его до входа. Провели внутрь и закрыли дверь.
Уф! Я в изнеможении прижался к стене и сполз на землю. До чего неприятный тип. Выжал меня всего до капли – не физически, так хотя бы морально. И ведь говорит он вроде как вежливо, но сколько же яда таится за каждым его словом!
Мягко стелет, да жёстко спать.
* * *
В 21:00 я подъехал к зданию кафе, адрес которого дала мне Лина, и встал на парковке, поджидая её. Из машины решил пока не выходить и, тем более, не светить раньше времени Линкольном.
Я увидел кинолога ещё издалека, и почему-то сразу её узнал. Нет, выглядела она неприметно, обычная молодая девушка. Загорелая шатенка с длинными волосами, зачёсанными набок. Одета просто – голубые джинсы, ярко-белая футболка и чёрная короткая кожанка, разве что вся увешана золотыми украшениями: несколько цепочек разной длины, кулоны, браслеты, кольца на пальцах и кольца-серьги в ушах. Даже брошь на отвороте куртки – и та из жёлтого золота.
Золото – это, конечно, не серебро, но меня при виде такого количества украшений на ней почему-то снова начало ломать, причём гораздо сильнее, чем раньше. Я уже заглушил двигатель и хотел выйти, но понял, что не смогу сделать ни шага, и снова опустился на сиденье.
То ли я испугался, то ли разозлился – я не понимал сам. Мой кристалл быстро-быстро стучал, руки сжались в кулаки, а следом за ними напряглось и всё тело. Грудную клетку снова сковало тисками. Я закрыл глаза и попытался насильно заставить себя вдохнуть, чтобы успокоиться. Но не тут-то было. Лёгкие будто бы одеревенели, и воздух в них не шёл. А когда мне всё же удалось сделать один слабый вдох, я будто бы захлебнулся чем-то и закашлялся.
Отдышаться не получалось. Я почувствовал, как что-то натянулось во мне, словно некто с силой дёрнул за металлический прут, проходивший через мой позвоночник, и выдернул его из тела. Жутко, просто ужасно, заболели ноги, и от коленей до стоп по ним разошлась невыносимая слабость. Я согнулся вперёд и наткнулся на какую-то преграду. Мой лоб коснулся холодного стекла. Что это? Я случайно уснул и словил кошмарный «трип»?..
Тем временем, я уже не сижу, а лежу в какой-то прохладной белой комнате. Словно на операционном столе. Повсюду яркий свет, но мои глаза, к счастью, закрыты, и я ничего не вижу. Просто чувствую кожей эти большие круглые лампы. Тело очень тяжёлое, и я не могу пошевелиться, будто на меня сверху давит вода или, скорее, какое-то вязкое желе. Эта же липкая субстанция наполняет теперь мои лёгкие и рот. Не надо было его открывать…
Что-то протяжно пищит над моей головой, раздаются приглушённые голоса. Их четверо или пятеро. Будто бы консилиум врачей переговаривается по поводу безнадёжного пациента, решая, вернуть ли его к жизни или дать спокойно уйти.
– Давление слишком высокое.
– Дурень, не дыши!
– Добавьте ему релаксант!
– Нет, нельзя превышать дозировку. Мы так убьём его!
– А если он очнётся, то убьёт нас! Нужно действовать в соответствии с протоколом.
Пока врачи спорят, я пытаюсь понять, что происходит. Это что, очередной кошмар? Про клиническую смерть на операционном столе? Или про фашистские опыты над вампирами в СКОК? Снова дело рук Стеллы? Но её, кажется, нет рядом. Да и вообще, когда я успел уснуть?!
Что-то горячее разливается по моей левой руке. Будто лава или воск. Медленно, как змея, ползёт от локтя к плечу. Моя кисть постепенно расслабляется. А вместе с ней и сжатые челюсти, а потом грудь.
Наконец-то эти дурацкие тиски исчезли! Я смог свободно вдохнуть, и даже боль в ногах прошла. Несколько секунд я пытался открыть глаза, чтобы сказать врачам, что мне стало лучше, но веки как будто слиплись и меня не слушались. Только после минуты борьбы с самим собой мне удалось расклеить ресницы. Я огляделся по сторонам в поисках моих спасителей, но никаких врачей вокруг не увидел.
Я сидел в машине – всё там же, где и «отключился». На парковке у летнего кафе. Людей рядом не было, приборов, которые могли бы пищать – тоже. Только Линкольн тихонько поскуливал и, просунув голову между передних сидений, лизал мою левую руку. А вдалеке, рядом со входом, всё так же ждала меня, поглядывая на часы, Лина.
Дотронувшись до груди, я успокоил полыхающий кристалл. Наверное, это проделки всевидящего Каспера – хотел припугнуть меня, намекнув, что за непослушание он сделает со мной что-нибудь крайне мучительное и неприятное. Но, кажется, этот тип тоже, как и Стелла, не смог меня одолеть. Вот он я – живой и невредимый – планирую закончить начатое.
Не на того напали.
Глава 28. Диковат
– Лина, здравствуйте! – окрикнул я девушку, выходя из машины. Доберман, увидев открытую дверь, выскочил вперёд меня и кинулся к ней, виляя хвостом.
– Привет-привет, мой хороший, – кинолог потрепала его по макушке, а потом подняла взгляд на меня. – Вот, значит, какой у вас был разговор. Я ведь уже говорила, что…
– Лина, давайте присядем, – я отодвинул перед ней стул на летней веранде. – Ну, мы же всё равно уже оба сюда пришли. Можно хотя бы сначала выпить чая, прежде чем вы меня пошлёте. Не знаю, как вы, а я бы с удовольствием выпил.
Девушка озадаченно вздохнула:
– Ладно, давайте, – и опустилась на стул, а Линкольн послушно лёг рядом у её ног.
Она заказала себе кофе, а я травяного чая – специально спросил чего-нибудь успокоительного. Жаль, что у них не было валерьянки, неплохо было бы накапать мне в чай пару десятков капель. А ещё лучше – пару пузырьков.
Пока мы ждали наш заказ, я молча разглядывал Лину, а она почти без остановки оправдывалась:
– Вы поймите, как вас там…
– Гриша..
– Да, Гриша. Поймите меня правильно, я не со зла. Не потому что я безразлична к Линкольну и вашей просьбе. Нет. Я его знаю, можно сказать, с пелёнок и очень люблю. Но я правда не могу его взять к себе, так сложились обстоятельства. Мой молодой человек против. Он у меня животных не любит и… В общем, просто поверьте, что псу будет лучше и безопаснее в любом другом месте.
Я почему-то снова начал злиться.
– А вот Стёпа бы так не поступил, – это всё, что я смог из себя выдавить.
– Я понимаю, он ваш друг…
В этот момент официант поставил перед ней большую чашку капучино, а передо мной чайник с чаем. Мы ненадолго замолчали, и в этой тишине я принялся с интересом рассматривать её украшения. Первое, что привлекало внимание – утончённые и искусно проработанные кулоны в виде миниатюрных насекомых. Вот крохотная пушистая пчела, вот пухлая божья коровка, вот кузнечик, а это маленькая стрекоза с тонкими-тонкими золотыми крылышками. Все удивительно похожи на настоящих. Кольца на пальцах тоже были необычными – будто скрученными из золотых травинок, листиков и ягодок. Такая детальная проработка, очень натуралистичный, узнаваемо неповторимый стиль. Должно быть, ювелир потратил не один час на создание каждого из этих шедевров, чтобы с точностью до мелочей передать свою любовь к природе. Или же… или всё наоборот?..
Моя мысль оборвалась, потому что в этот момент я вдруг заметил, что одна из её цепочек, уходившая под футболку, оказывается, вовсе не золотая, а серебряная. Стало быть, на ней висит не подарок от щедрого бойфренда, а что-то ещё более важное, что обязательно должно быть сделано из серебра. Хм…
– Вы работаете в СКОК, – скорее утвердительно, чем вопросительно выпалил я.
Она вздрогнула и, так и не донеся чашку до губ, поставила её обратно на блюдце, чуть расплескав содержимое. Проследила за направлением моего взгляда и дотронулась до серебряной цепочки на шее.
– У вас там жетон охотника, – добавил я. – Не переживайте. У меня есть такой же.
– Из какого вы отдела? – спросила она, отправившись от изумления.
– О, ничего особенного. Обычный программист. А вы, значит, кинолог? Натаскиваете этих милах-доберманов?
– Да, – Лина опустила руку под стол и ещё раз потрепала Линкольна по голове.
– Тогда тем более не понимаю, в чём проблема. Возьмите его к вам в штат. Он отлично воспитан и, кажется, уже надрессирован находить кристаллы, – я непроизвольно коснулся пальцами груди в том месте, в котором доберман ещё недавно пытался меня разодрать.
– Да, – повторила кинолог. – Ему там, конечно, найдётся применение. Но, понимаете, Линкольн не совсем обычный пёс. Ему будет опасно находиться у нас в Москве. Если у вас нет других вариантов, то я, конечно, могу попробовать предложить его седьмому отделу в Смоленске, но не уверена…
– По-моему, отличная идея. Давайте так и поступим.
Побарабанив пальцами по столу, Лина тяжело вздохнула:
– Тогда мне надо сделать пару звонков.
Она ушла, а мы с псом остались обдумывать новую информацию.
Итак, что я понял из всего этого разговора?.. В общем-то, почти ничего. Линкольну в Москве небезопасно, потому что некий строгий бойфренд Лины его не любит и может сделать с ним что-то нехорошее. Интересно, откуда растут ноги у этой лютой неприязни? Кто он вообще такой – этот бессердечный тип? И совпадение ли, что его девушка с ног до головы, как ёлка, увешана золотом?..
Меня почему-то снова начало потряхивать и, чтобы успокоиться, я залпом влил в себя одну за другой несколько чашек чая, пока не опустошил чайник до дна.
– Вам повезло, – бросила Лина, вернувшись. – Мне удалось договориться с ребятами. Завтра Линкольн поедет в Смоленск.
– Спасибо! – проговорил я с облегчением. – Знаете, я думаю, это правильно. Так всем нам будет спокойнее. И вам, и ему, и мне, и Стёпе.
Дёрнувшись, девушка задела кружку с кофе, к которому так и не притронулась, и на этот раз разлила его весь.
– Как он там? – её голос дрогнул.
О Боже, как это понимать? Неужели ей не сообщили о его смерти, и теперь это должен буду сделать я?
– Стёпа умер, – сказал я тихо, глядя, как по белой скатерти расползается тёмное пятно.
– Как?! – она ахнула. – Нет, не может быть! Когда?!
– Он разбился. На мотоцикле, два года назад. Разве вы не знали?
– Ах да, два года назад… Я поняла. Простите. Надо позвать официанта, чтобы забрал скатерть…
Бедняжечка, наверное её так сильно шокировала смерть, что она забыла о ней и не осмысливала случившегося до того момента, пока я про это не напомнил, а теперь поспешно меняет тему, чтобы не пускать в себя горе. Защитная реакция психики – где-то я о таком читал.
– Лина, пожалуйста, не переживайте, – я махнул рукой официанту. – Я и так вас задержал. Вот поводок Линкольна. Идите. Остальное я улажу сам.
Оставив официанту чаевые, которые по моим меркам должны были бы покрыть весь ущерб от бедствия, я ещё раз извинился перед ним. Потом уже в одиночестве вернулся в машину и построил маршрут до дома.
Несмотря на поздний час, на дорогах ещё были пробки, в том числе кое-где и «бордовые». Пока я стоял в одной из таких, мне неожиданно позвонила Стелла. Что-то долго её не было слышно – целый день – даже никак не откомментировала с утра мои откровенные фото. Впрочем, может и правильно. Кто-то из нас двоих должен быть умнее.
– Привет, я скучал.
– А вот я не успела соскучиться, – хмыкнул её голос из динамиков авто. – Сегодня весь день всё напоминало о тебе.
– Правда что ли?
– Правда. Мне звонила твоя Катя.
– Ого! Как же она тебя нашла?!
– Не знаю, но в том, что ей нужна именно я, сомнений нет. Названивала мне целый день, пока я не согласилась её выслушать. Вернее, её требования. Так она сама и сказала – «выслушайте мои требования». Я даже сначала решила, что ты у неё в заложниках или что-то вроде того, – Стелла фыркнула. – А потом оказалось, что всё наоборот. Это ты, по её мнению, у меня в плену. Впрочем, знаешь, она не далека от истины…
– Что же она у тебя требовала?
– Вернуть ей тебя обратно.
– Ха. Понятно. А ты?
– А я сказала, что вовсе не против, если ты покатишься ко всем чертям, куда-нибудь от меня подальше.
– Вот спасибо!
– Но она почему-то мне не поверила. И долго ещё ругалась, а потом плакала.
– Стелла, мне очень жаль, что тебя всё это коснулось. Я думал, что она успокоится со временем, но нет, не похоже. Придётся мне самому с ней поговорить… Хотя, ладно, это всё ерунда. Разберёмся. Послушай лучше, тут у меня сегодня вышло такое дело…
– Если ты про татуировки, то я оценила. Не знала просто, что ответить. Сказать, что мне жаль?.. Но мне не жаль.
– Да нет, – я махнул рукой. – Про них тоже забудь. Тут случилось кое-что поинтереснее… Скажи, я могу астрально вселяться в людей?.. Мне кажется, что сегодня я ненадолго вселился в другого человека… или в вампира.
– Нет, ты анималист. Такое исключено.
– А путешествовать во времени?
– Волков, не мни себя всесильным. Что у тебя там стряслось?
Хотел бы я сам знать ответ на этот вопрос. Таинственные врачи – или экспериментаторы – всё никак не выходили у меня из головы. И каким образом мне объяснить случившееся Стелле, если я сам для себя не могу никак это объяснить?
– Понимаешь, я сегодня познакомился с девушкой. Она кинолог в СКОКе. И она… она почему-то так меня взволновала… при виде неё у меня всё очень сильно напряглось внутри…
– О, ну замечательно. Рада слышать. Надеюсь, скоро твоя Катя начнёт звонить ей, а меня оставит в покое, – выпалила Вернер и вдруг бросила трубку.
Вот так раз. Что это с ней? Уж не нотки ли это ревности? Или даже не нотки, а целый тяжёлый аккорд. Я улыбнулся и написал ей вдогонку сообщение:
«Ты всё не так поняла, у неё уже есть парень…»
«…и, кажется, это твой муж» – хотел добавить я. Но решил, что это будет уж слишком, поэтому ограничился многоточием.
* * *
До чего же отвратительный сон приснился мне этой ночью! Такой мерзости я раньше даже не мог бы себе вообразить.
Я муха. Нет, вернее, я всё же человек – с руками и ногами – но за спиной у меня полупрозрачные крылышки, будто вырезанные из тонкого пергамента. И этими самыми кукольными крылышками я приклеен к гигантской белой паутине, висящей где-то во вселенской тьме, которой нет конца и края. Ворочаясь и пытаясь освободиться, я лишь сильнее запутываюсь. Сначала я не могу пошевелить только плечами, но вот уже и мои локти обездвижены и обвиты липкими нитями.
А потом появляется он. Я застываю как мёртвый при виде этого существа и даже перестаю дышать. Чёрт побери, что это такое?! Огромный зверь ползёт ко мне по паутине, ловко перебирая восьмью чёрными паучьими лапищами. Но это не паук. У него голова, грудь и передние лапы льва, при этом он размерами с человеческий рост и весит, навскидку, минимум полтонны. Глаза у него тоже львиные, ярко-жёлтые с узкими щёлочками-зрачками, но их четыре пары, и они расположены на лбу в два ряда. Изо рта у этого монстра торчат длинные чёрные клыки – вернее, это членистые паучьи клешни, которыми они прокусывают свою жертву. Чуть ниже рёбер львиная рыжая грудь плавно переходит в раздутое чёрное паучье брюхо с волосатыми лапами, а из задницы вместо хвоста торчит вверх, довершая картину, изогнутое скорпионье жало.
При виде этого мерзкого уродища мне становится так плохо, что меня едва не рвёт от отвращения. Нет, совершенно точно, это не почерк Стеллы, но если не её, то чей?..
Чудище, тем временем, агрессивно шипя, подбирается ко мне. Брюхо у него такое толстое, что если он сожрёт ещё и меня, то точно лопнет. Представляя, как всё вокруг забрызгивают его гадкие зелёные кишки, я чуть не отрубаюсь от дурноты. А ведь он ещё даже не начинал пускать в меня свой яд…
Мою грудь обхватывают его липкие лапы – сначала только передние, но потом все четыре пары крепко удерживают меня, а скорпионье жало тянется к моей сонной артерии. Сопротивляться я не могу – весь парализован страхом. Говорить и звать на помощь – тоже.
Лев вдруг цыкает своими паучьими челюстями и начинает смеяться – практически человеческим голосом. Его жало уже щекочет мою шею, но он медлит. Как будто хочет сначала как следует пощекотать мне нервишки.
– Не трогай его! – вдруг раздаётся резкий крик. – Нельзя! Кыш!..
Ничего себе, это же Стелла! Прыгает сверху на спину паука и хватается обеими руками за жало, отводя его назад, подальше от моей шеи. Львиная голова удивлённо поворачивается к ней.
– Просыпайся, пока не поздно! – кричит мне она. – Давай-давай, быстро! У тебя всего пара секунд!
– Я не могу, – шепчу я одними губами, весь онемевший от страха.
– Можешь. Вспоминай, где и когда ты уснул. Ну, давай же!
– Я пытаюсь. Не получается. Прости…
Стелла ругается в мой адрес и вдруг исчезает – так же резко, как появилась. Лев продолжает в изумлении крутить головой, ища её взглядом. Но она будто бы провалилась сквозь землю. А через пару минут начинает играть так хорошо знакомая мне песня «Металлики» под аккомпанемент дребезжащей вибрации.
Паутина содрогается. Лев рассерженно рычит и, занося надо мной широкую лапу, бьёт меня по лицу. Но он промахивается. Меня здесь больше нет. Я оставляю тонкие крылышки на его паутине, а сам просыпаюсь.
Уф! Успел.
– Гриша, чёрт тебя дери!.. – выдохнула в трубку Стелла. И дальше мы оба молчали минуту или две. Отдышавшись, она уже обычным голосом добавила. – Тебе повезло, что ты оставил звук включённым на ночь.
– Да уж, – выдавил я хрипло. Других слов не нашлось. Вернее, сказать хотелось многое, но говорить у меня пока ещё получалось плохо.
Не прерывая вызова, я прямо с мобильником пошёл на кухню и выпил залпом полный стакан холодной воды, а потом умылся. Постепенно коматозное оцепенение начало меня отпускать, онемевший язык ожил, и я, как обычно пытаясь придать голосу весёлой бодрости, затараторил:
– А ещё мне очень повезло, что ты, в отличие от меня, умеешь просыпаться. И, судя по всему, на этот раз не пила на ночь снотворное.
– Не пила, – подтвердила Стелла тихо.
– Слушай, я, конечно, под впечатлением. Что это вообще за чудо природы? Неужели это ты его придумала?
– Нет, – голос Стеллы до сих пор подрагивал. Кажется, она тоже не на шутку переволновалась. – Не я. Это кот Эмиля.
– Кот?! – переспросил я. – Ну просто прелесть этот котик! Только немного диковат. Какая порода? Бенгальский, наверное?..
– Гриша, сейчас точно не до шуток, – проговорила Стелла строго, но без свойственной ей холодности в голосе. – Выслушай меня внимательно. Сегодня произошло что-то нехорошее. Я не знаю, что именно, но… Похоже, что твоя красная нить закончилась.
Глава 29. Беспощадный гипноз
Когда наступает полночь, карета превращается в тыкву, лошади в мышей, кучер в крысу, а роскошный наряд – в лохмотья.
Но у объекта из камеры Б-4 всё с точностью до наоборот. Ровно в полночь он отключает от вены капельницу с раствором серебра, и через несколько секунд его лицо преображается. Кожа приобретает здоровый оттенок, мимика становится живой, улыбка обаятельной, а глаза проясняются. Он принимает душ, бреется, зачёсывает блестящие волосы назад в модную укладку. Его больничная одежда, как по маху волшебной палочки, превращается в чёрный парадный костюм с фраком, из-под которого виднеется острый ворот белой рубашки. Вставляет в манжеты запонки. Повязывает бордовый галстук-аскот. Достаёт из-под кровати чёрные лакированные туфли. Брызгается удушающе-сладкими, с горчинкой, духами. Надевает на руки белые перчатки, а сверху перстни с красными камнями – и только на безымянный палец, будто бы случайно, забывает надеть кольцо. Но я видел – оно у него есть. Лежит в маленькой шкатулке в ящике письменного стола.
А потом он выходит из своей камеры, отперев дверь ключом, и охранники делают вид, будто бы его не замечают. Он спокойно идёт к гаражам, садится в вымытый до блеска чёрный «бугатти» и уезжает в Москву.
Так происходит каждую ночь. И лишь на рассвете, около семи часов утра, всё снова встаёт на свои места. Вернувшись, он перевоплощается обратно – в несчастного, измученного капельницами, голодного узника. Вот только взгляд у него меняется не сразу – ещё какое-то время это глаза наглого, довольного кота, досыта нажравшегося сметаны.
Спросите, знаю ли я, что он делает в Москве? Знаю. Это я тоже успел разведать…
С той самой ночи, когда я повстречался с паукольвом, Стелла запретила мне спать до выяснения обстоятельств. Да я и сам не решился бы ещё раз наведаться в гости к этой твари. По крайней мере до того момента, пока не пойму, как её обезвредить. Константин говорить на эту тему по телефону отказался, отложив разбирательство до выходных. Ему легко. А вот попробовал бы сам не спать несколько дней – может по-другому заговорил бы.
Однако был в этой ситуации и положительный момент – я мог как следует поупражняться в астральных перевоплощениях. Кем я только не был за эту неделю! И волком, и лисом, и кабаном, и орлом, и даже бурым медведем! А сейчас я маленький незаметный паучок. Сижу на рассохшейся оконной раме, заглядывая в камеру под номером Б-4.
Сегодня он делает то же, что и всегда. Приводит себя в порядок перед привычной поездкой в Москву. Но какая-то мысль, похоже, не даёт ему покоя. Он медлит. Задумчиво перебирает содержимое ящика стола. Потом подходит к окну. Сначала он смотрит на ночное тёмно-синее небо, на высокий, с колючей проволокой, забор, на лес. И вдруг его глаза замечают меня. Улыбаясь, будто его озарила внезапная идея, он открывает окно. Не удержавшись на оконной раме, я теперь вишу на уровне его глаз на тонкой паутинке, дрожащей на ветру. Он подносит ко мне правую руку и сажает меня к себе на ладонь. Некоторое время мы смотрим друг на друга – огромный вампир и крохотный паучок. Его губы с каждой секундой растягиваются всё шире. А потом он дотрагивается до меня указательным пальцем левой руки, и моё тельце замирает. Я только вижу, как тоненькие чёрные лапки, будто тронутые невидимой кистью, раскрашиваются в золотисто-жёлтый.
Из невзрачного, неприметного паучка я превращаюсь в яркое произведение искусства. В красоту, которая будет жить вечно. Но для меня самого жизнь на этом заканчивается. Наступает холод и темнота…
* * *
В пятницу вечером я, по старой доброй традиции, заехал в больницу за Стеллой. И даже поднялся в отделение, чтобы снова помочь ей спустить чемодан по ступеням. Но каково же было моё удивление, когда помимо Стеллы я обнаружил в её кабинете Катю в довольно возмущённом настроении. Вот чёрт, я ведь совсем про неё забыл!
– О, тут как тут, явился не запылился! – воскликнула она при виде меня. – Так я и думала! На дачу, наверное, намылились!
Стелла, сидя за рабочим столом, устало подняла глаза. Видимо, она уже исчерпала все свои аргументы в очередном бесполезном споре, и теперь ждала моей подмоги.
– Катя, – сквозь зубы проговорил я. – Выйди отсюда, пожалуйста. Что ты творишь?..
– Это ты что творишь! Ты почему к телефону не подходишь?! И на сообщения мои не отвечаешь?!
– Да ты у меня давно уже во всевозможных чёрных списках.
– Ах вот оно что!
– Стелла, прости, я… с этими событиями… совсем запамятовал…
– Позже поворкуете! – решительно перебила меня Катя. – Ты должен мне помочь!
– Ничего я тебе не должен.
– Ты же ещё не знаешь, о чём я говорю!
– И не хочу.
– Не бойся, я от тебя не беременна!
– Ещё бы, мы не спали больше полугода.
Стелла тихо простонала и обхватила голову руками, показательно закрывая ладонями уши. Похоже, её весь этот шум уже порядком утомил. Взяв чемодан за ручку, я решительно покатил его к выходу. Катя посеменила за мной и, наконец, перестала сотрясать воздух в ординаторской.
Такой же шумной процессией мы спустились вниз и вышли за территорию больницы. Бывшая всё это время награждала меня новыми нелицеприятными эпитетами, сетуя на мои безразличие, бессердечность и даже бездушие. Стелла молча шла сзади, выдерживая безопасное расстояние. И только когда я открыл для неё дверь машины, приблизилась, чтобы туда сесть.
Я тоже сел на водительское и завёл двигатель, но так просто отделаться нам не удалось – Катя решительно перегородила дорогу, не давая выехать с парковки:
– Да выслушай же меня, наконец! – крикнула она, стуча по стеклу. – За мной следят!
– По-моему, это ты за мной следишь! – раздражённо выпалил я. Пришлось снова выйти из машины, и дальше мы ругались уже у капота. – Катя, я тебя прошу, перестань. Отойди с дороги, мы опаздываем.
– Ты должен мне помочь! – тараторила она. – Это всё из-за Валеры…
– Да! – воскликнул я. – Именно! Ну наконец-то до тебя дошло! Не было бы Валеры, не было бы и этого разговора. И вообще, всей этой ситуации. Я был бы сейчас с тобой, и тебе не пришлось бы сгорать от этой унизительной ревности.
– Ты не понял…
– Катя, это ты не поняла.
Она прервалась и надулась:
– А знаешь, что. Я не ревную. Тем более, она у тебя немодная! И чёрный цвет её старит!
Я аж потерял дар речи от такой наглости. Только молился внутренне, чтобы Стелла этих слов не услышала. Но, похоже, они до неё всё-таки долетели, потому что она тут же взглянула на себя в зеркало, поправила укладку и вышла к нам со словами:
– Котик, поехали скорее, а то опоздаем, – и с показательной нежностью погладила меня по плечу, а потом взяла за руку и повела за собой. Уже садясь в машину, словно ненароком оглянулась и бросила. – Катя, чёрный цвет тут не при чём, просто я его старше лет на двести… а впрочем, что тут таить, на все пятьсот! Но, как говорится, любви все возрасты покорны. Оставьте нас, пожалуйста, в покое. Ваш поезд ушёл.
Она хлопнула дверцей, пристегнулась и помахала мне рукой – мол, поехали быстрее. Надо сказать, её короткое выступление неожиданно подействовало. Катя удивлённо заткнулась, отступила в сторону – и мы смогли, о чудо, отъехать от парковки. Когда территория больницы скрылась из вида, я хмыкнул и повернулся к Стелле:
– Как ты там меня назвала? Котик?!..
– А что ещё мне оставалось, – мрачно буркнула она. – От ваших разборок уже стало тошно. И потом, мы правда опаздываем.
Я с умилением улыбнулся:
– Старушка и её котик – мы просто созданы друг для друга, – и дотронулся пальцами до её локтя, лежавшего на подлокотнике.
– Волков, держи руль! – гаркнула она и отдёрнула руку. – Ты что, шуток не понимаешь?..
– Понимаю, Стелла. Я всё понимаю. Пожалуйста, не переживай.
Некоторое время мы ехали молча и оба не могли надышаться воцарившейся, наконец, тишиной. Уже отъехав несколько десятков километров от Москвы, остановились у кофейни – Стелла попросила купить ей кофе. Потом, спустя полчаса, она вдруг решила заехать в аптеку. А ещё минут через десять – в торговый центр. В этом месте я стал с подозрением на неё коситься. Но она с невозмутимым видом потащила меня сначала в супермаркет, чтобы купить фруктов и ягод, а потом, о ужас, по обувным магазинам, уверяя, что ей срочно нужны новые туфли, потому что эти – натирают. Я уже даже решил было, что она чересчур вжилась в роль моей девушки и, вздыхая, бросал недвусмысленный взгляд на часы, но она будто бы не замечала моих намёков.
И только когда мы, погрузив покупки в багажник, снова выехали на шоссе, она сказала своим обычным строгим тоном:
– Похоже, твоя Катя не обманывала.
– Ты о чём? – с непониманием переспросил я.
– Постарайся не показать вида, когда я тебе скажу.
– Ммм?
– За ней и правда был «хвост». А теперь они следят за нами.
Так вот оно что! От неожиданности я аж ударил по тормозам, и чуть не словил поцелуй от едущего сзади авто.
– Волков, я же просила! – всплеснула руками Стелла.
– Извини. Для меня это новость. Кто? Сколько их?
– Вон та зелёная «шкода» справа сзади. Их трое. Это охотники.
– Ты уверена? – я взглянул в боковое зеркало. – Охотники, насколько мне известно, ездят на «уазиках».
– Машина не служебная. Но это точно они. Я, если ты ещё не понял, не потому так долго разглядывала туфли. Вернее, я разглядывала. Но не туфли, а этих товарищей. Они все с жетонами. И при полном обмундировании, хоть и попытались скрыть под куртками кобуру…
– Хм… – задумчиво протянул я. – Что ж. В таком случае, давай сперва заглянем вот на эту заправку.
– Не веришь мне, – поджала губы Стелла.
– Просто хочу своими глазами убедиться. И, к тому же, бензин правда заканчивается.
Подъехав к колонке, я не спеша открутил крышку с бака и так же неторопливо взялся за топливный пистолет, всё это время мониторя окрестности. Тёмно-зелёная «шкода» и впрямь повернула на заправку следом за нами и встала неподалёку от магазинчика. Один из пассажиров вышел и пошёл к кассе. Но покупать ничего не стал, просто задумчиво ходил между стеллажами. Дождался, пока я расплачусь, и тоже вышел, так ничего и не взяв.
Вернувшись в машину, я признал:
– Похоже, ты права. Что будем делать?
– Везти их на «хвосте» в Смоленск нельзя. Это точно. А вообще – не знаю. Мы в довольно щекотливом положении. У нас в багажнике тридцать литров крови.
– Спокойствие, – я плавно отъехал с заправки. – Надо позвонить Константину. Только не сейчас. В дороге.
Водитель тёмно-зелёного седана поспешно включил фары и вырулил на шоссе за нами. Только держался постоянно в правом ряду и ехал чуть медленнее, а в целом продолжал методично нас преследовать.
– Костя, привет, – включив на телефоне громкую связь, заговорила Стелла. – У нас ЧП.
– Знаю, – перебил Цепеш. – Ян услышал и уже передал мне. Они ищут некоего Валерия Юрьевича. Всего-то лишь. Проверяют его близкие контакты…
– Никакой я ему не близкий контакт! – буркнул я.
– … И близкие контакты его близких контактов, – хладнокровно закончил Константин. – Приезжать сегодня не надо. Указание снимается. Ваша задача сейчас вести себя как обычные люди. И тогда всё будет хорошо.
– Это как? – с непониманием уставилась на трубку Стелла.
– Сегодня пятница. Что делают люди по пятницам?
– Что?
– Езжайте в бар, – проговорил Цепеш, и я, даже не видя его, почувствовал, как его губы растягиваются в улыбке. – Хотя нет. Вы там напьётесь и точно что-нибудь не то натворите. Лучше устройте романтический вечер. Снимите на ночь номер в отеле.
– Что-о?! – задохнулась Стелла. – Костя, ты серьёзно?! Пусть он просто отвезёт меня домой!
– А ещё проще – сразу сообщить им свой домашний адрес, – саркастически хмыкнул Константин.
– Он прав, – тихо подал голос я. – Домой нельзя.
– Да я… да я лучше охотникам сдамся!..
– Не надо никому сдаваться, Стелла, – бархатным голосом, делая большие паузы между словами, ответил ей Константин. – Просто немного притворись. Вы сейчас остановитесь в гостинице. Выспитесь как следует. А завтра, когда «хвоста» не будет, приедете, и мы всё решим.
– Костя!!! – она уже держалась за висок, но гордость не позволяла ей так быстро смириться с очередным внушением.
– Это не совет, а приказ, – его довольный баритон пробрал меня до самых костей. Совершенно не задумываясь, я снял с держателя свой телефон и открыл в навигаторе поиск по ближайшим гостиницам. Выбрал из них самую приличную по отзывам и проложил маршрут. Ехать нужно было целых полчаса, но я подумал, что ничего плохого в том, чтобы ещё немного помурыжить этих парней, не будет, даже наоборот. Чем быстрее они устанут, тем быстрее от нас отцепятся.
