Дмитрий Соколов
Гранатовый сок
Глава 17. Константин
Все притихли. Ян вернулся за стол, Штефан как-то потерянно сел напротив него, а Илона продолжила красить ногти. Не успокоился только Влад. Как ни в чём не бывало, он продолжал скакать вокруг Константина, повторяя:
– Братик, можно я его съем? Братик, братишечка, можно?! Ну пожалуйста! Он такой сладкий! Разрешаешь?..
Штефан, чуть помявшись, вполголоса продолжал оправдываться перед Яном:
– Ну, а что такого я сделал? Он просто привёз нам телефон. Вот он, кстати, – голубоглазый выложил трубку на стол. – Видишь, трагедии не произошло. Ничего критичного. Тем более, подумай, если он тоже вампир, а не человек…
– Даже если так, нечистой крови не место в нашем доме! – прогрохотал Ян, треснув кулаком по столешнице. – Не о чем тут думать!
Илона, едва успев вовремя схватить опрокинувшийся на бок пузырёк с лаком, отвесила мужу подзатыльник. Тот возмущённо посмотрел на неё. В воздухе явственно запахло бытовой ссорой.
Испугавшись, что крепыш вот-вот врежет если не Штефану, то блондинке, я повернулся к Константину. Безусловно, именно он из всей их компании был тут вожаком, и, по-хорошему, ему следовало вмешаться, чтобы остудить их пыл, однако сейчас воюющая парочка его совсем не интересовала. Он даже не удосужил их взглядом. Вместо этого прошёл вперёд и начал водить носом в воздухе, будто обнюхивая пространство комнаты. Его выразительные глаза бегло двигались слева направо, словно он читал невидимую книгу – сначала скользнули по потолку, потом по стенам, потом вдоль пола. Без сомнения, он прочёл заодно и всю мою подноготную, потому что очень быстро нахмурился и обеспокоенно взглянул на Штефана:
– Он трогал тебя, – это прозвучало скорее утвердительно, чем вопросительно.
– Не переживайте, я не сделал ему ничего плохого, – поспешно пояснил я, с трудом проглотив животный страх. – Мы не дрались. Я просто… Просто слегка толкнул его, чтобы пройти в дом.
– Это правда, я не пострадал, – тихо подтвердил Штефан.
Потом эти двое снова переглянулись, на этот раз уже без слов, после чего лицо Константина разгладилось:
– Я тебя понял, – он кивнул и, наконец, переключился на ноющего Влада, который всё это время настойчиво дёргал его за рукав. – Малыш, успокойся. Этот дядя уже не съедобный. Придётся скушать что-то другое.
Стелла подсунула Владу упаковку гематогена, которой он тут же принялся самозабвенно шуршать. Константин тем временем подошёл ко мне и склонился к самому моему уху:
– Я ждал тебя… – в его полушёпоте, несмотря на холодность и сдержанность, сквозила какая-то брезгливая неприязнь. – И вот, ты пришёл. Что ж, посмотрим, кто ты такой…
Как голодный лев он обошёл вокруг меня, принюхиваясь. Потом внезапно низким глухим голосом проговорил:
– Зовут Григорий. Живёт в Москве. Работает программистом. Не женат, детей нет. Двадцать пять или двадцать шесть лет…
Сделав ещё один глубокий вдох, уточнил:
– Пока только двадцать пять.
А ведь угадал!
– Родился в декабре, – добавил вдогонку Константин, стоя за моей спиной.
Я с удивлением повернулся к нему, чтобы сказать, что он снова оказался прав, но слова застряли у меня в горле. Вернее, он меня перебил:
– Должен был умереть в двадцать восемь. От диабета.
– И он, глядите-ка, ещё жалуется! – фыркнула Илона. – Тебе несказанно повезло, красавчик, что ты смог вылечиться!
– Разве я вылечился? Я… – меня вдруг затрясло, то ли от внезапно накатившего голода, то ли от возмущения. – Из-за вас я заболел ещё более страшной болезнью!.. Да лучше бы я от диабета сдох!..
– Стэн, кто его обратил? – едва слышно прозвучал голос Штефана.
Наверное, Стэн – это такое своеобразное сокращение от «Константин», подумал я. На западный манер.
– Хороший вопрос, – отозвался брюнет, подтвердив мою догадку. – Сейчас узнаем…
Он снова подошёл ко мне близко, почти вплотную. Коснулся длинным ногтем моего подбородка и отодвинул голову вбок. Склонился к шее, сделал шумный вдох и тут же повернулся к Владу, оголяя клыки. Одним прыжком он оказался у стола, за которым сидел, чавкая гематогеном, мальчишка, и заорал на него так, что пошатнулась хрустальная люстра на потолке:
– Ах ты, маленький гадёныш!!! Сколько раз я тебе говорил, не кусай людей!!! А если кусаешь, глупая твоя голова, то сразу же убивай!..
«Нормальный такой совет пятилетнему ребёнку», – про себя подметил я, но решил от греха подальше не вмешиваться в воспитательный процесс.
– Я не виноват, – воскликнул мальчик, – это всё собака! Если бы не она…
Подскочив к брату, Константин схватил его за ухо и вытащил из-за стола:
– Марш в свою комнату! В гроб! Ты наказан!!!
– Не хочу в комнату! Не хочу спать! Хочу гулять! Хочу крови! Ыыы… – незамедлительно заныл малыш, но его слезливый протест был полностью проигнорирован.
Следующие несколько минут Константин ходил кругами по просторной гостиной, пытаясь успокоиться, а все остальные молчали, выжидающе следя за его передвижениями.
– Может быть, перекусишь? – спросила его Стелла. – Ты, наверное, устал…
Вместо ответа Константин сел рядом со Штефаном за стол и резюмировал:
– Отпускать его живым нельзя.
– Точно, – рыкнул Ян. – В два счёта нас сдаст!
– Я привезла ягод, – спокойно продолжала Стелла. – Очень вкусные. Черешня сладкая-сладкая. Клубника большая и сочная, а голубика с кислинкой, как ты любишь. Сейчас положу. А потом уже подумаем, что делать дальше.
– Что тут думать-то, – возмутился качок. – Надо заканчивать с ним сейчас же!
Послышался шум воды, это Стелла мыла ягоды. Константин молчал, изредка водя носом в воздухе и принюхиваясь.
– Я согласен с Яном, – проговорил он, наконец. – Всё слишком запутано. Его нужно убрать, и чем раньше, тем лучше для всех нас.
– Принести серебряный кинжал? – тихо спросил Штефан, как-то по-собачьи заглянув в лицо брюнету.
– Не надо, – мягко ответил ему тот, коснувшись пальцами его лежащей на столе кисти. – Не волнуйся. Я сам всё сделаю.
В этот момент Стелла, ставя перед ними стеклянное блюдо, доверху наполненное ягодами, громко стукнула днищем о столешницу. То ли не удержала тяжёлую посудину, то ли не пришла в восторг от решения мужчин. Штефан вздрогнул и отдёрнул руку.
– Не могу с вами согласиться, – тихо добавила врач, и остальные удивлённо на неё посмотрели, будто бы спорить с Константином тут было не принято.
В воздухе на несколько мгновений повисло ощутимое напряжение, но потом брюнет прохладно спросил:
– А в чём я не прав, Стелла?
Во всём не прав! Почему-то мне не верилось до конца в то, что я вот так могу взять и умереть, поэтому их решение меня скорее рассердило, чем напугало. Виданное ли дело – убивать себе подобного?! Даже животные так не поступают! И потом: разве я в чём-то виноват?!.. Нет, чёрт возьми, этот Константин сам виноват, что не смог уследить за младшим братом!.. Давай, Вернер, хоть ты защити меня. Призови этого типа к гуманности!
– Да, в этой истории много непонятного, – не тушуясь и не обращая внимания на удивлённые взгляды остальных, Стелла принялась объяснять ему свою позицию. – Этот парень и сам до конца не понимает, кто он. Он уже не человек, но в то же время ещё не вампир. И ему плохо – только посмотри на него! Он слаб, голоден, абсолютно беззащитен и приполз к нам за помощью…
Только не приполз, а пришёл, но в целом всё верно – я тут за помощью, а не за эвтаназией! Я даже внутренне приободрился, радуясь, что в этой странной компании всё же нашёлся хотя бы один относительно адекватный персонаж. Но тут врач невозмутимо пояснила:
– А если он для нас не опасен и, более того, сам заинтересован во взаимодействии с нами, то мы можем использовать его как живую приманку для выхода на Каспера и его людей. Кстати, тебе удалось сегодня что-то разнюхать?
Напоминание об уже известном мне Каспере исказило ещё секунду назад хладнокровное лицо Константина, и он недовольно буркнул:
– Нет, ничего. Я сбился со следа, совсем не чувствую его. Он будто бы провалился сквозь землю…
– Тогда нечистокровка мог бы стать неплохим вариантом, чтобы не пришлось рисковать кем-то из нас.
– Хорошая попытка, Стелла, – смотря на меня, Константин не переставал принюхиваться. – Только есть одна проблема. Он уже знаком со СКОКом. Он работает на них.
Раздалось сразу несколько удивлённых ахов – со стороны Стеллы, Илоны и Штефана. Ян молча вскочил и, подняв в воздух увесистый дубовый стул, занёс его над моей головой – готовый в любой момент размозжить мне висок.
– Это ещё один вопрос без ответа, – поспешно проговорил я. – Я сам не знаю, на кого я работаю. Может, хоть вы мне скажете, что это за клоуны?!
– Клоуны… – Константин ухмыльнулся и поднял вверх раскрытую ладонь. – Ян, подожди. А «клоуны» ведь не знают, что он вампир. Как интересно… и в то же время, как трудно… Ходьба по тонкому лезвию…
– Он не опасен для нас, – повторила Стелла. – Тем более, я держу его нить.
– Весьма неэффективно ты её держишь, – сострил брюнет, – толку от этого мало.
– Я в любой момент смогу его остановить.
– Ненадолго.
– Он просто пешка…
– Слишком опасен для пешки, – отрезал Константин. – Ладно, я услышал. Возьмём паузу. Отдохните пока. Поешьте.
Ян с грохотом опустил стул на пол. Вернер тоже выдохнула и расслабила приподнятые, напряжённые плечи. В изнеможении опустилась на свой стул – будто недолгий разговор с Константином выжал из неё все соки – и отправила себе в рот ягоду голубики. Глядя на неё, я почувствовал, как мой собственный желудок голодно сжался, но меня к столу, понятное дело, никто не пригласил.
Постояв так пару минут, я осмелился снова привлечь к себе внимание и выпалил:
– Я ухожу!
– Что-о?! – задохнулся Ян, будто очнувшись. – Уходит он, ага, конечно!
– Ухожу! – повторил я, направляясь к двери. – Я приходил к вам за помощью, но, видимо, ошибся адресом, а плясать под вашу дудку не собираюсь! Ищите Каспера как-нибудь без меня…
– Ты остаёшься, – спокойным, медленным голосом, растекающимся по пространству словно горячий мёд, проговорил Константин.
– Нет! Я… – я хотел ещё раз повторить «ухожу», но язык перестал меня слушаться. Константину же, в отличие от меня, не нужно было повторять дважды. Мои глаза встретились с его глазами и словно зацепились за какой-то невидимый крючок. Я так и застыл, не в силах отвести взгляда.
Повсюду поплыл невесть откуда взявшийся сизый туман, как будто кто-то открыл все окна и двери и впустил его с улицы. Обволакивая меня, он ослаблял тело, лишал воли и прежней уверенности в себе. Мои глаза защипало, а веки наполовину опустились и мелко-мелко задрожали, как тогда, во сне.
Чем больше я внутренне сопротивлялся, силясь сказать это застрявшее «ухожу» – не говоря уж о том, чтобы просто развернуться и уйти – тем сильнее болела моя голова где-то в районе затылка. В конце концов, уже чуть ли не воя от боли, сковавшей тисками череп, я сдался:
– Понял. Остаюсь.
Туман отпустил меня, головная боль скользнула вниз по позвоночнику и исчезла.
– Разумное решение, – прошелестел голос Константина. – Молодец.
* * *
– Чёртов гипнотизёр, – бормотал я, ходя кругами по выделенной мне спальне для гостей.
На посёлок уже опустился закат, однако утренний туман так и не рассеялся, а трансформировался в вечерний, поэтому из окна почти ничего не было видно.
Находиться здесь не хотелось, но и уйти я не мог. Каждый раз, когда я, подумав об этом, направлялся к двери, мои ресницы снова начинали дрожать, а затылок – неметь от боли. Сделав один-два шага, я останавливался и прощался с мыслью о побеге.
Константин пока не давал больше никаких указаний. Просто велел честной компании налить мне крови в случае, если я проголодаюсь. Прямо так и сказал. Признаться по правде, я уже тогда был жутко голодным, но принимать еду из рук врага наотрез отказался. Вместо этого просто закрылся в комнате и теперь ходил по ней, словно загнанный в ловушку зверь.
Вечер плавно перетёк в ночь, за окном потемнело. На территории коттеджа-замка не оказалось ни единого фонаря, поэтому теперь в окне нельзя было разглядеть ничего, даже клубов тумана.
Первое время из соседних комнат до меня доносились какие-то шорохи и приглушённые голоса, потом и они умолкли. На втором этаже стало совсем тихо, ни звука. Только, если прислушаться, тикали где-то, чуть слышно, настенные деревянные часы. Получается, вопреки легендам, вампиры всё-таки спят ночью, а вовсе не охотятся.
Впрочем, имея огромный двухдверный холодильник, заполненный снизу доверху донорской кровью, зачем им охотиться?
Я сел за письменный стол и подпёр голову руками. В отличие от себе подобных, мне спать совсем не хотелось. Высокая пафосная дубовая кровать с острыми пиками до потолка и тёмно-бордовым балдахином, конечно, привлекала к себе эстетическое внимание, но это был скорее праздный интерес. Сон ко мне совсем не шёл. Может оно и к лучшему. Сегодня мне хватило кошмаров в течение дня.
Часа в два ночи в мою дверь тихо постучали. Это даже скорее был не стук, а просто кто-то поскрёб по деревянному наличнику, как кошка когтями. Следом за этим дверь приоткрылась, и я услышал полушёпот Стеллы:
– Волков, выходи. Надо поговорить.
Надо – значит, надо. По сути, выбора у меня и не было: или сидеть здесь и дальше в одиночестве и неведении, или подчиниться строгому наставлению врача. Я выбрал второе.
«Вот хитрая!» – про себя отметил я, выйдя в коридор. Сейчас Стелла была одета в чёрный шёлковый халат с воротником-стойкой, накинутый, судя по всему, на ночнушку. Кажется, я впервые увидел её вживую с неофициально распущенными волосами. Разве что макияж на ночь не смыла. И перчатки не сняла, а так вполне себе домашний прикид. Короче, сделала вид, что, якобы, собралась спать, а сама подождала, пока все уснут, и пришла ко мне, чтобы устроить разнос.
Спускаясь следом за ней вниз по лестнице, я с удивлением поймал себя на том, что смотрю вовсе не себе под ноги и не на ступени, а на её коленки. Вот так новость. Кажется, в последний год я вообще забыл, что существуют другие женщины, кроме Кати, и уж тем более о том, что у них есть коленки. Неужели, я наконец-то начинаю выздоравливать?..
– И что это было? – с укором спросила Стелла уже своим обычным голосом, садясь в кухне за стол напротив меня. – Не стыдно тебе?
– Где? – аккуратно переспросил я, всё ещё думая о коленках.
– Здесь. Весь этот спектакль. Зачем ты сюда притащился? Почему не выслушал меня вчера?
– А… Не знаю, – честно признался я. – Может, это тоже гипноз Константина?
Стелла вдруг занервничала. Она снова встала и, подойдя к холодильнику, вытащила оттуда высокую бутылку из тёмно-зелёного стекла. Я принюхался. Нет, не кровь. И, скорее всего, не вино, так как повода нет.
– Гранатовый сок? – я хмыкнул.
– Твой любимый.
– Ты привезла? Получается, ты знала, что я буду здесь?
– Догадывалась.
Достав с полки два бокала, она снова села напротив меня.
– Значит, ты мой палач, – заключил я, скорее утвердительно, чем вопросительно.
– Паук, – поправила она, ненадолго задержавшись с открытой бутылкой в руке.
– В данном случае разница не большая, – отобрав у неё бутылку, я сам неторопливо разлил содержимое по фужерам. – Тот второй голос во сне, у обрыва, был голосом Константина. Он, приглашая нас пообщаться лично, по сути загипнотизировал обоих. Теперь понятно, почему я весь день пятницы не мог выкинуть его шёпот из головы. И в итоге притащился сюда, сам того не желая.
– Думаешь, я сама хотела писать тебе и куда-то звать? – губы Стеллы искривились в ухмылке.
– Можно было предположить, что без магии тут не обошлось, – я слабо улыбнулся в ответ. – Ладно. Теперь рассказывай. Про красную нить.
– Это моя сверхспособность, – Вернер сделала глоток из бокала. – Я тактильная.
– Поэтому постоянно в перчатках?
– Да. Любой, чью руку я трогаю, может стать моей жертвой. Мне достаточно просто прикоснуться к его венам – а на руке вен предостаточно – и я уже держу его красную нить. А дальше дело за малым. Ночью, засыпая, я плету паутину, распуская его жизнь. Паук – единственный тип вампира, которому не нужно пить кровь, чтобы выжить. Мы можем питаться жизненной энергией. Душами.
Не то чтобы я раньше страдал арахнофобией, но мне стало вдруг как-то противно, аж передёрнуло.
– С тобой что-то пошло не так, – продолжала Стелла. – Почему-то я не могу тебя убить.
– Может потому что я вампир?
– Нечистокровка всего лишь, ещё и не до конца инициированный. Такие мне точно по зубам, – хмыкнула Стелла. – Дело в чём-то другом. Каждый раз ночью я полностью разматываю твою красную нить, она у тебя довольно короткая, как у человека. Но за следующий день она полностью восстанавливается. Так я и прихожу снова и снова, мучая и тебя, и себя. Честно говоря, я была в полном замешательстве, поэтому и рассказала об этом Константину. Надеялась, что он поймёт, в чём дело.
– И как?
– Пока молчит.
Я тоже умолк, прокручивая в голове услышанное, потёр подбородок, потом заключил:
– Что-то всё равно не сходится. Я ведь не трогал тебя. А ты меня. Тогда, в больнице, когда мы познакомились, ты уже была в перчатках. И мне уже снились эти сны.
– Да, – кивнула Стелла. – Здесь вообще много странностей. Мы встретились именно потому, что я уже держала твою красную нить, а не наоборот.
Я тоже сделал глоток сока. Потом ещё один. Почесал в затылке. И вдруг меня осенило:
– Послушай, ты, наверное, можешь «ловить» людей не только напрямую, но и через предметы, к которым ты прикасаешься.
– Могу, – кивнула Стелла, вскинув бровь. Наверное, удивилась моей сообразительности. – Поэтому на мне на самом деле не одна, а две пары перчаток. Под этими, бархатными, ещё одни. Медицинские.
– Жесть, – выпалил я. – И давно ты так… предохраняешься?
– Как только поняла, что умею бесконтрольно убивать, – строго отчеканила Стелла. – Поэтому и не могу сейчас понять, каким образом я тебя поймала. Есть идеи?
Есть. Но к таким откровениям я пока не был готов. Во всяком случае, прямо сказать про чужой дневник духу не хватало. Я притих, мысленно перебирая в голове варианты. Нет, эти записи, разумеется, принадлежат не Стелле, их написал человек, а не вампир. Получается, они каким-то образом во время войны попали к ней в руки. Но как? И где? А главное, зачем?!..
– Давно вы переехали в Россию? – задумчиво спросил я.
– Не очень.
– А поточнее?
– В военные годы.
– Так это же было восемьдесят лет назад!
– Да говорю же, недавно, – непринуждённо ответила Вернер.
Ну, да. Для вампиров, наверное, это и впрямь недавно.
– А зачем?
– Это долгая история.
– Хотя бы в двух словах.
– В другой раз.
– Когда?
– Когда определишься, с нами ты или против нас.
– Ну… не зря же ты спасла меня от серебряного кинжала.
– Хотелось бы верить, – фыркнула врач.
Хотелось бы верить, что спасла? Или что это было не зря?.. Любит же она говорить загадками.
– Зачем ты взялась переубеждать Константина? – вслух выпалил я. – Кажется, это была нелёгкая схватка.
– Точно. Константин ментал. Силой мысли он может заставить других делать что угодно, поэтому спорить с ним очень сложно. А ещё, как ты уже понял, он экстрасенс-нюхач. Может за пару секунд по запахам рассказать всё прошлое и настоящее или предвидеть будущее.
– Короче, из всех вас он самый опасный тип, – резюмировал я.
– Он потомок Дракулы. Из рода Цепешей.
– Да, я помню. Внук, кажется. Так всё-таки, зачем ты с ним сцепилась?
Стелла вдруг отвернулась. Долго рассматривала довольно пузатую, но ещё не до конца полную луну, заглянувшую в окно кухни. Потом всё-таки решилась:
– Ты нам нужен, Гриша.
– Это не отвечает на мой вопрос. Зачем это лично тебе?
– Однажды я поклялась, что во что бы то ни стало найду Каспера.
– И что ты будешь с ним делать?
– Убью.
– Ты же врач! – возмутился я.
– Отбрось, наконец, эти свои человеколюбивые замашки.
– Что он сделал тебе такого плохого? – недоумевал я. – Подумаешь, мало ли на всём белом свете этих охотников на вампиров…
– Можешь быть уверен, этот – особенный.
– Чем же?
– Он забрал самое дорогое, что у меня было.
– Девственность, что ли? – ляпнул я. – Твой бывший парень?
– Чёрт, какой же ты всё-таки идиот! – сквозь зубы процедила Стелла и выскочила из-за стола.
Рассерженно швырнув свой бокал в раковину, доктор Вернер оставила меня наедине с моим новым диагнозом.
Глава 18. Пешка
«Они могут тебе понравиться, а могут не понравиться. Но, как бы то ни было, не расслабляйся. Помни, что в первую очередь они, несмотря на то, что носят обличие человека, звери. У них нет сердца, и никогда его не было. Они ведомы инстинктами.
С ними невозможно договориться. Их можно только взять силой или перехитрить».
Такое короткое письмо внезапно пришло мне на рабочую почту в воскресенье утром. Подписи не было, но я и без неё понял, что это была очередная весточка от того самого Каспера – будущей жертвы Стеллы. Если у неё, конечно, получится.
Что-то мне подсказывало, что этот Каспер отнюдь не так прост, если сам Константин Цепеш – нюхач и гипнотизёр – до сих пор не может его вычислить и найти.
Выйдя из комнаты в коридор, я огляделся по сторонам. Никого. Только масляные портреты угрюмо смотрят на меня с тёмных стен. Портретов тут висело много, штук двадцать точно, но ночью я их не приметил. Может потому что пребывал в шоковом состоянии, а может из-за того, что краски на всех картинах сливались по цвету со стенами – коричневые, синие, зелёные, бордовые, серые – и даже золочёные рамы покрыты сверху чернением.
На мрачных портретах были изображены мужчины, женщины, дети. Казалось бы, самые обычные. Только не улыбаются. А внизу под каждым изображением подписаны две даты, разделённые тире: 1250-1509, 1314-1580, 1505-1801, 1616-1644, 1728-1935 – и так далее.
По моей спине прошёлся холодок. Кто бы мог подумать, что вампиры тоже смертны. Пока не увидишь наглядно такие цифры, как-то этого не осознаёшь…
Я шёл вдоль длинного коридора, проводя рукой по краешку рамы каждого портрета. Мне казалось, что так я прикасаюсь к истории. И история оставалась на моих пальцах толстым слоем пыли. Только один портрет – самый последний в длинном ряду павших вампиров – оказался чистым. То ли пока не успел запылиться, то ли не запылилась ещё память о нём в сердцах его близких…
Хотя, о чём это я. Какие ещё сердца. Они же, если верить Касперу, бессердечные.
Когда я, наконец, спустился вниз, вся честная компания уже поджидала меня в гостиной. Даже Влада выпустили из гроба и разрешили присутствовать на завтраке.
Илона снова красила ногти, на этот раз в ярко-оранжевый, Ян, сидя рядом с ней, пил какую-то странную бурду из большого спортивного шейкера. Принюхавшись, я так и не понял, что это. По цвету розовато-красное и немного пахнет кровью, но в то же время с мутно-белым осадком и химическим запахом, как у спортпита. Спросить, разбавляет ли он протеиновый коктейль кровью вместо воды, я не решился. Во-первых, он и так на меня очень недобро зыркнул, а во-вторых, к горлу подступила тошнота, и я поспешил поскорее переключиться с этого мерзкого напитка на что-нибудь другое.
Константин и Штефан о чём-то тихо говорили и, кажется, были так увлечены беседой, что даже не обратили на меня внимания. Разве что Цепеш, едва я вошёл в гостиную, чуть заметно дёрнул носом и на секунду оскалился.
Стелла, стоя спиной ко мне у раковины, мыла бокалы.
– Доброе утро, – бросила она через плечо, не оборачиваясь. – Выспался?
– Шутишь, наверное, – буркнул я. – Нет. Зато было время подумать…
– Похвальное занятие. Когда-то пора начинать.
Судя по её голосу, она ещё не перестала злиться.
– Извини, – поспешно вставил я и тут же поймал на себе взгляды остальных. Наверное им стало интересно, что между нами такое произошло, за что я вдруг извиняюсь. – Думаю, я ночью ляпнул лишнее. Я не хотел тебя обидеть…
– Ах, брось. Лучше скажи, что надумал.
– Я помогу вам.
– Разумное решение, – хмыкнула Стелла.
– Не то чтобы я изменил своё мнение по поводу всего этого, – сказал я, садясь на свободный дубовый стул. – Просто…
– Просто?.. – Стелла поставила передо мной чистый бокал.
– Я подумал, что… если без меня вам и впрямь не обойтись… Ну, то есть, без приманки… или как ты там говорила… для Каспера… То, в общем, я на это готов.
Её ледяные светло-серые глаза смотрели на меня, не моргая.
– Даже не скажешь спасибо? – спустя минуту игры в гляделки я снова нарушил тишину.
– У тебя не было выбора, – холодно бросила она, отворачиваясь.
Передо мной приземлился пластиковый пакет с «завтраком». Не очень-то любезно она кинула его на стол, как будто еду собаке.
– А вот это лишнее, – проговорил я слегка раздражённо. – Кровь я пить не буду. Предпочту сохранить человеческое лицо.
– Гриша, ты не человек, – настойчиво напомнила мне Стелла. – Ты вампир. И у тебя ломка.
– Да какой из меня вампир! – меня её слова почему-то даже немного оскорбили, и я зачастил. – Я не зверь, я человек. У меня есть душа. Есть сердце. Человеческие чувства, в конце концов!.. Да я… я даже мяса не ем! Уже шесть лет как вегетарианец!
Ян, услышав это, фыркнул и громко загоготал. Штефан показательно закатил глаза, Константин нахмурился. Илона вообще никак не среагировала – она продолжала красить ногти, как ни в чём не бывало.
Стелла снова подошла ко мне. Тонкими пальцами, прямо в перчатке, осторожно коснулась моего лба – сбоку, у виска.
– Так и знала, у тебя жар.
– И он весь белый, как тряпка, – надменно промурлыкала себе под нос Илона, не поднимая взгляда от ногтей.
– Слышь ты, вегетарианец, – издевательски окликнул меня Ян, – ты давай завязывай со своей дурацкой диетой. Давно пора. Мужику нужен протеин!
– Спасибо, я как-нибудь сам решу этот вопрос, – уже без напора проговорил я.
– Ох уж эти нечистокровки, – вздохнул Константин и перечислил, пародируя меня. – Душа, сердце, чувства… Стелла, расскажи-ка ему, кто он такой и что у нас тут происходит.
Не знаю, было ли это гипнотическим внушением, но врач послушалась:
– Вампиры делятся на чистокровных, нечистокровных и обращённых, – начала она издалека. – Чистокровные – это мы: Константин, Штефан, Ян, Илона, Влад… и я. Наши родители были вампирами, и мы с рождения имеем кристаллы. Сердца у нас нет. Души тоже. Когда чистокровный вампир кусает человека, он убивает его. Поэтому считай, что ты, Гриша, уже умер. Просто твоё тело, из-за того, что из него выпили не всю кровь, осталось жить. Но ты уже не человек. У тебя в крови осколок кристалла. Ты инициированный нечистокровка. Теперь тебя нельзя убить, как человека. Только не потому, что ты бессмертен, как мы, а потому что ты уже мёртв, видишь разницу?
– Но я ведь живу. Я дышу, чувствую. У меня даже есть теперь некая сверхспособность!.. Я… я как-то по-особому ощущаю других живых существ…
– Он оборотень, – бросил Константин. – Как Влад, только астральный. Превращаться полностью не сможет, но входить в тела животных, например, во сне – вполне.
Так вот, что случилось со мной тогда, на трассе! А Влад, получается, умеет силой мысли превращаться в животных прямо целиком?! То-то он мне пытался рассказывать в лесу про то, что любит быть волком, а мышками и птичками не любит. Видимо, так он и попался в серебряный капкан – бегал волчонком по лесу…
– Твои сверхспособности будут проявляться слабее, так как у тебя лишь осколок кристалла, – разъяснила Стелла, – но так или иначе они похожи на сверхспособности того, кто тебя инициировал.
– А обращённые – это кто?
– Если нечистокровка в свою очередь укусит человека, то такой человек станет обращённым. Обращённому также нужна кровь, но ни кристалла, ни сверхспособностей у него не будет. И они тоже мёртвые. У них нет не только души, но часто ещё и мозгов – что-то вроде зомби.
– Понятно. Лучше мне людей не кусать, – вздохнув, я потёр лоб холодными пальцами. От новой информации стало как-то не по себе, но в то же время меня одолевало любопытство. – А много вас таких, чистокровных?
– Точно не могу сказать. Многие, по понятным причинам, скрываются.
– Может это тебе причины понятны, – буркнул я. – А мне, лично, пока почти ничего не понятно.
– Всё дело в кристаллах. Именно из-за них нас преследуют охотники. В тридцатые годы прошлого века охота зашла так далеко, что началась Вторая мировая война…
– Из-за кристаллов?!
– Из-за сверхспособностей, которыми кристаллы наделяют своего хозяина.
– Получается, это не просто оптическая иллюзия, а его можно как-то… извлечь?
– Не совсем так. Конечно, чисто физически никакого кристалла у нас в груди нет. Но в лабораториях охотники сливают – вернее, конденсируют – кровь чистокровного вампира, их генные инженеры исследуют и искусственно воссоздают структуру ДНК. Переносят её на препарат генной терапии – и таким образом получают инструмент, с помощью которого можно инициировать тысячи людей, наделив их суперсилой убитого вампира. Непобедимая армия бессмертных нечистокровок, да ещё и с нечеловеческими способностями. Как тебе такое?..
Я молчал, пытаясь осознать масштабы бедствия.
– В тридцатых годах в Германии и Польше начались первые эксперименты по копированию кристаллического кода. Когда Сталин разнюхал про это, он немедленно нашёл политический предлог для вторжения на их территорию.
– Ничего себе, предлог!
– Он прекрасно понимал, что масштабная война приостановит эти опыты, но, конечно, это была не основная его цель. Спецслужбы СССР и сами вовсю занимались изучением и копированием кристаллов, однако для полноты картины им не хватало архивов Аненербе, у которых дела шли лучше и быстрее.
– И чем закончилась война?
Стелла посмотрела на меня как на умалишённого:
– Ты плохо учил историю в школе?
– Я имею в виду судьбу архивов.
– СССР взяли Берлин, архивы отобрали. Часть была уничтожена немцами, когда они поняли, что дело плохо, но и того, что осталось, русским было достаточно. Уже в конце сороковых в Союзе появились первые искусственно инициированные нечистокровки. С тех пор основная работа над этим проектом проходит здесь, на территории современной России, в шестом отделе СКОК.
Вспомнив, что я тоже был принят за нечистокровку «из пробирки», я наконец-то понял, за что меня поначалу так люто возненавидели.
– Значит, вы перебрались из Европы сюда, ближе к штабу охотников… Хотите накрыть их предприятие?
– Их так просто не накроешь, – Стелла мотнула головой. – Но отсюда проще контролировать их эксперименты и число искусственных нечистокровок.
– А кстати, сколько их?
– По нашим последним данным, около пятидесяти. Возможно, уже больше.
– Всё равно не похоже на многочисленную армию, – я хмыкнул.
– К счастью, в этом плане дела у СКОК идут плохо. Их в девяностые даже хотели закрыть, сняли с государственного финансирования как убыточный проект. И хорошо. Иначе бы давно уже грянула Третья мировая.
– А в чём причина? Почему дело не пошло? Не хватило силёнок у генных инженеров?
