Антон Корчевский
Партия на троих
Брезгливо обойдя его стороной, шатрэнианец нетвердым шагом направился дальше.
Среди всей этой разрухи все больше появлялось людей, пытавшихся хоть как-то помочь пострадавшим. Они наспех перематывали раны одеждой, оттаскивали раненых подальше от эпицентра взрыва, туда, куда не добралось удушливое облако мелкой пыли, от которого слезилась глаза и забивались нос и рот. Один из таких людей, с повязанным на лицо платком, подошел к Раэлену.
– С вами все в порядке? – осведомился он, хватая гвардейца за плечи.
– Да, в порядке, – ответил тот, пытаясь продвинуться дальше. Но человек не пускал его
– Вы уверены?
– Прочь, я сказал! – крикнул Мршаа, замахиваясь рукой с зажатым в ней пистолетом. Это должно было напугать гражданского, но вызвало реакцию, которую Раэлен совершенно не ожидал. Несколькими молниеносными движениями незнакомец вывернул руку гвардейца так, что нельзя было ничего сделать, вырвал из неё оружие, а затем, схватив вторую, завел за спину и начал связывать обе в запястьях ремнем.
– Простите, майор, или какое там у вас теперь звание, но я вынужден это сделать для собственной безопасности, – пояснял свои действия человек в платке.
Только теперь до мозга Мршаа, пережившего встряску и все ещё туго соображающего, дошло, что ему знаком этот голос.
– Олег, – процедил он сквозь зубы.
– В другой ситуации я, быть может, назвал бы даже приятной эту встречу, но не теперь… Откройте, пожалуйста, рот для кляпа, не заставляйте запихивать его вам насильно. Благодарю. А теперь ноги… Ещё слишком много людей нуждается в моей помощи, а если вы приметесь сейчас звать на подмогу своих солдат, то, боюсь, я буду не в состоянии сделать для них хоть что-то. Так, теперь я повяжу вам платок, чтобы не надышались этой пыли, и оставлю здесь. Уверен, через некоторое время вас обязательно обнаружат.
Макаров аккуратно усадил Мршаа на землю, подперев ему спину чьим-то рюкзаком, и ушел в уже начавшую рассеиваться пыльную мглу. К удивлению шатрэнианца, через некоторое время он появился снова, неся на руках одного из покалеченных взрывом людей. Этот путь был проделан еще не раз.
Первый взрыв застал землян, как и всех на вокзале, врасплох. Перепуганная толпа нахлынула и разделила людей. Запаниковавшие горожане увлекли Макарова за собой, как волна уносит в море свалившегося за борт человека. А затем ракета угодила прямиком в вокзал. Взрывной волной Олега повалило на землю, придавив телами людей. Он чуть не потерял сознание и не задохнулся в давке и от заполонившей воздух пыли, перемешанной с дымом. На миг его охватило приступ ненавистной клаустрафобии. Лишь заработавшие во всю силу наниты внутри организма в который раз позволили выйти из переделки сравнительно легко, буквально сбросив с себя тела людей – живых и мёртвых.
Поднявшись, он огляделся по сторонам, но не обнаружил ни Голованова, ни Лены. Зато, собравшись уже окрикнуть их, он успел заметить Раэлена Мршаа. Шатрэнианца он узнал сразу, хотя тот теперь был в новом мундире, да и выглядел измято: смуглая кожа казалась белее мела из-за осевшей на ней пыли, разводы крови из разбитого лба легли каким-то диким боевым окрасом. Бывшего майора, а ныне командующего республиканской гвардией, явно мутило, он шатался – и всё же, сжимая в руке пистолет, кого-то искал.
Не сложно догадаться, кого.
Сняв с лежащей без сознания женщины шейный платок, Олег обмотал его вокруг лица и подошел к Мршаа со спины. Только в последний момент тот обернулся:
– С вами все в порядке? – землянин схватил отставного майора за плечи, чтобы держать его под контролем.
– Да, в порядке,
– Вы уверены?
– Прочь, я сказал!
Заломанная рука, вырванное оружие. Разобравшись с бывшим майором, он отправился в сторону разрушенного вокзала, откуда слышались крики раненных. Голованова до сих пор не было нигде видно, но Макаров надеялся, что он выбрался из переплёта и сейчас уводит Лену подальше от места падения ракеты. В любом случае, тот мог о себе позаботиться – а вот искалеченные и умирающие люди нет. Олег выносил одного шатрэнианца за другим, работая вместе с другими добровольцами, которых с каждой минутой становилось всё больше и больше. Последствия от попадания начинённой взрывчаткой боеголовки в переполненный вокзал были ужасны, Макаров сбился со счёта на седьмом десятке погибших. Война толком не дошла до Шат Наара, но уже начала собирать свою кровавую жатву.
Меж тем рядом стало появляться всё больше военных. Ими командовал полковник с головой, перевязанной окровавленными бинтами – очевидно, ему тоже досталось. Скоро кто-то непеременно обратит внимание на связанного Мршаа, и тогда находиться на вокзале станет небезопасно. Понимая это, Макаров решил, что пора выбираться на городские улицы. Отдав на поруки подоспевшим медикам последнего из вынесенных им раненных, землянин стал пробираться через завалы, стараясь не мешать работающим на них людям. Пыль уже почти осела, и было видно, как на руинах вокзала, словно муравьи, копошатся шатрэнианцы.
Олег почти покинул территорию железнодорожной станции, когда наткнулся на Голованова. Тот не успел зайти за угол соседнего здания, где был бы в безопасности, когда раздался второй взрыв. Макаров почувствовал слабость в ногах и опустился рядом с телом Антона. Прямо из головы у него торчал кусок арматуры, землянин не подавал признаков жизни. Шатрэнианки Лены нигде не было видно.
Глава 24
По улицам старинного ниарского города Сапарелла, недавно отбитого у Директории после двадцати лет оккупации, неслась небольшая автоколонна из четырёх бронированных автомобилей. Нанесённые на корпуса опознавательные знаки демонстрировали, что они принадлежат к 278-й бригаде «Калько Второй», сейчас занимавшей городские улицы. Обычно таким манером передвигались штабные офицеры и генералы. Однако сейчас, хотя этого никто не знал, внутри одного из автомобилей, сдавленный с двух сторон телохранителями, сидел Теи Ривелл. Закутавшись в генеральскую шинель, надвинув на глаза глубокую фуражку, он истекал потом, но терпел неудобства – ибо только на таких условиях ему удалось достичь компромисса с Генеральным штабом, Королевским Советом и представителями Генеральных Штатов, пронюхавшими о намерении принца вылететь в город. В один голос все отговаривали его, просили отложить поездку хотя бы на пару дней, чтобы лучше организовать охрану – но Теи не мог так поступить. Он боялся, что будет слишком поздно.
Ле Рэ, поблескивая лысиной, сидел на переднем кресле в своей старой форме «Клинков» – элитного отряда армейской разведки, где он служил прежде, чем стал заниматься безопасностью принца и его особыми поручениями. Олеек держал на сгибе локтя автомат, прочёсывая глазами окрестности. Из всех противников поездки в Сапареллу он был наиболее рьяным, поскольку опасался не только возможных нападений республиканцев, но и угрозы со стороны чужепланетчиков. Со времён инцидента с канцлером пришельцы не выходили у него из головы, хотя особой активности с тех пор не проявляли. Ле Рэ старался сделать всё возможное, чтобы обеспечить безопасность правителя Ниара.
Расстояние от аэропорта, где полчаса назад совершил посадку грузовой самолёт из Ивсаара, до центрального городского госпиталя старались преодолеть с максимальной поспешностью. И всё же машины двигались не слишком быстро. Городские улицы то тут, то там были перекрыты старыми баррикадами, которые ещё не успели разобрать, новыми блокпостами, остовами сгоревших автомобилей и подбитой техники, воронками от снарядов и обломками домов. Штурм города окончился лишь позавчера, и до сих пор издалека слышались звуки стрельбы.
Автоколонна миновала ещё один блокпост – наскоро сооруженные из мешков с песком укрепления, усиленные присутствием танка, перекрывавшего дорогу своей массивной тушей. Шедший впереди основной группы автомобиль заблаговременно предупредил солдат, показал им спецпропуск, выписанный самим принцем, и теперь они, отогнав боевую машину, выстроились у дороги, салютуя проезжающим мимо броневикам. Зелёная форма, бронежилеты, обтянутые тканью каски. И молодые лица, с которых уже успел исчезнуть первый щенячий восторг от объявления войны. Ведь эту войну они уже попробовали на вкус. Оказалось, что даже победа горчит.
Неожиданно заговорила рация:
– На площади скопилось много народу.
– Проклятье, – выругался Ле Рэ. – как много?
– Целая толпа… Но, мне кажется, проблем возникнуть не должно. Это «Национальный фронт», и его бойцы сейчас, кажется, заняты.
– Ему кажется… Ты понимаешь, в чём наша задача? Разворачиваемся и ищем объездной путь.
– Нет, – коротко бросил принц. – Едем прямо.
– Ваше высочество…
– Никаких «но». Это наши люди, а времени у меня и так немного. Едем прямо.
Ле Рэ подчинился, но было видно, что он недоволен таким пренебрежительным отношением Теи к собственной безопасности.
Вскоре автоколонна выехала на большую площадь, окруженную старинными зданиями. Здесь был исторический центр города. В дальнем конце стоял храм Демиурга возрастом лет в шестьсот, с острыми шпилями, возносящимися к небу. Сейчас половина фасада архитектурного памятника была разрушена, стены хранили на себе следы недавно полыхавшего пожара, в воздухе всё ещё пахло пеплом.
Недалеко от собора скопилась большая толпа. Здесь были как невооруженные гражданские, так и люди с красно-серебряными – в цвета династии Ривеллов – повязками, щеголяющие разномастным огнестрельным оружием. «Национальный фронт», повстанческие соединения из ниарцев, живших на оккупированных территориях и теперь, получив от Теи оружие, активно помогающих наступающим королевским частям. Успех компании на Левобережье не в последнюю очередь объяснялся подрывными действиями «Фронта» в тылу республиканских частей. Однако сейчас милиция занималась совсем иными вещами.
Принц не без отвращения заметил, что толпа горожан собралась вокруг длинного эшафота, предназначенного сразу для пяти человек. Под радостные крики и улюлюканье люди в красно-серебряных повязках снимали с петель безжизненные тела – и тут же затаскивали наверх новую партию жертв. Двое из них были в потрёпанных, оборванных вражеских мундирах. Ещё трое – гражданские разного возраста, в том числе совсем юная девушка в разорванном, еле как держащемся на дрожащих плечах платье.
Над площадью носились возгласы «Смерть ооласским ублюдкам!», «Вздёрнуть оккупантов!», «Ещё легко отделались» – и дальше в том же духе.
– Я же чётко распорядился, чтобы ни сдавшихся в плен, ни горожан-ооласцев не трогали, – сквозь зубы процедил Теи.
– Это не армия, они не подчиняются вам, Ваше Высочество, – ответил Олеек.
С удивительной синхронностью, словно специально тренировались для этого момента, боевики «Фронта» выбили из-под ног у несчастных стулья. Толпа приветствовала казнь дружным радостным возгласом. Верёвки оказались слишком коротки, падали жертвы недолго, поэтому сравнительно повезло лишь одному грузному мужчине: его шея не выдержала и переломилась, избавив его от лишних мучений. Штаны тут же намокли от опорожнившегося мочевого пузыря. Остальные несчастные задыхались, отчаянно дёргая босыми ногами под улюлюканье собравшихся.
Теи отвернулся от этого варварского зрелища. Между тем Ле Рэ продолжал:
– Война в полях выглядит иначе, чем из штабных помещений. На ней всякое случается.
– И что же случалось с тобой, Олеек? Ты ведь, кажется, бывал на фронте?
– Разное происходило, Ваше Высочество. И, Демиург свидетель, я горжусь далеко не всем, что делал.
Автоколонна миновала городскую площадь, превратившуюся в место массовой казни. Теперь Теи, смотря по сторонам, замечал не только дома, разрушенные боевыми действиями, но и разграбленные мародёрами. Один раз на пути снова попалась виселица. Настроение принца, и без того скверное, упало окончательно. Нет, он не был столь наивен, чтобы не понимать, к каким последствиям приводят войны. Но приказ о гуманном обращении с жителями захваченных территорий был дан не просто так. За двадцать лет на территории Левобережья осело немало оолоасцев, да и среди ниарцев, что бы там не говорила официальная пропаганда Королевства, которую Теи сам редактировал, было не так уж мало коллаборационистов. Если сильно надавить на них, то не исключено начало партизанского движения. А это совершенно не входило в планы Ривелла.
Наконец кортеж достиг своей цели. Городской госпиталь размещался в длинном старинном здании, некогда бывшем резиденцией герцогов Сапарелльских – пока их род не пресёкся и окрестные земли не попали под прямое управления короны. С тех пор по инициативе Генеральных Штатов здесь был размещён госпиталь ордена Пророка Липаския, вот уже сто лет считавшийся одним из лучших медицинских учреждений в регионе. Директория сохранила традиции, и даже предоставила ордену некоторые права экстерриториальности в пределах стен трёхэтажного дворца. Во время штурма Сапарелла ни защитники города, ни бойцы 278 бригады не использовали его в военных целях. В результате рельефный фасад из тёмного мелкого кирпича почти не пострадал – лишь несколько окон оказались разбиты попаданием шальных пуль да кое-где на старинной кладке имелись свежие выбоины. Госпиталь выглядел бы островком спокойствия, но по пологому склону невысокого холма, на котором он стоял, была протянута колючая проволока и вышагивали часовые.
Автомобиль принца остановился прямо у широкой парадной лестницы, ведущей к центральному входу здания. Наверху его уже ждала группа встречающих в медицинских фартуках с эмблемой Ордена на левом плече. Далеко не все принадлежали к его братии, некоторые наверняка вообще не верили в Демиурга – руководство госпиталя исходило из необходимости подбирать высококвалифицированных специалистов для поддержания статуса заведения.
Теи торопливо поднялся наверх, следуя на шаг впереди недовольно сжимавшего автомат Ле Рэ. Свободного прохода внутрь здания ему, однако, не дали – куратор госпиталя, невысокий пожилой человек, жестом руки остановил торопившегося принца.
– Прошу прошения, Ваше Высочество, – произнёс он на ниарском с явным ооласским акцентом, – но я вынужден просить ваше сопровождение оставить оружие здесь. Орден Пророка Липаския и мой госпиталь соблюдают нейтралитет в войне. В этих стенах мы лечим раненных, а не чиним солдат одной из враждующих сторон. Поэтому здесь не место средствам убийства.
– Вы, должно быть, с ума сошли, доктор, – возмутился Ле Рэ.
– Это правило Ордена, и я не намерен его нарушать. Охранники могут сопровождать принца, но безоружными.
Теи, будучи на две головы выше низкорослого доктора, посмотрел на него сверху вниз.
– У меня нет времени на препирательства. Предлагаю компромисс. Ле Рэ пойдёт со мной. Вооруженный. Автомат закутает в какой-нибудь фартук, чтобы не смущать персонал. Остальные останутся дежурить здесь.
– Никакого ору…
Принц шагнул ближе к куратору, оказавшись вплотную с ним.
– Я уважаю ваш Орден и его правила, но у меня есть свои соображения по поводу охраны, и я отступать не намерен.
К чести врача, он даже не дрогнул перед правителем государства, ведущего успешную войну и имеющего под рукой множество вооруженных, преданных солдат.
– Единственный способ заставить нас отказаться от нейтралитета – это применить силу, принц. Я не боюсь этого, ведь я всего лишь служитель Демиурга. Но что скажет общественное мнение в Ниаре, если узнает, как вы поступаете с божьими людьми?
– Я никогда не вступал в конфликт с религией и не собираюсь, – Теи улыбнулся так, что начальник госпиталя, до того бесстрашный, невольно моргнул. – Но в паре кварталов отсюда толпы сторонников «Национального фронта» линчуют ооласцев. Они мне напрямую не подчиняются, их сложно контролировать – и я боюсь представить, что может случиться с вашим нейтралитетом, если я соглашусь с выдвинутыми вами требованиями и прикажу всем вооруженным людям покинуть окрестности госпиталя.
С минуту два человека переглядывались, пока, наконец, представитель Ордена не сдался.
– Ки-шоот… Хорошо, я согласен на ваши условия.
– Вот и славно. Поверьте, со мной можно сотрудничать, и очень выгодно. За проявленное понимание я пополню ваши запасы. Составьте список необходимого и предоставьте мне, когда закончу… А теперь скажите, где он.
Госпиталь был переполнен ранеными – как военными, так и гражданскими. Людей размещали даже на полу в коридорах. Всюду стоял удушливый коктейль запахов крови, гниющей плоти, испражнений, спирта и лекарств. Стоны мучившихся от боли людей дополняли безрадостную картину. Персонал госпиталя явно пополнился за счёт добровольных помощников из тех, кто попытался укрыться на нейтральной территории особняка во время боёв, но рук всё равно не хватало. Принца провели по высоким коридорам лечебного заведения на третий этаж, где у массивных створок закрытой двери два военных полицейских, вооруженных лишь дубинками. По сигналу принца, Ле Рэ присоединился к ним, пропуская Теи за двери одного.
Войдя внутрь, тот очутился в небольшой одиночной палате, где было удивительно тихо и спокойно по сравнению с остальными помещениями лечебницы. Здесь, окруженный медицинским оборудованием, под присмотром сиделки лежал без сознания герцог Эвранианский.
– Дядя Калько… – позвал его принц.
– Он в коме, – тихо сообщила медсестра, оторвавшаяся от чтения Книги Демиурга. – С самого момента поступления в госпиталь.
Теи тихо подошел к постели герцога, чьё истерзанное тело было наполовину замотано в бинты, на которых то тут, то там проступали пятна крови. Пододвинув свободный стул, принц сел рядом со стариком.
– Вы давно у его постели?
– С самого начала. Дежурю по очереди с сестрой Иинар.
– Значит, вы слышали, о чём говорят доктора. Какие у него шансы?
– Всё в руках Демиурга…
– Оставьте ваши проповеди для тех, кто в них нуждается. Я желаю услышать правду, какой бы она ни была.
– Куратор сам осматривал пациента. У него множественные раны, чудо, что он вообще до сих пор жив.
Теи медленно кивнул. Значит, надежды не было.
– Сколько?
– День, может быть – два. Мне очень жаль…
– Спасибо, сестра… Оставьте нас на несколько минут, прошу.
Женщина поднялась и, понимающе взглянув на ниарского правителя, вышла.
Принц взял герцога за руку и посмотрел на его изрезанное морщинами лицо. Перед внутренним взором сквозь многочисленные свидетельства старости проступал другой облик Калько Эвранианского – крепкого мужчины в расцвете сил, с чёрными непослушными волосами и густыми бакенбардами, много смеявшегося своим тёплым баритоном. Каждое лето Теи с матерью и братом Фаро приезжали на виллу Калько у берега моря, и дядя ходил с ними под парусом, катал верхом на лошадях, втайне от королевы, переодевшись, водил в город катать на каруселях. Когда в гости приезжал отец, Колет Второй, всё семейство оказывалось в сборе, и для юного принца начинался настоящий праздник. Тётя Ильда, родившаяся в рабочем квартале и до встречи с герцогом работавшая кондитером, сама пекла вкуснейшие пирожные, которыми все объедались, перепачкавшись в креме с ног до головы. Счастливое время! В те годы самой большой печалью становился листопад, возвещавший необходимость возвращаться в Ивсаарский дворец.
Потом началась война и всё изменилось. Погиб Фаро, умерла мама, тёти Ильды тоже не стало – пропала без вести в Сапарелле, своём родном городе, куда поехала вывезти в безопасное место стариков-родителей. Герцог Эвранианский вернулся с войны хромым, и слава национального героя, добытая под Шомором, не могла возместить боль утраты жены и сестры, в которых он души не чаял. Калько стал меньше смеяться – и всё же, сделавшись опекуном Теи и во многом заменив ему отца, полюбил принца как родного сына, которого ему так и не даровала судьба. За двадцать прошедших лет они пережили немало светлых моментов, прошли через многое… Принц отговаривал своего дядю от личного руководства штурмом Сапарелла, но Калько оказался непреклонен. Слишком хотел ещё раз попробовать отыскать следы жены, надеясь самостоятельно достигнуть успеха в деле, в котором потерпели неудачу наёмные детективы.
И вот теперь всё заканчивается. Точку в жизни герцога поставил шальной снаряд, один из последних, выпущенный отступавшими республиканцами вслепую, от отчаяния и злости, а не из желания куда-то попасть. И по воле слепого случая угодивший прямо в автомобиль старого вояки, на правах победителя въезжавшего в город. Война снова отобрала у Теи близких людей. Отношения с отцом окончательно погубил переворот, а Калько скоро уйдёт в мир иной. И на этот раз винить в произошедшем некого – кроме самого себя.
Теи крепче сжал руку умирающего и почувствовал, как увлажняются глаза и к горлу подступает комок. Прикусив собственный кулак, чтобы никто не слышал, он беззвучно зарыдал.
Изначально принц планировал лично прибыть с инспекцией к Шат Наару, как только столицу Республики Оолас возьмут в осаду. Однако смертельное ранение дяди задержало его на Левобережье. Должность верховного главнокомандующего была возложена на адмирала Тилли, как на человека, которому предстояло осуществить, вероятно, самую важную операцию всей войны – взять штурмом сердце вражеского государства. И граф взялся за это дело со всем усердием, на которое был способен.
По его приказу продолжился обстрел городских кварталов баллистическими ракетами. Не отличаясь высокой точностью, они применялись скорее для устрашения противника и демонстрации своих технических возможностей, нежели для решения конкретных тактических задачи. Тем не менее, ниарские ракетчики старались целиться по транспортным узлам и объектам городской инфраструктуры. Большая часть запущенных снарядов не попала в цели, взрываясь где-нибудь в стороне, убивая гражданское население, разрушая жилые кварталы и офисные здания, но некоторым запускам способствовал успех. Разрушенными оказались железнодорожный вокзал и центральная городская электростанция. Последний удар стал самым ощутимым. Огромный комплекс обеспечивал львиную долю городских потребностей в электроэнергии, метро, троллейбусы и трамваи встали колом, начались перебои с водоснабжением.
Вечером того же дня, когда был нанесен удар баллистическими ракетами, королевские ВВС совершили первый налет на столицу. Бомбы сбрасывались со стратосферных дирижаблей, стратегической авиации этого мира. Не очень точно, зато в большом количестве и достаточно безопасно для экипажей. Снаряды и пули зенитных орудий не достигали цели, истребители-махолеты не могли подняться на такую высоту, да и ракеты долетали не все. Те же, что все-таки поднимались в стратосферу, зачастую отклонялись в сторону противоракетами, или же настигали ложные надувные цели, сопровождавшие бомбардировщики. Даже в случае прямого попадания огромное воздушное судно оставалось в строю: имея множество наполненных гелием ёмкостей, каждый подобный аппарат обладал немалым запасом живучести. Даже будучи изрешеченным, стратосферный дирижабль имел шанс вернуться на базу. Главное – не опускаться слишком низко, туда, где скоростные, маневренные махолеты могли расправиться с ними очень быстро.
В ту ночь Шат Наар освещали всполохи взрывов, по небу сновали огни прожекторов, ревела сирена воздушной тревоги. Ниарцы целились, как и прежде, в транспортные пути, электростанции, взлетные поля, ангары, казармы, редуты – в общем, во все, что могло представлять хоть какую-нибудь ценность для обороняющихся. Благодаря радиолокационным станциям, рано обнаружившим приближение противника, люди успели спуститься в подземные укрытия и метрополитен, ставший теперь огромным бомбоубежищем. В воздух взметнулись пунктирные линии трассеров, вскоре исчезнувшие: опытные командиры дали отбой молодым зенитчикам, понимая, что враг все равно вне досягаемости их орудий, а патроны ещё потребуются в скором будущем.
Более активны были расчеты ракетных установок, наводившие и запускавшие в воздух свои грозные стрелы. Им удалось даже сбить один из дирижаблей. Медленно, словно погружаясь в морскую пучину, он снижался, освещенный огнем пылающего двигателя. Через некоторое время к нему подобрались юркие махолеты республиканцев. «Оседлав» летательный аппарат противника, они поволокли его в сторону военного аэродрома: пленные летчики вражеской стратегической авиации были отличным способом поднять дух защитников Шат Наара.
Рассвет принес передышку, позволив людям выползти из своих укрытий и направиться по домам – или же разгребать завалы. С наступлением дня вновь встал в строй и Мршаа, решивший, что достаточно отлежался после попадания под обстрел на железнодорожном вокзале. Гоняться за вновь исчезнувшим Макаровым он не стал – были куда более важные дела, да и странное поведения чужепланетчика, спасавшего шатрэнианцев, заставляло задуматься о его целях. Лучше уж спуститься в Подземный город и допросить тех, кто уже находился в плену. Но это – когда будет свободное время. А пока, вызвав новый махолет вместо уничтоженного вместе с экипажем во время взрыва вокзала, он принялся облетать оборонительные сооружения готовящегося к штурму города. Военные и добровольцы из числа гражданских проделали поистине титаническую работу, вырыв противотанковые рвы, установив по побережью ежи, растянув колючую проволоку. На улицах сооружались баррикады, укрепления из мешков с землей, песком и цементом да бетонных плит. Возводили ДОТы, вкапывали по башню танки. После ожесточенных споров, решено было затопить несколько поврежденных кораблей, которым удалось выйти из бойни у Лазурного полуострова, чтобы не дать врагу проникнуть в гавань Шат Наара. С других судов, стоявших у берега, сняли орудия и установили на суше.
Ряд общественных зданий в городе приспособили под госпитали, нужда в которых скоро станет острой – в этом никто не сомневался. Удалось справиться и с проблемой разгрузки эшелонов на вокзале: после взрыва люди не особо спешили туда, не очень-то веря, что дважды в одну воронку снаряды не падают. Это позволило, используя сохранившиеся в целости пути, беспрепятственно проводить по ним составы военного назначения. К тому же новый начальник станции, заменивший прежнего, погибшего, оказался куда расторопней.
Ближе ко второй половине дня пришли первые за долгое время обнадеживающие известия: подводной лодке республиканцев удалось торпедировать один из ниарских крейсеров, который, получив пробоину, был вынужден покинуть эскадру и отправиться на ремонт. Ещё один вражеский корабль, эсминец, подорвался на мине и пошел ко дну. Эти события заставили адмирала Пятого флота Его Высочества стать осторожней и начать интенсивное траление вод и поиск субмарин. Граф Тилли задерживался с прибытием, что не могло не радовать.
Поняв, что атака со стороны моря временно не угрожает отступающим от Лазурного полуострова частям, генерал Раас неожиданно перешел в контратаку, нанеся отрядам Шестого Легиона и королевской морской пехоте ощутимый удар. Вынужденные провести перегруппировку частей, враги замедлили продвижение к столице от Лазурного полуострова, что дало возможность старому генералу оторваться от преследователей и привести свои войска к Шат Наару. Уставших, измученных долгими боями солдат встречали как героев – их контратака стала первым серьёзным успехом в этой войне. Некоторым даже стало казаться, что столицу удастся отстоять.
Тем не менее, ситуация оставалась сложной. Шат Наар, рассчитывавший в первую очередь на защиту флота, был далеко не городом-крепостью. Несмотря на достаточно неплохие береговые фортификационные сооружения, со стороны суши он оставался практически беззащитен. Это понимали многие. Некоторые офицеры, хоть и не подавали виду перед солдатами, между собой поговаривали, что лучше бы сдать город, нежели наспех пытаться подготовить его к безнадежной обороне.
На четвертые сутки с начала войны Шат Наар, подвергся налету морской авиации противника: Пятый флот был уже совсем близко. На сей раз атаковали объекты противовоздушной обороны и аэродромы. По тревоге взлетели истребители, в воздух поднялись аэростаты заграждения, небо разорвало залпами зенитных орудий. Над землей началась ожесточенная схватка за превосходство в воздухе. Без этого преимущества ниарский флот не решался подойти ближе к берегу и начать высадку десанта. Расположившись в недосягаемости для противокорабельных ракет, авианосцы противника волну за волной посылали эскадрильи крылатых машин в бой, быстро чиня, заправляя и перевооружая вернувшиеся. Ожесточенная схватка продолжалась весь день, и, в конце концов, верх в ней одержали королевские вооруженные силы. Теперь ничто не останавливало их от высадки войск
На пятые сутки войны под прикрытием боевых кораблей адмирал начал десантную операцию на побережье.
