Антон Корчевский
Партия на троих
– Проклятье, сколько лет пришельцы наблюдают за этим миром?
– Интересный вопрос. Думаю, достаточно давно, чтобы оборудовать в Подземном Городе комплекс-портал.
Олег удивился такому предположению. Принцип работы комплекс-порталов Макаров знал лишь в общих чертах: какое-то хитрое использование геометрии вселенной, той части пространства-времени, что описывается с применением комплексных чисел. Важнее был результат: люди могли мгновенно перемещать корабли и грузы между системами, соединёнными порталами. Несмотря на дороговизну и сложность строительства, они уже связывали десяток миров Федерации и, когда-нибудь, объединят все анклавы человечества во Вселенной. Но комплекс-порталы представляли собой громадные космические станции, строившиеся на окраинах заселённых планетарных систем, подальше от гравитационных полей звёзд. Казалось невероятным, что пришельцы могли построить малый аналог этого сложнейшего сооружения на планете.
Однако, немного подумав, Олег понял, что только этот вариант объяснял, почему за все эти годы земляне так и не заметили присутствия на Шат’рэ представителей ещё одной высокоразвитой цивилизации.
– Я пришел к тому же заключению, – согласился Голованов. Очевидно, Олег произнёс последние мысли вслух. – Когда мы поняли, что не одни наблюдаем за аборигенами, всё встало на свои места. Зная, что искать, мы за последние месяцы обнаружили, что именно Подземный Город стоит за интересом к биотехнологиям, который можно видеть на Шат’рэ. Учитывая, что пришельцы, похоже, вообще не используют машины в том виде, как их понимаем мы, теперь ясно, кто за это в ответе. Хотя и непонятно с какой целью.
– Меня назвали осквернённым, – задумался Макаров. – Может, какой-то религиозный культ? Эдакие космические амиши. Только не столь миролюбивые.
– Это не лишено смысла. Фанатики, обращающие целые цивилизации в свою веру через захват ключевых постов в местных государствах.
–… И массовой обработки сознания, – осенило Макарова. – Вот зачем им повышение способностей шатрэнианцев к эмпатии! Сделать более податливыми, управляемыми, восприимчивыми к чужим идеям. Эмпатия, гасящая конфликты, заставляющая непримиримых врагов заключить мир, революционеров превратить тренировочные лагеря в деревни.
– Не знаю. В последнее время они не выглядят слишком сопереживающими своим ближним. Если я хоть что-то понимаю в общественных науках, эта страна находится на грани социального взрыва. Директория скатилась в жесткий авторитаризм, выборы давно превратились в формальность, народ лишили какой бы то ни было возможности влиять на государственную политику. При этом экономика находится в стагнации, кризис год от года только углубляется. Люди молчали – но за несколько месяцев всё поменялось. Планета буквально бурлит. Переворот в Ниаре, восстание против военной хунты в Брагоне, митинги, забастовки, акции протеста – все это звенья одной цепи.
Олег задумался. Кусочки мозаики сложились в единую картину. Сладковатый воздух, беспроводная биологическая сеть, эмпатия, растущая раздражительность шатрэнианцев в последние недели. Чего бы не добивались фанатики-пришельцы, для своих задач они использовали какой-то химикат, распылённый в атмосфере. Когда нейронная сеть пришельцев рухнула, они потеряли контроль над его выработкой. Концентрация седативного вещества снижалась, и теперь подавленная агрессия, годами копившаяся в аборигенах, готова была выплеснуться наружу. И да помогут боги тому, кто окажется на пути хлынувшего потока.
Мршаа уже видел перед собой здание Директората – массивное, величественное, угнетающе возвышавшееся над прилегающими кварталами. Когда-то на этом месте стоял замок местного князя, потом темница, рыночная площадь – и вот теперь возвышался ступенчатый небоскреб, обнесенный крепким стальным забором. Перед ним был разбит парк с ровно, под линеечку, скошенной травой, стрижеными кронами деревьев, фонтанчиками и гладким мрамором пешеходных дорожек. Здание хорошо охранялось. По периметру были расставлены камеры, парк патрулировали одетые в парадную фору солдаты, контрольно-пропускной пункт у въезда на прилегающую территорию охраняли доты и массивные стальные столбики-заграждения, в случае необходимости втягивавшиеся в бетонную основу для пропуска правительственных кортежей. Впрочем, за годы службы Раэлен видел и не такое.
Все ближе подходя к небоскребу, Мршаа думал, как же сильно он изменился за последнее время. Прежде его сознание словно спало – теперь же мозг работал с полной отдачей, ставя все новые вопросы и пытаясь находить на них ответы. Хотя он давно был связан с подпольем, за время работы в Легионе его много раз одолевали сомнения, сможет ли в решающий момент направить оружие в сторону сослуживцев. Теперь, когда стало известно о пришельцах, о том, что они, очевидно, проникли в правительство Директории, сомнения развеялись. Теперь революция была больше чем бунтом против коррумпированной власти, она превратилась ещё и в борьбу с инопланетными захватчиками.
День был холодный, промозглый. Неотвратимо набиравшие силу осенние холода заставляли поплотней закутываться в верхнюю одежду. Впрочем, Раэлну это не помогало: под пальто его тело холодил ствол автомата и острие офицерского топорика Легиона, невесть как оказавшегося в запасниках революционеров. По телу пробегала хорошо знакомая судорога – как и всегда перед боем или спецоперацией. Но на сей раз не было и следа дрожи в руках – то, что Мршаа годами считал посттравматическим синдромом, исчезло без следа вместе с сомнениями. Он давно не чувствовал себя настолько полным жизни.
К правительственному зданию тянулись клерки, торопившиеся занять места в кабинетах после обеденного перерыва. Все они направлялись к главной проходной, сквозь которую их словно засасывало внутрь, за забор.
Мршаа знал, что среди толпы чиновников скрывались боевики подполья, так же, как и он, готовящиеся к штурму здания. Это были крепкие, решительные люди, многие из которых имели за плечами боевой опыт. Даже доктор Хаат’ин, как оказалось, свои навыки получал на поле брани. Некоторые в прошлом имели офицерские звания, прекрасно разбираясь в тактике ведения боя и управлении людьми. У уж точно никто из фронтовиков не испугается свиста пуль над головой.
В положенное время Раэлен поравнялся с тремя другими революционерами. Хотя каждый двигался от разных улиц, все было рассчитано так, что никому не пришлось ждать или догонять другого, привлекая ненужное внимание. Мршаа поражала щепетильность, с которой оказались подогнаны друг к другу действия всех участников переворота, дотошность, с которой выверялись и расписывались роли и действия каждого, даже самого незначительного члена подполья вплоть до мельчайших временных интервалов. Все это разрабатывалось годами – поистине титаническая работа, достойная самых восхищенных эпитетов. Стройность плана Еланаара сама по себе внушала уверенность в успехе.
Смешавшись со спешащими на работу чиновниками, четверо революционеров двинулись в сторону КПП. Хаат’ин, шедший сбоку, чуть слышно насвистывал «Марш пехоты». Раэлен уже заметил, что доктор делал так всегда, когда сильно нервничал. Сейчас это было не к месту, но Мршаа не мог осуждать единственного чудом выжившего человека из всего 125 Пехотного полка, который во время войны ниарцы перемололи в кашу за двадцать минут.
Дойдя до офицера, сверявшего пропуски, Мршаа протянул свой. Это была грубая подделка, но бывший майор не собирался проходить по нему внутрь. Всё, что требовалось – это отвлечь внимание. В тот момент, когда проверяющий опустил глаза на каточку пропуска, у него за спиной в нескольких частях правительственного здания раздались взрывы.
И не только в нём. Десятки самых разных построек по всей столице – правительственные учреждения, казармы Шестого Легиона, объекты инфраструктуры и коммуникаций – сотни зданий по всей стране сотряслись от синхронно детонировавших зарядов самодельной взрывчатки. Серия взрывов составляла одну из основ плана государственного переворота, разработанного Еланааром. Она должна была застопорить отлаженную государственную машину Директории, вывести её из строя, посеять панику и неразбериху в рядах руководства. Воцарится анархия. Пускай ненадолго – но за то время, пока власти будут приходить в себя, революционеры должны захватить все ключевые объекты и отстранить от рычагов управления государством нынешнее правительство. В Шат Нааре это тем проще сделать, что значительная часть легионеров недавно оказалась переброшена на юг страны, где подпольщики в качестве отвлекающего манёвра устроили небольшой бунт.
Пронести и заложить взрывчатые вещества в тщательно охраняемые объекты помогли люди, которых раздувшиеся от осознания собственной важности чиновники, бизнесмены и прочие представители элиты общества привыкли считать вторым сортом, видя в них ни на что не способных неудачников, существ, само рождение которых было случайностью и ошибкой. Уборщики, сантехники, ассенизаторы, дворники, мелкие клерки, секретари и курьеры, воспринимаемые лишь как необходимые для работы принадлежности, наподобие канцелярских скрепок или телефона. Люди, которых привыкли не замечать, пока не понадобится где-то починить трубу или напечатать письмо. Живущий на жалкую зарплату без надежды на повышение и безо всяких перспектив бесцветный офисный планктон и техперсонал. Озлобленный на жизнь, на своих начальников и само мироустройство, мечтающий о переменах народ. Идеальные союзники для Еланаара. Долгие годы, никем не замечаемые, они приносили на своё рабочее место взрывчатку – совсем немного, по чуть-чуть, чтобы никто не смог этого обнаружить. Закладывали её где-нибудь в потаенном уголке здания, подальше от чужих глаз, чтобы потом, в означенное время, за день перед началом революции, подсоединить к накопившейся массе взрывчатого вещества детонатор с таймером…
Охранявшие небоскрёб Директории солдаты и шедшие на работу клерки, вздрогнув от неожиданности, повернулись в сторону взрыва. В следующую секунду Хаат’ин вонзил стилет между ребер проверяющего офицера. Пока обмякший военный оседал на землю, неверяще глядя на собственную кровь, революционеры бросились к остальным дежурным. Выхватив из-за пазухи топор, Раэлен уложил одного противника мощным ударом по голове, раскроив бедняге череп. Другой заговорщик полоснул солдата бритвой. Эта жуткая картина вызвала панику среди гражданских, поднялись истошные крики, началась беготня.
То, что нужно.
Из караулки донеслась быстрая стрекотня автоматов – знак того, что повстанцы расправились с остатками охраны на КПП. Достав свой «бакт’рам» Мршаа залег у одного из опорных столбов забора, временно, как и прочие его товарищи, перейдя к обороне. Он видел, как по парку метались напуганные люди, мешая поднятым по тревоге охранникам целиться в революционеров. Зато паникующая толпа практически не мешала засевшим на крышах прилегающих домов снайперам вести прицельный огонь по солдатам, выделявшимся из одетой в плащи схожего цвета и фасона публики своими яркими мундирами. Те из охранников, кого не настигли пули, достаточно быстро сообразили, что к чему и попрятались по кустам, за стволы деревьев, за массивные мраморные урны – в общем, за любое укрытие, которое могло их защитить. Это спасло жизнь многим, однако КПП остался в руках повстанцев на время, необходимое для того, чтобы опустить толстые стальные стержни, загораживающие проезд на территорию правительственного здания.
В это самое время из-за угла вынырнула колонна разнообразных автомобилей: грузовики, автобусы, фургоны, седаны. Многие из них сбросили с себя уже ненужную маскировку под мирные транспортные средства, ощетинившись стволами пулемётов и огнемётными горелками. Другие были набиты бойцами повстанцев. На полном ходу влетев на мраморные дорожки парка, колонна разделилась на несколько групп, каждая из которых понеслась к одному из входов в здание, по пути поливая огнем и свинцом залегших в кустах охранников. Ещё несколько грузовиков затормозили у КПП, и из их кузовов один за другим стали выскакивать революционеры.
– Первый взвод организует оборону КПП, второй, третий, четвертый начинает зачистку территории. Пятый за мной! – привычным командным голосом, размахивая окровавленным офицерским топором, раздавал указания Мршаа. Он оказался в своей стихии, он вновь вел людей в бой, не испытывая никакой дрожи в руках – и, черт побери, несмотря ни на какие обстоятельства, был счастлив.
Пятый взвод быстро преодолел расстояние до центрального входа в небоскрёб Директории. Пробежав по аллее, озаренной отсветами пламени горящих кустов, ведомые Раэленом боевики оказались в громадном вестибюле высотки. Помещение, ещё недавно поражавшее посетителей роскошью своей отделки, сейчас оказалось основательно попорчено. Один из подорванных зарядов был заложен здесь, в лифтовой шахте, и оставил после себя торчащие в разные стороны куски арматуры, искореженные остатки лифтов, куски бетона по всему полу и ещё не осевшую пыль. Посреди трупов случайных жертв из гражданских, погибших от подрыва бомбы, лежало немало охранников с пулевыми ранениями: шокированные внезапно разлетевшейся на кусочки лифтовой шахтой, они не смогли организовать сопротивление ворвавшимся внутрь участникам восстания. Два человека с фиолетовыми повязками революционеров на руках, охранявшие вестибюль, отрапортовали, что первый этаж зачищен, однако раздававшиеся сверху звуки перестрелки красноречиво говорили о том, что здание всё еще не находится под контролем повстанцев.
Поднявшись по лестнице на третий этаж, Мршаа наткнулся на первого мёртвеца с фиолетовой повязкой на рукаве. Двумя этажами выше они нагнали штурмовую группу, замедлившую продвижение из-за сопротивления обороняющихся: охранявшие здание солдаты перегруппировались и надежно закрепились этажом выше. Несколько убитых повстанцев лежали, распростертые на лестнице; трое человек сидели у стен, кривясь от боли и зажимая свои раны.
– Что там? – спросил бывший майор командира штурмовой группы.
– Несколько охранников укрепились наверху и не дают продвигаться вперед. Основательно засели, завалили проход стульями и столами. Ну ничего, сейчас подоспеет одна из групп с боковой лестницы, отвлечет их, и тогда мы ударим.
– Нельзя, слишком долго, – Мршаа покачал головой.
Командир группы, бывший сержант, видавший виды вояка, недовольно нахмурился.
– Я уже потерял двух бойцов, ещё трое не в состоянии продолжать бой. Я не поведу людей в лобовую атаку. Послушай, дело верное: у них только стрелковое вооружение, никаких гранат, так что мы здесь в безопасности. Дождемся вспомогательной группы, и пойдем дальше – по графику и без потерь.
В другой ситуации Раэлен согласился бы с ним, но не сейчас.
Минувшей ночью его растолкал один из дежурных, несших вахту у телефонов. На вопрос, в чем дело, он ответил, что кто-то потребовал немедленно услышать Раэлена Мршаа. Пароль, которым пользовались для связи подпольщики, назван не был, однако звонивший сказал, что все знает об «их деле». Взяв трубку со смешанным чувством тревоги и гнева, бывший майор ожидал услышать кого угодно, но только не Олега.
– Ты? – удивился Раэлен. – Ки-шоот, какого… Кто ты вообще такой?
– Я это я. Эта телефонная линия защищена – во всяком случае, пока. Но я не знаю, как долго это продлиться. Так что слушай внимательно, и не перебивай…
После этого он принялся перечислять имена пришельцев, занимавших видные государственные посты и тех из чиновников и военных, которые подозревались в принадлежности к инопланетной расе. Список впечатлял. На вопрос, откуда такие данные, было сказано лишь, что его союзники хорошо поработали. Не то чтобы Мршаа доверял этому странному человеку, который, вероятно, и сам был пришельцем. Но отставной легионер твердо решил, что в ходе грядущей революции всех перечисленных необходимо арестовать, а затем уже разбираться с тем, кто они на самом деле. И теперь он боялся, что чужаки, часть из которых должна сидеть в кабинетах штурмуемого здания, смогут скрыться прежде, чем он до них доберётся.
– Нет, слишком долго. Я сам пойду на штурм, если вы боитесь. Где тут у вас огнемётчик? Будет прикрывать.
Нёсший огнемёт боец оказался здоровенным детиной, находившимся, судя по расширенным зрачкам, в состоянии легкого наркотического опьянения – видимо, так он боролся со страхом смерти в бою. Обвязавшись солдатскими ремнями в качестве страховки и удерживаемый четырьмя повстанцами, он взобрался на перила лестницы таким образом, чтобы быстро высунуть ствол огнемёта за край перекрытия верхнего этажа и, не глядя, сделать выстрел. Пока производились все эти манипуляции, Мршаа и несколько солдат, вызвавшихся идти за ним в первом ряду атакующих, осторожно поднялись вверх по лестнице, чтобы оказаться как можно ближе к позициям охраны, но при этом не попасть в зону обстрела. Остальные приготовились следовать за Раэленом, понукаемые сержантом, который, хоть и не был доволен происходящим, тем не менее, решил попытаться воспользоваться складывающейся ситуацией, раз уж нашелся безумец, сам вызвавшийся лезть под пули.
Когда все заняли свои места, Мршаа дал отмашку к началу действий. Послышался характерный рёв пламени, вырывающегося из раструба огнемёта, и Раэлен со своими бойцами рванул вверх по лестнице, перескакивая разом через несколько ступеней. Очутившись на нужном этаже, он с облегчением увидел, что расчет, на котором строился весь этот рискованный план, оказался верным. Струя горючей смеси не могла дотянуться до забаррикадировавших дверной проём охранников, она ударялась в потолок, ниспадая на пол огненным дождем. Но чтобы понять это, требовалось какое-то время, и солдаты, повинуясь естественному страху перед огнем, инстинктивно спрятались за свое укрытие. Это продолжалось очень недолго, но достаточно, чтобы Мршаа со своими людьми смогли занять удобную позицию. Двое противников были убиты сразу, остальные вновь укрылись, на сей раз от пуль. Это дало возможность одному из повстанцев подобраться поближе к наспех нагроможденной из мебели баррикаде и просунуть между ножками стульев на сторону обороняющихся гранату.
– В укрытие! – закричал он. Революционеры прижались к стенам, прикрыв головы руками, вслед за чем прогремел взрыв. Проход был свободен.
Больше подобных серьезных препятствий на пути восставших не было. Основная масса охраны была сосредоточена на подходе к зданию и на нижних его этажах, так что большинство из них оказались либо убиты, либо разоружены в самом начале штурма, и чем выше приходилось подниматься по лестнице, тем слабей и реже становилось сопротивление. Зачищая кабинет за кабинетом, бойцы повстанцев гасили редкие очаги сопротивления. Большинство охранников, поняв безнадёжность своей ситуации, и вовсе предпочитали сдаваться на милость победителей.
Это существенно облегчало задачу Мршаа. Не дожидаясь сержанта и его людей, методично зачищавших отведенную им планом штурма зону ответственности, Раэлен с пятым взводом направился к Залу Собраний. Сегодня здесь проходило собрание Директоров, на котором планировалось обсудить ситуацию в Ниарском Королевстве и то, какую позицию следовало занять по отношению к принцу Теи. Если никто не сбежал, то вся верхушка Директории сейчас должна находиться именно там.
Так и вышло.
Разоружив нескольких охранников у входа в Зал, Мршаа и его люди, выбили дверь и ворвались внутрь, стреляя в воздух. В громадном помещении, выполненном в виде амфитеатра, собралось множество людей: министры, их помощники, делегаты от законодательного собрания, и семеро из двенадцати директоров. Некоторые из присутствовавших сидели, понуро свесив головы, другие выглядели испуганными. Кое у кого началась истерика.
– Я – Директор Аурвелорн, – сказал, изо всех сил пытаясь сохранить чувство собственного достоинства, человек, стоявший в центре Зала на трибуне. – Кто вы и по какому праву врываетесь сюда?
Аурвелорн смотрел на Мршаа, закусив губу. Тот не торопился с ответом. Пока его люди вставали по периметру Зала Собраний, держа оружие наизготовку, он нарочито медленно спускался по богато отделанной лестнице вниз, к центру амфитеатра, смотря то на одного, то на другого чиновника. Большинство отводили глаза в сторону, или же, наоборот, неотрывно смотрели на висевший на шее автомат. Воздух вокруг наполняли эманации страха. Лишь когда Раэлен поравнялся с директором Аурвелорном, смерив того взглядом, он удостоил бывшего правителя государства ответа:
– Моё имя – Раэлен Мршаа. С этого момента вы все находитесь под моим арестом. Директории пришел конец.
