Ана Эм
Очевидный выбор
13
– Значит, в ресторане, все совсем плохо? – спрашиваю я, переодеваясь в одежду, которую захватила с собой – брюки и рубашку. Эмма сидит на диване и тяжело вздыхает.
– Да, сегодня было два с половиной человека. Если так пойдет и дальше, через пару недель мы закроемся.
– Вот черт. – плюхаюсь на диван рядом с ней.
– А как прошла твоя тренировка?
– Не спрашивай.
– Не понравилось?
– Дело не в этом. Помнишь того парня, что подвез меня к ресторану на мотоцикле?
– Ага.
– Так вот, это Рафаэль – мой сегодняшний тренер.
Кажется, её это не совсем удивляет.
– Ну, Париж только кажется большим городом.
– Да, но думаю, что он еще и брат Тристана.
Её брови сходятся на переносице.
– У Тристана есть брат? Он никогда мне об этом не говорил.
– Мне тоже. Я узнала от Марселя.
– Марселя?
– Да. Видела бы ты этого Рафаэля. Он практически копия Тристана.
– Настолько похожи?
– Даааа, как близнецы. Ну, вроде того. Сходство поразительное.
– Вау! Не могу поверить, что у Тристана есть брат-близнец. За пару лет, что мы вместе с ним проучились, он ни разу его не упомянул.
– Это разве не странно?
Она поджимает губы.
– Может, у него есть на то причина.
– Возможно. Не удивлюсь, если это из-за Рафаэля они не общаются. Он тот еще сукин сын.
– Опять ты это делаешь. Перестань.
– Что делаю? – недоумеваю я.
– Судишь о человеке, не зная его.
В её глазах нет осуждения, скорее простое напоминание мне не быть сукой.
– Он мне нагрубил. – защищаюсь я. – Слышала бы ты, что и как он мне сказал.
Эмма склоняет голову, как бы изучая меня.
– Он тебе понравился, да?
– Что? – усмехаюсь я, складывая руки на груди. – Не смеши меня! Он не в моем вкусе.
– Но ты разочарована. И злишься. Словно он не оправдал твоих ожиданий.
– Ну, да…в смысле, он ведь брат Тристана. А Тристан он такой…
– Тристан.
– Даааа.
Улыбка растягивается на её лице.
– Не поступай так с собой. – вдруг говорит она. – Не жди ничего от других людей. Всегда найдется какое-то слово или поступок, который вернет тебя с небес на землю. Поэтому просто не строй никаких ожиданий, Дана. Я знаю, ты это умеешь.
Её слова оседают в моем сознании, и я понимаю, что она права.
– Ты всегда была такой мудрой?
Она начинает смеяться.
– Нет. Пара тройка неудачных романов, предательство и тысячи разных людей сделали свое дело.
– В такие моменты мне кажется, что я вообще ничего не смыслю в этой жизни.
– Не правда, есть кое-что чему у тебя можно поучиться.
– Чему?
– Ты не зацикливаешься на прошлом. Просто живешь настоящим. Это здорово. Продолжай в том же духе, и у тебя все получится.
Не могу удержаться от наплыва эмоций и стискиваю подругу в объятиях. Иногда тебе нужен такой человек рядом, который скажет – ты неплохо справляешься, так держать! Эмма всегда была для меня именно таким человеком.
– Ладно. – выпускаю её. – Мне пора. А то мама голову снесет.
– Она заедет за тобой?
– Нет, её водитель.
Хватаю сумку с дивана, оставляя спортивную одежду у подруги.
– Пожелай мне удачи. – говорю я у выхода.
– Она тебе вряд ли поможет.
Я усмехаюсь. Тоже верно.
Закрываю за собой дверь, мысленно готовясь к обороне. В голове почему-то снова всплывает та несчастная тренировка. Я кажется, впервые в жизни кому-то так ответила. Да, бывало конечно, я кому-то грубила, но вот так ставить кого-то на место мне еще не доводилось.
Эмма права, мне стоит отбросить все ожидания и прошлое вместе с ними. Стоит перестать бояться собственной матери. Я всегда сама делаю выбор в пользу чего-то хорошего, положительного. Нужно просто сделать то же самое и с моей мамой. Спускаюсь вниз по лестнице и слышу шаги. Замедляюсь, чтобы ни с кем не столкнуться. И тут вижу парня с бумажным пакетом в руках, поднимаю глаза выше и замираю.
Рафаэль.
Какого хрена?
Он останавливается на верхней ступеньке всего на секунду, затем поднимается выше.
– Ты что следишь за мной? Какого хрена ты здесь делаешь? Нет, серьезно, это ненормально!
На его лице совершенно скучающее выражение лица. И он полностью меня игнорирует, приближается, так что мне приходится отступать назад, пока я не упираюсь в дверь.
И снова этот пренебрежительный взгляд, его рука тянется куда-то за моей спиной, и я задерживаю дыхание. Он стоит так близко, что между нами теперь только несчастный пакет. Слышу что-то очень похожее на ключ в замочной скважине. Темные глаза парня пронзают меня насквозь. Щелчок, еще один.
– Может, отойдешь. – вдруг говорит он.
Мой мозг начинает медленно анализировать ситуацию, посылая сигналы ногам. Я отодвигаюсь, чувствуя, как сердце колотится о ребра. Ничего не говоря, он молча открывает дверь. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но дверь тут же захлопывается.
Вот же идиотка!
Он здесь живет.
А я решила…Черт!
Как же стыдно.
Так, у меня нет сейчас времени на это. Соберись, Дана. Каковы шансы, что вы еще раз встретитесь? Нулевые! Правильно. Ты не так часто приезжаешь к Эмме, а уж в тот спортзал теперь точно ни ногой. Твой позор останется здесь на лестничной клетке.
Разумеется, самый любимый ресторан моей матери – один из самых дорогих в городе. Мысленно закатываю глаза. Я неплохо выгляжу, но все равно выделяюсь на фоне всей этой роскоши.
Столик, за которым сидит мама, приближается. И я приказываю себе расслабиться.
Элеонора замечает меня, и когда я подхожу, она бросает на меня оценивающий взгляд.
– Привет,мам. – говорю я, как можно непринужденней.
– Здраствуй, Дана.
Сажусь напротив нее в мягкое кресло.
– Ты опоздала, так что я уже сделала заказ.
Я даже в этом не сомневалась. Её идеально уложенное каре того же цвета, как и мои волосы, практически не шевелиться, даже когда она двигает головой. Ей обязательно быть такой идеальной?
– Ты приехала одна? – спрашиваю я.
– Да, я ведь тебе уже говорила. Ты что, мне не слушала?
– Ну, ты же знаешь. У меня так всегда. В одно ухо влетает, в другое вылетает. – молодец, Дана. Ей нечего на это ответить.
– Зачем позвала? – ровным голосом интересуюсь я.
– Я что не могу пообедать с собственной дочерью?
– Можешь. Но давай на чистоту, мы ни разу не ели вдвоем.
Не знаю, что со мной. Но сегодня во мне намного больше уверенности, чем обычно. А я даже еще не пьяна.
Она в растерянности смотрит на меня. Наверное, пытается вспомнить все совместные ужины.
– Откуда в тебе такая дерзость?
– На боксе понахваталась.
Мама морщится, будто я только что выругалась. И впервые в жизни меня это даже забавляет.
– Бокс – не самое подобающее занятие для леди.
– Тогда, наверное, хорошо, что я не леди.
Упс, неужели я только что перегнула палку? Элеонора в шоке. Может, дело в том, что здесь нет отца? Против них двоих мне сложно бороться.
Официант приносит нам блюда. Два стейка. Я как раз голодна. Поэтому тут же накидываюсь на еду, пока мама мастерски меняет тему.
– У вас с Шоном все хорошо?
Кусочек мяса едва ли не застревает в горле, и мне приходится сделать глоток воды.
– А что?
– Мы ужинали с ним и его родителями. В Нью-Йорке.
Последнее слово она подчеркивает.
– И?
– И тебя там не было.
– Логично, ведь я здесь.
– Дана, вы собираетесь пожениться, ты должна быть рядом с ним. Особенно, когда ему вот-вот дадут повышение.
Повышение? Впервые слышу.
– У меня здесь есть работа, которую я не могу оставить.
– То, чем ты занимаешься сложно назвать работой.
Пожимаю плечами.
– Работа, как работа.
– Дана…
– Мам. – я откидываюсь на спинку дивана. – Просто смирись уже, прошу. Я такая, какая есть. И это уже не исправить ни медицинским университетом, ни престижной работой.
Я ищу разочарование в её глазах, но не нахожу его. Только беспокойство. Искреннее. Но она тут же моргает и смахивает его.
– Ты достойна лучшего. – просто говорит она.
– И чего же? А? Чего я достойна?
– Что ты хочешь от меня услышать? Что я не хочу видеть свою дочь обслуживающим персоналом? Да. Мне невыносимо наблюдать за тем, как ты растрачиваешь свою жизнь впустую.
– А кто не растрачивает? Шон, который вечно в работе, что наверное, даже не знает, как веселиться? Или папа, который пропустил мое выступление в школе, как я впервые училась плавать или как я упала с велосипеда и разбила себе коленку? Его не было рядом, ни разу. Но зато он спасает другие жизни. Стоит ли это того, что теперь я вообще думаю, а был ли у меня когда-то отец?
Слова просто слетают с языка. Не знаю, что мне придает сил, этот город? Мои друзья? Или тот факт, что я впервые в жизни осталась сама по себе?
– Твой отец сделал все, чтобы мы с тобой ни в чем не нуждались.
– Забавно, потому что все, что мне было нужно на самом деле – это его присутствие.
У неё нет слов, но нужны ли они вообще. Ведь она знает, что я права. Потому что она и сама всю жизнь провела в одиночестве. Осознание этого накатывает волной. Моя мама больше не кажется мне страшным монстром или роботом. Она вдруг стала обычным человеком, из крови и костей, как и я.
Мы продолжаем доедать стейк в молчании. Даже когда нам приносят кофе, мы не говорим ни слова. В своей голове, я начинаю прокручивать последние события. И мне становится грустно от того, что придется выйти на работу и наблюдать за умирающим местом.
– Надолго ты в Париже? – спрашиваю я, пытаясь отвлечься.
– На три дня. – сообщает она, попивая чай.
– А чем займешься сегодня вечером?
– Мы с Мэри-Энн и другими знакомыми хотели поужинать где-нибудь.
Меня вдруг прошибает молнией. У моей матери же целая толпа знакомых в Париже. Разные влиятельные люди, их жены. И никто из них явно не пользуется Instagram.
– Мам, мне нужна твоя помощь. – вдруг вырывается из меня.
– Наконец-то ты это осознала. – она ставит кружку на блюдце и выпрямляется, внимательно слушая меня.
Так, мне нельзя говорить, что это место, в котором я работаю, потому что она в жизни не потащит туда своих друзей.
– Мой друг недавно открыл ресторан, и из-за моей оплошности у него теперь проблемы. Ты не могла бы сегодня поужинать там со своими друзьями.
Она внимательно изучает меня взглядом, а мое сердце готово вырваться наружу.
Пожалуйста, скажи да. Молю, ты моя последняя надежда.
– Что за ресторан?
– Не волнуйся, не забегаловка. Еда там потрясающая. Отец Эммы был там, и он в восторге.
– А что за оплошность?
– Неважно. Ну, так что? Ты согласна?Обещаю, ты не пожалеешь.
Она сомневается. Это написано на её лице.
– Пожалуйста.
Черт, да я даже так не просила, когда не хотела идти на прием в детстве.
– Хорошо. – наконец, говорит она. – Но у меня есть условие.
Ну, разумеется, есть.
– Какое?
– Неделя в августе. Проведи с нами неделю в Ницце, и я приду сегодня.
Вот черт! Это просто неподъемное условие. Но я стискивая зубы, натягиваю улыбку и отвечаю.
– Договорились.
14
На всех парах, несусь в ресторан, чуть не сшибая с ног старушку с собачкой. Залетаю в совершенно пустое место. Марсель поднимает на меня глаза, прислонившись к барной стойке, пока я пытаюсь отдышаться.
– Ты ненормальная. До сих пор боишься опоздать? Даже сейчас?
– У нас сегодня будут гости.
– Что? – раздается голос из кухни, и через секунду я вижу Тристана.
Я киваю.
– Моя мать придет. Со своими друзьями.
– Твоя мать? – слышу удивленный голос Эммы за спиной Тристана.
– Ага.
Я приближаюсь к ним.
– И что ты ей пообещала взамен? Рабство?
Из меня вырывается смешок. Черт, легкие болят от того, как быстро я бежала.
– Как мило. – говорит Марсель. – Но ты же понимаешь, что даже если все наши мамы придут, это ничего не исправит.
– Нет, это ты не понимаешь. – возражаю я, наблюдая за тем, как лицо Эммы проясняется.– Есть кое-что, чего я вам не рассказала.
Смотрю на Эмму, и мы посылаем друг другу улыбки.
– Дана из невероятно богатой и влиятельной семьи в Нью-Йорке. – поясняет она. – А это значит, кто бы сегодня не вошел в эту дверь, уже завтра все газеты этого города будут писать об этом ужине.
– Ага. – перевожу взгляд на ошарашенного Тристана. – Мэри-Энн, близкая подруга матери владеет издательством.
– Твою мать! – выкрикивает Марсель.
А Тристан стремительно сокращает расстояние между нами и обхватывая меня за лицо, целует в щеку. Когда он смотрит мне в глаза, что-то внутри меня расцветает, сердце начинает бешено стучать, и я улыбаюсь.
Снаружи слышаться голоса, и мы все переводим глаза на компанию парней, располагающихся на веранде.
– Мишель? – удивляется Марсель и тут же вылетает на улицу.
Ладони Тристана выпускают меня, но слишком медленно. Его взгляд полон благодарности. Воздух между нами начинает электризоваться, а в голове проносится мой сегодняшний сон.
Смахиваю его, отстраняясь. Нет. Я не могу себе позволить вот так смотреть на него, и уж тем более хотеть. Но очевидно, у моего тела свое мнение.
***
Ресторан оживает на глазах. Друзья Марселя, иностранцы, привлекают народ. Пару столов внутри и все снаружи теперь не пустуют.
Я несу заказ тем первым парням. Слышу речь на итальянском. Все четверо невероятно привлекательны, молоды и веселы.
– Да ты тогда был в стельку пьян, Лео. – смеется блондин с голубыми глазами.
– Наверное, поэтому та дамочка показалась мне такой привлекательной.
Они начинают смеяться. И у меня в голове загорается идея.
– Простите, – говорю я на итальянском, все парни удивленно поднимают на меня глаза. – Не могли бы вы ответить на пару вопросов для странички ресторана на камеру?
– Ты знаешь итальянский, красавица! – улыбается кучерявый брюнет. – Для тебя все, что угодно.
Я тут же достаю телефон из заднего кармана джинсов, в которые переоделась здесь.
– Что привело вас в Париж? – спрашиваю я, наведя камеру на всех четверых.
Парень с русой бородой отвечает первый.
– Любовь и вкусная еда, разумеется.
Остальные утвердительно кивают.
– А почему вы выбрали это место для ужина?
– Наш друг, Раф, посоветовал нам. – отвечает четвертый с огромной тату на шее.
– И как вам еда?
– Невероятна! – отвечает Мишель. – Так же, как и миленький оператор.
Я улыбаюсь и убираю камеру.
– Спасибо вам. – говорю я.
– Это тебе спасибо, красавица. – подмигивает кучерявый парень. – Как тебя зовут?
– Дана. – показываю бейджик.
– Я Фабиано, этот блондин Мишель, татуированный Данте, а рыжий Лео.
– Приятно познакомиться. – улыбаюсь я. – Вам еще что-нибудь принести.
– Нет, спасибо. – отвечает Фабиано. – Только если ты сама не хочешь к нам присоединиться.
– Я бы с радостью, но еще есть люди, помимо вас.
И слава Богу.
Они понимающе кивают, и я возвращаюсь в ресторан. На кухне снимаю поваров в работе. Как Люк тонко нарезает мясо, как специи опускаются на кусочки рыбы, когда Луис переворачивает их. Затем Изабель, которая мешает теплый шоколад в кастрюле. После Эмму за жаркой, огонь поднимается все выше и выше, а подруга ловко перемешивает содержимое. Никто из поваров больше не посылает мне странных взглядов, никто не выгоняет меня из кухни и не спрашивает, чем это я занимаюсь.
Тристан аккуратно выкладывает мясо на белоснежную тарелку, сверху кладет веточку чего-то. Затем поднимает на меня глаза. И снова этот взгляд, от которого повышается пульс.
– Из тебя хреновый бизнесмен. – шепотом подначиваю его.
– Зато я хорошо разбираюсь в людях. – подмигивает он.
Его лицо светится, и мне становится тепло. Я радуюсь, потому что радуется он.
– Готово. – говорит он, вытягивая меня из мыслей.
Киваю и беру тарелку, собираюсь уходить, но он неожиданно берет меня за свободную руку и подносит её к своим губам, оставляя легкий поцелуй.
– Это, я могу себе позволить. – шепчет он.
Я закусываю губу и тут же вылетаю из кухни на трясущихся ногах. Черт, это ведь так неправильно, но тогда почему мое сердце говорит мне обратное.
Оставляю блюдо за одним из столиков, в окно наблюдая за тем, как Марсель смеется со своими друзьями. Неужели для моего счастья действительно так мало нужно?
Я счастлива, да.
Слышу, как открывается входная дверь и бегу встречать гостей, ожидая увидеть маму, но это Элиот. А вместе с ним высокая стройная блондинка лет тридцати и парень в очках.
– Добро пожаловать. – говорю я вежливо, посылая другу вопросительный взгляд.
Но он только ухмыляется.
– А разве это место не закрылось? – удивленно спрашивает девушка.
– Как видишь, нет, Натали. – отвечает Элиот.
Она с другим парнем проходят в зал, а я шепчу другу.
– Ты же говорил, что твои друзья отказались здесь есть.
– Так и есть. Они-моя работа. Натали – редактор журнала, а Джошуа – журналист. Ты мне должна, дяволенок. Знала бы ты, чего мне стоило уломать их прийти сюда.
– Задействовал всю свою сексуальность и чувство юмора?
Он фыркает.
– Хуже, согласился снять для них рекламу взамен на коротенькую статью об этом райском месте.
– Элиот… – у меня нет слов.
Он наклоняется и чмокает меня в щеку.
– Отблагодаришь меня позже. А я пойду включать все свое обаяние, на случай, если еда и правда отстой.
Я толкаю его локтем в живот. Но он только смеется и присоединяется к остальным. Беру у них заказ и бегу на кухню. Выхожу обратно и замираю, наблюдая за тем, как Марсель ведет маму и троих её подруг к столику у окна. Делаю глубокий вдох.
– Это твоя мама? – вдруг возникает Адалин из ниоткуда.
– Да.
– Выглядишь так, будто сейчас в обморок упадешь.
– Она не знает, что я здесь работаю.
– О-о-о, я так понимаю, это проблема.
– Ты даже представить себе не можешь насколько.
Марсель подходит к нам.
– Я возьму этот столик. – говорю ему.
– Почему? – на секунду удивляется он, но потом резко оборачивается и снова переводит взгляд на меня. – А я то думал, кого мне напоминает эта женщина? Теперь понятно. Удачи.
Делаю еще один глубокий вдох и направляюсь к ним.
– Готовы сделать заказ? – выпаливаю я дежурную фразочку.
Мама тут же поднимает на меня шокированный взгляд.
– Дана? – восклицает Мэри-Энн. – Ты здесь работаешь?
– Да. – вежливо улыбаюсь, чувствуя острый взгляд матери на себе.
– А мы гадаем, куда ты пропала. Элеонора упоминала, что ты теперь в Париже, но мы и не знали, что ты здесь работаешь.
Я только и могу, что улыбаться. Надеюсь, мое лицо не треснет.
– Да, решила не сидеть на шее у родителей и Шона.
– Умница. – говорит одна из женщин. – Вот бы моей Шарлотте твои мысли, а то у неё на уме одни только магазины.
Мама переводит на нее странный взгляд, якобы спрашивая – ты это серьезно?
– И не говори, Розали, – негодует еще одна незнакомка, она выглядит старшей остальных. – Моя Джейн сейчас в Сен-Тропе, и один Бог знает, чем она там занимается.
Все четверо начинают посмеиваться. А по лицу мамы я понимаю, что она, кажется, расслабилась.
– А здесь довольно много иностранцев. – замечает Мэри-Энн. – Как ты, справляешься?
– Знаю пару языков.
– Поразительно. – восхищается Розали. –Твоя мама умолчала и об этом.
Разумеется, моя мать ведь только о французском, который она собственноручно насильно впихивала в меня в школе. Спасибо, ей за это.
– Да, это мама привила мне любовь к языкам.
Мама посылает мне благодарный взгляд, и в нем теплится что-то еще. Очень похожее на гордость.
– Вы готовы сделать заказ? – наконец спрашиваю я.
– Можешь нам что-то посоветовать? – просит Мэри-Энн.
– На мой вкус, здесь все невероятно. Наш шеф объездил весь мир, обучаясь. Но я бы рекомендовала Террин из фуа-гра, очень нежный, еще Патэ из телятины с древесными грибами и фисташками, ну, и разумеется, Мясной тар-тар. Пальчики оближешь.
Мы с Марселем перепробовали все блюда, когда повара тестировали их, так что я и правда знаю, о чем говорю.
Дамы делают заказ, вежливо благодарят меня, а я гадаю, относились бы они ко мне так же, если бы не моя мама.
К концу вечера ресторан делает новый вдох. Конечно, народу не столько, как на открытии, но думаю, мы выиграли этот раунд. Призрак Моник больше не блуждает среди этих стен, а я с радостью снимаю этот момент на камеру и выкладываю в сеть.
Мама с подругами уходят в полном восторге, обещая вернуться еще. Редактор Элиота, кажется, тоже давольна. Она даже взяла контакты Тристана для статьи. Они хотят взять у него интервью для журнала. Думаю, она решила сделать это, когда увидела его лично. У неё чуть ли слюна на пол не капала.
Когда я удовлетворенная и немного уставшая выхожу в ночной Париж, с моего лица не сползает улыбка. Достаю телефон из сумки с желанием написать сообщение. Обнаруживаю несколько пропущенных от Шона. Но игнорирую их и открываю чат с незнакомцем.
Я: Я счастлива!
Загораются две галочки.
Он: Поделишься секретом?
Я: Думаю это все Париж.
Он: Ты так влюблена в него?
Я: по уши! А ты нет?
Он: Не думаю, что в моем словаре есть такое слово, как "любовь"
Я: Звучит как-то грустно
Он: Это жизнь
– Дана! – окликает меня Марсель, и я оборачиваюсь. – Не хочешь присоединиться к нам с ребятами?
Он кивает куда-то дальше по улице, и я замечаю тех итальянцев возле трех мотоциклов. Ну, разумеется, они еще и на мотоциклах.
Первая реакция – отказаться, но домой как-то не особо хочется, а планов на вечер нет. Поэтому я решаю, а почему бы и нет.
– Красавица! – кричит мне Фабиано на французском, когда мы подходим. – А я уже и не надеялся.
Может, у меня совсем крыша поехала, раз я собираюсь ехать непонятно куда с четырьмя незнакомцами. Инстинкт самосохранения включается на полную.
– Держи свои руки при себе, дружище. – отвечает Марсель. – Она занята.
– Кем? Тобой что ли? – усмехается тот.
– Тебя это расстраивает?
– У меня вообще-то парень есть. – вклиниваюсь я.
Пять пар глаз тут же вонзаются в меня. И Фабиано начинает громко смеяться.
– У тебя есть парень? – удивляется Марсель.
– Да, мы живем вместе.
Фабиано разрывает еще больше. Мишель подходит к Марселю и хлопает его по плечу.
– Ты в ауте, друг.
Марсель растроенно выдыхает.
– А он француз? – вдруг спрашивает он.
– Нет.
Его лицо мгновенно оживает.
– Так, у тебя нет парня француза. Значит, это не считается.
Я тычу пальцем ему в грудь.
– Просто смирись уже.
Фабиано задыхается от смеха.
– А она мне нравится.
– Может, уже поедем? – предлагает рыжий с бородой, кажется, Лео.
Мишель забирается ему на мотоцикл. Брюнет Данте с тату на шее садится к Фабиано. А я забираюсь на место позади Марселя. Он помогает мне надеть шлем.
– Уже ездила на мотоцикле?
Я тут же вспоминаю Рафаэля и киваю. Что-то ёкает внутри меня при мысли о нем.
Почему я просто не могу выкинуть его из головы насовсем?
– Помни, на поворотах наклоняйся вместе с мотоциклом, даже если хочется сделать обратное. – поясняет он.
Снова киваю, и он заводит двигатель. Мотор начинает вибрировать у меня между ног. Адреналин запускает инстинкты, и я напрягаюсь всем телом, обхватывая Марселя за талию. Мы срываемся с места, едва я успеваю вдохнуть.