Ана Эм
Очевидный выбор
21
Вечер пятницы подкрался, как хищник к своей добыче. Именно так я себя и чувствовала. Нервно, паникующее. Хотя, добыча вряд ли осознает весь масштаб трагедии пока не становится слишком поздно. Но я все осознавала. Это не свидание – продолжаю говорить своему отражению. Выходит совсем неубедительно. Слышу смешок с дивана и оборачиваюсь.
– Что?
– Ничего. – Эмма ловко скрывает улыбку, но я то знаю, что она там была. – Ты хорошо выглядишь, Дана. И это Тристан, незачем так переживать.
В том то и проблема, это же Тристан.
– Он так сильно тебе нравиться?
– Что? Нет. Нет. Определенно нет.
– Думаю, одного нет было вполне достаточно.
Шумно выдыхаю.
– Просто…не знаю. Не знаю, почему я так нервничаю.
– Ты же сама сказала, что это не свидание.
– Так и есть.
– Тогда в чем проблема?
– Во мне.
– Ага. – поджимает губы, внимательно изучая мое лицо. – Боишься, что он может понравиться тебе еще больше?
– Возможно. Но я не готова к этому, не готова…не думаю, что смогу…это не правильно.
Эмма встает, подходит ко мне и кладет руки на плечи.
– Все, что произойдет сегодня вечером между вами не может быть неправильным, если ты этого хочешь. Сомнения – это нормально. Никто не может дать тебе гарантию, что все закончится хорошо. Но не забирай у себя шанс попробовать. Будь смелой.
Все, что могу – это кивнуть. Последний раз бросаю взгляд в зеркало на свое отражение – зеленое шелковое платье, позаимствованное у Эммы, потому что все свои платья я намеренно не взяла, шпильки, пара тонких сережек и волосы, собранные сзади, ведь так моя шея выглядит просто отпадно. Я пока не знакома с этой девушкой в отражении, но она определенно начинает мне нравиться.
Выхожу из квартиры, осторожно спускаясь по ступенькам. Вечер на крыше всплывает в памяти, едва взгляд касается его двери. Мой шаг замедляется, помню, как он проводил меня до двери, а я вернула его куртку. "Доброй ночи" – все, что он сказал. Замираю на последней ступеньке, потому что дверь неожиданно открывается.
Рафаэль не сразу замечает меня. Только закрыв дверь, он оборачивается, и его глаза медленно движутся вверх по моему телу, а рот слегка приоткрывается.
– Привет. – говорю я, спускаясь к нему.
Не пойму, он удивлен? Нет, вчера я точно сказала ему, что живу теперь у подруги.
– Ты красивая. – просто произносит он, и его слова теплом растекаются в каждую клеточку моего тела.
– Спасибо. – улыбаюсь.
Мы спускаемся ниже, молча, он толкает дверь, пропуская меня вперед. И вот черт! Тристан уже ждет меня, прислонившись к своей машине. Его взгляд встречается с моим, он улыбается и выпрямляется. Слышу, как Рафаэль выходит следом. Тяжёлая дверь с грохотом закрывается. Глаза Тристана медленно скользят от меня к Рафу, и судя по быстрой смене настроения на его лице, его брат – последний, кого он ожидал здесь увидеть.
Поднимаю глаза на Рафаэля, но его лицо ничего не выражает, абсолютно, однако я чувствую это напряжение, оно натягивается между ними и захватывает меня.
Что мне делать?
Просто перевожу взгляд с одного на другого.
Почему никто ничего не говорит?
– Рафаэль. – Тристан делает шаг навстречу нам, но Раф просто уходит, подходит к своему мотоциклу, надевает шлем, садится и уезжает.
Тристан провожает его взглядом, пока я приближаюсь к нему.
– Ты не знал, что он в городе, да? – тихо спрашиваю я.
– Нет. – тяжело вздыхает. – Вы с ним знакомы?
– Он живет на этаж ниже Эммы. Так что, да.
– Почему ты ничего мне не сказала? – в его вопросе нет упрека, просто интерес.
– Решила, это не мое дело.
Я вижу, как миллиард эмоций проносится на его лице, пока наши глаза не сталкиваются. На его губах озаряется улыбка. Слабая, но все же это она.
– Ты прекрасно выглядишь. – говорит он.
– Спасибо, ты тоже.
На нем белая рубашка навыпуск и темные джинсы. С первого взгляда кажется небрежно, но чертовски сексуально.
– Поехали. – предлагает он, и я понимаю, что на этом вопрос с его братом закрыт.
Всю дорогу до ресторана мы молчали, даже, когда нас усадили за столик, Тристан не проронил ни слова. Я уже видела этот его взгляд однажды, он затерялся глубоко в своих мыслях, и мне не хотелось тревожить его, ведь мне трудно понять, что он сейчас чувствует.
Не знаю, что произошло между ними, но это до сих пор мешает обоим.
Есть те, кто обрывает связи с семьей, уходит и не оглядывается назад. А есть те, кто никогда и не был близок с родными. Здесь все иначе. Мне почему-то кажется, что они не всегда были такими. Потому что только близкие люди могут причинить такую сильную боль.
Мысли сами уносят меня к Шону. Сложно ли мне без него? Очень. Но причинил ли он мне боль? Такую, как описывают в книгах, когда сердце разрывается на части и тебе становится трудно дышать. Нет. Потому что мое сердце все еще мирно бьется в груди, а дыхание устрашающе ровное. Будто бы не было никакого разрыва. Будто бы нас никогда и не было. И вот это как раз и ранит больше всего. Он знает, где я работаю, знает, но его нет, будто и меня никогда не было. Неужели из нас двоих, я и правда нуждалась в нем больше? Неужели чувства затерялись где-то много лет назад там же, где и зародились?
Неужели это и была любовь, и она прошла? Любовь и правда живет три года? Тогда в чем смысл? Для чего люди вообще сходятся? Зачем создают семьи? Чтобы избежать одиночества?
Вот она реальность бытия.
– Выбрала, что хочешь заказать? – голос Тристана возвращает меня обратно, я смотрю в меню перед собой, и понимаю, что даже слова оттуда не прочла.
Мне в принципе ненавистна идея выбирать что-то в ресторане. Как понять, что тебе понравится, а что нет?
– Выбери что-то на свой вкус. – предлагаю я, и отодвигаю меню. – Что-нибудь, от чего я почувствую себя лучше.
Он понимающе улыбается, и когда подходит официант, делает заказ.
– Итак, на что мне стоит обратить внимание? – спрашиваю я, осматриваясь по сторонам, как бы напоминая ему и себе, зачем мы здесь.
Он весело пожимает плечами, вот он, прежний Тристан вернулся.
– Просто скажи, что видишь.
Я оглядываюсь.
– Здесь уютная атмосфера, и пусть столы стоят довольно близко друг другу, я не чувствую дискомфорт. Вижу семьи, пары, подруг, компанию молодых людей.
– А чего не видишь?
Не совсем понимаю его вопрос, но продолжаю наблюдать, пока до меня наконец не доходит.
– Нет никого, кто пришел бы сюда один. – перевожу взгляд на Тристана. – Но ведь люди в принципе редко выбираются куда-то в одиночку.
– А почему?
– Не знаю, потому что грустно есть одному?
– Ты бы пришла сюда сама?
– Ну, если бы у меня была с собой книга, то да.
– А без книги?
– Вряд ли.
Он кивает.
– А ты когда-нибудь замечала кого-то в одиночестве на верандах, например?
В голову тут же приходит одна пожилая дама с собачкой, которую я как-то сфотографировала, она попивала кофе с десертом, и кажется, никого не ждала.
– Да.
–Как выглядят эти люди?
– Ммм, спокойными, умиротворенными.
– Они наслаждаются.
В его словах есть смысл.
– Ты хочешь создать такое место, куда можно было бы прийти одному?
Он качает головой.
– Такие места повсюду. В смысле, ты можешь прийти одна, куда захочешь. Но если тебе грустно или наоборот ты счастлива, пойдешь ли ты наедине с собой вообще куда-нибудь?
– Вряд ли.
– Помнишь, я рассказывал тебе о поварах на кухне?
Я киваю. Это трудно забыть.
– Так вот, я полагал, что вкусной еды достаточно, для того, чтобы людям хотелось возвращаться.
– Но дело не только в еде.
Он улыбается.
– Да, именно поэтому, ты мне нужна.
Странно, но эти слова трогают меня. И это приятно. Быть кому-то нужным. Даже если это и касается работы.
– Ты хочешь, чтобы я создала концепцию ресторана.
– Именно.
– А чем ты сам занимался все это время?
Он усмехается, но не успевает ответить, официант приносит и разливает нам вино по бокалам.
– Здесь можно курить? – спрашиваю я, он кивает.
Отлично. Достаю сигарету с зажигалкой из сумочки.
– Ответишь на вопрос? – прошу его, закуривая.
– Тебе кто-нибудь говорил, как сексуально, ты выглядишь с сигаретой в руках?
Выпускаю дым, не отрывая взгляда от него. Опасная территория, Тристан Ревиаль.
– Это не ответ на мой вопрос.
Он смеется, тепло, и так завораживающе.
– Я был одержим идеей создания чего-то своего. Но упустил так много, даже не вникая. Мне казалось, что я смогу разобраться со всем по ходу. Но вышло как-то не очень.
– А учитывая, что ты любишь все планировать…
– Да, я облажался.
Я поднимаю бокал.
– Так выпьем за то, что ты признал свои ошибки.
– За ошибки, – поднимает свой бокал. -ведь кем бы мы были без них?
Мы чокаемся.
Приносят первые блюда, и мой желудок ликует. Вкусная еда и правда может сделать тебя чуточку счастливым. Тристан сводит весь разговор ко мне, заваливая меня вопросами о моем детстве.
– Значит, ты была бунтаркой?
– Это не сложно, если у тебя есть свое мнение, которое никому не интересно. Иногда, становилось хреново, а иногда даже весело. Как-то я разозлилась на одном из приемов. Это было летом, за городом. У друзей моих родителей был небольшой пруд. И вот я сбежала туда прямо посреди вечера. Мне было лет десять. Одна девочка, которую я терпеть не могла, нашла меня. Мы сцепились языками, и в какой-то момент она со всей силы толкает меня. Ну, а учитывая мою удачу, сзади был только этот пруд.
– Черт. – хмурится он с улыбкой.
– Да, я окунулась с головой. Но это не самая худшая часть. Она завопила "Дана упала! На помощь!". Ну, разумеется, все сбежались на ее крики. А я думала, может, притвориться, что я и правда тону? Тогда, это хотя бы выглядело драматично.
– Но ты этого не сделала.
Качаю головой.
– Нет. Я вылезла в мокром платье на глазах у всех. Кто-то посмеивался. Но не мои родители, они были в ярости.
– Но это ведь была не твоя вина.
– А кого это волнует? С тех пор, я перестала винить Вселенную или кого бы то ни было за свои неудачи. Превратила стыд в веселье. Стало легче.
Я кручу двумя пальцами ножку бокала. И тут мысли принимают совершенно другой оборот.
– Я не люблю делать заказ в ресторанах. – серьезно говорю я.
Поднимаю на него глаза, но он не улавливает нить моей мысли. Перевожу взгляд на гостей. Кто-то по несколько минут зависает над строчками в меню, а уж если вы впервые пришли в какое-то место, так это просто Ад.
– Я не приду в ресторан грустной, потому что тогда вообще не знаю, чего хочу.
– Да, поэтому ты попросила меня сделать это за тебя.
– Да, попросила выбрать что-то, от чего я почувствую себя лучше.
– Тебе лучше?
– Намного. Но дело не в этом. Я ведь такая не одна.
Он наклоняется ближе, будто бы так точно поймет, к чему я веду.
– Что если вместо названий и описаний блюд, в меню будет что-то на вроде "если тебе грустно", "на случай, если у тебя был плохой день", "когда разбили сердце", "просто вкусно поесть" или "если ты влюблен", "для того, кто потерялся, разочаровался". Да что угодно. Ты рассказывал о людях, что там работают, они все готовят, потому что это делает их счастливыми, что если мы сможем передать это гостям?
– То есть, человек не будет знать, что заказывает?
– Именно.
– Но кто станет платить за то, что не знает?
– А вот для этого и нужны социальные сети.
Я вижу, как эта идея дает корни в его голове, оседает, проникает глубоко. Это возможно полное безумие. Но разве не все безумцы гении?
22
Le Jardin Secret
Тристан смотрит на меня, кажется, целую вечность. А я могу вот-вот взорваться от образов и картинок в своей голове. Словно дамбу прорвало, и меня уносит.
– Пошли. – вдруг говорит он, достает пару купюр из кармана, оставляет их на столе, и не успеваю я опомниться, как его рука крепко сжимает мою, и мы покидаем ресторан.
– Куда мы?
– Мне нужно подумать.
Уличные фонари освещают дорожку, по которой мы идем. Однако мои каблуки точно не для прогулки, и я прикладываю максимум усилий, дабы не свалиться.
– А что если у гостя аллергия на что-нибудь? – спрашивает он, но скорее воздух, чем меня. От этого я не могу не улыбаться. Когда Тристан чем-то увлечен, он напоминает ребенка в саду.
– Мы можем спрашивать заранее, как и делаем это сейчас.
– Окей, но вдруг кому-то просто не нравится лук или зелень.
– Во-первых, позор этим людям. – тут же отвечаю я, и он наконец поворачивает голову ко мне. – А во-вторых, можно жирными буквами написать в меню "Если вы по каким-то причинам ненавидите лук, сообщите нам".
Его плечи начинают подрагивать от смеха. Мы выходим на центральную аллею, и у меня перехватывает дыхание. Так случается каждый раз – только я решу, что Париж не может быть прекрасней, как вот пожалуйста. Пышные деревья обнимают дорожку с двух сторон, переливаясь желтым светом фонарей. Теплый летний ветерок играет с листвой и моими волосами. Кто-то, как и мы прогуливается по парку, а кто-то наслаждается обществом друзей и любимых на лавочках. Мы с Тристаном идем рука об руку, близко, но недостаточно, чтобы соприкоснуться.
Сердце начинает ускорятся.
Это потому что я здесь? Или потому что он не отводит от меня глаз?
Дыши, Дана, ды…Нога подворачивается, и моя коленка чуть не касается земли, но сильные руки обхватывают за талию, притягивая к себе.
Тристан обнимает меня так крепко, что между нами не остается никакого расстояния. Я смотрю на него, он смотрит на меня, и из меня просто вырывается смех. Нечто похожее на легкую истерику от того, что я чуть не ударила лицом в грязь, причем в буквальном смысле.
Мой смех, очевидно заразителен, потому что и его губы подрагивают в улыбке. Но потом что-то в его взгляде меняется, и это выбивает почву у меня из-под ног. Мой смех затихает, а его глаза…они так близко. Я чувствую его дыхание на своих губах, и по телу проносится дрожь. Внутри меня полный хаос, он всегда там был, но когда Тристан так смотрит, шторм стихает. Словно после долгих лет скитаний в открытом море, я наконец вижу берег. И Тристан – мой берег. Я знаю, чувствую, он всегда там будет.
Его взгляд спускается к моим губам, и я шепчу.
– Я не готова к отношениям.
Он не отстраняется, не отпускает, его свободная рука тянется к моей щеке и нежно поглаживает, пока не ложиться на шею.
– Я знаю. – уверенно отвечает он, наклоняясь еще ниже, но давая мне самой преодолеть решающие миллиметры.
И я делаю это, наши губы сливаются, сначала нежно, едва касаясь, исследуя. Но затем поцелуй становится глубже, настолько, что дыхания не хватает, а ноги немеют. И никто из нас даже не пытается остановить это. Я полностью отпускаю себя, позволяя этому случится. Потому что и сама хочу его, хочу Тристана. Я отчаянно нуждаюсь в его тепле, его сильных руках, и плевать, если это никуда в итоге не приведет.
Той ночью я долго не спала, вставала, курила и снова ложилась, пытаясь сообразить, что значил этот поцелуй. Для меня, для нас. Мне было страшно, но я впервые решила следовать за этим страхом, потому что он заставлял меня снова глубоко дышать, чувствовать себя живой. И черт возьми, я давно не ощущала себя такой счастливой.
На утро дорога к ресторану казалась невыносимо долгой. Но когда синие глаза столкнулись с моими, это того стоило. Я не могла перестать улыбаться.
– Черт возьми, – шепчет мне на ухо Эмма. – вы точно только целовались?
Я толкаю её плечом, и она смеясь скрывается на кухне. Тристан подходит ко мне.
– Доброе утро. – говорит он.
– Доброе.
Я уже говорила, что не могу перестать улыбаться?
Он решительно наклоняется ко мне и оставляет легкий поцелуй на щеке. От чего бабочки в животе оживают.
– Я обдумал все, о чем, мы вчера говорили. Идем.
Тристан берет меня за руку и ведет в свой кабинет.
– Думаю, идея и правда стоящая. – говорит, закрывая за нами дверь.
– То есть ты согласен? – ликующе спрашиваю я.
– Ты была весьма убедительна.
Его взгляд становится игривее, а мои щеки вспыхивают. Я отвожу взгляд и подхожу к столу, там лежат несколько интересных рисунков блюд и записи к ним. Беру один листик.
– Что это?
– Разные способы приготовления одного и того же продукта. Я разрабатываю меню.
В моей голове вспыхивает идея, и я поднимаю на него глаза.
– Оу, я знаю, о чем ты думаешь. – он тут же читает меня.
– Да ну?
– Хочешь, чтобы меню менялось.
– Да.
– Нет.
– Но почему?
– Это сложно, Дана.
Я фыркаю.
– Но не невозможно. Просто подумай, ты можешь сделать несколько вариантов и чередовать их.
– Ты ведь понимаешь, что я не один работаю на этой кухне?
– Понимаю, но думаю, им тоже будет интересно попробовать что-то новое.
Подхожу к нему ближе, невинно моргая глазами, пытаясь задействовать все свое очарование.
– Так нечестно, я не могу тебе отказать, пока ты вот так смотришь на меня.
– Тогда не отказывай мне, Тристан.
Он тяжело выдыхает, а его взгляд спускается к моим губам.
– Сколько тебе потребуется времени, чтобы подготовить все? – спрашивает он. И я начинаю паниковать. Видимо до меня только сейчас дошел истинный смысл этой работы – разработать концепцию ресторана, план, схемы продвижения. Я сглатываю и выпрямляюсь.
– Дай мне недели три. – прошу я.
Он кивает.
– Хорошо, значит, к сентябрю.
– Да.
– Я поговорю с остальными.
Мой телефон оживает, достаю и вижу сообщение от Элиота.
"Время платить по долгам"
Вот черт, я совсем забыла о фотосессии.
– Поработаем сегодня над меню? – спрашивает Тристан. – Чтобы я хотя бы примерно понимал, какие блюда нужны.
– Прости, не могу, сегодня у меня встреча. – я хмурюсь. Сразу по двум причинам – из-за чертовой съемки и того, что не получится провести этот вечер с Тристаном. – Может, завтра?
На его губах появляется знакомая улыбка и он подходит к столу, собираясь погрузится в работу.
– Конечно.
Я направляюсь к выходу, но тут же понимаю, что есть еще, что нам стоит обсудить.
– Вчерашний поцелуй. – оборачиваюсь к нему.
Он отрывает глаза от бумаг на столе.
– А что с ним? – просто спрашивает он.
– Что он значил?
Тристан поджимает губы, пряча улыбку, и обходит стол, снова приближаясь ко мне.
– Ты спрашиваешь, что он значил для меня или для тебя? Потому что я могу ответить только на один из них.
Почему-то до этого, я не задумывалась о том, что и его чувства существуют, что и он тоже часть нашего поцелуя.
– Для тебя. – тихо говорю я.
– Ты мне нравишься, Дана. – костяшки его пальцев нежно касаются щеки, а тело отзывается легкой дрожью в коленках. – Сразу понравилась. И я бы хотел разделить с тобой больше прекрасных моментов, но готов подождать. Тебе выбирать, насколько далеко все может зайти. Я приму все, что ты сможешь мне дать.
– То есть, если я скажу, что не готова к чему-то серьезному…
– Я приму это. – его большой палец проходится по моей нижней губе. Вот так просто он дает мне свободу выбора. И это освобождает меня. Мои руки тянуться к его шее, я притягиваю его к себе и целую. Страстно, дерзко. Он отвечает на мой поцелуй, прижимая меня к себе. Наши языки переплетаются, и из меня вырывается стон. Он толкает меня к двери и оставляет поцелуи на шее. Черт, как же приятно. Затем его руки спускаются ниже, он хватает меня за бедра и резко поднимает вверх. Я обвиваю его ногами за талию и продолжаю целовать. Руки скользят по его сильным плечам и спине, мне хочется, чтобы это никогда не заканчивалось, потому что он так вкусно пахнет. Это сводит с ума. Но…
– Думаю, пока нам стоит на этом остановится. – шепчу я, едва дыша.
Тристан утыкается носом в мою шею, оставляя легкий поцелуй, а затем отпускает меня.
– Нам нужно вернуться к работе. – бормочу, пытаясь прийти в себя.
Он сглатывает, стараясь восстановить дыхание.
– Конечно. Ты права.
Быстро вылетаю из кабинета, потому что если задержусь еще хоть на мгновение, вряд ли дело ограничится поцелуями.
После работы я с ужасом выхожу из ванны Элиота в одном тонком шелковом халате. Он сидит с камерой на высоком стуле и услышав меня, поднимает глаза. На его лице нет и грамма привычного веселья или игривости. Сейчас он – фотограф, совсем другой Элиот, с которым я была еще не знакома.
– Сколько девушек надевали этот халат? – спрашиваю я, ступая на шершавую поверхность черного фона. Вокруг так непривычно темно, только свет лампы освещает меня.
– Обижаешь, я заказал его специально для тебя из Шанхая, дьяволенок. – и вот на губах появляется улыбка.
Мои руки дрожат, дергая за пояс. Как я могу вот так раздеться перед кем-то? Даже если этот человек мой лучший друг. До этого меня голой видел только Шон.
– Значит, я могу потом его забрать? – оттягиваю момент икс разговорами.
– Разумеется. – он поднимается, внимательно изучая меня. – Чего ты боишься?
– Не знаю, – мой голос срывается. – я…я раньше никогда такого не делала.
– А разве не в этом вся суть? Сделать то, чего никогда не делала.
– Это ведь была часть сделки, я бы никогда добровольно не согласилась на подобное.
– Правда? – его глаза сужаются. – Никогда? Думаешь, я предложил бы это, если бы не увидел в тебе этот огонек? Эту жажду свободы.
И снова это слово. Свобода.
Он вдруг кладет камеру на стул, затем поворачивается ко мне и стягивает футболку через вверх, бросая её на пол, затем принимается за джинсы.
– Что ты делаешь?
Он только пожимает плечами, и стягивает штаны вместе с трусами. Я невольно отвожу взгляд, чувствуя, как жар подкрадывается к щекам.
– Посмотри на меня, Дана. – просит он, я до боли кусаю губу и перевожу глаза. Свет из окна, очерчивает силуэт его подтянутого тела, сильные мышцы, смуглую кожу, даже член – все, кажется таким…красивым. –Это мое тело. И в нем нет ничего постыдного. Не своди все к пошлости, я знаю, ты не такая.
– Но твое тело идеальное.
– Идеальность – это миф. – он поворачивается спиной и только сейчас я замечаю несколько шрамов на его пояснице и ягодицах. Откуда они у него?
Элиот разворачивается ко мне лицом.
– Тело – это единственная вещь, которая от рождения и до твоей смерти будет принадлежать только тебе. Его нужно боготворить.
Боготворить. Ясно. Пальцы сами тянутся к поясу, медленно развязываю концы, пока полы халата не раскрываются. Он наблюдает за мной, но в его взгляде нет даже намека на что-то, он просто смотрит, как человек, наслаждающийся морем или закатом. Это придает мне уверенности и я снимаю халат полностью.
Понимаю, что такой шаг требует доверия. И не только к Элиоту, но и к себе. Любить себя, доверять себе. Именно это я и сделала – доверилась своим инстинктам, голосу внутри, который всегда хотел избавиться от всего, что сдерживает, всего, что пытается остановить меня.
– Закрой глаза. – просит он и берет камеру.
Делаю глубокий вдох и закрываю глаза. Слышу, как он проходит мимо и кажется, открывает окно. Теплый воздух тут же касается кожи, по телу бегут мурашки, а соски напрягаются. Слышу, как раздается спуск затвора, но концентрируюсь не на этом. Мои пальцы скользят вверх по бедрам к животу. Мое тело…я. Вот, что у меня всегда было, есть и будет.