полная версия

Ана Эм
Очевидный выбор

39

У нас заняло около часа, чтобы добраться до места, которое указал Элиот. И мы оказались в не особо оживленном районе. Здание, у которого останавливается Тристан, больше похоже на заброшенное. Но над входом висит огромная неоновая вывеска "вам сюда", так что мы выходим из машины. В моей голове проносится миллион возможных вариантов о том, что нас ждет за этой дверью, но ни один из них не кажется мне адекватным.

– Надеюсь, твой друг не собирается нас тут прикончить. – смется Тристан.

– Это не в его стиле.

Надеюсь.

Чем ближе мы подходим, тем громче становится музыка. Может, у него сегодня день рождения, а я забыла?

Тристан открывает передо мной дверь, и я попадаю в светлое прохладное помещение. Сначала мое внимание привлекает большое количество людей. Но потом взгляд падает на стены, увешанные различными фотографиями. Не может быть…

– Это выставка. – сообщает Тристан.

– Не просто выставка. Это выставка Элиота.

Мой рот растягивается в улыбке. Я знаю эти фотографии, потому что он скидывал мне каждую. На них обнаженные мужчины и женщины разных возрастов, веса, роста, телосложения.

– Там Эмма. – отвлекает меня Тристан.

Я слежу за его взглядом и вижу свою подругу с двумя незнакомками. Беру его за руку и направляюсь в её сторону. Она замечает нас почти сразу.

– По глазам вижу, что он и тебе сообщил в последнюю минуту. – говорит она, обнимая меня.

– Да! Почему он не сказал нам раньше?

Она пожимает плечами, попивая шампанское.

– Наверное, хотел сделать сюрприз.

– У него получилось. – осматриваюсь по сторонам и не могу оторвать глаз от его снимком. Они просто магические.

– Кстати, Элиот рассказал мне о том, что вчера произошло. – напоминает она, и я тут же перевожу на нее взгляд. Ей весело. Ну, конечно, мне бы тоже было смешно, не будь это моя собственная мать. – Он переживал о том, что ты будешь злится. Но ты сама мне ничего не рассказала, значит, все в порядке?

Мне не хочется говорить ей, что сексуальная жизнь моей матери не совсем то, о чем я думала весь день, поэтому я просто молчу.

– Кто-нибудь объяснит мне, в чем дело? – спрашивает Тристан.

– Она тебе объяснит. – киваю в сторону улыбающейся Эммы. – А я пойду найду виновника этого торжества.

Иду вдоль колонн мимо портрета пожилой женщины. У неё такой пристальный взгляд, что я невольно останавливаюсь. Морщины у ее глаз рассказывают намного больше историй, чем картины в Лувре. Их глубина говорит о том, что у неё было много счастливых моментов в жизни, она смеялась, улыбалась. В глазах нет боли или грусти. Значит, она ни о чем не жалеет…

– Нравится? – раздается шепот у моего уха, и я оборачиваюсь.

Элиот в шелковой черной рубашке и джинсах сейчас, как никогда, напоминает художника.

– Очень.

Снова появляется эта глубина в его глазах, будто он смотрит сквозь тебя и видит намного больше, чем ты сам в зеркало. Уверена, он не всем дарит этот взгляд. И я бесконечно рада быть одной из тех, с кем он может быть настоящим.

– Ты еще не все увидела, пойдем. – он берет меня за руку и ведет через зал к центровой части выставки.

Мы останавливаемся, и он аккуратно выпускает мою руку. Я поворачиваюсь к фотографиям, и дыхание перехватывает.

Это я. Мое тело. Мои изгибы. Мурашки на коже. Три фотографии меня размером в натуральную величину. Но в отличии от остальных фото, на этих нет лица.

– Злишься? – осторожно спрашивает он, и я слышу, как он нервничает.

У меня не хватает слов, чтобы передать то, что я чувствую в данный момент. Это правда я?

– Как я могу злиться, Элиот, если это так невероятно красиво?

– Тебе нравится?

– Еще бы. Ты ведь знаешь, как я ценю красоту. А это…это за пределами красоты. И дело даже не во мне. Ты просто невероятен.

Слышу, как он с шумом выдыхает, и оборачиваюсь.

– Дмал, мне может не понравится?

– Нет, я знал, что понравится. Но был не уверен в том, как ты отреагируешь на то, что они будут висеть здесь. Поэтому решил на всякий случай перестраховаться и не показывать твое прекрасное лицо.

– За это тебе огромное спасибо. – улыбаюсь я.

Достаю телефон, снимаю то, что передо мной, Элиота, эту невероятную выставку и делюсь этим на своей странице.

– У меня для тебя еще один сюрприз.

Я хмурюсь, а он уже тащит меня к какому-то складскому помещению или скорее хранилищу. Закрывает за нами дверь и подходит к одному из стеллажей, берет что-то похожее на картину и оборачивается, показывая её мне.

Это еще одна моя фотография, только уже с лицом и в полный рост. Я стою в пол оборота с закрытыми глазами. Это тот самый момент, когда Элиот открыл окно и сказал мне расслабиться.

– Это мой запоздалый подарок тебе на день рождения. Я отправлю её тебе в твою новую квартиру.

– Я правда такая красивая? – поражаюсь я.

– В реальности даже лучше. – ухмыляется он.

– Спасибо тебе.

– Обращайся. – он возвращает фотографию на место, и я тут же обнимаю его.

Он целует меня в макушку.

– Спасибо, что не злишься на меня. – говорит. -А то я не умею извиняться.

– Думаю, ты бы что-нибудь придумал. – смеюсь я со слезами на глазах и отстраняюсь.

– Ладно, а теперь рассказывай. – мы выходим обратно.

– Что рассказывать?

– Тристан?

Я нахожу его в толпе вместе с Эммой. Он что-то говорит ей, и она смеется.

– А как ты узнал, что мы были вместе?

– Эмма.

– Аааа.

– Теперь рассказывай.

С одной стороны, я выдыхаю с облегчением, потому что мне уже давно нужно с кем-то поговорить, а с другой стороны вся эта ситуация, когда рассказываешь ее вслух, кажется еще хуже.

Я начинаю с того, как села на мотоцикл к рандомному парню и по воли случайности устроилась на работу к его брату. Потом, перехожу к тому, что помогая одному брату, оказалась в Ницце с другим. Рассказываю о том, что делилась своими мыслями с одним(думая, что он совсем другой человек) и сближалась с другим. Делюсь с ним всем, что накопилось за последнее время, включая ту стычку с отцом. Элиот не перебивает, просто слушает.

– Я должна признаться Тристану, в том, что провела ночь с его братом.

– Значит, ты выбрала его?

– Нет. Я никого не выбирала. Рафаэль не должен был появляться в моей жизни, понимаешь? То, что произошло между нами трудно как-то объяснить. А сейчас он скорее всего уже где-нибудь в Азии. Я хочу, чтобы у нас с Тристаном что-то получилось. Это кажется правильным. Но я не могу быть с ним, скрывая такое.

– Тогда не рассказывай ему. – просто говорит он. – Если хочешь, чтобы у вас и правда что-то получилось. Рассказав, ты только свою совесть облегчишь. Но не факт, что Тристан будет смотреть на тебя так же, как сейчас. Ты причинишь ему боль, и обратного пути не будет.

– Но это нечестно.

– Это жизнь. Если Рафаэль уже в прошлом, то и оставь его там. Иначе потеряешь то, что у тебя есть сейчас.

– Ты прав.

Я знала, что Рафаэлю лучше будет оставаться в прошлом. Я могу окончательно удалить все фотографии с ним, как убедить разум? Как стереть те три дня из памяти?

Элиот берет бокал шампанского с подноса официанта и протягивает мне, но я отказываюсь. И тогда он выпивает его сам.

– Я так понимаю, Эмма ничего не знает про Рафаэля?

– Знает, что он был в Ницце.

– Тогда пусть так и останется. Иначе ты рискуешь и её потерять.

Он прав. Во всем. Я знаю, что Эм близка с Тристаном. Знаю, что как бы не отрицала, наши отношения с ним начинают набирать оборот. Знаю, что Эмма осудит, знаю, что будет его защищать. Хотя мне все еще хочется верить, что чтобы ни случилось, она останется на моей стороне.

– Черт! Когда все стало так сложно?

– Когда ты приехала в Париж. – он улыбается и отпивает шампанского. – Ладно, идем к ним. -предлагает он и направляется в сторону Тристана и Эммы.

Я иду следом, но останавливаюсь, потому что мой телефон начинает вибрировать. Достаю его и чуть ли не роняю, потому что это он.

Сердце начинает бешено колотится в груди. Сбрасываю вызов. Затем еще один. Приходит сообщение.

Он: Выйди на минуту, пожалуйста. Нам нужно поговорить.

Что? Он здесь? Смотрю по сторонам, но вижу только толпу незнакомцев и своих друзей.

Я: нам не о чем разговаривать.

Колени начинают дрожать. Стараюсь дышать глубоко, но ни черта не выходит. Он же уехал. Он не может быть здесь.

Он: если не выйдешь ты, то зайду я

Мой взгляд тут же устремляется к Тристану. Он смотрит на меня обеспокоенно. Я стараюсь натянуть улыбку, показываю ему телефон и жестами объясняю, что выйду на улицу поговорить. Он кивает и возвращается к разговору с Элиотом.

На трясущихся ногах выхожу на улицу.

Соберись, Дана.

Ищу его по сторонам, но нигде не вижу на парковке. Затем замечаю темную фигуру справа. Он делает шаг вперед, и в свете уличного фонаря я различаю знакомые черты лица. Такое чувство, что прошло не два дня, а целая вечность с нашей последней встречи.

Приближаюсь к нему и чувствую, как с каждым шагом внутри меня что-то взрывается. Я ведь должна злиться на него. Но почему сейчас не могу заставить себя? Почему мне сложно вспомнить эту злость?

Он уводит меня под арку, подальше от людей. Здесь же и его мотоцикл.

– Что ты здесь делаешь? – начинаю я, стараясь держаться от него на расстоянии, ближе к стене. – Почему не уехал?

Его челюсть напрягается. Он делает вдох.

– Не смог.

– Что значит, не смог? И как вообще ты меня нашел?

– Ты поделилась локацией в инстаграме.

Вот черт.

– Просто уезжай, ладно? Нам не о чем разговаривать.

Собираюсь уйти, но он останавливает, взяв меня за руку. Это легкое прикосновение разносит тепло по всему телу, лишая возможности сделать шаг.

– Выслушай меня. Это все о чем, я прошу.

Я не отвечаю, но и не ухожу. Он не хотя, отпускает мою руку и сжимает кулаки, ненадолго прикрывает глаза, будто готовиться сделать прыжок.

– Ты залезла на мой чертов мотоцикл посреди дороги. – тихо начинает он, не открывая глаз. – Я привез тебя к ресторану своего брата…

– Ты знал, что это ресторан Тристана?

Его глаза медленно открываются и заглядывают в мои.

– Да, я знал, что это его ресторан. С того момента, ты и засела у меня в голове. Но не громко, ты была где-то там, просто всплывала периодически. – я не могу пошевелиться, даже дышать становится трудно. – А потом я снова увидел тебя в том книжном. И не смог устоять. Знал, что нет смысла знакомиться, но мне было интересно, получила ли ты работу, как тебя зовут, чем ты занимаешься помимо этого. Ты не узнала меня, не поняла, что мы с Тристаном братья, и я решил воспользоваться этим шансом. Думал, если ты все же мне напишешь или позвонишь, то я наконец смогу избавиться от твоего образа в своей голове, узнаю, какая ты, и смогу двигаться дальше. Но потом ты заявилась в спортзал. И я решил, к черту, будь, что будет…

Он делает глубокий вдох, а затем и шаг ко мне.

– Ты продолжала появляться в моей жизни снова и снова, я знал, что нам не стоит сближаться, но не смог держать дистанцию. Думал, что будет достаточно сообщений. Но этого оказалось мало. Ты появлялась везде, стала громче, настолько, что это сводило с ума, как какая-то плохая шутка. Ведь я знал, что ты с Тристаном. Понял это, как только увидел вас вместе.

Он знал. Делаю шаг от него и врезаюсь в стену. Он знал.

– Когда ты попросила меня остаться там, в Ницце. Я просто не мог отказать. Черт возьми, я не могу тебе отказать.

– Это ничего не меняет. – мой голос дрожит, и я снова пытаюсь уйти, но Рафаэль не дает. Моя сумочка падает на землю, когда он прижимает мои руки к стене, перекрывая доступ к кислороду своим телом. Мне нужен воздух, потому что тот, что есть, легкие не пропускают.

– Отпусти. – выдыхаю я.

Его слишком много. Все, что он сказал. Это слишком много. Он не должен был этого говорить. Потому что тогда, я бы могла продолжать злиться, тогда мое сердце не билось бы так сильно, как сейчас.

– Не могу. Я пытался. – его губы шепчут около моих, я ловлю ртом воздух, и он целует меня. Так, как может только он. И у меня не получается этому сопротивляться. Никогда не получалось. Мое тело подчиняется его против моей воли, а мозг отключается. Думаю, я только что поняла смысл фразы «потерять голову».

Его тело прижимается к моему, он отпускает мои руки, и я отвечаю на поцелуй, притягивая его к себе еще ближе за шею. Мы хватаемся друг за друга, словно можем раствориться в воздухе, если рискнем отпустить. Он кусает мою шею, впивается в неё губами. Я залезаю руками под его футболку, желая почувствовать его всего. Он сводит меня с ума, доводит до безумия. Я ненавижу его за это, ненавижу себя.

Раф разворачивает меня и толкает к мотоциклу. Мои ноги не слушаются, и я чуть не теряю равновесие, но он крепко удерживает меня за талию. Моя голова у него на плече, а его руки по всему телу сжимают, ласкают, терзают.

– Если ты сейчас меня не остановишь, я не стану сдерживаться. – рычит он, но это лишь вызывает во мне новую волну возбуждения, потому что меньше всего я хочу, чтобы он сдерживался. – Мне остановиться?

Да. Да. Да.

– Нет. -выдыхаю я.

Одной рукой он сжимает мою грудь, а второй стягивает трусики. Я переступаю через них, и он отпускает меня. Мне приходится опереться руками о мотоцикл, чтобы не упасть. Голова кружится, все тело пульсирует. Плевать, что кто-то может нас увидеть, плевать, что это неправильно. Мне плевать на все. Потому что, я никогда раньше не чувствовала себя так, как сейчас.

Он раздвигает мои ноги и входит в меня сзади резко. Из меня вырывается стон, больше похожий на крик. Одна его рука обхватывает меня за горло заставляя снова запрокинуть голову ему на плечо. Я впиваюсь ногтями в его руку, пытаясь удержаться на месте. Он входит в меня снова и снова, беспорядочно, страстно.

– Почему ты не выходишь у меня из головы? – говорит он хриплым голосом, и его вторая рука спускается к моему клитору. – Почему мне так сложно оставить тебя?

Хватаю ртом воздух, цепляясь за него руками, давление усиливается и я кончаю, выкрикивая его имя. Он делает последний толчок и кончает следом, сжимая меня, как в тески.

Я не могу пошевелиться, его хватка ослабевает, но он продолжает обнимать меня, целуя в шею, пока я восстанавливаю дыхание.

– Твою мать. – раздается знакомый голос недалеко от нас.

40

Мир вокруг меня разрывается на части в секунду, как я вижу ужас на лице Эммы. Знаете, когда разочаровываешь родителей, это сложно, неприятно, но жить можно. Но как только ты видишь то самое выражение на лице близкого тебе человека, который никогда раньше тебя не осуждал – нет ничего хуже.

Рафаэль отстраняется от меня, помогая опустить платье. Эмма разворачивается и уходит.

– Эм! Подожди! – кричу я, пытаясь прийти в себя. Ноги по-прежнему дрожат, когда я натягиваю белье и бегу за сумкой.

Она не должна была этого увидеть. Черт, что я только что натворила?

– Дана, стой. – хватает меня за руку Рафаэль.

– Отпусти. – резко бросаю я, оборачиваясь. Он отпускает, но вид у него такой, словно это последнее, чего ему сейчас хочется. – Просто уезжай. – прошу я уже менее грубо и бегу вслед за подругой.

Мне удается догнать её у входа.

– Эм. – задыхаюсь я. Она оборачивается, но не смотрит на меня.

Что мне сказать? Извиниться? Но за что?

– Какого хрена ты творишь? – холодные нотки в её голосе больно вонзаются под ребра.

– Я…я не знаю.

Вижу, как она сдерживается, чтобы не ударить меня.

– Как давно у вас это началось?

– С Ниццы.

Её глаза широко распахиваются.

– А он знает, что ты спишь с ними обоими?

Мне нечего сказать. Потому что то, с каким отвращением она это говорит вводит меня в ступор. Еще пару недель назад она советовала мне брать от жизни все, только не влюбляться, а сейчас…Что изменилось?

– Я не в отношениях ни с одним из них…

– Ты издеваешься?! Тристан, мать твою, влюблен в тебя! Только слепой этого не заметит! Что ты вообще с ним делаешь? Зачем он тебе, Дана, а? Обьясни мне.

Если бы только можно было объяснить все, что творится в моей голове, я бы сделала это, правда, но я не могу.

– Он мне не безразличен.

– Аааа! Ну, тогда мне все понятно. Как раз потому что он тебе не безразличен ты решила переспать с его братом, да?

Мои кулаки сжимаются, и я делаю шаг вперед.

– Эй, эй, эй! – подлетает к нам Элиот.

– Да! Я последняя сука, ты права! Но ты сама громче всех кричала, что мне нужно брать от жизни все, а теперь осуждаешь?

Элиот выставляет руки между нами, будто мы в любую секунду можем вцепиться друг другу в горло.

– Да! Осуждаю. – она делает глубокий вдох. – Ты не заслуживаешь такого, как Тристан.

Эти слова даже хуже чем пощечина просто потому что их произнесла именно она.

Эмма разворачивается и уходит, но в дверях сталкивается с Тристаном.

– Она не это имела ввиду. – тихо говорит мне Элиот.

– Нет. Как раз это.

Мне хочется уйти, исчезнуть, стереть себя.

– Все в порядке? – спрашивает Тристан.

Нет.

Но как на автомате, я отвечаю:

– Да. Элиоту нужна моя помощь. Думаю, я поеду домой с ним. Ты не против?

– Нет, конечно, нет. – он знает, что все не в порядке, но ничего не спрашивает. – В таком случае, я уже поеду, наверное.

– Спасибо, что пришел. – дружелюбно говорит Элиот.

– Поздравляю еще раз.

Они пожимают друг другу руки. Тристан наклоняется ко мне, и я цепенею. Он оставляет легкий поцелуй на щеке, но я ощущаю его всем телом. Ком подкатывает к горлу. Я его не заслуживаю. Не заслуживаю такого, как он. Эмма права.

– Увидимся. – улыбается, и я киваю, задержав дыхание. Может, если я смогу продержаться достаточно долго, то все-таки задохнусь или хотя бы потеряю сознание, и мне не прийдется чувствовать себя таким ничтожеством.

Тристан уезжает, а Элиот вызывает мне такси и дает ключи от своей квартиры.

Меня начинает трясти, когда я сажусь в машину. Все намного проще, если тебе не нужно нести ответственность за свои поступки. И я не могу скинуть все на помутнение рассудка или алкоголь, потому что я прекрасно осознавала, что делала.

Возможно я больная на всю голову, но я просто не могу сделать этот чертов выбор. Да и есть ли он у меня вообще? Эмма права, знаю. Тристан заслуживает знать правду, заслуживает кого-то лучше, чем я. Но мы все еще не вместе. До сих пор. Черт, у меня нет парня, я свободна. Тогда почему у меня такое чувство, будто я изменяю им обоим?

Жизнь – отстой, если ты хороший человек. Я – плохой человек, но тогда почему мне все равно так хреного? В чем смысл брать от жизни все, если в конце тебя ждет только болезненная расплата? Или может, есть какой-то опредленный список того, что можно делать, а я просто не в курсе?

У любой ситуации есть две стороны, сейчас я определенно на депрессивной. Моя единственная подруга разочаровалась во мне из-за того, что я скрываю правду от её друга. А правда в том, что я сплю с его братом, о котором он даже вскользь не упоминает. Что еще? А, я скорей всего потеряю подругу, если не расскажу Тристану правду, и работу, если расскажу. Плюс, Тристан больше не захочет меня видеть. Даже я сейчас не хочу себя видеть.

Впервые я совсем одна в квартире Элиота. Включаю лампу у дивана и медленно опускаюсь на него. Внутри так пусто, что хочется кричать. Знаю, что Эм все еще моя подруга. Знаю, но её слова продолжают преследовать меня. Не будь Элиота, я бы осталась совсем одна. А может, это мне как раз и нужно. Одиночество. Может, к этому все и шло?

Руки рефлекторно тянутся к телефону, чтобы написать сообщение незнакомцу. Но потом вспоминаю, что у меня больше нет такой роскоши.

Я все еще продолжаю его чувствовать. То, как он прикасался ко мне, целовал. Потом мысли возвращаются к ужину, к тому, как Тристан заставляет меня чувствовать себя особенной. И так по кругу.

Достаю сигареты с зажигалкой из сумочки и подхожу к окну.

Наша жизнь пронизана чередой решений, как воздух кислородом. Одно цепляется за другое. Ты выстраиваешь карточный домик, пока одно неверное решение, один порыв воздуха не сносит все подчистую. И тогда ты снова возвращаешься в начало. Пока не усвоишь один простой урок – лучше строить дом из кирпичей, взвешанных, обдуманных решений. Так уж вышло, что я люблю карты. Они проще. Поэтому я сейчас и гадаю, какая карта вернет меня в начало. А может, это будет порыв ветра? Нет, уж лучше я, тогда мне не придется винить кого-то в том, что все полетело к чертям.

***

В первые секунды после пробуждения, я испытываю покой. Но стоит открыть глаза, как весь вчерашний день окатывает меня ледяной водой. Я сажусь и понимаю, что заснула вчера на диване, а кто-то укрыл меня пледом.

– Доброе утро. – говорит этот кто-то и ставит чашку на кофейный столик передо мной. Затем садится рядом и перекладывает мои ноги на себя. И как обычно, на нем только штаны. Слава Богу.

– Элиот, прости меня за вчерашнее. – я тру лицо, пытаясь стереть сон.

Он хмурится.

– За что ты извиняешься?

– Я эгоистичная сука. Вчера должен быть только твой день.

– Это и был мой день, так же, как и твой, дьяволенок.

Не совсем понимаю, о чем он, поэтому тянусь за кружкой, в надежде, что это прочистит мозг.

– Моя жизнь не зависит от других людей, Дана. Только от моего восприятия.

Я улыбаюсь, потому что это так похоже на Элиота.

– Значит, ты на меня не злишься? – прячу лицо за кружкой и делаю глоток черного кофе.

– А должен?

– Не знаю…учитывая то, что я сделала…

– Это твоя жизнь. С чего мне злиться на это?

– Ну, Эмма с тобой не согласилась бы.

Он переводит взгляд с меня в окно.

– Эмма не объективна. Не в том, что касается Тристана.

Я выдыхаю с ноткой ревности.

– Да, он ведь её друг.

Как и я, но она выбрала его. Ладно, хорошо. Допустим, в данной ситуации я – тот, кто поступает неправильно.

Элиот снова смотрит на меня. Его глаза сужаются, а на лице появляется странное выражение.

– Можно и так сказать. В любом случае, пока ты с ними обоими, айсберг по имени Эмма Аллегро не потеплеет.

– И что мне делать?

– А мне то откуда знать?

Я начинаю немного тереться ногами о него.

– Эй, ты не можешь просто бросить меня. Давай же помоги мне.

Он хватает меня за ноги и заставляет сидеть смирно.

– Перестань так делать, – наклоняется ко мне. – иначе, тебе придется взять ответственность еще и за мой утренний стояк.

Я тут же пытаюсь убрать ноги, но он не дает и только ухмыляется.

– Расслабься, я не стану усложнять твою жизнь еще больше.

– О, ты так великодушен, спасибо тебе огромное.

– Не за что.

Он снова выпрямляется, а я стараюсь не делать лишних движений. Может, сейчас я без понятия, что мне делать. Но одно знаю точно – больше я не могу полагаться на кого-то, кроме себя. Каждый раз, когда у меня возникает проблема, я бегу к друзьям, ищу кого-то, кто облегчит мои страдания. И это здорово. Круто иметь семью, друзей, парня. Но что я буду делать, когда они все вдруг исчезнут. Что тогда у меня останется? Я. С этого мне и стоит начать.

Ставлю кружку на стол и поднимаюсь на ноги.

– Спасибо тебе, Элиот. За все. – говорю я, хватая сумочку с пола. – Но мне уже пора.

Он широко улыбается мне, и я наклоняюсь к нему, чмокая в щеку.

– Увидимся, дьяволенок.

Я киваю и выхожу из этого убежища. Да, хорошо иметь друзей, которые всегда будут рядом. Но если ты, как и я, пытаешься обрести себя, стоит начать выбираться из своих же проблем самостоятельно.

Поэтому я вызываю себе такси и еду к Эмме, но не чтобы поговорить. Она скорей всего уже в ресторане. Мне нужно забрать свои вещи.

Машина приезжает спустя пару минут. Я сажусь и открываю окно полностью. Париж. У нас с ним особые отношения. По крайне мере, в этом я уверена на все сто.

Если прокрутить мою жизнь на проекторе, как фильм, можно подумать, что удача всегда была рядом со мной. Да, я часто попадала в нелепые ситуации, спотыкалась, разбивала себе нос и коленки. Но мне все равно повезло. Мои родители далеко не идеальные, но они дали мне все, что могли, кроме любви, конечно. Но я нашла её сама рядом со своими друзями. Они же и привели меня в "Таинственный сад", где я открыла для себя новый мир. А Рафаэль и Тристан? Кто еще может похвастаться знакомством с такими потрясающими мужчинами?

Если откинуть все трудности, мне повезло. Мне везло слишком долго. И я благодарна за это. Но теперь мне не хочется полагаться лишь на везение. К черту карты, пора учиться строить свою жизнь из чего-то более прочного.

Вхожу в квартиру Эммы, и уже чувствую себя гостьей. От этого на лице возникает улыбка. Потому что это чувство правильное.

Переодеваюсь в свежую одежду и начинаю упаковывать свою жизнь по чемоданам, уже во второй раз, нет, в третий. Мне грустно от того, что в ближайшее время я не смогу посидеть со своей подругой на её балконе, не смогу, как раньше, болтать обо всем на свете. Но это не значит, что так будет всегда. Мне хочется верить, что это просто такой этап в наших отношениях.

Выхожу из квартиры, закрываю её за собой, но ключ не оставляю. Верну ей, когда мы помиримся.

Вот только я не учла, что здесь нет лифта. А у меня два здоровенных чемодана и сумка.

Так, я справлюсь. Это не должно быть настолько трудно. Подкатываю чемоданы к краю лестницы. Крепко держу их в обоих руках. Взгляд падает на дверь квартиры ниже, и сердце сжимается.

Делаю шаг вперед, но чемоданы перевешивают, чтобы не потерять равновесие отпускаю их. И они с грохотом летят вниз по ступенькам.

Ого, а здесь слишком хорошая акустика.

Они ударяются о стену и приземляются на пол.

Наверное, хорошо, что там ничего ценного.

Та самая дверь вдруг открывается, и я замираю на месте. Рафаэль выходит и с недовольным лицом смотрит на два чемодана перед своей дверью.

– Клянусь, я не специально. – тут же говорю я, спускаясь к нему.

Он поднимает на меня свои карие, красивые глаза, и недавольство на его лице превращается в подобие улыбки. Не хочу просить его о помощи, но не то чтобы он её предлагает. Все, что он делает – это нагибается и приводит чемоданы в вертикальное положение. Затем ставит их аккуратно у стены и оборачивается ко мне.

– Не хочешь войти?

Плохая идея, определенно плохая идея, думаю я, но ноги сами несут в его квартиру. И скажу вам, это место выглядит совсем иначе при свете дня. Оказывается, здесь столько света и воздуха.

– Выпьешь чего-нибудь? – спрашивает он, закрывая за собой дверь, и направляется на кухню.

– А что у тебя есть?

– Вода, чай, кофе.

– Никакого алкоголя, да? – удивляюсь я и вхожу вслед за ним на кухню.

Он включает чайник, и не оборачиваясь ко мне, говорит.

– Весь, что у меня был, я выпил вчера.

Хочется узнать причину, но мне кажется, я уже её знаю.

– Тогда кофе. – говорю я и возвращаюсь обратно в гостиную. Оставляю сумку на диване и подхожу к столику рядом, где лежит книга. Открываю её, пролистывая страницы. Вау. Он делает столько заметок на полях. Где-то просто его мысли, где-то он спорит с автором, где-то не понимает главных героев. Возвращаю книгу на место и сажусь на диван. Мне не следует здесь находиться. Но это место слишком сильно мне нравится. Оно такое неидеальное, странное, угловатое, но вместе с этим успокаивающее.

Всего ненадолго.

Останусь здесь всего на несколько минут, пока не выпью кофе.

Да.

А потом уйду.

Рафаэль возвращается с двумя кружками и ставит их на столик передо мной. Обе кружки такие разные. Впервые вижу, чтобы у кого-то были кружки не из набора.

Мне нравится.

Беру ту, что ближе ко мне и рассматриваю поближе. На ней нарисовано изображение какой-то улицы. Люди танцуют, выпивают, веселятся.

– Я купил её в Рио на рынке. – раздается его голос.

Перевожу на него взгляд, и в голове возникает один единственный вопрос – почему он все еще здесь? Но я не озвучиваю его вслух.

– Мне нравится. Значит, у этой кружки есть история. – отпиваю кофе. Совсем немного. И не потому что хочу расстянуть этот момент, просто кофе горячий. Но Раф вообще к своему не притрагивается.

– Ты съезжаешь? – спрашивает он.

– Да. – ставлю кружку на стол. – Мама купила мне квартиру.

Его это совсем не удивляет. Наверное, потому что я не радуюсь, как радовался бы любой другой человек.

– Она тебе не понравилась? – разворачивается ко мне в пол оборота и кладет руку на спинку дивана.

– Нет. Место волшебное. Просто…

– Не чувствуешь, что заслужила её? – он внимательно смотрит на меня. И между нами снова натягивается эта странная нить.

– Я скучала по этому. – вырывается из меня, и его рот слегка приоткрывается. – По тому, что могу в любой момент написать и поделиться всем, что у меня на душе.

– Ты всегда можешь написать мне, Дана.

– Да, но это уже не будет, как раньше.

Его губы сжимаются, а взгляд становится тяжелее.

– Прошу прощения за это.

– За что именно?

– За то, что уже ничего не будет, как раньше.

Мы не говорим о том, что произошло между нами вчера, не говорим о его брате или о том, что он скоро уедет. Мы просто здесь, в этом хрупком месте, далеко от жизни за его пределами. Возможно, это наша последняя встреча, а может и нет. Думаю, что не хочу знать наверняка.

– Ты не должна чувствовать себя недостойной чего-то, принцесса. Многие бы убили за шанс иметь то, что есть у тебя. Гордись этим.

– Я пытаюсь.

– Нет, ты копаешься в себе, ищешь причину, по которой не достаточно хороша. Но это так же глупо, как и…

– Сожалеть о чем-то? – подначиваю я. Он подавляет улыбку.

– Я не это хотел сказать, но да.

– Хорошо, – я разворачиваюсь всем телом к нему и кладу локоть на спинку дивана, теперь мы едва соприкасаемся. – раз ты такой умный и знаешь все обо всем, расскажи, почему сам убегаешь.

– Кто сказал, что я убегаю?

– Я. Только что. Ты что не слушал?

Его плечи слегка поддрагивают от смеха.

– Открою тебе маленькую тайну. – он немного наклоняется ко мне. – Есть много людей, которые знают все обо всем, но это не значит, что…

– Они делают все правильно.

Он кивает.

– Ладно, а кем бы ты хотел быть? У тебя ведь должна быть мечта.

– А у тебя она есть?

– Нет. Нет. – качаю головой. – Нет, мистер. Вам не позволено задавать вопросы.

– И кто это сказал? – усмехается он.

– Я. Вот только что. А ты правда меня не слушаешь.

Теперь он смеется по-настоящему.

– Ладно. Признаюсь. У меня нет мечты.

– Что? – мои глаза округляются. Я подрываюсь с дивана и указываю вокруг себя. – Ты прочел все эти книги, но так и не научился мечтать?

– Это просто истории.

Складываю руки на груди.

– Раз это просто истории, то зачем тогда ты их читаешь?

– Они учат смотреть на жизнь под разными углами.

– Ага. То есть, ты – наблюдатель.

Я прохожу мимо стопок книг у дивана. Могу поспорить, они все исписаны его мыслями. Подхожу к стеллажу. Так много историй. И за каждой стоит человек. Автор. Тот, кто решил поделиться своей историей с миром. Мне было бы интересно прочитать историю Рафаэля Ревиаля.

– Почему бы тебе не поделиться своей историей с миром? – слышу свой вопрос и оборачиваюсь. Рафаэль замирает, словно не понимает то, что я только что сказала. – Думаю, человек, проживший столько жизней, а каждая книга – это целая жизнь, может написать что-нибудь стоящее.

Тишина зависает между нами, но никто из нас по-настоящему не молчит. Мы оба думаем, просто не слышим мыслей друг друга.