Ана Эм
Очевидный выбор
11
Не становись обычным человеком
Мое утро субботы началось со снимков Элиота и небольшого опоздания на работу. Снимки невероятные, а вот будильник стоит сменить. Буквально подбегаю к ресторану, и к моему счастью, понимаю, что я не одна, кто любит поспать подольше, а точнее ложиться спать ближе к утру.
– Эдвардс! – приветствует Марсель. – Куда ты так бежишь?
– Интересный вопрос, дай подумать. – перевожу взгляд на дверь ресторана, потом снова на него.
– Тебя не учили, что здоровье важнее? Вы, американцы вечно куда-то торопитесь.
– Это называется пунктуальностью. – парирую я, открывая перед нами дверь.
– Я бы назвал это предсказуемостью.
Мы продолжаем перекидываться словами, пока не замечаем народ внутри ресторана. И это далеко не гости. Все повара, включая Эмму, и Адалин поднимают на нас глаза.
– Ну, не так уж сильно мы опоздали. – хмурится Марсель.
По напряженной, неуютной обстановке понимаю, что что-то случилось. Ищу ответ в глазах Эммы, но она только вздыхает.
– Готовьтесь к работе. – просто говорит она, и каждый повар, не хотя начинает передвигается к кухне, предварительно бросив в меня странный взгляд.
– Что-то случилось? – спрашиваю я.
– Моник Триаль случилась. – отвечает она, сложив руки на груди.
– Моник? Та самая Моник?
– А ты не знаешь?
– Не знаю чего? – рука судорожно лезет в сумку, и я достаю телефон.
Адалин поднимается со стула.
– Ей не понравился ужин. – равнодушно говорит она и обращается к Эмме. – Кофе?
Та кивает, и Адалин скрывается за баром.
Трясущимися руками набираю её ник в поиске, открываю сториз.
"Грубые официанты", "Холодные блюда", "Алкоголь неплохой, так что можете иногда зайти выпить, если, конечно, не сильно голодны"
– Не понимаю. – мотаю головой и снова перечитываю каждое слово. – Но ей понравилась еда, я точно слышала.
– Это не важно.
– В каком смысле? – отрываю глаза от экрана. – Все это неправда.
– Она бывшая Тристана.
– Ауч. – подает голос Марсель.
Я убираю телефон обратно в сумку.
– Где Тристан?
– У себя.
На всех парах лечу в его кабинет и стучу. Руки продолжают трястись.
– Войдите. – слышу его голос и открываю дверь.
Тристан сидит на краю стола, опустив голову.
– Я не знаю…не знаю, как это могло случится. – начинаю я с порога. – Она…она была довольна. Я слышала их разговор. Тристан, прости.
– Это не твоя вина. – хрипло отзывается он, не поднимая головы.
– Ты злишься. – тихо шепчу я, чувствуя, как мое тело уменьшается в размерах.
– Да. Я злюсь, но не на тебя. Я зол на себя.
Его глаза медленно находят меня. Выглядит он все таким же красивым, за исключением глаз. В них больше нет блеска.
– Это моя вина, Дана, не твоя.
– Но это я её пригласила.
– Она бы рано или поздно сама пришла, проблема только в том, что это случилось на открытии. У людей еще нет как такового мнения о нас.
А теперь оно ровно такое, как написала она своим пятью миллионам подписчиков.
– Может, у нас получится с ней договориться?
Он только отрицательно качает головой.
– Она ничего не удалит. Её гнев направлен на меня лично. И я этого не учел.
Я решаюсь сделать шаг ему навстречу.
– Не важно, что было в прошлом. Ни у кого нет права так поступать.
– У неё есть.
– Что…что ты имеешь в виду?
– Мы не очень хорошо расстались.
Я не понимаю. Да, люди склонны причинять друг другу боль. Но это же не в какие ворота не лезет. Жизнь многих людей зависела от этого открытия, кто так поступает?
Тристан видит мое недоумение, поэтому взрывает бомбу прямо между нами.
– Я ей изменил.
Его образ дает трещину в моей голове, превращая из произведения искусства в обычного человека. Делаю шаг назад.
– Давно? – странный вопрос, но мне почему-то важно это знать.
– Пару лет назад.
– Давно.
– Обида не всегда легко отпускает.
– И что ты собираешься делать?
– Пока не знаю.
Мне остается только гадать, какой хаос творится внутри Тристана сейчас. Первая мысль-уйти. Не потому что я разочарована, скорее из-за его состояния. Он свернул не туда. Точнее, не заметил обрыва и слетел вниз. А я толкнула его туда. Поэтому вторая мысль – остаться.
Ноги сами несут к нему. На мгновение, вижу удивление на его лице, когда я встаю между его ног и обнимаю за шею. Он глубоко вдыхает, и его руки обвивают меня за талию, прижимая к себе. Я утыкаюсь в его плечо, чувствуя тепло его кожи щекой. Его запах проникает в мои легкие, и возникает ощущение безопасности.
– Ты найдешь выход. – шепчу я. – Это не конец пути.
***
– Это конец! – из меня вырывается стон боли.
Эмма попивает вино и курит сигарету напротив меня. После того, как за шесть часов в ресторане не было ни одного посетителя, Тристан отправил нас сделать перерыв. Как будто мы устали.
На самом деле, думаю, ему просто невыносимо видеть пустой ресторан и слоняющихся без дела поваров. И так как в двух официантах необходимость в принципе сейчас отпала, у меня сегодня выходной. Поэтому мы с подругой решили пообедать.
Солнце припекает лицо, и мне почти хочется, чтобы меня расплавило полностью.
– Ты видела эти комментарии на странице ресторана? "Фото отличное, чего не скажешь о еде". Они что, сговорились все?
Я с психом бросаю телефон в сумку.
– Так работает ресторанный бизнес. – просто отвечает она. – Репутация – главное.
– Моя публикация тоже не помогла. Пришлось отключить комментарии, чтобы не получить еще порцию говна. Чертова Моник! Может, нам засудить её за клевету?
– Тристан не станет этого делать.
– Но почему?
– Потому что знает, что сам облажался. Это его личный способ искупить вину.
– Он извинится не пробовал?
Эмма улыбается, выпуская дым.
– А сама как думаешь?
Ну, думаю, в данной ситуации Моник плевать на все, что он скажет. Она уже получила свою порцию мести.
– А как же твой отец? Ему ведь понравилось все. Да?
– Да, он в восторге. Но я уже спрашивала, его связи заканчиваются в Италии. Он предпочитает игнорировать эту часть Европы.
– А ваши с Элиотом друзья? У вас же полно знакомых.
– Обо мне говорите? – как по заказу из ниоткуда возникает Элиот со своей фирменной ухмылочкой и опускается на место рядом со мной.
– Ты позвал своих друзей? – тут же спрашиваю его, когда он чмокает меня в щеку.
– Ага, они сказали, что могут прийти выпить. Так уж вышло, что ваша подружка Моник – не последний человек в Париже.
– От тебя нет толку. – бурчу я.
– А как же моя невероятная сексуальность и чувство юмора?
– Это не поможет восстановить репутацию ресторана.
К нам подходит официант и Элиот делает заказ. Мне подливают еще вина.
– Почему ты вообще так переживаешь? – спрашивает друг. – Это твоя четвертая работа. Одной больше, одной меньше.
Я со всей силы толкаю его локтем в живот, но он только громче смеется.
– А как же Эмма? Она тоже там работает, между прочим.
– Ну, – он переводит взгляд на неё. – она кажется вполне спокойной.
– Да, кстати, а почему ты такая спокойная? – в отчаянии спрашиваю я. Ну, ладно, может ещё с небольшой каплей злости.
Она пожимает плечами.
– Я уже сделала все, что могла. – тушит сигарету. – И Тристан у руля. Нам остается просто ждать.
Меня сейчас разорвет от несправедливости и беспомощности.
– Я так не могу, мне нужно придумать хоть что-то, чтобы исправить свою ошибку.
– Просто смирись. – бросает Элиот. – Что сделано, то сделано.
– Не могу! Я готова взорваться!
– Спортом не пробовала заниматься? – предлагает Эмма. – Выпустить пар?
Мое лицо само кривится от одной только мысли о спортзале.
– Ну, или йогой. – добавляет она.
– Это там, где нужно часами стоять в одной позе, притворяясь, что тебе нравится?
Она усмехается.
– Бокс. – вдруг предлагает Элиот, придвигаясь ближе ко мне. – Мне кажется, в тебе полно не истраченной энергии. – его взгляд опускается на мои губы. – Ну, или секс…
– Бокс. – тут же выпаливаю я, переводя глаза на Эмму, которую забавляет моя реакция. – Определённо бокс.
– Недалеко от моего дома есть студия, я скину тебе номер.
– Хорошо.
Прихожу домой. Настроение напиться. Но я решаю набрать себе ванную и печатаю сообщение.
Я: Почему люди такие злые?
Кладу телефон на бортик и делаю пену, добавляю соль. Затем снимаю с себя одежду и забираюсь в воду, наслаждаясь приятным теплом. Из ресторана новостей не было. От этого мне хочется одновременно и кричать, и врезать кому-нибудь, желательно с лицом Моник Триаль.
Раздается звонок оповещения. Хватаю телефон влажными руками, желая увидеть сообщение от незнакомца, но это Шон.
Шон: Почему весь день не пишешь мне?
Следом еще одно:
Шон: Чем ты там вообще занята?
Не пишу ему? Но ведь и он не писал мне весь день.
Мне совсем не хочется рассказывать ему о проблемах в ресторане и о своей собственной ошибке. Но еще больше я не хочу врать. Это лишь больше убедит его в том, что я не создана для работы. Мне нужно достичь хотя бы крошечного успеха или ну, или хотя бы намека на успех.
Хочу верить, что Дана Эдвардс не просто девчонка из богатой семьи.
Тристан намекал о новом назначении. Счастье было так близко. А я умудрилась вот так просто его профукать. Нужно было проверить каждого приглашенного мной, заставить Тристана просмотреть списки. Может, тогда я бы не испытывала сейчас это давящее чувство вины.
Решаю притворится мертвой, и убираю телефон обратно, с головой погружаясь под воду.
И почему он вообще так поздно мне пишет? В Нью-Йорке сейчас уже за полночь. Ему не спиться? А может, что-то случилось?
Выныриваю, тут же снова хватая телефон и пишу:
Я: Была занята в ресторане. У тебя все хорошо?
Вместо ответа, мой телефон оживает, а на экране светится имя моего парня.
–Алло? – отвечаю я.
–Привет. – на заднем фоне слышится музыка и какие-то голоса.
–Ты где?
–В Баре с Трэвисом и ребятами.
–Но ты же не любишь бары.
–Ты меня сейчас отчитываешь? – он пьян.
–Нет.
–Я ведь имею право раз в столетие отдохнуть.
–Так никто и не спорит.
–Правильно. Ты нико…гда со мной не споришь. Не спорила. Всегда была рядом. Всегда. Я был…тебе нужен.
–Шон, я…
–А сейчас тебя здесь нет. Ты там, а я тут. Один. Ты заметила, что у нас уже месяц не было секса? А вот я заметил.
–Ты пьян. Езжай домой, потом погово…
–Не указывай мне! Я и сам знаю, что должен делать! Я…должен жениться на тебе и увезти из Парижа. Тогда все будет, как раньше. Тогда ты снова станешь моей…моей Даной.
Я сбрасываю звонок, уставившись в экран так, словно меня только что ударили. И шок вызывает не сам удар, а полное отсутствие какой-либо реакции на него. Кроме ноющего чувства в груди, я больше ничего не чувствую. Может, именно это называют болевым шоком?
Экран снова загорается. Но на этот раз от сообщения.
Он: Потому что злиться на кого-то намного легче.
Мое внимание тут же переключается на незнакомца.
Я: Ты злишься на кого-нибудь?
Он: Мы все на кого-то злимся.
Пару минут я думаю над тем, что написать. Не знаю, из-за того ли, что мы не знакомы лично, или потому что никогда не встретимся, но я чувствую себя свободной писать ему все, что взбредет в голову.
Я: Если бы твоя жизнь была книгой, то как бы она называлась?
Удивительно, но ответ приходит сразу:
Он: Там, где мечты утопают в реальности…
На языке тут же вертятся слова. У этой фразы должно быть продолжение.
Я: …и мысли тянет ко дну…
Интересно, он уже понял, что я немного странная?
Он: …мы станем вдруг незнакомцами…
Видимо, еще нет.
Я: …всегда ими были…
Он: вчера
Я: сегодня
Он: завтра
Я: я напишу тебе письмо
Он: а я прочту и не отвечу
Я: и так до самого утра
Он: пока не станет снова грустно
Я: не станет, ведь мы с тобой уже…
Он: достигли дна?
Меня разрывает смехом.
Я: Ну, не знаю, как ты, но я сейчас как раз буквально на дне
Он: Решила больше не мучится?
Я: Пытаюсь расслабиться
Он: прочла "таинственный сад"?
Я: нет, но собираюсь сегодня начать
Он: хорошо
Я: а ты чем займешься?
Черт! Зачем я спросила? Нет. Нет. Нет. Мне не нужно знать. Не хочу знать. Уже собираюсь удалить сообщение, но две чертовы галочки загораются. Поздно.
Не отвечай. Молю. Не отвечай. Если ответишь, вся магия разлетится к чертям собачьим. Наше общение превратится во что-то слишком обычное. Пожалуйста, не отвечай.
Он: попробую не представлять тебя голой в ванне
О, флирт. Флирт – это хорошо. Только пожалуйста, не становись реальным человеком.
12
– Ты такая красивая, – шепчет Тристан, пуская волну удовольствия по всему телу.
Его руки сжимают бедра, а губы втягивают нежную кожу на моей шее, от чего из меня вырывается стон. Дыхание учащается, его пальцы добираются к трусикам под юбкой. Лямка топа сползает. Он целует меня в ключицу, спускаясь ниже. Выгибаю спину, давая ему больше доступа…
Раздется легкая мелодия.
– Ты не ответишь? – хрипло спрашивает он у моих губ.
– Что?
– Ответь на звонок, Дана.
Он резко отстраняется…
Медленно открываю глаза.
Черт! Черт! Черт!
Рука тянется к смартфону на тумбочке. Не глядя, отвечаю на звонок.
– Да? – бормочу я раздраженно.
– Только не говори мне, что ты все еще в постели, Дана Эдвардс.
Тело в мгновение напрягается, а последние остатки сна вылетают в окно.
– Мама?
Сажусь в кровати и таращусь в экран, пытаясь сообразить, какого хрена?
– Я в Париже. – слышу её голос из динамика и прикладываю телефон обратно к уху.
Она продолжает что-то рассказывать. Но без кофе, мой мозг способен уловить только половину информации. Ужин. Подруги. Юбилей. Какого хрена?
– Я заберу тебя сегодня вечером, поужинаем в моем любимом ресторане.
– Не могу, мам, вечером я работаю.
– Тогда в обед. Возражения не принимаются.
На этих словах она сбрасывает вызов. Еще раз. Какого хрена? Откидываюсь обратно на подушки. Телом я все еще чувствую на себе руки Тристана. Черт возьми! Почему именно он? Почему не Крис Эванс или Райан Рейнолдс? Почему именно мой непосредственный начальник?
Мало мне эротических снов, так я еще и умудрилась согласиться на обед со своей матерью. Неужели, я не могла придумать хоть какое-то оправдание? Не так я планировала начать утро воскресенья.
Смотрю на часы – 8:30. Эмма записала меня в зал к 11:00. Отлично, мне сейчас как раз необходимо выпустить пар, прежде чем я столкнусь с ураганом по имени Элеонора Эдвардс.
Зал находится в двух шагах от дома Эммы. Пока она объясняла мне точное местоположение, я вкратце пересказала ей утренний разговор с матерью. Она предложила заглянуть к ней после тренировки и подготовиться к обеду, чтобы не мотаться опять через весь город домой.
Внутри меня встречает спокойная музыка и приятный сладкий запах. Девушка за стойкой, поднимается при виде меня и приветствует. Я сообщаю ей имя и то, что записана на бокс. Справа через стеклянные двери вижу тренажеры и пару людей. Меня не сильно привлекает идея заниматься на глазах у всех. Поэтому я с облегчением выдыхаю, когда девушка ведет меня в противоположную сторону по коридору. Затем показывает мне шкафчик, куда я могу сложить свои вещи. На мне уже лосины, спортивный лифчик и майка, так что мы там не задерживаемся и она ведет меня обратно. Вот черт! Неужели все-таки придется заниматься на глазах у всех?
– Прошу, сюда. – она сворачивает направо и открывает передо мной дверь. Я выдыхаю.
Отлично, здесь никого нет. Большой боксерский ринг в центре. Под потолком висят груши. У темных стен стоят несколько стеллажей с гирями. А справа широкие окна. В целом светло, современно и на удивление, никакого запаха пота.
– Тренер сейчас подойдет. – информирует меня девушка и оставляет одну.
Я осматриваюсь, затягивая волосы в высокий хвост на затылке. Давненько я не занималась спортом. Идея выставить себя неуклюжей идиоткой не радует, но я утешаю себя мыслью о том, что кроме моего тренера никто ничего не увидит.
За дверью слышатся голоса, и я оборачиваюсь. На секунду теряю дар речи, когда заходит высокий парень. Он еще не обратил на меня внимание, потому что продолжает разговаривать с кем-то через порог. Но я хорошо его вижу. До боли знакомые черты лица бросаются в глаза. Такие же темные волосы, как у Тристана, такой же рост. Плечи чуть шире и нет щетины на лице. Да и стрижка намного короче. Но сходство поразительное. Как такое возможно?
Он закрывает дверь и поворачивается ко мне. Пару секунд его глаза изучают меня, а я кажется, задержала дыхание. Он пересекает зал, приближаясь ко мне. Да, он определенно больше Тристана, черная спортивная кофта обтягивает плечи, не давая волю воображению.
– Здравствуйте, – говорит он не голосом Тристана. –Я Рафаэль.
Глаза карие, почти черные, ресницы длиннее. И во взгляде нет той легкости, что у Тристана. Это, как игра "найди десять отличий". Они точно родственники. Но…
Брат. Точно, Марсель говорил мне, что у Тристана есть брат.
– А вы… – протягивает он, ожидая ответ.
– Дана. Я Дана.
– Хорошо, Дана. Не против, если мы сразу перейдем на "ты"?
– Нет.
– Скажи, ты раньше занималась боксом?
Неужели они – близнецы?
– А сколько тебе лет? – вдруг выпаливаю я, и только потом понимаю, насколько это тупо.
Он хмурится.
– Не переживай, я достаточно квалифицирован.
– Нет…я не поэтому…хотя, конечно, квалификация важна, но…
Его взгляд заставляет меня заткнуться.
– Нет, я раньше не занималась. – наконец отвечаю на его вопрос.
– Понял. Начнем с разминки.
Больше он ни слова не говорит. Показывает мне упражнения на растяжку, а я повторяю, продолжая откровенно пялиться на него. Спортивные штаны обтягивают его зад, а мышцы на спине перекатываются под тонкой тканью. Этот парень определенно в хороших отношениях со спортом.
После разминки Рафаэль демонстрирует мне несколько связок. Я повторяю, он поправляет.
Почему Тристан никогда не упоминает брата? До этих пор, я даже об этом не задумывалась.
– Ноги шире. – говорит он почти грубо. Еще одно отличие от Тристана. Чтобы не случилось, Тристан всегда предельно вежлив.
– Руки выше. Локти не оттопыривай.
Мне становится неуютно от его тона. Словно я ему в тягость. Какого хрена? Это я здесь клиент, а он ведет себя, как будто делает мне одолжение. Только я хочу высказать ему свое недовольство, как он встает за моей спиной, кладя руки на бедра, сжимает их и слегка разворачивает. От его прикосновения пульс подскакивает. Затем Рафаэль прижимается ко мне всем телом, обхватывает запястья, и я слышу его шепот у своего уха.
– Вот так. – своими руками он двигает моими, как марионеткой, показывая, как правильно бить.
– Поняла. – судорожно сглатываю, и он тут же отходит.
Повторяю движение в воздухе.
– Почему решила заняться боксом? – вдруг спрашивает он.
– Нужно выпустить пар.
Он фыркает, и я перевожу на него взгляд, выпрямляясь.
– А что, есть проблема? – меня бесит его пренебрежительный тон.
– Нет, просто девушки, вроде тебя, обычно йогой занимаются или фитнесом.
– Девушки вроде меня? – во мне начинает закипать злость. – И что это значит?
Его взгляд скользит по мне.
– Ну, знаешь, богатенькие малышки, которым нечем заняться.
– Да как ты смеешь?! – кричу я, поражаясь, что вообще могу на кого-то кричать. – Ты меня не знаешь!
– Правда? – склоняет голову набок. – Дорогие шмотки, дорогой парфюм, и этот зал. Не каждый может себе позволить. И ты молода. Сколько тебе, двадцать? – он направляется к стеллажу, берет бинты и перчатки. – А этот акцент. Ты не местная. Приехала на лето немного повеселиться, а заодно потратить денежки родителей?
У меня нет слов! Я просто в ярости. Он хватает меня за руку, но я вырываю её.
– У тебя нет никакого права так со мной разговаривать. – выплевываю я. – Это я плачу тебе. А кто я и откуда – не твое собачье дело. Твоя работа – молча выполнять мои требования!
Его челюсти сжимаются, а в глазах появляется веселье.
– Именно этим я и занимаюсь. Ты сама сказала, что тебе нужно выпустить пар.
Что? Я в шоке, замираю, таращясь на него во все глаза. Он снова берет меня за руку и начинает обматывать ее бинтом. Затем вторую. Он что специально пытается вывести меня из себя?
Молча он протягивает мне боксерские перчатки. И я, как идиотка, натягиваю их. Нужно уйти, почему я должна это терпеть? Этот парень, кто бы он ни был, неприятен мне. А еще мне хочется врезать ему со всей силы. Может, поэтому я все еще здесь?
Рафаэль натягивает себе на руки две плоские перчатки и встает передо мной.
– Ты меня не знаешь. – твердо говорю я.
– У тебя есть богатые родители?
– Да, но…
– А за квартиру сама платишь?
– Нет, но…
– Тогда ты просто избалованная девчонка, пока не докажешь обратное.
– Я не обязана тебе ничего доказывать.
– А я и не просил что-либо мне доказывать. Мне плевать на то, кто ты, Дана. Как ты и сама сказала, я здесь, чтобы ты выпустила пар.
Вот же мерзкий тип! Как ему удается каждым словом задеть меня?
Рафаэль кивает мне, чтобы я начинала бить. И черт возьми, мне сейчас ничего так сильно не хочется, как этого.
Я начинаю с яростью лупить, так, как он показывал.
– Бей корпусом, а не рукой. – снова грубо бросает он.
Мой удар становится резче.
– Сильнее. Или у тебя хватает сил только, чтобы по магазинам ходить?
Бью с большей силой, чувствуя, как все тело напрягается до предела.
Я не избалованная девчонка. Удар.
Я не избалованная девчонка. Удар.
Я. Удар. Не. Удар. Избалованная. Удар. Девчонка.
Сердце до боли стучит в висках. По спине скатываются капли пота, но я продолжаю бить. Пресс начинает ныть. Еще удар.
– Все. – вдруг обрывает он. – Хватит.
Я тяжело дышу, и тут же понимаю, что злость отступает. У меня просто не остается на это сил. В теле приятная покалывающая слабость, а голова пуста. Сажусь на пол.
– Ты меня не знаешь. – снова повторяю, опускаясь на пол, и прислоняюсь спиной к рингу.
Рафаэль снимает перчатки и опускается на корточки передо мной.
– А почему тебе вообще важно, что думают другие? Я тебе никто.
– Вот именно. – отвечаю я, стягивая перчатки и разматывая бинты. – Ты мне никто. Именно поэтому, у тебя нет права судить меня. Даже если это и было для того, чтобы разозлить.
– А у кого есть на это право? Судить тебя?
Его вопрос остается без ответа, потому что у меня его просто нет. Кто это парень вообще?
– Ты со всеми клиентами так разговариваешь?
Он пожимает плечами и выпрямляется.
– Я просто говорю, что думаю. Не моя проблема, что тебе это не нравится. – снова этот грубый тон.
Да кем он вообще себя возомнил? Поднимаюсь на ноги, чтобы ответить ему. Но он уже направляется на выход. Мои слова застревают в горле. Дверь хлопает, а я делаю глубокий вдох.
После душа чувствую себя обновленной. Может, идея со спортом оказалась не такой плохой, как я думала. Но Рафаэль…Черт, этот придурок не выходит из моей головы, точнее его слова. Если раньше мне казалось, что они с Тристаном похожи, то сейчас я просто уверена, что это два абсолютно разных человека. А судя по тому, что Тристан даже словом его не упомянул только подтверждает мое предположение – Рафаэль та еще задница. Его и на открытии не было. Значит, они не общаются. Или в ссоре. В любом случае, вряд ли мы еще раз встретимся. Хотя, может, я все-таки тороплюсь. Мне ведь и правда понравилось. Я и не думала, что спорт так прочищает мозги.
Перекидываю сумку через плечо и выхожу на улицу. Жаркий воздух ударяет в лицо. Замираю при виде черного мотоцикла у дороги, я и не заметила его, когда шла сюда. Может, дело в том, что сейчас на нем сидит Рафаэль? Его черные глаза сталкиваются с моими.
– Тебя подвезти? – спрашивает он, склоняя голову набок.
– Нет, спасибо. – морщусь я, стараясь держать голову высоко. – Я не сажусь на мотоциклы к незнакомцам.
Его губы подрагивают в улыбке.
– Я бы сказал, что не верю тебе, но не буду.
И что это, черт возьми, значит? Он собирается надеть шлем, но вдруг опускает его и снова смотрит на меня.
– Кстати, как прошло то собеседование?
– Что? – в недоумении смотрю на него.
– Ну, то, в ресторане. – добавляет он.
Я широко раскрываю рот, от чего его улыбка становится шире.
– Откуда ты…
Не успеваю договорить, как он уже надевает шлем и через секунду срывается с места.
Неужели он тот парень, что подвез меня тогда утром? Как такое вообще возможно? СТОП. Значит, он знал, что я не просто здесь прохлаждаюсь, тогда зачем говорил все эти слова? Из-за того, что на мне дорогая одежда? Черт! Он же просто ткнул пальцем в небо, а я повелась, как полная идиотка.