Александр Эл
Одержимость справедливостью
Глава-28 Упущенный шанс
Уже три месяца я работаю в мастерских Худ фонда. Димка заместитель директора, как раз по мастерским. Мастерски – хорошие, места много, материалы любые, заказов полно. А Димка подписывает гонорарные ведомости и эти самые заказы распределяет. Всё в его руках, и все хотят с ним дружить, и заказчики, и художники-исполнители. И я один из них. Пока разбирался и осматривался, всё устраивало. А потом сомнения заели, надо было столько лет учиться, чтобы тут заниматься чёрт те чем. Всяким дерьмом, то интерьеры какие-то, то оформление, то музеи, и конца этому не видно. Я к Димке.
– Как же так, где же творчество, искусство?!
А он вылупился.
– Да кто же тебе мешает? – говорит, – твори, сколько хочешь. Ты раньше жаловался, что условий нет. Теперь-то что? Мастерская есть, материалы, краски. Чего не хватает? А ты, прямо из института, в индивидуальную мастерскую. Вообще-то, мастерские только для живописцев. У оформителей индивидуальных мастерских нет. Художники-графики, те в основном, по домам работают. Ты хоть понимаешь, что тебе мастерскую авансом дали? Многие вообще считают, что по блату. Говорят, – видали мы, всяких вундеркиндов! Я, твой блат, понимаешь? Они так думают. Это правда, я уговорил директора Фонда дать тебе мастерскую. Это было, ой, как непросто. Сказал, что ты уникальный талант.
– Да, что там особенного? Мастерская? Обыкновенная комната 18 метров, с одним окном. Света не хватает. Руки, кисти помыть, вода в туалете. Туалет, на общем коридоре.
– Мастерская не нравится? Но ведь это твоя личная мастерская. Знаешь, тут некоторые десятилетиями ждут. А ты, даже не член Союза Художников. Есть же общие, большие мастерские, для оформителей. А у тебя ещё и своя есть. Я думал, ты обрадуешься. Всё ждал, когда позовёшь, покажешь первую работу. Ты хочешь, чтобы тебе творчество, заказали? Тебя же, кроме меня, здесь никто толком не знает. Покажи, что ты можешь. Начни делать что-то своё, без заказов всяких. Тогда и мастерская будет, хорошая. Мы же здание новое строим, под мастерские. Там всё по науке и свет, и туалет. Но, мастерских всегда не хватает. Часть уже расписаны, для титулованных художников. Если ты себя не покажешь, я тебе ничем помочь не смогу. Ты, работаешь над чем-нибудь? Или только оформительством живёшь?
– Да, работаю, работаю.
Снова допрашивает, как начальник подчинённого, подумал я. Ох и надоел же ты мне, «благодетель». Я буду кисточкой махать, а он на машине с бабами кататься.
– Ты смотри, оформиловка затягивает, – продолжал Димка, – быстрые деньги. Захочется машину купить, пожить красиво. Ты же помнишь, «сытый» художник, это….
– Да, помню, помню. Я тут в графику вляпался, для творчества. Посоветовали заняться плакатами, и открытками, на них нескончаемый спрос. Где я, и где открытки. Но, решил попробовать. Заказов таких не было. Самому в издательство нужно ходить. Попробовал, трудно это, никак не угодишь. Они, каждую открытку на издательский худсовет вытаскивают, а там каждый, кому не лень, критику наводит. Переделываешь, переделываешь, попробуй, угоди. А с плакатами вообще завал, их в Центральном Комитете, в ЦК утверждают. Однажды сам туда ходил, вместе с главным редактором издательства. Сказали, что лично хотят художнику установку дать. Слушал, я слушал, хотел слово вставить, а главный за рукав тянет, молчи мол. Зачем же я сюда пришёл-то? Нет уж я скажу, пусть знают, что я тоже не пальцем деланый. Улучшил момент, и говорю, – задачу понял, я, между прочим, и сам коммунист. Если бы сразу пригласили, сейчас бы не пришлось время терять на переделки. Смотрю, главный редактор позеленел, как будто его сейчас удар хватит. А инструктор ЦК, что нас принимал, уставился на меня с удивлением, и молчит. Ну и я замолчал. А он разглядывает меня, как обезьяну в зоопарке, потом посмотрел на главного редактора и говорит,
– у Вас, что там нормальных работников нет, которые понимают, где находятся, и не паясничают?
Всю дорогу назад, Главный молчал. Потом сказал, что со мной свяжутся. Но больше ни в ЦК, ни к Главному меня не приглашали.
– Да, упустил ты момент, – сказал Димка, выслушав про этот поход, – это был твой шанс. Видно плакат твой понравился. Повели тебя показывать, смотрины так сказать, а ты умничать стал. Всё, теперь забудь, больше не позовут. Ты бы хоть мне сказал, что в Большой Дом идёшь, я бы тебе объяснил, что к чему.
Димка не знал, что именно ему-то, я и не хотел ничего говорить. Он ведь не коммунист, это мой шанс. Я ведь тоже понял, что неспроста это. Что же я тебе говорить-то буду, чтобы ты мне всё испортил? А в издательстве никто не объяснил. Эх, не хватило опыта. На душе было мерзко. Да, упустил я свой шанс. Но, с Димкой я это обсуждать не хотел.
Глава-29 За что ему всё?
Болтая со мной, Димка крутил в руках какую-то странную авторучку, толстую, явно импортную. Чтобы перевести разговор я спросил,
– Что это за ручка у тебя такая, хитрая?
– А, это? – оживился Димка, – это мне финны подарили. Авторучка, пишет шестью разными цветами. Баловство, игрушка.
– Разными цветами? Покажи.
Димка взял лист бумаги и стал писать разные закорючки, действительно разными цветами. Цвета переключались одним движением. Я смотрел, открыв рот, страшно захотелось иметь такую ручку.
– Я же говорю, баловство.
– Почему баловство, рисовать можно, разными цветами.
– Да брось ты, что этим рисовать собрался. Линии тонкие, ерунда. Чернила закончатся, и в мусор. Тебе нравится? – Димка перехватил мой восторженный взгляд, – забирай. Я всё равно не пользуюсь. А вот смотри, что ещё подарили. Это уже немцы, вообще-то не подарили, я у них выменял. Тебе не отдам, вещь полезная, сам пользуюсь, – Димка достал из стола крошечный калькулятор, – смотри, батарейки не нужны. Работает от света, солнечная батарейка, – Димка тыкал пальцем в маленькие кнопки и цифры на экранчике менялись, – очень полезная вещь, я на ней всё считаю. И площади, и объёмы и вес, и даже деньги, ха, ха!
Я смотрел на это чудо техники и мой рот не закрывался. Опять этому паразиту подарки заграничные. С самого детства ломится, как тогда, маленькое пианино… Ишь гад, мне какую-то ручку сраную, опять с барского плеча, а себе настоявший инструмент. Будто, мне нечего считать! Подарки собирает. За что? За что подарки дарят? Он что, баба что ли?
– Дима, а за что тебе иностранцы подарки дарят? – не выдержал я.
– Да какие там подарки, вот эту одну ручку и подарили, а калькулятор я выменял. Немец, художник, мы его выставку персональную, оформлять помогали. Капризный такой. Увидел у меня кожаную папку, с вытиснутым на ней Кремлём. Папка отца, им такие на работе давали, для солидности. Хорошая папка, ручной работы. Теперь, такие уже не делают, и в магазине не купишь. Немец увидел, и стал клянчить, – сувенир, сувенир! А я отдавать не хотел, папка-то отца. Немец увидел, что я жмусь, решил, что я жадный. Стал деньги совать, но деньги я взять не могу, неприлично как-то. Тогда он по карманам пошарил, и вот этот вот калькулятор достал. На хрена мне калькулятор? Но вижу, очень уж ему эту папку, невтерпёж. Ладно, думаю, хрен с тобой, забирай. Так вот и достался мне этот калькулятор. Вещь, полезной оказалась, даже бухгалтер завидует.
– Слушай, Дима, давно тебя хотел спросить, а как это ты на такую высокую должность забрался? Ты ведь не коммунист, и образования высшего у тебя нет. Неужели папаша опять подсуетился, пристроил тебя? Расскажи, если не секрет, конечно.
– Отец? Нет, он уже к тому времени умер. Да и помочь он ничем не мог. Его, когда сняли, сначала ведь, из партии исключили. Он пить начал, места себе не находил, психовал, бросался на всех. Всё мне ту историю припоминал, так до конца и сомневался. Ведь никаких следов тогда так и не нашли. Какая-то таинственная история. Ну, помнишь, кисти японские пропали.
Ещё бы я не помнил. Как подумаю, что до тебя дойдёт, что это я забрал, до сих пор мурашки по спине.
– А потом папа умер, от рака, – продолжал Димка, – нет больше папы. А так иногда посоветоваться нужно. А про должность, какой там секрет. Не было бы меня, не было бы и этой должности. И мастерских бы не было. Это ведь я всё создавал, ну помнишь, как в армии. Там ведь до меня тоже мастерской не было. Так и здесь.
– Ты создавал? Как? А что раньше было, как же обходились? Ведь работы до хрена.
– Так и работали, сходу, на площадке заказчика. Пришли на место, и погнали.
– А готовили где? Ведь нужно же сначала всё продумать, макеты, эскизы, заготовки. Надо же всё согласовать с заказчиком, утверждать в разных инстанциях. Как же это всё делать, где хранить?
– Да делали, всё делали, но качество страдало, конечно. Старики, как-то приспособились. А молодым, совсем места не было. Ты же знаешь, все в маленьких квартирах живут, мастерских ни у кого нет. В общем, кустарщина, тяп-ляп всё. Помещение было, но тёмное, бывшая конюшня, и подвал ещё, под склад. Хорошо хоть это. А город-то, огромный, только к праздникам и поспевали кое-что, кое-как.
– И что, все молчали?
– Ну да, молчали. Куда там. Всё время скандалили, жалобы писали, власть ругали, виноватых на чистую воду выводили, но никто ни хрена не делал. Начальство, тоже привыкло отбиваться. В общем, демагогия сплошная.
– А ты что? Как вопрос-то решился?
– А очень просто. Я ещё до армии, когда в училище учился, халтуры разные делал. Ну, как все, по мелочи. Но тогда уже познакомился со всеми и про этот бардак наслушался. А почти сразу после армии знакомые позвали в бригаду. Завод богатый, строил базу отдыха. Но не только, чтобы отдыхать, но чтобы семинары разные проводить, а летом, чтобы типа санатория было. Бригада должна была все это вместе с отделочниками, разрисовать и оформить. Я туда пришёл, а там оформлять нечего, всё через задницу понастроено, как попало. Стенки пока, но уже понятно. Как там не украшай, все равно говно получится. Я, как раз тогда посмотрел какой-то зарубежный фильм. Там тоже что-то типа такого лагеря было. Красивенько всё, аккуратненько и даже шикарно.
Я бригадиру нашей оформительской бригады сказал об этом. А ему наплевать, лишь бы деньги платили. Там же, говорит, заграница, а у нас говорит, и так сойдёт, всё равно всем наплевать. Кому всем-то? Мне не наплевать. Я так не могу, заведомое дерьмо делать. Тут ведь как начнёшь, так и потянется. Запишут в говноделы, и хорошей работы никто больше не даст.
Подумал, может денег нет, или дефицит материалов. Пошёл на завод, а директор говорит, мне говорит, тошнит от вас от всех. Никто ничего делать не умеет, а денег говорит есть, сколько хочешь. Ну, раз денег полно, то я к проектировщикам. Спрашиваю, если денег полно, то почему такое говно напроектировали, не умеете лучше? Чего вам не хватило? А они говорят, всем наплевать, никто даже не объяснил, что требуется. Они-то сами не знают, а задания конкретного нет, сделайте «что-нибудь». Вот и напроектировали «что-нибудь». Туалетов хватает, кранов хватает, забор вокруг есть, ну и комнатки, чтобы спать. Правда, клумбу с цветами, не забыли.
Иду снова к директору завода, рассказываю обо всём, говорю надо всё продумать, заново всё перепроектировать и всё в проект вложить. Он на меня целый час орал, что его за такое с работы снимут. Но позвал какого-то мужика и поручил, чтобы мы вместе с ним всё задание для проектировщиков разработали.
А мне жить нет на что, и за эту работу никто не заплатит. Я ему про это сказал, так он меня на три буквы и послал. Вы, говорит, все одинаковые, трепачи, только время отнимать умеете. Ладно, думаю, денег на жизнь у родителей одолжил, и техническое задание с тем мужиком, мы для проектировщиков сделали. Он толковым оказался.
Теперь проектировщики упёрлись, у них свои планы. Там же целый институт, и своё начальство. Пришлось побегать по кабинетам, но директор завода всё оплатил и где надо поддержал, у него везде связи. В общем, проект сделали, и что удивительно, дальше всё пошло как по маслу. Оказывается, весь бардак, и все эти корявые дома вокруг делают так потому, что над проектированием толком никто не работает. Строители ведь исполнители, они стоят то, что нарисовано. Главное проект. А мы, в наш проект, даже шторы на окна включили. И пожалуйста, шторы висят, правда материал другой. Ну, уж какой был.
Художники наши сначала скандалили. Говорили, пацан, ну это я, всех достал и теперь денег, в смысле зарплаты, не будет. Но когда закончили, обрадовались, теперь вот всем показывают, как получилось. Росписи их и лепнина, засияли! Полные штаны гордости у всех. Директор доволен, Горком партии его хвалит. Они теперь там свои партийные сборища устраивают. Делегации зарубежные привозят.
Директор говорит, иди ко мне, я тебе должность найду. Но я же не строитель, я художник. Давайте, говорю, построим художественные мастерские, а то ведь работать негде. Не моя парафия, говорит. Но, спасибо ему, связал меня и с Горкомом и с Министерством Культуры. Те уже давно на бардак в оформлении города зуб точили, а тут я, со своими предложениями подвернулся, да ещё с рекомендациями от авторитетного человека. Вот мне и поручили построить мастерские и возглавить это хозяйство. Вот так вот.
– Я думал, ты по блату тут, – я слушал Димку, открыв рот.
Оказывается, он всем этим занимался, пока я учился в институте, и за пять с половиной лет столько наворочал. И никто не спросил ни партбилет, ни диплом. Он же даже школу не закончил. Чудеса….
– Какой там, блат. Вообще, про блаты всякие это трёп, не верю я в блаты. Если кругом рассадить сынков всяких, то кто работать будет? Нужно же не просто сидеть, но и делом заниматься. Помнишь, один усатый товарищ сказал: «Кадры решают всё». Людей нормальных не хватает, способных что-то сделать. Поэтому, когда я тебя увидел, сразу подумал, вот, будет на кого опереться.
Так, ты меня оказывается, в подпорки записал, вот зачем я тебе нужен. А талант мой, тебя вовсе не интересует….
Глава-30 Прокол
– Я вижу Дима, ты достиг, чего хотел, доволен, наверное? А почему, ты в институт не пошёл? Времени, наверное, не хватает? Ах да, у тебя же аттестата школьного нет, – сказал я, переварив услышанное.
– Почему? Аттестат есть.
– Так, ты сам же рассказывал, ещё в училище, что школу не закончил.
– А? Ну да, тогда аттестата не было. Так я же, когда в армии служил, экстерном экзамены за школу сдал. Куда же я, по-твоему, ходил всё время?
– На уроках что ли сидел? Что-то я не помню, чтобы ты про это рассказывал.
– Ну, знаешь, ты тоже не всё рассказывал, – уколол Димка, намекая на моё вступление в партию, – нет, на уроках я не сидел, только экзамены сдавал. Пришёл в милицейской форме, в свою родную школу, а там меня все, оказывается, помнят. Учителя те же. Рассказал что к чему, что я, и где я. Ну и всё, вошли в положение и разрешили сдать экзамены.
– Так это же, обман! Ты же ничего за школу не знаешь.
– Ну, почему же, я же уже художественное училище закончил. Показал диплом, впечатление произвело. Ну, конечно, поблажку сделали, могли бы и завалить. В общем, на то, что я дальше, на художника учиться не пошёл, причина была другая. Понял, что живопись, это – не моё. Вроде уже привык. А поначалу мучился, да и сейчас ещё, кошки скребут. Хотел картины писать, а вот, стал каким-то чиновником, бюрократом. Представляешь, некоторые даже завидуют. А чему тут завидовать? Не любят, уже по определению, ты же знаешь. Раз начальник, значит – сволочь. Ай, тебе этого не понять….
Да уж, куда уж мне. Бедненький начальник, пожалейте меня.
– Себе не принадлежишь, на ковёр вызывают, отчитывают, уволить грозят, – продолжал жаловаться Димка, – денег, мало совсем. Гонорар-то теперь, ух какая редкость. Времени ни на что не хватает, даже на личную жизнь. Кстати, о гонораре, тебе там причитается. Зайди сейчас к Жердяевой, распишись там за последнюю работу. Она, пока этим занимается, временно.
– Жердяева? Что-то фамилия знакомая?
– Да уж, знакомая. Забыл что-ли? Я тебя про неё просил узнать, в институте.
– А, припоминаю. Но ведь она не подходила, я же тебе говорил. Репутация у неё, не очень. А вы, всё же её взяли?
– Вот что Дима, это останется между нами, конечно, мы ведь друзья. Но так, как ты сделал, делать нельзя. Мне, даже неудобно было с тобой об этом говорить.
– В чём дело, не понял? – я снова занервничал, как будто говорил не с другом, а с большим начальником.
– Ты помнишь, что про неё сказал?
– Да, помню. Она что, блатная? Сказать про неё, ничего нельзя?
– Ты сказал, что у неё репутация нехорошая. Так ведь? Ты откуда это взял?
– Сказали, я поспрашивал, ты же сам просил.
– Не мог ты, ничего про неё узнать?
– Это ещё почему?
– Потому, что студентка, Жердяева, никогда не училась в вашем Институте Культуры. Студентки с такой фамилией там не было. Она замуж вышла, и стала Жердяевой. А училась она под другой фамилией, и диплом её, на другую фамилию, на девичью. Не мог ты знать никакую Жердяеву. Она мне первому назвалась новой своей фамилией – Жердяева, а я тебе сказал. А в институте, такой фамилии не знают.
– Не может быть, это какая-то ошибка, – я пытался найти правдоподобное объяснение, но оно не находилось, и я как рыба глотал ртом воздух. О-о, как же я ненавидел Димку, за это издевательство.
– Никакой ошибки нет, – Димка смотрел прямо в глаза, – странно, что ты не понимаешь, что походя, мог сломать жизнь человеку, которого даже не знаешь. Как же ты так делаешь?
– Ты, не понимаешь! Человеку жизнь сломать? Человеку? При чём тут какая-то девка? Ты не знаешь, на что они способны?
– Кто они? Успокойся, на вот воды выпей. Чего случилось-то?
– Бабы! Бабы! Девки эти! Всю жизнь загубили мне. И тут, снова какая-то.
– Да ладно, Дима. Ты что, с женой поругался, что ли? Давай я тебе рюмочку налью, у меня коньяк есть. На всех-то не бросайся, это же единственная радость в жизни. Я женщин люблю, и они меня любят. Что бы я без них делал, без курочек моих. Иди, проветрись, успокойся. Всё нормально, жизнь продолжается. Ну что, налить? – Димка вытащил из стола бутылку.
– Не надо, не люблю я это. Всё пошёл я.
Прокололся, прокололся. Подловил он меня, подловил. А девка то, точно его любовница, ишь, как выгораживает. Благодетель выискался. Но, до чего же везучий, гад. И как у него получается, где не ступит, везде ему ломится. А где я ступлю, везде, как в говно.
Глава-31 Почему не мне?
Прошло совсем немного времени, и я снова сидел в Димкином кабинете.
– Заказы распределяются не по блату, а по способностям. Эта работа не твоего уровня, Дима, ты же сам понимаешь.
У меня внутри всё кипело от чудовищной несправедливости. Выгодный заказ отдали не мне, а какому-то алкоголику. И сделал это Димка. Нарочно гад, хотел мне нагадить. Я пашу, как «папа Карло», с трудом копейку добываю, а как выгодный заказ подошёл, так сразу алкашу отдал, даже не спросил, не предложил. А ещё другом прикидывался!
– Ты пойми, я же о деле должен думать, – продолжал Димка, – если я тебя загружу такой работой, то кто твои заказы сделает? Ты же понимаешь, Петрович с этим не справится, и не алкоголик он вовсе. Один раз только напился.
– Может, я должен с тобой делиться? Тогда ты мне выгодную работу дашь? Петрович этот, делится с тобой? Признайся.
– Вот что Дима, ты говори, да не заговаривайся. Пока я не выгнал тебя из кабинета.
– Ах вот как ты заговорил? Друг!
– Объясняю ещё раз, я не могу поручить Петровичу работу, с которой он не справится. А тебя не могу загружать тем, что может сделать, кто угодно. Это, всё равно, что стрелять из пушки по воробьям.
– Но ведь там денег больше! Намного больше.
– Неужели тебе самому, творческому человеку, интересно заниматься тупым тиражированием? Ведь ты зарабатываешь не меньше, на уникальных, запоминающихся работах, которые остаются навсегда. А это заказ к Юбилею, всё ведь выбросят потом. А твоё всё останется, сам подумай.
– Один раз возможность представилась, а ты для друга пожалел!
– Если я буду только о друзьях думать, то я всю работу, всех мастерских, работу всего Худ фонда завалю. И ещё, Дима, ты ведь единственный, кто вот так вот приходит, и вот так вот возмущается. От тебя единственного такое выслушиваю. И мне это неприятно. Я ведь денег получаю меньше любого из вас, художников. Может, ты думаешь, мне деньги не нужны. Мне за гонорар заказы делать просто некогда, и картины писать некогда. А я ведь тоже, мечтал быть живописцем.
– Так ты из зависти не даёшь заработать? Властью упиваешься? Если тебе не нравиться, так чего же ты тут сидишь тогда?
– Ну и дурак же ты, Дима. Может, ты на это место хочешь? Так и скажи. Я не против, давай местами поменяемся. Будешь меня обслуживать, как я тебя сейчас, вместе с остальными. Ты приходишь на работу, когда хочешь. Работаешь, когда настроение есть. Выходные, сам себе устраиваешь. Ты же раза в три-четыре, наверное, больше меня зарабатываешь, и тебе всего этого мало?
– Ладно, с тобой всё понятно. Пошёл я, не поймём мы друг друга….
А ведь Димка прав, денег у меня больше. Может, он и вправду хочет, чтобы я делился с ним? Нет, вряд ли. Если бы и взял, то не от меня. Не захочет унижаться. Что он там про обслуживание плёл? Ну, дел то у него, положим, хватает. Но неужели на подработку времени не остаётся? Ведь сам же заказы распределяет. Я бы на его месте, давно бы себе личную мастерскую организовал, и работы, что попроще и поденежнее подбирал. И жил бы себе, припеваючи. Был бы и при власти, и при деньгах. А что, почему бы не присмотреться к его месту? Должность то, формально выборная. Что это я всё в тени, да в тени, пора засветиться уже, а то так и до пенсии буду красить.
Для начала нужно ему проверочку организовать. Может, сразу сковырнуть удастся. Напишу-ка я, куда? Писать-то куда? В Партком? Так он не коммунист. Да и в Парткоме у него все свои. Будут потом косо на меня смотреть. Может, аморалку на него повесить? Нет, не прокатит, на работе он тихий. Разве что Жердяеву употребляет. Хотя нет, видел я её. Такую, только в наказание. Не Димкин уровень. Может, он ворует. Машина откуда у него? Ах да, вспомнил. Распределили, за заслуги. Значит не на рынке у спекулянтов брал, недорогая. Мог и заработать. Квартира от родителей осталась. Ни хрена у него нет, ишь, как застраховался. Не подкопаешься. Да и красть, тут у нас, особенно нечего. А вот на распределении заказов он сидит, сидит гад, распределяет. Вот здесь нужно копать. Что это за Петрович такой? Я слышал, он ему не первый выгодный заказ сплавляет. Так всё же, мордочка у тебя в пуху, или нет? Продажная, коррумпированная сволочь! Выведу я тебя на чистую воду, не спрячешься!
А куда же писать-то? Нужно, куда-нибудь повыше, чтобы оттуда спустили. Чтобы Димкины подельники не смогли его отмазать. В Райком напишу. Факты должны быть, железные! Где же их взять-то?
