Наталья Свидрицкая
Хроники Нордланда. Цветы зла
Его высочество встретили шумно и так восторженно, что какое-то время решительно невозможно было ни говорить, ни даже кричать: люди хлопали, выкрикивали приветствия и поздравления, большинство – искренне счастливые от того, что видят его, что он прекрасно выглядит и совсем не кажется больным. Принц Гарольд Элодисский улыбался им, подняв руку, и пытался как-то утихомирить своих подданных, но это было не просто и произошло далеко не сразу. После того, как наступила относительная тишина, вперёд выступил Тиберий и, как и говорил Гарет, напомнил собравшимся грустную историю герцогини Лары и её младшего сына, Гэбриэла Персиваля. Теперь, сообщил он, наконец-то стали известны подробности этой грустной истории. На леди Лару и её свиту напали разбойники, соблазнившись богатством кортежа. Все были убиты, кроме ребёнка. Когда разбойники поняли, на кого напали, они страшно испугались и уничтожили все следы преступления, но ребёнок оказался жив, и они пожалели его. Мальчика увезли на север, и отдали в дальний монастырь, сказав, что это подкидыш, полукровка без рода и племени. Мальчик вырос, не помня о своём высоком происхождении, ничего не зная о том, что у него есть семья. Рос он на ферме, занимался лошадьми, и вот совершенно случайно попал в Гранствилл, где его сразу же признали из-за его сходства с братом.
– Сходство таково, – продолжил Тиберий торжественно, – что не может быть никаких сомнений в их родстве. И сейчас вы, господа, сами убедитесь в этом! Его светлость, герцог Элодисский, граф Гранствиллский и Сандвикенский, граф Ашфилда, старший сын его высочества, принца Элодисского, Гарет Агловаль Хлоринг, и его младший брат, граф Валенский, Гармбургский, Лионесский и Хорсвиллский, эрл Ейсбурга и Омбурга, Гэбриэл Персиваль Хлоринг!
Братья вышли под нестройный гул голосов, который почти мгновенно стих. Они действительно были похожи, так сильно, что разные причёска и одежда только подчеркнули их схожесть. Алиса не могла не гордиться своим Гэбриэлом, который в этот миг не уступал брату ни осанкой, ни значительностью. Простая одежда необычайно ему шла, он выглядел очень стройным, очень красивым, очень… гордым. Она вдруг подумала, что он всегда был таким. Даже в Садах Мечты, среди грязи и постоянного унижения, он ухитрялся не терять этого достоинства. Алиса понимала, как никто, что сейчас он смущён, многого в себе стесняется, что эта церемония ему в тягость… Но ни одна его черта не выдавала этого смятения! Он держался безупречно. Гарет отвечал на поздравления за себя и за брата, благодарил за подарки: гильдии ювелиров, меховщиков, банкиры, представители городской ратуши во главе с фохтом, окрестные дворяне, хозяева маленьких замков, – все торопились выразить своё восхищение и дарили подарки. Гэбриэл получил от ювелиров рыцарскую цепь из золота, эмали и гранатов, с его собственным гербом: орлом и мечом; меховщики подарили роскошную мантию, кузнецы преподнесли доспехи, фохт – серебряный кубок с гербами, украшенный алмазами и аметистами, кто-то ещё преподнёс кинжал такой великолепной работы, что Гэбриэл потом просто из рук его выпускать не хотел… За приёмом последовал ужин, торжественный, богатый, с музыкой, огромным количеством блюд и вин, с танцами и играми. Гэбриэл заметил, что тот же кавалер постоянно ошивается возле Алисы, и сказал об этом брату. Тот кивнул:
– А ты как хотел? Она прелестна. Я предупреждал тебя, что желающих завладеть её вниманием будет хоть отбавляй.
– Кто это?
– Юджин Моор. Записной волокита, тот ещё ходок… Обожает бесприданниц и сирот.
– Почему?
– За них вступиться некому. Была пара гнусных историй, после которых девушкам пришлось уходить в монастырь.
– А ты почему ничего не сделал?
– Потому, младший, что эти дурочки так на него запали, что не захотели жаловаться на него. Не виноват он, и точка. Не он это пузо им приделал, и всё.
– Пузо при… А! – Гэбриэл сообразил сам. – И что теперь с ними?
– А что? Живут в монастыре. Детишек определили в приют.
– И он нацелился на мою Алису?!
– Боюсь, что да. – Вздохнул Гарет. – Но ты не волнуйся. – Он встал, допил вино. – Я пойду, приглашу её на танец. Заодно выясню, что он ей наплёл, и как она сама к этому относится.
– Почему я не могу пойти?
– Потому, что танцуешь ты, как цапля. – Гарет засмеялся. – Я что-нибудь придумаю, младший. Не переживай!
– И тогда я опрокинул его в грязь. – Закончил сэр Юджин очередной рассказ о своих победах. – Его конь оказался так себе клячей, я продал его… Знаете, этот слюнтяй умолял меня подождать, пока он не соберёт денег и не выкупит свою конягу, дескать, это его друг! Конечно же, я ждать не стал. Было забавно слушать, как он сначала умоляет, а потом проклинает меня!
– А мне кажется, что это отвратительно. – Решительно произнесла Алиса. – Вы могли бы проявить сочувствие и позволить ему выкупить своего коня.
– Вы такая смелая маленькая леди! – Изобразил восхищение сэр Юджин. – И добрая. Мне, может быть, в самом деле не хватает доброты… Но это от того, что я никогда не ощущал на себе благотворного влияния какого-нибудь ангела… вроде вас. Вы позволите в следующий раз обратиться к вам за советом? Клянусь, что непременно последую ему!
– Я… – Алиса запнулась, встала и поклонилась: к ним подошёл Гарет.
– Дама Алиса. – Он тоже поклонился ей. – Позвольте вашу руку. Сейчас будет танец, я буду счастлив, если вы составите мне пару в нём.
– Это честь для меня, милорд. – Алиса подала ему свою руку, такую маленькую в его ладони! Сэру Юджину осталось только поклониться: такой соперник был ему не по зубам. Он остался стоять и смотреть, как танцуют Гарет и Алиса.
А посмотреть было, на что! Он был такой высокий, мужественный, сильный, она – такая маленькая, хрупкая, женственная. Но двигались они удивительно гармонично, словно одно целое, две части одной сущности. Алиса порхала вокруг своего высокого партнёра, словно фея, невесомая и изящная, с такой грацией, что ею залюбовались все. Гарет, чья эльфийская кровь особенно видна была именно в движении, не уступал ей в ловкости и грации, и танец их был по-настоящему, завораживающе красив. Даже Гэбриэл, не сводящий с них глаз, не ревновал и не злился, понимая, что злиться тут не на что.
– Это было истинное удовольствие! – Признался Гарет, когда музыка стихла. – Рыжик, ты чудо.
– Вы тоже! – Смутилась Алиса. – Знаете, я танцевала только с Мадмуазель, и даже не подозревала, что танцевать с партнёром – мужчиной так приятно!
– Этот хлыщ, Моор, тебе не надоел?
– Надоел. – Призналась Алиса. – Он сначала был такой неприятный, но когда я попросила не приставать ко мне, он сделался почти милым, и теперь я не знаю, как избавиться от него, чтобы не нагрубить.
– Ты заставила Моора стать милым?! – Изумился Гарет. – Рыжик, ты ещё большее чудо, чем я думал! Ты храбрая маленькая фея, и я восхищаюсь тобой. Храбрость и гордость в таком хрупком существе заслуживают уважения большего, чем в самом сильном воине. Я понимаю, почему Младший так любит тебя. А от Моора я тебя спасу, это не сложно. Пойдём, я усажу тебя рядом с отцом.
– Но там место не для такой, как я! – Испугалась Алиса. – Там госпожа графиня…
– И ты. Официальная часть кончилась, Габи танцует, и отец будет счастлив твоему присутствию. Я уже не говорю про Младшего – он уже готов огнём дышать, глядя на Моора. – Гарет подвёл Алису к столу принца, и тот радушно приветствовал Алису, усадив её рядом с собой.
– Гэбриэл, – обратился к нему, – садись рядом. Угости Алису виноградом, вот этим, чёрным. Вы великолепно танцевали, я такое получил удовольствие!
– Удивительный был контраст, – согласилась, впрочем, довольно холодно, Габи, которая как раз вернулась к столу. – Но танцуете вы прекрасно, должна признать. Гарет вообще талантливый, у него всё хорошо получается, а с таким партнёром любая дама будет чувствовать себя принцессой.
– Такой красавице, как Алиса, – возразил принц Элодисский, – не трудно почувствовать себя принцессой даже и без Гарета. Правда, Алиса?
– Что вы. – Алиса чуть покраснела. – Я ужасно стесняюсь.
– И правильно. – Строго произнесла графиня. – Скромность – лучшее украшение простой девушки!
– Алиса не заслуживает ни малейшего порицания, она прекрасно воспитана, умна, тактична и скромна. Представь себе, девочка читала Овидия! И не только читала, но и составила собственное, и очень оригинальное, мнение о нём.
– Простите, – чуть покраснела Алиса, – но могу я вас попросить…
– Да? – Повернулся к ней принц.
– Почитать книги из вашей библиотеки?.. Я, оказывается, столько не знаю! У нас было так мало книг, и совсем не было книг о приключениях.
– И это правильно! – Вновь строго произнесла Габи. – Простой девушке совершенно ни к чему читать всякие глупости!
– Алиса умная девочка. – Снисходительно улыбнулся его высочество. – Она разберётся, что к чему. Конечно, Алиса, ты можешь брать книги и читать их, но советуйся с Альбертом. Это сбережёт тебе много времени, которое ты иначе потратишь на пустое или вредное чтиво.
Гэбриэл всё это время сидел возле Алисы молча, почти не дыша. Передав ей виноград, он не знал, что делать и говорить ещё, и просто сидел, чувствуя себя пустым местом. Гарет танцевал с Беатрис, и наговаривал ей что-то такое, что она то и дело заливалась смехом, Иво танцевал с Авророй, и так ловко, словно умел это делать с детства. Алиса разговаривала с отцом, отвечала на его вопросы о том, как ей нравится в Хефлинуэлле, что она думает о гостях, и не написала ли она ещё песню?.. Эльфа не было – в человеческих увеселениях он принимать участие не собирался.
– Это мой первый в жизни пир. – Призналась Алиса, и Гэбриэл, набравшись храбрости, сказал:
– Мой тоже.
– Почему бы вам не станцевать вместе? – Спросил вдруг принц.
– Я… не умею! – Испугался Гэбриэл. – Я хочу, очень хочу, но не…
– Это очень просто. – Сказала Алиса, повернувшись к нему. – Я буду очень рада, если вы пригласите меня. Правда, очень рада!
– И я буду рад. – Его высочество взял руку Алисы и вложил её в ладонь Гэбриэла. – Смелее, сынок! Если не решишься, то никогда не сможешь. А первый пир, он и есть самый важный.
– Не бойся. – Тихо сказала Алиса, когда они спустились в зал с возвышения, на котором стоял стол принца, и очутились среди танцующих. – Слушай музыку, доверься ей, следуй за ней. А я тебе помогу. Я так счастлива танцевать с тобой при всех, Гэбриэл!
Он взглянул ей в глаза, сияющие, радостные, полные света, и внезапно ему стало не страшно. Он услышал музыку, доверился ей, и, как и брат, чувствуя ритм и мелодию всей своей эльфийской сущностью, сам не заметил, как задвигался легко и свободно. Он не видел никого и ничего вокруг: только музыка и Алиса. И это было так здорово! Он никогда ещё, пожалуй, не был так счастлив, как в эти минуты! Ему было легко, так легко… И так хорошо! Он до смерти боялся первого танца, но уже с огромным удовольствием танцевал ещё и ещё, и всё время с Алисой, не обращая ни малейшего внимания на намёки Гарета, что неплохо было бы ради приличия пригласить кого-то другого. Какое там! Гэбриэл был так счастлив с Алисой. Они оба были счастливы, как дети; о таком они и мечтать не могли! Их движения, взгляды, устремлённые друг на друга, завораживали, и разница в росте и комплекции казалась какой-то особенно красивой, даже сакральной: сила, мужество и лёгкость сильного зверя – и грация, изящество, женственная прелесть, невесомая, как солнечный зайчик. Это было даже красивее, чем танец Алисы и Гарета, ведь Гарет танцевал правильно и заученно, а Гэбриэл – от души, не скрывая восторга ни от музыки, ни от партнёрши. От природы очень музыкальный и гибкий, он всегда очень красиво двигался; чтобы танцевать, ему нужно было лишь преодолеть природную застенчивость и довериться Алисе и музыке. Основам его два дня подряд усиленно учили, и теперь ему было очень легко. Размеренные, грациозные танцы их времени позволяли не только насладиться движением и музыкой, но и поболтать, и они просто забыли обо всём и обо всех: в мире остались только он, она и музыка.
Но этот вечер принадлежал не только Гэбриэлу и Алисе. Развлекались, танцевали и получали удовольствие все. Старшее поколение наслаждалось великолепными блюдами венгерской кухни мастера Ракуша-Иштвана, сплетнями, проделками шутов и лицезрением молодых, молодые танцевали, флиртовали и завязывали знакомства, матушки девушек на выданье кружили, как хищницы, вокруг перспективных женихов и своих чад, чтобы вовремя пресечь нежелательный флирт и всячески поощрить выгодный. Собственно, такие мероприятия с этими целями и затевались: здесь женихи и невесты показывали товар, как говорится, лицом, знакомились, общались, делали первые шаги к будущим союзам. Гарет не на шутку увлёкся супругой графа из Торжка, молоденькой Хлоей Шталь, и та отвечала на его авансы так активно, что он уже дважды как бы невзначай уединялся с нею в подходящем укромном уголке, где графиня охотно и пылко уступала ему во всём. Несомненным достоинством графини были её нежное личико и рыжие волосы, а так же её миниатюрность, почти не уступающая Алисе. Граф, человек пожилой, прекрасно видел, что происходит, но… Внимание принца крови следовало считать лестным для себя, и он, пригорюнясь, так и считал. А двадцатилетняя графиня, жившая при пожилом муже на голодном пайке, просто сияла и блистала, не скрывая своего счастья, которое было ножом острым в грудь Мины, ревновавшей и страдавшей страшно.
Впрочем, в отличие от брата, Гарет соблюдал приличия и танцевал и с другими дамами, в том числе и с Габи, которая тоже страдала, видя, как танцует с другими дамами Иво. От скуки, или от того, что предмет её внимания и в самом деле был красив, но Габи вообразила себя не на шутку влюблённой, и теперь страдала совершенно искренне. Танцевать с ним она не могла – не в этой жизни. Но предпочла бы, чтобы и он не танцевал, а стоял бы в сторонке, с печальным видом, время от времени устремляя на неё томные взоры, полные душевной муки… Как он смел веселиться, как?! Габи была раздражена, и когда Гарет в очередной раз пригласил её на танец, набросилась на него:
– Ты что, не видишь, что происходит?!
– Где? – Приподнял бровь Гарет.
– Очень смешно! – Психанула Габи. – Ладно, кузен – он дикарь, не понимает ничего, но она! Как можно так откровенно вешаться на принца крови, тем более, такой нищебродке, как она?!
– Ты о них? – Гарет посмотрел на счастливых Гэбриэла и Алису. – Если там кто на кого и вешается, так это он на неё. – Заявил безмятежно. – И я его понимаю: она прелестный маленький ангел, на неё готовы гроздьями свешаться все мужики в этом зале, включая дряхлого дедушку Мунка.
– НО кто-то же должен ему объяснить, что так нельзя!
– Иди и объясни.
– Но почему я?!
– А я не хочу портить брату вечер. Вот после я ему выговор сделаю, а сейчас – пусть наслаждается. Ему весело, и слава Богу.
– Вы с дядей слишком уж с ним носитесь! Гэйб то, Гэйб сё… Он бедненький, он страдал, он ничего хорошего не видел… вам даже плевать на то, что он нас продолжает позорить! Надо учить его, каждый день, учить и учить!
– Дорогая Габи, – вздохнул Гарет, – а может, в зеркало посмотришь?… Сегодня ты нас реально чуть не опозорила, и это было бы куда серьёзнее, чем невинные шалости Гэйба. Не забывай об этом. Как и о том, что этот приём должна была организовывать ты.
– Я не виновата, что у меня была жуткая мигрень! – Ощетинилась Габи. – Кому-то всё готов прощать, а мне никогда ничего не прощаете, любой мелочью тычете и тычете… – И ведь она в самом деле так думала!
Фейерверк превзошёл все ожидания. Гэбриэл и Алиса, так же, как и Иво, видевшие всё это впервые, испытали настоящий шок, в самом хорошем смысле. Но и гости, а особенно горожане, наблюдавшие это с другого берега Ригины и имевшие возможность любоваться ещё и отражением летучих разноцветных огней в речной воде, остались в таком же восторге. Сколько потом по всей округе было разговоров об этом пире и обо всём, что там было! И не последнее место во всех этих разговорах занимали Гэбриэл Хлоринг и Алиса.
– Вот бы почаще такие пиры, да? – Спрашивала Алиса, сияющими глазами глядя на Гэбриэла. – Так здорово! Мне так понравилось! И ты так здорово танцуешь, просто здорово!
– Это ты здорово танцуешь, – возразил Гэбриэл, – а я у тебя научился. Но на самом деле это здорово, да. – С его лица почти не исчезала счастливая улыбка, преображающая его холодные черты. К ним подошёл Гарет:
– Гэйб, Алиса, вынужден вас разлучить. Гости уезжают, мы должны их проводить.
Гэбриэл напоследок сжал руки Алисы:
– Мы завтра вместе обедать будем. – Пообещал быстро. – Мы теперь с Гари будем часто бывать при вашем дворе, много будем видеться. Пока, мой маленький человечек.
– Пока. – Прошептала Алиса, неохотно отнимая руки. Гэбриэл с братом пошли, а она ещё смотрела на них, пока рядом не раздался сладкий голосок Беатрис:
– Я смотрю, вы просто расстаться не могли?
– Что? – Быстро повернулась к ней Алиса. Покраснела. – Да, нам было так… интересно вместе.
– Ой, правда?! – Беатрис плотно продела свою руку под её локоть. – Пошли, ты мне всё-всё расскажешь! Наши дамы просто в шоке: Гэбриэл Хлоринг, оказывается, отлично танцует, и улыбаться умеет, это что-то!
– Отец меня спрашивал про тебя и Алису. – Подмигнул Гарет брату. – По-моему, он не будет удивлён, если ты попросишь его благословения!
– И я могу сейчас его об этом попросить?! – Задохнулся Гэбриэл.
– Давай завтра с утра? – Предложил Гарет.
– Я просто… – Смешался Гэбриэл. – Просто это так было хорошо. Я и не знал…Но это же здорово!
– Да. Здорово. – Гарет приобнял его за плечо, встряхнул:
– Всё налаживается, да, Младший?..
Поздно ночью из трактира «Весёлая свинка» у ворот Блумсберри вышел сильно поддатый и очень довольный Алекс Шрам, сын ювелира Матиаса Шрама, человека очень богатого, имеющего собственную большую виллу на Речной улице, на обрыве над Ригиной, с великолепными видами на реку, Элодисский лес и Хефлинуэлл, по соседству с виллами знати. Туда Алекс и направился, напевая по пути пьяным голосом и совершенно без всякого слуха модную песенку, слышанную сегодня. Он хорошо посидел с друзьями, снял симпатичную девку, выиграл горсть дукатов, посмотрел фейерверк, и возвращался домой хоть не до полуночи, как обещал матери, но и не под утро. Ему через три дня должно было исполниться двадцать, и отец обещал отправить его одного в Блэкбург, на переговоры с торговым партнёром. Алекс был горд и доволен. Мир лежал у его ног, жизнь была прекрасна! Свернув на Речную улицу, он оказался между стеной, ограждающей виллы, и стеной, отделяющей богатые дома от остального квартала Ювелиров. Вдоль этой стены росли серебристые тополя и кусты дикой розы, благоухающей на всю улицу. Тротуар был выложен мелкой брусчаткой, и шаги Алекса громко звучали по ней. Ярко светила луна, ещё почти полная; может, именно она побуждала то одного, то другого цепного пса начинать выть. Окрик сторожа или хозяина заставлял их замолчать, но этот тоскливый вой погасил веселье гуляки. Ему вдруг показалось, что откуда-то повеяло сырым холодом, словно из погреба, и он потёр себя руками, пьяно нахмурившись. И тут взгляд его упал на белую тонкую фигурку под кустом розы. Хорошо освещённая луной, там сидела хрупкая черноволосая девочка с огромными тёмными глазами. Алекс остановился, оглянулся вокруг – никого не было. Он подошёл к девочке:
– Эй! Ты кто? Ты чего здесь одна?
Она посмотрела на него печальными, немного диковатыми глазами, и он увидел, что на ней надета тоненькая белая туника, сквозь которую просвечивало тело, тёмный треугольник между ног, кружочки сосков. Туника была короткой, и белые коленки вызывающе раздвинутых ног сразу же привлекли к себе Алекса.
– Ты здесь… чего? – Прошептал он, осторожно опускаясь на четвереньки. Девочка не испугалась и не шелохнулась. Пристально глядя на него, она вдруг сама легла на спину и ещё шире раздвинула ноги. Алекс, чувствуя прилив похоти, торопливо навис над нею, приподнялся, расстёгивая гульфик, и тут узкий белый рот раскрылся, и в нём блеснули острые, как иглы, зубы – множество острых, как иглы, зубов. Девочка беззвучно рявкнула, и этот неслышный звук сбил Алекса с ног, он отлетел и опрокинулся на спину, не в силах двинуть ни единым нервом. Собаки в ближайших дворах зашлись в истерике, кто лаял, кто выл; кошки в домах начали бешено носиться по комнатам, дико вращая глазами. Тварь преобразилась; вместо хрупкой девочки на грудь Алекса тяжело упала гигантская
летучая мышь и, трепеща огромными кожистыми крыльями, впилась ему в горло, высасывая кровь. Алекс мелко дрожал, вытаращив глаза – его парализовало, он не мог ни шелохнуться, ни крикнуть, только ноги часто бились о землю, но был в сознании. Когда он утих, тварь острыми, как лезвия, когтями разорвала его живот и сожрала печень; потом припала к неподвижному телу, задрала вверх уродливую морду и издала тихий, нежный, длинный, еле слышный звук, от которого, тем не менее, взбесились животные не только во всём Гранствилле, но даже в замке и Белой Горке. Собаки выли, лошади метались и храпели, коровы истерично мычали, кошки орали, истошно блеяли козы и овцы… Люди выскакивали на улицу, оглядываясь в полнейших непонимании и страхе, перекрикивались через заборы. Родители Алекса, встревожившись, послали слуг с огнём, чтобы встретить его… Слуги его и нашли.
Глава третья Графиня Июсская
Гэбриэл боялся, что Алиса слишком устала и этой ночью не придёт, но она пришла, закутанная в плащ с капюшоном, и что-то пряча под плащом. Поцеловав его и вся сияя, она с возгласом:
– Та-дамм!!! – Протянула ему толстенную книгу в дорогом переплёте.
– Это чего? – Удивился Гэбриэл.
– Ну, Гэ-эбриэл!.. – Надулась Алиса. Открыла место, заложенное полоской золотой фольги. – Ты же можешь уже читать? Читай название!!!
– «Вол-шеб-на-я и у-ди-ви-тель-на-я ис-то-ри-я, – медленно начал читать по складам Гэбриэл, – Бьян-ки Кас-тиль-ской… Гийом и Бьянка! – Воскликнул восторженно. Его до сей поры волновали нешуточные приключения этих героев. – Где взяла?!
– Твой батюшка позволил мне брать его книги, у него и взяла! – Алиса сияла, пританцовывая. – Какова я, а?! Кто молодец?! – Алиса молодец!!! Хочешь, я тебе почитаю?.. На каком месте вы остановились?
Наконец-то Гэбриэл смог узнать, как продолжалась история Гийома и Бьянки! Алиса, в одной батистовой сорочке, с распущенными кудрявыми волосами, красиво обрамляющими тонкое личико, сидела на постели напротив него, с книгой на коленях, и читала ему вслух о трагических перипетиях судеб двух влюблённых. Читала она очень эмоционально, и так же эмоционально реагировал Гэбриэл. Она ахала, начинала читать торопливее, проглатывая слова, порой у неё даже начинали дрожать губы и выступали слёзы. Гэбриэл, конечно, свои эмоции держал в руках, но и у него темнели глаза и учащалось дыхание, а порой он сжимал кулаки так, что ногти впивались в кожу. Гийом, чтобы не пролить кровь брата любимой девушки, опустил меч и щит, и тот ранил его очень сильно прежде, чем сообразил, что противник не сопротивляется. Удивлённый, он спросил, почему Гийом не стал сражаться, и тот признался в любви к Бьянке. Брат Бьянки был потрясён его благородством, и сам перевязал его рану, вернул меч и отдал своего коня. О, как это было красиво! Гэбриэл слушал, затаив дыхание, а в воображении его уже происходило нечто подобное – но уже с ним самим… Тем временем Бьянка, чтобы предупредить дорогих ей людей о предательстве, решилась на побег. Ей помог только преданный старый слуга, который сопровождал её через зимний лес. Но погоня настигла их. Под Бьянкой убили лошадь… Она бросилась бежать, проваливаясь в глубокий снег, а позади неё слуга, не смотря на всю свою отвагу, погиб в неравном бою. И вот уже её настигают преследователи, а навстречу из оврага выскакивают волки – огромная стая! Упав на колени, Бьянка начала молиться пресвятой Богородице о спасении и защите, и свершилось чудо: волки, не тронув её, бросились прямо на её преследователей! А она, возблагодарив Пресвятую Деву, вскочила и с новыми силами бросилась бежать.
Алиса, переведя дух, взглянула на Гэбриэла блестящими от слёз и восторга глазами:
– Ах, Гэбриэл, какая прекрасная книга!!! Почему я таких никогда не читала в Ашфилде?! Можно, я возьму её и почитаю сначала, можно?!
– Ну, конечно. – Скрывая волнение, не меньшее, чем у Алисы, кивнул Гэбриэл. – Конечно, можешь! Только принеси её ночью, чтобы дочитать, ладно?..
– Обязательно! – Алиса прижала толстенную книгу к груди. – Я даже не подозревала раньше, что книги бывают такие интересные!
– У меня вон, – Гэбриэл кивнул на альков с пюпитром, – тоже есть какие-то. И у Гарета. Смотри, читай, сколько хочешь. А я спрошу у брата, как бы нам тебе книг подогнать… Подарить, в смысле.
Алиса, рассмеявшись, поцеловала его и сказала, что он и сам знает, как нужно говорить правильно, и учительница ему не очень-то и нужна, а Гэбриэл сказал… Впрочем, сколько нежного вздора говорят порой влюблённые друг другу!
Проводив Алису, Гэбриэл уснуть так и не смог. Не избалованный виртуальными развлечениями, получавший прежде так мало духовной пищи, он был взбудоражен и очарован. Новые горизонты открывались перед ним, такие ослепительные! Он начал понимать, и не только умом, но и сердцем, что такое рыцарство, что такое благородство, не доступные простым смертным… Лежал с открытыми глазами, устремлёнными во тьму, под пение сверчков и крики сов, под перекличку стражи, и представлял себе, как стал рыцарем, как спасает девиц, сирот и вдов, как сражается со злом… Прежде всего – с Драйвером. Вот бы вызвать его на поединок! И сказать… Он шевелил губами, произнося про себя то, что имел сказать этому подонку. Получалось то много и нудно, то не достаточно сильно, то слишком мало – не удовлетворяло жажду реванша в его груди, тлевшую там столько лет и разъедавшую душу. Светало, а он так и не сомкнул глаз. На рассвете пошёл в баню, помылся прохладной водой, и только после этого начал задрёмывать. Но поспать сегодня ему была не судьба: нетерпеливо постучав, к нему вошёл брат:
– Вставай, младший, едем в город.
– Что, пожар? – Недовольно спросил Гэбриэл, которого, по закону подлости, окончательно разморило именно в этот момент.
– Хуже. – Лаконично бросил Гарет. – Убийство.
В сопровождении Марчелло, молчаливого Терновника и оруженосцев, братья примчались в ещё не проснувшийся, сонный, пустой город. В мае-июне светает около четырёх часов утра, и было совсем светло, но все ещё спали. Странно было видеть пустые лавки, закрытые ворота, безлюдные тихие улицы. Во дворах, за заборами и решётчатыми оградами, начиналась жизнь: где-то мычала корова, блеял козлёнок, бормотали и поругивались куры, слышались шаги и голоса, скрип двери, кашель… Всё это так отчётливо было слышно в утренней тишине. Как и топот копыт их лошадей. Стражник, встретивший их у ворот, рассказывал, поспешая за Хлорингами:
– Что творилось нынче ночью, ужасть! Коты орали, собаки выли, кони доски в стойлах ломали, бесились… Никто не понял ничего, а потом: крик, плач… Шрамиха орёт-блажит, еле водой отлили, сейчас дома лежит, словно неживая. Это у них единственный ребенок, намоленный, она за ним в паломничество в Кемскую обитель ходила пешая, всё Господь ребёночка не давал, муж уж намекал, чтобы она в монахини стриглась, а он бы другую супружницу взял… И вот оно как! Ежели не дано, так и не дано, судьбу не обманешь!
Несмотря на ранний час, на задворках здания магистрата было полно народу. Слышались женский плач и причитания, сдержанный гул приглушённых голосов. При виде Хлорингов и их людей горожане расступались, пропуская их к входу в подвал. Там, в холоде, лежал на столе труп молодого человека. Едва взглянув на его лицо, Гэбриэл содрогнулся: да, смерть этого парнишки лёгкой не была… Гарет замер, тоже глядя на это лицо с внутренним содроганием. Эльф неожиданно опередил их и, не слушая объяснений городского лекаря, он же, по совместительству, палач и экзекутор, – склонился над телом и внимательно осмотрел рваную рану на шее и затем – дыру на животе. Выпрямился.
– Волк какой бешеный? – Осторожно предположил начальник стражи.
– Крови нет совсем. – Машинально возразил Гарет.
– Верно. – Сказал эльф. – Судя по всему, это вель.
– Что за тварь такая? – Удивился начальник стражи. – Зверь какой?
– Нет. – Сказал эльф. – Всё очень плохо, если так.
– Почему? – напрягся Гарет.
– Я думал, что мы имеем дело с некромантом, очень сильным, но всё же простым некромантом. Что он каким-то образом разузнал заклинания, которые могут поднимать трупы и трансформировать их в нежить вроде каргов и зомби… Но вель – не нежить. Это вид нечисти, которой был наводнён остров во времена, когда Страж оставил нас, это порождение самого Острова. Когда Страж вернулся, вся эта нечисть была истреблена, их не осталось. Если Остров вновь начал порождать эту мразь, дело плохо. – Теперь он говорил по-эльфийски, и понимал его только Гарет, остальные смотрели на них, пытаясь угадать по выражению лица Гарета, что именно тот слышит.
– Объясни. – Нахмурился герцог.
– Остров – не обычная земля, он создан не совсем обычным образом… И он в некотором смысле живой. На этом острове есть места силы, такие, как Чёрное ущелье близ Блэкбурга, осквернив которое, ваш предок Бъёрг навлёк на себя проклятие Стража, и некоторые другие. В обычное время они спят. Но стоит нарушиться балансу в ту или иную сторону, и места силы начинают порождать сущностей, скажем так. Так появились Перворожденные, лавви, снежные тролли, Мары, и много других существ, большинство из которых уже давно забыты. Бледная вель была одним из таких существ. – Он вновь перешёл на нордский. – Это низший вампир, полуразумная тварь; она не умеет говорить, но умеет обернуться тихенькой бледной девочкой, лакомый кусочек для человеческих мужчин. Питается она только мужчинами, и только молодыми и здоровыми. Прочих может убить, если столкнулась с ними на охоте, но есть не будет. У тех, кто ей годен, высасывает кровь и сжирает печень; может, если голодна, сожрать сердце и селезёнку. Но не это самое страшное. Вель, как… – Он глянул на Гэбриэла, – как многие другие стихийные создания Острова, однопола, но спариться может с почти любым другим самцом, кроме эльфов и полукровок. После этого она самца парализует своим ядом и откладывает кладку в его тело.
– Это же она должна его, – стражник сглотнул, – перетащить куда-то?
– Зачем? – Высокомерно глянул на него эльф. – За хорошенькой девочкой, согласной на всё, человеческий самец и сам пойдёт.
– Сколько в кладке? – Гарет, когда было нужно, мгновенно отбрасывал свою обычную шутливость и иронию, и становился жёстким, холодным, быстрым и на решения, и на действие, опасным. Синие глаза становились ледяными, взгляд – тяжёлым, почти, как у брата.
