Наталья Свидрицкая
Хроники Нордланда. Цветы зла
– А такого темноволосого типа в тёмной одежде – видел?
– Нет, никого не было, милорд! В деревне бы его не просмотрели, уж поверьте! А птицу видели!
– Какую птицу?
– Ястреба! С крыши Магдалины нашей взлетел сейчас, здоровый! Я думал, ваш…
– Кто такой Страж? – Спросил Гэбриэл брата, но тот шёл, почти бежал, к своему коню.
– Поехали в Гранствилл! – Крикнул тот на ходу. – Там нас ждёт что-то очень нужное!..
Для Гэбриэла эта неторопливая поездка стала настоящим знакомством с городом; в предыдущие разы он как-то пропустил его мимо себя, занятый совсем другим. Теперь он имел возможность ощутить приближение большого города: по оживлённому движению на этой дороге, где в сторону города и от него шли и ехали люди, тащились повозки, мчались всадники, толпились люди возле богатого придорожного трактира у развилки Брыльской дороги, попрошайничали нищие… Гарет рассказывал брату всё, что тот должен был знать об округе, по крайней мере, на первое время, показывал достопримечательности. Знаменитые Гранствиллские дубы, посаженные сыном Карла Основателя, Генрихом Кротким, вдоль Ригстаунской дороги, трактир «Пескарики», находившийся у развилки Брыльской дороги, лавку еврея Франтика, стоявшую у ворот вот уже без малого пятьдесят лет… В стороне от дороги, рядом с городом, звенел молот кузнеца, за дубами виден был стихийный рынок, как обычно, расположившийся на турнирной площадке, у ворот засуетилась при виде герцога кучка нищих… Проезжая мимо, Гарет небрежно бросил им горсть геллеров, и те кинулись подбирать их в пыли, отчаянно скандаля. В город братья въехали в отличном настроении, дав всем убедиться в том, что воссоединившиеся братья прекрасно понимают друг друга. Вместе с каноником вошли в дом епископа. Каноник переживал, даже нервничал, твердя, что не знает, имеет ли право рыться в вещах епископа; но согласился осмотреть его бумаги. Пока он рылся в его архивах, Гарет рассматривал гравюры и картины в доме епископа, фыркая то и дело:
– Ни одной симпатичной бабёнки, всё юноши и мальчики! Святой Себастьян, в шести различных вариантах, ну надо же! За версту содомятиной прёт, и как никто не обращал внимания? Смотри, рыженькие, как этот несчастный пацан из подвала. Вот… урод долбаный!
– Я кое-что нашёл… – К ним подошёл каноник с кипой свитков. – Не могу понять, что это, просто показалось странным, и связано с бароном Драйвером, как вы и хотели. Больше ничего, как-то связанного с Редстоуном, Драйвером и Найнпортом. Вообще ничего.
– Что это? – Гарет развернул маленький свиток со свисающими печатями, одной большой и двумя маленькими. – Вирсавия Энсли… – Взял другой:
– Евгения Тодд… Матильда Фокс… Алиса Манфред… Чёрте-что!
– Что там про Алису?! – Дрогнул Гэбриэл.
Гарет вновь развернул свиток:
– Алиса Манфред, дочь сэра Августа Манфреда из Трёхозёрок и полукровки Раисс из Элодиса, обвенчанных преподобным Титусом Мнихом… Ла-ла-ла… Крещена… Судя по датам, этой Алисе сейчас шестнадцать, и её опекун – Теодор Драйвер, барон Найнпортский… – Гарет быстро развернул другой свиток, потом ещё, и ещё…
– Как много было обвенчано полукровок и мелких рыцарей преподобным Титусом Мнихом! – Воскликнул, просмотрев все. – И у всех их дочек крёстный отец – Теодор Драйвер! Прямо слеза прошибает. Смотри, личные подписи епископа и Драйвера, документы – подлиннее некуда! Трёхозёрки… Это где-то недалеко от Сандвикена, на болотах…
– Это какое-то мошенничество? – Неуверенно спросил каноник.
– Не думаю. – Быстро сказал Гарет. – Скорее, это преступные замыслы в отношении этих девочек. В этом следует разобраться. Я забираю эти документы. – Он кивнул Матиасу, и тот сгрёб свитки в мешок. Гарет оставил себе только тот, что касался Алисы, и как только они вышли во двор, сунул его брату:
– Это тебе свадебный подарок от Хэ.
– Что это?! – Гэбриэл пока что ничего не понимал, и начал уже нервничать, так как здесь что-то касалось Алисы.
– Ты говорил, что он отобрал несколько девочек, на роль своей будущей жены. Он не просто их отобрал, он выправил им документы, самые, что ни на есть, подлинные, чтобы наследник получился абсолютно законный. Твоя Алиса – благородная леди, пусть из бедного, но достойного рода. Ничего не нужно придумывать, всё уже есть! И он даже пикнуть против не посмеет, потому, что он сам сюда свою печать тиснул и сам расписался, вместе с нашим епископом! Думаю, когда он узнает, какую услугу тебе оказал, он будет петь от счастья!
– Да он себе все волосёнки с причинного места повыдирает от радости! – Фыркнул Гэбриэл весело. – Он же так часто говорил, что заботится о нас, что он нам как отец! И ведь не врал, да. Я ему личное спасибо передам. Можно?
– Нужно, младший! – Воскликнул Гарет. – Вот и нечто, очень нужное нам… Поехали в «Старое место». Время есть, поехали через Южные ворота, покажу тебе город и Омки.
Пустив коней шагом, они поехали вниз по улице Монетной, и Гарет показывал брату шпили церквей и башни Нижнего города, хорошо видного с горы. Слева сразу бросались в глаза стены и башни Эльфийского квартала, не похожие на постройки людей, светлые, без единого прямого угла; крыши зданий внутри этих стен были крыты дорогой синей эльфийской черепицей, вокруг зданий кипели зелень и цветы. Хлоринги проехали мимо нарядного сквера с белой эльфийской скульптурой, пары фонтанов, выехали на улицу Полевую, где по правую руку шли богатые дома банкиров и меховщиков, а по левую – прилепившиеся к стенам Эльфийского квартала лавки тех же меховщиков и торговцев тканями и доспехами. Много было цветов, улица была широкая, чистая, спокойная, не смотря на то, что вела к воротам и объединяла их со Старым Городом. Гарет увлечённо рассказывал брату историю города и городских кварталов, и Гэбриэл не уставал удивляться его осведомлённости и обширности его познаний. Брат знал, сколько дохода приносят те или иные цеха и лавки, какие проблемы возникают перед цеховиками в тот или иной сезон, рассказывал, как придумал увеличить доход своих подданных и соответственно – свой.
– Некоторые придурки, – говорил он, – проехать мимо хозяйства своего крестьянина не могут спокойно – как только видят, что тот чем-то обзавёлся, как тут же тянут к его хозяйству ручонки свои загребущие… Поскорее отнять, хапнуть, сейчас, сию секунду – сегодняшним днём живут, болваны. Я же хочу, чтобы мои подданные процветали. Чем они богаче, тем полнее будут платить в казну и тем больше налог можно с них взять. И три шкуры драть – тоже глупо. Они, чтобы не платить, просто работать не станут. Нет у них ничего – и взять с них нечего. Нет, пусть у них будет дома погуще, побогаче, пусть им будет, что беречь и что терять. Тогда они и за тебя встанут грудью, если что – а точнее, не за тебя, а за своё добро, но это без разницы, поверь, – и платить будут. А с нас с тобой, младший – их покой и безопасность. Чтобы воры не борзели, чтобы безопасные дороги, улицы были, чтобы люди не боялись детей на улицу выпустить. Правосудие тоже на нас с тобой… Законы, порядок, стабильный завтрашний день… А ты говоришь: откуда я всё это знаю?.. Мне нельзя этого не знать. Я знаешь, что думаю?.. Надо ещё с отцом посоветоваться, он в этом плане на голову выше меня. – Они выехали за ворота и поехали мимо огороженных плетнями выгонов, где паслись коричневые и палевые телята с тёмными глазами ланей. – Я думаю: а что, если крепким, надёжным семьям давать деньги на то, чтобы они расширили своё хозяйство – вот, как отец дал Твидлу, когда тот женился на нашей кормилице… Он ему выделил землю под сады, дал денег и освободил от налогов на три года. И ты посмотри, во что Ганс Христиан превратил эту землю и эти деньги! Его сады, его сидр и джемы, его яблоки и варенья такой доход приносят в нашу казну, что любо-дорого! За его сидром и джемами приезжают из Анвалона, да что там! – их даже эльфы покупают! Я хочу попробовать с одним мужичком… Он сыровар от Бога, работает на хозяина… А если бы ему ссудить денег и дать землю в аренду, и помочь построить сыроварню, да со скотиной помочь… Сейчас мы к нему заедем, сам посмотришь.
Гэбриэлу отнюдь не было скучно – он всё это проглатывал на ура, завороженно глядя брату в рот. Он был умён и понимал даже то, чего брат не договаривал, у него даже появлялись собственные, пока осторожные, мысли на счёт всего этого. Они свернули в Омки, небольшую, но зажиточную деревню, с большой красивой церковью Троицы, с двухэтажными каменными домами под красной черепицей, с мощеной кирпичом центральной улицей. В дверях застыли опрятные хозяйки, пожирающие глазами братьев, кланялись низко-низко, когда на них падал их взгляд. Гэбриэл ревниво следил не за тем, как встречают его самого, а за тем, как смотрят люди на его брата, достаточное ли почтение ему выказывают?.. Видел, что Гарета уважают и даже слегка побаиваются, и был доволен.
Братья запросто вошли в сыроварню, чистенькую, выложенную плиткой, и работники, перепуганные, удивлённые, но и страшно польщённые, склонились в низких поклонах. В дверях и окнах тут же возникли любопытствующие лица, а оруженосцы братьев, включая и Иво, оставшиеся с лошадьми, посмеивались над деревенскими.
– Вот, граф, это Тобиас Шпак. – Сказал Гарет, представляя невысокого плотненького человека, лет тридцати с небольшим, светловолосого и светлоглазого, с щекастым и немножко несерьёзным, как у подростка, лицом, но очень внимательным и словно бы сердитым взглядом. Он и для человека-то был невысок, а рядом с рослыми полукровками выглядел и вовсе карликом, и возможно, ребячливо-сердитый его вид был вызван именно этим. Он словно хотел сказать: ну и что, что вы лбы такие здоровенные, ничего это не значит!!! Но поклонился он почтительно и с достоинством.
– Тобиас, – предложил Гарет, – угости его светлость своим сыром. Моим любимым, сливочным!
Гэбриэл, отнюдь не будучи знатоком сыров, послушно сжевал кусочек, поданный ему с почтительным поклоном. Вкусно, да. Все смотрели на него, и он, изобразив одобрение, молча кивнул. Он дико стеснялся и боялся, что опозорит брата, сделав или сказав что-то не то, но со стороны его смущение выглядело суровой и высокомерной сдержанностью.
– Я такого сыра, – пояснил Гарет, – даже в Голландии не ел. Тобиас его под маркой «Гранствиллского» делает, для хозяина этой вот сыроварни, но я хочу, чтобы он открыл собственную, и дал бы этому сыру – и другим своим сырам, – собственное название. Как вы смотрите, ваша светлость, чтобы новый сыр назвали, скажем, сыр «Валенский»? – Синие глаза Гарета смеялись. – В честь вашего возвращения в семью?
Гэбриэл осторожно пожал плечами.
– Его светлость не возражает. – Милостиво обратился Гарет к Тобиасу. – Мы с ним обсудили тут твоё прошение и решили его удовлетворить. Я отдаю тебе в аренду землю за ручьём, напротив Старого Места, под усадьбу и сыроварню, и пятерых дойных коров из нашего стада. Но есть и ещё кое-что. Граф Валенский выделяет тебе десять золотых дукатов на строительство и обзаведение. За деньгами зайдёшь в банк Райи, – Гарет дал ему лист бумаги, на котором размашисто черкнул что-то и тиснул печать перстнем, который бесцеремонно забрал у брата, – в качестве расплаты будешь два года поставлять свои сыры в Хефлинуэлл бесплатно, как положено, одну десятую часть. Обычно мы так не делаем, но больно уж они у тебя вкусные, так что плата будет адекватная. К тому же, на год я тебя освобождаю от налога – будет время встать на ноги, отстроиться и обжиться. – Он протянул руку, и Тобиас поцеловал её, вне себя от недоверчивого восторга: неужели?! Обращался-то он к принцу Элодисскому, ободрённый похвалами зажиточных горожан, но тот устами тошнотворно-идеального Ван Хармена ответил, что делами города и герцогства теперь занимается его сын. От герцога Тобиас такой щедрости и ждать не мог, и меньше всего надеялся, что Ван Хармен не забудет его посещение и действительно поговорит с герцогом. Но герцог заехал к нему, ещё до своего отъезда, перепробовал их сыры, похвалил, пообещал подумать, и уехал… Тобиас и мечтать себе запретил о том, что из этого что-то выйдет. Хозяин сыроварни, толстый немец, узнав откуда-то, что Тобиас хлопотал о собственной сыроварне, словно крысу проглотил. Терять ценного работника ему не хотелось, но и позволить ему что-то возомнить о себе хозяин не мог тоже, поэтому в последнее время только и делал, что гонял и шпынял Тобиаса, стремясь унизить и внушить ему мысль, что никакой он не ценный работник, напротив, растяпа, лодырь и всяческий негодяй. Он даже устроил так, что Тобиас оказался виновен в порче целой партии почти готовых сыров, чтобы повязать его долгом в целых полтора дуката. И вдруг такой неожиданный исход! Тобиас ещё долго после отъезда братьев не мог прийти в себя, руки тряслись, он сам себе не верил. Побежал к жене, рассказал, и та, такая же маленькая, но миниатюрная, тоненькая женщина, мать четырёх их сыновей, сначала всё не могла поверить, всё переспрашивала, а правильно ли он понял, а в самом деле ли так всё, долго рассматривала расписку герцога с печатью, а потом бросилась на шею мужу и расплакалась от счастья. И сразу же, как только она немного успокоилась, они вместе с детьми, не в силах дождаться завтрашнего утра, поспешили посмотреть свои новые владения. ПО пути их останавливали соседи, расспрашивали, дивились и поздравляли, кто искренне, а кто и с горечью зависти в сердце.
– Чего надулся? – Засмеялся Гарет, как только они покинули Омки. – Сыр не понравился, или денег жалко?..
– Да нет… Сыр вкусный, да. И денег мне не жалко. Я просто… Ну… десять дукатов – это много?
– Ну, если учесть, что крестьяне расплачиваются друг с другом почти исключительно геллерами и пенсами, а серебряный талер для них огромные деньги – да, дукат – это очень много. Он столько за десять лет не заработает, даже если тратить ни на что не будет. А что? Переживаешь, что так продешевил перед побегом?
– Нет. – Гэбриэл не мог объяснить, что именно его так поразило. – А почему ты меня к этому приплёл?
– Чтобы создать тебе с первых дней добрую славу. Это всегда пригодится. Эй! Ты что, против?!
– Нет.
– Ну, тогда и расслабься. Я хочу, чтобы ты как можно скорее вошёл во все наши дела и лучше стал понимать, кто мы и что делаем. Кстати: сегодня ты видел только венец всего дела, его итог. На самом деле работу мы с Ван Харменом проделали большую. В моё отсутствие он проверил этого Тобиаса так, что у того никаких тайн не осталось, ни одного скелета в шкафу. Прежде, чем давать ему деньги и землю и скот в аренду, мы выяснили, кто он, какой, чем дышит, отдаёт ли долги, не пьёт ли, не ходит ли в кабак и по девкам, любит ли семью, как работает, что о нём думают соседи… Нужно объяснять, зачем?..
– Нет. – Пожал плечами Гэбриэл. Они быстро доехали до «Старого места», вошли, велев армигерам ждать снаружи.
Нэш сидел в углу и пил пиво из здоровенной кружки. На блюде перед ним в зелени лежали раки, и Гарет потёр руки, подходя к нему:
– Раки! Ух, ты! Позволишь?
Нэш привстал, вытирая руки:
– Ваши светлости…
– Сиди. – Похлопал его по плечу Гарет, усаживаясь напротив. Гэбриэл стоял, удивлённо рассматривая наёмника. Алиса рассказала ему про Нэша, и он знал, что тот тоже очень высокого роста, и ещё мощнее и здоровее, но всё равно – Нэш производил сокрушительное впечатление на неподготовленного человека. Гэбриэл сроду не поверил бы, что в этой тяжёлой голове с приплюснутым теменем и крошечным лбом есть хоть какие-то мысли! Гарет тоже, при виде идиотской ухмылки и маленьких глазок, глубоко сидящих под тяжёлыми нависшими бровями, усомнился, а к тому ли человеку они хотят обратиться… Но брат сказал взволнованно:
– Меня зовут Гэбриэл, Гэбриэл Персиваль Хлоринг, ты, наверное, слышал обо мне…
– Само собой, слышал. – Добродушно усмехнулся Нэш, и Гарет увидел, что его маленькие серые глаза светятся умом и даже юмором. – Столько, сколько о вашей светлости, я ни об одном незнакомце прежде не слыхал. Как они, Иво и Алиса, они с вами? А то мы уже с Мартой извелись от беспокойства. Я сам поехал Иво искать, ваш гонец мне на полдороге повстречался.
– Они со мной… Точнее, Иво сейчас со мной, здесь, за порогом, он теперь мой армигер, а вот об Алисе…
– Садись, младший. – Гарет уже высасывал рака из панциря с аппетитом истинного гурмана. – Хозяин! Ещё раков, и пива тоже, мне и моему брату. Есть мясо?
– Есть копчёные колбаски…
– Давай, тащи колбаски. Что там у тебя ещё, рулька? Тащи и рульку. Короче, тащи всё лучшее. Посмотри на нас внимательно, что ты видишь?
– Господин… – Растерянно поклонился хозяин, боясь не угодить с ответом.
– Ты видишь трёх здоровенных мужчин. – Снисходительно бросил Гарет. – Которым пришло время перекусить. Понимаешь?.. Валяй!
– Короче, так, Натаниэл Грэй. Я буду звать тебя мастер Грэй, не возражаешь? – Спросил Гарет. Нэш кивнул.
– Ты вернулся из дальних стран, где служил наёмником, и решил навестить своего друга, Августа Манфреда, с которым пятнадцать лет назад воевал в Палестине.
– Старина Август… – Усмехнулся Нэш. – Да разве ж я мог его не навестить?
– Само собой. – Улыбнулся Гарет. – Жаль только, что оказалось – он уже тринадцать лет, как скончался, и его жена тоже. Осталась только их дочка, Алиса. Когда ты её видел в последний раз, она была годовалой малюткой… Да и та сбежала от своего опекуна, так как подвергалась с его стороны нечестивым домогательствам. Ты узнал, что она укрылась в монастыре, и поехал за ней, чтобы помочь, защитить, и обратиться к принцу Элодисскому, чтобы тот взял девушку под своё покровительство – ведь у бедняжки нет ни приданого, ни родных, ни крыши над головой. Понимаешь меня?
– Как не понять?.. И я привезу её обратно в Гранствилл. – Кивнул Нэш. – Я так понимаю, всё это потому, что у милорда Гэбриэла самые честные намерения относительно Алисы? Я прав?
– Я собираюсь жениться на ней. – Просто сказал Гэбриэл. – Я женюсь на ней в любом случае, но для моей семьи будет лучше, если всё будет обставлено именно так. И для Алисы так будет лучше. Она достойна самого лучшего, и я не допущу, чтобы кто-то даже подумал о ней скверно.
– Я понимаю. И уважаю, милорды, и подписываюсь. Дело доброе.
– Вот документ. – Гарет положил перед Нэшем свиток с печатями. – Он подлинный, печати Драйвера и епископа Гранствиллского настоящие, так же, как и их подписи. Береги его! Вот здесь, – он поставил на стол скромную, но изящную шкатулочку, – фамильные драгоценности Манфредов. Здесь, – положил приятно звякнувший мешочек, – деньги. Заберёшь её из монастыря святой Бригитты, в Разъезжем, и привезёшь сюда, как привёз бы дочь своего старинного друга – ты понимаешь меня? Не связываясь с кем-то из нас, испросишь аудиенции, как все, представишь его высочеству Алису, изложишь ваше дело, просьбу о покровительстве, всё, как положено. Думаю, говорить о том, что с тобой будет, если попытаешься обмануть наше доверие…
– Я понял, ваши светлости. Дело хорошее, правильное, и я ваш.
– Я хочу поблагодарить тебя. – Хозяин принёс рульку, распространяющую упоительный аромат, и Гэбриэл на миг запнулся, ласково поглядев на румяные бока, натёртые хреном и чесноком. – Ты спас их, без тебя они до Гранствилла бы не добрались… Я твой должник.
– Я не за награду это делал. Они ведь, как котята были, беспомощные… Особенно девочка – ведь такая маленькая, нежная, а ласковая какая! Обидеть-то желающих до хрена, а заступиться… Мне с ними веселее было, им со мной – безопасно, вот так как-то и путешествовали. А что они в трактире с нами жили, так ведь и польза от них была, тоже.
– И всё же позволь мне тебя отблагодарить. – Упрямо повторил Гэбриэл. – Ты не должен был этого делать, и всё же сделал.
– Ну, коли вы настаиваете, ваша светлость, – добродушно и хитро усмехнулся Нэш, – то дали бы мне лицензию на торговлю русинским мёдом у себя в трактире… А если бы вы позволили мне для Хефлинуэлла мёд поставлять, то я ваш раб навеки.
– Позволим. – Засмеялся Гарет. – Вот вернёшься из Разъезжего, и получишь лицензию.
– И ещё кое-что, ваши светлости. – Посерьёзнел Нэш. – Я замечаю с недавних пор движение какое-то нездоровое вокруг Блумсберри. Там, как я понимаю, застава была… Вот бы её снова открыть, потому, что там тропка есть через Черёмушки, и по ней, я вам скажу, в сторону Гранствилла какие-то странные… личности просачиваются. Не нравится мне это.
Гарет посуровел.
– Какие личности?
– Здоровые; кватронцы, а то и полукровки; на кастильцах, гнедых, либо вороных, и сами обычно в чёрном. Вамсы с гербом каким-то, прямо скажу, убогим: сине-белая клетка.
– Сине-белая клетка. – Усмехнулся Гарет. – Ясно. Много?
– Я лично насчитал двенадцать. Но думаю, их больше.
– Хорошо… что предупредил. – Задумчиво проговорил Гарет. – Идея насчёт заставы мне нравится. Вещь нужная… Я разберусь с этими личностями. И кстати, раз такой глазастый: про ведьму Барр слышал?.. Нам она нужна. Предпочтительно живой, но если не получится – можно и мёртвую.
– А это как изволите. – Усмехнулся Нэш. – За такую награду, она ваша будет не позже, чем через пару месяцев.
– Она настоящая ведьма. – Предупредил Гарет. – Очень опасная, будь осторожней.
Во дворе ещё состоялась встреча Нэша и Иво – великан с чувством сгрёб его в охапку, потряс:
– Ну, и напугал ты нас! Мы тебя потеряли, и сестра Марты сообщила, что ты до неё не добрался… Эх!
– Нэш, прости, я… ну, меня поймали здесь, в подвал сунули, собирались в Найнпорт отправить… Если бы Гэбриэл меня не нашёл, даже не знаю, где бы я был! Твой конь в конюшне у ворот, я его там оставил… А всё остальное…
– Да Бог с ним! – Нэш потрепал его по голове, взъерошив волосы:
– Разбойник, а?! Ты навещай нас с Мартой, как оказия выдастся, мы всегда тебе рады, и Гретель тоже – страдает девка. Скучает… – Он подмигнул.
Иво покраснел:
– Привет ей… И вот это. – Он поспешно снял с пальца подаренное Гэбриэлом кольцо с бирюзой. – Пусть не скучает. Если смогу, я вас навещу обязательно!
Глава пятая Терновник
Когда Нэш уехал, отправив к Марте посыльного, братья шагом поехали в сторону города.
– Я понял, – говорил Гарет, – что со мной творилось по дороге домой. Драйвер боялся, что мы с тобой встретимся, и постарался меня обложить… А то и избавиться без особого риска. Если б я погиб тогда от нечисти, то вроде и не виноват никто. Заблудился, забрёл в гнилое место… И эти кватронцы с невнятными гербами – это от него. Но что он задумал, тварь? Неужели собирается прикончить тебя прямо здесь?..
– Он тварь. – Ожесточённо произнёс Гэбриэл. – Тварь и беспредельщик. Он на всё способен.
– А сейчас он в опасности. – Кивнул Гарет. – И суетится, как мышь под метлой. Тебе нужно постеречься, младший. Не выезжай из замка один, и Иво своего не отпускай.
– Ты тоже не рискуй. – Мрачно сказал Гэбриэл. – Думаешь, он перед тобой остановится?
– Сейчас же начнём с тобой уроки. – Помолчав, признал Гарет. – Возьмёшь меч и будешь учиться.
– Здравая идея. – Наперерез им на дорогу неожиданно выехал из-за дуба эльф на высокой каурой лошади с длинной гривой.
– Терновник?.. – Слегка удивился Гарет. – Младший, это Терновник… Я рассказывал тебе, как он меня спас на юге.
– Добрый день… Господин. – Гэбриэл впервые видел так близко настоящего эльфа. Его комплекс насчёт эльфов, которые были чем-то виноваты перед ним, живущим в Садах Мечты, почти исчез, а жгучий интерес остался. Эльф был высокий, худощавый, стройный, длинные тёмные волосы, разделённые на прямой пробор, свободно лежали по плечам. Глаза у него были янтарные, как у рыжего кота, а правильные черты овального лица чем-то неуловимо, но вполне отчётливо напоминали лица Гарета и Гэбриэла. Одежда на нём была добротная, рыже-зелёно-коричневая, неуловимо меняющая цвет в зависимости от освещения, со скромным рунно-травяным узором; на пальцах – серебряные кольца. (Эльфы не признавали золото и никогда не носили украшения из него, если не считать знаменитых реликвий Фейри, но те, как считалось, были изготовлены из драконьего золота). За плечами у него висели знаменитый длинный тисовый лук Ол Донна, стрелы из которого пробивали любую человеческую броню, колчан со стрелами и две длинных эльфийских сабли с изящными рукоятками.
– Приглашение осталось в силе? – Поинтересовался он.
– Я хозяин своего слова. – Надменно ответил Гарет.
– Я рад. – Чуть улыбнулся эльф, пока Гэбриэл гадал, сколько ему может быть лет. – И в качестве благодарности предлагаю себя в качестве учителя для твоего брата. – Он чуть поклонился Гэбриэлу, и тот беспомощно посмотрел на брата, не зная, как отреагировать.
– Это честь. – Вежливо поклонился в ответ Гарет, и Гэбриэл скопировал его поклон.
– Я покажусь навязчивым, – продолжил эльф, – и вы можете меня неправильно понять, но я так же хочу… нет, даже настаиваю, что твоему брату нужен наставник и наперсник не только в обращении с мечом. И хочу стать этим наперсником.
– Я… – начал Гарет, но Терновник перебил его:
– Я знаю о твоей неприязни к эльфам, особенно к твоей родне. У меня с ними тоже сложные отношения, не стану объяснять, почему. Я веду кочевую жизнь, эльфийские города и земли Ол Донна для меня закрыты, и даже Элодис меня едва терпят. Я буду крайне полезен твоему брату, а у меня появится крыша над головой.
– Ещё один странник?.. А твоё эльфийское имя…
Эльф вновь перебил его:
– Оно пока будет скрыто. По разным причинам.
– А взять на себя заботу о моём брате тебя побудило только желание иметь крышу над головой?
– Не только. Собственно, он – настоящая моя цель. – Они поехали рядом, так же шагом. Эльф держался спокойно и непринуждённо, словно они вели простую светскую беседу. Гэбриэл слушал их и закипал.
– А меня кто-нибудь спросит? – Не выдержал наконец. – Речь, так-то, обо мне!
– Я давно жду этих слов. – Вновь сдержанно улыбнулся эльф. – Потому, что решающее слово, конечно, за тобой, Сетанта.
– Я хочу научиться владеть мечом. – Сказал Гэбриэл, помедлив. – Очень. И быстро. Ты в самом деле сможешь меня научить?
– Чемпионом за неделю я тебя не сделаю, но научу тебя быстрее и лучше, чем любой человек, каким бы он мастером ни был.
– А это… как его… наперсник – это что?
– Я буду постоянно при тебе. Учить, удовлетворять твоё любопытство. Наставлять тебя в сложных ситуациях… Где-то защищать, в общем, присматривать за тобой.
– Я что, дитё малое?
– Почти. – Теперь это сказал Гарет. – И ты сам это понимаешь, младший – мы говорили с тобой об этом. Отец уже говорил со мной, что тебе нужен наперсник, и мы гадали, кого приставить к тебе. Эльф, конечно, это… но лучше, чем полукровка, а с моей точки зрения, и вовсе хорошо.
– Ладно. – Гэбриэл чувствовал себя как-то… глупо. – Надо, так надо. Если отец так хочет…
– Послушный сын. – Улыбнулся эльф. – Надеюсь, со временем твоё отношение ко мне немного изменится. Не все эльфы одинаковы.
– Я с детства ничего хорошего о них не слышал. – Признался Гэбриэл. И сам же добавил:
– Но это, наверное, такое же враньё, как и всё остальное.
Гарет присматривался к эльфу со странным чувством: ему казалось, что он его знает. Большинству людей эльфы казались все практически на одно лицо, но Гарет и сам был полукровкой, и с эльфами общался чаще, чем простые жители Нордланда, и давно научился видеть их разными, как и людей. По поводу внешности и поведения Терновника у него было много вопросов, но, зная эльфов, он понимал, что ответов не будет, если эльф того не хочет. Предложение стать учителем и наперсником Гэбриэла следовало считать честью, и Гарет решил подождать с вопросами. Определить истинный возраст эльфа было практически невозможно, но Гарет всё же кое-что знал, и умел отличить Старших Эльфов от молодых. Это, несомненно, был Старший, из тех, кто помнил Остров ещё до войны с драконами, а то и до прихода сюда людей; ему могла быть не одна тысяча лет, и уж точно не меньше семисот. Но это был и не один из Ол Таэр – Ол Таэр были последними из рода эльфийских королей, королей Ол Донна, он знал их всех… Кажется. Был ещё кто-то… какой-то опальный эльф, о котором никто не говорил вслух. Уж не он ли?.. Но тогда тем более спрашивать не имело смысла. И Гарет промолчал.
Они ехали по городу, разговаривая. Гарет вновь показывал брату достопримечательности, они даже свернули на площадь святой Анны, чтобы Гэбриэл увидел церковь, небольшую, но безумно красивую, всю лёгкую, не смотря на немалые размеры, покрытую ажурной резьбой по камню, с великолепными цветочными витражами, исполненную изящества простоты, любимую церковь коренных гранствиллцев.
– Нас крестили в этой церкви. – Сообщил Гарет брату. – В Пойме считается, что детей надо обязательно крестить у святой Анны…
– Что поистине удивительно. – Усмехнулся Терновник. – Потому, что именно святая Анна указала вашей пра-пра-пра-бабке Мэг на дверь, когда та, с младенцем Александром на руках, прибежала к церкви, спасаясь от убийц. И младенца не пожалела.
– Но она же спаслась? – Дрогнул Гэбриэл.
– Нет. – Сказал эльф. – Её убили прямо там, на улице, недалеко от церкви. Ребёнка чудом спасла Юна, будущая королева. У тебя глаза Мэг. – Вдруг сказал он, взглянув на Гарета. – Синие, как небо осенью.
– Ты видел её? – Спросил Гарет.
– Видел. Один раз, в Лионесе, когда приезжал к вашему предку, Карлу Второму. Мы тогда не оправились ещё от войны с драконами, нас было всего три тысячи, и мы предложили ему свою помощь в войне за Междуречье; согласились даже уступить Хлорингам эти земли, если он оставит нам побережье с уцелевшими городами. Он согласился. Он был внук Дрейдре… Прекраснейшей эльфы на земле. Он не мог отказаться.
– Ты и Дрейдре видел?.. – Благоговейно спросил Гарет.
– О, да. – Мягко улыбнулся Терновник. – Я видел Дрейдре.
– Кто это? – Удивился Гэбриэл.
– Последняя Белая Волчица, эльфа – оборотень, Перворожденная, возникшая из небытия вместе с этим Островом. – Ответил эльф. – Та, кто спасла Хлорингов от проклятия, наложенного на вас Стражем, потому, что безумно полюбила Карла Великого. Она была так красива, что всякий, кто смотрел на неё, испытывал такие сильные чувства, которые невозможно было сдержать.
– Какая она была? – Спросил Гарет.
– Белокурая. Голубоглазая. Тонкая, как стальной клинок, гибкая, как вереск. Весёлая, как март, сильная, как вода. Ваша мать, Лара Ол Таэр, была почти так же прекрасна, хоть и не похожа на неё… Красота многолика и неповторима. Лара была другой – и всё же её свет был так же силён и ярок. Эльфы боготворили её… А она тоже выбрала Хлоринга. Это рок.
– Ты знал маму? – Спросил Гэбриэл. Настороженности не осталось и следа, он смотрел эльфу в рот, боясь пропустить хоть слово.
– Знал… – Кивнул эльф. – И многое отдал бы, чтобы узнать, как она умерла, и кто виновен в этом.
