Люминис Сантори
Конъюгаты: Три
Он пододвинул микроскоп зелёному принцу. Тот бегло, но не без интереса, изучил препарат.
– Сержант, в таких температурных условиях инструкцию по хранению материала надо соблюдать безукоризненно. Но не беспокойтесь, я сейчас же пойду в стационар и сделаю повторный забор.
По пути Тутти встретил Аэлиту, которая, ввиду обеденного перерыва, увязалась за ним.
– Аэл, ты дежурила в приёмном покое в ночь, когда поступили те четверо с соседнего района?
– Да, сначала там, потом в реанимации.
– Хм.
– Что случилось?
– Они были практически в безнадёжном состоянии (скорее, себе, чем ей).
– Пускай это тебя не расстраивает, сегодня чуваки чувствуют себя гораздо лучше!
Раздумывая о чём-то своём, инструктор посмотрел сквозь неё и вошёл в палату.
Возьму через канюлю, из вены и пальца. Чёрт, дёргается.
Мужчина был без сознания, но тело его вполне активно содрогалось, как будто находилось в фазе быстрого сна.
Аэлита чуть ли не побежала за парнем, который быстрыми шагами последовал в свою (по собственному выражению) конуру, где порой проводил анализы различных проб окружающей среды.
Та порция крови в лаборатории была утренняя, а теперь было почти два часа.
Что такое. Цифры просто ужасающие. Почти всё вне нормы, но почему происходит улучшение состояния? Это не понравится здешнему командованию. Раненых перевели сюда лишь по регламенту. Это нежелательные свидетели. Раньше от таких избавлялись не отходя от "кассы".
– Что, что там?! Мои красавчики превращаются в мутантов?!
– Типун тебе!
– Ну что там, дай взглянуть!
– Куколка, не отвлекай, я работаю.
Тутти поместил пробы в походный маленький, но мощный анализатор, чтобы подтвердить дедовский метод.
Срака. Стэн упорется. Он же собирался в отпуск. Может сокрыть? Мне не предоставят этих счастливчиков, их заберут сразу же, как те откроют глаза. Да, лучше всего промолчать. Дополнительное расследование засосет нас в эту глубинку ещё на месяц.
– Может мне принести тебе выпить? Ты какой-то бледный. Говорила я тебе, не ходи без панамки!
– Аэлита, ты не заметила ничего странного во время дежурства?
Девушка, пытаясь вспомнить конкретное среди своих бесчисленных дел, приставила пальцы губам и осмотрела конусный небольшой потолок.
– Ну, я мыла полы. Мм. Меняла банки с мочой. Ещё что. Аа! Обновила капельницу тому, с усиками такими симпатичными!
– И всё?
– Я не спала! Если ты подозреваешь меня в этом. Всё честь по чести!
– Окей.
– Ах, да! Вспомнила!
– Не так громко.
– Один из них чихнул в беспамятстве, другой пукнул, а третий смачно выговорил имя Роза! Так что я и не сомневалась, что они обязательно выберутся из этой неприятности!
– Ты шутишь, или серьёзно?
– Честно говоря, не знаю. Ты же в курсе, что если я не сплю целые сутки, то как ёжик в тумане!
Тутти полюбовался её длинными зелёными глазами, старающимися понять, что она всё-таки делала тогда.
Она? Нет. Влияние отенкая совершенно иное. Оно не будет так сильно шатать химический состав организма. К тому же, Золотарева? Она же новенькая, и ничего не знает даже о себе.
Он произнёс вслух, не обращая внимания на её присутствие (что эта девчонка может понимать).
– Похоже на воздействие конъюгата. Но как это может быть возможно? С их тотальным нейтралитетом. Тем более, здесь, в глухомани. Зачем? Не вижу смысла. Это бессмысленно. Ради кучки полугражданских? Абсурд.
Аэлита, чтобы не заметили волнения в её взгляде, отошла к крошечному окошку, прикрытому куском гигантского листа вместо стекла.
– Конъюгаты?
– Да. Ты слышала об этом что-нибудь?
– Так, самую малость.
– Я давно интересуюсь ими. Но мы никак не можем их привлечь к сотрудничеству.
– Не вербуются?
– Да (отвлечён, погружён в собственные мысли).
– Аа.
– Мы не вмешиваемся в привычный естественный ход. То есть, можем. Но, известно, чем больше власть, тем выше уровень зависимости от законов.
– Вы бы позволили им умереть?
– Конечно. Это не касается наших прямых задач на локации.
– А конъюгаты?
– Им вообще до фени должно было бы быть. Откуда здесь этот эффект? Новое оружие? Но ведь это их спасло. К тому же такие характеристики свойственны не всем. Это более продвинутый класс. Чёрт. Что-то вмешивается без нашего ведома.
– Дыши ровнее и расслабь булки! Ты весь перенапрягся. Может, действительно перегрелся.
Аэл подошла к нему сзади и коснулась его слегка сутулых плеч.
Она так никогда не делала. Он чуть ли не подпрыгнул на стуле от неожиданности.
– Куколка…
– Мне не нравится, когда ты такой дёрганый. Массаж тебе не помешает.
Тутти чуть не задохнулся, когда девушка, довольно сильно сминая мышцы его спины, приблизила лицо к его маленькому уху.
– Я в норме. Только не останавливайся!
– Шу!
Аэл шумно дунула в его висок и весьма прозаично потрепала его шевелюру.
– Ты!
– Всё, жить будешь! Форма полная!
Тутти, переполненный до отказа возмущением, вылетел пулей из лачуги. Надо сказать, кроме первого, также был слишком возбужден, чтобы продолжить разговор на серьёзных тонах в то время, как она изволила хохотать.
Успокоившись, Аэлита вернулась на работу.
Такое мог устроить только дядюшка Хрисанфий. Лучше никому не говорить о том, кто мой дедушка. Это может испортить мой "проходной лист". Но что тут потерял босс Арсена? Он лучше спрячется под юбку Лил, чем выставит себя на общее обозрение. Наверное, другие. Значит, среди них есть и другого складу. Склонные к вмешательству. Как и мои господа.
***
Где-то в Сибири Иванов уже укладывался спать. Он настроил будильник и без особой радости отметил, что Кирсанов, видимо, не собирается ослаблять дистанцию.
– Гадость. Всё шло так хорошо. Гребаный Хрисандель хотел же допустить меня к использованию лакуны с тем ходячим скелетом. Ожидание – реальность.
Арс потёр шею, которая давно не болела, однако наводила страх воспоминаниями о близнецах.
– Теперь понятно, что круто я попал в попадью. Что и следовало ожидать от меня. Но Аэлитка. Я же мог выйти с ней на связь.
Он ещё раз посмотрел на часы и вздохнул.
– Хоть бы этой ночью спокойно поспать. А то намедни было такое ощущение, как будто не сплю, а шью крестиком по громадному трактору. Что за хрень. Как дятел, застрявший в конвейере. Надо как-нибудь пнуть себя за зад и самому явиться к боссу. Только он, наверное, и знает, что это было.
Арсен покрутил в пальцах своё обручальное кольцо и положил его под подушку.
– На старом месте – приснись жена мужу.
Глава 37
Был выходной. Арсен вышел из душа, надел свежую домашнюю футболку и шорты, выпил два стакана холодной воды и через пятнадцать минут почувствовал, что вся жидкость вышла через поры: одежда стала влажной, волосы от духоты сначала слегка завились, но потом, как будто капитулировав перед жарой, повисли засаленно и угнетённо, заставляя течь ручьи с шеи и плеч. Иванов собрал их в пучок большим скрабиком Аэлиты и тыкнул пальцами телефон, лежавший на столе. Тот закружился вокруг своей оси, однако молча, как одинокая барышня на балу: назначено было петь, а веселиться, а она не исполняла свою прямую функцию.
– Ну же. Позвони ему. Сделай первый шаг.
Арс усмехнулся собственным словам.
Впрям парочка, тьфу ты.
Он подозревал, что мог выйти с ним на связь, как то делал сам босс, но не желал этого не столь из-за "технических моментов", сколь из-за той же натянутости между ними в настоящем.
Лучше зайти косвенно. А вдруг как в тот раз Хрисандель может прослеживать за мной? Нет, что-то пустовато. Нелегко ему пришлось с сыновьями. Наверное, до сих пор не пришёл в себя. Что поделаешь: новые поколения всегда лучше старых. Оседлали его "ошибки молодости".
Арсен не хотел признаваться себе, что отдаление Агния наполовину могло быть связано с ним. Что Кирсанов надумал "порвать" с подопечным, чтобы больше не подвергать его какой-либо опасности. Кусочек этих предположений заставлял нехило так скрести его внутренних кошек.
Без Хрисанфыча, думаю, мне стоит начинать забывать о моей чиполлинке. Червь я. Жди письма с Антарктиды, как жена декабриста, через сто лет, или ищи утеху, которая никогда не заменит оригинал любви.
Так прошло ещё полчаса. Второй раз лезть в ванну, чтобы охладить тело и хаотичность недоконченных мыслей, бродивших в летнем мозгу, не хотелось.
Арс сменил мокрую майку и вышел на улицу. Разумеется, наружу было гораздо свежее и, видимо, подействовал кислород, растворенный в воздухе, как рыба в океане. Парень побрёл на ближайшую площадь и купил себе большую порцию фисташкового мороженого.
– Здорова! Как там купалка? Можно уже?
– Ох, бро.
– Буду краток. Надо уже опробовать то, что ты мне предлагал.
– Ох, ох, ох!
– Харэ кряхтеть уже. Еду. Встретимся на втором пляже.
Хрисанф, конечно, ждал уже там. На всех парусах ринулся. Еле успел проглотить огроменный кусок холодной говядины, на ходу выпил почти маленькое ведро холодного кофе и от волнения надел чистую рубашку наизнанку.
Далила только успела проворчать.
– На свиданочку опаздываешь?
– Дай мне своё благословение!
– Удачи.
– Люблю-люблю-люблю!
– Иди уже.
Кирсанова с утра решила, что если Иванов не даст о себе знать в течение последующих двух дней, то она сама предложит мужу почистить его память, или поползёт к другу супруга с мольбами, чтобы тот вернулся к её любимому (Скорее, второе).
Теперь же она выдохнула с облегчением и решила связать крючком пинетки для новорождённого одной своей подруги. Это было "целое политическое дело", в котором женщина увязла до позднего вечера.
Хрисанф, издалека завидев углозуба, встал на стойку шире плеч, широко раскинул руки, рот его невольно раскрылся в захватывающую чуть ли не всё лицо улыбку. Арсен слегка приобнял босса, но тот захватил его и даже чуть приподнял.
– Позор! Далила говорила мне не вести себя так в общественных местах.
– Тебе бы прислушаться к её словам.
– А то! Итак некоторые её знакомые считают, что я сменил ориентацию исключительно ради неё.
– Чевоо?
– Я категорически скучал, сынок! Позволь мне немного тупить, прости старика!
Вода всё ещё была не такой уж и тёплой, впрочем, как и всегда, на большой реке. От удовольствия Хрисанф то нырял и выныривал, хоть назад, хоть вперёд, заставив перевозбудиться всех ныряльщиколюбов в округе, то кролем аккуратно резал волны, то брызгал в стиле баттерфляй, то лежал на спине, хоть выдувая фонтаны, хоть звёздочкой, то катал детей на лодке с веслами, то с подростками кидал бутылку, наполненную землёй, в глубину и мог отыскать её хоть в середине акватории – в общем, про него подумали, что чувак и в самом деле вышел из пены морской в процессе эволюции.
Арсен чуток намочил плавки (как бы сказала Далила) и, поёжившись, вернулся загорать на белый крупный песок.
– Как это так? Так не бывает!
Агний схватил Иванова, который было начал уже дремать, когда кто-то рядом с ним установил большой пляжный зонт, и кинул барахтаться и отплевываться в первую зону, где в основном пузырила детвора, бродили беременные с уже почти готовыми животами, старики, щупавшие пальцами ног мальков, и часть купальщиков вроде Кирсановой: которые находили удобную естественную "ванну"и колыхались там уютно от воздействия проносящихся вдали моторок и ласкового течения.
– Птерыч, если ты – лягух, то не все такие отменные!
– Сам же звал попробовать водичку!
Арс привык к разнице температур и не успел заметить, как они с шефом отплыли на вовсе приличное расстояние от шума отдыхающих.
– Бро, что-то под нами как будто целый город.
– А так оно и есть. Не бойся. Если что, я рядом.
Замолчали. В тот раз Кирсанов тоже был с ним, но родители Арсена сейчас могли бы ещё не выплакать всех слёз по родному сыну, погибшему так внезапно.
– Хрисанф.
– Да.
– Ладно, я несильно, но понимаю, что всяко бывает.
– Это одно из самых сложных. И никто этого до конца не примет никогда. Но я очень рад, что ты позвонил.
– Если честно, частично, – ты мне нужен.
– Аэлита.
– Да.
– Пускай хоть так. У меня тоже есть жена.
– И там тоже какие-то непонятки.
– Какие?
Ученик попытался объяснить Агнию, что он испытывал на днях.
– Что это было?
– Состыкуемся на тот заброшенный корабль. Охохонюшки, бро, успел без меня наделать калачей. Что и следовало ожидать от этого стряпуна.
Глава 38
Хрисанф открыл какую-то герметичную дверь и достал оттуда, на удивление Арсена, два туристических складных кресла, мини-холодильник с газировкой, коробку консервов, приправы и маленькую газовую плитку. Босс быстренько надёргал несколько окуней, большого ерша и среднюю щуку. Всё это сложил в кастрюльку, не прошло и получаса, как они прихлебывали ароматную уху и ковыряли столовой ложкой прямо из металлических банок другую рыбу в виде шпротов, килек и сайры.
– Далила не разрешает есть так. Обязательно надо в пиалу переместить. Так что ни-ни.
– Когда ты открыл сезон?
– После ледохода обычно. А может и раньше. У меня так везде бункерочки с припасами. Кушать-то надо.
– А эта штука не потонет?
– Нет. Эта ржавое корыто нас переживёт и потом прекрасно будет стоять. Хлеба бы. Так спешил, что ничего не взял с собой.
Лучи вечернего солнца раскрасили старое судёнышко в яркую медь, а по воде прошла золотая полоска, куда уселось множество чаек, прям как резиновых уточек в ванне: они мирно качались на волнах, чуть-чуть издавая негромкие звуки, как будто переговариваясь за ужином о сегодняшних будничных новостях и входя в дрёму от речного "телевизора".
– Не могу утверждать, но у тебя установилась какая-то связь с Аэл. И пока она не совсем осознанная. Я немного пошуровал, пока готовил еду.
– Где Аэлита?
– Оказывается, я знаю это место. Но у неё, скорее всего, будут нестабильные координаты.
– Но почему ты раньше не мог последить за ней?
– Я сделал это только ради тебя. Её служба носит засекреченный характер. Светиться нет особого желания.
Арсен понимал, что Агний предпочитает идти лесом и не особо переживает за крёстную своих детей.
– Уж поверь, я переживаю. Но совать нос, куда не стоит – неблагодарно и неблагородно.
– Птерыч!
– Ладно-ладно. Мне всё равно теперь придётся вмешаться, почистить следы от твоих лап.
– А?
– Там что-то произошло. То есть понятно, что Золотарева работает там, где активно с этими происшествиями. У неё, видимо, проскочила какая-то очень сильная амбиция. Очень может быть, случайно.
– На неё похоже.
– Да. Внезапное телодвижение. Были люди на грани смерти. И тут включаешься ты. Говоришь ночью?
– Во сне?
– И ничего конкретного?
– Ничего, просто беспокойно спал, ворочался и как будто повторял что-то одно и то же. Однообразное.
Глаза Хрисанфа осветились и за считанные секунду стали ясного, спокойного голубого цвета, в глубине плавали яркие синие прожилки. Арс никогда не видел его таким. Исчезла та его неуловимая внутренняя напряженная вибрация, взгляд стал чрезвычайно проницательным и в то же время добродушным. Он и смотрел на друга с интересом и любовью, но также его взор был как будто направлен куда-то далеко в космос.
Такое вполне хорошо было знакомо Далиле, поэтому она даже потворствовала тому, чтобы муж занимался наукой, различными изысканиями и вообще любой деятельностью, потому что Кирсанов, в отличие от неё, чем больше делал, тем более отдыхал и набирался сил и общей гармонии.
– Может, впереди их ждут куча других трудностей, но на этот раз они выжили. Благодаря тебе.
– А?
Агний улыбался.
– Я не учил тебя этому. Да и без Золотаревой ничего бы не вышло.
– Она что, вылечила их?
– Она захотела. А операцию провёл ты.
– Чего? Почему это я во сне, не подозревая, что-то делал для других? Зачем? Ты меня запрограммировал?
Хрисанф любовался своим подопечным, как будто впервые увидел, как будто у парня были крылья, хвост или что-то, что заставляло радоваться сердце.
– Вообще нет. Я впервые имею честь быть свидетелем такого симбиоза.
– Что произошло, объясни ты мне, ради Бога?
– Ну, попроще. Допустим, есть вязаный свитер. Ручной вязки.
– А?
– Если его порвать (вязание самое простое, спицами), прореха начинает расширяться и может остаться только клубок ниток. Есть разные способы поставить заплатку. Многие работают. Включая медицину. Исключение – тяжёлые случаи. Как с теми ребятами. Они были подключены к системе, но уже теряли жизненную энергию. Всё стремительно уходит через прореху. Как вода сквозь пальцы. Путём конъюгации ты можешь стать ткачом и залатать эту летальную дыру.
– Поэтому это ощущение дятла?
– Да. Мы же сотканы из ткани. Как на ткацком станке. Ты берёшь челнок, крючок, иголку, неважно и начинаешь сшивать то, что подверглось до этого серьёзному повреждению. Это монотонное занятие. Впрочем, эта монотонность лежит в базе у любого конъюгата.
– Но как? Откуда я мог? Я же ничего не знаю об этом. Даже слова мне эти мимо.
– С самого начала ты сохранял в себе то, что тебе нравилось, и даже отдельно синтезировал на собственной фабрике. Может, кое-что ты списал с меня. Ведь мы подходим друг другу. Такое бывает очень редко.
– Ничего я не списывал.
– Также громадный стимул от твоей ненаглядной. А это ты не понаслышке в курсе. Аэл на то и отенкай, что может сдвинуть гору к Магомету. Хотя всё когда-нибудь происходит впервые. Подобные способности не присущи всем конъюгатам. Среди нас немало и тех, кого мало что интересует кроме еды.
– Ну и я, как бы, не так чтобы думал спасать людей.
– Ты думал о Аэлите.
– Очень.
– Это перекрест мыслей.
– Аэлка – не конъюгат.
– Я и бы тебя пока не причислял. Но тут ошибки не может быть: ты вступил в конъюгацию с теми бедолагами и починил их организм. Заверяю.
– С чего бы.
– Я могу такое проделывать на расстоянии. Из-за этого и свой брат на меня косо поглядывает, так как конъюгатские техники в основе требуют близкого контакта. Соединение. Но ты – нет. Ты – новичок и немного другого составу. Энергетические затраты, связанные с пространством-временем взяла на себя твоя маленькая жена. Это фишка отенкаев: огромадный энергетический потенциал и сила доброй воли. Вот почему ими интересуются те, кто считают, что добро обязано быть с кулаками. Непросто это всё. Время очень относительно, это доказывает состыковка, несмотря на разницу часовых поясов. Вы оба были сонными и не кумекали ничего.
– Но как можно отремонтировать безнадёжное тело? Там же куча всего? За такой короткий срок!
Агний, как говорится, пребывал в ударе и в особом философском озарении.
– Сынок, сейчас разложу по полочкам. Например, целители. Они такое проведут, используя свою врождённую интуицию – практика, основанная на внутренних знаниях. Медики и учёные до непосредственного применения своих методов, изучают очень много теории, разрабатывают эту теорию. Тоже молодцы. Но им не хватает тех внутренних глаз, что есть, допустим, у доморощенного лекаря. Даже если есть, – школа другая, понимаешь? А у экстрасенсорного дедка наоборот слабовато с учебниками. Конъюгатам, в этом отношении, сподручнее. Они стоят на стыке. Между. Сама наша биология такова, что мы – естественные реагенты. Ты вполне прав, когда думаешь, что такой процесс мог бы занять не несколько часов или сутки. Но тут существует очень простая вещь. Запуск. Важно точно определить точку старта. Там, где ты начинаешь контактировать с генами соконъюгата. Потом, при желании, можно накопить сколько угодно схем, формул и карт эксплуатации аналогичного внедрения. Грамотные точки старт-стоп гарантируют успех предприятия. Старт активирует мощную движуху генетического аппарата. Это также стимулируется стороннестью: организм, даже в самом захудалом статусе, продолжает реагировать на воздействие окружающей среды. Влияние конъюгата оказывает стрессовый эффект и возникает временный союз типа ключ-замок.
– А это не опасно? Ведь человек довольно хрупок (вспоминает атаку Айнара).
– Цели и задачи, бро. Цели и задачи формируют общую тему контакта. Убить очень легко. Пустячно, я бы сказал. Строить гораздо труднее. И тем, может быть, приятнее.
– Зачем тебе это?
С заискрившихся глаз босса Иванов начинает вдуплять, что тот имеет много видов тайной "наркомании".
– Держать себя в форме. Не без этого. Быть в курсе происходящих событий.
– Хрисанфыч, не ходи вокруг да около.
– Совать палки в колёса по своему усмотрению.
– Так.
– Когда живёшь под юбкой жены, невозможно не вести альтернативу.
– Так. Старик в деле.
– Баланс.
– А?
– Ну, разве не это одно из функций конъюгата? Баланс в природе. Там, где оторвалось, надо подправить. Сломать – любой дурак сумеет. Где-то и супы надо варить и детей выращивать.
– Ох, ты гребаный мечтатель.
– Мечтатель-практик.
– Что теперь делать будем?
– Полагаю, наследник Лавшики засёк наши поросячьи вылазки.
– Ой-йё. Этот какашкоед-хипстер.
– Он самый. Но мальчик достаточно хитёр, чтобы не беспокоить своего покровителя.
– Думаешь?
– Считаю. Стэнли руки потирает в предвкушении пенсии. И зелёный принц не будет портить этот вкус ожидания.
– Тогда?
– Во-первых, уже послал кое-кого, чтоб переместил тех четверых счастливчиков куда подальше от трибунала. Во-вторых, фальсифицируем результаты анализов. Обычно я поверх кладу обманку, чтоб челюсть не отваливалась у лаборантов и прочих заинтересованных лиц. Маска показывает ложную норму. Отныне всегда вшивай их в заключительной части. То есть, на локации шумихи не будет, решат, что ошиблись.
– А как с хахалем моей дражайшей?
– Мочить не будем, даже не мечтай. Внюхивается в конъюгатов – пожалуйста. Любое исследование – добре.
– Птер, ты просто невозможный чувак.
– Просто природный. Ничего особенного.
– Получается, не так уж ты и отрицаешь свою гребаную натуру?
– Я слишком долго живу с этой натурой. Так что просто сидеть и охать стало ненатурально. Лучше изучить вдоль и поперёк. Айнар недавно сказал Далиле, что является носителем человеческих генов по моей линии. Обвинил, так сказать.
– Это правда?
– Конечно.
– Ты же говорил, что мало чего знаешь о своём прошлом и о себе в целом?
– Что-то знаю. Но не могу утверждать и бить в грудь этим утверждением. Вот ты знаешь, как зовут твоего отца. Если постараешься, и деда фамилию можешь разузнать.
– Я итак знаю.
– Молодцом. А я, как будто знаю себя лучше всех, но так не могу. Не могу сказать, как я по отчеству. И даже ностальгии во мне как таковой нет. Как я могу что-то стучать по столу с заявлением, словно эта истина в последней инстанции об моём существе?
– Извиняй.
– Да ничего. Именно, благодаря своей человеческой составляющей, у меня получается восстановить здоровье тому, кому того требуется.
– Как это?
– То, о чём мы упоминали выше, можно делать при помощи вирусов и иных технологий. Если расчёты будут добротными, эффекта, в принципе, можно добиться. И я также изучаю многие такие вопросы, и не раз создавал определённые методики, которые были после применены.
– И как?
– Наука. Она также неидеальна, как и всё в этом мире. Мы с Калитой постоянно трудимся над синтезом новых лекарств. Что-то – на ура, что-то – итак сойдёт.
– Ну вы филантропы.
– Никита умнее меня, и, возможно, опытнее. Если у меня опускаются руки, он знает, как воспрячь духом. Есть у него такая уникальная тяга к жизни вкупе с безграничным оптимизмом. Он – новатор и изобретатель, он же – перпетуум мобиле. Мне повезло, как мало кому другому – встретиться с ним. У нас особые отношения. Мы можем даже не разговаривать, всё понятно без слов. Речь – это просто как вид удовольствия. И Кузьма никогда не гнал на Далилу. Пусть она не такая, как мы. Он проявил великое уважение моим чувствам и моей семье.
– Да, Калитка, отличный паря. Я в свои годы старее его в сто раз.
– Дело не в возрасте. А в опыте. Он старше меня, потому что понятливее.
– А ты?
– Я предпочитаю использовать себя вместо другого материала. То, что я где-то человек, способствует сглаженной, аккуратной конъюгации, именно в области лечения.
– Что-то не почувствовал этой деликатности у твоего смешанного потомка, сорян.
– Цели и задачи, забыл? У Айнара одно в голове, оттого он свинтус в тыщу раз похуже тебя.
– А почему это вмешательство, вызывающее столь яркую реакцию, не отправляет в шок?
– Это и есть шок.
– С позитивным исходом.
– Тут очень тонкий момент: настройка.
Агний вновь всмотрелся в Арсена внимательным прозрачным взглядом.
– Я изумлён. Каким образом ты попал на нужную волну, находясь в не самом лучшем настроении в разлуке с любимой и после того подлого случая с моим сыном?
– Ну. Я, как бы, дрых. И вообще томат.
– Когда я собираюсь вступить в такое ответственное мероприятие, я становлюсь не я. Это не тот твой гребаный Хрисандель, дьявольское отродье. Ни коим. Надо очиститься. Помнишь, когда учил тебя проходить по каналам? Надо быть чистым. И с очень большим процентом уверенности. Пятьдесят плюс один. Больше – лучше. Да, ты я вижу, смеёшься, что второй такой ходячий комплекс не отыскать во всём белом свете. Не отрицаю. Что правда, то правда. Но это ведь касается не одного меня. Надо стать желанием жажды жизни и при этом быть просто по-идиотски уверенным в благополучном исходе. Аэл вдохновила тебя, но ты чисто молоток!
– Ещё бы я осознавал это. Так, сказка, как будто.
Хрисанф начертил на коричневой от ржавчины стене корабля две линии рядом друг с другом.
– Вот сплошная. Это воображаемый потолок, граница. Та, о которой говорят, выше головы не прыгнешь. Норма – находиться под ней. Иногда я заглядываю за эту рамку, частично из-за этих своих способностей. Туда же высунулся и ты: чуток, носопырками. Эта черта имеет власть над человеком. И принято думать, что за ней ничего нет. Кроме смерти, например. Выход за этот горизонт наоборот помогает мне победить, пусть совсем чуточку, судьбу. Не буду агитировать. Это просто моя точка зрения. Это очень щепетильно. Поймёшь потом. Не секрет мироздания, а, как бы, ключ к самому себе.
Арс чесал макушку пятерней. Скорее, созерцал акт вдохновения своего босса.
– Унн.
– Этот пунктир – крыша Далилы. Она может летать туда-сюда на творчестве. У неё нет конкретной герметизации. Вот, видишь, клапаны повсюду. И также она не видит разницы, то есть той чёткой границы, которую визуализируют другие, между мирами. Это и плохо, и хорошо, и никак. Просто нам приходится прикладывать больше усилия, чтобы понимать друг друга: мы слишком разные.
Кирсанов нарисовал выше этих линий что-то вроде геометричных еловых птичек.
– А это что за хрень?
– Это Аэлита. Все стены и преграды раздвигаются перед ней или сами, или под мощнейшим натиском. И мы где-то там, внизу, как букашки-таракашки.
– Да ладно. Моя чипололло очень даже домовитая и нежная.
– Конечно. Как и моя красавица – дурёха, а не гений. Золотарева б тоже до ста лет продавала кофе и бублики. Но вы, многоуважаемый, внушили ей, что она способна на большее. От этого сейчас все её проблемы.
Глава 39
Перед Агнием на столике расположилась пара пинеток не совсем одинакового размера. Причём одна обувка сколь угодна растягивалась, а другая была так туго связана, хоть гвозди вбивай.
Белошвеечка моя, искусница фриволите.
Хрисанф взял ботиночки и поднёс к окну, словно разглядывая нюансы микросхемы.
– Пожалуй, один сапожок может носить брат новорождённой. Думаю, двулетнему налезет. А что, экономично.
Далила с экспрессией воткнула крючок в остатки пряжи.
– Я не буду переделывать!
– И не надо.
– Айка! Может, ты свяжешь, а? У тебя это не займёт больше тридцати минут. А я приготовлю тебе кофе из пакетика.
– Ни за что! Прекрасная работа! Своими руками и с любовью!
– Не издевайся. Вместо любви у меня за этот вечер сочился поток раздражения и слёзы злости.
Кирсанов, будучи растроганным, подошёл к жене и, уместившись на краешке стула, обнял.
– Прямо как в пятом классе. Ничего не изменилось. Ты всё также возбуждаешься от рукодельных инструментов и рыдаешь, когда у тебя ничего не получается.
– У меня никогда не получается! Слушай, дай денег. Может, я засуну туда хорошеньких купюр, чтобы восстановить равновесие? (скорее себе, чем мужу).
– Бери от своего банка. У тебя же есть.
Далила надулась (она, наверное, и в сто лет будет дуться, неважно, идёт это ей или нет).
– Но я коплю на собственные нужды.
– На какие такие?
– Например, на издательские. На творческие различные потуги.
Врёт, обыкновенно жабит, но Агний воспринимает за чистую монету, и сразу же копается в одном из бюро, где хранит наличку на такие случаи. Такие заначки повсюду в доме, о многих Хрисанф начисто забывает.
– Вот. Но не клади их, ради бога, туда! В конверт специальный! Каждый раз одно и то же (бурчит). Не так, этой стороной. Дай я напишу, а ты просто подпиши. Ужасный почерк!
Она отставляет в сторону некоторые деньги.
– Это ты ничего не понимаешь. Нельзя так много. Это же всего лишь мойка попки младенца.
– Ну дай тогда сюда сдачу. Обратно положим.
– Нет, это мне.
– У тебя итак предостаточно.
Далила не так чтобы расточительна. У неё с деньгами полная несовместимость. Но она любит тратить мужнины доходы: на халяву же.
– Тебе что жалко?! На меня? Мать твоих детей? Сегодня даже не смей носа казать в спальню.
– На-на, бери! Всё можешь забирать! Ничего не жаль. Просто ты слишком халатно относишься к этому.
– Тя-тя-тя! Сам же чуть ли не на машину отложил в этот гребаный носок.
– Так пополнение же. Детишкам. Дети – это пожизненный вклад.
Выглядит немного оторопелым. Приехал таким важным, а сейчас опять – домашняя рутина. Далила отругала себя в мыслях.
Человек хоть как-то отвлёкся. Неэффектная ты женщина. Просто бабка старика с золотой рыбкой.
– Агний.
– Да, солнышко.
– Это тебе на подарок.
Такой простой. Впрочем, как и я. Сияет, что твой медный тазик.
– Правда?!
– Ну да. Скоро ведь один из твоих дней рождения. Потом ещё один. Мои именины отмечаем с размахом. А твой др – не так чтобы.
– Мне ничего и не надо.
– А как насчёт того костюма в национальном стиле? Ты возле него минут пять простоял.
– Далила!
– Он завышенно дорогой, но думаю, тут достаточно. Хватит.
Не то чтобы он такой уж и франт. Просто давно себе присматривал что-то подобное, но всё не отваживался: скажет, что за старческие заскоки, что за старомодность. Потому воздерживался.
– Я надену его на летний праздник и вдобавок пояс смастерю!
– Ну что ж. Это неприлично, но придётся мне там быть женой самого красивого мужчины тогда.
– Только пойдём вместе за покупкой. Не вздумай устраивать сюрприз! Ты себе подобрать не можешь. Не хочу ушивать такое добро, а то и вовсе разодрать в клочья, если возьмёшь на размер меньше. А я там мерочки сниму и доплачу, если не хватит.
– Ладно-ладно.
– Дорогая, ты такая щедрая! И внимательная!
В порыве удовольствия целует.
– Да, я такая умная. Сама же выпросила, сама же раскрыла, и ты сам себе приобретёшь.
– Умница моя! Рукодельница! Ублажительница сердца моего!
Прикол этого мгновения в том, что он и в самом деле так считает. По крайней мере, в настоящую минуту.
***
В другом крыле.
