Елена Черкашина
Жизнь на гранях миров
И ещё об одном думал Игорь в эту минуту. Есть лица, глядя на которые, ощущаешь отраду. Таким было лицо Юсан-Аминах. Тонкое, невесомое, воздушное. Полупрозрачная кожа, на висках голубеют прожилки; в складках губ – таинственность, словно некая сладость, глаза излучают синеву. Лоб высокий, в обрамлении изящной рамки черных волос. Причёска очень проста, но в этой простоте – прелесть. «Ничто не может украсить так, как естественность, – размышлял врач, лёгким взором охватывая всю фигуру Юсан-Аминах. – В ней – и обаяние женственности, и невинность, и особая духовность, когда человек не озабочен тем, как выглядит, а предстаёт перед нами в своём повседневном облике. Но Юсан-Аминах и не нуждается в украшениях: её лицо прекрасно без них».
Внезапно Игорь понял, что женщина задала вопрос и вот уже минуту ждёт ответа.
– Простите, задумался, – извинился он и заметил, что она покраснела. Видимо, догадалась, о ком он думал: о ней. – Вы что-то спросили?
– Ваши мысли по поводу яда, наверное, не случайны?
– Нет. Симптомы указывают на хроническую интоксикацию. Хотя, конечно, причин тому может быть множество, начиная от болезней крови и заканчивая почечной недостаточностью, – он увидел вопросительный взгляд Юсан-Аминах и, понимая, что та может не знать медицинских терминов, перешёл на нормальную человеческую речь: – Внутри нашего тела ежедневно вырабатываются яды. Задача почек – выводить их, но если почки работают плохо, все эти вещества остаются внутри и постепенно отравляют человека.
Мать императора кивнула: «теперь поняла». А Игорь, помолчав, задал свой главный вопрос:
– Скажите мне, каким образом яд, в случае, если это он, мог попасть в организм вашего сына?
Юсан-Аминах задумалась, повела плечами. Нерешительно предположила:
– Вода скалистых озер? Но она совершенно безвредна, напротив, мы все её пьём, чтобы быть здоровыми.
– Я слышал, она хранится в особой комнате.
– Да.
– Могу ли я посмотреть?
– Конечно! – мать императора встала и, сделав знак свите, повела Игоря по коридору.
Вельможи двинулись следом, перешёптываясь и почти не скрывая недовольства.
– Простите, – извинилась Юсан-Аминах, – они скоро привыкнут.
Врач слегка обернулся:
– Они ревнуют.
– Что?! – с улыбкой изумилась женщина.
– Конечно! Они вас любят, а тут появился какой-то врач и завладел вашим вниманием.
Юсан-Аминах едва заметно зарделась. И – промолчала. Игорь бросил на неё быстрый взгляд. Он не признался бы себе сам, но в эту минуту почувствовал некую властность: так мужчина, безошибочно угадывая, что нравится женщине, словно приподнимается над нею. Понял ли это Игорь? Он просто не думал об этом, потому что не имел ни намерения, ни желания нравиться.
Они подходили к комнате.
– Никакой охраны, – сказал врач.
– Конечно, нет, – удивлённо взглянула мать императора. – Но комната закрывается, – и достала ключи.
Внутри оказалось полутемно. Слуги раздвинули занавеси, впустили солнечный свет, и взору Игоря открылись огромные сосуды, наполненные прозрачной водой. Несколько бутылей поменьше были помечены разными значками.
– Это сосуды сыновей, – сказала Юсан-Аминах. – У каждого – свой, в отдельности, – она заметила вопросительный взгляд врача и тут же пояснила: – Иногда они забывают пить воду, и тогда я сразу вижу это.
– По уровню, который не убывает?
– Да.
– Очень мудро. Ключ есть только у вас?
– И у сыновей. Больше никто не входит в эту комнату.
– А слуги? Гастана, к примеру?
– С тех пор, как он заболел, я сама ношу ему воду.
– А ваша бутыль?
– Она стоит в моей комнате: я не только пью эту воду, но и умываюсь ею.
«Не оттого ли ваше лицо сияет свежестью?» – подумал Игорь и едва удержался, чтобы не произнести это вслух. А Юсан-Аминах открыла сосуд и поднесла ему чашу:
– Попробуйте.
Игорь пригубил. Нормальная вода, свежая, приятная на вкус.
– Я попрошу принести несколько пузырьков: мне нужно взять воды на анализ.
Он тщательно закрыл пузырьки и сделал пометки на каждом. «Посмотрим, что скажут в лаборатории». Попрощался с Юсан-Аминах.
– Пожалуйста, не говорите об этом никому, – попросил он и тепло пожал протянутую руку.
– Возвращайтесь, – вдруг сказала Юсан-Аминах.
– Простите? – не понял врач.
– Где бы вы ни были, возвращайтесь!
Игорь мгновенно напрягся: она знает? Откуда? Неужели Ласоро так быстро проговорился? Он хотел спросить, что она имела в виду, но мать императора уже повернулась и, изящнейшим жестом приподняв подол длинного платья, пошла по коридору.
«Этот дворец полон загадок, – подумал Игорь. – Ну что ж, у меня достаточно времени, чтобы их разгадать». И стремительно зашагал к Ласоро.
– Нет, конечно же, нет, – отвечал принц на вопрос Игоря, – я не обмолвился ни словом. Просто мама из тех, кто читает между строк.
Врач поднял брови.
– Иногда она знает, не зная. У неё особая, очень тонкая интуиция. Не сомневаюсь, она уже почувствовала, что ты – не такой, как другие.
Игорь улыбнулся:
– Неужели? А я-то думал, что окружён непроницаемой тайной! И что теперь?
Принц засмеялся:
– Мама очень добра, тебе не нужно её опасаться.
Игорь прошёлся по комнате, мягко взглянул на Ласоро:
– Дело не в этом. Но правда может её напугать, и она запретит тебе общаться со мной.
– Напротив! Мы говорили о тебе, – юноша покраснел: – совсем немного. Она рада, что у меня появился друг. Но её беспокоит другое: не разочаруешься ли ты во мне, не будет ли тебе со мной скучно, неинтересно?
– Это с тобой-то скучно? – весело протянул Игорь. – С тобой неинтересно?! Да ты весь в сюрпризах, Ласоро! Мне и жизни не хватит, чтобы тебя разгадать!
Принц опять зарделся, но теперь от удовольствия.
– Чем займемся сегодня? – спросил он.
– Медиками! И, хотя экзамен ещё не состоялся, ты опять поведёшь меня в медицинскую часть.
Вечер мирно приходит в дом. После работы так хорошо посидеть на диване, расслабиться в ожидании ужина, а присутствие Светы ощущается как мягкая теплота, разлитая в воздухе. «Девочка моя, – ласково думает он, – опять я влюбился в новый мир и мало бываю с тобою. Ну что ж, до ночи далеко, всё успеем, а пока…» Он встаёт, берет с полки Атлас анатомии человека и усаживается читать. Света входит и улыбается:
– Любимая книга?
– Да, – отвечает Игорь, – в детстве, класса примерно с пятого, я читал эту книгу запоем. Лучше любого романа Жюля Верна! Родители недоумевали: почему атлас такой затрёпанный? А я его по ночам штудировал, пока не выучил наизусть. Мне это потом помогло, когда учился в медицинском.
– Что тебе нравилось больше всего?
– Скелет. Не поверишь, меня страшно удивляло: как на этих костях мог держаться весь человек? Кости казались мне созданием какого-то внеземного разума. О соединениях я тогда понятия не имел. А потом «одел» на кости мышцы, уяснил систему сухожилий, и человек в моём мозгу «заработал».
– Хотел стать ортопедом?
– Нет, хотел всё сразу. Но к началу третьего курса увлёкся хирургией и выбрал скальпель, пинцеты, зажимы и… тебя!
Света склонилась к мужу:
– Хорошо, что выбрал меня!
«Теперь бы только не потерять», – думает Игорь и прижимает её к себе.
– Не боишься? – вдруг спрашивает она.
– Экзамена? Конечно, боюсь! А вдруг перепутаю тазобедренный сустав с черепно-мозговой травмой?
– Игорь! – смеётся жена.
– Ну, а как же! Их много, а я один! И ты со мной идти не хочешь.
– Я хочу! Не получается…
– Ладно, малышка, не переживай. Ты ведь знаешь: не всё получается сразу.
Перед тем, как уснуть, он долго ласкает её: глубоко, страстно, шепчет маленькие милые нежности. Света раскраснелась, но слушает внимательно, а когда его словесные фантазии заходят слишком далеко, – смеётся.
– Ты там не засматривайся, – тихо просит она.
– На кого? – искренне удивляется Игорь.
– Ну, на маму Ласоро, к примеру. Она ведь красива?
– Красива. Но на такую женщину можно смотреть только как на картину. И потом, – еле слышно добавляет он, – у меня есть ты. Самая нежная. Нежнее всех женщин в мире…
Она прижимает его голову к себе, а когда отпускает, в её глазах блестят крохотные искорки слёз. Он знает, почему она плачет: иногда сердце неспособно вместить полноту нахлынувших чувств, а близость между ними так глубока, что почти всегда переливается через край. Он замирает и едва-едва губами прикасается к её виску. Слова отступают…
Приближается ночь.
– У врача тяжёлый день?
– Не тяжёлый, – ответственный.
– Вы ведь всё приготовили?
– Да, но, думаю, моё присутствие понадобится лишь для того, чтобы сдерживать эмоции.
– Им будет трудно понять, откуда такие знания. Вы улыбаетесь? Это не забавная ситуация! Это – наложение знаний, пересечение достижений двух разных миров! То, чего мы в принципе допускать не должны!
– Разве можно иначе?
– Нельзя. Его просто не допустят к практике. Что ж, пусть удивляет. А мы посмотрим…
«Консилиум! – сказал себе Игорь, едва зайдя в зал. – Нет, экзаменационная комиссия! Сейчас будут спрашивать, знаю ли я, с какой стороны находится печень».
Врачей оказалось много, человек шесть или семь: достаточно, чтобы напугать любого. Но Игорь был занят: он прикреплял к вертикально установленному столу широкие листы бумаги, сооружая подобие школьной доски. Затем проверил, готовы ли помощники. Экзамен проводили в медицинской части дворца, в небольшом зале для собраний. Именно сюда Игорь, убеждённый, что возникнет необходимость продемонстрировать практические навыки, попросил привезти тело недавно умершего человека.
– Вы можете представить какие-то рекомендации? – спросили его.
– Простите, нет.
– Откуда вы приехали?
– Этого я сказать не могу.
Лица экзаменаторов стали похожи на окаменелости. В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошла Юсан-Аминах в сопровождении свиты. Все вскочили и замерли с низко склонёнными головами.
– Я могу присутствовать? – спросила мать императора.
«Это к лучшему или к худшему?» – подумал Игорь. Почётная гостья устроилась в уголке и, разложив вокруг себя пышное платье, с любопытством взирала на врачей.
– Прошу уважаемую комиссию задавать мне любые вопросы. Если ответы вас не удовлетворят, мы перейдём… – Игорь бросил взгляд на женщину, – к практическим методам.
– Какие жидкости протекают в теле человека?
– Хороший вопрос. Давайте начнём с кровеносной системы.
Когда спустя пятнадцать минут Игорь закончил короткий, но объёмный рассказ о большом и малом кругах кровообращения, подтверждая сказанное быстрыми, точными иллюстрациями, – сердце, аорта, артерии, вены, – комиссия слегка притихла.
– Если вы не устали, я перейду к лимфатической системе…
– Достаточно! – прозвучало несколько голосов. – Что вы знаете о костях?
«О, любимая тема!» Игорь опять взял в руки толстый карандаш.
– Скелет человека – это пассивная часть опорно–двигательного аппарата, и состоит он из более чем двухсот костей. Масса скелета равна у мужчин – десять килограммов, у женщин…
Игорь отлично рисует, ещё с тех пор, как, будучи студентом и сидя на лекциях, он украшал поля тетрадей изображениями черепов и костей; несмотря на многие годы, рука не забыла навыков. И перед строгими экзаменаторами появляется то, что их наука пока не изучила в достаточной степени: разбитый на позвонки позвоночный столб, затем грудина, кости верхних и нижних конечностей. Все слушают внимательно – и молчат.
А Игорь летит! И не замечает того, что мать императора давно и пристально смотрит на него. Это – особый взгляд, и он не имеет ничего общего с напряжением экзаменатора. Она следит за его движениями, за едва заметной улыбкой в уголках губ и, не отдавая себе отчета, любуется. Ей уже ясно и понятно то, чего пока не видит никто в зале: этот человек не нуждается в экзаменах, он гораздо сильнее и опытнее всех находящихся здесь врачей. Откуда она это знает? Ей помогли разговоры с Ласоро, собственные впечатления, а также то, что есть у неё внутри: тончайшая интуиция, некое духовное чувство. Оно неотделимо от тех струн души, где всё – за гранью земного, и оно постигает истину не с помощью глаз и ушей, а путём прямого прозрения. Душа видит без органов чувств, ей не нужны ни образы, ни звуки. А потому весь этот экзамен кажется Юсан-Аминах ненужным спектаклем, досадным недоразумением. Она опускает голову и начинает расправлять складки платья. «Довольно, сколько можно мучить его?» – и бросает укоризненный взгляд на врачей.
Но те – в шоке! То, что они слышат, неизвестно науке, и по залу летят шепотки:
– Он знает больше, чем вся медицина! Где он учился этому?!
Перед ними – не только скелет, но и чёткая классификация всех костей: трубчатые, губчатые, плоские, смешанные, и этот человек уже перешёл к сложнейшей теме их соединения. Откуда такие знания?!
Наконец, Игорь закончил, бросил последний взгляд на «доску» и невозмутимо спросил:
– Продолжим разговор о мышцах? Или подробнее остановимся на строении черепа?
Ответом ему была тишина.
– Вы специализировались в хирургии? – вдруг раздался мягкий голос.
Мать императора, которая до этого только молчала, доброжелательно смотрела ему в лицо.
– Да, я – хирург.
– Сколько операций вы провели? – неожиданно спросил кто-то.
Игорь задумался, быстро прикинул в уме: «если считать очень скромно, по одной операции в день, то это будет…»
– Семь с половиной тысяч за последние двадцать пять лет.
Все застыли. Юсан-Аминах отвернулась, скрывая улыбку.
– И какого рода эти операции? – спросили насмешливо, явно не веря ему.
– В основном, внутриполостные, – ответил врач, никак не реагируя на насмешку. – Как вы знаете, основная группа хирургических болезней – это аппендицит, холецистит, язва желудка, опухоли. Множество раз приходилось вмешиваться при прободении полых органов, кровотечениях, травмах.
– Назовите инструменты, которыми пользуется хирург.
«Что за детский вопрос!» – удивился Игорь. Но, тем не менее, ответил учтиво:
– Скальпели, пинцеты, ранорасширители, кровеостанавливающие зажимы.
– Достаточно. Теперь покажите, что вы умеете.
Игорь повернулся к помощникам. По его указанию в зал ввезли тело умершей женщины.
– О нет, на это я смотреть не буду, – поспешно сказала Юсан-Аминах и вышла.
Свита торопливо последовала за ней, но один вельможа остался.
Игорь динамично, поражая врачей точностью движений, произвёл вскрытие и установил причину смерти.
К концу третьего часа все, абсолютно все были убеждены: перед ними не самозваный целитель, а настоящий врач. «Он – отличный хирург! – слышались сдержанные голоса. – Какие глубокие знания! Нужно непременно привлечь его к чтению лекций, а также ко всем операциям в нашей больнице».
Когда комиссия разошлась, – каждый из экзаменаторов почёл за честь пожать протянутую ему руку, – Игорь опустился в кресло и посмотрел на длинную петицию с чёткими размашистыми подписями. «Годен!» – сказал сам себе и улыбнулся.
Юсан-Аминах ходила вдоль больших окон и рассеянно смотрела на лепестки чудесных цветов, распустившихся несколько дней назад. Она ждала врача. Он послал слугу сообщить ей, что зайдёт после экзамена рассказать о результатах исследования воды. Ей не терпелось, а потому она вышла из своих покоев и теперь каждую минуту смотрела вдоль коридора: не идёт ли? Наконец, он показался. «Опять летит, – подумалось ей, – а просто ходить он умеет?!»
– Что? Что вы узнали? – спросила она, подавая ему руку.
– Вода совершенно нормальна, к моему невероятному облегчению, – Игорь не сказал, что уже раз десять упрекнул себя в паранойе.
– Значит, не отравление? Внутренняя болезнь?
– Именно так. Моя жена, а она тоже медик, скоро появится здесь, и мы проведём все необходимые исследования. Ведь вы не возражаете, чтобы я привез её сюда? – с улыбкой спросил он.
Юсан-Аминах смотрела на него расширенными глазами.
– Нет, конечно же, нет, – поспешно сказала она. И остановилась.
«Что так удивило её? – подумал Игорь. – Известие о том, что моя жена – медик? Да, это немного необычно для мира, в котором врачами могут быть только мужчины».
Как странно, что простая проницательность подводит иногда даже самых умных мужчин! Игорь озадаченно смотрел на Юсан-Аминах и не догадался, что не известие о том, что его жена – медик, так поразило её. Её ошеломило другое: что она у него есть! По какой-то непонятной причине Юсан-Аминах, обладавшая исключительной интуицией, не почувствовала этого. Или – не хотела чувствовать? Отворачивалась от того, чего душа не желала знать?
Она едва справилась с замешательством и сказала немного спокойнее:
– Да, привезите её. Но будет ли вам удобно в одной комнате? Если хотите, я могу приказать, чтобы для вас приготовили более просторные апартаменты.
– Благодарю, не стоит. Мы привыкли к скромному жилью.
Она уже взяла себя в руки.
– Чем закончился экзамен?
– Меня допустили к практике. Думаю, ваше доброжелательное вмешательство сыграло не последнюю роль.
Юсан-Аминах посмотрела на него с лёгкой смешинкой:
– А мне кажется, что весь этот спектакль был совершенно ни к чему!
Игорь улыбнулся: не зря он сразу почувствовал в ней друга! Умного, тонкого и проницательного.
– В любом случае – спасибо, – он слегка поклонился. – Ваш сын ждёт меня. Наверное, ему не терпится услышать подробности…
– Конечно, идите, – она посторонилась. – Мира и света новому хирургу дворца!
«Неподражаемая женщина!» – усмехнулся Игорь, уходя.
Юсан-Аминах огляделась: она была одна, теперь можно дать волю чувствам. Углубилась в нишу, присела. «Почему? Почему так больно? Да, он женат, и прекрасно! Было бы странно, если – нет. Но как пусто стало от этого… – подняла голову: – Что случилось? Разве ты уже не мать императора? Не хозяйка этой прекрасной страны?» Она пыталась утешиться, но понимала, что все богатства и почести сейчас не имеют значения. А что имеет? Этот врач! И то, как он ходит, и как протягивает руку для пожатия, его голос, ум – всё, всё! И то, что пропасть между ними так глубока! А теперь стала ещё глубже, оттого что – женат.
Она долго сидела неподвижно. Затем тихо встала и опять посмотрела на лепестки цветов. Сердце больше не пело. Она вдруг поняла, что последние дни жила какой-то радостью, неосознанной надеждой. На что? На взаимное внимание? Теплую дружбу этого человека? Или на любовь? Юсан-Аминах вспыхнула: она всё ещё мать императора! А он, пусть даже самый чудесный, но только врач! Так на что же она надеялась? Что эта пропасть окажется не так широка? Какие мостки могла построить между ними жизнь? «Это невозможно, невозможно, – прошептала она. – А теперь уж и подавно невозможно…»
Вечером, лёжа без сна, долго думала о нём и – о себе. Правда вставала перед ней остро, безжалостно: она полюбила. И ни величие положения, ни задетая гордость не помешали тому. Что же теперь? Продолжать любить, но скрытно, затаённо, чтобы ни сам врач, ни сыновья ни о чём не догадались. Конечно, нет ничего тяжелее, чем неразделённая любовь, но лучше такая, чем холодное сердце. Она прильнула щекой к прохладному атласу подушки и вдруг улыбнулась: «Что поделать, если женщина во мне оказалась сильнее, чем мать императора!»
Часть 3. Неосознанное
Я изменился. Раньше я смотрел на земное, теперь меня интересует духовное. Что случилось? Новый мир так действует во мне? Или это началось раньше, просто перемены замечаем со временем?
Помогать – всё ещё важно, но ещё важнее – учиться. Понять, как это крутится, какие законы всем управляют. Никогда не чувствовал себя таким школьником, как в последние дни. Ласоро, его мать, Ангел, спускающийся с небес.… Даже Гастан с его загадочной болезнью: всё ново, непонятно, и хотя люди – такие же, как и везде, но в каждом из них – особая тайна.
Я вступил в новый мир – как странник в область неизведанного. Все мои знания оказались неприменимы, ничтожны. Мне нужно вглядеться пристальнее, исследовать этот мир. Но для того, чтобы исследовать, я сам должен соответствовать ему.
Это – особый путь. В мире хасаров я был как бы выше и по знаниям, и по опыту. Там я учил. А здесь предстоит учиться…
У дверей в комнату принца столпились придворные. Игорь узнал вельмож из свиты императрицы. «Значит, она внутри. Не стану мешать». Он хотел вернуться чуть позже, но слуга Ласоро уже склонился, приглашая войти. Врач вошёл – и поразился тёплому приему: Ласоро искренне обрадовался, а Юсан-Аминах улыбнулась своей особенной, нежной улыбкой.
– Мира и света! Простите, если помешал. Но я могу прекрасно подождать снаружи.
– Ни в коем случае! Я сейчас ухожу, – она перевела взгляд на сына и остановилась: тот выразительно шепнул: «Мама!»
Юсан-Аминах повела бровью – и осталась.
«Что происходит?» – подумал Игорь.
– В следующем месяце – праздник тканей, – объяснил Ласоро. – Мы хотим, чтобы ты принял участие в торжественной процессии.
– Если вам будет удобно, – прибавила Юсан-Аминах.
– Это яркое, красивое шествие по городу. Не бойся, идти пешком не придётся: нас повезут ахисы.
– С удовольствием, – ответил Игорь, – мне будет очень интересно.
– Вот видишь, мама, а ты думала, что он откажется.
– Почему? – удивился врач.
– Она считает…
Юсан-Аминах сделала большие глаза, но сын с улыбкой продолжал:
– Она считает, что такие простые вещи не должны тебя интересовать. Ты слишком серьезный.
Вот тут Игорь рассмеялся:
– Серьёзный, это да, но в меру. И от праздника не откажусь!
Ласоро тут же принялся рассказывать:
– В этот день весь город драпируется яркими светлыми тканями. Дома превращаются в живописные пятна, вывешиваются длинные полотнища флагов и просто красочные полосы.
– А в чём смысл?
– Сейчас объясню, – принц встал и подошёл к окну, взял в руки разные шторы. – Вот тёмный цвет, а вот светлый. В мире всё устроено так: начиная с самого крайнего, чёрного, и заканчивая небесным, белым.
«Дуализм? – подумал Игорь. – К чему он клонит?»
Ласоро искал слова.
– Как ты думаешь, какого цвета душа? – спросил он вдруг.
– Думаю, светлого, – ответил Игорь с улыбкой.
– Я тоже так думаю. Так вот, яркая светлая ткань символизирует потребность души быть светлой.
«По возрасту – младенец, а по уму – глубокий старик, – поразился Игорь. – Впервые такое вижу!»
– В этот день мы не используем тканей с узорами, только чистые тона: белый, розовый, голубой.
– Праздник души! – констатировал врач.
– Да, можно сказать и так. Но мы говорим «праздник тканей». Хотя, – улыбнулся Ласоро, – наша душа – тоже ткань! Только тончайшая!
Юсан-Аминах не сводила глаз с сына. «Как он воодушевляется, когда рядом с ним этот человек! Что это? Тоска по отцу, которого нет, желание на кого-то опереться? Или обаяние самого врача?» Ей нравилось смотреть на них обоих. Высокий мужчина, с серьёзным и сильным лицом, и её подрастающий сын, юный, весёлый. «Они похожи! – вдруг изумилась Юсан-Аминах. – Не внешне, а чем-то внутри! Оба – добрые, чистые. Как настоящие отец и сын. А Ласоро – он выбрал себя самого, таким он будет, когда вырастет: сдержанным, безупречно учтивым. Поэтому он так счастлив».
– Одежда тоже меняется, – тем временем продолжал принц. – Мы наряжаемся в мягкие тона. Мужчины выбирают зелёный и синий, а мама…
– Ласоро! – едва не вскрикнула Юсан-Аминах.
– Молчу!
– Дайте-ка, я угадаю, – Игорь повернулся к женщине: – Вы будете в нежно-голубом. Или в белом с синим.
Юсан-Аминах засмеялась.
– Мама будет в золотом! – победно объявил Ласоро.
– Прекрасно. Но синий подчеркнул бы цвет глаз.
Она опустила ресницы. «Что это – комплимент? Или просто учтивость?» Юсан-Аминах не призналась бы себе сама, но ей было страшно приятно, что он, наконец, заметил её. Пусть даже из простой учтивости. А глаза… Ну что ж, если человек смотрит нам в глаза, это значит, что он уже смотрит внимательно.
Она встала:
– Мне нужно идти. Меня ждёт Гастан.
– Я тоже хотел бы навестить его, – неожиданно сказал врач. – Вы позволите?
– Конечно. Обычно в это время ему дают лекарства.
«Вот-вот, как раз на это я и хотел посмотреть».
Они вместе вышли из комнаты и не торопясь двинулись по коридору. Игорь пытался приноровиться к лёгкому женскому шагу, но то и дело сбивался: привычка к стремительной ходьбе подводила его. Юсан-Аминах улыбалась, однако идти быстрее она не могла: пожилые вельможи едва успевали за ними.
– Ваша свита сопровождает вас повсюду?
– Нет, обычно я гуляю одна. Но утро – время распоряжений.
– Утренний обход, – улыбнулся Игорь.
– Да, именно так мы это и называем.
– Немного похоже на врачебный обход в больнице.
– Там, где вы работали раньше?
Он усмехнулся – и не ответил.
Юсан-Аминах тоже замолчала: она заметила, что он не любит говорить о себе.
– Вы отправили известие своей жене? – чуть погодя спросила она.
– Простите?
– Чтобы она приехала?
Игорь кивнул:
– Она скоро будет здесь. Надеюсь. К сожалению, не всё получается так быстро, как хотелось бы.
Они подходили к комнате Гастана. Игорь обратил внимание на странный запах.
– Это доктор Роста, – объяснила Юсан-Аминах. – Он сжигает в комнате сына особые растения. Считает, что дым полезен ему.
Едва открыв дверь, Игорь чуть не задохнулся.
– Прикажите немедленно проветрить комнату! – и тут же прошёл к окну. Открыл обе створки, впустил свежий воздух, и лишь потом оглянулся.
Доктор Роста стоял посреди комнаты с дымящейся чашей и суровым лицом.
– Так нельзя, – быстро сказал Игорь, забрал у него чашу и крепко взял за плечо. – Давайте выйдем, коллега.
Плотно прикрыл дверь в комнату Гастана, резко обернулся:
– Вы что, его уморить решили?
– Это – целебные пары!
– Он задохнётся раньше, чем умрёт от болезни!
– Не вмешивайтесь! – позеленел доктор Роста. – Я его врач!
– А я вмешаюсь! И не позволю вам вредить больному!
– Вы новичок здесь! И уже себе позволяете …
– Я новичок здесь, это так, – перебил его Игорь, – но не в медицине!
Последнюю фразу он произнес чётко и ясно: он не собирался сдавать позиции, видя дикарские методы врача.
Секунду они смотрели друг на друга с холодным выражением лиц. «Вот и первый враг, – подумал Игорь. – И как разрешить этот спор? Учтивость, – неожиданно решил он, – учтивость никогда не подводила».
– Я сожалею, – вежливо сказал он, – сожалею, что мне пришлось вмешаться в присутствии больного и его матери. И всё же прошу вас проветрить комнату.
Доктор Роста повернулся к двери:
– Мы потом обсудим это. Сейчас я должен закончить лечение.
Игорь стоял в стороне и внимательно наблюдал за тем, как доктор смешивал в небольших пропорциях различные препараты и затем поил больного.
– Я должен знать, что он даёт ему, – тихо склонился к Юсан-Аминах.
Мать императора поговорила с врачом Гастана, и тот, напряжённо хмурясь, отсыпал в небольшие бумажки понемногу от своих препаратов.
«В некоторых случаях без женщины не обойтись», – подумал Игорь и, взяв лекарства, вышел из комнаты.
Вернувшись к себе, тщательно исследовал «добычу». Порошки, крохотные гранулы, некоторые с запахом или необычным вкусом. Тут нужен тщательный лабораторный анализ! Аккуратно отсыпал по несколько граммов в микроскопические пакетики и рассовал по карманам. Доза настолько мала, что должна пройти. Игорь опять вспомнил задымленную комнату Гастана, покачал головой. И внезапно подумал: «Не удивлюсь, если в этих «лекарствах» окажется повышенное содержание ядов…»
В этот день ему пришлось ещё несколько раз столкнуться с доктором Роста, и, кроме того, он заметил, что некоторые врачи тоже поглядывают на него напряжённо. Другие были вполне дружелюбны, хотя, конечно же, слышали о конфликте. «Коалиция, оппозиция… А ты хорош, – корил он себя, – не успел начать работать, как нажил врагов».
Игорь стоял в пустой операционной и рассматривал инструменты. Неудобные, неуклюжие. Он убедился в этом во время экзамена: скальпель едва умещался в руках, а пинцеты и зажимы никуда не годились! Нужно всё менять, модернизировать…
Внезапно кто-то вошёл. Игорь обернулся. Это был пожилой врач с хорошим, умным лицом.
– Вы работали такими же инструментами? – спросил он.
– Нет, другими, более лёгкими.
– Боюсь, вам придётся привыкать ко многому, – врач помолчал. – Я тоже считаю, что свежий воздух намного полезнее для больного, чем дым от сжигаемых трав.
Игорь поднял голову:
– Благодарю.
Врач слегка улыбнулся и подал руку:
– Доктор Ливьен. Моя область – внутренние болезни. Я лечил Гастана, когда тот был ребёнком.
– Значит, вы во дворце давно.
– Достаточно давно, чтобы убедиться: императорская семья на редкость здорова. И Гастан не должен был заболеть.
– Скажите, другие врачи осматривали его?
– Неоднократно. Мы ничего не смогли обнаружить, кроме симптомов хронического отравления. И пришли к мысли, что организм не выводит яды, которые скапливаются внутри него.
– Может быть, может быть, – задумчиво произнёс Игорь. – А почему Гастана лечит доктор Роста, а не вы?
– В своё время он произвёл хорошее впечатление на императора. И кроме того, у него есть свои заслуги.
«Да уж, заслуги, – с иронией подумал Игорь. – Жечь крысиные хвосты! И называть это фитотерапией! Впрочем, медики Земли тоже делали нелепые ошибки, кровопускание, например. А ведь оно очень долго считалось прогрессивным методом и применялось где надо и где не надо. Пока не поняли, что, несмотря на временное облегчение, кровопускание ослабляет организм и не позволяет ему бороться с болезнью».
– Вы не могли бы показать мне лекарственные средства? – попросил Игорь.
Доктор Ливьен тут же гостеприимно раскрыл шкафы. Препаратов оказалось немного, но всё же лучше, чем ничего. «Они отстают примерно лет на двести, – думал Игорь, обводя взглядом полки с пузырьками и банками. Названия не смог прочитать: их письменность была для него недоступна. – Придётся попросить Ласоро, пусть поучит меня». Он задал несколько вопросов по поводу содержимого пузырьков, врач охотно ответил. Завязался профессиональный разговор. Когда спустя час-полтора Игорь покидал больницу, то уносил очень хорошее впечатление о докторе Ливьене и сам был в приподнятом настроении: он чувствовал себя в своей стихии. «Конечно, скудность ужасная, – размышлял он, – однако это поправимо. И здесь без Светланы не обойтись».
Но только, на беду, вот уже несколько дней Света не могла пройти пространство. Игорь ждал и очень надеялся, что брешь, появившаяся в их семейном дуэте, скоро исчезнет.
Лекарства прошли. Игорь бережно достал пакетики из карманов и переложил в особое отделение бумажника, а перед работой заехал в клинико–диагностическую лабораторию. С заведующим его связывали годы учёбы и комната в старом институтском общежитии.
– Изучаешь судебную медицину? – улыбнулся друг. – На днях воду привёз, сейчас – порошки.
– Мне нужно знать, что это такое, и не мог ли какой-то из этих препаратов вызвать хроническую интоксикацию. Андрей, и – побыстрее!
– Сделаю, – врач посмотрел на содержимое одного из пакетиков. – Лаборанткам с этим не справиться, сам займусь. Но с тебя…
– Да, хороший коньяк.
– Э! – засмеялся Андрей. – Ты забыл: я люблю мартини! Так что с тебя белый мартини и компания.
