Айя Сафина
Падальщики. Книга 2. Восстание
– Нас здесь пятнадцать. Значит, одного да одолеем, – вставила Хайдрун, так некстати сбросив копну роскошных длинных волос со лба в чисто девчачьей манере.
Тесса снова разглядывала каждого из нас по очереди.
– Я… я просто… я даже не знаю, что и сказать! – командир была в замешательстве от столь глупой идеи.
Она снова собрала руки на груди и вперилась хмурым взглядом в голограмму трех цепочек ДНК, которые крутились перед ней, дразня ее бесстрашие. Как бы она ни желала подвергнуть идею Кейна критике, шестеренки в ее голове работали в одном с ним направлении. Она видела смысл в теории Кейна, она понимала ее концепцию, и решение Тесс зависело лишь от одного: готова ли она рискнуть ради его гипотезы.
– Хорошо, даже если они нас не чуют и не будут атаковать. Как вырубить зараженного? Ты же сказал, что транквилизаторы на них действуют всего пару минут!
Тесса уже допускает возможности – это путь в нашу сторону.
– Ох, если бы только это было нашей проблемой! – произнес Малик и встал со стула.
Он подошел к Кейну, перехватил у того планшет и быстро вывел голограмму спутникового снимка карты окружающей нас местности.
– Как только мы попытаемся атаковать зараженного, тут же начнется цепная миграция! Зараженные поблизости побегут на помощь своему сородичу! – Малик указал на скопления красных точек в радиусе пятидесяти километров. Кучки были разбросаны по всей карте, и это – лишь та часть зараженных, про которые мы знаем. А сколько их вне поля видимости?
– Ты же сказал, что они нас не чуют!
– Я сказал, что мы для них воняем. Мы не пахнем добычей, однако, мы не невидимки. Мы – биологический вид, который живет с ними по соседству. И мы не трогаем друг друга до тех пор, пока не представляем друг для друга угрозы! Как только они почуют опасность, исходящую от нас, они бросятся в атаку!
– Тогда это полная ж…
– И это еще не все, – Малик перебил Тессу. – Допустим, нам удастся в короткий срок обезвредить особь и упаковать до того момента, когда на помощь подоспеют сородичи. Что делать с транспортировкой?
– Положить на снегоход! – ответ Тессы моментален. Как и неверен.
– Снегоход у нас не работает. Но не в этом проблема. Мы не успеем уйти от дружков, бегущих на помощь своему сородичу. Они развивают скорость до шестидесяти километров в час. Им достаточно десяти минут, чтобы нагнать нас. А их дружок будет продолжать источать запах, по которому они, как по хлебным крошкам, вычислят нас.
Малик показал на карте точку в горах, которая являлась нашим отелем. Нас спасали горы. Из-за анемии не каждый зараженный способен подняться сюда на высоту в две тысячи километров над уровнем моря. Но, тем не менее, риск оставался.
– То есть, – Тесса размышляла на ходу, – нам нужна какая-то герметичная клетка.
– Да.
– На колесах.
– Да.
– Бронированная.
– Было бы неплохо, – кивнул Малик.
Тесса улыбнулась по-хитрому.
– Есть у меня одна на примете, – произнесла она, сощурив глаза, – но мне нужна помощь инженера.
С этими словами Тесса посмотрела на своего брата.
– Конечно! Все, что угодно! – радостно объявил Томас, предвкушая задачу.
– Придумай, как перевернуть сорока тонный танк.
24 декабря 2071 года. 14:00
Бриджит
Мы учим наших бойцов технике ведения боя с зараженными на симуляторах. Они представляют собой микс реальных препятствий с голографическими изображениями, которые с точностью до пикселя копируют этих уродцев, их поведение, стиль атаки, скорость передвижения. Компьютерная программа позволяет контролировать уровень сложности миссий: количество зараженных, их скорость, траектории, внезапные появления и даже живучесть. Я задала для новобранцев средний уровень сложности, думала разогреть перед финальной резней, но вот уже прошло четыре часа, а они продолжали бесить меня своей тупостью и медлительностью. Я бы простила им ошибки, если бы их причиной было врождённое тупоумие солдат, но, к сожалению, причина была иной.
Я вижу на лицах бойцов тень разочарования после недавней миссии, когда мы нашли ту злополучную деревню в лесу, прямо как пряничный домик, в который злая ведьма жирных детей приманивает, а потом ест. Новости у нас разносятся быстро, и уже даже тараканы знали, что мы подверглись нападению трехсот зараженных. Тот факт, что количество противников численно превосходило нас в шесть раз, не помешал клеймить нас позором. В мозгах людей Падальщики являются последним оплотом Желявы, и чего тут отстаивать свою честь и бить в грудь, заявляя о своем грозном вооружении и нечеловеческих тренировках, если нам надрали зад? Да пусть их будет тысячи, мы проиграли, и этот факт невероятно сильно бьет по репутации всей устоявшейся системы Желявы.
Позавчера во время прощальной церемонии Генерал толкал красивую речь о жертвах во имя роста и развития, Триггер воспевал отвагу и самопожертвование бойцов, а я же оглядывалась вокруг и видела жертв отчаяния и рухнувших надежд.
Жертвы, жертвы, жертвы.
Мне кажется, эта эпоха постоянных утрат никогда не завершится, поэтому логичный вопрос родился в моей голове: а на сколько нас хватит? Сколько можно терять-то? Сундучок-то не бездонный! Сколько там осталось храбрости, самоотдачи и терпения? Сколько сил, надежд и оптимизма? Сколько мечтаний, веры и непоколебимости духа? Уставшие лица жителей и жидкие хлопки доказывали, что совсем чуть-чуть.
Хотя надо отдать должное Отделу пропаганды генеральского штаба: устраивать зрелища они мастера! Церемония прощания был организована в общей зоне, находящейся на пересечении всех четырех блоков. Ее украсили флагами бывших стран, которые объединила под собой Желява. А над трибуной, на которой выступало руководство, висел флаг самой Желявы: круглая эмблема с пересекающимися щитом, шестеренкой и колбой на фоне колосков – объединение солдат, инженеров, агрономов и ученых, стремящихся к земле под солнцем. Вот только генеральский режим подавил исследовательский блок, инженеров сделал слесарями, а колоски – несбыточной мечтой.
На стенах висели огромные голографические портреты погибших в бою солдат. Наших товарищей. Наших друзей. Тесса смотрела на меня своим фирменным волевым взглядом, твердящим: «Собери волю в кулак! Подожми зад! Хватит ныть!». Я пару раз утерла слезы. Я так стараюсь, Тесс!
Общий зал вмещает не больше тысячи человек, остальные жители смотрели церемонию онлайн. Но даже лиц собравшихся людей было достаточно, чтобы понять, как они устали от распрекрасных речей, воодушевляющих оптимизмом, как гипноз на краткий срок. Уже после церемонии жители снова окунутся в мысли об отчаянном положении вещей и продолжат путь в беспросветное будущее.
Ну а мы – солдаты – стояли в ровных шеренгах в парадной униформе, такие красивые и начесанные, чтобы ловить уставшие взгляды людей и своими безразличными минами твердить им, что у нас все под контролем. Я буквально слышала их мысли о том, что Падальщиков разгромили, вирусная чума гуляет по земле, как и сорок лет назад, и нет нам пути наверх. Только не в наших жизнях. А будет ли жизнь после нас, я не уверена. Последняя перепись населения сообщила, что за последний год на Желяве умерло сорок три человека, а родилось два. Два человека за год! Нам, если что, нечем предохраняться, как человечеству сорок лет назад, мы сношаемся, как кролики, и результатом пятнадцатитысячного сношения стало два ребенка! Что за неправильная математика?!
Ученые пичкают нас витаминами, чтобы поддерживать здоровье на приемлемом уровне, но стресс от проживания под землей им не преодолеть в своих лабораториях. Мы умираем. А последняя миссия Падальщиков вбила в гроб заключительный гвоздь, уничтожив надежду на жизнь снаружи.
В общем, никогда еще моя красивая парадная униформа с гордым золотым значком Анх на груди не встречала столько равнодушных мертвых взглядов гражданского населения, которое раньше смотрело на меня, затаив дыхание. Я для них больше не герой. Я – ложная надежда.
Вот и сейчас я отчетливо вижу назревающую вялость и апатию новобранцев, которые с полным поражением встретили новость о том, что Маяк настолько бесхребетен и слаб, что потерял командира. Лентяи бегают тут передо мной в симуляции, как набивающие себе цену девственницы, желающие, чтобы их поймали.
– Сопля, тебе трусы жмут или собственный причиндал, что так медленно бегаешь? – кричу я самому мерзкому из новобранцев.
То ли его светлая шевелюра, то ли наглое выражение лица делают его похожим на Фунчозу, отчего я ненавижу его еще больше.
– Первое или второе, но я избавлю тебя от того, что мешает, при помощи этого ножа!
– Никак нет, товарищ сержант! – выпалил запыхавшийся Сопля при виде моего армейского ножа.
– Тогда какого хрена ты за этот пень спрятался? Зараженный на три часа! Выбери другое укрытие, остолоп!
Сопля с трудом встал и побежал к своему вечному другу-сопернику Артуру, которого я высмеиваю за его упитанность и тяжеловесность на коротких ногах, называя Барахлюшем. Они могли вместе шкодить, шутить, а в следующую секунду подраться из-за ерунды и оказаться в поварском цеху Горе-Федора в качестве наказания. Мне была непонятна их дружба, они то бесили друг друга, то чуть ли не в любви признавались, но во время симуляторных боев у них странным образом включался коллективный интеллект, и вдвоем они составляли довольно сносного одного рядового.
Сейчас оба вели пальбу по голограммам из-за стены. Мазали безбожно! Я уже столько раз себя по лбу стукнула, не в силах наблюдать за этим позором, что скоро сотрясение мозга получу.
Я сижу на полу с ногами, свисающими в огромную яму, где и происходит основное действие там внизу подо мной на глубине шести метров. Отсюда мне отлично видно, как новобранцы, разделившиеся в отряды по шесть человек, по очереди отыгрывают десятиминутные сценарии.
У нас огромный зал для симуляций. Вообще, военной подготовкой Желява может хвастать. Не думаю, что в мире остались базы с подобным оснащением. За это Генералу, конечно, огромное спасибо. Инструктора каждый день создают новые локации из пластиковых блоков, которые под светом лазеров играют роль всяческих укрытий: стены, дома, деревья, автомобили. Многоярусность зала позволяет обучать многоуровневой атаке, как это было в деревне, когда зараженные бегали по крышам домов. Черт, никогда бы не подумала, что уроки в симуляторе помогут мне выжить, я их больше, как неизбежный зачет, принимала, уверенная, что в жизни все происходит иначе. Но теперь я по-другому смотрю на наших инструкторов, которые в буквальном смысле нам жизни спасли своими теоретическими боями. Инструктора – бывшие Падальщики. Есть среди них даже бывший летчик, который отслужил в остатках военно-воздушных сил британской армии, пока и те остатки не развалились.
Роль зараженных у нас выполняют лазеры. Голограммы двигаются с той же скоростью и прыткостью, что и реальные противники. Но это не значит, что, встретив первого своего реального зараженного, новобранец не обосрется. В жизни они, естественно, куда страшнее и жутко воняют.
– Как у нас дела?
Калеб появился внезапно, но я обрадовалась его приходу, в последнее время мы с ним редко видимся. Он присел возле меня, разглядывая ребят внизу. А я разглядывала его. Торчащие в разные стороны волосы, синяки под глазами, небритая щетина. С тех пор как он стал командиром отряда, он подвергается сильному давлению со всех сторон: полковника Триггера, бойцов, остальных командиров. Казалось, никто не хотел выказать ему сожаление о потере Тессы. Да о чем я говорю? Мы же солдаты, воспитанные суровой дисциплиной и жесткой субординацией! Какое может быть сочувствие?!
Гибель Тессы до сих пор не укладывается у меня в голове. И я каждый вечер торчу у Горе-Федора, чтобы залить эту мучительную рану утраты его ядреным самогоном и бесконечной заботой. Горе-Федор мне как большой старший брат отсталый в развитии, его добродушие и глупая улыбка почему-то заставляют верить в то, что все пройдет.
И это тоже.
Я вижу, как страдает Калеб. Я и раньше понимала, что Тесса ему очень дорога, ведь они знакомы с детства, с самого первого дня, как он очутился здесь в возрасте девяти лет. Я же с ними познакомилась на первом курсе военной подготовки, но Тесса оттого не менее дорога мне. Слезы до сих пор накатывают перед отходом ко сну, я теперь и спать боюсь, мучимая кошмарами, где Тесс загрызают кровожадные монстры прямо на моих глазах, а я ничем не могу ей помочь – Аякс уносит меня все дальше. К слову, мы с Калебом так и не провели ни одной ночи в командирской комнате, которая досталась ему по наследству от Тесс. До сих пор спим у Горе-Федора. Его самогон башню сносит так, что вырубает в ту же секунду, как глаза закроешь. Так что Горе-Федор теперь стал нашим собственным дилером ночей без сновидений, за которые я готова пожертвовать печенью.
Честно сказать, среди других командиров и сержантов я тоже вижу горечь от потери. Пусть Тесса и была белой вороной, ее смерть подкосила многих. Никто не посмел бы оспорить ее авторитет, и вовсе не потому, что о ней с Триггером грязные слухи ходили, они-то как раз и родились в ответ на то, что он увидел в ней достойного лидера. Тесс была рассудительным и бесстрашным бойцом, знала, где лучше промолчать, а где нужно поднажать, ее мнение всегда высоко ценилось и солдатами, и командирами, и Генералитетом. И когда мы теряем таких талантливых людей, ноги подкашиваются от осознания того, что даже такие исключительные личности не останавливают злой рок от смертельного приговора. Чего уж тут о нас – простых солдатах – говорить?
– Халтурят весь день! – пожаловалась я.
И тут как по заказу Сопля снова затупил со своим жирным Барахлюшем прямо перед несущимся на них свирепым зараженным:
– Перезаряжаюсь! – крикнул Сопля.
– Нет, я первый! – ответил Барахлюш, у которого тоже заглох автомат.
– Нет я!
– Нет я!
Зараженный сожрал обоих. Очередной хлопок по моему лбу. Оба заскулили, как младенцы, из-за ужалившего разряда в грудь. Дело в том, что на время тренировки бойцы надевают на торс специальные пластины, которые пускают электрический ток по телу, когда их пересекает голограмма зараженного. Этот секундный разряд, конечно, даже отдаленно не напоминает атаку зараженного, чей кусь может кость раздробить, но это позитивное подкрепление работает у нас, как дополнительный тренировочный стимул. Эх, был бы у меня пульт, управляющий силой заряда, я бы тут всех новобранцев в кому от болевого шока ввела!
– Стоп! Заново! – кричу я. – Пока не пройдете этот уровень, черта с два попадете на обед!
Звучит пронзительный сигнал остановки симуляции. Тут же в яме включается свет, и обстановка перестает быть угрюмой, мрачной и постапокалиптической: разрушенный город превращается в то, чем он всегда и являлся – кучей коробов, зараженные испаряются по мановению кнопочки, и лишь реальность, как была дерьмовой, так ею и остается. У ребят есть пятнадцать минут, чтобы передохнуть, пока инструктора настраивают новый сценарий на той же локации. Ребята садятся на скамьи вдоль зала и хлебают воду, как загнанные баскетболисты.
– Как и у Ляжки, – вздыхает Калеб.
– И у Теслы, и у Бодхи и у Васаби! Калеб! Они все упали духом! – отвечаю я. – Пока мы были реальными Падальщиками, собирали всякий мусор и едва ли нарывались на зараженных, мы для них были героями. А теперь, когда мы участвовали в реальном бою, нам надрали зад!
– Их было больше трехсот!
– Да какая разница? Пусть их будет тысяча! Главное – итог! Нас прогнали с поверхности! Ребята поговаривают о том, что Генерал собирается вообще все вылазки запретить! Кем мы тогда станем? Еще одним отрядом внутренней безопасности? Я на это не согласна! Я пошла в отряд специального назначения, потому что верила, что мы можем все исправить, что можем вернуться на землю, что начнем жить по-человечески, а не как гниющие черви!
Меня прорвало. Наверное, так сказывается депрессия. А может усталость. А может гнев на всех и вся, на всю дерьмовую жизнь!
На фоне истеричной меня Калеб выглядит пришибленным. Черт, прости Тесс. Хреновые из нас руководители!
– Триггер действительно намекает на мятеж? – зашептала я.
– Я не знаю, Бридж. Сегодня он расспрашивал про Маркуса и Фиделя – это самые ярые представители оппозиции, у них огромная популярность, народ их слушает. Но мне нечего было рассказать ему, потому я и отправил Ляжку с Легавым к Алании. Генерал меня из блока теперь уже никогда не выпустит, так что Алания – наша единственная возможность установить с ними связь.
– Крайслер уже три отряда разместил на воротах блока, скоро будут до простаты досмотр устраивать прежде, чем сможешь выйти отсюда, – сказала я.
Наращивание караулов по всей военной базе нервировало меня. Казалось, будто Генерал чувствует стремительно возрастающее недовольство населения, изможденного ограничениями и запретами, и все больше затыкает дыры, из которых воет мятежный сквозняк.
– Я не знаю, как Триггеру удалось отмазать нас перед Генералом после того бунта в деревне, но чую, что доверие Генерала к Триггеру, как и к Падальщикам, снижается. Если мы хотим что-то предпринять, это надо делать в скором времени.
– Черт, поверить не могу, что это действительно случится! Я имею в виду, месяц назад я эти революционные настроения шуточками считала, а сегодня это превратилось в реальность! – шептала я, оглядываясь по сторонам.
– Поражение в деревне бесследно не прошло, Генерал будет только рад запереть нас здесь на ближайшие несколько лет, пока не посчитает поверхность снова безопасной. К тому моменту нас уже может и в живых не оказаться.
– Не понимаю, почему Тесса не рассказывала нам о своих планах с Триггером.
Калеб тяжело вдохнул. Это стало естественной реакцией на ее имя.
– Наверное также, как и мы, считала эту идею просто шуткой.
Пока сама не погибла – хочется добавить, но я молчу.
– Если бы готовила какой-либо план, она бы нам рассказала, разве нет? – Калеб придумывает все больше аргументов, чтобы оправдать Тессу, но факт остается фактом: нам теперь никогда не узнать причины ее молчания.
Тесса всегда делилась с нами самыми интимными переживаниями, высказывала странные гипотезы относительно зараженных, не боясь выставить себя на посмешище. И сейчас мы откровенно не понимаем, почему она умолчала о договоренностях с Триггером.
– Просто Тесса знала, что мы и так Генерала не жалуем. Может, не хотела подкидывать дров в костер раньше времени? – предположила я.
– Все, что угодно может быть. Сейчас у нее уже не спросишь, – печально ответил Калеб.
Мне не хочется думать, что Тесса планировала втайне от нас совершить переворот. Ведь тогда окажется, что Фунчоза все это время был прав, когда говорил, что Триггер хочет сесть на место Генерала, а Тесса займет освободившееся место Полковника. Я не верю в это! Тесс вообще не сдались эти руководящие посты. Она была простым солдатом, и все, что она хотела, это достойного и безопасного места для людей.
– А что с Аланией? Что сказала Ляжка? – спросила я.
– Алания согласилась достать для нас совместные разработки инженеров и ученых, она встретится с Маркусом и Фиделем.
– Черт, я не хочу ее подставлять! Она и так столько пережила! – во всей этой истории больше всех было жалко именно Аланию с ее подопечными. Их насильно засунули в место, которое шатается на табурете с одной сломанной ножкой, да еще бросили в самый эпицентр!
– Никто этого не хочет! И нам всем нужно быть осторожными. Солдаты Крайслера пресекают любые попытки распространять разработки ученых. Генерал боится роста недовольства.
– Скорее, роста надежды на светлое будущее, – фыркнула я.
– Если они организуют мятеж, солдаты Крайслера их всех задавят.
– Потому жителям и нужна защита хотя бы пары отрядов.
– Падальщиков больше, чем два отряда.
Я взглянула на Калеба. Все логично складывается. Падальщики всегда были символом надежды для людей. Надежды светлой и доброй, обещающей награду в конце пути. Может, сейчас нам суждено сыграть роль защитников этой надежды? Я уверена, что, если дело дойдет до мятежа, все основные отряды Падальщиков, точно встанут на защиту исследователей, потому что мы, как никто другой, понимаем, что вернуться на землю с ружьем в руках ни к чему хорошему не приведет. Нам нужны умные мысли, нам нужны думающие мозги. А саблей помахать мы всегда сумеем.
Главные двери в зал позади нас открылись, и в проеме показался отряд Васаби во главе с Фунчозой. Его сержанты – Вьетнамская Звездочка и гигант-Рафаэлка – шагали рядом, а сзади тянулась толпа новобранцев – вечных соперников Маяка.
– Эй, Жижа! Какого хрена? Сейчас наше время! – крикнул Фунчоза, завидев нас, оккупировавших тренажер
– Вали к черту! Мы не уйдем отсюда, пока не отработаем сценарий! – ответила я ему.
– Вы должны были закончить до двух! Уже два ноль семь! Я тебе семь минут подарил! – настаивал Фунчоза.
– Придешь в следующий день! Времени на тренировки у нас хоть лопатой греби. До конца следующего месяца никаких вылазок не планируется, – ответил Калеб.
– О, ну конечно! Ты же у нас новый любимчик Триггера! Он тебе все разрешит!
– Заткнись, Фунчоза!
– Куда он повел тебя этим утром? Может, в любимый ресторан с видом на море?
Триггер сегодня опять вызывал Калеба к себе, и, разумеется, это не осталось незамеченным остальными. Окружавшие Фунчозу солдаты посмеивались за нашими спинами. А сидящие в яме новобранцы Маяка навострили уши, чуя запах жаренного. Когда Маяк и Васаби оказываются в одном помещении, напряжение всегда резко скачет вверх по температурной шкале, как будто сам воздух начинает нагреваться. Солдаты присягают на верность одному командиру и костьми лягут во имя его чести. По крайней мере, так задумано. Хотя, смотря на нынешних молокососов, типа Сопли и Барахлюша, сдается мне, что свирепости в защиту своего командира от них не дождешься. Скорее случайную подножку.
– Ты нарываешься, Фунчоза! – Калеб свирепел с каждой попыткой Фунчозы подразнить его.
Я обернулась и нашла глазами Вьетнамскую Звездочку – единственный оплот надежды на то, что в Васаби еще есть уравновешенные. Она ответила жестким взглядом и легонько кивнула. Мы без слов друг друга поняли: назревает конфликт. Он назревал уже давно. С Тесс попытки Фунчозы вывести ее из себя не прокатили, потому что она умела проглатывать обиды и быстро остывала. Она считала, что внутренние междоусобицы бессмысленны и затратны на ресурсы в условиях выживания, а потому четыре года умудрялась притворяться стеной, о которую глухо разбиваются подколы Фунчозы. Но не все обладают стальными нервами, как Стальная Стерва. Черт подери, Тесс! Как же тебя не хватает!
– Тогда расскажи нам всем, о чем вы там шушукаетесь за закрытыми дверями! Мы все хотим послушать!
Я краем глаза видела, как Калеб начал разминать кулаки.
– Не твоего ума дела, кретин! – процедил он сквозь зубы.
Я положила руку на его плечо. Но он остался глухим к моему бессловесному призыву контролировать свою ярость.
– Тормунд, остынь, – Вьетнам мягко придержала Фунчозу за локоть.
Я слегка расслабилась. У меня хорошие отношения со Вьетнамом, будучи новобранцами мы частенько тусили в поварском цеху за проделки, там и подружились, там же она и подарила мне веру в то, что Васаби еще обладает достаточным уровнем интеллекта и осознанности, чтобы оставаться полезным.
Фунчоза смерил нас предостерегающим взглядом и произнес:
– Ну и хрен с вами.
Вьетнам – единственная, кому удавалось хоть как-то сдерживать безумие Фунчозы. Оно и понятно – у нее отец тоже умалишенный.
Фунчоза уже разворачивался и начал уходить, когда бросил фразу:
– Триггер поменял одну шлюшку на другую. Маяк только и делает, что сосет у него.
К сожалению, ее услышал Калеб, и ртутный термометр взорвался.
Он вскочил на ноги так молниеносно, что я даже опомниться не успела, как он подбежал к Фунчозе развернул того за плечо и с силой вмазал прямо в нос. Послышался смачный хруст, из носа Фунчозы тотчас же брызнули кровавые струи. Но он быстро пришел в себя и пошел в ответную атаку на Калеба.
– Твою мать! – выругалась Вьетнам и закатила глаза.
Тут же тревожную тишину симуляторного зала взорвал радостный ор десятков солдат. Новобранцев охватил бурный восторг от того, что их длительное предвкушение боя между командирами наконец-то вылилось в реальность. Они начали распространять потрясающую новость среди своих:
– Маяк с Васаби дерутся!
Ревущие в экстазе новобранцы побросали все свои дела, выбрались из ямы и за долю секунды собрались на втором этаже, окружив место битвы и громко болея за своих командиров. Наконец-то их мечта сбылась! Командиры двух ярчайших отрядов Падальщиков схватились врукопашную! Как такое пропустить?! Те, у кого на руках были планшеты, тут же включили онлайн-трансляцию и начали снимать кровавое действо. Кто-то уже вопил посреди толпы, принимая ставки, причем в пари участвовали и зрители онлайн. Я закатила глаза. Во все времена человеку только и надо хлеба да зрелищ!
А Фунчоза уже набивал синяки на ребрах Калеба. Тот выполнил захват и нагнул Фунчозу вперед, выбив из него дух коленом, а потом навалял локтем между лопаток.
– Раф! Останови их! – кричала Вьетнам.
Лысый громила-сержант уже побежал разнимать, но тут я встала ему поперек пути.
– Ну уж нет! Пусть разберутся!
– Ты чокнулась? Они ж поубивают друг друга! – завопила Вьетнам.
– Ну и отлично! Быстрее сообразят, что друг другу не по зубам! – ответила я.
Рафаэлка обернулся на Вьетнам, мол, что прикажешь делать? Я уставилась на Вьетнам, понимая, что Рафаэлку я ни в жизнь не одолею. Но если эта азиатка имеет мозги, то должна понять, что Тессы больше нет, а это значит, что когда-нибудь Маяку придется схлестнуться с Васаби врукопашную. И пусть уж лучше это случится сейчас, когда они друг на друга еще не столько злости накопили, как через пять лет. Им необходимо выпустить пар. В итоге Вьетнам качнула головой, и Рафаэлка отступил.
А в это время парни намыливали друг друга похлеще боксерской груши. Фунчоза выполнил захват и повалил Калеба на пол. Тот кувыркнулся вбок и подрубил Фунчозу под щиколотки. Любитель манги упал на пол, и Калеб тут же сел на него сверху и начал избивать прямо по лицу. Никогда я еще не видела столько лютой ярости в Калебе! Он бил так, словно хотел дыру в бетонной стене проломить. Но тут Фунчоза сделал ногами захват ножницами и зажал голову Калеба между бедрами. Калеб вытянул руку вперед и со всей силы ударил в гортанный хрящ. Фунчоза закряхтел и тут же слез.
В этот момент из ямы на второй этаж вбежали всполошенные дикими воплями два инструктора и кинулись разнимать бойцов. Мы прыгнули на их пути.
– Они должны разобраться!
– Не вмешивайтесь! – кричали мы с Вьетнамом.
Удивительным образом наши мыслительные фибры совпали в этот момент. Кто знает, может скоро мы на один цикл настроимся и станем сестрами по менструациям.
Инструктора – мужики пятидесяти лет – посмотрели за наши спины, где два парня наматывали друг другу морды на кулаки под свирепые завывания толпы, переглянулись и лишь осуждающе покачали головами, мол, эти молокососы совсем крышу потеряли! Но отступили, потому что когда-то давно тоже были такими же безбашенными горделивыми молокососами и начищали друг другу репу не хуже нас.
Вокруг командиров собралось плотное кольцо болеющих солдат с планшетами в руках, снимающих эпохальный бой на видео, чтобы потом продавать друг другу за бесстыжую цену в носки или заточенные лезвия для бритвенных машинок. Отряд Васаби подбадривал Фунчозу, который пересчитывал коленями ребра моего парня. Отряд Маяк кричал Калебу, чтобы тот выполнил захват бедра. Дело говорят, Калеб! Хорош играть роль набивной груши!
– Ты дерешься, как сучка! Мамочка Тесса не научила кулачки сжимать? – подначивал Фунчоза, отплевываясь кровью.
Калеб перехватил очередной удар Фунчозы, зажав его бедро.
– Не смей произносить ее имя! – орал Калеб в гневе, брызжа кровавыми слюнями не меньше Фунчозы.
А потом встал на колено и сделал подсечку, перекинув противника через свою голову. Но тот быстро вернулся на ноги, и бой продолжился.
Они мусолили друг друга уже минут десять. Видно было, что толпа начинает уставать от нескончаемого боя, конца которого не видно. Эти двое действительно не уступали друг другу ни в силе, ни в ловкости. Но болельщики не расходились, всем хотелось знать, кто в итоге окажется сильнее: Маяк или Васаби? На чью сторону упадет мячик, символизирующий полное право чморить проигравшую сторону впоследствии?
Мне уже самой кажется, что я успею поседеть, прежде чем они… Ан-нет! Вот близится решающий момент.
Точно! Вот мой парень лежит на полу, а Фунчоза пытается оторвать ему бионическую руку. Я стукнула ладонью по лицу. Если не Фунчоза, то инженера убьют Калеба за повреждение роботизированной руки. Они ее лет пять собирали, причем даже сегодня постоянно улучшают, внедряя то тут, то там усовершенствованные контакты передачи нервных импульсов и нейронных сигналов. И если это чудо принести сотворившим его родителям в разломанном избитом и окровавленном виде, то тебя точно вздернут.
И тут раздался восторженный ор удовлетворенной зрелищем толпы. Фунчоза сорвал-таки руку с крепления и вознес ее к потолку, как трофей. Васаби неистово завопили в экстазе.
– Да! Да! Кто здесь Конан? Кто здесь царь горы? – орал Фунчоза с окровавленной физиономией.
Он махал конечностью перед изнемогающей толпой, и, если бы рука не была искусственной, зрелище было бы жутким.
Отряд Маяк неистовствовал. Калеб кричал от боли – нервные окончания требовали вернуть механизированного друга. Сжав челюсти, командир пытался собрать остатки сознания и сил, лежа в крови на полу. Ребята орали на него, чтобы тот не оставлял честь посрамленной.
– Оторви ему голову!
– Вырви кишки!
– Откуси ему пенис!
Так, кто выкрикнул последнюю непристойность? Кто это был? Ах, ну конечно! Сопля! Еще один мудозвон!
Калеб, шатаясь, встал на ноги и вперил яростный взгляд в ненавистного противника. Короткая культя до локтя так смешно выглядела, когда он ею двигал. Я уже знала, что произойдет дальше. С одной рукой у Калеба просто нет иного выхода. Я зажмурилась.
Калеб разбежался и воткнулся в живот Фунчозе, пронес его на себе пару метров и в следующую секунду оба сгинули в яме.
Тотчас же крики толпы стихли, и в симуляторном зале наступила непривычная тишина.
– Твою мать! – снова выругалась Вьетнам, и мы обе подбежали к обрыву.
Сзади нас собралась остальная толпа. Пораженные исходом боя, ребята выглядывали через плечи друг друга, прыгали, толкались, пытаясь разузнать, остались ли командиры в живых после падения. Шесть метров – высота небольшая, но ребра поломать точно могут.
Идиоты валялись на полу без движения. Рядом валялась бионическая рука… в движении. Видимо, при падении повредился какой-то провод, и теперь она извивалась, как змея. Ох, Калеб, лучше бы тебе сейчас помереть, чем идти со всем этим к инженерам. Тебя там линчуют за такое отношение к чуду инженерной мысли!
