Юрий Валерьевич Литвин
Психоделика. Книга для мертвых
«Ого!» – вырвалось у Паоло.
– Вот так! – резюмировал рыцарь, но чувствовалось, что ему приятно наше восхищение, – а теперь подопрем ее вон теми дровами и эти неверные не смогут пролезть сюда сразу.
Он оказался неплохим стратегом наш добрый германец.
–– План сражения прост, мой друг, – сказал Гарольд, – будем стрелять, пока хватил стрел и болтов, а если наши противники окажутся слишком уж настойчивыми, то примем бой на мечах. Это ли не славно?
Я вынужден был с ним согласиться. Гарольд полез проверять снаряжение и громко посетовал на малое количество стрел и арбалетных болтов.
– Твой портал скоро откроется? – тихонько спросил я Франциско. Он пожал плечами.
Потом встряхнулся и принялся помогать стратегу укреплять створки ворот. Благо камней и крупных обломков было в избытке.
Не прошло и минуты как все прочие подключились к работе, и вскоре напротив ворот уже громоздилась солидная куча камней
– Ну вот, дружище! – утираясь рукавом, произнес Гарольд, – сам Август позавидовал бы таким укреплениям!
Я важно кивнул
– Что там? – германец обратился к младшему из Эсперо, который сидя меж зубцами стены, поглощал некий припас и выполнял функции дозора.
– Тихо, – откликнулся тот.
– Продолжай наблюдение! – скомандовал наш комендант. И Паоло замер, став похожим на Сциллу.
– Перекусим, – объявил наш верховный главнокомандующий и мы уселись в тень. – благо отступающие слуги Божьи, сумки с едой не бросили… Слышишь святой Отец, ты действительно святой отец или как?
– Я на стороне света… – отвечал Франциско.
– В Господа веруешь?
– Я служитель его…
– Ну и славно…
До вечера нас никто не беспокоил.
С наступлением темноты старший брат распорядился зажечь факелы. У нас был небольшой запас просмоленных тряпок, и мы дружно взялись за дело. Теперь можно было не бояться, что нас застанут врасплох. Не знаю, на что мы рассчитывали. А если открытие этого волшебного портала затянется? У нас почти не было воды, не говоря уже о еде.
– Воду придется экономить, – германец оценил количество жидкости в кожаном мешке, – Это все. Неизвестно сколько нам тут еще торчать…
– Кстати, Клемент, а каковы наши планы?
Мы сидели вдвоем у ворот. Братья отошли в сторонку и что-то обсуждали, толи давали нам возможность прийти в себя, толи не хотели, чтобы мы слушали их…
– Нам нужно в Иерусалим. Там заберем одну ценную вещицу и собственно все…
– Всего то? – германец ухмыльнулся. – и как мы туда попадем7 нас выручит Цезарь? Или разбойников испугают шакалы?
– Да нет. Понимаешь, это место… Дело в нем. Я сам до конца не понял, но это как в шахматах. Конь. Да? Прыгает через фигуры. Рраз, и там. Так и мы. В крепости мы можем прыгать между мирами. Наш мир не единственный.
Германец задумался.
– Похоже на сказки…
– Сказки? Хороши сказки? Ты же был со мной здесь и видел город?
– Мне это могла привидеться от жары…
– И часто у тебя видения?
– Да нет я вообще-то очень здоровый. С рождения!
– Я заметил. Вот.
Германец поскреб задумчиво бороду.
– Говоришь как конь?
– Мне так кажется, эти ничего не объясняют. Говорят, что скоро откроются некие врата, и мы сразу очутимся в Святом Городе.
– Неплохо если так. Но учти Клемент, меня не обманешь. Этот Франциско настоящий колдун. У нас в деревне, ну рядом с деревней один такой был. Раны умел лечить, но мог и порчу навести.
– и что с ним стало?
–А убили его? Когда чума пришла. Те кто выжил те и убили, решили что он виноват. Я еще слишком тогда мал был, мало что понимал, мне потом отец рассказал.
– Понятно…
– Но этот покруче будет я думаю. Видишь, какой туман сделал.
– Думаешь, это он его сделал? Я думаю это Крепость.
– Какая разница?
– Никакой.
– Постой, а что это… Вот мерзавцы!
Паоло и Пьетро вооружившись палками, устроили нечто напоминающее рыцарский турнир. Один разгонялся и на всем скаку пытался протаранить другого. Потом братцы перешли к рукопашной схватке и покатились по песку прямо к ногам Франциско. Получив от старшего брата свою долю подзатыльников, рыцарский турнир сам собой сошел на нет.
– Придурки! – резюмировал Гарольд.
Так мы и сидели беседуя…
x х х
Глава XXIII
Pink Floyd “Dark Side Of The Moon”
Явь
Брр…приснится же такое! Лучше бы приснилось, что все пить бросили… хотя это тоже бррр…
Ладно. В свое время я, как и все, заинтересовался религиозными вопросами. Ну, о пытливости умов двадцатилетних придурков немало сложено добрых песен. Тут я надеюсь, я найду ваше понимание. Сами, небось, такие же.
Так вот среди прочего, я читал я тогда практически все подряд, и при этом запомнилось мне дикое ощущение того, что я постоянно стою на пороге открытия и еще чуть-чуть и… Ага, откроются заветные двери, и постигну я все тайны бытия без исключения. Интересовало все, кто, как, когда. Я был в шоке, когда в Ветхом завете, сопоставил некоторые факты и выяснил, что те люди жили лет по 800-900, в частности гражданин Ной и иже с ним.
Отсюда пошел интерес о происхождении рода человеческого в целом, к религиозной стала примешиваться научная, псевдонаучная и откровенно желтая литература. В голове образовалась суррогатная каша из затоптанной на корню теории господина Дарвина, дзэн-буддизма и инопланетной фантастики продвинутых американских евреев.
Я понял одно – никто, никогда не узнает правды, и не разберется в этом, по крайней мере, при жизни. После, возможно. И как-то сразу я к этой теме охладел. Просто охладел и все. Нет, я не прятался от книг и научно-популярных телепередач, с удовольствием обсуждал с коллегами по работе тематику жизни после жизни и поиски Ковчега, но уже, как бы это сказать, без всяческого азарта. По инерции. Да, пожалуй, слово подобрано правильно. По инерции. Именно, так.
Вудуисты как говорят – мертвых значительно больше и они намного сильнее. Вот стану мертвым, все узнаю. А так-то конечно интересно, чего оно там и как.
Вот, допустим темная энергия. Это что? Бред сивой кобылы, или действительно вещь стоящая?
А это уж как посмотреть, для кого-то стало бы – бред, чепуха, а для человека вдумчивого, на космосе двинутого, это такая конфета, что за уши не отдерешь.
Тут ведь главное, что? Что с энергией будет. Не с какой-то определенной, а вообще, глобально.
Эта пресловутая темная энергия, по словам ученых, заставляет галактики и звезды разбегаться в разные стороны и отвечает тем самым за расширение Вселенной. И ее, почти 70 процентов от общего содержимого Вселенной. Еще там материя темная присутствует, невидимая, но ощутимая приборами. А на нас видимых приходится всего 4 несчастных процента. Сплошная антигравитация получается вокруг нас грешных. И никакой романтики. И чем дальше и дальше в дебри, по ходу вырисовывается такая картина, что дух захватывает.
Тем более, что если мы захотим рассмотреть что-нибудь бесконечно большое или что-нибудь бесконечно малое, то трудности с которыми мы при этом столкнемся, будут примерно одного порядка. А у величин этих слишком много общего вырисовывается.
И я нисколько не удивлюсь, что когда-то прилетит ко мне инопланетный гость и сообщит о том, что наша с ним вселенная не более, чем элементарная частица. Тут только другое интересно, и что мне с этим знанием делать? На нижнюю часть тела надеть и любоваться? Такой вот парадокс, и так почти со всеми великими открытиями, за исключением сугубо прикладных, как, например, открытие (или открывание, как вам угодно) бутылки пива.
На хер эти открытия простому человеку не нужны. А пиво, это всегда – зеер гут!
Тут я снова оказался в реальности, потому что Тема делал как раз свое очередное откровение. Про Тему я вам как-нибудь в другой раз расскажу…
Так вот, Тема уже проглотил первую кружку и теперь, расширив чакры, вещал наяву над второй кружкой:
– А то вот есть у меня один знакомец, так он сука мочу сдавал в трехлитровой банке на анализ. Неделю, падла, собирал…
– Ну и? – от нечего делать спросил я.
– Что и, написали в результатах – «идиот!»
– Смешно…
– Конечно смешно, но зато, – Тема сделал хороший глоток и через паузу продолжил, – главное! Белый билет дали.
Скажу лишь одно, Тема откровенно и мастерски рассказывал истории о том, как он лично, а также все его многочисленные друзья мастерски же отмазывались от армии.
Я никогда не отмазывался, но было интересно. Он еще что-то бормотал про то, как один чувак руку на унитаз ложил, а другой с табурета на нее прыгал, а первый потом руку эту убрал в последний момент… А мне уже хорошо становилось и легкая дремота окутывала, как бы хорошо сейчас вздремнуть с открытыми чакрами, тьфу, с глазами. И мне приятно и Тема не обидится…
Сон
Небо совершенно почернело, и с него упали первые дождевые капли. Странное отупение овладело всем моим существом. Странное и невозможное. Словно я утратил что-то, словно это что-то уже не было мной…Гарольд. Рыжий германец, я поискал его взглядом машинально и не нашел. Где я? Что делаю здесь? Было ощущение, что я только что родился. Вдруг. Вот просто взял и появился в этом мире.
В мире о котором я знал так мало, что можно было сказать, не знал ничего. Утешало то, что я не одинок в своем неведении. Смешнее меня только люди, которые считают, что знают все. У них все просто, а у меня вот нет.
Подошел Гарольд, присел рядом вздохнул, потом проговорил негромко:
– Знаешь, эти монахи…
– Что не так?
– Да нет, я гляжу вы с ними, ну как это сказать…
– Связаны?
– Да… Не знаю что у вас за дела, но я не хочу об этом знать ничего. Как то так… Я воин, простой любекский рубака, и все эти тайны…
– Да я понял тебя…
– Короче, если меня будут пытать, я не хочу ничего знать понял…
Я хлопнул его по спине.
– Ясней некуда…
Гарольд улыбнулся:
– Но сражаться я буду рядом с вами до конца, попутчиков бросать нехорошо… Я только хочу знать, то, что вы… мы… делаете, это богоугодное дело?
Я приложил палец к губам и скрыв улыбку насколько мог, шепнул:
– В высшей степени!
– Я тебе верю, – серьезно сказал германец.
В этот момент сверкнуло, и спустя несколько мгновений ударил гром. Гарольд вздрогнул и перекрестился. Он боялся грозы, человек, который не боялся больше ничего. Забавно. Ну и что, кое-кто плавать боится.
Я рассмеялся, и мы пошли в сторону полуразрушенного донжона, Франциско махал нам рукой оттуда, стоя самого входа. Наверное, у них все-таки получилось. Дверь открылась?
В этот момент ударил ливень.
Снаружи донжон выглядел также как и всегда, безжизненным каменным сооружением. Не знаю, может быть, я ожидал чего-то волшебного, ну там свет изнутри, или каких-нибудь странных звуков, не было ровным счетом ничего. Наверное, так и надо. Откуда мне знать?
Тут что-то блеснуло под моими ногами. Мы как раз проходили мимо какой-то полузасыпанной песком каменной ниши, когда там что-то блеснуло в свете молнии
Я наклонился и поднял монетку. Маленькую медную монетку, ту самую, что я бросил в фонтан в наш первый визит.
«Делай, что должен и будь что будет…– шепнула мне Крепость, и мы поспешили укрыться от дождя…
х х х
Глава XXIV
Fairport Convention “Autopsy”
Явь 24
А сегодня меня снова пытались убить. Странно это все как-то происходило. Тут без бутылки не разобраться, а то и не без трех… Толи у мен уже галлюцинации, толи я как бандероль стал в последнее время – ценный…
Еду утром на работу под впечатлением от этого сна дурацкого про проклятую Крепость и прочие перемещения во времени и пространстве.
Луаре еще какой-то привязался, и тут на тебе. Прямо на платформе, далеко холить не надо. На пути, так сказать, следования на рабочее место. Да. Короче, какая-то падла, как толкнет меня в спину. И электричка как раз из туннеля вот-вот появится. Спасло то, что я в метро работаю, а дебил этот нет. Толкать надо было позже, и хорошо, что я стоял под первый вагон, а не под последний. Такое… ну я свалиться свалился, но удачно, приземлился на все четыре. Народ заорал. А я сразу к поручням. Ухватился, подтянулся, люди помогли, парень какой-то среагировал. Короче, выскочил. В принципе ребята. Если кто так попадет, как я , то имейте ввиду, можно сразу в тоннель бежать в противоположном от электрички направлении. Электричка все равно дальше границы станции не поедет. Станет. А в тоннеле не опасно, на рельсах напряжения нет. Оно по контактному рельсу идет, а он еще и защитным кожухом защищен, так что под напругу попасть надо еще и умудриться.
Тут и дежурная подоспела с милиционером. Перепуганные оба, молоденькие. Я их как мог, успокоил, а самого-то трусит. Пошли акт составлять. Допытывались, кто толкнул, с какой целью. Понятное дело написали в протоколе, что несчастный случай, а уж по мне так и вовсе счастливый. Отпустили потом, слава Богу.
Позвонил я Михалычу, да и напились с ним в удовольствие. Михалыч историю мою выслушал молча, не перебивал, потом сказал значительно, как всегда:
– Живой и хорошо.
Михалыч, он молодец, сибиряк, мужик основательный и не пьянеет никогда. Случай потом из своей богатой на события жизни рассказал, как его на севере волки чуть не загрызли. А среди ночи проснулся я и давай соображать. Соображалка заработала на полную, стал детали вспоминать, как да что. Вроде ничего не вспомнилось, а вроде бы и вспомнилось. Потом лицо на секунду перед глазами возникло. Неприятное такое. Я когда к краю платформы протискивался, там много народу стояло, но большей частью неприметные, а этот гад отчего-то запомнился. Длинный он был, сухой, что жердь и глаза мертвые какие-то. Я еще подумал, на Тимофеева похож, со склада, был у нас одно время такой кладовщик. Вечно в халате ходил, жадный, как сука. Точно этот меня и толкнул граблями своими. Или все-таки не он? Осадные блядь орудия… Охраны труда на них нет. Есть такой термин – работа на высоте, это когда выше чем метр тридцать.
Охрана труда. Охрана без труда. Труд без охраны… блядь…Работа на высоте, работа на глубине. Оказывается, если брать за норму нулевую отметку из метростроевских чертежей, то масса работ в колодцах, на водоотливных и прочее, будет считаться работами на высоте. Чуете, чем пахнет? Ага, пейотом. Кастанеда, блин. То есть, лезет человек по лестнице в яму, и насколько бы он в нее не опустился, все равно работник остается на высоте. Интересно? Еще и как. А почему? А потому, что станционные колодцы, не все, конечно, некоторые, находятся выше нулевой отметки.
Естественно, светлые умы тут же подскажут, что уровень нужно брать от пола помещения, в котором производятся работы, да не тут-то было, оказывается, что такой подход давно устарел и выглядит дилетантским. Но позвольте, господа, это значит, что все пассажиры метрополитена, ежесекундно подвергаются риску, так как, находясь на платформе, тоже находятся на высоте?
Э, нет, батенька! Пассажир работнику рознь, не стоит смешивать грешное с праведным, и так без конца и без краю. Охрана труда, курва, ничего не попишешь…
Вообще, так вам скажу, никому не интересно кем мы были раньше смысле когда-то, важно лишь то, что ты можешь делать на данный момент. Потому, вывод, если тебя переехал поезд, то извини, больше ты ни на что не годен. Где ваши татаро-монголы? Весь мир в страхе держали, Иерусалим брали, на минуточку, че огни сейчас? А ниче. Сидят в своей Монголии. Некоторые ученые правда утверждают, что и не было никаких татар с монголами и на Русь они не нападали, и вообще может это китайцы были. Не верьте им, были и точка. Да только вышли все, потому что каждому овощу свой фрукт. Так то. Вышло их время и все. На сцену вышли другие персонажи.
До утра я почти промучился, потом уснул, но на утро конечно, ни в какую милицию не пошел. Толку. Может и зря…
Сон
– Э, да тут подземный ход! – Гарольд выглядел озадаченным.
Мы стояли перед некой дырой в земле. И тупо взирали в образовавшуюся пустоту. Песок просыпался внутрь и продолжал сыпаться. Как в песочных часах, – подумалось мне.
– Это и есть твой портал?
– Да, отверстие открылось минуту назад.
– Похоже на песочные часы…
Эсперо поглядел на меня странно.
– Это и есть часы… Мы входим здесь, а выходим с изнанки…
– Сквозь время?
– Получается так.
Гарольд истово перекрестился.
– Надо прыгать туда! – объяснил я германцу.
– Э нет… Я туда не полезу… – А вдруг там ничего нет. Засосет и все… И потом не успеешь оглянуться, а тебя уже черти поджаривают…
– Резонно.
– Это слишком похоже на вход в преисподнюю.
– Согласен, но похоже, другого выхода нет.
– Крепость не отпустит нас иначе, – вмешался старший Эсперо, – теперь или в портал, или сидеть здесь вечно до скончания времен.
– А если в ворота? – хитро прищурился Гарольд.
– Там туман.
– И что?
– Это не простой туман, из него нет выхода, будешь блуждать там, пока хватит сил, а потом все равно выйдешь к Крепости, но тогда портал уже закроется.
– Откуда ты это знаешь?
Германцу явно не нравились описанные перспективы.
Франциско не успел ответить. А может, промолчал, потому что отвечать не мог.
– Спускаемся? – это Пьетро спросил у старшего брата
Глаза францисканца сузились, казалось, он думает о чем-то ином. Мы ждали. Наконец он кивнул. Пьетро улыбнулся нам на прощанье и ступил в ссыпающийся под землю песок.
Гарольд издал странный звук. Типа: «Эхм…» и перекрестился. Монах исчезал медленно по частям, сначала в этом песчаном водовороте? Или как назвать… исчезли его ноги, потом он уже пропал по грудь, и вот только голова в капюшон, раз и нет головы…
Паоло что-то запел и шагнул вслед за братом…
С ним все произошло еще быстрее, воронка набирала обороты.
– Ну же рыцари, – францисканец обернулся к нам.
– Это вынесет нас к Иерусалиму? – спросил германец, теребя бороду.
– Да.
– Всегда хотел там побывать… А ладно, Господи душу свою вверяю в руки твои… Клемент, прощай на всякий случай… – с этими словами Гарольд смело шагнул вперед крепко сжимая верный меч.
«Эхм», – донеслось до меня из-под земли, и мы остались с Франциско вдвоем.
Я медлил.
– И что ты об этом думаешь, Клемент? – спросил Эсперо.
– Думаю, два мира столкнулись здесь, – подумав, медленно ответил я.
– Или все это у нас в головах… – задумчиво проговорил монах.
– Как это?
Монах хитро улыбнулся, от его улыбки кого-нибудь более нежного чем я наверняка бы стал бить озноб. Черты лица исказились неимоверно, казалось со мной рядом стоит совершенно другой человек.
– Представь на минутку, что ничего этого нет… – он обвел рукой пространство вокруг нас.
– Как нет? – он определенно поставил меня в тупик, – а мы?
– И нас нет…
– ?
– Мы кажемся друг другу, или снимся…
– То есть…
– Ладно, брось, идешь или пропустишь старика?
Я ничего не ответил и шагнул в песчаный поток.
«Как песчинки меж пальцев»…
Сначала ноги мои, потеряв опору, провалились куда-то вниз, и в теле возникло ощущение затяжного падения в пустоту, желудок сжался, и меня стало словно бы выворачивать наизнанку, но это длилось совсем недолго. Через несколько мгновений тошнота прошла и ноги сами собой нашли опору, это было похоже на то ощущение, когда плывя по реке, ты останавливаешься, чтобы перевести дух и ищешь ногами дно. А его нет. Тогда ты еще немного проплываешь, и снова ищешь дно, а берег уже близко, и потом наконец происходит маленькое чудо, и ты стоишь, а река течет мимо…
Потом появился свет, вечерний сумеречный. Я стоял посреди пустыни, рядом со мной стояли мои спутники. Под ногами была та же воронка, только песок крутился в ней в обратную сторону и он плавно вытолкнул меня к моим спутникам. А над головой, наконец, было нормальное сероватое небо и солнце клонилось к горизонту, и даже мелкие облака присутствовали, что вселяло робкую надежду на завтрашний дождь…
x x x
Глава XXV
Пик Клаксон «Приют Святой Цецилии»
Явь 25
Утром я проснулся под журчание неторопливой беседы. Бу-бу-бу… Некоторое время лежал прислушивался и пытался определить где я, и что я… Вчерашнее полностью выветрилось из моей несчастной головы и потому было безнадежно утеряно. Потом все-таки разлепил одно веко и к удовольствию своему определил, что нахожусь в своей квартире. Но тут же к неудовольствию пришла мысль, а кто эти бу-бу-бу по соседству… Знаючи свою неугомонную натуру я подозревал, что притащил ночевать каких-нибудь друзей, а если не друзей… И что вчера произошло черт побери… Я заворочался, но все равно делал вид, что сплю. Бу-бу-бу прекратилось, и кто-то громко объявил:
– Проснулся что ли? Вставай, давай, бля на хуй…
«Ого!» подумалось мне, и я открыл второй глаз. Лучше бы я этого не делал.
Их было двое и оба мне незнакомы. Обычные такие мужики, не тонкие не толстые, крепенькие, один седоватый со сломанным носом, второй – обычный брюнет коротко стриженый, моего возраста. Говорил как раз старший, отрывисто и резко. И еще от них пахло Конторой. Той самой, с большой буквы. Я решил молчать, бесповоротно и непоправимо. Короче так как-то…
Седоватый подсел ко мне на диван и произнес почти ласково. Ох, не люблю я, когда седоватые мужички ко мне на диван подсаживаются…
– Ну и здоров же ты спать, Александр Петрович, вставай, умывайся и идти надо. Начальство ждать не любит…
– Какое… – это было все, что я смог из себя выжать.
–Твое, какое же еще. Нам сейчас на спецобъект топать. Сопровождать нас будешь.
И книжечку красную мне в лицо тычет, а там все как положено фотография, звание. Ну я читать-то не стал, на фиг оно мне. Героически сел, глаза потер, седой книжечку убрал и опять на меня смотрит, ну прям чисто как Дед Мазай на тех зайцев.
– Подтверждение…
Седой вздохнул, кивнул моложавому, тот вынул сотовый, кого-то набрал, чего-то буркнул туда и мне тычет, на мол.
Я трясущейся ручонкой аппаратик принял и к уху приложил, а мне как гаркнет в ухо:
– Спишь бля, перебухал на хуй, – это главный наш инженер службы, ни с кем не спутать, – бегом руки-блядь в ноги и на спецобъект отведешь товарищей. Ясно?…
Чего не ясного, ясно. Я только: «так точно…» – выдохнул и все.
А седой улыбаться уже перестал, говорит:
– Теперь пулькой уважаемый, мы и так времени массу теряем.
«Вот сука, – думаю, – вот сука», – и в ванную, типа «щас».
Пока споласкивал рожу свою, у меня телефон задребезжал. Глянул на входящий и обмер, она. Черная королевна. Анжела. Очень вовремя. Год не звонила и на тебе. Быстренько кнопочку нажал, брякнул:
– Да, – а сам обмер весь и слушаю.
– Саша, – голос был далекий и глуховатый, но это была она, ни каких сомнений, – да, – говорю, а сам воду сильнее откручиваю.
– Они у тебя?
Меня морозом обдало, вот это поворот сюжетной линии. С Анжелой мы встречались немного, она мулатка была из наших. Дети разных народов, так это когда-то называлось. Прикольная девица. Вечно с панками какими-то шаталась, с рокерами. Потом расстались мы как-то нехорошо…
– Да, – чего-то я повторяюсь сегодня.
– Никуда не ходи, слышишь, – не смей, что хочешь, делай, но не ходи никуда…
– А собственно…
– Никуда не ходи…
– Что? – я уже вообще ничего не понимал.
– Китай… – и голос пропал, в дверь заколотили.
– Эй, ты там что, заснул?
Я спрятал телефон и с мокрой рожей открыл дверь, буркнув:
– Пошли что ли…
Мы шлепали по лестнице на улицу, а мысли в голове моей скакали лихо, что те кони на ипподроме.
– Че вы там забыли на спецобъекте то, могу спросить?
– Можешь, – ответил тот что помоложе, – но отвечать не обязаны…
– И если ты верить мог, мечты обратяться в явь… – продекламировал я первое что пришло в голову.
– Ты давай без этого поэт…
– Это не я, это Эжен Клаксон…
– Разберемся…
– Ай, молодца, – я восхитился и больше вопросов задавать не стал.
Спецобъект это сооружение такое специальное, глядь. Там дизеля стоят, электроэнергию давать чтоб, на случай ядерной войны. Не дай Бог война, если Контора заинтересовалась. Чего меня-то послали? Есть дистанция специальная, спецобъектов. Их бы и гнали, так нет, меня, простого сантехника. Поохуевали они там что ли?
Мы уже, кстати, по улице шли, потом в метро стали спускаться. Гляжу, как проходить будут товарищи. Уверенно прошли, книжечки свои чмошные контролеру сунули, ну а я по удостоверению следом. Смотрю, а лицо у девушки какое-то не живое стало, странное лицо. Как будто ей Медузу Горгону показали. Впечатлительная видать.
Скажу очередную банальность, но что-то происходило вокруг. Точно вам говорю
И такое вам скажу, недоброе. Людишки, видать, это недоброе тоже почуяли и часа пик в метрополитене не наблюдалось, а должно бы наблюдаться. Без всякой толкотни сели мы в подъехавшую электричку , в полном молчании доехали до конечной и вышли. В ДСП не пошли, что само по себе было странным, а поднялись по подниматься по лестнице на улицу.
– Ключи… – пропищал было я, но седой отмахнулся. Почти сразу же к нам подошел полузнакомый персонаж с дистанции спецобъектов, видимо ждал дорогих гостей, и чуть ли не с поклоном вручил седому спецпакет.
«Война, бля», – только и подумал ваш покорный слуга. Пошли дальше. Этот кланяющийся Вова-Вася, не помню как зовут, замкнул шествие и тем самым нас стало четверо. В полном молчании миновали мы перекресток, и перешли в парковую зону. Насколько я помнил вход на спецобъект находился где-то рядом с шахтой тупикового ВОМДа. Мы туда никогда не ходили. Незачем, но на ВОМДе бывали неоднократно, благо линия была наша родная.
Я поглядел вверх и изумился, небо приобретало страшный свинцовый оттенок, толи из-за сгустившейся облачности, толи из-за начала Рагнарека.
Подошли к объекту. К нему вели широкие бетонные ступени.
– Отмыкай, – скомандовал седой, а моложавый сунул руку в карман, словно проверял спрятанный там ствол.
Представитель дистанции спецобъектов отворил двери, и мы прошествовали длинным коридором с бетонными стенами до металлического затвора. Вася-Петя поколдовал над кнопками шкафа управления и с неприятным звуком затвор приоткрылся, мы прошли внутрь. Там тоже был коридор, который заканчивался обычной бронированной дверью. Вася открыл ее ключом с красной пластмассовой биркой. За этой дверью коридор делился на два коротких ходка, в конце каждого было еще по одной бронированной дверце. Представитель открыл их по очереди, после чего скрылся внутри. За ним последовал моложавый, а седой повел меня в первую дверь. За ней оказалась полукруглая комната с выбеленными стенами и бетонным же полом. Окон не было была только узкая щель, а перед ней Матерь Божья! Настоящий пулемет «Максим», видать еще с гражданской, но смазанный и ухоженный. На специальной подставке. От пулемета тянулась набитая патронами лента, и уходила куда-то в пол.
«Ни хера себе!» – подумалось мне тогда. Напротив пулемета стоял стул и седой приказал мне присаживаться.
«Ни хера себе!»
Подумав так, я присел.
– Смотри боец, – сказал сурово седой, – сидишь, пока не сменим, или пока отбоя не дадут. Красная тревога это тебе не хухры… Короче так. Сидишь тихо, наблюдаешь, если… Короче…
Он вытянул тетрадку в кожаном винилисовом переплете и сунул мне:
– На вот, распишись о неразглашении, мы б тебя раньше не привлекали, но ситуация такая, что персонала не хватает. Вот тут расписывайся… Ага. Военнообязанный?
– Ага, – я чиркнул чего-то в тетрадке напротив своей фамилии, в голове стучало только одно слов:
«Попал!»
Седой полез в карман и стал там копошиться.
– Это подписка о неразглашении, первый отдел, сам понимаешь. Время нынче неспокойное. Ты парень вроде сознательный, так что…Сиди тихо, поглядывай в щель. Мобильный твой я на кремя заберу. Внутрення связь работает, достаточно. Если там чего-то… Ну короче думаю, что обойдется, но все же, если полезут, жми сюда. Лента не собьется, охлаждение ствола автоматическое. Машина пристрелянная, старенькая, но надежная. Просто нажимай и все… Понял?
– А я…
– Все вопросов не надо, – он подмигнул мне, и вдруг ловко вынув из кармана наручники, пристегнул меня к пулемету.
– Э! – возмутился я.
– Тихо! Так надо, сынок. Все будь.
После чего быстро вышел и захлопнул двери. Я остался с «Максимом» наедине…
Наступила полнейшая тишина. Я сидел и смотрел на пулемет, пулемет смотрел в щель. Напротив нас была нештукатуреная кирпичная стенка, местами влажная, ее освящало тусклое подземное освещение. Мне сразу вспомнилось какое-то старинное кино про войну, где немцы так же пулеметчиков к пулемету приковывали, а потом пионеры скелет нашли прикованный, не помни я дальше, да и не мудрено, в такой переплет угодить, спасибо родному начальству. Не поскупилось. Захотелось в туалет, но я стерпел. Даже не сказали, с кем воюем. Полезут, говорит, кто полезет? Шахтеры? Мысли скакали, как бешеные, ответов на вопросы не наблюдалось. Звонок этот. И этот падла Вася-Петя.. не предупредил ни хуя. И главный, глядь… Так вот чем они тут на спецобъектах страдают, суки! Пулеметы охраняют, и техобслуживание им делают, ишь, патрончики блестят, маслица не поскупились налить. Я потрогал патрон руками, он был маслянистый и холодный на ощупь, потом я сжал рукоятки Максима, и вдруг ужасно захотелось дать очередь в стенку, как том в боевике. Но я конечно же сдержался, потому что никто из нее не лез. А я при всех своих минусах, работник дисциплинированный и сознательный. Красная тревога, итить ее налево.
Незаметно я уснул, а чего еще было делать?..
Сон
Сегодня все было мирно. Мы нашей теплой компанией паломников сидели у костра на Иерусалимском холме. Одном из. Если бы было светло, то отсюда должно быть открылся бы великолепный вид на город. Но была глубокая ночь, и мы грелись у огня, перекусывая остатками нехитрой снеди, которая завалялась в наших тощих паломнических сумках, несмотря на все наши приключения. Пара лепешек, кусок вяленого мяса, немного изюма. Франциско отыскал воду. Оказывается, он был мастер в подобных фокусах. Когда-то я видел человека, который искал воду с помощью прутика, но все это более походило на цирк. А у Франциско все было иначе. Мы просто шли, потом он остановился и сказал: «копайте здесь».
Гарольд и я принялись мечами ковырять землю, не благодарная это работа скажу я вам, но тем не менее, совсем скоро песок стал сырым, а еще через несколько минут в выкопанной нами яме стала собираться мутноватая желтая вода.
Мы напились, потом набрали воды с собой и двинулись дальше по направлению к Городу. Эсперо сказал, чтобы мы закопали здесь свои мечи и доспехи, и запомнили это место как следует, дальше мы превращались в обычных паломников.
Итак, несмотря на всю невозможность произошедшего, Крепость выбросила нас прямиком в окрестности Святого Города. Как? Да одному Богу известно как. Впрочем, без проявления высших сил тут никак не обошлось, в этом я был уверен на все сто.
В голове образовалась какая-то преграда между мной и окружающим миром. Я просто лежал у огня и смотрел прямо перед собой. Тихо трещали пожираемые огнем ветки чахлого кустарника, которого наломала по дороге младшая братия.
Франсиско шевелил прутиком угли. Гарольд был мрачен, он чувствовал себя безоружным. Я прекрасно его понимал, но что поделаешь на данном этапе лучше так. Наверное.
